В день икс я изрядно нервничала, но всё на удивление шло как по маслу. К полудню в дом – в котором мне вручили ключи ко всем дверям! Правда, когда я отпирала заднюю дверь, рядом бдительно стоял охранник – приехали рабочие и флористы и быстро расставили столы и вазы, развесили гирлянды цветов и воздушных шариков. Потом подкатил фургончик с надписью «Инфанта Маргарита» на боку. Я не считала обращение в мамин ресторан поблажкой себе – хозяева всё равно наверняка бы попросили её по старой дружбе. Мама охотно давала скидки знакомым, считая это лучшей рекламой. Повар приехал на собственной машине и сразу же скрылся в кухне, я не успела даже поздороваться.
Макс появился, когда я разговаривала с представителями студии, которым заказали съёмку торжества. Уж не знаю, как он сумел просочиться мимо охраны со списком приглашённых, но обернувшись, чтобы показать, куда можно подключить камеры, я увидела его, стоящего в дверях.
– Что ты тут делаешь? – спросила я его, когда оператор с помощником пошли расставлять аппаратуру.
– Вообще-то, я просто хотел с тобой повидаться, – Макс пожал плечами. – Твоя мама сказала, что ты здесь – ну и вот…
– Я рада, конечно, но сейчас я занята. Давай завтра, ладно?
– А ты уверена, что завтра не найдёшь ещё какое-нибудь дело, чтобы со мной не встречаться?
– В смысле?
– Когда мы с тобой виделись в последний раз?
– Э-э, – я нахмурилась. – Кажется, когда ездили на выставку?
– «Кажется», – Макс усмехнулся. – Впрочем, память тебя не подвела – действительно тогда. Две недели назад.
– И что?
– А то, что ты даже толком не помнишь, когда мы с тобой встречались, а когда нет. По-моему, ты вообще о моём существовании периодически забываешь. А теперь ещё новая причуда. Что это за история с переездом?
– С каким переездом?
– С твоим! На кой чёрт тебе понадобилось съезжать от родителей?
Я едва не рявкнула «не твоё дело!» Но всё-таки сдержалась – ссориться с Максом мне не хотелось, тем более сейчас, когда меня могли отозвать в любую минуту.
– Макс, давай всё-таки поговорим завтра. Я буду свободна, и мы сможем всё подробно обсудить – и почему я собралась съезжать, и почему тебе это вдруг не нравится.
– А, ну да. Я же прикреплённый жених, должен знать своё место.
Я открыла рот – и закрыла, не найдясь, что сказать. Меня поразил даже не сарказм, обычно столь не свойственный Максу. Просто меня вдруг пронзила мысль, что я могла быть не одинока в своих переживаниях по поводу нашего будущего брака. До сих пор мне и в голову не приходило, что Макса такое положение вещей тоже может тяготить.
– Ну, если подумать, ты мне пока ещё не жених, – обретя голос, сказала я. – И, если не хочешь, можешь им не становиться.
– Это официальная отставка? – он поднял брови.
– Господи, Макс, нет! Ты всё как-то превратно понимаешь…
– Евгения Андреевна! – окликнула меня одна из девушек-официанток, приехавших вместе с угощением. – Запасные бутылки куда ставить – под стол, или вынести в другое помещение?
– Сейчас, подожди, разберёмся! – отмахнулась я. – Макс, нам и правда нужно с тобой серьёзно поговорить, но, сам видишь, тут нам этого сделать толком не дадут. Сам назначь время, если хочешь.
Макс наклонил голову к плечу и оглядел меня долгим взглядом.
– Ты изменилась, Женя, – констатировал он.
– Ну, как бы да. Подозреваю, что после манипуляций Петра Викторовича никто не остаётся прежним.
– А я?
– Ну, возможно, ты исключение. Или мне просто ещё не представилась возможность увидеть твои изменения.
Кажется, Макс хотел что-то сказать, но потом посмотрел на переминающуюся с ноги на ногу официантку и передёрнул плечами.
– Ладно, – сказал он. – Не буду больше тебя отвлекать.
Я проводила его взглядом, после чего заставила себя вернуться к работе, хотя это потребовало от меня значительных усилий. Какого чёрта, Макс, ты заставляешь меня чувствовать себя виноватой? Словно это преступление – быть занятой выполнением своих обязательств перед другими людьми. Я как-то в разгар рабочего дня никогда к тебе не вламывалась с требованием немедленно объясниться на личные темы!
И вообще, какая муха тебя укусила?
В холл вышли хозяева, чтобы начать принимать съезжающихся гостей. Часть официантов стала обносить прибывших закусками и бокалами, остальные заканчивали сервировать столы в банкетном зале. От необходимости думать, как рассадить людей, хозяйка меня избавила – мне выдали уже готовую схему, от меня требовалось только заказать карточки с именами и потом правильно расставить их по столам. Пришлось ещё несколько раз сбегать на кухню и к хозяйке, решая появившиеся вопросы. Я думала, что когда банкет начнётся, сяду куда-нибудь в уголок, но хозяйка отловила меня и усадила за главный стол с собой и мужем, между моими родителями, разумеется, тоже приглашёнными – что, конечно, было очень мило с её стороны, но я предпочла бы всё-таки побыть в стороне. Мне хотелось подумать, но освободиться для этого в достаточной степени я смогла только после окончания праздника, когда уже наступила ночь, все гости разъехались, а мне ещё пришлось задержаться и покомандовать разборкой мебели. Конечно, основную уборку произведут завтра заранее нанятые уборщики, и всё же, когда я наконец села в такси, было уже за полночь.
Так что же всё-таки делать с Максом? И надо ли что-то делать? Строго говоря, он мне действительно ещё не жених, и если мы дружно объявим, что не хотим жениться – даже папа ничего тут не попишет. Вот только с должностью у него Максу тогда придётся распроститься, но он не маленький, знает, на что идёт. Но действительно ли я хочу расстаться с Максимом?
Я закусила губу, отчётливо понимая – не хочу. И дело даже не в привычке. Не в том, что Макс – кавалер хоть куда, которым можно похвастаться перед любой подругой, и не в том, что папа рано или поздно всё равно выдаст меня замуж, и уж лучше давно знакомая и понятная кандидатура, чем ещё неизвестно кто. Дело в самом Максе. Да, я в последнее время слишком часто была занята чем-то другим – попытками понять, кто я, да и просто банально выжить. Но Макс как-то всегда присутствовал в моей голове, и от одной мысли о нём на душе всегда становилось теплее. Сейчас, задумавшись о нём наконец, я поняла, что соскучилась. Что хочу провести с ним день… и ночь… и ещё много-много дней и ночей. Да, может, это не та любовь, о которой слагают стихи и поют песни, не та, от которой летают, и в животе трепещут бабочки. Но это была любовь… и если я вдруг лишусь Макса, от меня оторвут кусок меня самой. Останется кровоточащий рубец и пустота.
Вот только для того, чтобы осознать это в полной мере, понадобилось, чтобы моя железобетонная уверенность, что Макс – мой и так будет всегда, дала трещину.
А сам Макс? Чего хочет он?
Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Если Макс захочет уйти – стану ли я его останавливать, как бы больно мне ни было? И как? Преследовать его, набивать себе цену, грозить испортить жизнь? Чтобы он меня окончательно возненавидел? И вообще, стоп, подруга, не разводи панику на пустом месте. Он пока ещё никуда не уходит. Лучше вот о чём подумай – хочешь ли ты, чтобы он был с тобой не ради тебя, а ради твоего приданого? Хватит ли тебе этого?
Раньше, когда я думала, что наш брак будет обоюдной сделкой, я полагала – хватит. Но теперь… Не лучше ли и правда порвать с ним сейчас, когда это ещё можно сделать, чем увязать всё глубже, зная, что это – не то, чего ты хочешь, а того, что ты хочешь, ты никогда не получишь? А может, то, что он хочет, он вообще найдёт на стороне? А может, уже нашёл?
Я представила Макса с другой – женщиной, чьё лицо и фигура очерчивались лишь очень смутно – и едва не зарычала. Ну уж нет, дорогой. Если мы поженимся, то я, как любая жена, вправе требовать верности. Я не маленькая, я знаю, как ведутся дела, и каким образом бизнесмены договариваются и празднуют заключения сделок. Знаю, как оттягиваются деловые люди в редких отпусках, если вырываются от семьи. Но одно дело – случайное приключение, интрижка, а другое – систематические измены. Если я буду для тебя лишь домоправительницей, а истинная жена будет проживать в другом месте – можешь сразу валить на все четыре стороны!
– Приехали, – сказал таксист.
– А? – я вздрогнула, осознав, что такси и в самом деле стоит у нашего дома. – Да, спасибо.
Что-то у меня совсем ум за разум заходит. То я всерьёз начала переживать, что Макс уйдёт, то сама готова его гнать, и всё из-за чего? Из-за плодов собственного воображения.
Но поговорить с ним всё же необходимо. Расставить все точки над «и», так сказать. Выяснить, чего же хочет он, объяснить, чего хочу я, и закончить наконец с этим подвешенным состоянием, когда я ему вроде невеста, а вроде и нет…
Ой, блин! Нас же двое. И пока мы не выясним что-то наверняка, пока на нас идёт охота – какие уж тут свадьбы? Даже нормальный роман под большим вопросом. Нет, ну почему в моей жизни всё так сложно?!
Видимо, сначала надо всё-таки поговорить с Женей-второй. Выяснить, как она относится к Максу, чтобы не получилось, что мы с ним обо всё договоримся, а потом ему вдруг придётся начинать всё с начала. Или не стоит тащить в наши отношения третьего лишнего, даже если этот лишний – мой двойник? Какого чёрта я должна всё делать с оглядкой на неё? Разве мы не можем договориться между собой? В конце концов, в последние пару месяцев дело с Максом имею только я, а она всё это время даже и не почесалась, чтобы как-то с ним встретиться. Так что, видимо, не столь уж он ей и нужен. Ну и вперёд, пусть ищет себе того, кто устроит её больше, а почему я не могу остаться с Максом при любом исходе событий?
Вот только для этого нужен сущий пустячок – Макс должен знать, кого выбирает. А при попытке представить, как ввести его в курс дела, моё воображение спасовало. Хуже, наверное, было бы только объясняться с родителями. Чёрт, впору пожелать, чтобы всё как-нибудь решилось за меня, само собой.
Как говорится, бойся своих желаний. Они ведь могут и исполниться.
– Женька, ты гений! – объявила Женя-вторая.
– Да? – скептически переспросила я. – И в чём проявляется моя гениальность?
– Ну, ведь ты же предложила запустить поиск по фотографиям! Вот, смотри!
Она решительно отобрала у меня ай-фон, поколдовала с ним – и с видом триумфатора предъявила мне фотографию. С неё на меня смотрел Пётр Викторович Бошняк. И он был значительно моложе, чем сейчас. Я заинтересованно взяла гаджет в руки. Неужели Женьке и правда удалось нащупать ниточку, ведущую в прошлое этого загадочного субъекта?
– Кто это? – я кивнула на снимок. Бошняк на нём пребывал не в одиночестве. Какой-то человек обнимал его за плечи, улыбаясь во все тридцать два зуба. Они казались ровесниками, может, второй чуть постарше, с густыми бровями, коротким носом и длинным подбородком. И со значительно более спортивной фигурой, которую позволяли оценить лёгкая рубашка с распахнутым воротом и шорты. Сам Пётр Викторович тоже выглядел куда менее формально, чем я привыкла его видеть.
– Это, насколько я понимаю, хозяин инстаграма, в котором я нашла эту фотку. Американец Джон Пейдж, человек не бедный, насколько можно судить по другим фото. Со своим другом Стивеном Шишкоффом, – Женя иронично выделила ударный слог переделанной в иностранную фамилии.
– Ну, Стивен легко превращается в Степана, – пробормотала я.
– Ага. Но главное – он сменил страну и имя! Вот почему мы ничего не могли на него найти. Интересно, в Америке у него тоже секта?
– Может быть, – кивнула я, рассматривая фотографию. Вообще-то эту новость Женя могла бы сообщить мне и по телефону. Но она захотела личной встречи – вероятно, ей было одиноко, да и страшно просто сидеть в гостиничном номере и ждать. И потому я пошла на эту встречу, благо улизнуть из дома под благовидным предлогом осмотра вариантов съёмных квартир труда не составило.
Дом, в котором мы сейчас находились, был довольно новым – этой новостройке на окраине исполнилось лет пять. Плюсом квартиры являлось то, что она была буквально в двух шагах от моей предполагаемой работы в торговом центре. Минусом – то, что жить нам в квартире, если мы выберем её, придётся вместе с соседкой, потому что одна комната была уже занята. Можно конечно, выдать себя за близняшек, да и уменьшение квартплаты стало бы бонусом, вот только кому-то из нас тогда придётся менять имя.
Тем не менее я, просматривая объявления о сдающемся жилье в интересующем меня районе, решила не отвергать с порога никаких вариантов. Родители меня больше не удерживали, даже мама, как мне казалось, после приснопамятного праздника стала поглядывать на меня с чем-то похожим на уважение. И когда Женька позвонила и попросила о встрече, я назначила её в подъезде дома, чтобы после сразу сходить посмотреть на квартиру. Можно даже вместе.
– Нужно будет поискать на него информацию, – озабоченно пробормотала Женя, рассматривая фотографию, как головоломку, которую во что бы то ни стало надо сложить. «Спасибо, кэп», – захотелось съязвить мне, но тут она подняла голову, глянула мне через плечо – и её глаза округлились. А в следующий миг за спиной раздался очень знакомый голос:
– Здравствуй, Женя.
Я открыла рот и по-рыбьи глотнула воздух, чувствуя, как ноги прирастают к полу. Судя по шагам за спиной, Макс подходил всё ближе.
– Откуда ты… здесь взялся? – судя по всему, Женя тоже не сразу собралась с мыслями. В её глазах плескался отголосок моего ужаса.
– Вообще-то, в этом доме есть несколько квартир, чьи хозяева заключили с нами договор на отделку, – спокойно объяснил Макс. – Я приехал с документами. Но я вижу, что я не вовремя? Это – твоя подруга?
Ещё можно было это сделать – убежать прочь, не поворачиваясь к нему, и оставив Женю-вторую объясняться самостоятельно. Это выглядело бы странно, но определённо было бы меньшим из зол. Однако меня словно парализовало. Я могла только беспомощно стоять и ждать, пока Макс обойдёт меня и заглянет мне в лицо. Ну почему, почему из всех домов Москвы Макса угораздило приехать именно в этот?!
Макс смотрел на меня довольно долго. Потом посмотрел на Женю-вторую. Потом снова на меня. Молчание затягивалось.
– Ну, и кто из вас Женя Белоусова? – наконец спросил он.
– Э… Видишь ли… – я лихорадочно пыталась придумать какую-нибудь ложь. О внебрачной дочери нашего отца, как две капли воды похожей на сводную сестру, которая недавно отыскала родственников… Но пока я подбирала слова, Женя вдруг бухнула:
– Мы и сами не знаем.
Макс моргнул. Снова перевёл взгляд с одной из нас на другую.
– В каком смысле?
– В прямом, – обречённо пробормотала я. – Мы раздвоились. В смысле, одна из нас раздвоилась. И теперь нас двое. Вот.
Макс поднял руки, в одной из которых был зажат кожаный портфель.
– Так, давайте по порядку. Кто раздвоился, что всё это значит, и кто из вас, наконец, Женя?
– Мы обе – Жени, – чуть ли не по слогам произнесла мой двойник. Кажется, она начала приходить в себя. – Обе Жени, обе Белоусовы, и помним мы одно и тоже.
– Это розыгрыш? – после ещё одной паузы спросил Макс.
– Если бы, – вздохнула я. Ледяная корка, сковавшая меня, начала трескаться, постепенно возвращая мне свободу движений. В конце концов, это уже произошло. И какие бы последствия оно не имело, отмотать назад было уже невозможно.
Макс появился, когда я разговаривала с представителями студии, которым заказали съёмку торжества. Уж не знаю, как он сумел просочиться мимо охраны со списком приглашённых, но обернувшись, чтобы показать, куда можно подключить камеры, я увидела его, стоящего в дверях.
– Что ты тут делаешь? – спросила я его, когда оператор с помощником пошли расставлять аппаратуру.
– Вообще-то, я просто хотел с тобой повидаться, – Макс пожал плечами. – Твоя мама сказала, что ты здесь – ну и вот…
– Я рада, конечно, но сейчас я занята. Давай завтра, ладно?
– А ты уверена, что завтра не найдёшь ещё какое-нибудь дело, чтобы со мной не встречаться?
– В смысле?
– Когда мы с тобой виделись в последний раз?
– Э-э, – я нахмурилась. – Кажется, когда ездили на выставку?
– «Кажется», – Макс усмехнулся. – Впрочем, память тебя не подвела – действительно тогда. Две недели назад.
– И что?
– А то, что ты даже толком не помнишь, когда мы с тобой встречались, а когда нет. По-моему, ты вообще о моём существовании периодически забываешь. А теперь ещё новая причуда. Что это за история с переездом?
– С каким переездом?
– С твоим! На кой чёрт тебе понадобилось съезжать от родителей?
Я едва не рявкнула «не твоё дело!» Но всё-таки сдержалась – ссориться с Максом мне не хотелось, тем более сейчас, когда меня могли отозвать в любую минуту.
– Макс, давай всё-таки поговорим завтра. Я буду свободна, и мы сможем всё подробно обсудить – и почему я собралась съезжать, и почему тебе это вдруг не нравится.
– А, ну да. Я же прикреплённый жених, должен знать своё место.
Я открыла рот – и закрыла, не найдясь, что сказать. Меня поразил даже не сарказм, обычно столь не свойственный Максу. Просто меня вдруг пронзила мысль, что я могла быть не одинока в своих переживаниях по поводу нашего будущего брака. До сих пор мне и в голову не приходило, что Макса такое положение вещей тоже может тяготить.
– Ну, если подумать, ты мне пока ещё не жених, – обретя голос, сказала я. – И, если не хочешь, можешь им не становиться.
– Это официальная отставка? – он поднял брови.
– Господи, Макс, нет! Ты всё как-то превратно понимаешь…
– Евгения Андреевна! – окликнула меня одна из девушек-официанток, приехавших вместе с угощением. – Запасные бутылки куда ставить – под стол, или вынести в другое помещение?
– Сейчас, подожди, разберёмся! – отмахнулась я. – Макс, нам и правда нужно с тобой серьёзно поговорить, но, сам видишь, тут нам этого сделать толком не дадут. Сам назначь время, если хочешь.
Макс наклонил голову к плечу и оглядел меня долгим взглядом.
– Ты изменилась, Женя, – констатировал он.
– Ну, как бы да. Подозреваю, что после манипуляций Петра Викторовича никто не остаётся прежним.
– А я?
– Ну, возможно, ты исключение. Или мне просто ещё не представилась возможность увидеть твои изменения.
Кажется, Макс хотел что-то сказать, но потом посмотрел на переминающуюся с ноги на ногу официантку и передёрнул плечами.
– Ладно, – сказал он. – Не буду больше тебя отвлекать.
Я проводила его взглядом, после чего заставила себя вернуться к работе, хотя это потребовало от меня значительных усилий. Какого чёрта, Макс, ты заставляешь меня чувствовать себя виноватой? Словно это преступление – быть занятой выполнением своих обязательств перед другими людьми. Я как-то в разгар рабочего дня никогда к тебе не вламывалась с требованием немедленно объясниться на личные темы!
И вообще, какая муха тебя укусила?
В холл вышли хозяева, чтобы начать принимать съезжающихся гостей. Часть официантов стала обносить прибывших закусками и бокалами, остальные заканчивали сервировать столы в банкетном зале. От необходимости думать, как рассадить людей, хозяйка меня избавила – мне выдали уже готовую схему, от меня требовалось только заказать карточки с именами и потом правильно расставить их по столам. Пришлось ещё несколько раз сбегать на кухню и к хозяйке, решая появившиеся вопросы. Я думала, что когда банкет начнётся, сяду куда-нибудь в уголок, но хозяйка отловила меня и усадила за главный стол с собой и мужем, между моими родителями, разумеется, тоже приглашёнными – что, конечно, было очень мило с её стороны, но я предпочла бы всё-таки побыть в стороне. Мне хотелось подумать, но освободиться для этого в достаточной степени я смогла только после окончания праздника, когда уже наступила ночь, все гости разъехались, а мне ещё пришлось задержаться и покомандовать разборкой мебели. Конечно, основную уборку произведут завтра заранее нанятые уборщики, и всё же, когда я наконец села в такси, было уже за полночь.
Так что же всё-таки делать с Максом? И надо ли что-то делать? Строго говоря, он мне действительно ещё не жених, и если мы дружно объявим, что не хотим жениться – даже папа ничего тут не попишет. Вот только с должностью у него Максу тогда придётся распроститься, но он не маленький, знает, на что идёт. Но действительно ли я хочу расстаться с Максимом?
Я закусила губу, отчётливо понимая – не хочу. И дело даже не в привычке. Не в том, что Макс – кавалер хоть куда, которым можно похвастаться перед любой подругой, и не в том, что папа рано или поздно всё равно выдаст меня замуж, и уж лучше давно знакомая и понятная кандидатура, чем ещё неизвестно кто. Дело в самом Максе. Да, я в последнее время слишком часто была занята чем-то другим – попытками понять, кто я, да и просто банально выжить. Но Макс как-то всегда присутствовал в моей голове, и от одной мысли о нём на душе всегда становилось теплее. Сейчас, задумавшись о нём наконец, я поняла, что соскучилась. Что хочу провести с ним день… и ночь… и ещё много-много дней и ночей. Да, может, это не та любовь, о которой слагают стихи и поют песни, не та, от которой летают, и в животе трепещут бабочки. Но это была любовь… и если я вдруг лишусь Макса, от меня оторвут кусок меня самой. Останется кровоточащий рубец и пустота.
Вот только для того, чтобы осознать это в полной мере, понадобилось, чтобы моя железобетонная уверенность, что Макс – мой и так будет всегда, дала трещину.
А сам Макс? Чего хочет он?
Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Если Макс захочет уйти – стану ли я его останавливать, как бы больно мне ни было? И как? Преследовать его, набивать себе цену, грозить испортить жизнь? Чтобы он меня окончательно возненавидел? И вообще, стоп, подруга, не разводи панику на пустом месте. Он пока ещё никуда не уходит. Лучше вот о чём подумай – хочешь ли ты, чтобы он был с тобой не ради тебя, а ради твоего приданого? Хватит ли тебе этого?
Раньше, когда я думала, что наш брак будет обоюдной сделкой, я полагала – хватит. Но теперь… Не лучше ли и правда порвать с ним сейчас, когда это ещё можно сделать, чем увязать всё глубже, зная, что это – не то, чего ты хочешь, а того, что ты хочешь, ты никогда не получишь? А может, то, что он хочет, он вообще найдёт на стороне? А может, уже нашёл?
Я представила Макса с другой – женщиной, чьё лицо и фигура очерчивались лишь очень смутно – и едва не зарычала. Ну уж нет, дорогой. Если мы поженимся, то я, как любая жена, вправе требовать верности. Я не маленькая, я знаю, как ведутся дела, и каким образом бизнесмены договариваются и празднуют заключения сделок. Знаю, как оттягиваются деловые люди в редких отпусках, если вырываются от семьи. Но одно дело – случайное приключение, интрижка, а другое – систематические измены. Если я буду для тебя лишь домоправительницей, а истинная жена будет проживать в другом месте – можешь сразу валить на все четыре стороны!
– Приехали, – сказал таксист.
– А? – я вздрогнула, осознав, что такси и в самом деле стоит у нашего дома. – Да, спасибо.
Что-то у меня совсем ум за разум заходит. То я всерьёз начала переживать, что Макс уйдёт, то сама готова его гнать, и всё из-за чего? Из-за плодов собственного воображения.
Но поговорить с ним всё же необходимо. Расставить все точки над «и», так сказать. Выяснить, чего же хочет он, объяснить, чего хочу я, и закончить наконец с этим подвешенным состоянием, когда я ему вроде невеста, а вроде и нет…
Ой, блин! Нас же двое. И пока мы не выясним что-то наверняка, пока на нас идёт охота – какие уж тут свадьбы? Даже нормальный роман под большим вопросом. Нет, ну почему в моей жизни всё так сложно?!
Видимо, сначала надо всё-таки поговорить с Женей-второй. Выяснить, как она относится к Максу, чтобы не получилось, что мы с ним обо всё договоримся, а потом ему вдруг придётся начинать всё с начала. Или не стоит тащить в наши отношения третьего лишнего, даже если этот лишний – мой двойник? Какого чёрта я должна всё делать с оглядкой на неё? Разве мы не можем договориться между собой? В конце концов, в последние пару месяцев дело с Максом имею только я, а она всё это время даже и не почесалась, чтобы как-то с ним встретиться. Так что, видимо, не столь уж он ей и нужен. Ну и вперёд, пусть ищет себе того, кто устроит её больше, а почему я не могу остаться с Максом при любом исходе событий?
Вот только для этого нужен сущий пустячок – Макс должен знать, кого выбирает. А при попытке представить, как ввести его в курс дела, моё воображение спасовало. Хуже, наверное, было бы только объясняться с родителями. Чёрт, впору пожелать, чтобы всё как-нибудь решилось за меня, само собой.
Как говорится, бойся своих желаний. Они ведь могут и исполниться.
Глава 12
– Женька, ты гений! – объявила Женя-вторая.
– Да? – скептически переспросила я. – И в чём проявляется моя гениальность?
– Ну, ведь ты же предложила запустить поиск по фотографиям! Вот, смотри!
Она решительно отобрала у меня ай-фон, поколдовала с ним – и с видом триумфатора предъявила мне фотографию. С неё на меня смотрел Пётр Викторович Бошняк. И он был значительно моложе, чем сейчас. Я заинтересованно взяла гаджет в руки. Неужели Женьке и правда удалось нащупать ниточку, ведущую в прошлое этого загадочного субъекта?
– Кто это? – я кивнула на снимок. Бошняк на нём пребывал не в одиночестве. Какой-то человек обнимал его за плечи, улыбаясь во все тридцать два зуба. Они казались ровесниками, может, второй чуть постарше, с густыми бровями, коротким носом и длинным подбородком. И со значительно более спортивной фигурой, которую позволяли оценить лёгкая рубашка с распахнутым воротом и шорты. Сам Пётр Викторович тоже выглядел куда менее формально, чем я привыкла его видеть.
– Это, насколько я понимаю, хозяин инстаграма, в котором я нашла эту фотку. Американец Джон Пейдж, человек не бедный, насколько можно судить по другим фото. Со своим другом Стивеном Шишкоффом, – Женя иронично выделила ударный слог переделанной в иностранную фамилии.
– Ну, Стивен легко превращается в Степана, – пробормотала я.
– Ага. Но главное – он сменил страну и имя! Вот почему мы ничего не могли на него найти. Интересно, в Америке у него тоже секта?
– Может быть, – кивнула я, рассматривая фотографию. Вообще-то эту новость Женя могла бы сообщить мне и по телефону. Но она захотела личной встречи – вероятно, ей было одиноко, да и страшно просто сидеть в гостиничном номере и ждать. И потому я пошла на эту встречу, благо улизнуть из дома под благовидным предлогом осмотра вариантов съёмных квартир труда не составило.
Дом, в котором мы сейчас находились, был довольно новым – этой новостройке на окраине исполнилось лет пять. Плюсом квартиры являлось то, что она была буквально в двух шагах от моей предполагаемой работы в торговом центре. Минусом – то, что жить нам в квартире, если мы выберем её, придётся вместе с соседкой, потому что одна комната была уже занята. Можно конечно, выдать себя за близняшек, да и уменьшение квартплаты стало бы бонусом, вот только кому-то из нас тогда придётся менять имя.
Тем не менее я, просматривая объявления о сдающемся жилье в интересующем меня районе, решила не отвергать с порога никаких вариантов. Родители меня больше не удерживали, даже мама, как мне казалось, после приснопамятного праздника стала поглядывать на меня с чем-то похожим на уважение. И когда Женька позвонила и попросила о встрече, я назначила её в подъезде дома, чтобы после сразу сходить посмотреть на квартиру. Можно даже вместе.
– Нужно будет поискать на него информацию, – озабоченно пробормотала Женя, рассматривая фотографию, как головоломку, которую во что бы то ни стало надо сложить. «Спасибо, кэп», – захотелось съязвить мне, но тут она подняла голову, глянула мне через плечо – и её глаза округлились. А в следующий миг за спиной раздался очень знакомый голос:
– Здравствуй, Женя.
Я открыла рот и по-рыбьи глотнула воздух, чувствуя, как ноги прирастают к полу. Судя по шагам за спиной, Макс подходил всё ближе.
– Откуда ты… здесь взялся? – судя по всему, Женя тоже не сразу собралась с мыслями. В её глазах плескался отголосок моего ужаса.
– Вообще-то, в этом доме есть несколько квартир, чьи хозяева заключили с нами договор на отделку, – спокойно объяснил Макс. – Я приехал с документами. Но я вижу, что я не вовремя? Это – твоя подруга?
Ещё можно было это сделать – убежать прочь, не поворачиваясь к нему, и оставив Женю-вторую объясняться самостоятельно. Это выглядело бы странно, но определённо было бы меньшим из зол. Однако меня словно парализовало. Я могла только беспомощно стоять и ждать, пока Макс обойдёт меня и заглянет мне в лицо. Ну почему, почему из всех домов Москвы Макса угораздило приехать именно в этот?!
Макс смотрел на меня довольно долго. Потом посмотрел на Женю-вторую. Потом снова на меня. Молчание затягивалось.
– Ну, и кто из вас Женя Белоусова? – наконец спросил он.
– Э… Видишь ли… – я лихорадочно пыталась придумать какую-нибудь ложь. О внебрачной дочери нашего отца, как две капли воды похожей на сводную сестру, которая недавно отыскала родственников… Но пока я подбирала слова, Женя вдруг бухнула:
– Мы и сами не знаем.
Макс моргнул. Снова перевёл взгляд с одной из нас на другую.
– В каком смысле?
– В прямом, – обречённо пробормотала я. – Мы раздвоились. В смысле, одна из нас раздвоилась. И теперь нас двое. Вот.
Макс поднял руки, в одной из которых был зажат кожаный портфель.
– Так, давайте по порядку. Кто раздвоился, что всё это значит, и кто из вас, наконец, Женя?
– Мы обе – Жени, – чуть ли не по слогам произнесла мой двойник. Кажется, она начала приходить в себя. – Обе Жени, обе Белоусовы, и помним мы одно и тоже.
– Это розыгрыш? – после ещё одной паузы спросил Макс.
– Если бы, – вздохнула я. Ледяная корка, сковавшая меня, начала трескаться, постепенно возвращая мне свободу движений. В конце концов, это уже произошло. И какие бы последствия оно не имело, отмотать назад было уже невозможно.
