- Куда теперь? – спросил Сарин, когда охраняемые врата остались далеко позади, также как и шум проснувшегося города, а впереди раскинулась исчезающая в лесной глуши полоса тракта.
- Сперва к воде, рану надо посмотреть, - отозвался Лутарг, ощущая покалывание от ссохшейся повязки. – Туда нам…
Он указал вправо и почти сразу свернул на едва приметную глазу тропинку, скрытую растущим вдоль дороги кустарником. Сарин, раздвинув зеленеющую поросль, послушно шагнул за молодым товарищем. Следопытом за прожитые годы он так и не стал, а потому полагался на мнение более молодого, но, как оказалось, более опытного спутника.
- Ты не ответил, - спешно шагая следом.
- Ручей за тем валежником.
- Я не об этом.
- К карателям, - не задумываясь, отозвался молодой человек.
Сарин застыл. Он ожидал многого, но не этого. Думал, тот решит отправиться в Антэлу, повидать мать или мстить за загубленную жизнь, но что вздумает искать шисгарцев, даже мысли не возникало.
- Идем, что встал? - позвал Лутарг. – Или остаться решил? Передумал? – абсолютно уверенный в обратном.
- Зачем, Лу? – пропыхтел старик, когда нагнал своего спутника. – Зачем к карателям?
- Узнать, кто я. Зачем еще?
Остановившись у бьющего из-под земли источника, Лутарг скинул плащ и бросил его поверх кучи валежника. Присев на корточки, зачерпнул воды, напился. Ополоснул лицо, смочил волосы, и лишь затем посмотрел на своего спутника. Повязку он снял, как только свернули с тракта, и сейчас его завораживающий, немигающий взгляд остановился на старике, изучая.
Тот задумчиво теребит седую прядь.
- Ты против?
Старик качнул головой, не отрицая и не соглашаясь.
- Я не знаю, верно ли твое решение. Как не знаю, что ты найдешь там, - оставив в покое многострадальный локон.
- Посмотри на меня, Сарин. – Лутарг провел пальцем над бровью. – Всю жизнь я был другим. Всю жизнь боролся, чтобы занять хоть какое-то место в этом мире, а вчера ты сказал, что я лишь наполовину принадлежу ему. Я хочу понять, почему так.
Старик кивнул, соглашаясь.
- Так-то, так. Просто я обещал ей, что найду тебя и выведу из Тэлы.
- Это было давно, Сарин. – Лутарг поднялся и принялся стягивать рубаху. – Тогда ты мог сделать это, сейчас нет. Я уже давно не мальчик, которого надо оберегать.
Старик отвел взгляд, признавая поражение.
- Ты можешь не ходить со мной, - предложил Лутарг. – Я освобождаю тебя от клятвы.
- Нет. Ты не можешь… - ожидаемо. - Теперь я всегда с тобой. Везде, пока могу…
На этот раз Лутарг сам освободился от бинтов. Повязка присохла, но не сильно, и рана выглядела намного лучше, чем раньше. Опухоль и покраснение еще не спали, но гнойных выделений больше не было. Порез начинал подживать. Мужчина довольно хмыкнул. Скоро будет как новенький!
Когда с перевязкой было покончено, он вновь обратился к старику.
- Куда нам?
Тот призадумался, взглянув на небо.
- На юго-запад, - отмахнувшись от шальной мысли увести сына Лурасы в другую сторону. Не простит после. Никогда не простит! - Дойдем до ближайшей деревни, едой запасемся, а там на Трисшунское подолье пойдем. Место малолюдное - для нас самое то.
Лутарг кивнул и, порывшись в мешке, достал припасенные хозяйкой постоя строганину и сыр. Разделив скудный завтрак поровну, мужчина отдал часть старику и, оглядевшись, взял курс в указанном направлении. Судя по всему, путь им предстоял неблизкий.
К первому поселению на их пути мужчины подошли к вечеру того же дня. Солнце еще не село, но подступающие сумерки уже рождали свойственный этим местам сизый туман. Постоя, харчевни или чего-то сродни им тут не имелось, а потому путникам пришлось идти по домам, в надежде обрести приют под крышей одного из них. В первом же на их призыв откликнулась хозяйка.
- Доброго вам, матушка, - поздоровался Сарин, как всегда беря на себя роль переговорщика.
Украшенному сединами старцу проще найти отклик в людских сердцах, нежели молодому и сильному мужчине, пусть и с повязкой на глазах.
- И вам доброго, - отозвалась старушка, шамкая беззубым ртом.
- Проходом мы, матушка. На поклон идем в подолье. Остановиться бы на ночь, не подскажешь, кто жильцов принимает?
- В подолье говоришь?.. Так не время сейчас в подолье, сынок.
Сарин невольно улыбнулся. Давненько его сынком никто не называл.
- Отчего же? – поинтересовался старец, заранее зная ответ.
- Каратели ходят, - просветила путников женщина. – Раненько они в этот раз.
- Да уж, рановато, - протянул в ответ Сарин.
- Домой ворочайтесь.
- Далече нам, матушка. Да и стар я уже, второй раз не перенесу.
- Где ж стар-то? – рассмеялась старушка. – На меня погляди, милок, вот уж кто стар - так стар. В землю пора.
- Скажешь тоже, мать. По голосу так шустра еще, - встрял в разговор Лутарг.
- Слепец что ли? – женщина окинула его пристальным взглядом не потерявших зоркость глаз.
- Да, мать. С рождения, - подтвердил мужчина.
Старушка сочувственно покачала головой.
- Ладно, раз обратно не хочите, то я пущу, коли есть, чем платить.
- Есть, матушка. Не бойся, заплатим.
- Ступайте тогда, - женщина развернулась и, толкнув калитку, пошла по тропинке к дому.
Мужчины последовали за ней.
Жилище старушки оказалось маленьким, но добротным. Сарин отметил, что крыльцо не так давно подправлено – свежую доску видно сразу, а крыша заново перестелена.
- Помогают тебе, мать?
- Да, сынок. Помогают, – отозвалась женщина. – Мало нас тут, но дружные все, сердобольные. Старую женщину не оставят.
Она отворила дверь в избу и посторонилась, пропуская гостей.
Сарин, как только порог переступил, поклонился углу ушедших, чтобы хозяйку не обидеть. Вещиц, собранных на полках, было не так уж много, и старик решил, что семья хозяйки осела в этих местах относительно недавно.
Лутарг кланяться не стал – «незрячий». Просто застыл рядом.
- Ступайте, ступайте, - поторопила их старушка, - а то туману напустим.
Разувшись и сняв плащи, мужчины по плетеной дорожке прошли в комнату, где Сарин усадил молодого человека на скамью.
- Что ж ты одна живешь, мать? Твои где? – поинтересовался Сарин, огладывая скудную обстановку.
Две широких лавки, стол и сундук – вот и все убранство.
- Так не осталось никого, сынок. Деда свого еще в прошлом году схоронила, а дочек мужья к себе увели.
- Что с ними не пошла, звали, поди?
- Звали, - согласилась старушка, хлопоча у печи. – Только тут родилась, тут и помру. Вот и весь сказ.
- Зря ты, мать. С детьми-то проще будет.
- Вот еще… Обременять молодых… - отмахнулась женщина. – Я свое пожила, пусть и они тоже. Сын?
Хозяйка кивнула в сторону молчаливого Лутарга.
- Сын, - согласился Сарин и улыбнулся, заметив, как дрогнул подбородок молодого человека.
- Молчун, как погляжу.
- Так каратели, говоришь, спустились? – поспешил сменить тему Сарин.
- Да, мужики видали. Три ночи назад туда прошли, а в эту возвернулись.
- Вернулись? – удивился старец.
- Ага. Под утро мимо нас ходили. Сын кузнеца от зазнобы возвращался – приметил.
- Странно как-то… - бросив короткий взгляд на своего спутника.
Уж не вмешательство ли Лутарга вынудило шисгарцев повернуть обратно? Неспроста же каратель перед ним колени преклонял!
Хозяйка тем временем ударилась в подтверждения.
- А то! Еще как странно! Сколько лет живу, не слыхивала о таком. Вот ведь дело - сперва до срока объявились, а тут и вовсе в обратку пошли. Не к добру это, - предрекла женщина, ставя на стол три миски и тарелку с лепешками. – Мясом потчевать не буду – не обессудьте, а вот коли на похлебку согласны, то прошу.
- Согласны, мать, согласны. После дороги горячая похлебка куропаткой покажется.
Сарин потянулся было за лепешкой, но получил по руке от хозяйки дома.
- Мыльня за крыльцом, - строго сказала старушка, послав мужчине лукавый взгляд.
Старец усмехнулся в ответ, а Лутарг рядом с ним подавил смешок.
- Идем, сынок, – обратился к своему спутнику. – А то не допустят до кушанья. Оставят пухнуть с голодухи.
Каркающий добродушный смех стал ему ответом.
Это был самый короткий год в жизни вейнгара. Дни пролетели незаметно, и до оговоренного с шисгарцами срока осталось меньше месяца, а Кэмарн так и не принял окончательного решения.
За это время он поднял все тэланские хроники - начиная от прибытия первых поселенцев из-за Дивейского моря и по день нынешний, но нигде не встретил упоминание о договоре, предложенном ему карателями.
И это было необъяснимо. Почему летописцы пропустили такое событие? Как можно не упомянуть о деле, касающемся ежегодного побора?
«Возможно ли, что каратели врут?» - задавался вопросом Кэмарн и не находил на него ответа. Какова их выгода во всем этом, кроме заявленного обоюдного освобождения? Утвердить абсолютную власть над Тэлой?
Но не только сомнения и нерешительность волновали вейнгара. Мужчина переживал за своих детей. Как он сможет просить дочерей о таком? Как решится? Не мог он признаться девочкам, что благополучие страны ставит выше счастья и жизни собственных детей! Да и уверенности в том, что одна из них вернется через год, как утверждают шисгарцы, у Кэмарна не было.
Всеми этими вопросами правитель Тэлы мучился в одиночестве, так и не найдя в себе сил поделиться тайной еще с кем-либо. Даже верному Сарину, которому без раздумий доверил бы собственную жизнь, мужчина не сказал ни слова.
Лишь за две недели до наступления месяца белого флага Кэмарн, не видя иного выхода, решил посоветоваться с детьми. Всех троих мужчина собрал в своих покоях, и сейчас, устремив взгляд на залив, собирался с мыслями, чтобы начать непростой для него разговор.
Это было сложно - собраться, да и сын не облегчал задачу, выхаживая по комнате взбудораженным зверем.
- Что с тобой творится, отец?! – окончательно устав от затянувшегося молчания, воскликнул молодой человек. – Ты сам не свой последнее время!
- Матерн, - охнула Лураса, укоризненного глянув на старшего брата.
- Что? – огрызнулся тот. – Я имею право знать, что происходит!
- Отец сам скажет, когда сочтет нужным, - пристыдила девушка, но Матерн сдаваться не желал.
- Как же, скажет… Отцовские тайны всем поперек горла!
Он уже давно чувствовал себя готовым принять ответственность за королевство, но вейнгар все время откладывал провозглашение сына, как приемника. Конечно, от этого его положение наследника не подвергалось сомнению, но молодой человек все же жаждал получить официальный статус и геральдическую цепь в качестве его подтверждения.
- Наберись терпения, брат, - вступила в спор старшая сестра. – Мы же не просто так здесь собрались. Да, отец?
Милуани была всего лишь на год старше Матерна, но, в отличие от младшей сестры, имела на того определенное влияние. Пусть небольшое, но все же. Правда пользовалась она им весьма редко, в большинстве случаев предпочитая занимать сторону брата.
- И ты туда же! - не преминул выказать обиду молодой человек, но метаться прекратил – с недовольным видом застыл возле стены.
- Не ссорьтесь, - прервал назревающий конфликт вейнгар, все так же вглядываясь в залив. – Лураса права, наберись терпения, сын, скоро все узнаешь.
- Она всегда права. И известно почему… - буркнул молодой человек, в который раз обвиняя отца в пристрастности. Его безграничная любовь к младшей дочери была общеизвестна.
Пауза затягивалась, но Кэмарн, спиной ощущая напряженные взгляды детей, все также продолжал молчать, не находя слов. Его взгляд блуждал по водной глади, замирая, то на утлых, едва различимых суденышках рыбаков, добывающих снедь, чтобы выжить, то на хулках зажиточных горожан, владеющих торговыми лотками на главной площади, или же вовсе останавливаясь на далекой линии горизонта, словно та могла подсказать нужные слова.
- Отец, - не выдержала Лураса.
Приблизившись к вейнгару, она, коснулась позолоченных солнцем одежд, погладила того по плечу.
- Ты можешь не говорить, если не хочешь. Мы все поймем.
Кэмарн глубоко вздохнул и, приобняв дочь, легонько коснулся губами нахмуренного лба.
- Не расстраивайся. Все будет хорошо, - не веря самому себе, сказал мужчина. - Идем.
Он подвел девушку к изящной софе, а сам подошел к двери. Что-то тихо сказал охране стоящей на входе в покои, а потом, устроившись в огромном бело-золотом кресле, обратился к детям.
- Вы должны помнить, что в прошлом году шисгарские каратели не взяли с Антэлы дань, и что, придя, просили о встрече со мной.
- Конечно, помним, но…
- Не перебивай меня, Матерн, - остановил сына Кэмарн. – Тебя мы уже выслушали, теперь моя очередь.
Молодой человек насупился, а вейнгар продолжил, глядя куда-то перед собой и ни к кому конкретно не обращаясь.
- В ту ночь мы договорились увидеться еще раз…
- Но…
- Матерн, помолчи, - шикнула на брата Лураса.
- … и это случилось через несколько дней у развалин старого храма. Я был один, - сразу уточнил Кэмарн, чтобы избежать лишних вопросов. – Каратели сделали мне предложение, и если я соглашусь принять его, то Тэла станет свободна от ежегодного побора. Можно будет забыть о страхе однажды ночью потерять близкого человека.
Вейнгар предостерегающе поднял руку, призывая к тишине, так как эмоции, написанные на лицах детей, говорили о желании высказаться.
Восхищением и радостью сияли глаза Милуани, для которой страх попасть в руки к шисгарцам был источником постоянных ночных кошмаров. Искривленные губы Матерна – выражали скептицизм и недоверие, а робкая улыбка Лурасы свидетельствовала о зародившейся искре надежды.
- Сама идея неплоха, даже желанна для нас, но для ее воплощения требуется жертва, которую я не готов принести, не посоветовавшись с вами. – Кэмарн замолчал, собираясь с духом, и, наконец, выпалил: - они хотят получить наследника от одной из моих дочерей.
На несколько мгновений в комнате повисла гнетущая тишина. После прорвало.
- Ты не посмеешь! Это все обман! Как ты мог даже подумать, отдать им сестру?! – черты сына перекосило от злости. - Эти твари замучают ее до смерти! Она не переживет…
Милуани, подтверждая слова брата, размазывала по щекам слезы ужаса. И только Лураса, от которой Кэмарн также ждал испуганных стенаний, не издала ни звука, а с задумчивой серьезностью смотрела на отца.
«Свет моей души», - с гордостью подумал мужчина и тепло улыбнулся дочери, прежде чем прикрикнуть на остальных:
- Хватит! Вы меня плохо слушали! - Окрик возымел действие. - Я сказал, что хочу посоветоваться, - устало продолжил вейнгар. – Решение касается не только меня, Тэлы, но и вас тоже.
Мужчина поочередно вглядывался в лица дочерей, коря себя за то, что перекладывает ответственность на их хрупкие плечи, лишает девочек юной беззаботности.
- Без согласия одной из вас, я ничего предпринимать не стану.
- Ты не можешь, отец! – вновь возмутился Матерн.
Молодой человек сердито прошествовал к старшей сестре и, встав за ее спиной, заявил:
- Луани скорее умрет, чем согласится добровольно отдаться шисгарцу! – та согласно закивала, приглушая рукой рвущиеся из горла всхлипы.
- У вас есть время подумать. Через десять дней я спрошу о решении. А сейчас ступайте.
Кэмарн поднялся с кресла и вернулся к окну, чувствуя себя глубоким старцем. Когда за спиной зло хлопнула дверь, мужчина спрятал лицо в ладонях, чтобы скрыть даже от себя выступившие на глазах слезы.
- Сперва к воде, рану надо посмотреть, - отозвался Лутарг, ощущая покалывание от ссохшейся повязки. – Туда нам…
Он указал вправо и почти сразу свернул на едва приметную глазу тропинку, скрытую растущим вдоль дороги кустарником. Сарин, раздвинув зеленеющую поросль, послушно шагнул за молодым товарищем. Следопытом за прожитые годы он так и не стал, а потому полагался на мнение более молодого, но, как оказалось, более опытного спутника.
- Ты не ответил, - спешно шагая следом.
- Ручей за тем валежником.
- Я не об этом.
- К карателям, - не задумываясь, отозвался молодой человек.
Сарин застыл. Он ожидал многого, но не этого. Думал, тот решит отправиться в Антэлу, повидать мать или мстить за загубленную жизнь, но что вздумает искать шисгарцев, даже мысли не возникало.
- Идем, что встал? - позвал Лутарг. – Или остаться решил? Передумал? – абсолютно уверенный в обратном.
- Зачем, Лу? – пропыхтел старик, когда нагнал своего спутника. – Зачем к карателям?
- Узнать, кто я. Зачем еще?
Остановившись у бьющего из-под земли источника, Лутарг скинул плащ и бросил его поверх кучи валежника. Присев на корточки, зачерпнул воды, напился. Ополоснул лицо, смочил волосы, и лишь затем посмотрел на своего спутника. Повязку он снял, как только свернули с тракта, и сейчас его завораживающий, немигающий взгляд остановился на старике, изучая.
Тот задумчиво теребит седую прядь.
- Ты против?
Старик качнул головой, не отрицая и не соглашаясь.
- Я не знаю, верно ли твое решение. Как не знаю, что ты найдешь там, - оставив в покое многострадальный локон.
- Посмотри на меня, Сарин. – Лутарг провел пальцем над бровью. – Всю жизнь я был другим. Всю жизнь боролся, чтобы занять хоть какое-то место в этом мире, а вчера ты сказал, что я лишь наполовину принадлежу ему. Я хочу понять, почему так.
Старик кивнул, соглашаясь.
- Так-то, так. Просто я обещал ей, что найду тебя и выведу из Тэлы.
- Это было давно, Сарин. – Лутарг поднялся и принялся стягивать рубаху. – Тогда ты мог сделать это, сейчас нет. Я уже давно не мальчик, которого надо оберегать.
Старик отвел взгляд, признавая поражение.
- Ты можешь не ходить со мной, - предложил Лутарг. – Я освобождаю тебя от клятвы.
- Нет. Ты не можешь… - ожидаемо. - Теперь я всегда с тобой. Везде, пока могу…
На этот раз Лутарг сам освободился от бинтов. Повязка присохла, но не сильно, и рана выглядела намного лучше, чем раньше. Опухоль и покраснение еще не спали, но гнойных выделений больше не было. Порез начинал подживать. Мужчина довольно хмыкнул. Скоро будет как новенький!
Когда с перевязкой было покончено, он вновь обратился к старику.
- Куда нам?
Тот призадумался, взглянув на небо.
- На юго-запад, - отмахнувшись от шальной мысли увести сына Лурасы в другую сторону. Не простит после. Никогда не простит! - Дойдем до ближайшей деревни, едой запасемся, а там на Трисшунское подолье пойдем. Место малолюдное - для нас самое то.
Лутарг кивнул и, порывшись в мешке, достал припасенные хозяйкой постоя строганину и сыр. Разделив скудный завтрак поровну, мужчина отдал часть старику и, оглядевшись, взял курс в указанном направлении. Судя по всему, путь им предстоял неблизкий.
***
К первому поселению на их пути мужчины подошли к вечеру того же дня. Солнце еще не село, но подступающие сумерки уже рождали свойственный этим местам сизый туман. Постоя, харчевни или чего-то сродни им тут не имелось, а потому путникам пришлось идти по домам, в надежде обрести приют под крышей одного из них. В первом же на их призыв откликнулась хозяйка.
- Доброго вам, матушка, - поздоровался Сарин, как всегда беря на себя роль переговорщика.
Украшенному сединами старцу проще найти отклик в людских сердцах, нежели молодому и сильному мужчине, пусть и с повязкой на глазах.
- И вам доброго, - отозвалась старушка, шамкая беззубым ртом.
- Проходом мы, матушка. На поклон идем в подолье. Остановиться бы на ночь, не подскажешь, кто жильцов принимает?
- В подолье говоришь?.. Так не время сейчас в подолье, сынок.
Сарин невольно улыбнулся. Давненько его сынком никто не называл.
- Отчего же? – поинтересовался старец, заранее зная ответ.
- Каратели ходят, - просветила путников женщина. – Раненько они в этот раз.
- Да уж, рановато, - протянул в ответ Сарин.
- Домой ворочайтесь.
- Далече нам, матушка. Да и стар я уже, второй раз не перенесу.
- Где ж стар-то? – рассмеялась старушка. – На меня погляди, милок, вот уж кто стар - так стар. В землю пора.
- Скажешь тоже, мать. По голосу так шустра еще, - встрял в разговор Лутарг.
- Слепец что ли? – женщина окинула его пристальным взглядом не потерявших зоркость глаз.
- Да, мать. С рождения, - подтвердил мужчина.
Старушка сочувственно покачала головой.
- Ладно, раз обратно не хочите, то я пущу, коли есть, чем платить.
- Есть, матушка. Не бойся, заплатим.
- Ступайте тогда, - женщина развернулась и, толкнув калитку, пошла по тропинке к дому.
Мужчины последовали за ней.
ГЛАВА 7
Жилище старушки оказалось маленьким, но добротным. Сарин отметил, что крыльцо не так давно подправлено – свежую доску видно сразу, а крыша заново перестелена.
- Помогают тебе, мать?
- Да, сынок. Помогают, – отозвалась женщина. – Мало нас тут, но дружные все, сердобольные. Старую женщину не оставят.
Она отворила дверь в избу и посторонилась, пропуская гостей.
Сарин, как только порог переступил, поклонился углу ушедших, чтобы хозяйку не обидеть. Вещиц, собранных на полках, было не так уж много, и старик решил, что семья хозяйки осела в этих местах относительно недавно.
Лутарг кланяться не стал – «незрячий». Просто застыл рядом.
- Ступайте, ступайте, - поторопила их старушка, - а то туману напустим.
Разувшись и сняв плащи, мужчины по плетеной дорожке прошли в комнату, где Сарин усадил молодого человека на скамью.
- Что ж ты одна живешь, мать? Твои где? – поинтересовался Сарин, огладывая скудную обстановку.
Две широких лавки, стол и сундук – вот и все убранство.
- Так не осталось никого, сынок. Деда свого еще в прошлом году схоронила, а дочек мужья к себе увели.
- Что с ними не пошла, звали, поди?
- Звали, - согласилась старушка, хлопоча у печи. – Только тут родилась, тут и помру. Вот и весь сказ.
- Зря ты, мать. С детьми-то проще будет.
- Вот еще… Обременять молодых… - отмахнулась женщина. – Я свое пожила, пусть и они тоже. Сын?
Хозяйка кивнула в сторону молчаливого Лутарга.
- Сын, - согласился Сарин и улыбнулся, заметив, как дрогнул подбородок молодого человека.
- Молчун, как погляжу.
- Так каратели, говоришь, спустились? – поспешил сменить тему Сарин.
- Да, мужики видали. Три ночи назад туда прошли, а в эту возвернулись.
- Вернулись? – удивился старец.
- Ага. Под утро мимо нас ходили. Сын кузнеца от зазнобы возвращался – приметил.
- Странно как-то… - бросив короткий взгляд на своего спутника.
Уж не вмешательство ли Лутарга вынудило шисгарцев повернуть обратно? Неспроста же каратель перед ним колени преклонял!
Хозяйка тем временем ударилась в подтверждения.
- А то! Еще как странно! Сколько лет живу, не слыхивала о таком. Вот ведь дело - сперва до срока объявились, а тут и вовсе в обратку пошли. Не к добру это, - предрекла женщина, ставя на стол три миски и тарелку с лепешками. – Мясом потчевать не буду – не обессудьте, а вот коли на похлебку согласны, то прошу.
- Согласны, мать, согласны. После дороги горячая похлебка куропаткой покажется.
Сарин потянулся было за лепешкой, но получил по руке от хозяйки дома.
- Мыльня за крыльцом, - строго сказала старушка, послав мужчине лукавый взгляд.
Старец усмехнулся в ответ, а Лутарг рядом с ним подавил смешок.
- Идем, сынок, – обратился к своему спутнику. – А то не допустят до кушанья. Оставят пухнуть с голодухи.
Каркающий добродушный смех стал ему ответом.
***
Это был самый короткий год в жизни вейнгара. Дни пролетели незаметно, и до оговоренного с шисгарцами срока осталось меньше месяца, а Кэмарн так и не принял окончательного решения.
За это время он поднял все тэланские хроники - начиная от прибытия первых поселенцев из-за Дивейского моря и по день нынешний, но нигде не встретил упоминание о договоре, предложенном ему карателями.
И это было необъяснимо. Почему летописцы пропустили такое событие? Как можно не упомянуть о деле, касающемся ежегодного побора?
«Возможно ли, что каратели врут?» - задавался вопросом Кэмарн и не находил на него ответа. Какова их выгода во всем этом, кроме заявленного обоюдного освобождения? Утвердить абсолютную власть над Тэлой?
Но не только сомнения и нерешительность волновали вейнгара. Мужчина переживал за своих детей. Как он сможет просить дочерей о таком? Как решится? Не мог он признаться девочкам, что благополучие страны ставит выше счастья и жизни собственных детей! Да и уверенности в том, что одна из них вернется через год, как утверждают шисгарцы, у Кэмарна не было.
Всеми этими вопросами правитель Тэлы мучился в одиночестве, так и не найдя в себе сил поделиться тайной еще с кем-либо. Даже верному Сарину, которому без раздумий доверил бы собственную жизнь, мужчина не сказал ни слова.
Лишь за две недели до наступления месяца белого флага Кэмарн, не видя иного выхода, решил посоветоваться с детьми. Всех троих мужчина собрал в своих покоях, и сейчас, устремив взгляд на залив, собирался с мыслями, чтобы начать непростой для него разговор.
Это было сложно - собраться, да и сын не облегчал задачу, выхаживая по комнате взбудораженным зверем.
- Что с тобой творится, отец?! – окончательно устав от затянувшегося молчания, воскликнул молодой человек. – Ты сам не свой последнее время!
- Матерн, - охнула Лураса, укоризненного глянув на старшего брата.
- Что? – огрызнулся тот. – Я имею право знать, что происходит!
- Отец сам скажет, когда сочтет нужным, - пристыдила девушка, но Матерн сдаваться не желал.
- Как же, скажет… Отцовские тайны всем поперек горла!
Он уже давно чувствовал себя готовым принять ответственность за королевство, но вейнгар все время откладывал провозглашение сына, как приемника. Конечно, от этого его положение наследника не подвергалось сомнению, но молодой человек все же жаждал получить официальный статус и геральдическую цепь в качестве его подтверждения.
- Наберись терпения, брат, - вступила в спор старшая сестра. – Мы же не просто так здесь собрались. Да, отец?
Милуани была всего лишь на год старше Матерна, но, в отличие от младшей сестры, имела на того определенное влияние. Пусть небольшое, но все же. Правда пользовалась она им весьма редко, в большинстве случаев предпочитая занимать сторону брата.
- И ты туда же! - не преминул выказать обиду молодой человек, но метаться прекратил – с недовольным видом застыл возле стены.
- Не ссорьтесь, - прервал назревающий конфликт вейнгар, все так же вглядываясь в залив. – Лураса права, наберись терпения, сын, скоро все узнаешь.
- Она всегда права. И известно почему… - буркнул молодой человек, в который раз обвиняя отца в пристрастности. Его безграничная любовь к младшей дочери была общеизвестна.
Пауза затягивалась, но Кэмарн, спиной ощущая напряженные взгляды детей, все также продолжал молчать, не находя слов. Его взгляд блуждал по водной глади, замирая, то на утлых, едва различимых суденышках рыбаков, добывающих снедь, чтобы выжить, то на хулках зажиточных горожан, владеющих торговыми лотками на главной площади, или же вовсе останавливаясь на далекой линии горизонта, словно та могла подсказать нужные слова.
- Отец, - не выдержала Лураса.
Приблизившись к вейнгару, она, коснулась позолоченных солнцем одежд, погладила того по плечу.
- Ты можешь не говорить, если не хочешь. Мы все поймем.
Кэмарн глубоко вздохнул и, приобняв дочь, легонько коснулся губами нахмуренного лба.
- Не расстраивайся. Все будет хорошо, - не веря самому себе, сказал мужчина. - Идем.
Он подвел девушку к изящной софе, а сам подошел к двери. Что-то тихо сказал охране стоящей на входе в покои, а потом, устроившись в огромном бело-золотом кресле, обратился к детям.
- Вы должны помнить, что в прошлом году шисгарские каратели не взяли с Антэлы дань, и что, придя, просили о встрече со мной.
- Конечно, помним, но…
- Не перебивай меня, Матерн, - остановил сына Кэмарн. – Тебя мы уже выслушали, теперь моя очередь.
Молодой человек насупился, а вейнгар продолжил, глядя куда-то перед собой и ни к кому конкретно не обращаясь.
- В ту ночь мы договорились увидеться еще раз…
- Но…
- Матерн, помолчи, - шикнула на брата Лураса.
- … и это случилось через несколько дней у развалин старого храма. Я был один, - сразу уточнил Кэмарн, чтобы избежать лишних вопросов. – Каратели сделали мне предложение, и если я соглашусь принять его, то Тэла станет свободна от ежегодного побора. Можно будет забыть о страхе однажды ночью потерять близкого человека.
Вейнгар предостерегающе поднял руку, призывая к тишине, так как эмоции, написанные на лицах детей, говорили о желании высказаться.
Восхищением и радостью сияли глаза Милуани, для которой страх попасть в руки к шисгарцам был источником постоянных ночных кошмаров. Искривленные губы Матерна – выражали скептицизм и недоверие, а робкая улыбка Лурасы свидетельствовала о зародившейся искре надежды.
- Сама идея неплоха, даже желанна для нас, но для ее воплощения требуется жертва, которую я не готов принести, не посоветовавшись с вами. – Кэмарн замолчал, собираясь с духом, и, наконец, выпалил: - они хотят получить наследника от одной из моих дочерей.
На несколько мгновений в комнате повисла гнетущая тишина. После прорвало.
- Ты не посмеешь! Это все обман! Как ты мог даже подумать, отдать им сестру?! – черты сына перекосило от злости. - Эти твари замучают ее до смерти! Она не переживет…
Милуани, подтверждая слова брата, размазывала по щекам слезы ужаса. И только Лураса, от которой Кэмарн также ждал испуганных стенаний, не издала ни звука, а с задумчивой серьезностью смотрела на отца.
«Свет моей души», - с гордостью подумал мужчина и тепло улыбнулся дочери, прежде чем прикрикнуть на остальных:
- Хватит! Вы меня плохо слушали! - Окрик возымел действие. - Я сказал, что хочу посоветоваться, - устало продолжил вейнгар. – Решение касается не только меня, Тэлы, но и вас тоже.
Мужчина поочередно вглядывался в лица дочерей, коря себя за то, что перекладывает ответственность на их хрупкие плечи, лишает девочек юной беззаботности.
- Без согласия одной из вас, я ничего предпринимать не стану.
- Ты не можешь, отец! – вновь возмутился Матерн.
Молодой человек сердито прошествовал к старшей сестре и, встав за ее спиной, заявил:
- Луани скорее умрет, чем согласится добровольно отдаться шисгарцу! – та согласно закивала, приглушая рукой рвущиеся из горла всхлипы.
- У вас есть время подумать. Через десять дней я спрошу о решении. А сейчас ступайте.
Кэмарн поднялся с кресла и вернулся к окну, чувствуя себя глубоким старцем. Когда за спиной зло хлопнула дверь, мужчина спрятал лицо в ладонях, чтобы скрыть даже от себя выступившие на глазах слезы.
