Глава 1
«Горы… интересно, что расположено за ними? Никогда не была там, где зеленеют поля, поют птицы, а леса, высокие и древние, возвышаются кронами выше облаков. Могучая каменная стена скрывает за собой много интересного, удивительного и опасного. Как же хочется уйти подальше от этого места, чтобы забыть всё, что произошло за последние месяцы. Интересно, что за этими горами? Учиться я не хочу, несмотря на то, что половина уже пройдена. Осталось прожить как-то половину семестра и сдать экзамены, чтобы наконец перейти на четвёртый курс. Но как бы ни заставляла себя – не могу. Не хочу и дальше мучиться тоской и скорбью… по нему».
Эйма Тарос безучастно смотрела в широкое окно, терзая себя насущными размышлениями. Она никак не могла успокоиться, несмотря на то, что сегодня утром пообещала себе не углубляться в трагичное прошлое. Однако обещание грозило не исполниться, а настроение – ухудшиться.
Магистр объяснял принцип управления снами при помощи заклинаний магии воздуха, он говорил размеренно, однотонно, рассказывая и показывая на примере «подопытного» добровольца, как правильно проецировать сон и управлять чужим подсознанием. Он не допускал к разуму жертвенного агнца своих студиозов, пока не закреплён материал и не пройдена практика.
Скучные речи эльфа переставали действовать на слух, всё больше отдаляясь и звуча эхом на задворках сознания. С недавних пор Эйме надоело жить в академии и учиться тому, что она знала с детства. Она хотела в горы… туда, где можно ощутить холод на щеках, онемение в пальцах и скованность в мышцах. Думала, что так сможет отделаться от ноющей боли в груди, которая появилась после смерти Лёйнара и до сих пор не утихает.
Он был её жизнью, душой, парой. Они познакомились на балу в честь окончания второго курса. Студенты в масках и парадных одеждах танцевали, наслаждаясь друг другом и двигаясь в такт чарующей мелодии. Он пригласил её на танец, делал это снова и снова после небольших перерывов, хотя она меняла маски и даже переодела платье, поменяв его на более скромное, отказавшись от богатой расшивки и умелой выкройки. Но Лёйнар узнал её, словно почувствовал, что это она, та самая, кто достоин быть рядом с ним. Духовный наставник есть у каждого двуликого. И у Эймы он есть. Учитель Гринсвар, нифелим по рождению, наделённый даром чувствовать эмоции всех представителей существующих рас. Самый опасный представитель полулюдей, как и сама юная двуликая, скрывал происхождение, умело маскируясь под монаха Кадрии, монастыря отшельников. Именно он сказал Эйме, что Лёйнар её пара, так как двуликие не способны сами ощутить присутствие второй половины. Это их недостаток, словно у чудовища из сказки, которое ожидало своего часа, чтобы снять проклятие при помощи чувств той, которая его поцелует.
Теперь от этих воспоминаний постепенно оставался лишь пепел. Образы и чувства становились порой подобием гильотины, которая раз за разом опускалась, отделяя душу от тела. Сегодня утром, когда светило ещё начинало взбираться на небосвод, Эйма снова проснулась в холодном поту. Вернее, её разбудила Нира, соседка по комнате, потому что маг кричала во сне имя своего жениха.
- Эйма Тарос! – От грозного голоса преподавателя, окликнувшего её по имени, она вздрогнула, едва не скинув со стола гримуар. Успела удержать фолиант, чтобы он с грохотом не рухнул на пол. – Я всё понимаю, но не могли бы вы, уважаемая ученица, выполнять задания точно так же, как это делают остальные ваши однокурсники?! – Суровый взгляд магистра Менельтора вызвал в Эйме противоречивые чувства.
Нет, двуликая отнюдь не презирала представителя благородного рода ушастых, но именно эльф убил Лёйнара, именно он нанёс удар в спину боевым заклинанием. Эйма старалась не терять рассудок, говорила себе постоянно, что это лишь рядовой случай, тот ублюдок лишь надменный кузен принца и его ждёт наказание от самого Ардонадара Светлого, владыки восточных лесов. Но даже если правосудие восторжествует, это не вернёт погибшего парня. Никто и ничто не воскресит его, сколько бы голов ни было отсечено, сколько бы слёз ни было пролито, сколько бы лет ни минуло. Всё останется как есть.
На эльфов она стала смотреть по-другому, в каждом видела Ангдареана. Даже в Менельторе.
- Эйма Тарос, вы меня слышите? – снова спросил магистр. – Вы потеряли свою пару, но раз пришли на занятия раньше положенного срока, который дали вам, чтобы прийти в чувство, значит, можете заниматься. Так занимайтесь, а не витайте в облаках, прошу в последний раз.
На Эйму посмотрели все однокурсники. Она чувствовала их взгляды на себе, от прожигающих и злорадных, до сочувствующих и понимающих. Стало невероятно обидно, потому что она считала, что не заслуживает учиться в подобном заведении, пусть она и дочь двуликой и рокхала, но много раз подводила своих родителей, как часто люди говорили – «под монастырь».
Двуликая молча встала и закрыла пособие по магии, сотворила руну левитации и сделала пасс кистью. Тяжёлая книга стала легче пера и воспарила над столешницей. Окинув взглядом надменного преподавателя, которому явно не нравилось, что одна из учениц бросила ему вызов, она решила покинуть аудиторию. «Слишком рано я пришла на занятия», - подумала с досадой Эйма.
- Сядьте на место, Эйма! – разъярился прежде сохраняющий самообладание эльф. Он не намеревался сдаваться так просто. Раньше на его лекциях всё было спокойно, а тут Эйма со своими проблемами. – Ata rolla! – проговорил он и взмахнул кистью. Заклинание воздушных оков сверкнуло зеленоватым светом и направилось к цели.
«Ну, знаете ли… Мало того, что один ушастый лишил меня будущего, так теперь ещё и второй нарисовался и собирается лишить меня свободы, - яростные мысли носились метательными кинжалами в голове. - Ну уж нет. Я на это не подписывалась!»
«Menectra mork», - мысленно произнесла Эйма. Фолиант поднялся в воздух, освободившись от руны левитации, и стал разделяться на листы. Исписанные текстом страницы складывались особым образом, превращались в остроконечные иглы. «Eliko karа» - снова подумала она, и бумага стала преобразовываться в металл, отражая блики солнца. Эйма выставила руку вперёд, и армия лезвий полетела прямиком на Менельтора. Двуликой показалось этого мало, и она усилила боевое заклинание второй стихией, огненной. Плевать, что подумают однокурсники, Эйма никому и никогда не позволит управлять ею.
Раскалённые иглы загорелись и помчались ещё быстрее. Преподаватель выставил перед собой щит. Он терял уверенность в собственных силах, потому что ученица оказалась слишком сильна. Юркнул под стол и, как и ожидалось, молниеносно сформированное оружие свободно, не ощущая никаких препятствий, пролетело сквозь преграду и вонзилось в стену.
«О, великие боги! Что я делаю?!» - Эйма одумалась и замерла, смотря на плоды своих трудов. Она использовала магию во вред, как делали отступники в своё время. Минутное помутнение прошло в скором времени, появилось осознание своих страшных деяний. Эйма поняла, что находится в одном шаге от превращения в инарула – подобного демону существа. Двуликие потому так и называются, что в них две сущности: светлая и тёмная. Если верх берёт светлая, то маг становится рокхалом, если тёмная – инарулом.
Стало невероятно стыдно. На Эйму посмотрели десятки пар глаз, и в каждом взгляде читались удивление и упрёк.
Нет так она представляла себе жизнь, которую выбрала. «Лёйнар не хотел бы, чтобы я становилась злой, хотя он не знал, что я двуликая. Наверное, это к лучшему».
Но то, что теперь о её происхождении знают все однокурсники, или по крайней мере догадываются, на руку однозначно не будет.
Эйма поспешно удалилась. Опустила виновато голову, скрыв за тёмно-каштановыми волосами подступающие слёзы и бледное лицо, и просто выбежала из помещения. Гнев отступил на время, но она знала, что он появится снова, ведь скорбь меняла её не в лучшую сторону. Некому помочь, немому подсказать. Скоро начнутся расспросы и подозрения: воздух и огонь – стихии двуликих. При помощи их они могут даже менять реальность. Студентка корила себя за то, что поддалась обиде и гневу и позволила раскрыть себя, свои способности.
Учебный корпус Эйма миновала быстро. Занятия ещё не кончились, коридоры пусты, из каждой аудитории доносились звуки, голоса, слышались запахи. Она вышла на улицу и вдохнула осеннюю прохладу. Осень несёт грусть, несмотря на обилие ярких красок, а небеса вот-вот заплачут, потому что с запада приближаются низкие тучи.
Нет сил идти, воспоминания съедают изнутри, оставляя от души лишь пепел. Эйма спустилась по главной лестнице и села на нижнюю ступеньку. Вернее, не села, а рухнула от бессилия. Слёзы душили, она не могла больше их сдерживать. Снова перед глазами ярким кадром предстал момент, когда Лёйнар погиб…
Всё произошло прямо здесь, во внутреннем дворе. Народа собралось достаточно много. Эйма нежилась в объятиях любимого под раскидистым деревом с могучим стволом, что выросло в центре академической площади. Его часто называют древом влюблённых, потому что каждый день здесь можно заметить парочки. Двуликая и полуэльф не были исключением, всегда в свободное время находились в тени величественного растения.
Лёйнар, как студент шестого, последнего курса, часто дежурил на улице, чтобы следить за порядком, разнимать ссорящихся первогодок и останавливать незаконные дуэли. Молодые и неопытные маги спешили устроить разборки практически после каждой ссоры, а выпускники их отлавливали и отправляли к ректору, где и решалась судьба нерадивых студентов. В тот день произошла одна из таких дуэлей.
Эйма сетовала на судьбу, хотя предчувствовала опасность. Она сама не знала, почему не остановила его в тот день и отпустила. Просто улыбнулась и кивнула, а после наблюдала, как Лёйнар и ещё двое дежурных разгоняют собравшуюся толпу. В центре импровизированного круга сцепились двое учеников - человек и эльф.
Рыжеволосый веснушчатый парень был недоволен тем, что его прервали, но всё же отступил, а вот эльф… Он решил не останавливаться. Жених отправился вместе с участником драки в административный корпус, чтобы сопроводить паренька к ректору академии Салазару. Он повернулся спиной, что стало его ошибкой. Двое других дежурных вели озлобленного ушастого следом.
Эйме не давал покоя взгляд Ангдареана. Что-то должно было случиться. И случилось в тот же миг, как ей пришла в голову страшная мысль. Эльф вырвался, сформировал заклинание и метнул вперёд. Как потом выяснилось, он целился в спину своему противнику, а попал в Лёйнара. Заклятье оказалось не под силу первокурснику. боевая магия требовала самоконтроля, а не всплеска эмоций.
Она отчётливо помнила, как Лёйнар выгнулся от боли и упал навзничь. Эйма не могла сделать ни единого шага, словно что-то держало за ноги. И упасть не могла – просто окаменела. Нить души оборвалась, она, задыхаясь от подступивших слёз, наблюдала, как дежурные сокурсники пытаются привести в чувство её любимого. Заклинание было слишком сильным и неуправляемым, парень умер сразу же, как только в него угодила воздушная сфера.
- Эйма… - услышала она знакомый голос. Если бы не знала, что у жениха есть младший брат, то подумала бы, что это Лёйнар пришёл к девушке, вернулся из мёртвых и стоит напротив, наблюдая, как она сокрушается по живому.
Эйма медленно подняла лицо. Увидела начищенные сапоги с голенищами до колена, кожаные штаны, заправленную за пояс рубаху, поверх которой распахнутый серый жилет. И знакомые черты лица, только глаза не зелёные, а каре-зелёные.
- Йонир… - простонала Эйма вымученно, убирая тыльной стороной ладони слёзы с заплаканного посеревшего лица. – Почему ты здесь? – спросила она, а потом осеклась: сказала невероятную глупость.
- У меня вообще-то здесь занятия, - сообщил он и сделал плавный пасс рукой. Стопка книг, которая парила рядом с парнем, опустилась на траву. Сам он присел рядом. – Ты как? Что случилось?
- Я не могу больше, Йонир. - Действительно, Эйма не могла. Устала от всех этих мучений, постоянных косых взглядов и перешёптываний. Терпела два месяца, но сегодня внутри оборвалась та нить, которая держала на себе тяжкий груз. Стойкости хватило ненадолго. Со временем боль утихает, но бывают исключения из правил. До сих пор Эйма вспоминала, как пытались ребята, как делали всё возможное. Они, да и Эйма тоже, поняли только после прихода лекарей во главе с перепуганным ректором, что стрясли и старались оживить холодеющий труп.
- Мне тоже не хватает Лёйнара, - парень обнял Эйму и придвинул к себе. – Его наставлений, сурового взгляда. Иногда наши споры заканчивались дракой в комнате, но всё быстро проходило и к вечеру мы уже ели за одним столом и смеялись. – Он погладил её по плечу широкой ладонью и сжал пальцы. – Всё пройдёт, и это тоже, - заверил он, но как-то неуверенно, словно самому хотелось поддержки и утешения.
Тяжело лишаться крыльев и учиться ходить по земле в одиночестве. Никто не подаст руку, никто не поможет справиться с душевной болью. В грудную клетку не засунут руку и не вытащат из сердца ту боль, которая сейчас разрывает на кусочки.
- Давай я тебя провожу до жилого корпуса, отдохнёшь там, придёшь в чувство, - Йонир был настроен решительно. Он поднялся, книги последовали за ним, воспарив в воздухе. Парень подал руку. Эйма несмело вложила пальцы в ладонь и встала. – Кстати, что ты здесь делаешь? Насколько мне известно, тебе ректор время дал, чтобы восстановиться после душевной травмы.
Салазар Кроун – великий и мудрый человек. Он никогда ни от кого не закрывался своим положением, помогал студентам. Первокурсники говорили, что он грубый и очень жёсткий, на занятиях невероятно суровый, а на экзаменах беспощадный. Но старшие курсы знали, что он всех считал детьми и каждого готов был защитить ценой своей жизни. Когда случилась трагедия, магистр академии «Элимрия», или, как сами ученики называли её «Академия семи ветров», добродушно предложил Эйме отдохнуть от учебных занятий. Дал время, чтобы смириться с потерей. Эйма и Лёйнар были помолвлены, это обстоятельство позволило ректору сослаться на параграф устава, в котором говорилось, что потерявший родственника или супруга студент имел право взять академический отпуск на определённый срок.
Эйма неторопливо следовала за Йониром. Ей было невероятно грустно и больно. Каждый кого-то терял, но не все справлялись со скорбью быстро. Не одолела её и Эйма. С трудом понимая, что сотворила на лекции, она шла, виновато опустив голову и глядя исключительно под ноги. Её внимание не привлекало ничего: ни аккуратно подстриженные кусты, растущие по обе стороны уложенной камнем дорожки, ни цветущие клумбы, в центре которых, отчаянно цепляясь шипастыми стеблями, взбирались вверх розовые лианы. Всё посерело перед глазами без любви и радости, которые выветрились, уносимые ветром перемен.
Йонир молчал. Он придерживал Эйму за руку, потому что от накатившей слабости она пошатывалась и норовила упасть сей же миг. Сразу опустошение не пришло – прежде его сдерживала ненависть. А теперь оно давало о себе знать. Резерв был почти использован – магия двуликих поддавалась контролю только с амулетом, однако недавно Эйма его уничтожила – растоптала каблуком сапога в порыве ярости.
