Сарин собирался освободить эту часть дворца даже от прислуги, так что и им здесь задерживаться не стоит.
Когда развернулась лицом к сыну, возле его ног вновь пылал рьястор. Изменившиеся глаза, казалось, смотрели прямо в душу, но не ее – постового. Тот заметно дрожал, и, вероятно, предпочел сбежать, если бы не парализующий взгляд Лутарга, не оставляющий ему выбора.
Подтолкнула в спину, вынудив сделать несколько шагов вперед.
- Мы слушаем… - опасаясь, что постовой не сможет проронить ни слова. Она бы на его месте не смогла.
Постовой вздрогнул, попятился. Лурасе пришлось пресечь попытку к бегству. Вновь подтолкнуть в направлении к Лутаргу. Сын стоял и ждал, не шевелясь и не задавая вопросов. И молчание это выглядело угрожающе.
- Если есть, что сказать, советую не тянуть, - вновь обратилась к постовому. – Мой сын не в том настроении, чтобы ждать.
Лураса видела, как округлились от изумления глаза покосившегося на нее парня, и подбадривающе улыбнулась.
- Говори. Не бойся.
Тот задышал еще более рвано и испуганно, но в итоге решился.
- У меня сообщение для сына Перворожденного. Сказали, найду его во дворце.
- Кто сказал? – голос сына похож на скрежет давным-давно заржавевших дверных петель.
Лураса и сама вздрогнула, а после невольно поежилась – внезапно стало зябко.
- Н-не знаю. Он не н-назвался.
Ощерившийся дух запылал ярче, а температура в комнате продолжила падать.
- Говори!
- Брат… Нерожденной хочет видеть… Рьястора. Если он сам придет к нему… с Литаурэль ничего не случится, - спотыкаясь на незнакомых именах, выпалил посыльный и замер в напряжении, видимо, серьезно страшась предстоящей реакции.
А она последовала. Такая, что даже Лурасе пришлось шарахнуться в сторону и прижаться к стене, в поисках защиты. Постовой схорониться не успел.
«Больно», - первая мысль Литаурэль, когда сознание прояснилось, и темнота отступила.
Она лежала на голой земле, мелкие камушки впивались в щеку, руки связаны за спиной. Пережатые веревкой запястья саднили. Шея затекла и нещадно ныла. Затылок пульсировал. Рана еще кровоточила, и ноздри щекотал запах свежей крови.
В горле пленницы зародился болезненный стон, но она поспешно подавила его. Незачем оповещать всех о возвращении из беспамятства. Еще успеет.
Вслед за ощущением собственного тела пришли и воспоминания о случившемся. Ее глупое желание увидеть море, обернувшееся неожиданной встречей. Столкновение с Окаэнтаром. Собственное удивление. Желание призвать тагьери, и… Остальное отсутствовало.
Ужасно хотелось пошевелиться. Покрутить головой, размять онемевшие руки, хоть как-то облегчить неудобство, но Лита приказала себе затаиться и не двигаться. Они были рядом. Совсем рядом. Девушка улавливала их дыхание, слышала чьи-то шаги. Три вправо, три влево и обратно. Заново. Затем еще раз. Она вслушивалась в эти звуки, пытаясь определить, сколько их там - за ее плотно сжатыми веками.
В первую очередь следовало разобраться с численностью похитителей, а уж потом обращаться к тагьери. Предателей, покинувших Саришэ, было пятеро, вот только все ли они здесь? Саблезубая кошка хоть и считалась гораздо сильнее шиалу Окаэнтара, справиться с пятью огнедышащими духами ей будет сложно.
- Как только очухается, выдвигаемся. – Окаэнтар.
Определить, кто именно говорит, не составило труда. Слишком много времени тресаиры провели бок о бок, слишком долго слушали друг друга, чтобы ошибиться. Особенно, когда претендентов ограниченное количество.
- Уверен, что этот щуплик донесет информацию до Таргена? Он не очень-то надежен, - Риатар.
- Уверен, - непоколебимо. – Ты сам видел, как он облизывался на ту девку. Донесет, как миленький.
- А если нет?
- Хочешь пойти удостовериться? – зло.
Словесного ответа не последовало, и Лита решила, что Риатар отказался другими доступными способами.
Некоторое время молчали. Только кто-то продолжал выхаживать из стороны в сторону.
- Я тоже сомневаюсь.
«Трое» - с досадой отметила для себя Литаурэль. Аниратог тоже здесь.
Шаги стихли.
- Еще один умник выискался. – В голосе Окаэнтара неприкрытая насмешка. – Может, своей шкурой рискнешь? Сходишь… Спросишь…
Молчание. И Лита понимала его причины. Она верила рассказам Сальмира о ледяных глыбах и обрушивающихся камнепадом горах, которыми Антаргин сдерживал наступление рианитов. Вкупе с порывистым ветром и взбунтовавшимися водами они вполне могли стать причиной исчезновения не только неугодного рьястору человека, но и целого поселения. Никто из тресаиров не рискнет сунуться к обозленному Повелителю стихий по доброй воле. Тем более что Лутарг сейчас нестабилен и не всегда справляется с духом. Впрочем, об этом ее похитители знать не должны.
После мысли свернули к собственной участи. Зачем она им понадобилась? И что именно некто Щуплый должен сказать Лутаргу? Видимо, их конечная цель он, а не она, но зачем? Неужели собираются помешать освободить Истинных из Саришэ?
От последнего предположения разобрала злость, и девушке с трудом удалось сохранить неподвижность. Пришлось до крови закусить щеку, чтобы добавить мотивации. Той боли, что уже испытывала, оказалось недостаточно.
- А если он не пойдет за ней? Если не послушается? - Туигар.
- Пойдет, куда денется. Вы хоть задумались, почему Лита до сих пор такая? Или кто-то видел у нее подарочек от Неизменного? – с вызовом.
Вопросы исполнены насмешки. Литаурэль не сразу поняла, на что именно предлагается обратить внимание. А когда осознала, была ошарашена встречной мыслью – Окаэнтар также не подвергся общеизвестным изменениям. Как ему удается оставаться самим собой без связи с Лутаргом? И кто такой Неизменный?
- Ну так как? Есть предположения?
Тишина.
- А у тебя есть? – Лиамир.
- В том то и дело, что нет, а хотелось бы знать! Не люблю неожиданностей!
Кто-то шаркнул ногой, и в лицо ей прилетели пыль и мелкий мусор. Литаурэль, не сдержавшись, чихнула. Притворяться стало бессмысленно, и девушка открыла глаза, чтобы увидеть чьи-то пыльные ботинки в непосредственной близости от собственного лица. Вскоре выяснилось – Окаэнтара.
- А вот и наша красавица очнулась. Я уж грешным делом решил – перестарался. Как голова? – опустившись на корточки.
- Лучше всех! – зло выплюнула Лита, перекатившись на спину.
Затылок моментально прострелило болью, но это неважно. От его деланно сочувственного тона противно до омерзения, и благоразумие отключается. И уже плевать, что с пятью может не справиться. Хочется собственными руками оторвать ненавистные головы выродков и скормить их тагьери.
Литаурэль позвала саблезубую кошку, ожидая привычного, незамедлительного отклика, но его не последовало. Энергия призыва волной прошла сквозь нее, но дух не появился.
Тресаирка непроизвольно нахмурилась. Никогда ранее тагьери не оставляла без внимания ее требование! Всегда отзывалась! А сейчас клубок ее нитей ослепительно сверкал в глубине, и только.
Попробовала еще раз практически с тем же результатом, за небольшим исключением – тагьери хотела прийти на зов, но почему-то не могла. Что-то держало ее! Не позволяло показаться!
Затопил страх. Мыслей о том, чтобы расправиться с предателями не осталось. Приоритетнее стало другое. Литаурэль зажмурилась, чтобы не видеть пристрастно наблюдающего за ней Окаэнтара. Вновь обратилась к духу. Тагьери забилась в ней, ища выход, но так и не нашла. Страх сменился ужасом.
В панике тресаирка распахнула глаза и встретилась с насмешливым взглядом своего пленителя.
- Бесполезное занятие. Лучше не пытаться, - стало ответом на ее невысказанный вопрос. – Пока на тебе это… - его палец подцепил обод на шее, позволив почувствовать плотный обхват. - … дух не сможет ответить на твой призыв. Так что не мучай ни себя, ни ее.
- Это невозможно, - хриплым шепотом не согласилась Литаурэль, в глубине души зная – сказанное правда.
Взор Окаэнтара на краткий миг окрасился сочувствием. Или ей показалось?
- Еще как возможно. Можешь мне поверить, - как-то уж слишком мягко.
Может и правда сожалеет?
Лита судорожно сглотнула, вопреки его совету продолжая призывать духа. Раз… Другой… Безрезультатно.
- Зачем? – собственные интонации показались просительными.
- Я не могу иначе. Прости.
«А вот это вряд ли!» - подумала Литаурэль, вновь зажмурившись. Простить его она не сможет никогда!
«На два шага меньше», - пришла к выводу Нерожденная, преодолев расстояние от одной стены до другой.
Нельзя сказать, чтобы данное открытие явилось для нее неожиданностью. Нет! Пределы темницы постепенно сокращались, и осознание этого рождало горечь в душе.
Хотя нет. Больше не рождало - питало. Горечь появилась еще тогда, когда столкнулась с самыми первыми изменениями в Саришэ. В то время, когда созданное ею убежище начало видоизменяться и превратилось в место заточения Истинных. Вместо нового, безопасного дома - стало практически нерушимой тюрьмой.
С тех пор это чувство ни на мгновенье не отпускало Риану, только росло и крепло. С каждым ушедшим в вечность днем крепло, становясь все объемнее и непреодолимее, грозя полностью поглотить ее.
Два шага здесь равнялось бессчетному количеству шагов там – вне средоточия ее силы. Хотя, о какой силе может идти речь, если она не в состоянии стабилизировать саму себя? Не может удержать единообразную форму на период длительнее, чем несколько коротких вдохов?
Это уже не сила! Это остатки былого! Крохи!
А ведь когда-то находиться в теле не являлось проблематичным. Ее излюбленное состояние! Когда-то Риана спокойно играла со своей сутью, меняя обличие так, как того хотелось. Могла свободно переходить из одной формы в другую по собственному желанию, а не в силу необходимости.
Сейчас же все стало иначе. Теперь Нерожденная мечтала остановить изменения. Задержаться на чем-то одном, чтобы вновь почувствовать себя целостной! Но не получалось. Уже не получалось!
Стоило Риане задуматься об этом, и ее мерцающее тело разлетелось на множество хаотично движущихся частиц. Они закрутились в игривые вихри, взлетели до потолка, а затем прозрачными каплями обрушились на пол. Всякий раз она наблюдала за этим как бы со стороны. Стояла и смотрела, как перестает существовать. Как от материальной ее сути не остается и следа. Страшно!
Собрав поблескивающие капли в небольшое озерцо, она заставила себя встать из него. Чтобы совершить это, потребовалось максимально сосредоточиться на желаемом, и все же до конца преобразиться не удалось. Стопы так и остались лужицей на полу.
Горько вздохнув, женщина заскользила по комнате. Время волноваться о себе и о границах Саришэ давно миновало. Сейчас ей было о чем подумать.
Например, о том, что такого сотворил ее брат? Почему сущность ее дочери оказалась связана? Из-за чего связь с Тагьери стала едва ощутимой? И с остальными тоже – теми, что добровольно отвернулись от нее?
В то, что он откажется от своих планов, Риана не верила никогда. Ни тогда, когда создавала Саришэ, ни сейчас, будучи запертой в нем. Также как не сомневалась, что прощение брата для нее недостижимо. Только в одном случае он может даровать ей некое подобие снисхождения, если Рьястор выполнит изначально отведенную ему роль.
А на это Риана не была согласна даже сейчас. Тем более сейчас! Когда столько сил потрачено на то, чтобы вырвать Перворожденного из вожделеющих рук отца, чтобы не позволить тому совершить роковою ошибку, способную уничтожить их обоих!
- Унесите, так чтобы никто не видел. И узнайте кто, откуда… Есть ли семья… - приказала Лураса, так и не осмелившись бросить прощальный взгляд на искореженное тело.
Они обязаны оказать помощь, поддержать, если кто-то лишился кормильца.
В горле до сих пор ком. И мысли с трудом облекаются в слова, но что-то делать нужно. Лутаргу, судя по всему, еще хуже, чем ей. Он если и дышит, то через раз. И выглядит, будто готовая порваться тетива – надломленным, хоть старается не показывать этого.
Одно успокаивало – после случившегося огненный волк перестал являть себя.
Она не смотрела, как гвардейцы выносили тело. И после старательно не соприкасалась взглядом с местом, где оно лежало, пока прислуга устраняла последствия ярости духа. Или сына? Лураса не понимала, правильно ли отделять их друг от друга?
- Что будешь делать теперь? – когда дверь за последней служанкой закрылась, и сын позволил себе пошевелиться.
Нарочито расслабленным видом ее не обманешь. Даже если старался ради нее, а не для тех, кто вышли.
Лутарг не ответил, и она сделала осторожный шаг навстречу. За себя Лураса не боялась. Тревожило душевное равновесие сына. Не похоже, что он запросто сможет простить себе неоправданную смерть постового. Гонец незаслуженно лишился головы.
- Не подходи, - упреждающе вскинув руку, огладил предостерегающим взглядом, и лишь после этого ответил. – Ты все слышала. Отправлюсь к Риану.
- Уверен?
И вновь в его глазах море боли, страха и сожаления, и у самой сердце рвется от схожих чувств.
- А если это ловушка? Если он хочет причинить тебе вред?
Она и раньше мучилась этим вопросом, когда сын с Литаурэль собирались искать совета о местонахождении кариала у брата Нерожденной, но тогда была надежда, что время изменило его отношение к тресаирам. А сейчас иллюзия развеялась, и страх усилился.
- Это и есть ловушка, - подтвердил ее подозрения Лутарг. – Но она ничего не меняет.
Лураса закусила губу. То, что рвалось с языка, очень походило на малодушие. И произносить этого, вероятно, не следовало, но жизнь и благополучие сына превыше всего, а потому решилась.
- Возможно, не стоит торопиться и принимать поспешных решений? Возможно, лучше сперва освободить Антаргина и остальных тресаиров, а затем вместе идти выручать Литаурэль? Кариал ведь у тебя…
Сказала и пожалела. В его глазах нечто гораздо большее, чем неприятие или осуждение. В его глазах пропасть. Пропасть разноплановых эмоций, которых доселе не доводилось видеть. Все что скрупулезно держал в себе, проявилось в этом взгляде, а ведь она даже не догадывалась, насколько глубоко сын привязан к Литаурэль. Или, быть может, предпочитала не замечать, эгоистично радуясь крупицам тепла адресованным лично ей?
- Прости! Прости, пожалуйста, - торопливо зашептала она, не зная, слышит ли он ее или уже нет. – Просто я очень боюсь. И этот страх сильнее меня. Если с тобой что-то случится…
Договорить ей не позволили, но не тот к кому обращалась. В сопровождении Сарина в залу ворвалась Таирия и, не останавливаясь, бросилась брату на шею.
- Мне так жаль, Лу… Мне так жаль… - всхлипнув в промежутке.
Лураса не могла не заметить, как еще сильнее напрягся сын. Насколько неуверенно, с отсрочкой, пришли в движение его руки. И с облегчением выдохнула, когда те, в конце концов, без происшествий сомкнулись на стане племянницы.
Бросила вопросительный взгляд на Сарина, беззвучно спрашивая, обо всем ли та знает? Старец в отрицании качнул головой. Про постового не рассказал.
- Хочешь, я прикажу послать за ними отряд? – вновь Таирия. - Нет! Армию! Мы…
- Ири, твое наречение… Гости…
- К Аргерду наречение! Гостей! Лита мне как сестра!
К удивлению Лурасы сын улыбнулся.
- Я знаю, но это не их дело – мое.
Когда развернулась лицом к сыну, возле его ног вновь пылал рьястор. Изменившиеся глаза, казалось, смотрели прямо в душу, но не ее – постового. Тот заметно дрожал, и, вероятно, предпочел сбежать, если бы не парализующий взгляд Лутарга, не оставляющий ему выбора.
Подтолкнула в спину, вынудив сделать несколько шагов вперед.
- Мы слушаем… - опасаясь, что постовой не сможет проронить ни слова. Она бы на его месте не смогла.
Постовой вздрогнул, попятился. Лурасе пришлось пресечь попытку к бегству. Вновь подтолкнуть в направлении к Лутаргу. Сын стоял и ждал, не шевелясь и не задавая вопросов. И молчание это выглядело угрожающе.
- Если есть, что сказать, советую не тянуть, - вновь обратилась к постовому. – Мой сын не в том настроении, чтобы ждать.
Лураса видела, как округлились от изумления глаза покосившегося на нее парня, и подбадривающе улыбнулась.
- Говори. Не бойся.
Тот задышал еще более рвано и испуганно, но в итоге решился.
- У меня сообщение для сына Перворожденного. Сказали, найду его во дворце.
- Кто сказал? – голос сына похож на скрежет давным-давно заржавевших дверных петель.
Лураса и сама вздрогнула, а после невольно поежилась – внезапно стало зябко.
- Н-не знаю. Он не н-назвался.
Ощерившийся дух запылал ярче, а температура в комнате продолжила падать.
- Говори!
- Брат… Нерожденной хочет видеть… Рьястора. Если он сам придет к нему… с Литаурэль ничего не случится, - спотыкаясь на незнакомых именах, выпалил посыльный и замер в напряжении, видимо, серьезно страшась предстоящей реакции.
А она последовала. Такая, что даже Лурасе пришлось шарахнуться в сторону и прижаться к стене, в поисках защиты. Постовой схорониться не успел.
***
«Больно», - первая мысль Литаурэль, когда сознание прояснилось, и темнота отступила.
Она лежала на голой земле, мелкие камушки впивались в щеку, руки связаны за спиной. Пережатые веревкой запястья саднили. Шея затекла и нещадно ныла. Затылок пульсировал. Рана еще кровоточила, и ноздри щекотал запах свежей крови.
В горле пленницы зародился болезненный стон, но она поспешно подавила его. Незачем оповещать всех о возвращении из беспамятства. Еще успеет.
Вслед за ощущением собственного тела пришли и воспоминания о случившемся. Ее глупое желание увидеть море, обернувшееся неожиданной встречей. Столкновение с Окаэнтаром. Собственное удивление. Желание призвать тагьери, и… Остальное отсутствовало.
Ужасно хотелось пошевелиться. Покрутить головой, размять онемевшие руки, хоть как-то облегчить неудобство, но Лита приказала себе затаиться и не двигаться. Они были рядом. Совсем рядом. Девушка улавливала их дыхание, слышала чьи-то шаги. Три вправо, три влево и обратно. Заново. Затем еще раз. Она вслушивалась в эти звуки, пытаясь определить, сколько их там - за ее плотно сжатыми веками.
В первую очередь следовало разобраться с численностью похитителей, а уж потом обращаться к тагьери. Предателей, покинувших Саришэ, было пятеро, вот только все ли они здесь? Саблезубая кошка хоть и считалась гораздо сильнее шиалу Окаэнтара, справиться с пятью огнедышащими духами ей будет сложно.
- Как только очухается, выдвигаемся. – Окаэнтар.
Определить, кто именно говорит, не составило труда. Слишком много времени тресаиры провели бок о бок, слишком долго слушали друг друга, чтобы ошибиться. Особенно, когда претендентов ограниченное количество.
- Уверен, что этот щуплик донесет информацию до Таргена? Он не очень-то надежен, - Риатар.
- Уверен, - непоколебимо. – Ты сам видел, как он облизывался на ту девку. Донесет, как миленький.
- А если нет?
- Хочешь пойти удостовериться? – зло.
Словесного ответа не последовало, и Лита решила, что Риатар отказался другими доступными способами.
Некоторое время молчали. Только кто-то продолжал выхаживать из стороны в сторону.
- Я тоже сомневаюсь.
«Трое» - с досадой отметила для себя Литаурэль. Аниратог тоже здесь.
Шаги стихли.
- Еще один умник выискался. – В голосе Окаэнтара неприкрытая насмешка. – Может, своей шкурой рискнешь? Сходишь… Спросишь…
Молчание. И Лита понимала его причины. Она верила рассказам Сальмира о ледяных глыбах и обрушивающихся камнепадом горах, которыми Антаргин сдерживал наступление рианитов. Вкупе с порывистым ветром и взбунтовавшимися водами они вполне могли стать причиной исчезновения не только неугодного рьястору человека, но и целого поселения. Никто из тресаиров не рискнет сунуться к обозленному Повелителю стихий по доброй воле. Тем более что Лутарг сейчас нестабилен и не всегда справляется с духом. Впрочем, об этом ее похитители знать не должны.
После мысли свернули к собственной участи. Зачем она им понадобилась? И что именно некто Щуплый должен сказать Лутаргу? Видимо, их конечная цель он, а не она, но зачем? Неужели собираются помешать освободить Истинных из Саришэ?
От последнего предположения разобрала злость, и девушке с трудом удалось сохранить неподвижность. Пришлось до крови закусить щеку, чтобы добавить мотивации. Той боли, что уже испытывала, оказалось недостаточно.
- А если он не пойдет за ней? Если не послушается? - Туигар.
- Пойдет, куда денется. Вы хоть задумались, почему Лита до сих пор такая? Или кто-то видел у нее подарочек от Неизменного? – с вызовом.
Вопросы исполнены насмешки. Литаурэль не сразу поняла, на что именно предлагается обратить внимание. А когда осознала, была ошарашена встречной мыслью – Окаэнтар также не подвергся общеизвестным изменениям. Как ему удается оставаться самим собой без связи с Лутаргом? И кто такой Неизменный?
- Ну так как? Есть предположения?
Тишина.
- А у тебя есть? – Лиамир.
- В том то и дело, что нет, а хотелось бы знать! Не люблю неожиданностей!
Кто-то шаркнул ногой, и в лицо ей прилетели пыль и мелкий мусор. Литаурэль, не сдержавшись, чихнула. Притворяться стало бессмысленно, и девушка открыла глаза, чтобы увидеть чьи-то пыльные ботинки в непосредственной близости от собственного лица. Вскоре выяснилось – Окаэнтара.
- А вот и наша красавица очнулась. Я уж грешным делом решил – перестарался. Как голова? – опустившись на корточки.
- Лучше всех! – зло выплюнула Лита, перекатившись на спину.
Затылок моментально прострелило болью, но это неважно. От его деланно сочувственного тона противно до омерзения, и благоразумие отключается. И уже плевать, что с пятью может не справиться. Хочется собственными руками оторвать ненавистные головы выродков и скормить их тагьери.
Литаурэль позвала саблезубую кошку, ожидая привычного, незамедлительного отклика, но его не последовало. Энергия призыва волной прошла сквозь нее, но дух не появился.
Тресаирка непроизвольно нахмурилась. Никогда ранее тагьери не оставляла без внимания ее требование! Всегда отзывалась! А сейчас клубок ее нитей ослепительно сверкал в глубине, и только.
Попробовала еще раз практически с тем же результатом, за небольшим исключением – тагьери хотела прийти на зов, но почему-то не могла. Что-то держало ее! Не позволяло показаться!
Затопил страх. Мыслей о том, чтобы расправиться с предателями не осталось. Приоритетнее стало другое. Литаурэль зажмурилась, чтобы не видеть пристрастно наблюдающего за ней Окаэнтара. Вновь обратилась к духу. Тагьери забилась в ней, ища выход, но так и не нашла. Страх сменился ужасом.
В панике тресаирка распахнула глаза и встретилась с насмешливым взглядом своего пленителя.
- Бесполезное занятие. Лучше не пытаться, - стало ответом на ее невысказанный вопрос. – Пока на тебе это… - его палец подцепил обод на шее, позволив почувствовать плотный обхват. - … дух не сможет ответить на твой призыв. Так что не мучай ни себя, ни ее.
- Это невозможно, - хриплым шепотом не согласилась Литаурэль, в глубине души зная – сказанное правда.
Взор Окаэнтара на краткий миг окрасился сочувствием. Или ей показалось?
- Еще как возможно. Можешь мне поверить, - как-то уж слишком мягко.
Может и правда сожалеет?
Лита судорожно сглотнула, вопреки его совету продолжая призывать духа. Раз… Другой… Безрезультатно.
- Зачем? – собственные интонации показались просительными.
- Я не могу иначе. Прости.
«А вот это вряд ли!» - подумала Литаурэль, вновь зажмурившись. Простить его она не сможет никогда!
ГЛАВА 6
«На два шага меньше», - пришла к выводу Нерожденная, преодолев расстояние от одной стены до другой.
Нельзя сказать, чтобы данное открытие явилось для нее неожиданностью. Нет! Пределы темницы постепенно сокращались, и осознание этого рождало горечь в душе.
Хотя нет. Больше не рождало - питало. Горечь появилась еще тогда, когда столкнулась с самыми первыми изменениями в Саришэ. В то время, когда созданное ею убежище начало видоизменяться и превратилось в место заточения Истинных. Вместо нового, безопасного дома - стало практически нерушимой тюрьмой.
С тех пор это чувство ни на мгновенье не отпускало Риану, только росло и крепло. С каждым ушедшим в вечность днем крепло, становясь все объемнее и непреодолимее, грозя полностью поглотить ее.
Два шага здесь равнялось бессчетному количеству шагов там – вне средоточия ее силы. Хотя, о какой силе может идти речь, если она не в состоянии стабилизировать саму себя? Не может удержать единообразную форму на период длительнее, чем несколько коротких вдохов?
Это уже не сила! Это остатки былого! Крохи!
А ведь когда-то находиться в теле не являлось проблематичным. Ее излюбленное состояние! Когда-то Риана спокойно играла со своей сутью, меняя обличие так, как того хотелось. Могла свободно переходить из одной формы в другую по собственному желанию, а не в силу необходимости.
Сейчас же все стало иначе. Теперь Нерожденная мечтала остановить изменения. Задержаться на чем-то одном, чтобы вновь почувствовать себя целостной! Но не получалось. Уже не получалось!
Стоило Риане задуматься об этом, и ее мерцающее тело разлетелось на множество хаотично движущихся частиц. Они закрутились в игривые вихри, взлетели до потолка, а затем прозрачными каплями обрушились на пол. Всякий раз она наблюдала за этим как бы со стороны. Стояла и смотрела, как перестает существовать. Как от материальной ее сути не остается и следа. Страшно!
Собрав поблескивающие капли в небольшое озерцо, она заставила себя встать из него. Чтобы совершить это, потребовалось максимально сосредоточиться на желаемом, и все же до конца преобразиться не удалось. Стопы так и остались лужицей на полу.
Горько вздохнув, женщина заскользила по комнате. Время волноваться о себе и о границах Саришэ давно миновало. Сейчас ей было о чем подумать.
Например, о том, что такого сотворил ее брат? Почему сущность ее дочери оказалась связана? Из-за чего связь с Тагьери стала едва ощутимой? И с остальными тоже – теми, что добровольно отвернулись от нее?
В то, что он откажется от своих планов, Риана не верила никогда. Ни тогда, когда создавала Саришэ, ни сейчас, будучи запертой в нем. Также как не сомневалась, что прощение брата для нее недостижимо. Только в одном случае он может даровать ей некое подобие снисхождения, если Рьястор выполнит изначально отведенную ему роль.
А на это Риана не была согласна даже сейчас. Тем более сейчас! Когда столько сил потрачено на то, чтобы вырвать Перворожденного из вожделеющих рук отца, чтобы не позволить тому совершить роковою ошибку, способную уничтожить их обоих!
***
- Унесите, так чтобы никто не видел. И узнайте кто, откуда… Есть ли семья… - приказала Лураса, так и не осмелившись бросить прощальный взгляд на искореженное тело.
Они обязаны оказать помощь, поддержать, если кто-то лишился кормильца.
В горле до сих пор ком. И мысли с трудом облекаются в слова, но что-то делать нужно. Лутаргу, судя по всему, еще хуже, чем ей. Он если и дышит, то через раз. И выглядит, будто готовая порваться тетива – надломленным, хоть старается не показывать этого.
Одно успокаивало – после случившегося огненный волк перестал являть себя.
Она не смотрела, как гвардейцы выносили тело. И после старательно не соприкасалась взглядом с местом, где оно лежало, пока прислуга устраняла последствия ярости духа. Или сына? Лураса не понимала, правильно ли отделять их друг от друга?
- Что будешь делать теперь? – когда дверь за последней служанкой закрылась, и сын позволил себе пошевелиться.
Нарочито расслабленным видом ее не обманешь. Даже если старался ради нее, а не для тех, кто вышли.
Лутарг не ответил, и она сделала осторожный шаг навстречу. За себя Лураса не боялась. Тревожило душевное равновесие сына. Не похоже, что он запросто сможет простить себе неоправданную смерть постового. Гонец незаслуженно лишился головы.
- Не подходи, - упреждающе вскинув руку, огладил предостерегающим взглядом, и лишь после этого ответил. – Ты все слышала. Отправлюсь к Риану.
- Уверен?
И вновь в его глазах море боли, страха и сожаления, и у самой сердце рвется от схожих чувств.
- А если это ловушка? Если он хочет причинить тебе вред?
Она и раньше мучилась этим вопросом, когда сын с Литаурэль собирались искать совета о местонахождении кариала у брата Нерожденной, но тогда была надежда, что время изменило его отношение к тресаирам. А сейчас иллюзия развеялась, и страх усилился.
- Это и есть ловушка, - подтвердил ее подозрения Лутарг. – Но она ничего не меняет.
Лураса закусила губу. То, что рвалось с языка, очень походило на малодушие. И произносить этого, вероятно, не следовало, но жизнь и благополучие сына превыше всего, а потому решилась.
- Возможно, не стоит торопиться и принимать поспешных решений? Возможно, лучше сперва освободить Антаргина и остальных тресаиров, а затем вместе идти выручать Литаурэль? Кариал ведь у тебя…
Сказала и пожалела. В его глазах нечто гораздо большее, чем неприятие или осуждение. В его глазах пропасть. Пропасть разноплановых эмоций, которых доселе не доводилось видеть. Все что скрупулезно держал в себе, проявилось в этом взгляде, а ведь она даже не догадывалась, насколько глубоко сын привязан к Литаурэль. Или, быть может, предпочитала не замечать, эгоистично радуясь крупицам тепла адресованным лично ей?
- Прости! Прости, пожалуйста, - торопливо зашептала она, не зная, слышит ли он ее или уже нет. – Просто я очень боюсь. И этот страх сильнее меня. Если с тобой что-то случится…
Договорить ей не позволили, но не тот к кому обращалась. В сопровождении Сарина в залу ворвалась Таирия и, не останавливаясь, бросилась брату на шею.
- Мне так жаль, Лу… Мне так жаль… - всхлипнув в промежутке.
Лураса не могла не заметить, как еще сильнее напрягся сын. Насколько неуверенно, с отсрочкой, пришли в движение его руки. И с облегчением выдохнула, когда те, в конце концов, без происшествий сомкнулись на стане племянницы.
Бросила вопросительный взгляд на Сарина, беззвучно спрашивая, обо всем ли та знает? Старец в отрицании качнул головой. Про постового не рассказал.
- Хочешь, я прикажу послать за ними отряд? – вновь Таирия. - Нет! Армию! Мы…
- Ири, твое наречение… Гости…
- К Аргерду наречение! Гостей! Лита мне как сестра!
К удивлению Лурасы сын улыбнулся.
- Я знаю, но это не их дело – мое.
