Для всех, в том числе для отца, Мириах мертва. Ребенок тоже. После, при содействии Аделхарда, перевелся в другое подразделение и продолжил службу. Уйти – значило вызвать ненужные подозрения. Допустить этого я не мог. Навещал сестру, когда удавалось. Редко. Все вроде бы устаканилось, а года полтора назад вновь пошло под откос. У Яра открылись способности, которых в принципе быть не должно. Забрав сестру из самого Даагхора, я перевез ее сюда – подальше от магически одаренных барнов и патрулей. Она просила не уезжать, просила остаться с ними, но я не мог. Император плохо себя чувствовал, страну будоражили восстания сакхров, печати всех ургаихов были активизированы на максимум. А потом Элхард рассказал мне про вас с сестрой, про заговор Великого магистра и я подумал – это шанс. Шанс для Мириах и Яра зажить нормальной жизнью, вернуться домой. С тех пор я не навещал их. Не было возможности, а Мири не простила, что оставил. И я ее понимаю. Если исходить из твоих же предположений и к сбою в туннелях причастен алрхаги, то сила и способности Яра многократно возросли. Ей вновь пришлось справляться самой. Я не спас тогда и ничем не помогаю сейчас. Призрачное счастливое будущее в данном аспекте плохая отговорка.
- Вихрь, ты не должен винить себя. Ты не виноват.
В установившейся тишине ее голос прозвучал неестественно громко и ломко, впору вздрогнуть от испуга, но оба точно каменные изваяния. Она ненормально прямая, с полными невыплаканных слез глазами. Он с исполинским грузом на плечах, гнущим к земле.
- Не тебе судить, Мелкая. У всех нас свое мерило, - отстраненно.
После отодвинул не тронутую кашу и поднялся.
- Пойду проведаю племянника. Если несложно – прибери здесь. И… спасибо, что выслушала.
Ищейка удалился нетвердой походкой, а Гиарис долго смотрела в одну точку, не в силах отойти ни от самого рассказа, ни от скупой, вымученной благодарности.
7 саарха 847 года
Удар в спину
В населенной сакхрами долине они провели четыре полных световых дня. Как и предрекала Мириах, первое ухудшение, вызванное проникновением в кровь ядовитого вещества, сошло на нет, и ищейка стал быстро поправляться. Не в том смысле, что рана затянулась и перестала беспокоить – жар и бред больше не возвращались.
Но была и другая сторона медали. Если один на один хозяйка общалась довольно сносно, с натяжкой даже дружелюбно, то, стоило брату попасть в поле ее зрения, замыкалась и превращалась в неприступную твердыню, которую ищейка безуспешно пытался взять бескровным штурмом, основанным на убеждении и задабривании.
Гиарис даже стала думать, что оба открылись не до конца и есть еще что-то – нечто существенное и важное, о чем умолчали. Правда допытываться не рисковала.
Правильно советуют: не ищешь головной боли – не суй нос в чужие дела. Она же не послушалась и теперь расплачивается сполна. К собственным скелетам, настырно выползающим по ночам, добавились видения чужих мучений.
И все же совсем безучастной оставаться не могла. По мере сил старалась помочь преодолеть стену отчуждения, разделившую родственников. Пыталась вести задушевные беседы с Мириах. Обрисовывала перспективы, которые откроются для алрхаги в случае успешного воплощения идей дяди. Рассказывала о сестре и самой себе. О том, через что пришлось пройти в «плену» у алитаров. Но слова ее если и падали в благодатную почву, лекарка никак этого не показывала. И по-прежнему предпочитала держать сына в отдалении под не проходящим действием седативных настоек, что бесконечно тревожило и расстраивало. Ребенка искренне жаль.
А еще Мириах часто отсутствовала, объясняя долгие отлучки помощью больным. Сама же Гиарис, как и ищейка, за пределы двора не выходила, рассудив, что попадаться на глаза местным не самая хорошая идея. Меньше знают – крепче молчат.
Тем вечером по обыкновению уложив сына до заката, Мириах ушла в деревню. Гиарис с Вирхеном отужинав в компании друг друга, совместно прибрались и устроились на крыльце – помолчать, подумать. После душещипательных откровений ищейки между ними установилось негласное перемирие. Никто никого не задевал, не сыпал колкостями, и темы для бесед выбирались очень аккуратно, чтобы не дай Акхэ не затронуть глубоко потаенное.
После довольно продолжительной тишины, столь гармонирующей с отливающими багрянцем сумерками, Гиарис решилась на вопрос.
- Когда уходить будем? Я почти восстановилась, должна открыть туннель.
- Должна? – не глядя, уточнил ищейка.
- Открою, если помех не будет, - переиначила она.
Вирхен промолчал, продолжая изучать что-то над кромкой забора.
- Как думаешь, где они сейчас? Сегодня сердце прям не на месте, - пожаловалась девушка, так же устремив взор за линию двора – на макушку раскидистой кроны вдалеке. – Даже не знаю – то ли Лихт отчего-то сильно волнуется, то ли я сама себя накручиваю… - задумчиво.
В груди на самом деле тяжелый, жаркий ком. Обосновался примерно после обеда и жжется.
- Сложно сказать… - спустя несколько долгих мгновений признался ищейка. – По сути, должны вернуться в столицу. Надолго оставлять совет без присмотра плохая идея. Элхарду это известно. С другой стороны не уверен, что он захочет тащить твою сестру в этот клоповник. Во всяком случае, сейчас, когда настолько неспокойно. Как вариант может сопроводить ее в Нирагх.
- Почему в Нирагх? – полюбопытствовала Гиарис.
- Практически неприступная твердыня. Он уже собрал там всех здравствующих алрхаги.
- Так уж и всех? – с сомнением.
Ищейка отрывисто кивнул.
- Всех что были в застенках. Сам доставлял.
Пока девушка хмурилась и размышляла над новыми для себя сведениями, ищейка вздумал сменить тему и неприятно удивил.
- Мне нужно вернуться в Даагхор. Уточнить кое-что.
Гиарис поперхнулась от неожиданности. Откашлялась.
- Уточнить что? – только сейчас сообразив, что до сих пор не выяснила, что же он там вынюхивал, и почему его ранили.
- Виллиарх зачем-то стягивает войска к северу. Если причина та, о которой я думаю, Элхард должен знать.
- Элхард должен знать… - повторила Гиарис, вновь сосредоточившись за дальней кроне.
Вдруг захотелось забраться на самую макушку и раствориться среди листвы. Зажить простой и понятной жизнью – гнуться под порывами ветра, ловить дождевые капли, нежиться под ласковыми солнечными лучами.
- Это мой долг, - вернул в реальность ищейка, и девушка недовольно поморщилась.
- А найти меня, освободить и доставить пред светлые императорские очи не твой долг? – проворчала она, стряхнув с тыльной сторон ладони букашку.
- Как выяснилось, из меня отвратительный телохранитель, - не обратив внимания на иронию или, быть может, сыронизировав в ответ, горько усмехнулся Вирхен. – Очень может статься – одной тебе безопаснее.
- Может, - назло согласилась она и тут же добавила: - Один ты не пойдешь.
- Неужто заботишься? – хмыкнул мужчина, но не пронял.
- Не хочу до конца дней винить себя в твоей преждевременной кончине, - на полном серьезе отбрила Гиарис и еще более сурово пояснила: - Как и тебе, мне не привыкать лезть в пекло. Да и выбираться вдвоем проще. Я хотя бы туннель открыть могу.
К ее нескончаемому удивлению ищейка согласно кивнул.
- Вместе, так вместе. Только, Мелкая, на рожон не лезть, договорились? Ты хоть и сильнее многих, но не бессмертна. А мне тоже совсем не горит мучиться угрызениями совести.
Сказал и искренне улыбнулся. Да так, что горло странно перехватило, а сердце забыло как гонять кровь. Вирхен уже поднялся и возвращался в дом, а она продолжала сидеть и пялиться в одну точку, заново вспоминая, каково это – дышать и думать. И все еще видя точно наяву открытую, настоящую улыбку ищейки - без крупиц иронии, без скрытого сарказма, без нарочитости и попыток уязвить, разительно преображающую черты. Он впервые улыбнулся ей так, и, к своему стыду, Гиарис оказалась не готова.
Это обстоятельство добавило раздрая в душе. Справиться с ним никак не получалось, и девушка тихонько злилась как на себя, так и на ищейку, отчего-то вдруг превратившегося в невозможного красавца. Побочный эффект даагхорского яда?
К вящему неудовольствию Гиарис, неожиданно споро вернувшаяся из поселка Мириах наотрез отказалась сниматься с насиженного места. Спор между сестрой и братом с воодушевлением ухватившимся за идею перевезти родню в Нирагх, довольно быстро превратился в препирательство на повышенных тонах со стороны Мириах. Вставить хоть слово не представлялось возможным, и девушка не без сожаления умыла руки, хотя высказаться хотелось неимоверно. Да и пасмурное настроение сдерживало. Как бы лишнего в запале не наговорить. Плюс ко всему ищейка взглядом недвусмысленно просил не вмешиваться. Посему так и молчала до самого конца семейных разбирательств – подперев стену и скрестив руки на груди.
В итоге, не устояв перед наплывом эмоций, Мириах разрыдалась и выскочила из дома, точно ошпаренная, напоследок громко хлопнув дверью.
Проводив ее угрюмым взглядом, Гиарис не сдержала раздражения:
- Я, конечно, все понимаю… Братская любовь, ответственность, чувство вины и все такое… Но ты неоправданно мягок с ней, и она этим пользуется.
- Гиарис!
- Что Гиарис? Я честнейшим образом держала себя в руках, - сказала и хищно усмехнулась. – Так что нечего злиться.
Ищейка мотнул головой.
- Я не злюсь.
- Ой ли? – еще выразительнее оскалившись. – Ты называешь меня по имени, только когда злишься.
Он глянул хмуро, но не исправил.
- Пойду Яра проверю. Разбудили поди.
Дождавшись пока тот выйдет из комнаты, Гиарис хмыкнула с затаенным весельем и подошла к окну. Волкодав, все дни их пребывания в долине сидевший на короткой цепи, свободно разгуливал по двору и вполне явно радовался этому обстоятельству. Мириах видно не было, но дверь в лекарскую оказалась открытой.
Интересно от кого она там спряталась? Ответ очевиден – не от брата. Того зубастая псина не остановит.
Гиарис внезапно проснулась посреди ночи, и некоторое время старалась сообразить, что именно ее разбудило. Вроде и снов не видела, а ощущение, будто кошмар никак не отпустит – сердце колотится, на лбу испарина, руки дрожат.
Наконец заметила темный силуэт застывшей в дверях хозяйки.
- Мириах? Это ты? – голос отчего-то нетвердый. Сиплый к тому же.
Села на софе, продолжая вглядываться в дверной проем. Ночь выдалась темная, безлунная, и очертания тела, едва угадывающегося впотьмах, вполне могли сойти за игру воображения.
- Мириах, что случилось? – так и не дождавшись ответа.
На матраце на полу завозился ищейка, но, видимо, во сне, так как почти сразу затих.
- Мириах?.. - чуть тише вновь окликнула Гиарис, но в этот раз с иным результатом. Лекарка не то носом шмыгнула, не то всхлипнула, отчего стало еще тревожнее.
Откинув мягкий плед, девушка автоматически одернула мешковатую ночнушку, милостиво выделенную хозяйкой дома, и спустила ноги на пол. Ввиду отсутствия свободных комнат и вынужденного соседства с ищейкой, переодеваться и укладываться спать приходилось первой, натягивая одеяло едва ли ни на голову, но сейчас не до стеснения, неловкости или смущающих мыслей. Да и не подумалось об этом, если на то пошло. Сейчас важным казалось другое – выяснить что происходит. Почему беглая нархтаги молчаливой тенью застыла в дверях и не отзывается?
Гиарис успела подняться, завернуться в плед и сделать несколько шагов навстречу, прежде чем лекарка подала голос.
- Вам нужно собираться и уходить. Утром они будут здесь, - сказала и теперь совершенно точно всхлипнула.
У Гиарис сердце пустилось вскачь.
- Кто они? Что ты сделала, Мириах? – от неожиданности сбившись с шага и больно ударившись пальцем о ножку кресла.
Лекарка промолчала. С трудом довольствовавшись зубным скрежетом, вместо болезненного вскрика и облегчающих подпрыгиваний на одной ножке, девушка захромала дальше.
- Так что ты сделала, Мириах? Сдала нас патрульным? – процедила, добравшись до цели. Даже для ее ушей прозвучало угрожающе.
Лекарка также прониклась.
- Я не хотела… Я не собиралась… Вы не оставили мне выбора… Вы… - попятившись, зачастила она, перемеживая реплики во всхлипами и в бессилии заламывая руки.
Признаки раскаяния налицо, но Гиарис они не тронули. Девушка моментально забыла о боли, успокоилась и принялась выяснять дальше.
- Что ты им сообщила? Когда?
- Вечером. Когда… поссорилась с Вирхеном. Что… раненный шпион выздоравливает у меня в доме, - запинаясь и продолжая пятиться, пока не уперлась в стену.
- А про меня?
Мириах тряхнула головой, что, видимо, следовало понимать как отрицание.
Гиарис недобро хмыкнула.
- Ты сдала брата, но умолчала про меня? Как мило… Такие высокие родственные отношения! - с неприкрытой издевкой и более не понижая тона. Ищейке пора просыпаться и «радоваться» подарку! – А о сыне ты подумала? Или считаешь, патрульные настолько обрадуются твоей сознательности, что в благодарность за информацию закроют глаза на его запретные способности?
Лекарка вновь всхлипнула, но это не помешало ей решительно поджать губы.
- Они о них не узнают!
Гиарис оскалилась сильнее.
- Ну конечно не узнают. Его же уже нет в доме, не так ли? – не столько спрашивая, сколько утверждая. - А если что всегда можно сослаться на остаточный след от другого барна Великого дома, - с трудом обуздав желание хорошенько встряхнуть, чтобы мозги на место встали.
К тому же после упоминания сына, лекарка явно с большим успехом стала справляться с угрызениями совести. В глазах появился лихорадочный, протестный блеск.
- А о том, что сама беглая нархтаги не вспомнила? Что твое место не здесь, а за стенами акхара? Считаешь, все продумала? Все предусмотрела? Брата опоила! – внезапно сообразив, в чем кроется причина столь крепкого, беспробудного сна ищейки. По-хорошему давно должны были разбудить! – А мне что же ничего не подлила? Как подсунуть не придумала! – вновь отвечая самой себе.
В отличие от Вирхена она не принимала ежевечерних обезболивающих настоек и не настолько доверяла его сестричке, чтобы глотать все без разбора.
- Вихрь, подъем! К нам гости! – с разы сильнее обозлившись ввиду сделанного умозаключения, заорала девушка, попутно зажигая осветительные сферы и обездвиживая вознамерившуюся улизнуть лекарку. – Скажи спасибо сестричке! – в перекошенное страхом лицо.
Церемониться Гиарис не стала – впечатала удерживающим в стену, не заботясь о силе магического удара. Пусть терпит! Заслужила!
- Вихрь, Акхэн тебя возьми! – оглянувшись на явно не спешащего возвращаться в царство бодрствующих мужчину. – Вирхен, чтоб тебя! Что ты ему дала, тварь?! – не дождавшись результата.
От ответа лекарку спасла долгожданная возня за спиной. Гиарис вновь оглянулась.
- Мелкая? Что происходит? – Ищейка сел на матраце, со сна щурясь от яркого света.
- Твоя любимая сестричка сдала нас патрульным, - не стала ходить кругами Гиарис. – Но совесть, видать, взыграла, так что нам предлагают быстренько убираться отсюда, - буквально выплюнув последние слова в кукольное личико визави.
Та уже успела справиться со страхом, и теперь сверлила яростным взглядом. Если бы могла пошевелиться – однозначно накинулась с кулаками.
К чести ищейки, тот не стал подвергать сомнению ее слова и довольно быстро справился с потрясением.
- Вихрь, ты не должен винить себя. Ты не виноват.
В установившейся тишине ее голос прозвучал неестественно громко и ломко, впору вздрогнуть от испуга, но оба точно каменные изваяния. Она ненормально прямая, с полными невыплаканных слез глазами. Он с исполинским грузом на плечах, гнущим к земле.
- Не тебе судить, Мелкая. У всех нас свое мерило, - отстраненно.
После отодвинул не тронутую кашу и поднялся.
- Пойду проведаю племянника. Если несложно – прибери здесь. И… спасибо, что выслушала.
Ищейка удалился нетвердой походкой, а Гиарис долго смотрела в одну точку, не в силах отойти ни от самого рассказа, ни от скупой, вымученной благодарности.
ГЛАВА 8
7 саарха 847 года
Удар в спину
В населенной сакхрами долине они провели четыре полных световых дня. Как и предрекала Мириах, первое ухудшение, вызванное проникновением в кровь ядовитого вещества, сошло на нет, и ищейка стал быстро поправляться. Не в том смысле, что рана затянулась и перестала беспокоить – жар и бред больше не возвращались.
Но была и другая сторона медали. Если один на один хозяйка общалась довольно сносно, с натяжкой даже дружелюбно, то, стоило брату попасть в поле ее зрения, замыкалась и превращалась в неприступную твердыню, которую ищейка безуспешно пытался взять бескровным штурмом, основанным на убеждении и задабривании.
Гиарис даже стала думать, что оба открылись не до конца и есть еще что-то – нечто существенное и важное, о чем умолчали. Правда допытываться не рисковала.
Правильно советуют: не ищешь головной боли – не суй нос в чужие дела. Она же не послушалась и теперь расплачивается сполна. К собственным скелетам, настырно выползающим по ночам, добавились видения чужих мучений.
И все же совсем безучастной оставаться не могла. По мере сил старалась помочь преодолеть стену отчуждения, разделившую родственников. Пыталась вести задушевные беседы с Мириах. Обрисовывала перспективы, которые откроются для алрхаги в случае успешного воплощения идей дяди. Рассказывала о сестре и самой себе. О том, через что пришлось пройти в «плену» у алитаров. Но слова ее если и падали в благодатную почву, лекарка никак этого не показывала. И по-прежнему предпочитала держать сына в отдалении под не проходящим действием седативных настоек, что бесконечно тревожило и расстраивало. Ребенка искренне жаль.
А еще Мириах часто отсутствовала, объясняя долгие отлучки помощью больным. Сама же Гиарис, как и ищейка, за пределы двора не выходила, рассудив, что попадаться на глаза местным не самая хорошая идея. Меньше знают – крепче молчат.
Тем вечером по обыкновению уложив сына до заката, Мириах ушла в деревню. Гиарис с Вирхеном отужинав в компании друг друга, совместно прибрались и устроились на крыльце – помолчать, подумать. После душещипательных откровений ищейки между ними установилось негласное перемирие. Никто никого не задевал, не сыпал колкостями, и темы для бесед выбирались очень аккуратно, чтобы не дай Акхэ не затронуть глубоко потаенное.
После довольно продолжительной тишины, столь гармонирующей с отливающими багрянцем сумерками, Гиарис решилась на вопрос.
- Когда уходить будем? Я почти восстановилась, должна открыть туннель.
- Должна? – не глядя, уточнил ищейка.
- Открою, если помех не будет, - переиначила она.
Вирхен промолчал, продолжая изучать что-то над кромкой забора.
- Как думаешь, где они сейчас? Сегодня сердце прям не на месте, - пожаловалась девушка, так же устремив взор за линию двора – на макушку раскидистой кроны вдалеке. – Даже не знаю – то ли Лихт отчего-то сильно волнуется, то ли я сама себя накручиваю… - задумчиво.
В груди на самом деле тяжелый, жаркий ком. Обосновался примерно после обеда и жжется.
- Сложно сказать… - спустя несколько долгих мгновений признался ищейка. – По сути, должны вернуться в столицу. Надолго оставлять совет без присмотра плохая идея. Элхарду это известно. С другой стороны не уверен, что он захочет тащить твою сестру в этот клоповник. Во всяком случае, сейчас, когда настолько неспокойно. Как вариант может сопроводить ее в Нирагх.
- Почему в Нирагх? – полюбопытствовала Гиарис.
- Практически неприступная твердыня. Он уже собрал там всех здравствующих алрхаги.
- Так уж и всех? – с сомнением.
Ищейка отрывисто кивнул.
- Всех что были в застенках. Сам доставлял.
Пока девушка хмурилась и размышляла над новыми для себя сведениями, ищейка вздумал сменить тему и неприятно удивил.
- Мне нужно вернуться в Даагхор. Уточнить кое-что.
Гиарис поперхнулась от неожиданности. Откашлялась.
- Уточнить что? – только сейчас сообразив, что до сих пор не выяснила, что же он там вынюхивал, и почему его ранили.
- Виллиарх зачем-то стягивает войска к северу. Если причина та, о которой я думаю, Элхард должен знать.
- Элхард должен знать… - повторила Гиарис, вновь сосредоточившись за дальней кроне.
Вдруг захотелось забраться на самую макушку и раствориться среди листвы. Зажить простой и понятной жизнью – гнуться под порывами ветра, ловить дождевые капли, нежиться под ласковыми солнечными лучами.
- Это мой долг, - вернул в реальность ищейка, и девушка недовольно поморщилась.
- А найти меня, освободить и доставить пред светлые императорские очи не твой долг? – проворчала она, стряхнув с тыльной сторон ладони букашку.
- Как выяснилось, из меня отвратительный телохранитель, - не обратив внимания на иронию или, быть может, сыронизировав в ответ, горько усмехнулся Вирхен. – Очень может статься – одной тебе безопаснее.
- Может, - назло согласилась она и тут же добавила: - Один ты не пойдешь.
- Неужто заботишься? – хмыкнул мужчина, но не пронял.
- Не хочу до конца дней винить себя в твоей преждевременной кончине, - на полном серьезе отбрила Гиарис и еще более сурово пояснила: - Как и тебе, мне не привыкать лезть в пекло. Да и выбираться вдвоем проще. Я хотя бы туннель открыть могу.
К ее нескончаемому удивлению ищейка согласно кивнул.
- Вместе, так вместе. Только, Мелкая, на рожон не лезть, договорились? Ты хоть и сильнее многих, но не бессмертна. А мне тоже совсем не горит мучиться угрызениями совести.
Сказал и искренне улыбнулся. Да так, что горло странно перехватило, а сердце забыло как гонять кровь. Вирхен уже поднялся и возвращался в дом, а она продолжала сидеть и пялиться в одну точку, заново вспоминая, каково это – дышать и думать. И все еще видя точно наяву открытую, настоящую улыбку ищейки - без крупиц иронии, без скрытого сарказма, без нарочитости и попыток уязвить, разительно преображающую черты. Он впервые улыбнулся ей так, и, к своему стыду, Гиарис оказалась не готова.
Это обстоятельство добавило раздрая в душе. Справиться с ним никак не получалось, и девушка тихонько злилась как на себя, так и на ищейку, отчего-то вдруг превратившегося в невозможного красавца. Побочный эффект даагхорского яда?
К вящему неудовольствию Гиарис, неожиданно споро вернувшаяся из поселка Мириах наотрез отказалась сниматься с насиженного места. Спор между сестрой и братом с воодушевлением ухватившимся за идею перевезти родню в Нирагх, довольно быстро превратился в препирательство на повышенных тонах со стороны Мириах. Вставить хоть слово не представлялось возможным, и девушка не без сожаления умыла руки, хотя высказаться хотелось неимоверно. Да и пасмурное настроение сдерживало. Как бы лишнего в запале не наговорить. Плюс ко всему ищейка взглядом недвусмысленно просил не вмешиваться. Посему так и молчала до самого конца семейных разбирательств – подперев стену и скрестив руки на груди.
В итоге, не устояв перед наплывом эмоций, Мириах разрыдалась и выскочила из дома, точно ошпаренная, напоследок громко хлопнув дверью.
Проводив ее угрюмым взглядом, Гиарис не сдержала раздражения:
- Я, конечно, все понимаю… Братская любовь, ответственность, чувство вины и все такое… Но ты неоправданно мягок с ней, и она этим пользуется.
- Гиарис!
- Что Гиарис? Я честнейшим образом держала себя в руках, - сказала и хищно усмехнулась. – Так что нечего злиться.
Ищейка мотнул головой.
- Я не злюсь.
- Ой ли? – еще выразительнее оскалившись. – Ты называешь меня по имени, только когда злишься.
Он глянул хмуро, но не исправил.
- Пойду Яра проверю. Разбудили поди.
Дождавшись пока тот выйдет из комнаты, Гиарис хмыкнула с затаенным весельем и подошла к окну. Волкодав, все дни их пребывания в долине сидевший на короткой цепи, свободно разгуливал по двору и вполне явно радовался этому обстоятельству. Мириах видно не было, но дверь в лекарскую оказалась открытой.
Интересно от кого она там спряталась? Ответ очевиден – не от брата. Того зубастая псина не остановит.
***
Гиарис внезапно проснулась посреди ночи, и некоторое время старалась сообразить, что именно ее разбудило. Вроде и снов не видела, а ощущение, будто кошмар никак не отпустит – сердце колотится, на лбу испарина, руки дрожат.
Наконец заметила темный силуэт застывшей в дверях хозяйки.
- Мириах? Это ты? – голос отчего-то нетвердый. Сиплый к тому же.
Села на софе, продолжая вглядываться в дверной проем. Ночь выдалась темная, безлунная, и очертания тела, едва угадывающегося впотьмах, вполне могли сойти за игру воображения.
- Мириах, что случилось? – так и не дождавшись ответа.
На матраце на полу завозился ищейка, но, видимо, во сне, так как почти сразу затих.
- Мириах?.. - чуть тише вновь окликнула Гиарис, но в этот раз с иным результатом. Лекарка не то носом шмыгнула, не то всхлипнула, отчего стало еще тревожнее.
Откинув мягкий плед, девушка автоматически одернула мешковатую ночнушку, милостиво выделенную хозяйкой дома, и спустила ноги на пол. Ввиду отсутствия свободных комнат и вынужденного соседства с ищейкой, переодеваться и укладываться спать приходилось первой, натягивая одеяло едва ли ни на голову, но сейчас не до стеснения, неловкости или смущающих мыслей. Да и не подумалось об этом, если на то пошло. Сейчас важным казалось другое – выяснить что происходит. Почему беглая нархтаги молчаливой тенью застыла в дверях и не отзывается?
Гиарис успела подняться, завернуться в плед и сделать несколько шагов навстречу, прежде чем лекарка подала голос.
- Вам нужно собираться и уходить. Утром они будут здесь, - сказала и теперь совершенно точно всхлипнула.
У Гиарис сердце пустилось вскачь.
- Кто они? Что ты сделала, Мириах? – от неожиданности сбившись с шага и больно ударившись пальцем о ножку кресла.
Лекарка промолчала. С трудом довольствовавшись зубным скрежетом, вместо болезненного вскрика и облегчающих подпрыгиваний на одной ножке, девушка захромала дальше.
- Так что ты сделала, Мириах? Сдала нас патрульным? – процедила, добравшись до цели. Даже для ее ушей прозвучало угрожающе.
Лекарка также прониклась.
- Я не хотела… Я не собиралась… Вы не оставили мне выбора… Вы… - попятившись, зачастила она, перемеживая реплики во всхлипами и в бессилии заламывая руки.
Признаки раскаяния налицо, но Гиарис они не тронули. Девушка моментально забыла о боли, успокоилась и принялась выяснять дальше.
- Что ты им сообщила? Когда?
- Вечером. Когда… поссорилась с Вирхеном. Что… раненный шпион выздоравливает у меня в доме, - запинаясь и продолжая пятиться, пока не уперлась в стену.
- А про меня?
Мириах тряхнула головой, что, видимо, следовало понимать как отрицание.
Гиарис недобро хмыкнула.
- Ты сдала брата, но умолчала про меня? Как мило… Такие высокие родственные отношения! - с неприкрытой издевкой и более не понижая тона. Ищейке пора просыпаться и «радоваться» подарку! – А о сыне ты подумала? Или считаешь, патрульные настолько обрадуются твоей сознательности, что в благодарность за информацию закроют глаза на его запретные способности?
Лекарка вновь всхлипнула, но это не помешало ей решительно поджать губы.
- Они о них не узнают!
Гиарис оскалилась сильнее.
- Ну конечно не узнают. Его же уже нет в доме, не так ли? – не столько спрашивая, сколько утверждая. - А если что всегда можно сослаться на остаточный след от другого барна Великого дома, - с трудом обуздав желание хорошенько встряхнуть, чтобы мозги на место встали.
К тому же после упоминания сына, лекарка явно с большим успехом стала справляться с угрызениями совести. В глазах появился лихорадочный, протестный блеск.
- А о том, что сама беглая нархтаги не вспомнила? Что твое место не здесь, а за стенами акхара? Считаешь, все продумала? Все предусмотрела? Брата опоила! – внезапно сообразив, в чем кроется причина столь крепкого, беспробудного сна ищейки. По-хорошему давно должны были разбудить! – А мне что же ничего не подлила? Как подсунуть не придумала! – вновь отвечая самой себе.
В отличие от Вирхена она не принимала ежевечерних обезболивающих настоек и не настолько доверяла его сестричке, чтобы глотать все без разбора.
- Вихрь, подъем! К нам гости! – с разы сильнее обозлившись ввиду сделанного умозаключения, заорала девушка, попутно зажигая осветительные сферы и обездвиживая вознамерившуюся улизнуть лекарку. – Скажи спасибо сестричке! – в перекошенное страхом лицо.
Церемониться Гиарис не стала – впечатала удерживающим в стену, не заботясь о силе магического удара. Пусть терпит! Заслужила!
- Вихрь, Акхэн тебя возьми! – оглянувшись на явно не спешащего возвращаться в царство бодрствующих мужчину. – Вирхен, чтоб тебя! Что ты ему дала, тварь?! – не дождавшись результата.
От ответа лекарку спасла долгожданная возня за спиной. Гиарис вновь оглянулась.
- Мелкая? Что происходит? – Ищейка сел на матраце, со сна щурясь от яркого света.
- Твоя любимая сестричка сдала нас патрульным, - не стала ходить кругами Гиарис. – Но совесть, видать, взыграла, так что нам предлагают быстренько убираться отсюда, - буквально выплюнув последние слова в кукольное личико визави.
Та уже успела справиться со страхом, и теперь сверлила яростным взглядом. Если бы могла пошевелиться – однозначно накинулась с кулаками.
К чести ищейки, тот не стал подвергать сомнению ее слова и довольно быстро справился с потрясением.
