Все старались засвидетельствовать свое почтение и сказать как сильно они уважают моего деда и любили моих родителей. Только глаза оставались холодными. Они следили за каждым взмахом моих ресниц. Ни одна слезинка не прошла мимо них. Они ловили любое проявление чувств и как пиявки впивались, стараясь высосать себе побольше выгоды. Это было так противно и так отрезвляюще. Да, дедушка меня на словах не жалел, но он любил меня и заботился. Позже когда от меня отстали, у меня начались кошмары. Я просыпалась ночью с криками. Он сидел около моей кровати. Приказал принести ему кресло качалку и сидел рядом, держа за руку. Это помогало. Вскоре кошмары ушли. Его поддержка и забота были не просто на словах. Он всегда делалами подтверждал. Когда мне исполнилось 13, он вызвал к себе в кабинет и снова обрисовал все мои перспективы. У меня было несколько вариантов, но я выбрала самый неожиданный. Тогда дедушка долго смотрел на меня. У меня был подростковый бунт. Я отказалась от пансиона и присмотреться к выгодной партии. Договорной брак я восприняла как оскорбление. Поэтому благотворительность и работа с бедными. Тогда граф сказал «Может это и к лучшему».
Травница посмотрела на Пантелея своим пристальным взглядом.
- Знаешь сколько раз я казнила себя за тот юношеский максимализм? Только выбор уже был сделан. Дядя меня во всем поддерживал. Он честно признался, что многое не понимает в моих поступках. Он просто принимал и поддерживал. Потом смерть дедушки... Дядя Мирон тогда предложил мне уехать или по быстрому выйти замуж. Но я же гордая была. Та еще дура. Ну и Черноморцев объявился на горизонте. Меня накрыло. Как же меня распирало на куски: долг, влюбленность, желание делить каждый вздох и кажду. звук и понимание того, что надо молчать. Я надеялась, что дядя приедет и поймет какой Руслан подходящий. Только по дороге в поместье дядя разбился на лошади. - Она хмыкнула, но без особого чувства, словно по привычке. - Смерть императорской семьи... гонец этот и передача мне на попечение целого наследника. Как же я их всех ненавидела в тот момент. Моя семья оказалась уничтожена. Весь мой мир, который я собирала по кусочку снова разлетелся в пух и прах. Черноморцев, на которого я надеялась... - она запнулась. - Я так мечтала услышать от него слова утешения и одобрения. Но нет. То письмо, - она кивнула на карман жилетки, безошибочно угадав где лежит оно. - Я шла его отправлять, когда получила известие о смерти дяди. Руслан приходил ко мне с официальными соболезнованиями. А я смотрела в его лицо и искала... но в глазах видела только выгоду. На моих плечах оказалась непосильная ноша. Я была не в силах ее нести. Тогда я вспомнила все, чему учил меня дед.
Молодой жандарм несколько секунд смотрел в ее лицо.
- Это вы нашли того криминального авторитета, - догадался он.
- Именно. - она глубоко выдохнула. - Он помог нам сбежать из поместья и вообще спланировал все.
- Позвольте уточнить, - Пантелей нахмурился, - как юная графиня, воспитанная в строжайших правилах, вообще узнала о существовании такого человека? Откуда вы могли знать, к кому обратиться в криминальном мире?
Николлета усмехнулась, и в ее глазах мелькнула тень той самой решительной девушки, какой она была когда-то.
- Ты забываешь, кем был мой дед и чему он меня учил. Первый советник императора знал о своем городе куда больше, чем можно было предположить. У него были... свои люди. В разных слоях общества. И он считал, что я должна понимать, как устроен мир на самом деле. У меня были фамилии, контакты... На крайний случай. Этим случаем он стал.
- Что вы ему пообещали? - уточнил жандарм.
- Не я, - мелодично произнесла Николлета. - Ему нужно было легализоваться и уйти из криминального мира.
- Но как?..
- Это устраивало всех. Он узнал об отставке Анки-груши. Знал, что она в отместку поможет нам. Он же предложил нам поменяться, чтобы запутать следы окончательно. Присматривал за мной первое время. Когда убедился, что я прижилась - исчез.
- Легализовался? - в ответ ему кивнули.- Почему вы сейчас мне все это рассказали?
Николлета Шаридаз открыто улыбнулась. Это было необычно. Он привык к ее кривой усмешке или напускной, холодной вежливой, а вот от простой и улыбки растерялся.
- Вижу, что любовная лихорадка у тебя.
Пантелей несколько раз моргнул.
- Чего у меня? - переспросил он. Может послышалось?
Николлета по-матерински похлопала его по руке и вернулась к своей чашке.
- Какая лихорадка? Вы чего?
Кузякина распирали чувства. Их было много: возмущение, стыд, отрицание и смущение. Он несколько раз глубоко вздохнул и уже спокойно повторил:
- У меня нет никаких «любовных лихорадок».
Травница загадочно улыбнулась.
- Как скажешь. Тебе лучше знать. Значит просто пришло время рассказать.
Она снова прильнула к чашке.
- Я обдумала твои слова. В денщике и его смерти я уверена.
Пантелей хмыкнул, но женщина не обратила ровным счетом никакого внимания на его попытки засомневаться в ее выводах.
- Денщик уехал с поваренком в столицу. Через пару месяцев его отправили в отставку, ведь император умер. Незадолго до этого он сумел отправить мне весточку о том, что мной начали активно интересоваться. Я успела убежать, прихватив наследника, но мы остались без ничего: ни денег, ни связей, про документы лучше не вспоминать, по ним нас искали. Если бы денщик был предателем, то предал тогда. Ему просто нужно было отправить послание на пару часов позже.
Молодой жандарм неопределенно качнул головой. Да, случай был идеальный, но случается всякое. Возможно он опасался, что графиня Шереметьева сможет перетянуть на свою сторону чашу весов.
Травница легко прочла сомнения в его глазах. Она не стала настаивать.
- Мы смогли встретится с ним уже в столице. В одном из мутных трактиров. Он делал вид, что напивается. Приходил туда каждый день и играл спектакль.
- Почему? - коротко поинтересовался Пантелей.
- Ждал нас.
- Вы это обговаривали?
Женщина мотнула головой.
- У него была цель: защитить наследника, но окружающие этого не знали. Они были уверены, что он сопьется. Ведь императорскую семью он искренне любил и защищал. С императором он встретился когда оба еще были мальчишками, потом вместе прошли несколько войн. Мой дед никогда не говорил о денщике и игнорировал его. Один раз он сказал, что у императора есть самый надежный человек, этому человеку он верит как самому себе.
Кузякин не удержался, чтобы не присвистнуть: получить доверие первого совететника было практически невозможно. Что уж говорить о полном доверии?
- Может денщик был оскорблен игнорированием вашего деда?..
Травница усмехнулась.
- Они уважали друг друга и даже перемигивались. Изобрели какой-то свой шифр и только они могли в нем разобраться. Дед как-то пытался мне объяснить, но я не поняла. Там столько завязано на их интуиции и понимании ситуации..
- Но ведь возможен вариант, что его шантажировали.
Николлета подняла бровь. Пантелей замолк. Глупое предположение: семьи у того не было, привязанностей, кроме императорской фамилии, тоже. Он невольно нахмурился.
- Почему вы уверены в его смерти? Как это произошло?
- Как я сказала ранее, мы встретились в трактире. Пока соображали как получше уйти от шпионов...
- Шпионов?
Госпожа Шаридаз удивленно вскинула брови.
- Что вас, молодой человек, удивляет? Конечно шпионы. Они следили за денщиком, надеясь, что тот выведет к наследнику.
Она поправила на юбке невидимые складки. Молодой жандарм замер. В этом сдержанном движении он увидел не травницу, а потомственную дворянку - графиню Шереметьеву. Видимо, женщина прочла все по его лицу и незаметно для себя откликнулась старыми привычками. Секунду назад в каморке с ним пила чай наследница старинного рода, а теперь на него смотрела женщина, познавшая жизнь с её самой жестокой и тёмной стороны.
- Как вы... -он остановился на полуслове и прочистил горло. Что происходит? Неужели он чуть не спросил в лоб «как вы это делаете»? Николлета пристально наблюдала за ним. - Как вы говорите, всё пошло дальше?
- В её глазах промелькнули искорки холодного одобрения. «Выкрутился», -с облегчением понял Кузякин. Он решил не заострять внимания на своей оплошности. Потом. Сейчас главное -другое.
- Пока мы прикидывали, что делать, началась драка. В суматохе наследника и украли, а денщика тяжело ранили. Череп проломили, -пояснила она, глядя на жандарма с вызовом. По его лицу было видно, что он всё понял. - Мне пришлось тащить его на себе. Я не помню, как мы добрались до Полкана. Хорошо, что он ждал нас и сразу организовал помощь. Лекарь прибыл моментально. Осмотрел денщика и сказал - не доживёт до утра.
Она сделала паузу, и Пантелей увидел в её глазах не притворство, а отголоски старого, выстраданного равнодушия. Для Ники смерть денщика была шоком, а для неё... она была вынуждена принять эту сторону жизни как данность.
- Но денщик ещё держался, -продолжила Николлета, -и успел рассказать Полкану всё, что произошло. Тот сразу понял, кто стоит за похищением, и предложил использовать Анку. Решили послать к ней мальца утром, чтобы прощупать почву. Но события понеслись слишком быстро. Анька в тот же вечер узнала о своей отставке, нашла в шкафу наследника и каким-то чудом смекнула, что он не простой. Помогла скрыть все следы. Нам пришлось бежать. Денщик остался у Полкана. С такими ранами не выживают.
Пантелей недоверчиво повёл плечом. Ему нужно было исключить все возможности.
- Бывали случаи... -начал он.
- Он был уже мёртв, когда мы уходили, - ровным, бесстрастным голосом припечатала госпожа Шаридаз. - Сейчас я понимаю это ясно. А тогда, в страхе и панике, не хотела верить. Потерять единственного надёжного человека... - она колюче посмотрела на Кузякина. - Я ведь не сразу стала травницей. Поверь, я повидала смертей достаточно, чтобы отличить её. Я думаю, денщик умер почти сразу после того, как всё рассказал.
Она задумчиво покрутила в руках пустую чашку.
- Теперь понятны его странные привычки, - тихо, скорее для себя, добавила она.
Кузякин навострил уши. Странные привычки денщика перед смертью… но травница продолжала:
- Этой же ночью нам пришлось срочно бежать. Снова. Уйти из столицы было невозможно, и мы затаились на самом дне. Через месяц решили, что пора в путь. Полкан нервничал и торопил, будто за нами гнались не люди, а черти. Понятия не имею, почему мы решили навестить Аньку. Какое-то озарение…
Женщина замолчала. Впрочем, жандарм уже знал, что было дальше. Официально Анка-груша умерла той ночью. Николлета упрямо выставила подбородок вперёд, словно собиралась сражаться. Только Пантелей теперь понимал: юная Ника Шереметьева не просто повзрослела. Её насильно столкнули с миром, где люди умирают не в своих постелях, а преданность и смерть идут рука об руку. Скорее всего, именно она позже выходила Анну и учила её премудростям этикета, чтобы никто не усомнился в происхождении новой «дворянки». Но одно дело - научить женщину манерам, и совсем другое... он покосился на Шаридаз... стереть в себе ту, кем ты был рождена, и принять чужую кожу как свою.
- Как вы стали Николлетой?
Травница хмыкнула. Сейчас ей уже не было больно. Все давно отболело. Она перестала сжиматься в комочек от воспоминаний и желания все вернуть. У Беркендорфа отличный нюх на людей. Нашел настоящий бриллиант! Подумать только, она помогает обточить его грани.
Все это промелькнуло и растворилось в безмятежной улыбке.
- Бежать было некуда. Пришлось переиграть преследователей. Они искали юную дворянку и зрелую женщину под покровительством авторитета. Мы поменялись местами. Анька стала Агриппиной Столыпиной - обедневшей дворянкой, жившей на окраине столицы. Я - Николлетой Шаридаз - молодой авантюристкой, полулегально пребывающей на территории империи, не брезгующей темными делишками. Полкан остался собой. Его потом «сместили».
Она захихикала, вспоминая как долго авторитет готовил свое смещение и насколько тщательно. «Преемник» сам не понял, как угодил в расставленную ловушку. Желал получись власть, он ее получил. Кажется через месяц его прирезали в драке.
- А дальше? - поинтересовался Кузякин.
Женщина окатила его презрением.
- И все же? - не проникся он.
- Устойчивый, - одобрительно пробормотала она. - Дальше все пошло как задумано. Агриппина приехала в столицу, привезла наследника. Пробилась во дворец и все. Все получили по заслугам.
Пантелей мотнул головой.
- В смысле «получили по заслугам»?
- В прямом.
- Но ведь короновали не наследника императорской семьи, а какого-то дальнего родственника.
Николлета улыбалась. Молча и очень ехидно. Еще и чай прихлебывала. Она же не хочет сказать, что наследник и есть нынешний государь? Подросток, который вдруг стал взрослым мужчиной за пару месяцев? Это бред! Обе интриганки говорили, что это был мальчишка 14 лет. У предыдущего императора было 4 детей: 3 дочки и младший сын. Последнему исполнилось 12 на момент гибели родителей и сестер. Княжнам, соответсвенно, 19, 18 и 16. Никто из них не подходит по возрасту! Он озадаченно смотрел на сидящую женщину. Она продолжала улыбаться и пить чай. Беркендорф имел такую же противнейшую привычку замолкать, когда, по его мнению, он дал всю нужную информацию. Ну же! Он должен понять. Это ведь лежит на поверхности. Надо просто понять!
Пантелей отрешился от происходящего. Сыном императора нынешний быть не может. Это факт. Интриганки никогда не говорили сын, только наследник, а значит под «наследником» может скрываться дочь. Он невидяще посмотрел на травницу. Переодеться в мужской костюм и выдать себя за 14 летнего подростка могла только средняя дочь! Остальные пошли в государя ростом и статью. А это значит...
- Умно, - хрипло выдохнул он.
Шаридаз победно улыбнулась.
- Прятаться лучше всего на самом виду, - повторила любимую фразу главной ищейки женщина.
Кузякин устало выдохнул.
- Тогда я ничего не понимаю. Не осталось никого. Нет обиженных или забытых. Все... - он замер с открытым ртом. - Поваренок! Что с ним стало?
Женщина недоуменно посмотрена на него.
- Какой поваренок?
Молодой жандарм вскочил на ноги и тут же ударился о ножку выпирающего комода.
- Я принесу мазь, - буднично сказала она.
- Поваренок, - ухватил ее за руку Пантелей. - Что стало с поваренком, который отправился из вашего имения во дворец?
- Я... я не знаю.
- Кто он? Имя, фамилия, возраст, семья! Все, что известно!
Травница нажала на какую-то точку на плече и молодой жандарм осел мешком на стул.
- Я не помню - раз. Два - тогда бы он охотился за мной - два. Три - зачем ему это?
Кузякин передернулся. Ощущения от болевого приема были премерзкими. Он не удержался и снова передернулся, стараясь стряхнуть пронзившее его состояние.
- Вспомните, пожалуйста. Это важно. - Он растер ноющее плечо. - Вы решили, что он охотится на Столыпину, но ведь это из ваших семейных связей. Вы учили ее своим манерам. Она переняла именно ваш стиль.
До Николлеты начал доходить смысл.
- Но...
- Вы не думали, что во дворце подменышу придется плохо? Что его могли бить, шантажировать? Возможно, он держался в надежде на то, что вы защитите его семью, но вы сбежали и всех, кто был у вас в подчинении...
- Нет! - глаза Шаридаз горели. - Я отослала всех! Никого в имении не было.
Травница посмотрела на Пантелея своим пристальным взглядом.
- Знаешь сколько раз я казнила себя за тот юношеский максимализм? Только выбор уже был сделан. Дядя меня во всем поддерживал. Он честно признался, что многое не понимает в моих поступках. Он просто принимал и поддерживал. Потом смерть дедушки... Дядя Мирон тогда предложил мне уехать или по быстрому выйти замуж. Но я же гордая была. Та еще дура. Ну и Черноморцев объявился на горизонте. Меня накрыло. Как же меня распирало на куски: долг, влюбленность, желание делить каждый вздох и кажду. звук и понимание того, что надо молчать. Я надеялась, что дядя приедет и поймет какой Руслан подходящий. Только по дороге в поместье дядя разбился на лошади. - Она хмыкнула, но без особого чувства, словно по привычке. - Смерть императорской семьи... гонец этот и передача мне на попечение целого наследника. Как же я их всех ненавидела в тот момент. Моя семья оказалась уничтожена. Весь мой мир, который я собирала по кусочку снова разлетелся в пух и прах. Черноморцев, на которого я надеялась... - она запнулась. - Я так мечтала услышать от него слова утешения и одобрения. Но нет. То письмо, - она кивнула на карман жилетки, безошибочно угадав где лежит оно. - Я шла его отправлять, когда получила известие о смерти дяди. Руслан приходил ко мне с официальными соболезнованиями. А я смотрела в его лицо и искала... но в глазах видела только выгоду. На моих плечах оказалась непосильная ноша. Я была не в силах ее нести. Тогда я вспомнила все, чему учил меня дед.
Молодой жандарм несколько секунд смотрел в ее лицо.
- Это вы нашли того криминального авторитета, - догадался он.
- Именно. - она глубоко выдохнула. - Он помог нам сбежать из поместья и вообще спланировал все.
- Позвольте уточнить, - Пантелей нахмурился, - как юная графиня, воспитанная в строжайших правилах, вообще узнала о существовании такого человека? Откуда вы могли знать, к кому обратиться в криминальном мире?
Николлета усмехнулась, и в ее глазах мелькнула тень той самой решительной девушки, какой она была когда-то.
- Ты забываешь, кем был мой дед и чему он меня учил. Первый советник императора знал о своем городе куда больше, чем можно было предположить. У него были... свои люди. В разных слоях общества. И он считал, что я должна понимать, как устроен мир на самом деле. У меня были фамилии, контакты... На крайний случай. Этим случаем он стал.
- Что вы ему пообещали? - уточнил жандарм.
- Не я, - мелодично произнесла Николлета. - Ему нужно было легализоваться и уйти из криминального мира.
- Но как?..
- Это устраивало всех. Он узнал об отставке Анки-груши. Знал, что она в отместку поможет нам. Он же предложил нам поменяться, чтобы запутать следы окончательно. Присматривал за мной первое время. Когда убедился, что я прижилась - исчез.
- Легализовался? - в ответ ему кивнули.- Почему вы сейчас мне все это рассказали?
Николлета Шаридаз открыто улыбнулась. Это было необычно. Он привык к ее кривой усмешке или напускной, холодной вежливой, а вот от простой и улыбки растерялся.
- Вижу, что любовная лихорадка у тебя.
Пантелей несколько раз моргнул.
- Чего у меня? - переспросил он. Может послышалось?
Глава 11
Николлета по-матерински похлопала его по руке и вернулась к своей чашке.
- Какая лихорадка? Вы чего?
Кузякина распирали чувства. Их было много: возмущение, стыд, отрицание и смущение. Он несколько раз глубоко вздохнул и уже спокойно повторил:
- У меня нет никаких «любовных лихорадок».
Травница загадочно улыбнулась.
- Как скажешь. Тебе лучше знать. Значит просто пришло время рассказать.
Она снова прильнула к чашке.
- Я обдумала твои слова. В денщике и его смерти я уверена.
Пантелей хмыкнул, но женщина не обратила ровным счетом никакого внимания на его попытки засомневаться в ее выводах.
- Денщик уехал с поваренком в столицу. Через пару месяцев его отправили в отставку, ведь император умер. Незадолго до этого он сумел отправить мне весточку о том, что мной начали активно интересоваться. Я успела убежать, прихватив наследника, но мы остались без ничего: ни денег, ни связей, про документы лучше не вспоминать, по ним нас искали. Если бы денщик был предателем, то предал тогда. Ему просто нужно было отправить послание на пару часов позже.
Молодой жандарм неопределенно качнул головой. Да, случай был идеальный, но случается всякое. Возможно он опасался, что графиня Шереметьева сможет перетянуть на свою сторону чашу весов.
Травница легко прочла сомнения в его глазах. Она не стала настаивать.
- Мы смогли встретится с ним уже в столице. В одном из мутных трактиров. Он делал вид, что напивается. Приходил туда каждый день и играл спектакль.
- Почему? - коротко поинтересовался Пантелей.
- Ждал нас.
- Вы это обговаривали?
Женщина мотнула головой.
- У него была цель: защитить наследника, но окружающие этого не знали. Они были уверены, что он сопьется. Ведь императорскую семью он искренне любил и защищал. С императором он встретился когда оба еще были мальчишками, потом вместе прошли несколько войн. Мой дед никогда не говорил о денщике и игнорировал его. Один раз он сказал, что у императора есть самый надежный человек, этому человеку он верит как самому себе.
Кузякин не удержался, чтобы не присвистнуть: получить доверие первого совететника было практически невозможно. Что уж говорить о полном доверии?
- Может денщик был оскорблен игнорированием вашего деда?..
Травница усмехнулась.
- Они уважали друг друга и даже перемигивались. Изобрели какой-то свой шифр и только они могли в нем разобраться. Дед как-то пытался мне объяснить, но я не поняла. Там столько завязано на их интуиции и понимании ситуации..
- Но ведь возможен вариант, что его шантажировали.
Николлета подняла бровь. Пантелей замолк. Глупое предположение: семьи у того не было, привязанностей, кроме императорской фамилии, тоже. Он невольно нахмурился.
- Почему вы уверены в его смерти? Как это произошло?
- Как я сказала ранее, мы встретились в трактире. Пока соображали как получше уйти от шпионов...
- Шпионов?
Госпожа Шаридаз удивленно вскинула брови.
- Что вас, молодой человек, удивляет? Конечно шпионы. Они следили за денщиком, надеясь, что тот выведет к наследнику.
Она поправила на юбке невидимые складки. Молодой жандарм замер. В этом сдержанном движении он увидел не травницу, а потомственную дворянку - графиню Шереметьеву. Видимо, женщина прочла все по его лицу и незаметно для себя откликнулась старыми привычками. Секунду назад в каморке с ним пила чай наследница старинного рода, а теперь на него смотрела женщина, познавшая жизнь с её самой жестокой и тёмной стороны.
- Как вы... -он остановился на полуслове и прочистил горло. Что происходит? Неужели он чуть не спросил в лоб «как вы это делаете»? Николлета пристально наблюдала за ним. - Как вы говорите, всё пошло дальше?
- В её глазах промелькнули искорки холодного одобрения. «Выкрутился», -с облегчением понял Кузякин. Он решил не заострять внимания на своей оплошности. Потом. Сейчас главное -другое.
- Пока мы прикидывали, что делать, началась драка. В суматохе наследника и украли, а денщика тяжело ранили. Череп проломили, -пояснила она, глядя на жандарма с вызовом. По его лицу было видно, что он всё понял. - Мне пришлось тащить его на себе. Я не помню, как мы добрались до Полкана. Хорошо, что он ждал нас и сразу организовал помощь. Лекарь прибыл моментально. Осмотрел денщика и сказал - не доживёт до утра.
Она сделала паузу, и Пантелей увидел в её глазах не притворство, а отголоски старого, выстраданного равнодушия. Для Ники смерть денщика была шоком, а для неё... она была вынуждена принять эту сторону жизни как данность.
- Но денщик ещё держался, -продолжила Николлета, -и успел рассказать Полкану всё, что произошло. Тот сразу понял, кто стоит за похищением, и предложил использовать Анку. Решили послать к ней мальца утром, чтобы прощупать почву. Но события понеслись слишком быстро. Анька в тот же вечер узнала о своей отставке, нашла в шкафу наследника и каким-то чудом смекнула, что он не простой. Помогла скрыть все следы. Нам пришлось бежать. Денщик остался у Полкана. С такими ранами не выживают.
Пантелей недоверчиво повёл плечом. Ему нужно было исключить все возможности.
- Бывали случаи... -начал он.
- Он был уже мёртв, когда мы уходили, - ровным, бесстрастным голосом припечатала госпожа Шаридаз. - Сейчас я понимаю это ясно. А тогда, в страхе и панике, не хотела верить. Потерять единственного надёжного человека... - она колюче посмотрела на Кузякина. - Я ведь не сразу стала травницей. Поверь, я повидала смертей достаточно, чтобы отличить её. Я думаю, денщик умер почти сразу после того, как всё рассказал.
Она задумчиво покрутила в руках пустую чашку.
- Теперь понятны его странные привычки, - тихо, скорее для себя, добавила она.
Кузякин навострил уши. Странные привычки денщика перед смертью… но травница продолжала:
- Этой же ночью нам пришлось срочно бежать. Снова. Уйти из столицы было невозможно, и мы затаились на самом дне. Через месяц решили, что пора в путь. Полкан нервничал и торопил, будто за нами гнались не люди, а черти. Понятия не имею, почему мы решили навестить Аньку. Какое-то озарение…
Женщина замолчала. Впрочем, жандарм уже знал, что было дальше. Официально Анка-груша умерла той ночью. Николлета упрямо выставила подбородок вперёд, словно собиралась сражаться. Только Пантелей теперь понимал: юная Ника Шереметьева не просто повзрослела. Её насильно столкнули с миром, где люди умирают не в своих постелях, а преданность и смерть идут рука об руку. Скорее всего, именно она позже выходила Анну и учила её премудростям этикета, чтобы никто не усомнился в происхождении новой «дворянки». Но одно дело - научить женщину манерам, и совсем другое... он покосился на Шаридаз... стереть в себе ту, кем ты был рождена, и принять чужую кожу как свою.
- Как вы стали Николлетой?
Травница хмыкнула. Сейчас ей уже не было больно. Все давно отболело. Она перестала сжиматься в комочек от воспоминаний и желания все вернуть. У Беркендорфа отличный нюх на людей. Нашел настоящий бриллиант! Подумать только, она помогает обточить его грани.
Все это промелькнуло и растворилось в безмятежной улыбке.
- Бежать было некуда. Пришлось переиграть преследователей. Они искали юную дворянку и зрелую женщину под покровительством авторитета. Мы поменялись местами. Анька стала Агриппиной Столыпиной - обедневшей дворянкой, жившей на окраине столицы. Я - Николлетой Шаридаз - молодой авантюристкой, полулегально пребывающей на территории империи, не брезгующей темными делишками. Полкан остался собой. Его потом «сместили».
Она захихикала, вспоминая как долго авторитет готовил свое смещение и насколько тщательно. «Преемник» сам не понял, как угодил в расставленную ловушку. Желал получись власть, он ее получил. Кажется через месяц его прирезали в драке.
- А дальше? - поинтересовался Кузякин.
Женщина окатила его презрением.
- И все же? - не проникся он.
- Устойчивый, - одобрительно пробормотала она. - Дальше все пошло как задумано. Агриппина приехала в столицу, привезла наследника. Пробилась во дворец и все. Все получили по заслугам.
Пантелей мотнул головой.
- В смысле «получили по заслугам»?
- В прямом.
- Но ведь короновали не наследника императорской семьи, а какого-то дальнего родственника.
Николлета улыбалась. Молча и очень ехидно. Еще и чай прихлебывала. Она же не хочет сказать, что наследник и есть нынешний государь? Подросток, который вдруг стал взрослым мужчиной за пару месяцев? Это бред! Обе интриганки говорили, что это был мальчишка 14 лет. У предыдущего императора было 4 детей: 3 дочки и младший сын. Последнему исполнилось 12 на момент гибели родителей и сестер. Княжнам, соответсвенно, 19, 18 и 16. Никто из них не подходит по возрасту! Он озадаченно смотрел на сидящую женщину. Она продолжала улыбаться и пить чай. Беркендорф имел такую же противнейшую привычку замолкать, когда, по его мнению, он дал всю нужную информацию. Ну же! Он должен понять. Это ведь лежит на поверхности. Надо просто понять!
Пантелей отрешился от происходящего. Сыном императора нынешний быть не может. Это факт. Интриганки никогда не говорили сын, только наследник, а значит под «наследником» может скрываться дочь. Он невидяще посмотрел на травницу. Переодеться в мужской костюм и выдать себя за 14 летнего подростка могла только средняя дочь! Остальные пошли в государя ростом и статью. А это значит...
- Умно, - хрипло выдохнул он.
Шаридаз победно улыбнулась.
- Прятаться лучше всего на самом виду, - повторила любимую фразу главной ищейки женщина.
Кузякин устало выдохнул.
- Тогда я ничего не понимаю. Не осталось никого. Нет обиженных или забытых. Все... - он замер с открытым ртом. - Поваренок! Что с ним стало?
Женщина недоуменно посмотрена на него.
- Какой поваренок?
Молодой жандарм вскочил на ноги и тут же ударился о ножку выпирающего комода.
- Я принесу мазь, - буднично сказала она.
- Поваренок, - ухватил ее за руку Пантелей. - Что стало с поваренком, который отправился из вашего имения во дворец?
- Я... я не знаю.
- Кто он? Имя, фамилия, возраст, семья! Все, что известно!
Травница нажала на какую-то точку на плече и молодой жандарм осел мешком на стул.
- Я не помню - раз. Два - тогда бы он охотился за мной - два. Три - зачем ему это?
Кузякин передернулся. Ощущения от болевого приема были премерзкими. Он не удержался и снова передернулся, стараясь стряхнуть пронзившее его состояние.
- Вспомните, пожалуйста. Это важно. - Он растер ноющее плечо. - Вы решили, что он охотится на Столыпину, но ведь это из ваших семейных связей. Вы учили ее своим манерам. Она переняла именно ваш стиль.
До Николлеты начал доходить смысл.
- Но...
- Вы не думали, что во дворце подменышу придется плохо? Что его могли бить, шантажировать? Возможно, он держался в надежде на то, что вы защитите его семью, но вы сбежали и всех, кто был у вас в подчинении...
- Нет! - глаза Шаридаз горели. - Я отослала всех! Никого в имении не было.
