Даже разгладила пальцами, чуть задев кончиками отросших ногтей шею, прямо в том месте, где дернулась проступающая сквозь кожу голубая жилка. Ударилась всего на краткий незаметный миг. А потом он сумел выровнять ток собственной крови. Как много во враге достойно восхищения.
— Я даже успела соскучиться, — промурлыкала, посматривая из-под ресниц.
— Это вряд ли, — усмехнулся защитник, рассматривая меня совершенно иначе, не так как смотрел прежде, а словно изучая постороннее существо. В этот самый момент из-за взгляда что-то дрогнуло внутри, я тряхнула головой, а выражение его глаз неуловимо изменилось, став выжидающим или жаждущим, ищущим чего-то на моем лице. Или кого-то. Ту, что он столь упорно защищал прежде? Ту, что сейчас вдруг резко дернулась внутри, перекрывая другое существо, внося сумятицу в столь прежде ясные мысли, особенно когда защитник крепче сжал мою руку и совсем другим тоном позвал: «Зоя». Я снова тряхнула головой, пытаясь избавиться от этой сумятицы, но вероятно начать следовало с державшей пальцы ладони, именно ее тепло вызывало смятение в голове и в районе груди.
— Идем со мной, — очень тихо, ласково, тоном, которому хотелось подчиниться, и с тем подкупающим выражением в глазах, которому хотелось поверить, позвал он. — Идем. Я не причиню тебе вреда. Я помогу.
Он очень осторожно, мягко, будто боялся спугнуть, потянул к выходу из шатра.
Мариона осторожно отстранилась от стены, сердце в груди быстро колотилось. Они все еще мирно разговаривали с Эсташем, обсуждали сложившуюся ситуацию, когда с коротким пронзительным рычанием, арис, а точнее, бывший арис Нейтон, рванулся с кушетки, переходя из неподвижного горизонтального положения в абсолютно непредвиденный мгновенный бросок.
Эсташ стоял к нему спиной, но разворота мужа Маришка не углядела, только смазанное движение и резкий выброс руки вбок. Этой же ладонью он перехватил Нейтона в полете за горло, а затем резко швырнул обратно на кушетку. Сейчас защитник занимался тем, что крепче затягивал узлы из бывших простыней, привязавших завывающего учителя к кровати.
— Плохо дело, — качнул головой энсгар, внимательно вглядываясь в глаза мычащего Нейтона.
— Ты говорил, он погибает?
— Погибает.
— А если лечить методом от противного? Его же опоили кровью чудовищ?
— Ты предлагаешь дать ему кровь защитников?
— Это плохая идея?
— В нашей крови огонь, который сжигает подобную заразу. И он может спалить его изнутри.
Энсгар вздохнул.
— Могу не спасти, а убить. Его человеческая оболочка отторгает чудовище, и этот яд в крови хоть и изменил его, но оказался слишком грубым вторжением в организм. Нейтон истощен до крайности. Влить теперь в отравленное полуизмененное тело собственный огонь может сразу привести к летальному исходу.
— Но как выжил тот, другой? Почему он остался? И Зоя? Что с ней будет?
— Мне нужно осмотреть ее, тогда смогу делать какие-то выводы. Полагаю, она уже изменилась. Это происходит быстро, яд проникает внутрь, а затем трансформация замедляется. Организм начинает отторгать и, по сути, гнить изнутри. И пока единственный пример выживания человека это тот, о ком рассказала Зоя. Теперь важно найти среди общего то самое исключение, что позволило существу остаться. Зоя говорила, оно обещало ей приобретение новых свойств благодаря его крови?
— Да. И так она переместилась к Альберге. Но что если желание жрицы как-то повлияло на принятие организмом яда? Благодаря ему все произошло? Ее тело не стало бороться и отторгать?
— Главное, держись в стороне и под моим присмотром, когда Зоя появится здесь. Меня настораживают ее новые способности.
— Тебя настораживает умение создавать переход?
— Умение создавать его быстро и столь же быстро закрывать. Когда мы спустились, от него не осталось и следа. Монстры обычно прогрызают норы, но не с подобной скоростью. Полагаю также, если соотнести время ее появления с моментом, когда исследователи отыскали лодку и Риена, то Зоя и Нейтон должны были очень быстро переместиться в этой норе. Это все несколько напоминает способности высших.
Мариона ощутила, как засосало под ложечкой.
— Но она же еще человек?
— Не знаю, — честно ответил Эсташ. — У меня есть подозрение, что влиять на сознание монстров и организовывать их умеет именно тот, кто дал ей свою кровь.
— А если не человек? Ее придется уничтожить?
Она ощутила невероятную тоску и боль в душе, представив, что защитникам доведется собственными руками избавиться от жрицы. Словно наяву прочувствовала, каково им будет так поступить и каково придется ей самой.
— Ведь это я загадала, — прошептала Мариона. — Ради Арриена.
— Нет, — обернулся к ней Эсташ. — Это не последствия одного желания. Оно лишь послало встречу. Кажется, сама Зоя пожелала чересчур много...
Он вдруг оборвал себя на полуслове и обернулся к пологу. Мариона проследила, как откидывается в сторону плотная ткань, а затем внутрь входит Арриен, заводя следом Зою.
Настороженность — это какое-то не емкое слово, хотя внешне я, наверное, выглядела именно так. У меня сейчас потрясающе выходило оценивать все со стороны. Никаких лишних эмоций с момента, как защитник отпустил ладонь и остановился позади меня. Два врага — один за спиной, другой впереди. Одна жертва, до которой непросто дотянуться, потому что второй истинный очень зорко следит за каждым моим движением, а его плечо закрывает девушку. Да, оба обманчиво расслаблены, говорят спокойно, неторопливо, не провоцируют. Однако я вижу привязанного к кушетке Нейтона, слышу его хриплые вздохи. Он умирает, но мне даже и не жаль. Я ведь вытащила его, а у старика не хватило сил, значит слабак, а слабым в любом случае не выжить.
— Зоя, — начинает говорить тот из братьев, что стоит лицом ко мне, второй молчит, но его присутствие осязаю каждой клеточкой тела. Хочу отступить подальше, но понимаю, это будет проявлением слабости, а они ее фиксируют так же четко, как и я. — Пожалуйста, расскажи нам в деталях, шаг за шагом, что произошло.
— Рассказать? — я отвечаю и слегка улыбаюсь, ловлю краем глаза, как передергивает плечами жертва, перевожу взгляд на нее. Обычно в такие моменты слабые пугаются, их страх осязаем, а эта расправляет плечи и хмурится. Жаль, значит будет сопротивляться.
— Могу рассказать, — но я хочу есть и считаю, что имею право торговаться, — однако сперва нужно накормить.
Первый брат бросает быстрый взгляд мне за плечо, а спина уже вся зудит от ощущения присутствия защитника позади. Так нестерпимо хочется оглянуться, так сложно контролировать себя.
— Чего именно ты хочешь? — опять вкрадчивый голос. И мне интересно, а насколько им жаль эту тщедушную оболочку, в которой я теперь жила. Могу ли выторговать что-то еще?
— Мм, я хотела сырого мяса, но оно не утолит весь голод. Мне нужны эмоции.
Почти осязаю, как обоих передергивает от услышанного, и хочется рассмеяться. Защитники! Как же сильно их ненавижу. По их вине приходится постоянно испытывать голод.
— Мы дадим тебе, что хочешь, а теперь расскажи.
Мм, пообещал. Ладно. Снова нестерпимо хочется улыбнуться. Представляю, как противно им торговаться с противоположной сущностью, знать бы точно, насколько ценна для них эта оболочка.
— Все началось с того исследователя, что работал здесь в Альберге. Нейтон переписывался с ним... — приступила я к рассказу.
Эсташ слушал Зою и пытался сопоставить воедино детали. Она и правда рассказывала очень подробно. Сущности вообще отлично умели копировать людей. Их сложно становилось отличить. Таким образом, например, Нейтон подманил девушку в пещере, но оказалось, что жертва совершенно не имела вкуса. Энсгар продолжал вслушиваться в речь, и тут Зоя коснулась нападения на исследователя. И один момент защитника зацепил. Эсташ не стал акцентировать внимание, даже не выдал ничем, что именно показалось ему самым значимым в рассказе, но мигом выделил условие, общее для двух совершенно разных людей. Дело было не в объеме крови, которую вливал в потенциальных помощников трансформировавшийся монстр, а в предшествующем им действии. В случае с Зоей и исследователем — в кровь обоих сперва попала слюна чудовищ. Означало ли это, что она явилась катализатором последующей реакции? Той единственной возможностью для выживания человеческого организма, его трансформации и приобретения качеств монстра? Похоже, это была та самая формула. Сперва яд поступил со слюной, подготовил тело, затем была влита кровь.
Энсгар перевел взгляд на брата, стоявшего за плечом девушки. Эсташ чувствовал и волнение Марионы, и превосходно сдерживаемую тревогу Арриена. Единственная жрица, знавшая о прошлом, знавшая о своих способностях, Маришка всегда переживала об итогах собственных желаний, часто говорила о том, как сложно предугадать последствия и предусмотреть все варианты. Брат же пока был не в курсе их выводов о возможном наличии дара жрицы у Зои, но он волновался об этой девушке, даже когда всех позабыл. Для защитника это значило слишком много, особенно теперь, когда Зоя угодила в ловушку, а сущность внутри нее взяла под контроль разум.
И если в других случаях была возможность извлечь введенную в организм отраву, например, кусочек ногтя, крошечный волосок, и уничтожить, то как быть с кровью, попавшей в кровь? Как извлечь безопасно, чтобы разум не пострадал, чтобы сущность не уничтожила его? Попробовать от обратного, провести тот же ритуал, но со стороны защитников?
Энсгар устремил взгляд на брата, посылая тому безмолвный знак, а Зоя как раз заканчивала свою речь.
— Ну как? Довольны? — спросила она, — где обещанная плата? Меня устроят любые эмоции со стороны защитника: гнев, страх, ненависть, вожделение, боль. Кто из вас опустит свой щит?
Она снова улыбнулась этой улыбкой, вызывающей желание немедленно устранить потенциальную опасность. Жрица. Еще одна из потерянных уникальных созданий, еще одна, родившаяся с даром. И благо, она не ведала о его наличии, иначе страшно представить, что могла загадать управляющая сознанием сущность.
Эсташ едва заметно кивнул Арриену и взял за руку Мариону, обходя Зою так, чтобы жена оставалась за его спиной, после чего они вместе покинули шатер. В кратчайший срок обоим предстояло приготовить нужный раствор.
В лагере было совсем тихо. Все неукоснительно соблюдали приказ энсгара на время приостановить исследования нового источника и оставаться в Альберге. Обитатели оазиса рассредоточились по палаткам, развлекаясь совместными беседами, настольными играми или выполнением тех дел, что обычно откладывались в долгий ящик. О возвращении Зои знали пока лишь оба защитника, наблюдавшие появление девушки, да Мариона, которая все это время молча следовала за ним.
Эсташ обернулся к жене, а когда она продолжила машинально идти, опустив к земле глаза, перехватил ее рукой за плечи.
— Не переживай, — нежно проговорил он, когда она вскинула голову, — мы сделаем все, чтобы это исправить.
— Обещаешь?
Эсташ привлек жену к себе, крепко обняв и слушая, как она выдыхает, пряча лицо на его груди.
— У меня есть идея, мэйэлит. И нам понадобится кровь защитника.
— Ты говорил, она может убить.
— Зоя подсказала вариант, — ласково проведя ладонью по зардевшейся нежной щеке, ответил Эсташ.
— Как интересно, нас оставили одних, — я плавно обернулась к Арриену, — ну, почти одних, — кивнула на Нейтона. — Я заинтригована. Чем мы таким займемся?
— Разве не ты хотела эмоций? — Арриен сделал шаг ко мне. Пришлось отступить. Совсем не понравилось выражение его лица.
— Хотела. А тебе обязательно для этого приближаться?
— Гнев, страх, ненависть, вожделение, боль, — перечислил защитник мои слова, сделав удар интонацией на слове «вожделение».
— Сделай себе больно, меня вполне устроит.
Он улыбнулся и снова подступил ближе.
— Меня не устроит. Ну же, Зоя, так и будешь пятиться?
Да, отступать от него не имело смысла. К тому же если защитник загонял в ловушку, то я тоже могла использовать против него знания собственной памяти. Например, это следование определенным правилам чести, не позволяющее нарушить данное слово. А если подпустить мужчину ближе, появится шанс вонзить когти в уязвимую шею или не прикрытую братцем спину. Разве не самый подходящий момент для этого?
Я остановилась, а защитник подошел вплотную. Он все делал медленно, исключительно неторопливо, что очень нервировало мою сущность. И разум единственный не позволял откатиться к инстинктам, а иначе я бы давно либо сбежала, либо кинулась вперед. Но только знания этого тщедушного тела, только понимание, усвоенное человеческой оболочкой, держали меня на месте и подсказывали действовать с защитником не как привыкли чудовища.
В Арриене не было ни секунды колебаний, когда он уверенно и спокойно склонился вперед и поднял мое лицо до уровня его губ, а затем поцеловал. Опускал ли он щит специально, не знаю, но эти эмоции не могли быть обманом. Ими накрыло с головы до ног, окутало, точно прочной нитью все тело, а затем встряхнуло, начиная не столько питать, сколько вышибая из привычного образа мышления, из категорий, когда все оценивалось с точки зрения удовлетворения голода.
Сперва я просто жадно поглощала его эмоции, а затем вдруг упустила момент насыщения, перестала размышлять, как удобнее ударить его, чтобы не успел среагировать, и подалась ближе, прижимаясь вплотную. Мне перестало хотеться впитать в себя вкусные чувства защитника, а потом насладиться видом его крови. Нечто слабое внутри, что так удачно скукоживалось под командами сущности, вдруг снова начало набирать силу и ожесточенно сопротивляться. Разум, столь удобный для чудовища, способный подсказывать лучшие варианты действия или бездействия, вдруг перестал выдавать подсказки вообще.
Через некоторое время я просто отпустила себя, что совершенно неслыханно. Прижалась к защитнику, доверившись его рукам и губам и даже не делая попыток это остановить. Только в глубине глухо ворчала звериная тревога, но ей никак не хватало сил воспротивиться происходящему.
Вдвоем удавалось работать быстро и слаженно, сказывался опыт нескольких лет, проведенных бок о бок в медицинском отсеке. Едва войдя в соседнюю палатку, которая и выполняла роль местной лаборатории, Мариона сразу бросилась к стерилизатору с пробирками, а затем к шкафу с растворами, четко следуя указаниям Эсташа и отыскивая среди многочисленных бутылочек изотонический раствор натрия хлорида.
Сам энсгар в это время, приняв вторую склянку, надрезал собственную кожу скальпелем, прижимая к ранке край сосуда и заставляя кровь тонкой струйкой стечь по стеклянному боку. А когда Маришка подала ему вторую пробирку, принялся аккуратно смешивать, в уме производя расчеты и на глаз определяя соотношение обеих жидкостей, исходя из роста, предположительного веса Зои и глубины уже произошедшей трансформации. Он старался действовать быстро, но точно, попутно проговаривая для записывающей Марионы последовательность процесса. Руки не дрогнули и на завершающей стадии, когда пришлось сжать пробирку обеими ладонями. С его магией иных инструментов не требовалось, чтобы получить задуманный результат.
Маришка тут же приняла готовый раствор и протянула ему вторую пробирку, куда он заранее сцедил кровь.
— Для Нейтона? — уточнила она.
— Я даже успела соскучиться, — промурлыкала, посматривая из-под ресниц.
— Это вряд ли, — усмехнулся защитник, рассматривая меня совершенно иначе, не так как смотрел прежде, а словно изучая постороннее существо. В этот самый момент из-за взгляда что-то дрогнуло внутри, я тряхнула головой, а выражение его глаз неуловимо изменилось, став выжидающим или жаждущим, ищущим чего-то на моем лице. Или кого-то. Ту, что он столь упорно защищал прежде? Ту, что сейчас вдруг резко дернулась внутри, перекрывая другое существо, внося сумятицу в столь прежде ясные мысли, особенно когда защитник крепче сжал мою руку и совсем другим тоном позвал: «Зоя». Я снова тряхнула головой, пытаясь избавиться от этой сумятицы, но вероятно начать следовало с державшей пальцы ладони, именно ее тепло вызывало смятение в голове и в районе груди.
— Идем со мной, — очень тихо, ласково, тоном, которому хотелось подчиниться, и с тем подкупающим выражением в глазах, которому хотелось поверить, позвал он. — Идем. Я не причиню тебе вреда. Я помогу.
Он очень осторожно, мягко, будто боялся спугнуть, потянул к выходу из шатра.
ГЛАВА 12.
Мариона осторожно отстранилась от стены, сердце в груди быстро колотилось. Они все еще мирно разговаривали с Эсташем, обсуждали сложившуюся ситуацию, когда с коротким пронзительным рычанием, арис, а точнее, бывший арис Нейтон, рванулся с кушетки, переходя из неподвижного горизонтального положения в абсолютно непредвиденный мгновенный бросок.
Эсташ стоял к нему спиной, но разворота мужа Маришка не углядела, только смазанное движение и резкий выброс руки вбок. Этой же ладонью он перехватил Нейтона в полете за горло, а затем резко швырнул обратно на кушетку. Сейчас защитник занимался тем, что крепче затягивал узлы из бывших простыней, привязавших завывающего учителя к кровати.
— Плохо дело, — качнул головой энсгар, внимательно вглядываясь в глаза мычащего Нейтона.
— Ты говорил, он погибает?
— Погибает.
— А если лечить методом от противного? Его же опоили кровью чудовищ?
— Ты предлагаешь дать ему кровь защитников?
— Это плохая идея?
— В нашей крови огонь, который сжигает подобную заразу. И он может спалить его изнутри.
Энсгар вздохнул.
— Могу не спасти, а убить. Его человеческая оболочка отторгает чудовище, и этот яд в крови хоть и изменил его, но оказался слишком грубым вторжением в организм. Нейтон истощен до крайности. Влить теперь в отравленное полуизмененное тело собственный огонь может сразу привести к летальному исходу.
— Но как выжил тот, другой? Почему он остался? И Зоя? Что с ней будет?
— Мне нужно осмотреть ее, тогда смогу делать какие-то выводы. Полагаю, она уже изменилась. Это происходит быстро, яд проникает внутрь, а затем трансформация замедляется. Организм начинает отторгать и, по сути, гнить изнутри. И пока единственный пример выживания человека это тот, о ком рассказала Зоя. Теперь важно найти среди общего то самое исключение, что позволило существу остаться. Зоя говорила, оно обещало ей приобретение новых свойств благодаря его крови?
— Да. И так она переместилась к Альберге. Но что если желание жрицы как-то повлияло на принятие организмом яда? Благодаря ему все произошло? Ее тело не стало бороться и отторгать?
— Главное, держись в стороне и под моим присмотром, когда Зоя появится здесь. Меня настораживают ее новые способности.
— Тебя настораживает умение создавать переход?
— Умение создавать его быстро и столь же быстро закрывать. Когда мы спустились, от него не осталось и следа. Монстры обычно прогрызают норы, но не с подобной скоростью. Полагаю также, если соотнести время ее появления с моментом, когда исследователи отыскали лодку и Риена, то Зоя и Нейтон должны были очень быстро переместиться в этой норе. Это все несколько напоминает способности высших.
Мариона ощутила, как засосало под ложечкой.
— Но она же еще человек?
— Не знаю, — честно ответил Эсташ. — У меня есть подозрение, что влиять на сознание монстров и организовывать их умеет именно тот, кто дал ей свою кровь.
— А если не человек? Ее придется уничтожить?
Она ощутила невероятную тоску и боль в душе, представив, что защитникам доведется собственными руками избавиться от жрицы. Словно наяву прочувствовала, каково им будет так поступить и каково придется ей самой.
— Ведь это я загадала, — прошептала Мариона. — Ради Арриена.
— Нет, — обернулся к ней Эсташ. — Это не последствия одного желания. Оно лишь послало встречу. Кажется, сама Зоя пожелала чересчур много...
Он вдруг оборвал себя на полуслове и обернулся к пологу. Мариона проследила, как откидывается в сторону плотная ткань, а затем внутрь входит Арриен, заводя следом Зою.
Настороженность — это какое-то не емкое слово, хотя внешне я, наверное, выглядела именно так. У меня сейчас потрясающе выходило оценивать все со стороны. Никаких лишних эмоций с момента, как защитник отпустил ладонь и остановился позади меня. Два врага — один за спиной, другой впереди. Одна жертва, до которой непросто дотянуться, потому что второй истинный очень зорко следит за каждым моим движением, а его плечо закрывает девушку. Да, оба обманчиво расслаблены, говорят спокойно, неторопливо, не провоцируют. Однако я вижу привязанного к кушетке Нейтона, слышу его хриплые вздохи. Он умирает, но мне даже и не жаль. Я ведь вытащила его, а у старика не хватило сил, значит слабак, а слабым в любом случае не выжить.
— Зоя, — начинает говорить тот из братьев, что стоит лицом ко мне, второй молчит, но его присутствие осязаю каждой клеточкой тела. Хочу отступить подальше, но понимаю, это будет проявлением слабости, а они ее фиксируют так же четко, как и я. — Пожалуйста, расскажи нам в деталях, шаг за шагом, что произошло.
— Рассказать? — я отвечаю и слегка улыбаюсь, ловлю краем глаза, как передергивает плечами жертва, перевожу взгляд на нее. Обычно в такие моменты слабые пугаются, их страх осязаем, а эта расправляет плечи и хмурится. Жаль, значит будет сопротивляться.
— Могу рассказать, — но я хочу есть и считаю, что имею право торговаться, — однако сперва нужно накормить.
Первый брат бросает быстрый взгляд мне за плечо, а спина уже вся зудит от ощущения присутствия защитника позади. Так нестерпимо хочется оглянуться, так сложно контролировать себя.
— Чего именно ты хочешь? — опять вкрадчивый голос. И мне интересно, а насколько им жаль эту тщедушную оболочку, в которой я теперь жила. Могу ли выторговать что-то еще?
— Мм, я хотела сырого мяса, но оно не утолит весь голод. Мне нужны эмоции.
Почти осязаю, как обоих передергивает от услышанного, и хочется рассмеяться. Защитники! Как же сильно их ненавижу. По их вине приходится постоянно испытывать голод.
— Мы дадим тебе, что хочешь, а теперь расскажи.
Мм, пообещал. Ладно. Снова нестерпимо хочется улыбнуться. Представляю, как противно им торговаться с противоположной сущностью, знать бы точно, насколько ценна для них эта оболочка.
— Все началось с того исследователя, что работал здесь в Альберге. Нейтон переписывался с ним... — приступила я к рассказу.
Эсташ слушал Зою и пытался сопоставить воедино детали. Она и правда рассказывала очень подробно. Сущности вообще отлично умели копировать людей. Их сложно становилось отличить. Таким образом, например, Нейтон подманил девушку в пещере, но оказалось, что жертва совершенно не имела вкуса. Энсгар продолжал вслушиваться в речь, и тут Зоя коснулась нападения на исследователя. И один момент защитника зацепил. Эсташ не стал акцентировать внимание, даже не выдал ничем, что именно показалось ему самым значимым в рассказе, но мигом выделил условие, общее для двух совершенно разных людей. Дело было не в объеме крови, которую вливал в потенциальных помощников трансформировавшийся монстр, а в предшествующем им действии. В случае с Зоей и исследователем — в кровь обоих сперва попала слюна чудовищ. Означало ли это, что она явилась катализатором последующей реакции? Той единственной возможностью для выживания человеческого организма, его трансформации и приобретения качеств монстра? Похоже, это была та самая формула. Сперва яд поступил со слюной, подготовил тело, затем была влита кровь.
Энсгар перевел взгляд на брата, стоявшего за плечом девушки. Эсташ чувствовал и волнение Марионы, и превосходно сдерживаемую тревогу Арриена. Единственная жрица, знавшая о прошлом, знавшая о своих способностях, Маришка всегда переживала об итогах собственных желаний, часто говорила о том, как сложно предугадать последствия и предусмотреть все варианты. Брат же пока был не в курсе их выводов о возможном наличии дара жрицы у Зои, но он волновался об этой девушке, даже когда всех позабыл. Для защитника это значило слишком много, особенно теперь, когда Зоя угодила в ловушку, а сущность внутри нее взяла под контроль разум.
И если в других случаях была возможность извлечь введенную в организм отраву, например, кусочек ногтя, крошечный волосок, и уничтожить, то как быть с кровью, попавшей в кровь? Как извлечь безопасно, чтобы разум не пострадал, чтобы сущность не уничтожила его? Попробовать от обратного, провести тот же ритуал, но со стороны защитников?
Энсгар устремил взгляд на брата, посылая тому безмолвный знак, а Зоя как раз заканчивала свою речь.
— Ну как? Довольны? — спросила она, — где обещанная плата? Меня устроят любые эмоции со стороны защитника: гнев, страх, ненависть, вожделение, боль. Кто из вас опустит свой щит?
Она снова улыбнулась этой улыбкой, вызывающей желание немедленно устранить потенциальную опасность. Жрица. Еще одна из потерянных уникальных созданий, еще одна, родившаяся с даром. И благо, она не ведала о его наличии, иначе страшно представить, что могла загадать управляющая сознанием сущность.
Эсташ едва заметно кивнул Арриену и взял за руку Мариону, обходя Зою так, чтобы жена оставалась за его спиной, после чего они вместе покинули шатер. В кратчайший срок обоим предстояло приготовить нужный раствор.
В лагере было совсем тихо. Все неукоснительно соблюдали приказ энсгара на время приостановить исследования нового источника и оставаться в Альберге. Обитатели оазиса рассредоточились по палаткам, развлекаясь совместными беседами, настольными играми или выполнением тех дел, что обычно откладывались в долгий ящик. О возвращении Зои знали пока лишь оба защитника, наблюдавшие появление девушки, да Мариона, которая все это время молча следовала за ним.
Эсташ обернулся к жене, а когда она продолжила машинально идти, опустив к земле глаза, перехватил ее рукой за плечи.
— Не переживай, — нежно проговорил он, когда она вскинула голову, — мы сделаем все, чтобы это исправить.
— Обещаешь?
Эсташ привлек жену к себе, крепко обняв и слушая, как она выдыхает, пряча лицо на его груди.
— У меня есть идея, мэйэлит. И нам понадобится кровь защитника.
— Ты говорил, она может убить.
— Зоя подсказала вариант, — ласково проведя ладонью по зардевшейся нежной щеке, ответил Эсташ.
— Как интересно, нас оставили одних, — я плавно обернулась к Арриену, — ну, почти одних, — кивнула на Нейтона. — Я заинтригована. Чем мы таким займемся?
— Разве не ты хотела эмоций? — Арриен сделал шаг ко мне. Пришлось отступить. Совсем не понравилось выражение его лица.
— Хотела. А тебе обязательно для этого приближаться?
— Гнев, страх, ненависть, вожделение, боль, — перечислил защитник мои слова, сделав удар интонацией на слове «вожделение».
— Сделай себе больно, меня вполне устроит.
Он улыбнулся и снова подступил ближе.
— Меня не устроит. Ну же, Зоя, так и будешь пятиться?
Да, отступать от него не имело смысла. К тому же если защитник загонял в ловушку, то я тоже могла использовать против него знания собственной памяти. Например, это следование определенным правилам чести, не позволяющее нарушить данное слово. А если подпустить мужчину ближе, появится шанс вонзить когти в уязвимую шею или не прикрытую братцем спину. Разве не самый подходящий момент для этого?
Я остановилась, а защитник подошел вплотную. Он все делал медленно, исключительно неторопливо, что очень нервировало мою сущность. И разум единственный не позволял откатиться к инстинктам, а иначе я бы давно либо сбежала, либо кинулась вперед. Но только знания этого тщедушного тела, только понимание, усвоенное человеческой оболочкой, держали меня на месте и подсказывали действовать с защитником не как привыкли чудовища.
В Арриене не было ни секунды колебаний, когда он уверенно и спокойно склонился вперед и поднял мое лицо до уровня его губ, а затем поцеловал. Опускал ли он щит специально, не знаю, но эти эмоции не могли быть обманом. Ими накрыло с головы до ног, окутало, точно прочной нитью все тело, а затем встряхнуло, начиная не столько питать, сколько вышибая из привычного образа мышления, из категорий, когда все оценивалось с точки зрения удовлетворения голода.
Сперва я просто жадно поглощала его эмоции, а затем вдруг упустила момент насыщения, перестала размышлять, как удобнее ударить его, чтобы не успел среагировать, и подалась ближе, прижимаясь вплотную. Мне перестало хотеться впитать в себя вкусные чувства защитника, а потом насладиться видом его крови. Нечто слабое внутри, что так удачно скукоживалось под командами сущности, вдруг снова начало набирать силу и ожесточенно сопротивляться. Разум, столь удобный для чудовища, способный подсказывать лучшие варианты действия или бездействия, вдруг перестал выдавать подсказки вообще.
Через некоторое время я просто отпустила себя, что совершенно неслыханно. Прижалась к защитнику, доверившись его рукам и губам и даже не делая попыток это остановить. Только в глубине глухо ворчала звериная тревога, но ей никак не хватало сил воспротивиться происходящему.
Вдвоем удавалось работать быстро и слаженно, сказывался опыт нескольких лет, проведенных бок о бок в медицинском отсеке. Едва войдя в соседнюю палатку, которая и выполняла роль местной лаборатории, Мариона сразу бросилась к стерилизатору с пробирками, а затем к шкафу с растворами, четко следуя указаниям Эсташа и отыскивая среди многочисленных бутылочек изотонический раствор натрия хлорида.
Сам энсгар в это время, приняв вторую склянку, надрезал собственную кожу скальпелем, прижимая к ранке край сосуда и заставляя кровь тонкой струйкой стечь по стеклянному боку. А когда Маришка подала ему вторую пробирку, принялся аккуратно смешивать, в уме производя расчеты и на глаз определяя соотношение обеих жидкостей, исходя из роста, предположительного веса Зои и глубины уже произошедшей трансформации. Он старался действовать быстро, но точно, попутно проговаривая для записывающей Марионы последовательность процесса. Руки не дрогнули и на завершающей стадии, когда пришлось сжать пробирку обеими ладонями. С его магией иных инструментов не требовалось, чтобы получить задуманный результат.
Маришка тут же приняла готовый раствор и протянула ему вторую пробирку, куда он заранее сцедил кровь.
— Для Нейтона? — уточнила она.
