– Выходит, что в тот день – ничего.
– А что последнее перед тем?
– Боулинг на Пашкином дне рождения.
– Это же дня за два перед тем, – вспомнила я. – Ха! Выходит, что провалы в памяти у нас пусть и не одинаковые, но симметричные.
– Но мой раньше!
– И что?
– Если бы ты была уже тогда, ты должна помнить что-то другое, верно? Судя по всему, ты появилась после второго провала.
– Или одна из нас появилась во время или до первого провала, и это не обязательно я.
– Но я-то была дома! В смысле, Макс, как ты говоришь, выдернул тебя… меня… из гостей, мы вместе поехали к Петру Викторовичу, а потом вместе с Максом от него и уехали домой.
– А Макс при процедуре присутствовал?
– Нет.
– Значит, во время его отсутствия, но пока твоя память снова не включилась, могло произойти что угодно, верно?
Она поджала губы:
– И где же всё это время была ты?
– Понятия не имею. Возможно – бродила вокруг дома и гадала, откуда взялась занявшая моё место самозванка.
Я вспомнила о чае и сделала глоток. Вторая Женя побарабанила пальцами по столу.
– А что вы делали у Захаровых? – спросила она.
– Я же говорю – были в гостях. Они решили с нами помириться, и пригласили нас на большую вечеринку. Какие-то у них общие деловые интересы с папой образовались, я в детали не вникала.
– Ну и бог с ними. Вернёмся к нашим баранам. Всё равно что-то не складывается. Если разделение произошло во время процедуры, Пётр Викторович должен был что-то знать, верно?
– Если оно действительно произошло в то время, и вообще одно с другим связано. Конечно, скорее всего, связано, но наверняка мы утверждать не можем.
– А Пётр Викторович?
– А он вообще знает, что нас двое?
– Знает, – кивнула Женя. – Когда я тогда увидела тебя целующейся с Максом около нашего дома, я позвонила ему и сказала.
– И что он ответил?
– Что произошла небольшая накладка, и что он всё уладит, мне нужно только подождать.
– Так это он так «всё улаживает»?! – я со стуком поставила чашку на стол. – Так, стоп. Снайпер у витрины. Это был твой снежок?
Она кивнула.
– Почему?
Женя отвела глаза и пожала плечами. Настал мой черёд побарабанить пальцами по столешнице.
– Но, согласись, он признал, что появление двойника связано с процедурой.
– Да ни черта он не признал, – возразила я. – А если и да, то где гарантия, что не врёт? Всё, что нам известно о его технологии, нам известно с его же слов. Мутный он тип, думала же, что не стоит с ним связываться.
– Но кто же знал, что действительно сработает?
– Угу, – со вздохом согласилась я. Ведь я… мы… действительно отнеслись к предложению совершенно несерьёзно. Когда Макс сказал «давай поедем, попробуем, что ты теряешь?» я чувствовала себя так же, как когда мы с приятелями, ещё в школьную пору, устроили любительский спиритический сеанс. Просто забава, замешанная на любопытстве.
– Ты помнишь весь обряд с самого начала?
– Нет, – с явной неохотой признала Женя. – Помню, что уже сижу я уже в комнате, вся в проводах, все стены с какими-то линиями, рисунками, какие-то приборы вокруг гудят… И я здорово устала. А потом пришёл Пётр Викторович, сказал, что всё прошло идеально и можно начинать пользоваться уже сейчас. Но мне хотелось только спать. Я прямо в машине уснула, Макс, когда мы приехали, меня разбудил.
– И ты не задумывалась о том, что ничего не помнишь уже довольно длительное время?
– Я думала, что так и надо. В конце концов, он же в моих мозгах копался. Кстати, а почему ты упорно называешь эту процедуру обрядом?
– Не знаю. Наверное, потому что мне до сих пор не верится в его научность. Несмотря на приборы и провода.
Снова наступила тишина. Я прихлёбывала чай и задумчиво жевала печенье из пачки. Женя некоторое время смотрела куда-то в сторону, потом тоже вытащила себе печеньку.
– А тебе новыми способностями пользоваться доводилось? – спросила я.
– Не-а. Ну, не считая драк с тобой.
– А вот мне доводилось.
– Ты о том снайпере?
– Не только, – и я рассказала о едва не сбившей меня машине и об убийце с пистолетом. Правда, о том, что убийцу я пристрелила, я всё-таки умолчала. По моему рассказу выходило, что я, заметив его у машины, предпочла добраться домой другим путём, бросив машину до следующего утра, а способности проявились в том, что я вообще обратила внимание на слежку. Выслушав меня, она присвистнула.
– Ну ничего себе… Да на тебя целая охота идёт.
– Да уж, – согласилась я.
– Но постой… Если Пётр Викторович пытается убрать тебя, в смысле, если это он… То значит, он считает настоящей меня?
– Всё может быть, – я пожала плечами. – Но тогда хотелось бы знать, по каким критериям он это определил.
– По каким-то своим, наверное.
– Но тогда я имею право знать, разве нет? Мы обе имеем право знать, почему вдруг раздвоились, и что вообще происходит. И почему обязательно нужно убивать. Не знаю, как тебе, а мне умирать совсем не хочется, двойник я или нет.
– Я пыталась к нему дозвониться после того снайпера, – призналась Женя. – Но никто не брал трубку. И в том доме, где он производил свою операцию, мне тоже никто не открыл.
– Ну, может, он в нём вообще не живёт, а лишь использовал для одной операции. Мне этот дом жилым не показался.
– Мне тоже, но в тот день, когда я тебя увидела, он там был.
– Ты к нему приезжала, что ли?
– Ну да. Тебе с тех пор не приходилось смотреть боевики?
– Да как-то нет. Я их не люблю, ты ведь знаешь.
– Да, но тут папа включил один, и я с ним за компанию посмотрела. А потом ещё несколько прокрутила на компе, сцены драк, в основном. Знаешь, они такие смешные… Я раньше не замечала, насколько это киношное кун-фу неправдоподобно и постановочно. А тут стало прямо глаз резать. Ну я и поняла, что всё сработало, попробовала ещё несколько упражнений выполнить… Сил и растяжки, конечно, не хватало, но всё равно я смогла такое, о чём раньше и не думала. И ну тем утром я решила съездить и Петра Викторовича поблагодарить. Я же сомневалась в этой его технологии, а зря сомневалась, как выяснилось.
– И что он тебе сказал?
– Да ничего особенного, – она пожала плечами. – Был очень любезен, пригласил меня выпить кофе. А потом ему кто-то позвонил, и он начал со мной прощаться. И… кажется, он занервничал.
– А потом что было?
– А потом я ещё заехала перекусить, а после подъезжаю к дому и через дорогу вижу тебя с Максом.
– И тогда ты кинулась звонить Викторовичу, и он сказал «упс, извиняйте, ошибочка вышла, щас исправим»?
– Ну, в общем да. Он меня успокоил, попросил запастись терпением, и сказал, что со всем разберётся. Только не «щас», а может уйти несколько недель.
– Па-анятно, – протянула я. Хотя понятно было только то, что ничего не понятно. – Но если убийцы действительно его, то какой-то тупой способ всё исправить. Ну, предположим, меня убили. Суета, следствие, опознание, сказали родителям – и тут появляешься ты.
– И в два счёта доказываю, что я не самозванка!
– Предположим, а убитая тогда кто?
– А это уж дело следствия – разобраться. Впрочем, ты права в том пункте, что родителям от этого не приведи бог какая нервотрёпка.
– Но если одна из нас и правда появилась в результате обряда, то, видимо, назад отыграть уже нельзя. Можно только… – и я провела пальцем по горлу.
– В общем, наверняка только Пётр Викторович и может сказать, – подытожила Женя.
– А может быть, и он не может, – пессимистично добавила я.
– Значит, надо его спросить. Отловить, и…
Я кивнула. Затем спросила:
– Ну что, перемирие? По крайней мере, до тех пор, пока мы не узнаем что-то наверняка?
– Давай, – согласилась она, и мы торжественно пожали друг другу руки через стол.
Чай закончился, я встала и сполоснула чашки. Женя сунула печенье в буфет.
– Собираешься обратно в Москву? – спросила она.
– Да, а что?
– Раз такое дело, не подбросишь меня?
– Ладно, – я пожала плечами.
– Тогда я сейчас соберусь.
Она вышла из кухни и поднялась наверх, к спальням. Я нашарила в кармане не пригодившиеся мне ключи от дачи, пересекла холл и открыла боковую дверь, ведущую в гараж. Внезапная догадка оказалась верна: посреди гаража стоял серебристый «фольксваген».
Ну, конечно же. Выйдя от Петра Викторовича, вторая Женя спокойно села в свою машину и уехала. И счастье, что она по дороге тоже завернула поесть, а то, явись она домой раньше меня или позже, и в доме наших родителей разыгралась бы презанимательнейшая сцена.
За спиной послышались шаги – Жена вторая спустилась с лестницы, уже в зимних ботинках и с пальто в охапке. Я кивнула на «фольксваген»:
– Ты на нём ездишь? Смотри, он же в угоне числится.
– Я знаю. Почему, как ты думаешь, я шла в «Сбербанк»? Хотела взять кредит на новую машину.
– Прекрасно. Взяла бы кредит ты, а выплачивать мне.
– Мне, – спокойно поправила она. – Это мой счёт и мои деньги. Не беспокойся, выплатила бы как-нибудь.
Я предпочла не спорить. Уже на крыльце я спохватилась и спросила, откуда у неё ключи от дачи, если наши лежат, где лежали. Оказалось, что она, подгадав время, когда никого из нас не было дома, наведалась в квартиру и взяла не только мой паспорт, но и набор ключей, к которым заказала дубликаты. А потом нанесла ещё один визит и положила ключи обратно – чтобы их сочли украденным и поменяли все замки, Жене второй отнюдь не хотелось. Хватило заблокированного телефона и кредитных карт.
Я в который раз покивала. Конечно, консьерж внизу её спокойно пропустил. Ведь он отлично знал её в лицо.
Подъезжая к Москве, мы уже болтали, словно лучшие подруги – благо, скрывать нам друг от друга было нечего. Она начала расспрашивать меня о семейных новостях, правда, как оказалось, кое-что знала и сама – время от времени Женя вторая осторожно звонила нашим знакомым, всё пытаясь понять, как такое возможно, что никто не заметил подмены. Я честно рассказала всё, чего она не знала, не обойдя и Макса, хотя говорить с ней именно на эту тему оказалось неожиданно трудно. Главным образом потому, что потенциальный жених Женю вторую интересовал на удивление мало. «А-а» только и произнесла она, услышав, что он начал писать мой портрет, и перевела разговор на другое. Уже составленное в моём уме описание картины так и осталось невысказанным.
Оказалось, что Женя хотела что-то купить: жизнь в одиночестве выявляла иногда довольно неожиданные потребности то в одном, то в другом, плюс мы с ней обе привыкли ни в чём себя не ограничивать. На вопрос, хватает ли ей денег, она кратко ответила, что пока хватает. Поскольку мама ждала меня не раньше вечера, и у меня образовался свободный день, я пошла за покупками с ней за компанию и кое-что оплатила, а также прикупила пару вещей для себя. Мы как-то молчаливо согласились, что деньги у нас общие, и больше эту тему не поднимали.
Окружающие оглядывались на нас, и я развлекала себя мыслью, что нас принимают за сестёр-близнецов. Это оказалось удивительно увлекательное занятие – ходить за покупками фактически с самой собой. Я всё время боролась с чувством нереальности происходящего, она, вероятно, делала то же самое, но процесс быстро перешёл из практической плоскости в область чистого развлечения. Одна из нас выбирала что-нибудь, спрашивала другую «ну, как тебе это?», после чего мы обсуждали достоинства и недостатки выбора и шли мерить. Дорогого стоит возможность сразу увидеть, как вещь будет на тебе сидеть, и не в зеркале, а вживую, вертясь друг перед другом.
Хотя дело здесь было не в сходстве и не в симпатии, а в том, что мы продолжали и явно, и исподволь изучать друг друга. Обедать мы, по молчаливому согласию, тоже пошли вместе, убедившись, что и в еде наши вкусы совпадают – мы заказали практически одно и тоже.
– Слушай, у меня появилась идея, – сказала она, пока мы ждали счёт. – Почему бы нам не попробовать встретиться с Петром Викторовичем прямо сейчас?
– Думаешь, он ответит? – скептически спросила я.
– Попытка не пытка.
В её словах был резон. У меня номер его телефона не сохранился, зато был у неё. Но, как и ожидалось, на звонок никто не ответил. Однако Женю это не обескуражило, и она предложила съездить на Вятскую и посмотреть, подаёт ли тот дом признаки жизни. Я согласилась, хоть и без особого энтузиазма.
Вятская улица ничем не примечательна, если не считать «МузТорга» в её начале, если ехать от Савёловской. Нужный нам дом находился на другом её конце, за длинным и глухим жёлтым забором. Четырёхэтажное кирпичное здание, с многочисленными жестяными трубами водостоков, довольно обшарпанное, стёкла во многих окнах треснули, а кое-где их вообще не было, проёмы затянуты плёнкой. Тем не менее коробки кондиционеров, лепившиеся к стене, намекали на то, что жизнь внутри всё-таки есть. Да и забор был покрашен явно недавно. Я остановила машину у проёма в бетонной стене, прикрытого ребристой металлической плитой, в которой была прорезана калитка. Именно через неё мы с Максом когда-то попали внутрь, но сейчас она была наглухо заперта. В чём мы и убедились, едва покинув машину.
– Ну, вот мы здесь, – сказала я. – И что теперь?
Женя не ответила; она, задрав голову, изучала крышу дома с таким видом, словно там скрывались ответы на все наши вопросы.
– Если ты думаешь подгадать, когда сюда кто-то придёт, то моё мнение – дохлый номер. Отсюда наверняка есть и другие выходы. Нет, Викторовича надо ловить где-то ещё. Возможно, на живца.
– Это как? – она опустила голову и повернулась ко мне.
– Заманить его под каким-нибудь предлогом. Пусть его зазовёт на встречу кто-то третий. Скажем, Макс.
– Не хотелось бы привлекать Макса…
– Ну, рассказывать ему, что случилось, точно не стоит. Но вот расспросить его поподробнее, как они вообще познакомились… И есть ли у них ещё общие знакомые… – я замолчала, захваченная идеей. Даже странно, что я не сделала этого раньше.
– Ну, ты и расспроси. Ты же сейчас с ним общаешься.
Я согласно кивнула.
– И если всё же зазовёшь нашего неуловимого Викторовича в гости, свистни мне. У меня тоже к нему немало вопросов.
– Ну, это обязательно.
Мы ещё немного поглазели на дом. За забором были видны козырьки двух подъездов. По трубам будет не так уж и трудно забраться практически к любому окну, а то и вовсе на крышу. Я прищурилась и попыталась разглядеть камеры видеонаблюдения, но либо их не было, либо они были хорошо замаскированы.
– Давай обойдём его, – предложила Женя.
Мы медленно двинулись вдоль забора. Собираясь обогнуть угол, я бросила взгляд назад и приподняла брови:
– О! А дом-то действительно обитаем.
– Ты про этого парня в полосатой шапке?
– Угу.
– Подойдём?
– А по-моему он и так идёт за нами.
Мы медленно двинулись по переулку вдоль забора. Парень и в самом деле скоро обогнул тот же угол, и тут же сбавил скорость, держась от нас на почтительном расстоянии, но и не отставая. Он совершенно не скрывался – или просто не умел следить.
– Боюсь, если мы попробуем к нему подойти, он убежит, – заметила я.
Обойти дом не получилось – к жёлтому забору вплотную примыкали заборы других домов, и нужно было лезть через них, чтобы завершить круг, но среди бела дня мы это сделать постеснялись. Моё предсказание сбылось: стоило нам повернуть обратно и двинуться к парню, как он тут же развернулся и быстро пошёл прочь. Когда мы дошли до угла, он таращился на нас с другой стороны улицы.
– А что последнее перед тем?
– Боулинг на Пашкином дне рождения.
– Это же дня за два перед тем, – вспомнила я. – Ха! Выходит, что провалы в памяти у нас пусть и не одинаковые, но симметричные.
– Но мой раньше!
– И что?
– Если бы ты была уже тогда, ты должна помнить что-то другое, верно? Судя по всему, ты появилась после второго провала.
– Или одна из нас появилась во время или до первого провала, и это не обязательно я.
– Но я-то была дома! В смысле, Макс, как ты говоришь, выдернул тебя… меня… из гостей, мы вместе поехали к Петру Викторовичу, а потом вместе с Максом от него и уехали домой.
– А Макс при процедуре присутствовал?
– Нет.
– Значит, во время его отсутствия, но пока твоя память снова не включилась, могло произойти что угодно, верно?
Она поджала губы:
– И где же всё это время была ты?
– Понятия не имею. Возможно – бродила вокруг дома и гадала, откуда взялась занявшая моё место самозванка.
Я вспомнила о чае и сделала глоток. Вторая Женя побарабанила пальцами по столу.
– А что вы делали у Захаровых? – спросила она.
– Я же говорю – были в гостях. Они решили с нами помириться, и пригласили нас на большую вечеринку. Какие-то у них общие деловые интересы с папой образовались, я в детали не вникала.
– Ну и бог с ними. Вернёмся к нашим баранам. Всё равно что-то не складывается. Если разделение произошло во время процедуры, Пётр Викторович должен был что-то знать, верно?
– Если оно действительно произошло в то время, и вообще одно с другим связано. Конечно, скорее всего, связано, но наверняка мы утверждать не можем.
– А Пётр Викторович?
– А он вообще знает, что нас двое?
– Знает, – кивнула Женя. – Когда я тогда увидела тебя целующейся с Максом около нашего дома, я позвонила ему и сказала.
– И что он ответил?
– Что произошла небольшая накладка, и что он всё уладит, мне нужно только подождать.
– Так это он так «всё улаживает»?! – я со стуком поставила чашку на стол. – Так, стоп. Снайпер у витрины. Это был твой снежок?
Она кивнула.
– Почему?
Женя отвела глаза и пожала плечами. Настал мой черёд побарабанить пальцами по столешнице.
– Но, согласись, он признал, что появление двойника связано с процедурой.
– Да ни черта он не признал, – возразила я. – А если и да, то где гарантия, что не врёт? Всё, что нам известно о его технологии, нам известно с его же слов. Мутный он тип, думала же, что не стоит с ним связываться.
– Но кто же знал, что действительно сработает?
– Угу, – со вздохом согласилась я. Ведь я… мы… действительно отнеслись к предложению совершенно несерьёзно. Когда Макс сказал «давай поедем, попробуем, что ты теряешь?» я чувствовала себя так же, как когда мы с приятелями, ещё в школьную пору, устроили любительский спиритический сеанс. Просто забава, замешанная на любопытстве.
– Ты помнишь весь обряд с самого начала?
– Нет, – с явной неохотой признала Женя. – Помню, что уже сижу я уже в комнате, вся в проводах, все стены с какими-то линиями, рисунками, какие-то приборы вокруг гудят… И я здорово устала. А потом пришёл Пётр Викторович, сказал, что всё прошло идеально и можно начинать пользоваться уже сейчас. Но мне хотелось только спать. Я прямо в машине уснула, Макс, когда мы приехали, меня разбудил.
– И ты не задумывалась о том, что ничего не помнишь уже довольно длительное время?
– Я думала, что так и надо. В конце концов, он же в моих мозгах копался. Кстати, а почему ты упорно называешь эту процедуру обрядом?
– Не знаю. Наверное, потому что мне до сих пор не верится в его научность. Несмотря на приборы и провода.
Снова наступила тишина. Я прихлёбывала чай и задумчиво жевала печенье из пачки. Женя некоторое время смотрела куда-то в сторону, потом тоже вытащила себе печеньку.
– А тебе новыми способностями пользоваться доводилось? – спросила я.
– Не-а. Ну, не считая драк с тобой.
– А вот мне доводилось.
– Ты о том снайпере?
– Не только, – и я рассказала о едва не сбившей меня машине и об убийце с пистолетом. Правда, о том, что убийцу я пристрелила, я всё-таки умолчала. По моему рассказу выходило, что я, заметив его у машины, предпочла добраться домой другим путём, бросив машину до следующего утра, а способности проявились в том, что я вообще обратила внимание на слежку. Выслушав меня, она присвистнула.
– Ну ничего себе… Да на тебя целая охота идёт.
– Да уж, – согласилась я.
– Но постой… Если Пётр Викторович пытается убрать тебя, в смысле, если это он… То значит, он считает настоящей меня?
– Всё может быть, – я пожала плечами. – Но тогда хотелось бы знать, по каким критериям он это определил.
– По каким-то своим, наверное.
– Но тогда я имею право знать, разве нет? Мы обе имеем право знать, почему вдруг раздвоились, и что вообще происходит. И почему обязательно нужно убивать. Не знаю, как тебе, а мне умирать совсем не хочется, двойник я или нет.
– Я пыталась к нему дозвониться после того снайпера, – призналась Женя. – Но никто не брал трубку. И в том доме, где он производил свою операцию, мне тоже никто не открыл.
– Ну, может, он в нём вообще не живёт, а лишь использовал для одной операции. Мне этот дом жилым не показался.
– Мне тоже, но в тот день, когда я тебя увидела, он там был.
– Ты к нему приезжала, что ли?
– Ну да. Тебе с тех пор не приходилось смотреть боевики?
– Да как-то нет. Я их не люблю, ты ведь знаешь.
– Да, но тут папа включил один, и я с ним за компанию посмотрела. А потом ещё несколько прокрутила на компе, сцены драк, в основном. Знаешь, они такие смешные… Я раньше не замечала, насколько это киношное кун-фу неправдоподобно и постановочно. А тут стало прямо глаз резать. Ну я и поняла, что всё сработало, попробовала ещё несколько упражнений выполнить… Сил и растяжки, конечно, не хватало, но всё равно я смогла такое, о чём раньше и не думала. И ну тем утром я решила съездить и Петра Викторовича поблагодарить. Я же сомневалась в этой его технологии, а зря сомневалась, как выяснилось.
– И что он тебе сказал?
– Да ничего особенного, – она пожала плечами. – Был очень любезен, пригласил меня выпить кофе. А потом ему кто-то позвонил, и он начал со мной прощаться. И… кажется, он занервничал.
– А потом что было?
– А потом я ещё заехала перекусить, а после подъезжаю к дому и через дорогу вижу тебя с Максом.
– И тогда ты кинулась звонить Викторовичу, и он сказал «упс, извиняйте, ошибочка вышла, щас исправим»?
– Ну, в общем да. Он меня успокоил, попросил запастись терпением, и сказал, что со всем разберётся. Только не «щас», а может уйти несколько недель.
– Па-анятно, – протянула я. Хотя понятно было только то, что ничего не понятно. – Но если убийцы действительно его, то какой-то тупой способ всё исправить. Ну, предположим, меня убили. Суета, следствие, опознание, сказали родителям – и тут появляешься ты.
– И в два счёта доказываю, что я не самозванка!
– Предположим, а убитая тогда кто?
– А это уж дело следствия – разобраться. Впрочем, ты права в том пункте, что родителям от этого не приведи бог какая нервотрёпка.
– Но если одна из нас и правда появилась в результате обряда, то, видимо, назад отыграть уже нельзя. Можно только… – и я провела пальцем по горлу.
– В общем, наверняка только Пётр Викторович и может сказать, – подытожила Женя.
– А может быть, и он не может, – пессимистично добавила я.
– Значит, надо его спросить. Отловить, и…
Я кивнула. Затем спросила:
– Ну что, перемирие? По крайней мере, до тех пор, пока мы не узнаем что-то наверняка?
– Давай, – согласилась она, и мы торжественно пожали друг другу руки через стол.
Чай закончился, я встала и сполоснула чашки. Женя сунула печенье в буфет.
– Собираешься обратно в Москву? – спросила она.
– Да, а что?
– Раз такое дело, не подбросишь меня?
– Ладно, – я пожала плечами.
– Тогда я сейчас соберусь.
Она вышла из кухни и поднялась наверх, к спальням. Я нашарила в кармане не пригодившиеся мне ключи от дачи, пересекла холл и открыла боковую дверь, ведущую в гараж. Внезапная догадка оказалась верна: посреди гаража стоял серебристый «фольксваген».
Ну, конечно же. Выйдя от Петра Викторовича, вторая Женя спокойно села в свою машину и уехала. И счастье, что она по дороге тоже завернула поесть, а то, явись она домой раньше меня или позже, и в доме наших родителей разыгралась бы презанимательнейшая сцена.
За спиной послышались шаги – Жена вторая спустилась с лестницы, уже в зимних ботинках и с пальто в охапке. Я кивнула на «фольксваген»:
– Ты на нём ездишь? Смотри, он же в угоне числится.
– Я знаю. Почему, как ты думаешь, я шла в «Сбербанк»? Хотела взять кредит на новую машину.
– Прекрасно. Взяла бы кредит ты, а выплачивать мне.
– Мне, – спокойно поправила она. – Это мой счёт и мои деньги. Не беспокойся, выплатила бы как-нибудь.
Я предпочла не спорить. Уже на крыльце я спохватилась и спросила, откуда у неё ключи от дачи, если наши лежат, где лежали. Оказалось, что она, подгадав время, когда никого из нас не было дома, наведалась в квартиру и взяла не только мой паспорт, но и набор ключей, к которым заказала дубликаты. А потом нанесла ещё один визит и положила ключи обратно – чтобы их сочли украденным и поменяли все замки, Жене второй отнюдь не хотелось. Хватило заблокированного телефона и кредитных карт.
Я в который раз покивала. Конечно, консьерж внизу её спокойно пропустил. Ведь он отлично знал её в лицо.
Глава 8
Подъезжая к Москве, мы уже болтали, словно лучшие подруги – благо, скрывать нам друг от друга было нечего. Она начала расспрашивать меня о семейных новостях, правда, как оказалось, кое-что знала и сама – время от времени Женя вторая осторожно звонила нашим знакомым, всё пытаясь понять, как такое возможно, что никто не заметил подмены. Я честно рассказала всё, чего она не знала, не обойдя и Макса, хотя говорить с ней именно на эту тему оказалось неожиданно трудно. Главным образом потому, что потенциальный жених Женю вторую интересовал на удивление мало. «А-а» только и произнесла она, услышав, что он начал писать мой портрет, и перевела разговор на другое. Уже составленное в моём уме описание картины так и осталось невысказанным.
Оказалось, что Женя хотела что-то купить: жизнь в одиночестве выявляла иногда довольно неожиданные потребности то в одном, то в другом, плюс мы с ней обе привыкли ни в чём себя не ограничивать. На вопрос, хватает ли ей денег, она кратко ответила, что пока хватает. Поскольку мама ждала меня не раньше вечера, и у меня образовался свободный день, я пошла за покупками с ней за компанию и кое-что оплатила, а также прикупила пару вещей для себя. Мы как-то молчаливо согласились, что деньги у нас общие, и больше эту тему не поднимали.
Окружающие оглядывались на нас, и я развлекала себя мыслью, что нас принимают за сестёр-близнецов. Это оказалось удивительно увлекательное занятие – ходить за покупками фактически с самой собой. Я всё время боролась с чувством нереальности происходящего, она, вероятно, делала то же самое, но процесс быстро перешёл из практической плоскости в область чистого развлечения. Одна из нас выбирала что-нибудь, спрашивала другую «ну, как тебе это?», после чего мы обсуждали достоинства и недостатки выбора и шли мерить. Дорогого стоит возможность сразу увидеть, как вещь будет на тебе сидеть, и не в зеркале, а вживую, вертясь друг перед другом.
Хотя дело здесь было не в сходстве и не в симпатии, а в том, что мы продолжали и явно, и исподволь изучать друг друга. Обедать мы, по молчаливому согласию, тоже пошли вместе, убедившись, что и в еде наши вкусы совпадают – мы заказали практически одно и тоже.
– Слушай, у меня появилась идея, – сказала она, пока мы ждали счёт. – Почему бы нам не попробовать встретиться с Петром Викторовичем прямо сейчас?
– Думаешь, он ответит? – скептически спросила я.
– Попытка не пытка.
В её словах был резон. У меня номер его телефона не сохранился, зато был у неё. Но, как и ожидалось, на звонок никто не ответил. Однако Женю это не обескуражило, и она предложила съездить на Вятскую и посмотреть, подаёт ли тот дом признаки жизни. Я согласилась, хоть и без особого энтузиазма.
Вятская улица ничем не примечательна, если не считать «МузТорга» в её начале, если ехать от Савёловской. Нужный нам дом находился на другом её конце, за длинным и глухим жёлтым забором. Четырёхэтажное кирпичное здание, с многочисленными жестяными трубами водостоков, довольно обшарпанное, стёкла во многих окнах треснули, а кое-где их вообще не было, проёмы затянуты плёнкой. Тем не менее коробки кондиционеров, лепившиеся к стене, намекали на то, что жизнь внутри всё-таки есть. Да и забор был покрашен явно недавно. Я остановила машину у проёма в бетонной стене, прикрытого ребристой металлической плитой, в которой была прорезана калитка. Именно через неё мы с Максом когда-то попали внутрь, но сейчас она была наглухо заперта. В чём мы и убедились, едва покинув машину.
– Ну, вот мы здесь, – сказала я. – И что теперь?
Женя не ответила; она, задрав голову, изучала крышу дома с таким видом, словно там скрывались ответы на все наши вопросы.
– Если ты думаешь подгадать, когда сюда кто-то придёт, то моё мнение – дохлый номер. Отсюда наверняка есть и другие выходы. Нет, Викторовича надо ловить где-то ещё. Возможно, на живца.
– Это как? – она опустила голову и повернулась ко мне.
– Заманить его под каким-нибудь предлогом. Пусть его зазовёт на встречу кто-то третий. Скажем, Макс.
– Не хотелось бы привлекать Макса…
– Ну, рассказывать ему, что случилось, точно не стоит. Но вот расспросить его поподробнее, как они вообще познакомились… И есть ли у них ещё общие знакомые… – я замолчала, захваченная идеей. Даже странно, что я не сделала этого раньше.
– Ну, ты и расспроси. Ты же сейчас с ним общаешься.
Я согласно кивнула.
– И если всё же зазовёшь нашего неуловимого Викторовича в гости, свистни мне. У меня тоже к нему немало вопросов.
– Ну, это обязательно.
Мы ещё немного поглазели на дом. За забором были видны козырьки двух подъездов. По трубам будет не так уж и трудно забраться практически к любому окну, а то и вовсе на крышу. Я прищурилась и попыталась разглядеть камеры видеонаблюдения, но либо их не было, либо они были хорошо замаскированы.
– Давай обойдём его, – предложила Женя.
Мы медленно двинулись вдоль забора. Собираясь обогнуть угол, я бросила взгляд назад и приподняла брови:
– О! А дом-то действительно обитаем.
– Ты про этого парня в полосатой шапке?
– Угу.
– Подойдём?
– А по-моему он и так идёт за нами.
Мы медленно двинулись по переулку вдоль забора. Парень и в самом деле скоро обогнул тот же угол, и тут же сбавил скорость, держась от нас на почтительном расстоянии, но и не отставая. Он совершенно не скрывался – или просто не умел следить.
– Боюсь, если мы попробуем к нему подойти, он убежит, – заметила я.
Обойти дом не получилось – к жёлтому забору вплотную примыкали заборы других домов, и нужно было лезть через них, чтобы завершить круг, но среди бела дня мы это сделать постеснялись. Моё предсказание сбылось: стоило нам повернуть обратно и двинуться к парню, как он тут же развернулся и быстро пошёл прочь. Когда мы дошли до угла, он таращился на нас с другой стороны улицы.
