- Каратели идут. Не время для веселья.
- Кто?
- Как? Рано же еще! – взволнованный возглас старца, поглотил вопрос его молодого товарища, что было благом для них обоих. – Весна только!
- Весна, - горько согласилась женщина. – А флаг уже подняли и через перевал перешли.
- Может, ложное? – без особой уверенности предположил Сарин.
- Да какое ложное. Приграничье прошли, а значит и к нам скоро.
Она отерла стол, на который из-за ее неловкости просыпались хлебные крошки, покачала головой и понуро побрела прочь.
За столом на несколько минут воцарилось тягостное молчание. Тягостное для старика, который обдумывал, как быть и что сказать Лутаргу.
- Говори уже… Чего тянешь? – подстегнул старца мужчина, беря ложку и кусок ржаного хлеба.
Из горшочка поднимался сказочный аромат тушеного мяса, и желудок молодого человека не преминул напомнить, что уже много дней не получал полноценной пищи.
- Уходить нам надо, - ответил Сарин, по привычке терзая локон.
- Отчего же?
Мужчина зачерпнул ложкой немного рагу и отправил его в рот. Мясо было горячим и пряным, такого Лутарг не ел никогда.
- Не молчи, - поторопил он своего спутника, проглотив еду.
- Нельзя нам с шисгарцами встречаться, - нехотя отозвался старец.
- Что так? Разве они нас ищут? – спрашивая, он не забывал орудовать ложкой, чувствуя, как с благодарностью насыщается тело, даже боль от раны, казалось, поутихла.
- Не нас, - согласился Сарин.
- Так зачем уходить?
- Ты не понимаешь, - старик обреченно сгорбился, мысленно сетуя на то, как не к месту и совсем не вовремя начался этот разговор.
- Ну так объясни...
Лутарг отодвинул опустошенный горшочек в сторону и принялся за репу, аккуратно снимая с нее пригоревшую кожицу.
- Не могу я, рано еще.
Признание старика заставило оторваться от трапезы. На лице его, повернутом к соседу, появилась непреклонность, и даже повязка не портила впечатление от плотно сжатых губ и глубокой морщины на лбу. Кое-кто собирался получить ответ.
- Нет, Сарин. Пришло время. Когда ты пришел ко мне, то просил поверить и не задавать вопросов. Я поверил. Пошел с тобой. Молчал долго. Слово держал. Но сейчас, хочу услышать все. Ты знаешь, кто я, знаешь, кем была моя мать, ты хочешь вывести меня из Тэлы, зачем?
Если бы старец был чуть менее расстроен, то непременно обратил внимание на столь нехарактерную для Лутарга речь. Столько слов за раз Сарин от него еще не слышал. И это о многом говорило, в том числе о крайней степени нетерпения мужчины. Но пожилой человек, погруженный в горестные думы о невезении, настигшем их так не вовремя, оставил тираду своего спутника без внимания.
- Сарин! – не получив ответа, Лутарг чуть повысил голос, вновь заставив троицу посмотреть на них.
- Идем, Лу. Спешить надо, - старик поднялся, ожидая, что молодой человек последует его примеру, но тот остался недвижим. Только руки скрестил на груди.
- Хозяйка! – разнесся его оклик по комнате. – А покрепче у тебя имеется? Что ж ты воду нам принесла?!
- Лутарг! – возмутился пожилой человек.
- Я остаюсь, - коротко отрезал тот.
- Но…
- Либо ты говоришь, либо идешь один.
- Лу, мы должны…
- Ты все слышал, - в очередной раз перебил своего спутника молодой человек.
Сарин повздыхал и занял прежнее место, поняв – спорить бесполезно. Он не раз наблюдал, как каменел подбородок молодого человека, как кривились уголки губ, когда кто-то пытался настоять на своем, вопреки его желанию. Ничем путным это не заканчивалось. Если Лу чего-то не хотел, сдвинуть его с места было невозможно. Вот как сейчас.
- Говори…
- Что ты хочешь знать?
- Кого они боятся? – ответил мужчина, вновь ощутив запах страха, исходящий от приближающейся хозяйки.
- Пиво? – спросила женщина, держа в руках две кружки.
- Сойдет, - Лутарг растянул губы в улыбке, больше походящей на гримасу.
Та только головой покачала и, захватив с собой грязную посуду, поспешила уйти.
- Говори, - еще раз повторил Лутарг.
Таирия осторожно коснулась лба лежащей в постели женщины и легонько погладила, практически не дотрагиваясь. Ее воскоподобная на вид кожа была холодна, как лед, и девушке казалось, что она может растаять от прикосновения.
- Прости меня, - смаргивая слезы, прошептала Таирия, ища малейший признак того, что ее услышали – дрогнувшие веки, участившееся дыхание, хоть что-нибудь, но не видела. – Это я виновата. Если бы я послушалась тебя тогда, он бы не стал…
Договорить она не смогла, мешали рыдания, рвущиеся из глубины души.
Опустившись на колени рядом с кроватью, девушка спрятала лицо в складках покрывала, возвращаясь в воспоминаниях в тот день, который лишил ее названной матери.
Тогда она в очередной раз спрашивала у тетки, отчего отец держит ее взаперти, запрещая покидать переделы дворца.
Это была запретная тема, о которой в замке вейнгара вспоминали редко, и чаще всего только про себя. Отношения правителя Тэлы и его сводной сестры касались только их двоих, все приближенные знали об этом и предпочитали делать вид, что ничего странного не происходит, а возможно просто привыкли за столько лет. Если и остался кто-то, кому была доподлинно известна причина разногласий, то помалкивал. Да и сам вейнгар, несмотря на то, что любил свою единственную дочь и безгранично баловал, всякий раз, стоило той завести разговор о его сестре, мрачнел и отказывался говорить.
В тот день Таирия хотела пойти на ярмарку, раскинувшуюся возле дворцовых стен, и уговаривала тетку отправиться с ней, но получила очередной отказ. В кои-то веки, разозлившись на отца, она решила проявить характер и настоять на своем. И почему ее никто не остановил?!
- Опять ты здесь, лапушка?! – голос няньки вынудил девушку поднять голову, отвлекшись от воспоминаний.
Увидев сочувствие на ее лице, Таирия горько всхлипнула и бросилась в распахнутые объятья старой женщины.
- Ну, ну, деточка. Хватит, - старушка пригладила девичьи волосы и отерла щеки от слез. – Иди, дитятко. Иди отсюда. Нечего тут сидеть. Не слышит она тебя.
- Гарья, а она очнется?
- Не знаю, милая. Может и очнется, если будет для чего.
- А я?
- Может и для тебя, Ири.
Нянька вывела девушку из комнаты и, передав ту в руки служанки, бесшумно притворила дверь.
- А может быть для него, - тихо добавила она, точно зная, что дочь вейнгара ее больше не слышит.
День медленно клонился к закату, и чем ниже опускалось солнце, тем сильнее нервничал Кэмарн, выхаживая из стороны в сторону в своих покоях. Великий вейнгар и ждал этой встречи, и боялся ее, как самого страшного зла, ибо даже представить, что собираются предложить ему шисгарские каратели, не получалось.
Противник был силен, очень силен и необычен. Кэмарн изучил множество рукописей, чтобы убедиться в этом.
Да и собственный опыт не пропал даром. Погибшие в Трисшунских горах воины все еще являлись ему во снах, тревожа душу и напоминая об ошибках молодости. Ведь именно он, движимый юношеским пылом, повел сотни солдат на заведомую смерть, наплевав на уговоры советников и содержащиеся в хрониках предостережения. Был самонадеян и глуп, за что и поплатился, превратив Трисшунское подолье в место безграничной скорби всех тэланцев.
Печально вздохнув, мужчина остановился у окна.
Из личных покоев вейнгара в западной башне дворца открывался изумительный вид на бухту залива, воды которого в данный момент искрились золотом, постепенно поглощая солнце.
Антэла, столица тэланских земель, раскинулась у берега Дивейского моря, из-за которого в далеком прошлом прибыли их предки, чтобы найти для себя новое пристанище.. Причалив к неизведанным землям, тэланские первопроходцы нашли благодатный край с умеренным климатом и плодородной почвой, способной взрастить богатый урожай и многие годы кормить обнищавший в сражениях народ.
Это было подарком богов после многих лет угнетений, и потому далекие предки предпочли не обращать внимание на то, что край когда-то был умышленно покинут прежними жителями, оставившими после себя только полуразрушенные города и храмы.
Долгие годы шло освоение новых земель. Тэла разрасталась, восстанавливая из руин заброшенные дома и дворцы, возводя новые, и постепенно все ближе подбираясь к границам Трисшунских гор, чтобы в итоге разбудить великое зло.
Заметив, что красный солнечный диск окончательно исчез в черных водах, вейнгар тряхнул головой, отгоняя горестные воспоминания.
- Кто же мог знать? – обратился он к самому себе, как делал всегда, когда вспоминал о хрониках Тэлы.
В них было описано все – печали, радости, открытия и шисгарцы тоже. Единственная напасть, которую тэланцы встретили по эту сторону Дивейского моря.
- Пора, - напомнил себе Кэмарн и, отвернувшись от окна, подошел к кровати, на которой лежал приготовленный заранее темный плащ.
Вейнгар был одет неброско - в тканые штаны и широкую рубаху. Ничто сейчас не выдавало в мужчине власть держащего, разве что цепь с геральдическим символом, покоящаяся на груди и надежно укрытая от посторонних глаз.
Накинув на плечи плащ, он покрыл голову капюшоном и покинул вейнгарские покои через потайной ход. Преданный человек поджидал правителя за дворцовыми стенами, придерживая за узды нетерпеливо пофыркивающего жеребца.
- Государь, - мужчина покорно склонил голову, завидев вейнгара.
- Брось, Сарин. Ты не слуга - друг.
- Да, господин.
- Доведешь ты меня, Сарин, - невесело хмыкнул мужчина, хлопнув друга по плечу. – Вернусь через несколько часов. Встреть меня, чтобы забрать Синарка.
Услышав свое имя, жеребец тихонько заржал, требуя внимания.
- Сейчас, малыш, - вейнгар ласково погладил широкий лоб коня, прежде чем вскочить в седло.
Почувствовав на себе наездника, Синарк радостно загарцевал, а почувствовав долгожданное понукание, сорвался с места в карьер.
Свернув коня со знакомой тропы, на которую по привычке рвался жеребец, Кэмарн вновь задумался о том, чего ему ждать от этой встречи и не совершает ли он серьезной ошибки, согласившись на нее? Как вейнгар всех тэланцев, он обязан заботиться о своем народе, ограждать от опасностей, одной из которых и являлись шисгарцы. Возможно ли, что встретившись с ними, он сумеет избавить своих подданных от ежегодного побора?
Кэмарн не мог знать наверняка, но искренне считал, что должен попытаться.
Месяц назад, в одну из темных летних ночей семерка карателей появилась у стен дворца. Как и все жители королевства Кэмарн не знал, кого на этот раз уведут из Антэлы. Это мог быть он сам, кто-то из его близких или дворцовых служащих, а потому вейнгарский замок не спал, как и весь город, ожидая неизбежного. Но в тот раз все было иначе.
Шисгарцы не проникли во дворец, как могли бы, они остановились у ворот и потребовали встречи с правителем. Когда Кэмарн в парадном облачении предстал перед ними, один из карателей приблизился к мужчине и заговорил с ним.
Это был странный разговор, молчаливый. Мужчина просто смотрел и слышал голос внутри себя.
Шисгарский всадник предложил вейнгару сделку. Каратели не тронут никого из жителей Антэлы, но за это он, Кэмарн, придет через месяц на встречу с ними, чтобы выслушать их предложение. Придет один.
Тогда Кэмарн, не раздумывая, согласился, а сейчас, приближаясь к назначенному месту, думал, правильно ли поступил.
Подъехав к развалинам древнего храма, вейнгар увидел семерых всадников. Они ждали его, практически слившиеся с ночью. Почти незаметные, если бы не голубое свечение, бьющее из-под капюшонов.
Синарк жалобно заржал, почувствовав присутствие шисгарцев.
- Стой там, где сейчас, - прозвучало в его голове, и сдержать внезапную дрожь не получилось.
Послушался.
- Я выполнил ваше требование, - зачем-то подтвердил очевидное Кэмарн.
Возможно из-за страха и напряжения, которые все больше охватывали его тело и разум.
- Да, - прошелестел тот же голос.
- Что за предложение?
Кэмарн говорил через силу, так как гортань пересохла и сжалась до боли.
- Каждые сто лет мы приходим к правящему этим народом, чтобы заключить сделку, которая освободит всех. Вас и нас.
«Каждые сто лет?» - недоуменно подумал правитель. Нигде в хрониках об этом не упоминалось.
- Да, каждые сто лет, - подтвердил голос, добавив вейнгару дрожи.- Твои мысли. Я слышу их.
«Значит, вслух можно не говорить?»
- Можно, - ответил голос.
«А они вообще нормально говорить умеют?»
- Умеем, - теперь уже услышал Кэмарн.
- Тогда давайте по-человечески. Так проще, - сказал и поразился собственной храбрости.
Один из всадников, скинув капюшон, выступил вперед, и Кэмарн увидел, в свете взошедшей луны, как до этого призрачное тело стало обретать плотность. И вот уже на вороном коне перед ним сидит вполне обычный человек.
- Что за сделка? – натужно сглотнув.
«Если смотреть только на этого, то можно попытаться забыть о присутствии остальных» - решил Кэмарн, желая и боясь получше разглядеть лицо мужчины.
- У тебя есть две дочери, - заговорил шисгарец. – Ты отдашь нам одну из них на год. А когда она вернется, сделаешь ее ребенка правителем своей страны. Сын твоей дочери посетит нашу крепость и напитает духов земли, освободив нас. Тогда все станут свободны.
Вейнгар судорожно вздохнул, когда постиг смысл сказанного.
- Дочь? – прошептал мужчина, вспоминая милые личики своих девочек.
- Мы вернемся через год. В месяц белого флага. Ты должен встретить нас у стен своего дворца с той, кого выбрал.
- Но…
- Если вы нас не встретите, мы заберем другого, и договор будет расторгнут. Думай правитель. Еще есть время.
Последние слова прозвучали в голове вейнгара, а шисгарский всадник, утратив плотность, вернулся в строй к своим спутникам.
- Думай.
Каратели исчезли, растворившись в воздухе вместе с вороными, а Кэмарн, сгорбившись под грузом новой ответственности, поспешил назад во дворец. Мужчине не терпелось обнять своих детей.
Миновав южные ворота Синастелы шисгарская семерка, проигнорировав манящий свет центра города, свернула в темные переулки пристенков, двигаясь на запад.
Их огромные кони бесшумно и слажено – нога в ногу - продвигались по узким улочкам, направляемые властной рукой наездников.
Они не останавливались, не заглядывали в каждый дом в поисках того, кто им нужен. Каратели уверенно следовали вперед, точно зная, на какой улице, в каком жилище искать свою жертву.
Духи, что вели всадников за новыми телами, никогда не ошибались. Каждый из них точно знал, что именно он хочет и где это можно взять.
«Сюда», - промелькнула одна и та же мысль у каждого из семи, и вороные замерли, роя копытом землю. Но с коня спустился только один. Голубоватое свечение бьещее из-под его капюшона стало бить ярче, чем у других, когда шисгарец приблизился к стене дома и шагнул сквозь нее.
Повторно скользнув взглядом по выпяченному подбородку своего молодого товарища, старик безрадостно улыбнулся, подумав – копия дед.
- Твоя взяла. Хочешь знать, так знай. О карателях почти ничего не известно. Тут недалеко в горах есть замок, когда-то названный Шисгарийским. Они приходят оттуда. Каждый год летом семеро всадников спускаются с Трисшунских гор и забирают по одному жителю из каждого города.
- Зачем? – по голосу было понятно, Лутарг удивлен.
- Этого тоже никто не знает, – ответил старик. – А что, в Эргастении о карателях не говорят?
- Кто?
- Как? Рано же еще! – взволнованный возглас старца, поглотил вопрос его молодого товарища, что было благом для них обоих. – Весна только!
- Весна, - горько согласилась женщина. – А флаг уже подняли и через перевал перешли.
- Может, ложное? – без особой уверенности предположил Сарин.
- Да какое ложное. Приграничье прошли, а значит и к нам скоро.
Она отерла стол, на который из-за ее неловкости просыпались хлебные крошки, покачала головой и понуро побрела прочь.
За столом на несколько минут воцарилось тягостное молчание. Тягостное для старика, который обдумывал, как быть и что сказать Лутаргу.
- Говори уже… Чего тянешь? – подстегнул старца мужчина, беря ложку и кусок ржаного хлеба.
Из горшочка поднимался сказочный аромат тушеного мяса, и желудок молодого человека не преминул напомнить, что уже много дней не получал полноценной пищи.
- Уходить нам надо, - ответил Сарин, по привычке терзая локон.
- Отчего же?
Мужчина зачерпнул ложкой немного рагу и отправил его в рот. Мясо было горячим и пряным, такого Лутарг не ел никогда.
- Не молчи, - поторопил он своего спутника, проглотив еду.
- Нельзя нам с шисгарцами встречаться, - нехотя отозвался старец.
- Что так? Разве они нас ищут? – спрашивая, он не забывал орудовать ложкой, чувствуя, как с благодарностью насыщается тело, даже боль от раны, казалось, поутихла.
- Не нас, - согласился Сарин.
- Так зачем уходить?
- Ты не понимаешь, - старик обреченно сгорбился, мысленно сетуя на то, как не к месту и совсем не вовремя начался этот разговор.
- Ну так объясни...
Лутарг отодвинул опустошенный горшочек в сторону и принялся за репу, аккуратно снимая с нее пригоревшую кожицу.
- Не могу я, рано еще.
Признание старика заставило оторваться от трапезы. На лице его, повернутом к соседу, появилась непреклонность, и даже повязка не портила впечатление от плотно сжатых губ и глубокой морщины на лбу. Кое-кто собирался получить ответ.
- Нет, Сарин. Пришло время. Когда ты пришел ко мне, то просил поверить и не задавать вопросов. Я поверил. Пошел с тобой. Молчал долго. Слово держал. Но сейчас, хочу услышать все. Ты знаешь, кто я, знаешь, кем была моя мать, ты хочешь вывести меня из Тэлы, зачем?
Если бы старец был чуть менее расстроен, то непременно обратил внимание на столь нехарактерную для Лутарга речь. Столько слов за раз Сарин от него еще не слышал. И это о многом говорило, в том числе о крайней степени нетерпения мужчины. Но пожилой человек, погруженный в горестные думы о невезении, настигшем их так не вовремя, оставил тираду своего спутника без внимания.
- Сарин! – не получив ответа, Лутарг чуть повысил голос, вновь заставив троицу посмотреть на них.
- Идем, Лу. Спешить надо, - старик поднялся, ожидая, что молодой человек последует его примеру, но тот остался недвижим. Только руки скрестил на груди.
- Хозяйка! – разнесся его оклик по комнате. – А покрепче у тебя имеется? Что ж ты воду нам принесла?!
- Лутарг! – возмутился пожилой человек.
- Я остаюсь, - коротко отрезал тот.
- Но…
- Либо ты говоришь, либо идешь один.
- Лу, мы должны…
- Ты все слышал, - в очередной раз перебил своего спутника молодой человек.
Сарин повздыхал и занял прежнее место, поняв – спорить бесполезно. Он не раз наблюдал, как каменел подбородок молодого человека, как кривились уголки губ, когда кто-то пытался настоять на своем, вопреки его желанию. Ничем путным это не заканчивалось. Если Лу чего-то не хотел, сдвинуть его с места было невозможно. Вот как сейчас.
- Говори…
- Что ты хочешь знать?
- Кого они боятся? – ответил мужчина, вновь ощутив запах страха, исходящий от приближающейся хозяйки.
- Пиво? – спросила женщина, держа в руках две кружки.
- Сойдет, - Лутарг растянул губы в улыбке, больше походящей на гримасу.
Та только головой покачала и, захватив с собой грязную посуду, поспешила уйти.
- Говори, - еще раз повторил Лутарг.
***
Таирия осторожно коснулась лба лежащей в постели женщины и легонько погладила, практически не дотрагиваясь. Ее воскоподобная на вид кожа была холодна, как лед, и девушке казалось, что она может растаять от прикосновения.
- Прости меня, - смаргивая слезы, прошептала Таирия, ища малейший признак того, что ее услышали – дрогнувшие веки, участившееся дыхание, хоть что-нибудь, но не видела. – Это я виновата. Если бы я послушалась тебя тогда, он бы не стал…
Договорить она не смогла, мешали рыдания, рвущиеся из глубины души.
Опустившись на колени рядом с кроватью, девушка спрятала лицо в складках покрывала, возвращаясь в воспоминаниях в тот день, который лишил ее названной матери.
Тогда она в очередной раз спрашивала у тетки, отчего отец держит ее взаперти, запрещая покидать переделы дворца.
Это была запретная тема, о которой в замке вейнгара вспоминали редко, и чаще всего только про себя. Отношения правителя Тэлы и его сводной сестры касались только их двоих, все приближенные знали об этом и предпочитали делать вид, что ничего странного не происходит, а возможно просто привыкли за столько лет. Если и остался кто-то, кому была доподлинно известна причина разногласий, то помалкивал. Да и сам вейнгар, несмотря на то, что любил свою единственную дочь и безгранично баловал, всякий раз, стоило той завести разговор о его сестре, мрачнел и отказывался говорить.
В тот день Таирия хотела пойти на ярмарку, раскинувшуюся возле дворцовых стен, и уговаривала тетку отправиться с ней, но получила очередной отказ. В кои-то веки, разозлившись на отца, она решила проявить характер и настоять на своем. И почему ее никто не остановил?!
- Опять ты здесь, лапушка?! – голос няньки вынудил девушку поднять голову, отвлекшись от воспоминаний.
Увидев сочувствие на ее лице, Таирия горько всхлипнула и бросилась в распахнутые объятья старой женщины.
- Ну, ну, деточка. Хватит, - старушка пригладила девичьи волосы и отерла щеки от слез. – Иди, дитятко. Иди отсюда. Нечего тут сидеть. Не слышит она тебя.
- Гарья, а она очнется?
- Не знаю, милая. Может и очнется, если будет для чего.
- А я?
- Может и для тебя, Ири.
Нянька вывела девушку из комнаты и, передав ту в руки служанки, бесшумно притворила дверь.
- А может быть для него, - тихо добавила она, точно зная, что дочь вейнгара ее больше не слышит.
ГЛАВА 4
День медленно клонился к закату, и чем ниже опускалось солнце, тем сильнее нервничал Кэмарн, выхаживая из стороны в сторону в своих покоях. Великий вейнгар и ждал этой встречи, и боялся ее, как самого страшного зла, ибо даже представить, что собираются предложить ему шисгарские каратели, не получалось.
Противник был силен, очень силен и необычен. Кэмарн изучил множество рукописей, чтобы убедиться в этом.
Да и собственный опыт не пропал даром. Погибшие в Трисшунских горах воины все еще являлись ему во снах, тревожа душу и напоминая об ошибках молодости. Ведь именно он, движимый юношеским пылом, повел сотни солдат на заведомую смерть, наплевав на уговоры советников и содержащиеся в хрониках предостережения. Был самонадеян и глуп, за что и поплатился, превратив Трисшунское подолье в место безграничной скорби всех тэланцев.
Печально вздохнув, мужчина остановился у окна.
Из личных покоев вейнгара в западной башне дворца открывался изумительный вид на бухту залива, воды которого в данный момент искрились золотом, постепенно поглощая солнце.
Антэла, столица тэланских земель, раскинулась у берега Дивейского моря, из-за которого в далеком прошлом прибыли их предки, чтобы найти для себя новое пристанище.. Причалив к неизведанным землям, тэланские первопроходцы нашли благодатный край с умеренным климатом и плодородной почвой, способной взрастить богатый урожай и многие годы кормить обнищавший в сражениях народ.
Это было подарком богов после многих лет угнетений, и потому далекие предки предпочли не обращать внимание на то, что край когда-то был умышленно покинут прежними жителями, оставившими после себя только полуразрушенные города и храмы.
Долгие годы шло освоение новых земель. Тэла разрасталась, восстанавливая из руин заброшенные дома и дворцы, возводя новые, и постепенно все ближе подбираясь к границам Трисшунских гор, чтобы в итоге разбудить великое зло.
Заметив, что красный солнечный диск окончательно исчез в черных водах, вейнгар тряхнул головой, отгоняя горестные воспоминания.
- Кто же мог знать? – обратился он к самому себе, как делал всегда, когда вспоминал о хрониках Тэлы.
В них было описано все – печали, радости, открытия и шисгарцы тоже. Единственная напасть, которую тэланцы встретили по эту сторону Дивейского моря.
- Пора, - напомнил себе Кэмарн и, отвернувшись от окна, подошел к кровати, на которой лежал приготовленный заранее темный плащ.
Вейнгар был одет неброско - в тканые штаны и широкую рубаху. Ничто сейчас не выдавало в мужчине власть держащего, разве что цепь с геральдическим символом, покоящаяся на груди и надежно укрытая от посторонних глаз.
Накинув на плечи плащ, он покрыл голову капюшоном и покинул вейнгарские покои через потайной ход. Преданный человек поджидал правителя за дворцовыми стенами, придерживая за узды нетерпеливо пофыркивающего жеребца.
- Государь, - мужчина покорно склонил голову, завидев вейнгара.
- Брось, Сарин. Ты не слуга - друг.
- Да, господин.
- Доведешь ты меня, Сарин, - невесело хмыкнул мужчина, хлопнув друга по плечу. – Вернусь через несколько часов. Встреть меня, чтобы забрать Синарка.
Услышав свое имя, жеребец тихонько заржал, требуя внимания.
- Сейчас, малыш, - вейнгар ласково погладил широкий лоб коня, прежде чем вскочить в седло.
Почувствовав на себе наездника, Синарк радостно загарцевал, а почувствовав долгожданное понукание, сорвался с места в карьер.
Свернув коня со знакомой тропы, на которую по привычке рвался жеребец, Кэмарн вновь задумался о том, чего ему ждать от этой встречи и не совершает ли он серьезной ошибки, согласившись на нее? Как вейнгар всех тэланцев, он обязан заботиться о своем народе, ограждать от опасностей, одной из которых и являлись шисгарцы. Возможно ли, что встретившись с ними, он сумеет избавить своих подданных от ежегодного побора?
Кэмарн не мог знать наверняка, но искренне считал, что должен попытаться.
Месяц назад, в одну из темных летних ночей семерка карателей появилась у стен дворца. Как и все жители королевства Кэмарн не знал, кого на этот раз уведут из Антэлы. Это мог быть он сам, кто-то из его близких или дворцовых служащих, а потому вейнгарский замок не спал, как и весь город, ожидая неизбежного. Но в тот раз все было иначе.
Шисгарцы не проникли во дворец, как могли бы, они остановились у ворот и потребовали встречи с правителем. Когда Кэмарн в парадном облачении предстал перед ними, один из карателей приблизился к мужчине и заговорил с ним.
Это был странный разговор, молчаливый. Мужчина просто смотрел и слышал голос внутри себя.
Шисгарский всадник предложил вейнгару сделку. Каратели не тронут никого из жителей Антэлы, но за это он, Кэмарн, придет через месяц на встречу с ними, чтобы выслушать их предложение. Придет один.
Тогда Кэмарн, не раздумывая, согласился, а сейчас, приближаясь к назначенному месту, думал, правильно ли поступил.
Подъехав к развалинам древнего храма, вейнгар увидел семерых всадников. Они ждали его, практически слившиеся с ночью. Почти незаметные, если бы не голубое свечение, бьющее из-под капюшонов.
Синарк жалобно заржал, почувствовав присутствие шисгарцев.
- Стой там, где сейчас, - прозвучало в его голове, и сдержать внезапную дрожь не получилось.
Послушался.
- Я выполнил ваше требование, - зачем-то подтвердил очевидное Кэмарн.
Возможно из-за страха и напряжения, которые все больше охватывали его тело и разум.
- Да, - прошелестел тот же голос.
- Что за предложение?
Кэмарн говорил через силу, так как гортань пересохла и сжалась до боли.
- Каждые сто лет мы приходим к правящему этим народом, чтобы заключить сделку, которая освободит всех. Вас и нас.
«Каждые сто лет?» - недоуменно подумал правитель. Нигде в хрониках об этом не упоминалось.
- Да, каждые сто лет, - подтвердил голос, добавив вейнгару дрожи.- Твои мысли. Я слышу их.
«Значит, вслух можно не говорить?»
- Можно, - ответил голос.
«А они вообще нормально говорить умеют?»
- Умеем, - теперь уже услышал Кэмарн.
- Тогда давайте по-человечески. Так проще, - сказал и поразился собственной храбрости.
Один из всадников, скинув капюшон, выступил вперед, и Кэмарн увидел, в свете взошедшей луны, как до этого призрачное тело стало обретать плотность. И вот уже на вороном коне перед ним сидит вполне обычный человек.
- Что за сделка? – натужно сглотнув.
«Если смотреть только на этого, то можно попытаться забыть о присутствии остальных» - решил Кэмарн, желая и боясь получше разглядеть лицо мужчины.
- У тебя есть две дочери, - заговорил шисгарец. – Ты отдашь нам одну из них на год. А когда она вернется, сделаешь ее ребенка правителем своей страны. Сын твоей дочери посетит нашу крепость и напитает духов земли, освободив нас. Тогда все станут свободны.
Вейнгар судорожно вздохнул, когда постиг смысл сказанного.
- Дочь? – прошептал мужчина, вспоминая милые личики своих девочек.
- Мы вернемся через год. В месяц белого флага. Ты должен встретить нас у стен своего дворца с той, кого выбрал.
- Но…
- Если вы нас не встретите, мы заберем другого, и договор будет расторгнут. Думай правитель. Еще есть время.
Последние слова прозвучали в голове вейнгара, а шисгарский всадник, утратив плотность, вернулся в строй к своим спутникам.
- Думай.
Каратели исчезли, растворившись в воздухе вместе с вороными, а Кэмарн, сгорбившись под грузом новой ответственности, поспешил назад во дворец. Мужчине не терпелось обнять своих детей.
***
Миновав южные ворота Синастелы шисгарская семерка, проигнорировав манящий свет центра города, свернула в темные переулки пристенков, двигаясь на запад.
Их огромные кони бесшумно и слажено – нога в ногу - продвигались по узким улочкам, направляемые властной рукой наездников.
Они не останавливались, не заглядывали в каждый дом в поисках того, кто им нужен. Каратели уверенно следовали вперед, точно зная, на какой улице, в каком жилище искать свою жертву.
Духи, что вели всадников за новыми телами, никогда не ошибались. Каждый из них точно знал, что именно он хочет и где это можно взять.
«Сюда», - промелькнула одна и та же мысль у каждого из семи, и вороные замерли, роя копытом землю. Но с коня спустился только один. Голубоватое свечение бьещее из-под его капюшона стало бить ярче, чем у других, когда шисгарец приблизился к стене дома и шагнул сквозь нее.
***
Повторно скользнув взглядом по выпяченному подбородку своего молодого товарища, старик безрадостно улыбнулся, подумав – копия дед.
- Твоя взяла. Хочешь знать, так знай. О карателях почти ничего не известно. Тут недалеко в горах есть замок, когда-то названный Шисгарийским. Они приходят оттуда. Каждый год летом семеро всадников спускаются с Трисшунских гор и забирают по одному жителю из каждого города.
- Зачем? – по голосу было понятно, Лутарг удивлен.
- Этого тоже никто не знает, – ответил старик. – А что, в Эргастении о карателях не говорят?
