— Наш долг — хранить людей.
— Хранить людей? А кто хранит вас?
Необычным казалось, что он не отступает и не убирает моих рук. Поразительным — преображение пещеры с массой бегающих кругом чудовищ, от самых мелких до крупных, вроде всеяды или скорпа. Из страшной она превратилась едва ли не в уютную. А может эти странности происходили лишь в моей голове? В ней же зарождалась и крепла одна из самых сумасбродных затей, из-за которых здравомыслящие люди всегда называли меня ненормальной.
Стоило огромного труда овладеть собой настолько, чтобы по коже перестали бегать мурашки от теплого касающегося ее дыхания, чтобы приглушить стук расшалившегося сердца и представить себе нечто, способное отрезвить и вернуть в реальность. Это было странное чувство, очень отличное от болезненной уязвимости, которую испытывала рядом с Треном. И я жалела сейчас не чудовищ, а тех, кто всегда боролся с ними ради нас и погибал, подобно юному защитнику, не обладавшему крыльями, но закрывшему собой одну бесполезную девчонку. У Арриена есть изумительные крылья, но он тоже может погибнуть, если попытается исследовать этот тоннель до конца.
И хотя поступить так оказалось невероятно сложно, я расцепила руки и отступила. Защитник помедлил немного, глядя на меня, а когда опустила голову, избегая его взгляда, отошел и вновь вернулся к столбу. Отвернувшись к стене, стала наблюдать за открывшейся частью перехода, прорытого жуками в песке. Смотрела достаточно долго, пока Арриен продолжал прорубать нам выход. Вот почудилось, будто дуновение живительного воздуха прошлось по щеке, но в этот миг внимание отвлекло движение на стене.
Я поймала проползавшего жука так же, как это сделал Арриен — схватила за бока и перевернула брюшком вверх. Если в руке защитника тварюшка паниковала и активно работала жвалами, стараясь цапнуть и вырваться, то в моих пальцах лишь пыталась вывернуться, вероятно решив, будто где-то застряла.
Я оглянулась на мужчину, прорубившего подобия ступенек в песчаном столбе. Он достиг самого верха и уже расчистил песчаную крышку, которую оставалось только пробить. Хотелось отругать себя последними словами, поскольку было безумно стыдно оттого, как задумала поступить. Однако, снова представив низкий убегающий в темноту тоннель и Арриена, идущего по нему до конца, я решилась. Когда послышался треск и песок зашуршал, ссыпаясь вниз, я быстро засунула жука под легкую ткань светлых брюк. Не ожидавший предательства защитник безмолвно вздрогнул, а от страха укусившая его мелкая тварь выкатилась из-под штанины и упала на пол. Я поспешила отойти назад и спрятаться за стеной, под ее прикрытием торопливо отступая в темноту.
Может быть, Арриен спускался обратно по ступеням, может, оглядывал пещеру, пытаясь понять, что это за место и почему он в нем очутился, только меня, как и надеялась, он не искал и тем более не преследовал. Позади не раздавались шаги, не слышался окликающий знакомый голос. Яд монстра, с виду напоминавшего безобидное насекомое, и правда оказался способен стереть ненужные воспоминания. Ненужные, поскольку в них фигурировали я и мое спасение.
Арриен видел с высоты пустынный пейзаж, оранжевые дюны и застывшие волны песка. Он пытался определить направление, в котором следовало лететь, когда заметил нечто, заставившее его свернуть влево.
Повозка остановилась рядом с некой бесформенной грудой, частично занесенной песком. Сидевшие в транспорте люди, рассматривали остов деревянной мачты, выглядывавшей наружу, словно блеклый полинявший флаг. Они были столь увлечены обсуждениями и спорами, что до сих пор его не заметили, зато защитник мог расслышать их разговор:
— Похоже, лодка застряла в ловушке. Едва ли докопаемся до дна. Песок завалил все.
— Хотя бы тело достать.
— Не глупи, там едва ли что-то осталось от тела. Можно подумать, монстры дремлют.
— Нужно понять, как это случилось.
— Слушай, парень, ты здесь без пяти минут доброволец, а я в пустынях не меньше года провел. Могу рассказать, как случилось. Девчонка не справилась с управлением, лодку перевернуло. Подругу вашу затянуло в нору, а сверху затащило и транспорт. Видишь, как его переломало.
— Все равно нужно откопать.
— Попробуй. Сперва сутки будешь копать до дна, поскольку песок продолжит сыпаться сверху, а внизу, кроме песка, ничего не найдешь. Если покинешь повозку, не зная точного расположения ловушек в этой части пустыни, с легкостью угодишь в одну из них. Только транспорт и помогает нам перемещаться относительно безопасно.
Арриен застыл в воздухе, пытаясь понять, кто эти люди. Ногу нещадно жгло, но как он ни пытался рассмотреть, кроме легкого покраснения, не увидел ничего, что могло бы вызывать такую тянущую боль в щиколотке. С момента, как он очнулся в совершенно непонятном месте, наполовину высунувшись из песка, ощущая под ногами неровные ступени, видя внизу песчаный мешок, а вверху бескрайние оранжевые просторы, защитник пытался осознать, что делает в столь странном месте.
— Если вы хороший следопыт, расскажите заодно, что произошло с Арриеном, — заговорила темноволосая девушка, в чьем голосе отчетливо слышались слезы, — если Зоя погибла, то его не должно было затянуть вместе с ней, однако путь, указанный флажками, здесь обрывается.
— Наверняка он уже в Альберге. Увидел эту картину и направился обратно.
— Он бы прислал вестника, вам не кажется? — в тоне девушки проскользнули истеричные нотки.
Защитник медленно опустился на песок за спинами занимавшихся исследованием людей и, не зная, как именно к ним обратиться, просто позвал: «Эй!»
С десяток лиц резко обернулось к нему.
— Арриен! — этот крик прозвучал громче всех. Темноволосая девушка перемахнула через бортик телеги и повисла на его шее, сжимая крепко-крепко. По и без того натянутым нервам ударили чужие чувства, смесь страха и облегчения. Защитник машинально закрылся эмоциональным щитом, после чего остались лишь отголоски ощущений.
— Ты живой! — твердила она, в то время как остальные его радостно приветствовали. Девушка обняла еще крепче, уткнувшись лицом в плечо, — ты отыскал Зоину лодку и ждал нас здесь? Обломки, вот и все, что осталось. — Она всхлипнула, — Ненавижу пустыни!
Когда остались позади светящиеся стены, пространством снова завладела непроглядная темень. Я шла вслепую, то и дело нащупывая дорогу ногой — нет ли впереди ям или обрывов. Иногда по бокам раздавались шорохи, словно прошелестит что-то по стене, или же гулкий звук донесет нечто вроде эха, вероятно, от очередного бокового перехода, невидимого для моих глаз. Раз что-то затопало прямо позади, и я резко подалась в сторону, пропуская невидимое нечто, ощутив лишь шлейф гниющей вони. И ничего так не хотелось в тот момент, как вернуться под надежное крыло защитника или просто упасть на земляной пол и сжаться в дрожащий испуганный комочек. Тогда начинала заново перечислять в уме подвигшие на этот поход причины и снова заставляла себя осторожно шагать дальше.
Прошла я немало. Выводы сделала ввиду сильнейшей усталости, поскольку время совершенно перестало ощущаться в месте, где не было ни капельки света. Ужасно хотелось есть и пить, но больше все-таки пить. В горле было сухо, как в жаркой пустыне наверху. Моя собственная поклажа сгинула вместе с лодкой, а сделать перерыв и заглянуть в вещмешок, переданный Арриеном, пока он занимался расчисткой выхода, я не решалась из-за опасений не суметь вновь подняться и продолжить путь. И времени становилось все меньше. В конце концов яд в крови защитника сгорит, и мужчина вспомнит обо мне. К тому моменту следует достичь хоть какой-то цели, узнать хоть что-то важное, а после рассказать ему.
Признаюсь, в определенный период начало казаться, будто тоннель ведет в никуда. Он представлялся бесконечным, протянувшимся вокруг всей земли, включая другие страны. И это при том что, по логике вещей, я уже должна была добраться до гор. Все же большую часть дороги преодолела на летающей лодке. Из-за накатившего от усталости, изматывающих душу страхов и гнетущей атмосферы, а может из-за слишком спертого внизу воздуха отупения, не сразу распознала, когда тоннель начал расширяться. Видеть по-прежнему не видела, но в очередной раз вытянув руку, не смогла коснуться стены. Вокруг пока было тихо, никаких новых шорохов, а потому изменила направление и сместилась вбок. Я насчитала шагов пять, прежде чем уперлась плечом в стену. А как только прислонилась к ней, не сумела отстраниться.
Кое-как не упустив из подрагивающих рук стянутый с плеч мешок, запустила в него ладонь и нащупала флягу. Крышку открутила тоже не с первого раза, зато первый глоток оказался настолько живительным, что невольно закрыла глаза, наслаждаясь вкусом чистой воды.
Новый шум заставил вздрогнуть. Словно что-то металлическое покатилось по полу там впереди. Это помогло пересилить себя и слабости собственного тела. Фляга отправилась обратно в мешок.
Когда опять пошла дальше, стена начала отдаляться. Сперва касалась ее пальцами, затем локтем, а потом и вовсе, даже вытянув руку, не могла дотянуться. Значит место, в котором оказалась, становилось все шире и шире. А после я шагнула на границу пещеры. Она оказалась огромна. Здесь ощущались дуновения ветра, и глотки кислорода стали сродни той живительной влаге, что недавно пила. Часть стены фосфоресцировала, часть была покрыта какими-то вкраплениями светящихся прожилок, но большая площадь также тонула в темноте. Окажись я внутри сразу после слепящего жаркого солнца, не разглядела бы и крошечного камня, но сейчас казалось, будто света хватает. По крайней мере, чудовищ смогла разглядеть. Много. Они ползали по стенам, свисали с потолка, прятались в каменных норах, оставив снаружи длинные хвосты. Особенно большое количество собралось вокруг некоего объекта, плохо различимого из-за мельтешащих тел.
Вот опять коснулся слуха глухой металлический звук, а монстры зарычали и слегка подались назад, открыв лишь часть конструкции, возле которой нарезали круги. Мне почудились верхние концы решетки, упирающейся в камень. А затем раздались шаги или просто наступили галлюцинации. В детстве подобное случалось спустя недолгое время после «чудесного» спасения из пустынь. Мне иногда представлялись отчетливые образы того, чего в реальности не было.
Хотя шаги вдруг повторились. Определенно шарканье ног, которое сложно спутать с чем-то иным, когда на протяжении неизвестно какого времени слышишь лишь топот, шорох, писк, поскрипывание и поскрябывания.
Источник столь необычного для данного места шума разглядела не сразу. Тогда только, когда толпившиеся в одном месте чудовища отхлынули в разные стороны. И это был настоящий шок.
— Его укусил временщик, — Эсташ закончил накладывать повязку и передал Марионе коробку с бинтами.
Арриен ощутил, как ноге стремительно становится легче, а жжение сменяется легким зудом.
— Кто такой временщик? — Ирэн в отчаянии смотрела на не узнающего ее защитника. Будь ее воля и имей она столько сил, выжгла бы напрочь дурацкую пустыню, вплоть до камня, лежащего под ее песками.
— Разновидность монстров, чей яд оказывает влияние на мозг, — пояснил Эсташ, наблюдая, как жена относит коробку. Когда Маришка вернулась к постели Арриена, энсгар неожиданно притянул девушку к себе и крепко обнял. Ирэн воззрилась на них с таким выражением лица, словно на глазах только что рухнули непоколебимые башни Царима. Что это? Проявление чувств от защитника, от высшего вечно невозмутимого создания по отношению к дочери рудокопа? Она ведь не выдаст ему новых рудников! А Трен не мог оказаться прав. Все знают, защитники любить не умеют. Они не способны на чувства, поскольку ей, Ирэн, вечно твердили именно об этом!
— Арриен совсем ничего не помнит! — проговорила Мариона, прислонив голову к груди мужа.
— Память не стирается, блокируется лишь механизм извлечения воспоминаний. Это временно. — Эсташ обратился к брату, — как себя чувствуешь?
— Почти не жжет, — Арриен потер ногу поверх повязки, — а в целом мерзкое ощущение. Не могу сориентироваться и понять, что происходит.
Эсташ крепче сжал объятия, интуитивно и мягко воздействуя на чувства жены в попытке рассеять ее грусть.
— Неясно, как ты подставился? — нахмурился он.
— Пойму, когда вспомню, — ответил брат. — Долго еще?
— Могу погрузить тебя в сон, тогда ничто не будет мешать защитному механизму бороться с ядом.
— Сон? — Арриен потер лоб и оглядел встревоженные лица окруживших его людей. Не то чтобы он ощущал себя потерянным или уязвимым, но непонимание ситуации в целом рождало беспокойство внутри. Разум не давал отгадок, зато ощущения подсказывали достаточно четко. Например, со светловолосым мужчиной, занимавшимся раной, было свободно и легко, он ощущался родным, как и темноволосая девушка в его объятиях, с нежной улыбкой и красивыми встревоженными глазами. Они определенно были близки Арриену, рождая в душе желание ограждать и защищать. Другая девушка, находившаяся под просторным светлым тентом, не вызывала никаких особенных чувств и ассоциаций, хотя еще там, в лодке, назвалась его невестой, объяснив смысл этого понятия. В целом такое же ровное спокойное ощущение без лишних эмоций существовало по отношению ко всем, кого успел встретить с момента, как летел в воздухе над оранжевыми песками. Рефлексы срабатывали сами собой, за спиной раскрывались крылья, по коже струился огонь или же гас, когда рядом оказывались люди. Арриен знал, как взять протянутую ему фляжку и отпить из нее воды, чувствовал смысл таких, вероятно, очень привычных вещей, как сон, и понимал, сказанное другими, понимал на уровне ощущений. Однако уснувший мозг по-прежнему не давал ему покоя. Беспокойство. Еще одно чувство, рожденное скрытыми воспоминаниями.
— Жаль Зою, — сказала вдруг девушка, которую нежно обнимал его брат, — если ты не принес ее, а поисковый отряд нашел лишь обломки лодки... — она вздохнула и уткнулась лицом в грудь Эсташа.
— Зою, — повторил Арриен, ощутив, как беспокойство усилилось. В тревоге он посмотрел на брата. — Погрузи меня в сон. Кажется, я должен что-то вспомнить.
Так сложно мне еще не бывало. Сдержаться и не кинуться вперед, к клетке, едва не оказалось непосильной задачей. Удержало лишь то, что это выглядело настоящим бредом. Когда чудовища отхлынули в стороны, первым я увидела ариса Нейтона. Истощенного, не похожего на себя, но именно его. Он сидел на каменном полу и изредка поднимал металлическую миску, чтобы провести ей по прутьям. И даже не сразу заметил, что чудовища уже отступили, освобождая место еще одному человеку. Очень странному, почти столь же худому, как арис Нейтон, но не производящему впечатления истощенного создания. Он двигался легко, быстро, суставы ходили точно на шарнирах. Вот он совершенно под невероятным углом изогнул шею, подбираясь ближе к учителю.
— Это тебе, — его голос почудился скрипом несмазанных ржавых деталей, рождая желание закрыть уши. — Вода, ты хочешь воды?
— Убери, — арис отмахнулся миской, стукнув той по решетке.
— Ты же хочешь пить?
— Хочу.
— Вот вода.
— Это отрава! Ты поишь меня ей уже долго.
— Это вода. Хорошая, холодная вода.
— Отрава!
— Ты живой, — проскрипел человек, если он был человеком. И если на первый взгляд показалось, что чудовища точно также не воспринимают его, как меня, то теперь поняла, они его замечают.
— Хранить людей? А кто хранит вас?
Необычным казалось, что он не отступает и не убирает моих рук. Поразительным — преображение пещеры с массой бегающих кругом чудовищ, от самых мелких до крупных, вроде всеяды или скорпа. Из страшной она превратилась едва ли не в уютную. А может эти странности происходили лишь в моей голове? В ней же зарождалась и крепла одна из самых сумасбродных затей, из-за которых здравомыслящие люди всегда называли меня ненормальной.
Стоило огромного труда овладеть собой настолько, чтобы по коже перестали бегать мурашки от теплого касающегося ее дыхания, чтобы приглушить стук расшалившегося сердца и представить себе нечто, способное отрезвить и вернуть в реальность. Это было странное чувство, очень отличное от болезненной уязвимости, которую испытывала рядом с Треном. И я жалела сейчас не чудовищ, а тех, кто всегда боролся с ними ради нас и погибал, подобно юному защитнику, не обладавшему крыльями, но закрывшему собой одну бесполезную девчонку. У Арриена есть изумительные крылья, но он тоже может погибнуть, если попытается исследовать этот тоннель до конца.
И хотя поступить так оказалось невероятно сложно, я расцепила руки и отступила. Защитник помедлил немного, глядя на меня, а когда опустила голову, избегая его взгляда, отошел и вновь вернулся к столбу. Отвернувшись к стене, стала наблюдать за открывшейся частью перехода, прорытого жуками в песке. Смотрела достаточно долго, пока Арриен продолжал прорубать нам выход. Вот почудилось, будто дуновение живительного воздуха прошлось по щеке, но в этот миг внимание отвлекло движение на стене.
Я поймала проползавшего жука так же, как это сделал Арриен — схватила за бока и перевернула брюшком вверх. Если в руке защитника тварюшка паниковала и активно работала жвалами, стараясь цапнуть и вырваться, то в моих пальцах лишь пыталась вывернуться, вероятно решив, будто где-то застряла.
Я оглянулась на мужчину, прорубившего подобия ступенек в песчаном столбе. Он достиг самого верха и уже расчистил песчаную крышку, которую оставалось только пробить. Хотелось отругать себя последними словами, поскольку было безумно стыдно оттого, как задумала поступить. Однако, снова представив низкий убегающий в темноту тоннель и Арриена, идущего по нему до конца, я решилась. Когда послышался треск и песок зашуршал, ссыпаясь вниз, я быстро засунула жука под легкую ткань светлых брюк. Не ожидавший предательства защитник безмолвно вздрогнул, а от страха укусившая его мелкая тварь выкатилась из-под штанины и упала на пол. Я поспешила отойти назад и спрятаться за стеной, под ее прикрытием торопливо отступая в темноту.
Может быть, Арриен спускался обратно по ступеням, может, оглядывал пещеру, пытаясь понять, что это за место и почему он в нем очутился, только меня, как и надеялась, он не искал и тем более не преследовал. Позади не раздавались шаги, не слышался окликающий знакомый голос. Яд монстра, с виду напоминавшего безобидное насекомое, и правда оказался способен стереть ненужные воспоминания. Ненужные, поскольку в них фигурировали я и мое спасение.
Арриен видел с высоты пустынный пейзаж, оранжевые дюны и застывшие волны песка. Он пытался определить направление, в котором следовало лететь, когда заметил нечто, заставившее его свернуть влево.
Повозка остановилась рядом с некой бесформенной грудой, частично занесенной песком. Сидевшие в транспорте люди, рассматривали остов деревянной мачты, выглядывавшей наружу, словно блеклый полинявший флаг. Они были столь увлечены обсуждениями и спорами, что до сих пор его не заметили, зато защитник мог расслышать их разговор:
— Похоже, лодка застряла в ловушке. Едва ли докопаемся до дна. Песок завалил все.
— Хотя бы тело достать.
— Не глупи, там едва ли что-то осталось от тела. Можно подумать, монстры дремлют.
— Нужно понять, как это случилось.
— Слушай, парень, ты здесь без пяти минут доброволец, а я в пустынях не меньше года провел. Могу рассказать, как случилось. Девчонка не справилась с управлением, лодку перевернуло. Подругу вашу затянуло в нору, а сверху затащило и транспорт. Видишь, как его переломало.
— Все равно нужно откопать.
— Попробуй. Сперва сутки будешь копать до дна, поскольку песок продолжит сыпаться сверху, а внизу, кроме песка, ничего не найдешь. Если покинешь повозку, не зная точного расположения ловушек в этой части пустыни, с легкостью угодишь в одну из них. Только транспорт и помогает нам перемещаться относительно безопасно.
Арриен застыл в воздухе, пытаясь понять, кто эти люди. Ногу нещадно жгло, но как он ни пытался рассмотреть, кроме легкого покраснения, не увидел ничего, что могло бы вызывать такую тянущую боль в щиколотке. С момента, как он очнулся в совершенно непонятном месте, наполовину высунувшись из песка, ощущая под ногами неровные ступени, видя внизу песчаный мешок, а вверху бескрайние оранжевые просторы, защитник пытался осознать, что делает в столь странном месте.
— Если вы хороший следопыт, расскажите заодно, что произошло с Арриеном, — заговорила темноволосая девушка, в чьем голосе отчетливо слышались слезы, — если Зоя погибла, то его не должно было затянуть вместе с ней, однако путь, указанный флажками, здесь обрывается.
— Наверняка он уже в Альберге. Увидел эту картину и направился обратно.
— Он бы прислал вестника, вам не кажется? — в тоне девушки проскользнули истеричные нотки.
Защитник медленно опустился на песок за спинами занимавшихся исследованием людей и, не зная, как именно к ним обратиться, просто позвал: «Эй!»
С десяток лиц резко обернулось к нему.
— Арриен! — этот крик прозвучал громче всех. Темноволосая девушка перемахнула через бортик телеги и повисла на его шее, сжимая крепко-крепко. По и без того натянутым нервам ударили чужие чувства, смесь страха и облегчения. Защитник машинально закрылся эмоциональным щитом, после чего остались лишь отголоски ощущений.
— Ты живой! — твердила она, в то время как остальные его радостно приветствовали. Девушка обняла еще крепче, уткнувшись лицом в плечо, — ты отыскал Зоину лодку и ждал нас здесь? Обломки, вот и все, что осталось. — Она всхлипнула, — Ненавижу пустыни!
Когда остались позади светящиеся стены, пространством снова завладела непроглядная темень. Я шла вслепую, то и дело нащупывая дорогу ногой — нет ли впереди ям или обрывов. Иногда по бокам раздавались шорохи, словно прошелестит что-то по стене, или же гулкий звук донесет нечто вроде эха, вероятно, от очередного бокового перехода, невидимого для моих глаз. Раз что-то затопало прямо позади, и я резко подалась в сторону, пропуская невидимое нечто, ощутив лишь шлейф гниющей вони. И ничего так не хотелось в тот момент, как вернуться под надежное крыло защитника или просто упасть на земляной пол и сжаться в дрожащий испуганный комочек. Тогда начинала заново перечислять в уме подвигшие на этот поход причины и снова заставляла себя осторожно шагать дальше.
Прошла я немало. Выводы сделала ввиду сильнейшей усталости, поскольку время совершенно перестало ощущаться в месте, где не было ни капельки света. Ужасно хотелось есть и пить, но больше все-таки пить. В горле было сухо, как в жаркой пустыне наверху. Моя собственная поклажа сгинула вместе с лодкой, а сделать перерыв и заглянуть в вещмешок, переданный Арриеном, пока он занимался расчисткой выхода, я не решалась из-за опасений не суметь вновь подняться и продолжить путь. И времени становилось все меньше. В конце концов яд в крови защитника сгорит, и мужчина вспомнит обо мне. К тому моменту следует достичь хоть какой-то цели, узнать хоть что-то важное, а после рассказать ему.
Признаюсь, в определенный период начало казаться, будто тоннель ведет в никуда. Он представлялся бесконечным, протянувшимся вокруг всей земли, включая другие страны. И это при том что, по логике вещей, я уже должна была добраться до гор. Все же большую часть дороги преодолела на летающей лодке. Из-за накатившего от усталости, изматывающих душу страхов и гнетущей атмосферы, а может из-за слишком спертого внизу воздуха отупения, не сразу распознала, когда тоннель начал расширяться. Видеть по-прежнему не видела, но в очередной раз вытянув руку, не смогла коснуться стены. Вокруг пока было тихо, никаких новых шорохов, а потому изменила направление и сместилась вбок. Я насчитала шагов пять, прежде чем уперлась плечом в стену. А как только прислонилась к ней, не сумела отстраниться.
Кое-как не упустив из подрагивающих рук стянутый с плеч мешок, запустила в него ладонь и нащупала флягу. Крышку открутила тоже не с первого раза, зато первый глоток оказался настолько живительным, что невольно закрыла глаза, наслаждаясь вкусом чистой воды.
Новый шум заставил вздрогнуть. Словно что-то металлическое покатилось по полу там впереди. Это помогло пересилить себя и слабости собственного тела. Фляга отправилась обратно в мешок.
Когда опять пошла дальше, стена начала отдаляться. Сперва касалась ее пальцами, затем локтем, а потом и вовсе, даже вытянув руку, не могла дотянуться. Значит место, в котором оказалась, становилось все шире и шире. А после я шагнула на границу пещеры. Она оказалась огромна. Здесь ощущались дуновения ветра, и глотки кислорода стали сродни той живительной влаге, что недавно пила. Часть стены фосфоресцировала, часть была покрыта какими-то вкраплениями светящихся прожилок, но большая площадь также тонула в темноте. Окажись я внутри сразу после слепящего жаркого солнца, не разглядела бы и крошечного камня, но сейчас казалось, будто света хватает. По крайней мере, чудовищ смогла разглядеть. Много. Они ползали по стенам, свисали с потолка, прятались в каменных норах, оставив снаружи длинные хвосты. Особенно большое количество собралось вокруг некоего объекта, плохо различимого из-за мельтешащих тел.
Вот опять коснулся слуха глухой металлический звук, а монстры зарычали и слегка подались назад, открыв лишь часть конструкции, возле которой нарезали круги. Мне почудились верхние концы решетки, упирающейся в камень. А затем раздались шаги или просто наступили галлюцинации. В детстве подобное случалось спустя недолгое время после «чудесного» спасения из пустынь. Мне иногда представлялись отчетливые образы того, чего в реальности не было.
Хотя шаги вдруг повторились. Определенно шарканье ног, которое сложно спутать с чем-то иным, когда на протяжении неизвестно какого времени слышишь лишь топот, шорох, писк, поскрипывание и поскрябывания.
Источник столь необычного для данного места шума разглядела не сразу. Тогда только, когда толпившиеся в одном месте чудовища отхлынули в разные стороны. И это был настоящий шок.
— Его укусил временщик, — Эсташ закончил накладывать повязку и передал Марионе коробку с бинтами.
Арриен ощутил, как ноге стремительно становится легче, а жжение сменяется легким зудом.
— Кто такой временщик? — Ирэн в отчаянии смотрела на не узнающего ее защитника. Будь ее воля и имей она столько сил, выжгла бы напрочь дурацкую пустыню, вплоть до камня, лежащего под ее песками.
— Разновидность монстров, чей яд оказывает влияние на мозг, — пояснил Эсташ, наблюдая, как жена относит коробку. Когда Маришка вернулась к постели Арриена, энсгар неожиданно притянул девушку к себе и крепко обнял. Ирэн воззрилась на них с таким выражением лица, словно на глазах только что рухнули непоколебимые башни Царима. Что это? Проявление чувств от защитника, от высшего вечно невозмутимого создания по отношению к дочери рудокопа? Она ведь не выдаст ему новых рудников! А Трен не мог оказаться прав. Все знают, защитники любить не умеют. Они не способны на чувства, поскольку ей, Ирэн, вечно твердили именно об этом!
— Арриен совсем ничего не помнит! — проговорила Мариона, прислонив голову к груди мужа.
— Память не стирается, блокируется лишь механизм извлечения воспоминаний. Это временно. — Эсташ обратился к брату, — как себя чувствуешь?
— Почти не жжет, — Арриен потер ногу поверх повязки, — а в целом мерзкое ощущение. Не могу сориентироваться и понять, что происходит.
Эсташ крепче сжал объятия, интуитивно и мягко воздействуя на чувства жены в попытке рассеять ее грусть.
— Неясно, как ты подставился? — нахмурился он.
— Пойму, когда вспомню, — ответил брат. — Долго еще?
— Могу погрузить тебя в сон, тогда ничто не будет мешать защитному механизму бороться с ядом.
— Сон? — Арриен потер лоб и оглядел встревоженные лица окруживших его людей. Не то чтобы он ощущал себя потерянным или уязвимым, но непонимание ситуации в целом рождало беспокойство внутри. Разум не давал отгадок, зато ощущения подсказывали достаточно четко. Например, со светловолосым мужчиной, занимавшимся раной, было свободно и легко, он ощущался родным, как и темноволосая девушка в его объятиях, с нежной улыбкой и красивыми встревоженными глазами. Они определенно были близки Арриену, рождая в душе желание ограждать и защищать. Другая девушка, находившаяся под просторным светлым тентом, не вызывала никаких особенных чувств и ассоциаций, хотя еще там, в лодке, назвалась его невестой, объяснив смысл этого понятия. В целом такое же ровное спокойное ощущение без лишних эмоций существовало по отношению ко всем, кого успел встретить с момента, как летел в воздухе над оранжевыми песками. Рефлексы срабатывали сами собой, за спиной раскрывались крылья, по коже струился огонь или же гас, когда рядом оказывались люди. Арриен знал, как взять протянутую ему фляжку и отпить из нее воды, чувствовал смысл таких, вероятно, очень привычных вещей, как сон, и понимал, сказанное другими, понимал на уровне ощущений. Однако уснувший мозг по-прежнему не давал ему покоя. Беспокойство. Еще одно чувство, рожденное скрытыми воспоминаниями.
— Жаль Зою, — сказала вдруг девушка, которую нежно обнимал его брат, — если ты не принес ее, а поисковый отряд нашел лишь обломки лодки... — она вздохнула и уткнулась лицом в грудь Эсташа.
— Зою, — повторил Арриен, ощутив, как беспокойство усилилось. В тревоге он посмотрел на брата. — Погрузи меня в сон. Кажется, я должен что-то вспомнить.
ГЛАВА 11.
Так сложно мне еще не бывало. Сдержаться и не кинуться вперед, к клетке, едва не оказалось непосильной задачей. Удержало лишь то, что это выглядело настоящим бредом. Когда чудовища отхлынули в стороны, первым я увидела ариса Нейтона. Истощенного, не похожего на себя, но именно его. Он сидел на каменном полу и изредка поднимал металлическую миску, чтобы провести ей по прутьям. И даже не сразу заметил, что чудовища уже отступили, освобождая место еще одному человеку. Очень странному, почти столь же худому, как арис Нейтон, но не производящему впечатления истощенного создания. Он двигался легко, быстро, суставы ходили точно на шарнирах. Вот он совершенно под невероятным углом изогнул шею, подбираясь ближе к учителю.
— Это тебе, — его голос почудился скрипом несмазанных ржавых деталей, рождая желание закрыть уши. — Вода, ты хочешь воды?
— Убери, — арис отмахнулся миской, стукнув той по решетке.
— Ты же хочешь пить?
— Хочу.
— Вот вода.
— Это отрава! Ты поишь меня ей уже долго.
— Это вода. Хорошая, холодная вода.
— Отрава!
— Ты живой, — проскрипел человек, если он был человеком. И если на первый взгляд показалось, что чудовища точно также не воспринимают его, как меня, то теперь поняла, они его замечают.
