На некоторое время комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь мерным перестуком капель по крыше. Вода стекала по оконному стеклу, создавая полную иллюзию отрезанности от остального мира, будто его и не было, только мрачный кабинет с мертвыми часами и двое людей с сосредоточенными хмурыми лицами. Тишина никогда не пугала меня, напротив, в ней я чувствовал себя необычайно живым, был на своем месте, однако эта тишина напоминала скорее затишье перед бурей. Точно над городом сгущались невидимые простым взглядом тучи, вот-вот готовые низвергнуть вниз миллиарды смертоносных молний.
– Все еще не желаете поверить?
Мне не хотелось отвечать, ибо я еще не решил для себя, как отношусь к этим новым истинам, противоречащим всему, чему меня учили с юных лет. Однако Дженни ждала ответа.
– Как вы уже говорили, теперь это не имеет значения, – дождь заканчивался, и с минуты на минуту моя гостья засобирается в отчий дом. Приличия остаются приличиями даже на пороге апокалипсиса. – Я сделаю все от меня возможное, чтобы помочь Расскажите мне все, что знаете об этих вратах.
Взгляд Дженни изменился, стал рассеяннее, будто она погрузилась в свои воспоминания.
– Это разрыв в мировой ткани. Это как дыра, если ее не зашить вовремя, она расползется, и сквозь нее полезет… всякое. Они возникают везде, мы до сих пор не знаем алгоритма, только мечемся из стороны в сторону, ориентируясь на едва заметные знаки. Я не могу сказать вам, что такое Врата, наверное, никто в целом свете не сможет.
Ответ не удовлетворил меня, но Дженни была права, едва ли у кого-то были необходимые знания, иначе это не стало бы достоянием такого узкого круга лиц.
– Я буду в вашем распоряжении в любое время, только позвоните, – произнес я. – Боюсь, у меня появился личный интерес в этом деле.
Девушка кивком поблагодарила меня и прошествовала к выходу:
В дверь постучали, и на пороге я с удивлением увидел молодого человека из дома Адамсов, того самого грубияна в грязной сорочке. Он посмотрел мимо меня на мисс Адамс:
– Черт возьми, Дженни, ты что творишь?
– Я оставила записку, Оскар, – спокойно ответила девушка, ничуть не поменявшись в лице, в то время как я едва сдержался, чтобы не вытолкать наглеца на улицу. – Хорошо, что ты приехал. Не придется вызывать кеб.
Названный Оскаром побагровел от распирающей его злости, но, видимо, не смел перечить. И это просто невероятно! Похоже, что Дженни держит весь дом в ежовых рукавицах. Девушка повернулась ко мне и ровно пояснила:
– Оскар Барлоу, мой жених. Простите его, иногда он бывает несносен.
С этим словами она прошла мимо жениха, шелестя юбкой, строгая и царственная. Мы с Барлоу остались наедине.
– Не думайте, что это сойдет вам с рук, – грозно, по его мнению, сказал он мне. – Дженни под моей защитой.
– А у вас снова рубашка грязная.
Действительно, на белоснежных манжетах темнели отвратительные пятна. Прошипев нечто, несомненно, оскорбительное, но мал понятное, он поспешил к своему паромобилю, на прощанье бросив на меня преисполненный ненависти взгляд. Я же проигнорировал этот некультурный жест, недостойный джентльмена, обратив все свое внимание на средство передвижения Оскара Барлоу. То был очень странный паромобиль, и пусть я не силен в механике, все равно вижу, что с ним что-то не так. К тому же на дороге перед калиткой осталась темная лужица непонятного вещества. Я подошел, присел на корточки и с величайшей осторожностью погрузил палец в черную субстанцию. Так и есть, мазут. И теперь стало ясно, что не так было с паромобилем Барлоу. Собственно говоря, это и не паромобиль вовсе, а новейшая разработка государственных механиков – машина, двигатель которой работает на не пару, а на дизельном топливе, поэтому вся конструкция такой модели значительно проще и компактнее традиционного паромобиля. На весь город таких по пальцам одной руки перечесть, и кто бы мог подумать, что именно Оскар Барлоу является одним из счастливых обладателей машины будущего. И все это приводит меня к одному выводу – Барлоу тот, кто пытался меня убить.
Об этом совершенно ясно говорил мой некогда шикарный белый плащ, ныне годный разве что для мытья полов на кухне. Да, безусловно, жених мисс Адамс не только на редкость невоспитанный юноша, но и неудавшийся убийца.
В прихожей я набрал номер знакомого детектива и по старой памяти попросил последить за молодым Барлоу и собрать про него всю возможную информацию. Никогда не знаешь, что именно послужит ключом к разгадке тайны.
Остаток дня я провел на работе и вернулся только под вечер. В какой-то мере мне все же удалось на время забыть всю эту мистическую ерунду, однако, стоило мне только подойти к калитке собственного дома, как новое, странное чувство коснулась сердца. Что это? Интуиция? Или страх?.. Свет в прихожей мерцал сегодня особенно таинственно, а ступени старой деревянной лестницы скрипели особенно громко и протяжно. Дом был стар, очень стар и помнил времена, о которых я читал лишь на страницах книг. Этим вечером он казался мне наполненным призраками прошлого, легко касающимися кожи ледяными пальцами.
Какая, черт возьми, глупость!
Дженни говорила о знамениях, что предвестят открытие Врат, но как я не спрашивал, она не смогла объяснить, что это означает, чего нам всем стоит ждать. Может, все начнется именно так – со скрипящих ступеней и холодного дыхания старого дома?
Кабинет встретил меня привычной тишиной мертвых часов. Я зажег один газовый рожок, чтобы не спотыкаться о мебель, и подошел к окну. Снова начался дождь. Я стоял, прижавшись лбом к прохладному стеклу, и тут услышал это.
Ужасающий гул, вгрызающийся в мозг.
– Но они... они же не ходят?
Тишину нарушила только наши голоса.
– Не ходят. Я их не завожу.
Часы ожили.
Стрелки задвигались, отмеряя минуты. Задвигались назад...
В ту ночь мне так и не удалось заснуть, как и в ночи после нее, на протяжении целой, кажущейся бесконечной, недели. Каждый день я получал подробный отчет о действиях Оскара Барлоу и все более укреплялся в мысли, что этому человеку нельзя доверять. Бывают такие люди, про которых легко можно сказать – он плохой. Весь его вид, слова, манеры – все буквально кричит об отсутствии у них какой бы то ни было морали. Будто бы Создатель намеренно отметил их некой невидимой, но ощутимой печатью, чтобы каждый, видя их, был предупрежден. Не стану спорить, что в данном случае немаловажную роль в таком вердикте сыграла моя личная антипатия к Барлоу. Привычного к аккуратности и порядку, меня бросало в дрожь от пятен мазута на его рубашке, которые, кроме нечистоплотности и невнимательности, говорили также и о злых намерениях, с коими его мобиль едва не задавил меня насмерть у ворот моего же собственного дома. Но было еще кое-что весьма и весьма подозрительное.
Оскар Барлоу приходился племянником партнера Адамсов по банковскому делу – некого Ливингстона. Отсюда понятен становится союз Дженни и Оскара, по словам девушки, много лет назад заключенный деловыми партнерами, ибо у Ливингстона не было родных детей, только племянник. Пока мне сложно было судить, какое это имеет отношение к делу, но интуиция никогда еще меня не подводила.
Это утро я встретил, как обычно, в малой гостиной за чашкой какао, уже далеко не первой за минувшую ночь. Горничная принесла свежую прессу – не более чем дань традициям, ибо завтракать я предпочитал в хорошем настроении, что было весьма непросто под аккомпанемент кричащих заголовков о падении акций на фондовом рынке и прочих глупостях. Однако сегодня кое-что изменилось. Я отставил чашку с дымящимся коричневым напитком в сторону и быстро проглядел все заголовки.
“Новая секта предрекает скорый конец света. Когда наступит следующий апокалипсис?”
“Кровавые разборки в Музее Искусств. Что свело с ума более двух десятков мирных ценителей прекрасного?”
“Привидение в Саунд-Парке. Новая реальность или массовая галлюцинация?”
И далее в том же духе. За одну ночь множество совершенно разных людей в самых неожиданных местах в противоположных частях города словно посходили с ума!
– Лиззи! – позвал я служанку. – Немедленно бросай дела. Мне нужны все, слышишь, все утренние газеты, какие сможешь найти, даже самые сомнительные. Сдачу можешь оставить себе.
Ободренная девушка умчалась выполнять поручение, а я набрал номер телефона Адамсов. Ответили мне не сразу.
– Будьте добры, пригласите к телефону мисс Адамс, – попросил я.
– Мисс Адамс уехала по делам банка, позвоните позже.
Я почувствовал необъяснимое облегчение и только позднее понял, что подсознательно боялся, что с ней могло произойти что-нибудь ужасное.
– В таком случае, не могли бы вы напомнить мне адрес этого банка? Мне необходимо срочно поговорить с мисс Адамс.
– По какому вопросу?
– Это касается ее заказа.
– Секунду, пожалуйста.
На том конце провода послышалась непонятная возня, шум и помехи.
– Алло? Вы меня слышите?
– Это снова вы?! Я же велел вам оставить Дженни в покое!
Этот визгливый неприятный голос я просто не мог не узнать.
– Ваша невеста наняла меня для решения семейной проблемы, и вы, юноша, не имеете права разговаривать со мной в таком тоне.
– Ты, кажется, не понял, – голос Барлоу неуловимо изменился, стал тише, жестче и, если быть честным, куда более внушительным. – Ты влез не в свое дело. Советую забыть про Дженни и про все, что с ней связано, иначе никто не сможет гарантировать твою безопасность.
Вот и наступил момент истины, когда преступные намерения Оскара Барлоу показались наружу. Я не сдержал победную улыбку, и она прокралась в мою интонацию, когда я ему ответил:
– Я сам могу ее себе гарантировать, а вам следует серьезно задуматься о своем поведении. Всего хорошего.
Я повесил трубку обратно на рычаг и глубоко вдохнул. Кусочки мозаики быстро-быстро перестраивались в моем мозгу в подобие цельной картины, пусть пока не совершенной, но вполне пригодной для того, чтобы на ее основе выстраивать дальнейшие действия. В первую очередь я собирался заехать на работу, закончить кое-какие дела, а после непременно встретиться с Дженнифер и открыть ей глаза на двуличного жениха.
В последнее время я обзавелся новой привычкой – передвигаться по городу в общественном транспорте. Где, как не в омнибусе, можно узнать столько самых разнообразных новостей, от международной политики до цен на картофель на главной торговой площади? Ни одна газета и ни один журнал не обеспечит вас настолько полной и своевременной информацией, как поездка в час-пик. Возможно, именно поэтому я забыл о поручении, данном Лиззи, и не дождался ее возвращения, однако люди в это утро были необыкновенно молчаливы и подавлены. В тихих шепотках мне постепенно открывался истинный масштаб происшествий.
– Остановка “Национальная Библиотека”!
Я выпрыгнул на тротуар и в настроении более чем мрачном миновал просторный залитый светом холл, взбежал по парадной лестнице и на втором этаже, в коридоре перед залом Зарубежной Поэзии услышал взволнованные голоса и даже крики.
– Что происходит? – спросил я у пробегающего мимо младшего библиотекаря, но тот лишь махнул рукой куда-то назад и умчался прочь. Скоро мне навстречу выбежал целая толпа читателей и работников библиотеки, все с бледными испуганными лицами.
– Мистер Корвинус! – старший библиотекарь, миссис Лейден, вцепилась в меня скрюченными пальцами, тяжело дыша. – Мистер Корвинус! Там... там...
– Что? – я никогда прежде не видел почтенную даму в таком состоянии и не на шутку испугался. – Что? Пожар? Нападение? Конец света?
Миссис Лейден отшатнулась от меня и быстро изобразила в воздухе между нами охранный знак. Губы ее тряслись, когда она заговорила:
– Там... О, мистер Корвинус... Там привидение!
Я представил себе белое фосфоресцирующее облачко с кричащим ртом, однако желания улыбнуться отчего-то не появилось.
– Вы уверены?
Миссис Лейден вся затряслась и, вырвавшись из моих рук, бросилась прочь дальше по коридору. Незаметно оказалось так, что я остался один на один с неизвестной опасностью. Даже моя далеко не бедная фантазия никак не желала смиряться с фактом присутствия на месте моей работы существ из загробного мира. И все же, несмотря на вполне здоровые сомнения, в одном я усомниться не мог – столько людей не могли одновременно видеть одну и ту же галлюцинацию. Там было что-то, и я должен был увидеть это сам.
Покинутый зал встретил меня пугающей тишиной. Я медленно и осторожно шел вдоль стеллажей, упиравшихся в потолок, и жалел, что в библиотечных помещениях запрещалось хранить керосиновые лампы, так сказать, во избежание пожара. Одна такая мне бы сейчас очень пригодилась. Свет от газовых фонарей едва-едва развеивал сумрак. Ничто не пыталось напасть на меня из темноты, и в какой-то момент я совсем расслабился.
– Если здесь кто-нибудь есть, то советую показаться, иначе... – самоуверенно начал я, и был прерван внезапно налетевшим порывом ветра. В воздух взметнулись десятки книг, залетали по залу, хлопая страницами, как крыльями. Поток холодного воздуха коснулся меня, и кожа моя немедленно отозвалась толпой мурашек. Я попытался уйти, но свет за спиной мгновенно погас, отрезая меня от вожделенного выхода. И тут, когда страх почти полностью завладел моим разумом, где-то в глубине темного зала зародился звук. Он был похож на женский крик, но, нарастая, менял тональность, срываясь на визг, и вдруг перешел в надсадный вой, страшнее которого мне никогда прежде не приходилось слышать. Он заставлял волосы на моей голове шевелиться, несмотря на стягивающую их ленту, он парализовал и ввергал в панику. Чувства так быстро сменяли друг друга, что сердце едва сдерживало их напор. Я стоял, точно приросший к полу, когда вместе с рвущим душу криком ко мне начало приближаться пятно света, медленно, но неотвратимо, как бывает только во сне. Я отчетливо видел искаженное смертной мукой лицо привидения, темный провал его широко раскрытого рта. С диким воем оно налетело на меня, но растаяло в воздухе прежде, чем коснуться.
Я сел на пол и закрыл глаза.
Мой мир рухнул.
– Настоящее привидение?
Я сдержанно кивнул. Способность мыслить вернулась ко мне не сразу, но сейчас, спустя почти три часа, я чувствовал себя значительно лучше. Возможно, впервые за последние лет пять-шесть я махнул рукой на расписные по часам планы и отправился туда, где меня могли выслушать, поверить и дать совет, так мне сейчас необходимый. И налить отлично вина в качестве успокоительного.
– Я видел его так же четко и так же близко, как вас сейчас, – стакан в моей руке уже почти не дрожал. Было бы обидно расплескать такое дорогое вино. – И даже гораздо ближе.
Мастер Мартинес, коллекционер и человек, почти заменивший мне отца, отнесся к моим словам со всей серьезностью, но для начала велел принести нам обоим бутылку штольского – моего любимого сорта красного вина.
– Это очень интересно, – мастер откинулся в кресле и сложил руки на пухлом животе. – Я говорил, что связываться с семьей Адамс и их секретами опасно для жизни. Но ты, как всегда, меня не послушал.
– Вы знали.
– Знал. Тебя это удивляет?
– Вообще-то, нет, – осведомленность моего старшего товарища в самых разных областях давно вошла в историю. – Но ведь если бы я отказался, не стало бы только хуже?
– Все еще не желаете поверить?
Мне не хотелось отвечать, ибо я еще не решил для себя, как отношусь к этим новым истинам, противоречащим всему, чему меня учили с юных лет. Однако Дженни ждала ответа.
– Как вы уже говорили, теперь это не имеет значения, – дождь заканчивался, и с минуты на минуту моя гостья засобирается в отчий дом. Приличия остаются приличиями даже на пороге апокалипсиса. – Я сделаю все от меня возможное, чтобы помочь Расскажите мне все, что знаете об этих вратах.
Взгляд Дженни изменился, стал рассеяннее, будто она погрузилась в свои воспоминания.
– Это разрыв в мировой ткани. Это как дыра, если ее не зашить вовремя, она расползется, и сквозь нее полезет… всякое. Они возникают везде, мы до сих пор не знаем алгоритма, только мечемся из стороны в сторону, ориентируясь на едва заметные знаки. Я не могу сказать вам, что такое Врата, наверное, никто в целом свете не сможет.
Ответ не удовлетворил меня, но Дженни была права, едва ли у кого-то были необходимые знания, иначе это не стало бы достоянием такого узкого круга лиц.
– Я буду в вашем распоряжении в любое время, только позвоните, – произнес я. – Боюсь, у меня появился личный интерес в этом деле.
Девушка кивком поблагодарила меня и прошествовала к выходу:
В дверь постучали, и на пороге я с удивлением увидел молодого человека из дома Адамсов, того самого грубияна в грязной сорочке. Он посмотрел мимо меня на мисс Адамс:
– Черт возьми, Дженни, ты что творишь?
– Я оставила записку, Оскар, – спокойно ответила девушка, ничуть не поменявшись в лице, в то время как я едва сдержался, чтобы не вытолкать наглеца на улицу. – Хорошо, что ты приехал. Не придется вызывать кеб.
Названный Оскаром побагровел от распирающей его злости, но, видимо, не смел перечить. И это просто невероятно! Похоже, что Дженни держит весь дом в ежовых рукавицах. Девушка повернулась ко мне и ровно пояснила:
– Оскар Барлоу, мой жених. Простите его, иногда он бывает несносен.
С этим словами она прошла мимо жениха, шелестя юбкой, строгая и царственная. Мы с Барлоу остались наедине.
– Не думайте, что это сойдет вам с рук, – грозно, по его мнению, сказал он мне. – Дженни под моей защитой.
– А у вас снова рубашка грязная.
Действительно, на белоснежных манжетах темнели отвратительные пятна. Прошипев нечто, несомненно, оскорбительное, но мал понятное, он поспешил к своему паромобилю, на прощанье бросив на меня преисполненный ненависти взгляд. Я же проигнорировал этот некультурный жест, недостойный джентльмена, обратив все свое внимание на средство передвижения Оскара Барлоу. То был очень странный паромобиль, и пусть я не силен в механике, все равно вижу, что с ним что-то не так. К тому же на дороге перед калиткой осталась темная лужица непонятного вещества. Я подошел, присел на корточки и с величайшей осторожностью погрузил палец в черную субстанцию. Так и есть, мазут. И теперь стало ясно, что не так было с паромобилем Барлоу. Собственно говоря, это и не паромобиль вовсе, а новейшая разработка государственных механиков – машина, двигатель которой работает на не пару, а на дизельном топливе, поэтому вся конструкция такой модели значительно проще и компактнее традиционного паромобиля. На весь город таких по пальцам одной руки перечесть, и кто бы мог подумать, что именно Оскар Барлоу является одним из счастливых обладателей машины будущего. И все это приводит меня к одному выводу – Барлоу тот, кто пытался меня убить.
Об этом совершенно ясно говорил мой некогда шикарный белый плащ, ныне годный разве что для мытья полов на кухне. Да, безусловно, жених мисс Адамс не только на редкость невоспитанный юноша, но и неудавшийся убийца.
В прихожей я набрал номер знакомого детектива и по старой памяти попросил последить за молодым Барлоу и собрать про него всю возможную информацию. Никогда не знаешь, что именно послужит ключом к разгадке тайны.
Остаток дня я провел на работе и вернулся только под вечер. В какой-то мере мне все же удалось на время забыть всю эту мистическую ерунду, однако, стоило мне только подойти к калитке собственного дома, как новое, странное чувство коснулась сердца. Что это? Интуиция? Или страх?.. Свет в прихожей мерцал сегодня особенно таинственно, а ступени старой деревянной лестницы скрипели особенно громко и протяжно. Дом был стар, очень стар и помнил времена, о которых я читал лишь на страницах книг. Этим вечером он казался мне наполненным призраками прошлого, легко касающимися кожи ледяными пальцами.
Какая, черт возьми, глупость!
Дженни говорила о знамениях, что предвестят открытие Врат, но как я не спрашивал, она не смогла объяснить, что это означает, чего нам всем стоит ждать. Может, все начнется именно так – со скрипящих ступеней и холодного дыхания старого дома?
Кабинет встретил меня привычной тишиной мертвых часов. Я зажег один газовый рожок, чтобы не спотыкаться о мебель, и подошел к окну. Снова начался дождь. Я стоял, прижавшись лбом к прохладному стеклу, и тут услышал это.
Ужасающий гул, вгрызающийся в мозг.
– Но они... они же не ходят?
Тишину нарушила только наши голоса.
– Не ходят. Я их не завожу.
Часы ожили.
Стрелки задвигались, отмеряя минуты. Задвигались назад...
В ту ночь мне так и не удалось заснуть, как и в ночи после нее, на протяжении целой, кажущейся бесконечной, недели. Каждый день я получал подробный отчет о действиях Оскара Барлоу и все более укреплялся в мысли, что этому человеку нельзя доверять. Бывают такие люди, про которых легко можно сказать – он плохой. Весь его вид, слова, манеры – все буквально кричит об отсутствии у них какой бы то ни было морали. Будто бы Создатель намеренно отметил их некой невидимой, но ощутимой печатью, чтобы каждый, видя их, был предупрежден. Не стану спорить, что в данном случае немаловажную роль в таком вердикте сыграла моя личная антипатия к Барлоу. Привычного к аккуратности и порядку, меня бросало в дрожь от пятен мазута на его рубашке, которые, кроме нечистоплотности и невнимательности, говорили также и о злых намерениях, с коими его мобиль едва не задавил меня насмерть у ворот моего же собственного дома. Но было еще кое-что весьма и весьма подозрительное.
Оскар Барлоу приходился племянником партнера Адамсов по банковскому делу – некого Ливингстона. Отсюда понятен становится союз Дженни и Оскара, по словам девушки, много лет назад заключенный деловыми партнерами, ибо у Ливингстона не было родных детей, только племянник. Пока мне сложно было судить, какое это имеет отношение к делу, но интуиция никогда еще меня не подводила.
Это утро я встретил, как обычно, в малой гостиной за чашкой какао, уже далеко не первой за минувшую ночь. Горничная принесла свежую прессу – не более чем дань традициям, ибо завтракать я предпочитал в хорошем настроении, что было весьма непросто под аккомпанемент кричащих заголовков о падении акций на фондовом рынке и прочих глупостях. Однако сегодня кое-что изменилось. Я отставил чашку с дымящимся коричневым напитком в сторону и быстро проглядел все заголовки.
“Новая секта предрекает скорый конец света. Когда наступит следующий апокалипсис?”
“Кровавые разборки в Музее Искусств. Что свело с ума более двух десятков мирных ценителей прекрасного?”
“Привидение в Саунд-Парке. Новая реальность или массовая галлюцинация?”
И далее в том же духе. За одну ночь множество совершенно разных людей в самых неожиданных местах в противоположных частях города словно посходили с ума!
– Лиззи! – позвал я служанку. – Немедленно бросай дела. Мне нужны все, слышишь, все утренние газеты, какие сможешь найти, даже самые сомнительные. Сдачу можешь оставить себе.
Ободренная девушка умчалась выполнять поручение, а я набрал номер телефона Адамсов. Ответили мне не сразу.
– Будьте добры, пригласите к телефону мисс Адамс, – попросил я.
– Мисс Адамс уехала по делам банка, позвоните позже.
Я почувствовал необъяснимое облегчение и только позднее понял, что подсознательно боялся, что с ней могло произойти что-нибудь ужасное.
– В таком случае, не могли бы вы напомнить мне адрес этого банка? Мне необходимо срочно поговорить с мисс Адамс.
– По какому вопросу?
– Это касается ее заказа.
– Секунду, пожалуйста.
На том конце провода послышалась непонятная возня, шум и помехи.
– Алло? Вы меня слышите?
– Это снова вы?! Я же велел вам оставить Дженни в покое!
Этот визгливый неприятный голос я просто не мог не узнать.
– Ваша невеста наняла меня для решения семейной проблемы, и вы, юноша, не имеете права разговаривать со мной в таком тоне.
– Ты, кажется, не понял, – голос Барлоу неуловимо изменился, стал тише, жестче и, если быть честным, куда более внушительным. – Ты влез не в свое дело. Советую забыть про Дженни и про все, что с ней связано, иначе никто не сможет гарантировать твою безопасность.
Вот и наступил момент истины, когда преступные намерения Оскара Барлоу показались наружу. Я не сдержал победную улыбку, и она прокралась в мою интонацию, когда я ему ответил:
– Я сам могу ее себе гарантировать, а вам следует серьезно задуматься о своем поведении. Всего хорошего.
Я повесил трубку обратно на рычаг и глубоко вдохнул. Кусочки мозаики быстро-быстро перестраивались в моем мозгу в подобие цельной картины, пусть пока не совершенной, но вполне пригодной для того, чтобы на ее основе выстраивать дальнейшие действия. В первую очередь я собирался заехать на работу, закончить кое-какие дела, а после непременно встретиться с Дженнифер и открыть ей глаза на двуличного жениха.
В последнее время я обзавелся новой привычкой – передвигаться по городу в общественном транспорте. Где, как не в омнибусе, можно узнать столько самых разнообразных новостей, от международной политики до цен на картофель на главной торговой площади? Ни одна газета и ни один журнал не обеспечит вас настолько полной и своевременной информацией, как поездка в час-пик. Возможно, именно поэтому я забыл о поручении, данном Лиззи, и не дождался ее возвращения, однако люди в это утро были необыкновенно молчаливы и подавлены. В тихих шепотках мне постепенно открывался истинный масштаб происшествий.
– Остановка “Национальная Библиотека”!
Я выпрыгнул на тротуар и в настроении более чем мрачном миновал просторный залитый светом холл, взбежал по парадной лестнице и на втором этаже, в коридоре перед залом Зарубежной Поэзии услышал взволнованные голоса и даже крики.
– Что происходит? – спросил я у пробегающего мимо младшего библиотекаря, но тот лишь махнул рукой куда-то назад и умчался прочь. Скоро мне навстречу выбежал целая толпа читателей и работников библиотеки, все с бледными испуганными лицами.
– Мистер Корвинус! – старший библиотекарь, миссис Лейден, вцепилась в меня скрюченными пальцами, тяжело дыша. – Мистер Корвинус! Там... там...
– Что? – я никогда прежде не видел почтенную даму в таком состоянии и не на шутку испугался. – Что? Пожар? Нападение? Конец света?
Миссис Лейден отшатнулась от меня и быстро изобразила в воздухе между нами охранный знак. Губы ее тряслись, когда она заговорила:
– Там... О, мистер Корвинус... Там привидение!
Я представил себе белое фосфоресцирующее облачко с кричащим ртом, однако желания улыбнуться отчего-то не появилось.
– Вы уверены?
Миссис Лейден вся затряслась и, вырвавшись из моих рук, бросилась прочь дальше по коридору. Незаметно оказалось так, что я остался один на один с неизвестной опасностью. Даже моя далеко не бедная фантазия никак не желала смиряться с фактом присутствия на месте моей работы существ из загробного мира. И все же, несмотря на вполне здоровые сомнения, в одном я усомниться не мог – столько людей не могли одновременно видеть одну и ту же галлюцинацию. Там было что-то, и я должен был увидеть это сам.
Покинутый зал встретил меня пугающей тишиной. Я медленно и осторожно шел вдоль стеллажей, упиравшихся в потолок, и жалел, что в библиотечных помещениях запрещалось хранить керосиновые лампы, так сказать, во избежание пожара. Одна такая мне бы сейчас очень пригодилась. Свет от газовых фонарей едва-едва развеивал сумрак. Ничто не пыталось напасть на меня из темноты, и в какой-то момент я совсем расслабился.
– Если здесь кто-нибудь есть, то советую показаться, иначе... – самоуверенно начал я, и был прерван внезапно налетевшим порывом ветра. В воздух взметнулись десятки книг, залетали по залу, хлопая страницами, как крыльями. Поток холодного воздуха коснулся меня, и кожа моя немедленно отозвалась толпой мурашек. Я попытался уйти, но свет за спиной мгновенно погас, отрезая меня от вожделенного выхода. И тут, когда страх почти полностью завладел моим разумом, где-то в глубине темного зала зародился звук. Он был похож на женский крик, но, нарастая, менял тональность, срываясь на визг, и вдруг перешел в надсадный вой, страшнее которого мне никогда прежде не приходилось слышать. Он заставлял волосы на моей голове шевелиться, несмотря на стягивающую их ленту, он парализовал и ввергал в панику. Чувства так быстро сменяли друг друга, что сердце едва сдерживало их напор. Я стоял, точно приросший к полу, когда вместе с рвущим душу криком ко мне начало приближаться пятно света, медленно, но неотвратимо, как бывает только во сне. Я отчетливо видел искаженное смертной мукой лицо привидения, темный провал его широко раскрытого рта. С диким воем оно налетело на меня, но растаяло в воздухе прежде, чем коснуться.
Я сел на пол и закрыл глаза.
Мой мир рухнул.
***
– Настоящее привидение?
Я сдержанно кивнул. Способность мыслить вернулась ко мне не сразу, но сейчас, спустя почти три часа, я чувствовал себя значительно лучше. Возможно, впервые за последние лет пять-шесть я махнул рукой на расписные по часам планы и отправился туда, где меня могли выслушать, поверить и дать совет, так мне сейчас необходимый. И налить отлично вина в качестве успокоительного.
– Я видел его так же четко и так же близко, как вас сейчас, – стакан в моей руке уже почти не дрожал. Было бы обидно расплескать такое дорогое вино. – И даже гораздо ближе.
Мастер Мартинес, коллекционер и человек, почти заменивший мне отца, отнесся к моим словам со всей серьезностью, но для начала велел принести нам обоим бутылку штольского – моего любимого сорта красного вина.
– Это очень интересно, – мастер откинулся в кресле и сложил руки на пухлом животе. – Я говорил, что связываться с семьей Адамс и их секретами опасно для жизни. Но ты, как всегда, меня не послушал.
– Вы знали.
– Знал. Тебя это удивляет?
– Вообще-то, нет, – осведомленность моего старшего товарища в самых разных областях давно вошла в историю. – Но ведь если бы я отказался, не стало бы только хуже?
