Мастер и правда не устоял перед искушением. А я в голове подсчитала, сколько нужно отдавать Ирэн каждый месяц, чтобы покрыть долг. И хотя ужасно хотелось сбежать, но ведь деньги и правда шли не на какое-то сиюминутное удовлетворение собственных желаний. Никогда прежде не участвовала в благотворительных мероприятиях, однако раз уж довелось, то разве можно было из-за собственного страха лишить сладкого детей в приюте? Сама знала, там каждая конфета на вес золота.
Процесс начался с использования на мне специальных растворителей, но ни один из них не взял краску.
— Вот же стойкая гадость! — пробормотала Ирэн, бросив взгляд в зеркало. Над ее чудесными мягкими волосами колдовала изящная девушка-помощница, укладывая в элегантную прическу. А мой взмыленный мастер отбросил прочь еще одну баночку с наверняка ужасно дорогим средством.
Мужчина, который совершенно не походил на работника такой воздушной сферы, как наведение красоты волос, благодаря высокому росту, ярко выраженной мускулатуре и огромным ручищам, положил широченные ладони на спинку моего кресла и крепко задумался. Ирэн уже завили половину локонов, когда он вдруг щелкнул пальцами прямо возле моего уха. Я вздрогнула, а пара помощниц подскочила на ноги и помчалась выполнять громкое повеление: «Краску сюда! Живо! Мне нужна фиолетовая, оранжевая и зеленая!»
У них и такие есть?
Даже если в салоне этого не было, помощницы нашли и принесли в рекордный срок.
— Взгляните, — обратился Моринье к Ирэн, вероятно, как к единственной, кто способен был оценить его замысел, — растворители рассчитаны на то, чтобы убирать неудачный оттенок или неправильно подобранную краску вначале, спустя недолгое время после нанесения, ведь если брать что-то посильней, можно повредить структуру и испортить волосы. Однако сама краска обладает стойкостью, поскольку проникает под чешуйки. Таким образом, раз дело не исправить растворителями, решим проблему смешением цветов. Если к зеленому оттенку примешать фиолетовый и оранжевый, и по тому же принципу добавить два цвета, но в другой последовательности, к оранжевому и фиолетовому, то получим благородный рыже-коричневый. Мы добьемся для нее равномерного и однотонного окрашивания и более привычного красивого цвета.
— Зоя станет рыжей? — удивилась Ирэн.
— Именно. Для той части волос, что не окрашены и остаются светлыми, я подберу все тот же рыже-коричневый цвет. — Я чуточку сползла с кресла, а Моринье уверенно ухватил ручищей за плечо и подтянул обратно. — Не вижу иных вариантов.
— Мастер, — Ирэн приложила руку к груди, — вам я доверяю больше, чем себе. Действуйте, вы можете ее спасти.
Сама я ответить ничего не успела, поскольку меня мигом замотали под самое горло непромокаемой тканью и стали намыливать волосы удивительно пахнущим шампунем, ну а затем, просушив, принялись колдовать над прической. Моринье брал то один тюбик, то другой, я слышала лишь, как щелкают крышечки. Что-то наносилось на волосы, что-то втиралось в кожу головы, мне же приходилось молча изучать потолок и ждать окончательного приговора.
Ирэн закончила со своей прической гораздо раньше, расплатилась и сказала: «Ты же не против, если я прогуляюсь? Нужно приобрести одну вещь. Встретимся позже».
Я одобрительно помычала в ответ, не рискуя открывать рот. Ирэн изящно махнула рукой на прощание и исчезла за дверью салона, а меня ожидали томительно тянущиеся минуты, за которые успела утратить надежду на преображение в обычного человека. Мастер не переставал с досадой цокать языком и бурчать себе под нос. Наверное вызов, как его назвала Ирэн, оказался не по зубам даже настоящему профессионалу. Под конец, когда волосы вновь промыли и высушили, Моринье вооружился ножницами, а помощница опрокинула кресло в положение лежа. Мастер накинулся на доставившие хлопоты пряди с таким остервенением, словно это был его личный враг, девушка же велела мне закрыть глаза и принялась наносить на ресницы какую-то вязкую массу.
— Готово! — меня умыли и вернули в положение сидя, после чего мужчина эффектным жестом стянул накидку и крутанул кресло, развернув лицом к зеркалу. — Что скажете?
Весь салон внезапно замолк и воззрился с любопытством, преображавшимся в удивленное восхищение и даже восторг. А я со священным ужасом ощупывала красиво уложенные, подстриженные локоны, объемные и разделенные косым пробором вверху, а внизу спадавшие волнами на грудь, и оценивала новый оттенок. Даже дернула себя за прядь, вообразив, будто на меня нацепили парик.
— Ну? — требовательно вопросил мастер.
— Это... это рыжая я, — ответила, осторожно поглаживая блестящий локон, нывший после ожесточенного дерганья.
— Цвет отлично оттеняет оттенок глаз, — уверенно заявил Моринье, — теперь стало видно, что они у вас зеленые, поскольку я взял на себя смелость оттенить для выразительности и глубины взгляда ресницы. Прекраснейшее сочетание.
Ресницы и правда стали темнее и казались гуще.
Мастер приложил руку к сердцу и поклонился, ему же рукоплескал весь салон, видевший мой приход, а помощницы — даже стоя.
— Волшебник!
— Чудесник!
— Вы роскошны, мастер.
Моринье светился гордостью и важно поглядывал на восхищенных людей. Он справился с вызовом.
— Колдовство мое призвание, красавицы, — выдал он, вероятно, коронную фразу, а затем снова уделил внимание мне.
— Итак, — ему пришлось пощелкать пальцами перед моим носом, привлекая внимание, поскольку я все еще сидела неподвижно и разглядывала себя. — Сегодня не мыть, не сушить, не красить непонятными красками. Эффект стойкий, продлится долго. Волосы будут отрастать, но впитавшийся в корни краситель позволит им не менять цвета. Возвращение прежнего оттенка также будет происходить постепенно, когда краситель начнет вымываться из чешуек. Вы в итоге обретете свой первоначальный окрас, но еще нескоро. Благодарю, что посетили наш салон.
Он приложил к груди руку, я заторможенно кивнула в ответ.
Меня вежливо довели до двери, и уже знакомая девушка в переднике сунула в руки записку и открыла дверь: «Ваша подруга передала. Она просит подождать ее в «Сэйкуэре».
— Где? — я продолжала держать ладонь на волосах, опасаясь, как бы ветер не испортил этот шедевр, и позабыв, что в крытую галерею не доносилось и малейшего дуновения.
Девушка явно удивилась, что кто-то может не знать название, но взялась пояснить:
— Сэйкуэр — это ресторан, он здесь неподалеку. Впрочем, идемте, я вас провожу!
И она указала рукой направление, а сама последовала за мной. Я шла как в тумане и вдруг оказалась перед дверями, инкрустированными золотыми украшениями. По крайней мере, показалось, что они выполнены из золота.
— Всего хорошего, — проговорила за спиной девушка, — не забудьте ваши вещи.
Мне на плечи накинули шарф, а поверх куртку, когда же обернулась поблагодарить, то увидела лишь удаляющуюся спину проворной помощницы.
— Спасибо, — все же крикнула вдогонку, хотя она вероятно и не услышала, затерявшись среди гуляющих посетителей. Я обернулась и оказалась нос к носу с вежливо взирающим на меня работником Сэйкуэра. Еще один вышколенный служащий, который на сей раз охранял вход в очень дорогой ресторан.
— Добрый день, — вежливо поздоровался он.
— У меня здесь встреча, — мигом оробела я.
— Вы уверены? — человек приподнял брови, а я опустила глаза в записку от Ирэн и кивнула.
— Мне нужен столик, — прочла, совсем растерявшись. Холодная вежливость отдавала таким высокомерием, что я мигом начинала жалеть о полнейшем неумении, как Ирэн, повелительно взмахнуть рукой и просто миновать это изваяние, отдаленно напоминающее человека.
— Одну минуту, — проговорил мужчина и исчез за дверьми, сквозь стекло в которых я заметила конторку. За ней стоял еще один человек в расшитой золотом ливрее. Они о чем-то заговорили, а затем оба вышли наружу. Второй невозмутимо обратился ко мне:
— Прошу прощения, но свободных столиков нет.
Это показалось странным, ведь сейчас было как раз то время, когда обед закончился, а ужин еще не наступил. Может у них там все пили чай?
Я машинально бросила взгляд на огромные окна, сквозь которые без труда просматривался богато убранный зал, где даже на беглый взгляд виднелись, по крайней мере, пять свободных столов.
— Но... — начала, собираясь указать на очевидную ошибку, однако мужчина быстро перебил.
— К нашему огромному сожалению, все столы забронированы. В ресторан «Сэйкуэр» приходят только исключительные клиенты, и они всегда договариваются о месте заранее.
— Жаль, — вздохнула. Ирэн ведь придет сюда, а я не справилась даже с простейшим заданием занять столик. — Придется подождать подругу здесь.
Лицо мужчины стало недовольным.
— Как пожелаете, — холодно произнес он, — но не могли бы вы отойти от двери?
Я огляделась, пытаясь найти подходящее место, где встать, когда вдруг услышала сдавленный возглас.
Обернувшись, заметила, что местный аркис указывает золотой ливрее на мой рукав, а тот меняется в лице, затем неожиданно расцветает радушной улыбкой и вдруг кланяется почти до земли.
— Приношу свои извинения! Я понятия не имел, что ваша подруга пришла раньше и уже ожидает! Еще раз простите. Мы немедленно исправим эту оплошность.
Аркис распахнул дверь и поклонился, а второй мужчина широким жестом указал на двери, побуждая меня зайти в ресторан.
— Прошу вас за мной, — человек торопливо семенил рядом, то и дело указывая рукой направление, — десерт за счет заведения ввиду невероятно досадной ошибки.
Он остановился у круглого столика возле окна, за которым сидела красивая женщина, о возрасте которой сложно было судить по первого взгляду. Она обладала тем самым лоском, что впитался, казалось, в каждую черточку. У Ирэн он проявлялся в непоколебимой уверенности, а здесь — в спокойной отрешенности.
— Оснэ тен Лоран, — с придыханием проговорил мужчина, а когда незнакомка повернула голову, мой взгляд приковался к изумительным золотым серьгам, выполненным в виде крыльев. Точь-в-точь то же изображение, что и на куртке, — к вам пришли.
Он низко поклонился, пока мы с женщиной удивленно рассматривали друг друга. Я, с трудом оторвавшись от ее украшений, изучала лицо, а она оглядывала мой наряд и остановила пристальный взгляд на рукаве.
— Позвольте вашу одежду, — протянул руки мужчина, а я вцепилась в отвороты, испытав то самое чувство, что и арис Нейтон, будто именно сейчас среди бела дня у меня воруют сокровище. Для Нейтона это был дневник защитников, для меня — чужая куртка, которую необходимо вернуть.
— Отдайте, дорогая, — вдруг улыбнулась незнакомка, — поверьте, с Реем ваша вещь будет в полнейшей безопасности.
Я медленно разжала пальцы, поддавшись очарованию музыкального голоса, а мужчина ловко стянул с плеч наброшенную на них куртку. Он пытался взять и мою вязаную накидку, но за неимением дарящей определенное чувство покоя вещи защитника, я теперь вцепилась в шарф. Незнакомка с улыбкой кивнула золотой ливрее и произнесла: «Благодарю, Рей», — после чего приглашающим жестом указала на стул напротив.
— Она не моя, — я осталась стоять.
Изящно очерченные брови приподнялись.
— Я про куртку. Она не моя.
— Я догадалась, — улыбнулась женщина, — очень знакомая вещь. Как вас зовут?
— Зоя.
Она смотрела выжидающе, как обычно глядели на меня все при первом знакомстве, собираясь услышать полное имя, которого я не знала. Короткое «З», протяжное «О» и последнее «Я», а дальше название приюта, где выросла.
— Зоя Абриго.
— Абриго, — задумчиво протянула она, — как знакомо.
— Это название приюта, — поспешила ответить, чтобы не ввести ее в заблуждение.
— Меня зовут Каролина тен Лоран, — видя, что я упорствую в нежелании сесть, она сама поднялась и протянула руку. Пришлось пожать изящную ладонь, попутно испугавшись по привычке, а не слишком ли у меня грязные руки.
— Значит вы знакомы с моим сыном? С Арриеном. Я правильно поняла?
Ужасно разнервничавшись, настолько, что отступила на пару шагов, отрицательно покачала головой.
— Я ее не крала, честное слово.
Прежде нередко сталкивалась с таким предубеждением, будто приютские дети обязательно своруют, что плохо лежит. Вот и боялась всегда, как бы меня в очередной раз в этом не заподозрили.
— Конечно нет. Он сам ее отдал. Хотела бы посмотреть на того, что решится украсть что-то у одного из моих сыновей.
И столько материнской гордости и любви прозвучало в ее голосе! Сразу подумалось, как здорово, когда у тебя идеальные дети. И для них замечательно иметь столь чудесную мать. Настоящая поддержка и опора в любой жизненной ситуации, ведь, наверное, и защитникам иногда нужна помощь? Важно порой просто знать, что тебя кто-то по-настоящему и беззаветно любит, даже если он не рядом, даже если он когда-то любил. Вот она настоящая магия, оберегающая на каждом шагу твоего непростого пути в этой жизни. Я видела детей, которые ожесточились, поскольку не верили, что нужны и любимы, а у меня всегда было это знание, оно придавало сил. Пускай позабыла имена и место, откуда мы шли, но даже в страшных кошмарах о прошлом ощущала вокруг тонкие руки и хрупкую защиту тела, закрывшего мою спину, послужившего последним барьером перед превосходившей и страшной силой. Меня любили, я была нужна и потому спаслась и спасаюсь до сих пор. В память о ней.
— Каролина! — голос Ирэн вырвал из воспоминаний и заставил осознать, что продолжаю стоять перед матерью Арриена застывшим истуканом, отстраненно уставившись в пространство.
— Какая чудесная встреча! — она налетела свежим вихрем, принеся запах холодного ветра. Щеки раскраснелись, но волосы оставались уложены идеально. Пальто отдано на входе, а под ним элегантнейший наряд: розовый приталенный жакет и белая удлиненная юбка. А в руках какой-то сверток в подарочной бумаге, наверняка приобретенный на торговых рядах снаружи павильона. Все с той же улыбкой на губах Ирэн повернулась ко мне, собираясь поздороваться с приятельницей Каролины, когда внезапно узнала в ней меня. Девушке ведь не довелось увидеть конечный результат мастера, она убежала из салона раньше.
— Зоя! Не может быть! Только взгляни на себя, как тебе идет эта прическа! Даже не сразу узнала, платье помогло.
— Так вы знакомы? — с легкой улыбкой уточнила Каролина.
— Мы учимся вместе.
— Это замечательно. Мы с вашей подругой тоже познакомились, и я буду счастлива, если вы обе присядете за мой столик.
Ирэн не заставила себя упрашивать, как это умудрилась сделать я, а тотчас устроилась на стуле. К нам уже спешили два симпатичных молодых человека в одежде, напомнившей фраки с серебряной вышивкой. Один тотчас подставил третий стул, куда мне пришлось опуститься, а второй установил по центру стола деревянный поднос с красивой резьбой по лакированному дереву и с прекрасным чайным сервизом из тончайшей керамики, а рядом водрузил целую корзину разнообразных булочек. Среди них оказались даже те, что являлись любимыми, поскольку только их и доводилось пробовать в приюте: простые, без начинки, но присыпанные сахарной пудрой. Передо мной через секунду очутилось воздушное пирожное, и точно такие же принесли дамам.
— За счет заведения, — поклонился молодой человек, а Каролина ответила:
— Необычайно милый жест, передайте нашу благодарность.
Пока я рассматривала произведение кондитерского искусства, задаваясь вопросом, съедобны ли эти миниатюрные пагоды на вершине покрытого травой холма, подножие которого утопало в тумане из взбитых сливок, соседки стали пить чай и завели беседу.
