Вианор снова повернулся к послушникам и медленно произнёс, поочерёдно глядя каждому в глаза:
— Если предстоящее дело вам страшно... если противоречит вашим убеждениям или если кто-то моё решение сочтёт предательством... что ж, он может вместе с Искандером вернуться в обитель. Я никого не держу: магнекар 22896BSE, парковка 118/А. Но если вы останетесь, тогда... тогда я буду требовать от вас чёткого исполнения всех моих приказов.
— Наставник, я остаюсь с тобой, — быстро и твёрдо сказал Дорофей.
Евангел медлил.
— Ну что ж, — отреагировал на его молчание Вианор, — имеешь полное право. Ты свободен. Ступай вон.
— Ты неправильно меня понял, Наставник! — ужаснулся его словам Евангел. — Я остаюсь с тобой! Ты – мой отец, а я – верное чадо твоё, и всей моею душой, всем моим разумом и телом я принадлежу единственной воле твоей, но...
Евангел вдруг покраснел и выпалил со злостью:
— Я ни за что не примирюсь с Серафимом! Он предал Отечество и Бога, своё призвание и безбрачное служение! Даже если случится чудо, и в сердце своём я найду это самое "доброе к нему расположение"... Серафим никогда мне не поверит! И правильно сделает!!
Лицо Евангела передёрнула мука бешенства.
— Боже, святой... Не могу выносить его отступление от веры... Ненавижу... ненавижу даже до того, что готов убить...
— Ты сможешь это сделать, брат мой, но не раньше, чем мы найдём улики против настоятеля Никона, — сказал Вианор, и Евангел облегчённо выдохнул. — А сейчас молись Господу, чтобы Он дал тебе силы для упомянутого тобой доброго расположения к отступнику... к брату Серафиму.
Вианор вдруг осёкся и задумчиво произнёс:
— Ненависть это бездна... Не надо лезть в бездну... Не нашими силами даётся нам усмирение гнева, но в нашей немощи свершается сила всемогущего Бога...
С тяжёлым вздохом в сердце Вианора вошла боль об убитом Зене и об утраченной мирной жизни в обители. Двое верных ему послушников – словно частичка потрянного рая; это всё, что осталось ему от прежней жизни, всё, за что он держался, чем дорожил и в чём был до конца уверен. Его духовные дети – это те, за кого он будет драться, как дралась за Нюшу та обезумевшая от горя женщина.. По-отечески он их любил и боялся потерять.
Вианор в порыве сердца положил руку на плечо Дорофея и сказал:
— Через одиннадцать минут сюда прибудет наш брат Серафим. До этого времени нам необходимо лично встретиться с полковником Прохановым и поговорить. Берите блудницу. Только не позорьтесь, снимите с неё наручники. — С улыбкой хмыкнул. — Тоже мне... герои...
Пристыженные словами наставника, Евангел с Дорофеем закрыли лица «пси-очками» и для маскировки надвинули на глаза капюшоны. Евангел вытащил из магнекара пленницу и дезактивировал магнитные наручники. Девушка уже пришла в себя, но не держалась на ногах, и Евангел повёл, почти понёс её, сильно прижимая к себе левой рукой.
Оказалось, что та самая толпа, которую они увидели ещё с парковки, состоит исключительно из заинтересованных их появлением полицейских. Это было неожиданно и неприятно. Низко опустив головы, как сквозь палочный строй, все трое прошли ко входу в Управление, загораживая собой от настырных взглядов свою пленницу.
— Странно, что это вы. Вот уж кого не ждал! — прямо-таки естественно удивился полковник Проханов и с усмешкой подмигнул секретарше, которая в негодовании стояла позади бесцеремонно ввалившихся трёх амбалов, притащивших с собой какую-то пьяную девушку. — Хотя... почему бы и нет? По своим убеждениям я вполне уже могу рассчитывать вместо федеральной тюрьмы на тёплое местечко в каком-нибудь монастыре архиепископии, где спокойно и тихо сгину.
— Мы не за этим, — сказал один из гостей, человек с властным лицом, видимо, имевший высокое положение в своём кругу. Он, расправив плечи, стоял между двумя другими сильными на вид мужчинами, из-за приподнятого подбородка казался выше их ростом и, судя по всему, был их главарём. — У нас к вам срочное дело.
— У вас?! Ко мне?! — Полковник снова удивился. — Ну что ж, я вас внимательно слушаю. Только извините, у меня очень мало времени: нужно собрать личные вещи, потому что после досрочного освобождения от занимаемой должности мне необходимо немедленно освободить занимаемое помещение.
— Я сочувствую вам, полковник, — с интонацией легкой скорби сказал человек и представился: — Капеллан Вианор, наставник-катехизатор обители Архистратига Михаила и прочих сил бесплотных, а это – Евангел и Дорофей, братья мои.
— Вы и внешне похожи, — усмехнулся полковник, — прямо как клоны инкубаторные.
Братья мрачно и медленно перевели взгляды на своего главаря, видимо, ожидая, что он на это ответит. Но тот, не дрогнув лицом, промолчал, словно не замечая издёвки.
— Как я понимаю, меня-то вы знаете, поэтому с моей стороны пропустим церемонию знакомства. — Полковник вернулся к делу: сложил коммуникатор, сунул его в пластиковую непрозрачную коробку и принялся собирать разбросанные по столу вещи. — Чем могу быть вам полезен?
— Во-первых, прошу определить для отдыха эту женщину. Она больна и плохо себя чувствует. Ей нужно горячее питьё, плед и горизонтальное положение.
— Подонки... — прошептала девушка. — Вы – подонки... я не больна, всё из-за вас, вы...
Евангел зажал ей рот рукой, не давая договорить. Девушка слабо вырывалась, мыча ему в ладонь. Полковник, не отрываясь от дела, приподнял бровь и ткнул в сторону секретарши рукой, в которой держал сложенные один в другой мягкие домашние тапочки.
— Краса моя, устрой эту болезненную особу на диване у себя в приёмной, организуй сладкий чай. И скажи парням: пусть принесут из дежурки одеяло, только смотри, чтобы оно не воняло, как пара армейских трусов после столетней войны. Если такого у них нет, то дай ей мой форменный верховик.
Евангел отнял ладонь от лица девушки и передал её слабую и дрожащую в руки секретарши, которая, презрительно полыхнув на него глазами, по-матерински обняла девушку и вывела из кабинета.
Как только за ними закрылась дверь, полковник упал в своё кресло и, откашлявшись в кулак, сказал:
— А теперь присаживайтесь и излагайте своё дело.
Их главарь по-уставному кивнул и сел в указанное ему кресло, а братья, заложив руки за спины, словно два телохранителя, остались стоять у него за спиной.
— Нам нужен Серафим. Предлагаю сделку, — сказал он.
Серафим, поджав ноги, боком лежал на заднем сидении магнекара и часто дышал от боли пулевых попаданий, погашенных бронежилетом. Его душу разрывало от страха за отнятую у него девушку. Магнекар всё дальше уносил от неё и от пылающей в огне пожара Вознесенки. Что теперь его бывшие братья сделают с ней? Куда повезут её?
«Ты наш разговор никогда не вспомнишь... — Серафим вдруг со всей отчётливостью увидел перед глазами очертания запорошенного снегом призрака и голос, глухо доносящийся из-под опущенного монитора шлема. — Я скажу тебе, чтобы ты знал: мы вернёмся за твоей ведьмой... Мы сорвём с неё одежду... за власы нагую перед всеми повлачим по земле... Она получит кнута... только потом мы облачим её во вретище и отправим в исправительный монастырь... мы добьёмся её покаяния и отречения от сектантской ереси...»
Серафим застонал в исступлении. Водитель магнекара испуганно обернулся на его стон, похожий на рёв.
— Вы ранены?
Серафим не ответил, только приподнялся на локте и выглянул в раскрошенное очередями окно.
Они летели по магнетрассе в правом крайнем ряду у самого сетчатого забора, другие магнекары обгоняли их на огромной скорости, как стоячих.
— В чем дело?! — заорал Серафим. — Почему мы еле тащимся?!!
— Не знаю, — пожал плечами водитель, — но предполагаю, что нам ограничили скорость леветирования.
— Это значит, что на месте прибытия нас попытаются схватить! — Серафим с кряхтением оттолкнулся от сидения рукой и сел, наклонившись вперёд к водителю. — Но не на того напали... Жми к полицейскому Управлению!
Ледяной встречный ветер из разбитых окон трепал его волосы и вымораживал салон.
— Установить конечную точку прибытия я могу, но вот насчёт «жми»...
Водитель постучал ногтём по индикатору скорости, светящемуся красным светом перехвата управления. Потом повернулся и протянул руку:
— Пора познакомиться. Данила.
Серафим неуклюже пожал предложенную ему ладонь и ответил:
— Серафим.
Корреспондент обернулся на него и в припадке восхищения воскликнул:
— Серафим?! Точно!! Ты – Серафим!!! Как же я сразу-то не догадался?! Ты же вышел из горящего посёлка, прямо из огня!! По тебе очередью стреляли, но не ранили!! А как ты всех этих мордоворотов побил?! О!! Ты – Серафим!! Ангел чудовищной силы!! Ангел из огня!!
— Вот ещё ты тут будешь нести весь этот религиозный бред, — отмахнулся Серафим. — На мне – пусть и основательно потрёпанный, но бронежилет. У нас мало времени, а долг платежом красен. Я готов дать тебе интервью. Записывай.
Серафим откинулся на спинку сидения, широко разложил по подголовникам руки, вальяжно положил ногу на ногу и стал говорить:
— Меня зовут Виктор Соболев. Проходил службу в патриотической армии. Дослужился до капитана. По приговору военного трибунала отбывал срок наказания в тюрьме особого назначения, откуда меня и забрали в обитель Архистратига Михаила, где я и стал послушником Серафимом, и под чутким и неусыпным контролем отца Александра стал готовиться к принятию священства и возвращению в патриотическую армию, но уже в качестве капеллана. Но однажды архиепископ Арсений послал капеллана Александра и троих его послушников, среди которых был и я, на сверхсекретное задание: поимку и убийство противоречащего, антихриста, который пришёл в мир...
В течение всего оставшегося до конечной точки прибытия времени Серафим в чётких и точных формулировках излагал события последних месяцев, ничего не утаив ни о допросе Олега Фёдоровича и жителей Лугового, ни о расстреле внедорожника в горах и потере Савватия, ни о ссоре с Александром на скале, которая в конечном итоге привела его к знакомству с полковником Прохановым. Кратко и быстро он рассказал, до чего его довёл обет на «умерщвление плоти», умолчав лишь об эпизоде в доме Валерии, но в подробностях поведал о попытке брата Максима под действием боевой программы убить владыку Питирима, о чудесном нейрохирурге из Лугового, поставившем на ноги брата Савватия.
Конечно, рассказал он и про полгода жизни в Вознесенке, о дружбе и любви братьев и сестёр, о чудесах исцелений от владыки Питирима. Оживлённо рассказал про свою службу в полиции, да так увлёкся, что не заметил, как они вырулили на прямую улицу, которая несла их точно к знакомому зданию полицейского Управления, выделяющемуся из остальной архитектуры выпуклым фасадом из тёмного стекла в форме щита с горящей посредине голографической эмблемой полицейского Управления.
Теперь уже, волнуясь и сбиваясь, Серафим скомкано рассказал о первом нападении архиепископии на конвертоплане, о похищении его братьев и убийстве полицейских, о своём неожиданном в лесу пробуждении, потом начал о нападении втором... И быстро закончил, когда магнекар уже притормаживал, подлетая к парковке:
— Они похитили спасшую меня девушку. Они обещали её опозорить. Сейчас мне остаётся только две вещи: или её найти... или за неё отомстить...
Во время всего его рассказа репортёр сидел с раскрытым ртом и широкораскрытыми глазами, как обалдевший глядя перед собой.
— Да-а-а-а... — потянул он. — Это бомба-а-а-а!!
Они приземлились. Автоматический парковщик стал выруливать, притыкая магнекар в свободную парковочную ячейку, а репортёр уже отослал сообщение своим коллегам и возбуждённо тараторил в псифон:
— Ты уже смотришь кадры горящей Вознесенки? А как тебе исповедь бывшего боевика архиепископии? — Серафим поперхнулся. — Ага, ну что? Ты прифигел? Да не смотри всё и не слушай до конца! Не теряй ни секунды времени, а срочно выпускай в эфир с выводом на все наши рекламные панели в полисе и виртуальные площадки! Я говорю тебе – это бомба!! Кто сказал, что нам ничего за это не будет?! Нам за это ещё как будет! Как минимум – уволят и закроют студию, а по максимуму – жди федералов! Но после такой сенсации не стыдно и сесть, согласен?! Ну, я знал: ты – красавчик! Это наша минута славы!! Лишь бы только не перехватили канал трансляции во время эфира! — Данила приосанился. — Ты ещё не завидуешь мне?! Тогда знай: это я! я! я! вывез из-под шквального огня давшего мне интервью боевика архиепископии и сижу сейчас в простреленном федералами магнекаре!! А вот теперь завидуй!!
Данила раздавал команды, был уже весь в предстоящем эфире и, казалось, позабыл о Серафиме. Тот ошарашено посмотрел на репортёра, поражаясь его оголтелой смелости, очевидно, никогда не знавшей репрессий, после открыл дверь и, с болью разогнувшись, выбрался из магнекара на улицу.
Тут его ожидало новое удивление: около входа в Управление он увидел всех своих коллег! В форме и по гражданке полицейские собирались кучками под фонарями и что-то горячо обсуждали. Что они делают тут, в полночь?
Серафим заметил бойцов группы «Нопасаран», подошёл к ним сзади и смачно откашлялся, привлекая к себе внимание. Полицейские обернулись и вытаращились на него, шаря глазами по опалённым искрами пожара волосам и видавшему виды полицейскому комбинезону.
— О чём это мы так оживлённо беседуем? — улыбнулся Серафим, демонстрируя беленькие, ещё не пожелтевшие от кофе тридцать два новых зуба.
— Это Серафим... — пролепетал Баламут, направив на него трясущийся указательный палец, словно перед ним восстало привидение.
— Это Серафим!!! Живой Серафим!!! — закричали со всех сторон.
Его тискали, душили в объятиях, трепали по голове и целовали в обе щеки. Конечно, он, как никто, любил внимание, но такого ликования и обожания ещё никогда в отношении своей нескромной персоны не видел.
— Как ты выжил? Где ты столько времени был? Ты знаешь, что федералы громят Вознесенку? — сыпались на него вопросы, и Серафим отвечал:
— Парни, я там был и всё видел. Федералы арестовали жителей Вознесенки, затем устроили аутодафе: сожгли всё живое и неживое, не оставили ни одного дома, ни одного деревца, ни даже кустика! Этот ад я видел своими глазами! Но у вас-то что тут происходит?!
— Тут что-то с совестью, — ответил лейтенант Андронов и постучал кулаком по груди, — она у нас на всех одна и отдаёт нам приказы. Нет у нас теперь начальника, поэтому мы слушаем её.
— Нет начальника? — испуганно сказал Серафим. — Но где же полковник Проханов?
— Стало известно, что полковник отстранён от должности. С минуту на минуту сюда прибудут федералы, чтобы арестовать его. Мы хотим это не допустить.
— Печально всё это, но, увы, никто не сомневался, что такое произойдёт. И что вы собираетесь делать? — приподнял бровь Серафим. — Драку устроите? Стенка на стенку?
— Мы хотели... — буркнул в сторону Баламут, — но полковник нам запретил...
— А теперь к нему пришли странные гости, — присоединился к разговору лейтенант Андронов. — Три здоровенных мужика, с собой привели девушку. И снова по приказу полковника нам пришлось их пропустить!
Серафима пробила испарина.
— Как выглядели гости?
— Как обычные боевики архиепископии, — усмехнулся упитанный сержант Бакалейкин. — Это те же самые попы, что приходили в больницу за своим раненым капелланом, но опоздали! Я опознал их!
— Если предстоящее дело вам страшно... если противоречит вашим убеждениям или если кто-то моё решение сочтёт предательством... что ж, он может вместе с Искандером вернуться в обитель. Я никого не держу: магнекар 22896BSE, парковка 118/А. Но если вы останетесь, тогда... тогда я буду требовать от вас чёткого исполнения всех моих приказов.
— Наставник, я остаюсь с тобой, — быстро и твёрдо сказал Дорофей.
Евангел медлил.
— Ну что ж, — отреагировал на его молчание Вианор, — имеешь полное право. Ты свободен. Ступай вон.
— Ты неправильно меня понял, Наставник! — ужаснулся его словам Евангел. — Я остаюсь с тобой! Ты – мой отец, а я – верное чадо твоё, и всей моею душой, всем моим разумом и телом я принадлежу единственной воле твоей, но...
Евангел вдруг покраснел и выпалил со злостью:
— Я ни за что не примирюсь с Серафимом! Он предал Отечество и Бога, своё призвание и безбрачное служение! Даже если случится чудо, и в сердце своём я найду это самое "доброе к нему расположение"... Серафим никогда мне не поверит! И правильно сделает!!
Лицо Евангела передёрнула мука бешенства.
— Боже, святой... Не могу выносить его отступление от веры... Ненавижу... ненавижу даже до того, что готов убить...
— Ты сможешь это сделать, брат мой, но не раньше, чем мы найдём улики против настоятеля Никона, — сказал Вианор, и Евангел облегчённо выдохнул. — А сейчас молись Господу, чтобы Он дал тебе силы для упомянутого тобой доброго расположения к отступнику... к брату Серафиму.
Вианор вдруг осёкся и задумчиво произнёс:
— Ненависть это бездна... Не надо лезть в бездну... Не нашими силами даётся нам усмирение гнева, но в нашей немощи свершается сила всемогущего Бога...
С тяжёлым вздохом в сердце Вианора вошла боль об убитом Зене и об утраченной мирной жизни в обители. Двое верных ему послушников – словно частичка потрянного рая; это всё, что осталось ему от прежней жизни, всё, за что он держался, чем дорожил и в чём был до конца уверен. Его духовные дети – это те, за кого он будет драться, как дралась за Нюшу та обезумевшая от горя женщина.. По-отечески он их любил и боялся потерять.
Вианор в порыве сердца положил руку на плечо Дорофея и сказал:
— Через одиннадцать минут сюда прибудет наш брат Серафим. До этого времени нам необходимо лично встретиться с полковником Прохановым и поговорить. Берите блудницу. Только не позорьтесь, снимите с неё наручники. — С улыбкой хмыкнул. — Тоже мне... герои...
Пристыженные словами наставника, Евангел с Дорофеем закрыли лица «пси-очками» и для маскировки надвинули на глаза капюшоны. Евангел вытащил из магнекара пленницу и дезактивировал магнитные наручники. Девушка уже пришла в себя, но не держалась на ногах, и Евангел повёл, почти понёс её, сильно прижимая к себе левой рукой.
Оказалось, что та самая толпа, которую они увидели ещё с парковки, состоит исключительно из заинтересованных их появлением полицейских. Это было неожиданно и неприятно. Низко опустив головы, как сквозь палочный строй, все трое прошли ко входу в Управление, загораживая собой от настырных взглядов свою пленницу.
Глава 7. А теперь – поговорим
— Странно, что это вы. Вот уж кого не ждал! — прямо-таки естественно удивился полковник Проханов и с усмешкой подмигнул секретарше, которая в негодовании стояла позади бесцеремонно ввалившихся трёх амбалов, притащивших с собой какую-то пьяную девушку. — Хотя... почему бы и нет? По своим убеждениям я вполне уже могу рассчитывать вместо федеральной тюрьмы на тёплое местечко в каком-нибудь монастыре архиепископии, где спокойно и тихо сгину.
— Мы не за этим, — сказал один из гостей, человек с властным лицом, видимо, имевший высокое положение в своём кругу. Он, расправив плечи, стоял между двумя другими сильными на вид мужчинами, из-за приподнятого подбородка казался выше их ростом и, судя по всему, был их главарём. — У нас к вам срочное дело.
— У вас?! Ко мне?! — Полковник снова удивился. — Ну что ж, я вас внимательно слушаю. Только извините, у меня очень мало времени: нужно собрать личные вещи, потому что после досрочного освобождения от занимаемой должности мне необходимо немедленно освободить занимаемое помещение.
— Я сочувствую вам, полковник, — с интонацией легкой скорби сказал человек и представился: — Капеллан Вианор, наставник-катехизатор обители Архистратига Михаила и прочих сил бесплотных, а это – Евангел и Дорофей, братья мои.
— Вы и внешне похожи, — усмехнулся полковник, — прямо как клоны инкубаторные.
Братья мрачно и медленно перевели взгляды на своего главаря, видимо, ожидая, что он на это ответит. Но тот, не дрогнув лицом, промолчал, словно не замечая издёвки.
— Как я понимаю, меня-то вы знаете, поэтому с моей стороны пропустим церемонию знакомства. — Полковник вернулся к делу: сложил коммуникатор, сунул его в пластиковую непрозрачную коробку и принялся собирать разбросанные по столу вещи. — Чем могу быть вам полезен?
— Во-первых, прошу определить для отдыха эту женщину. Она больна и плохо себя чувствует. Ей нужно горячее питьё, плед и горизонтальное положение.
— Подонки... — прошептала девушка. — Вы – подонки... я не больна, всё из-за вас, вы...
Евангел зажал ей рот рукой, не давая договорить. Девушка слабо вырывалась, мыча ему в ладонь. Полковник, не отрываясь от дела, приподнял бровь и ткнул в сторону секретарши рукой, в которой держал сложенные один в другой мягкие домашние тапочки.
— Краса моя, устрой эту болезненную особу на диване у себя в приёмной, организуй сладкий чай. И скажи парням: пусть принесут из дежурки одеяло, только смотри, чтобы оно не воняло, как пара армейских трусов после столетней войны. Если такого у них нет, то дай ей мой форменный верховик.
Евангел отнял ладонь от лица девушки и передал её слабую и дрожащую в руки секретарши, которая, презрительно полыхнув на него глазами, по-матерински обняла девушку и вывела из кабинета.
Как только за ними закрылась дверь, полковник упал в своё кресло и, откашлявшись в кулак, сказал:
— А теперь присаживайтесь и излагайте своё дело.
Их главарь по-уставному кивнул и сел в указанное ему кресло, а братья, заложив руки за спины, словно два телохранителя, остались стоять у него за спиной.
— Нам нужен Серафим. Предлагаю сделку, — сказал он.
***
Серафим, поджав ноги, боком лежал на заднем сидении магнекара и часто дышал от боли пулевых попаданий, погашенных бронежилетом. Его душу разрывало от страха за отнятую у него девушку. Магнекар всё дальше уносил от неё и от пылающей в огне пожара Вознесенки. Что теперь его бывшие братья сделают с ней? Куда повезут её?
«Ты наш разговор никогда не вспомнишь... — Серафим вдруг со всей отчётливостью увидел перед глазами очертания запорошенного снегом призрака и голос, глухо доносящийся из-под опущенного монитора шлема. — Я скажу тебе, чтобы ты знал: мы вернёмся за твоей ведьмой... Мы сорвём с неё одежду... за власы нагую перед всеми повлачим по земле... Она получит кнута... только потом мы облачим её во вретище и отправим в исправительный монастырь... мы добьёмся её покаяния и отречения от сектантской ереси...»
Серафим застонал в исступлении. Водитель магнекара испуганно обернулся на его стон, похожий на рёв.
— Вы ранены?
Серафим не ответил, только приподнялся на локте и выглянул в раскрошенное очередями окно.
Они летели по магнетрассе в правом крайнем ряду у самого сетчатого забора, другие магнекары обгоняли их на огромной скорости, как стоячих.
— В чем дело?! — заорал Серафим. — Почему мы еле тащимся?!!
— Не знаю, — пожал плечами водитель, — но предполагаю, что нам ограничили скорость леветирования.
— Это значит, что на месте прибытия нас попытаются схватить! — Серафим с кряхтением оттолкнулся от сидения рукой и сел, наклонившись вперёд к водителю. — Но не на того напали... Жми к полицейскому Управлению!
Ледяной встречный ветер из разбитых окон трепал его волосы и вымораживал салон.
— Установить конечную точку прибытия я могу, но вот насчёт «жми»...
Водитель постучал ногтём по индикатору скорости, светящемуся красным светом перехвата управления. Потом повернулся и протянул руку:
— Пора познакомиться. Данила.
Серафим неуклюже пожал предложенную ему ладонь и ответил:
— Серафим.
Корреспондент обернулся на него и в припадке восхищения воскликнул:
— Серафим?! Точно!! Ты – Серафим!!! Как же я сразу-то не догадался?! Ты же вышел из горящего посёлка, прямо из огня!! По тебе очередью стреляли, но не ранили!! А как ты всех этих мордоворотов побил?! О!! Ты – Серафим!! Ангел чудовищной силы!! Ангел из огня!!
— Вот ещё ты тут будешь нести весь этот религиозный бред, — отмахнулся Серафим. — На мне – пусть и основательно потрёпанный, но бронежилет. У нас мало времени, а долг платежом красен. Я готов дать тебе интервью. Записывай.
Серафим откинулся на спинку сидения, широко разложил по подголовникам руки, вальяжно положил ногу на ногу и стал говорить:
— Меня зовут Виктор Соболев. Проходил службу в патриотической армии. Дослужился до капитана. По приговору военного трибунала отбывал срок наказания в тюрьме особого назначения, откуда меня и забрали в обитель Архистратига Михаила, где я и стал послушником Серафимом, и под чутким и неусыпным контролем отца Александра стал готовиться к принятию священства и возвращению в патриотическую армию, но уже в качестве капеллана. Но однажды архиепископ Арсений послал капеллана Александра и троих его послушников, среди которых был и я, на сверхсекретное задание: поимку и убийство противоречащего, антихриста, который пришёл в мир...
В течение всего оставшегося до конечной точки прибытия времени Серафим в чётких и точных формулировках излагал события последних месяцев, ничего не утаив ни о допросе Олега Фёдоровича и жителей Лугового, ни о расстреле внедорожника в горах и потере Савватия, ни о ссоре с Александром на скале, которая в конечном итоге привела его к знакомству с полковником Прохановым. Кратко и быстро он рассказал, до чего его довёл обет на «умерщвление плоти», умолчав лишь об эпизоде в доме Валерии, но в подробностях поведал о попытке брата Максима под действием боевой программы убить владыку Питирима, о чудесном нейрохирурге из Лугового, поставившем на ноги брата Савватия.
Конечно, рассказал он и про полгода жизни в Вознесенке, о дружбе и любви братьев и сестёр, о чудесах исцелений от владыки Питирима. Оживлённо рассказал про свою службу в полиции, да так увлёкся, что не заметил, как они вырулили на прямую улицу, которая несла их точно к знакомому зданию полицейского Управления, выделяющемуся из остальной архитектуры выпуклым фасадом из тёмного стекла в форме щита с горящей посредине голографической эмблемой полицейского Управления.
Теперь уже, волнуясь и сбиваясь, Серафим скомкано рассказал о первом нападении архиепископии на конвертоплане, о похищении его братьев и убийстве полицейских, о своём неожиданном в лесу пробуждении, потом начал о нападении втором... И быстро закончил, когда магнекар уже притормаживал, подлетая к парковке:
— Они похитили спасшую меня девушку. Они обещали её опозорить. Сейчас мне остаётся только две вещи: или её найти... или за неё отомстить...
Во время всего его рассказа репортёр сидел с раскрытым ртом и широкораскрытыми глазами, как обалдевший глядя перед собой.
— Да-а-а-а... — потянул он. — Это бомба-а-а-а!!
Они приземлились. Автоматический парковщик стал выруливать, притыкая магнекар в свободную парковочную ячейку, а репортёр уже отослал сообщение своим коллегам и возбуждённо тараторил в псифон:
— Ты уже смотришь кадры горящей Вознесенки? А как тебе исповедь бывшего боевика архиепископии? — Серафим поперхнулся. — Ага, ну что? Ты прифигел? Да не смотри всё и не слушай до конца! Не теряй ни секунды времени, а срочно выпускай в эфир с выводом на все наши рекламные панели в полисе и виртуальные площадки! Я говорю тебе – это бомба!! Кто сказал, что нам ничего за это не будет?! Нам за это ещё как будет! Как минимум – уволят и закроют студию, а по максимуму – жди федералов! Но после такой сенсации не стыдно и сесть, согласен?! Ну, я знал: ты – красавчик! Это наша минута славы!! Лишь бы только не перехватили канал трансляции во время эфира! — Данила приосанился. — Ты ещё не завидуешь мне?! Тогда знай: это я! я! я! вывез из-под шквального огня давшего мне интервью боевика архиепископии и сижу сейчас в простреленном федералами магнекаре!! А вот теперь завидуй!!
Данила раздавал команды, был уже весь в предстоящем эфире и, казалось, позабыл о Серафиме. Тот ошарашено посмотрел на репортёра, поражаясь его оголтелой смелости, очевидно, никогда не знавшей репрессий, после открыл дверь и, с болью разогнувшись, выбрался из магнекара на улицу.
Тут его ожидало новое удивление: около входа в Управление он увидел всех своих коллег! В форме и по гражданке полицейские собирались кучками под фонарями и что-то горячо обсуждали. Что они делают тут, в полночь?
Серафим заметил бойцов группы «Нопасаран», подошёл к ним сзади и смачно откашлялся, привлекая к себе внимание. Полицейские обернулись и вытаращились на него, шаря глазами по опалённым искрами пожара волосам и видавшему виды полицейскому комбинезону.
— О чём это мы так оживлённо беседуем? — улыбнулся Серафим, демонстрируя беленькие, ещё не пожелтевшие от кофе тридцать два новых зуба.
— Это Серафим... — пролепетал Баламут, направив на него трясущийся указательный палец, словно перед ним восстало привидение.
— Это Серафим!!! Живой Серафим!!! — закричали со всех сторон.
Его тискали, душили в объятиях, трепали по голове и целовали в обе щеки. Конечно, он, как никто, любил внимание, но такого ликования и обожания ещё никогда в отношении своей нескромной персоны не видел.
— Как ты выжил? Где ты столько времени был? Ты знаешь, что федералы громят Вознесенку? — сыпались на него вопросы, и Серафим отвечал:
— Парни, я там был и всё видел. Федералы арестовали жителей Вознесенки, затем устроили аутодафе: сожгли всё живое и неживое, не оставили ни одного дома, ни одного деревца, ни даже кустика! Этот ад я видел своими глазами! Но у вас-то что тут происходит?!
— Тут что-то с совестью, — ответил лейтенант Андронов и постучал кулаком по груди, — она у нас на всех одна и отдаёт нам приказы. Нет у нас теперь начальника, поэтому мы слушаем её.
— Нет начальника? — испуганно сказал Серафим. — Но где же полковник Проханов?
— Стало известно, что полковник отстранён от должности. С минуту на минуту сюда прибудут федералы, чтобы арестовать его. Мы хотим это не допустить.
— Печально всё это, но, увы, никто не сомневался, что такое произойдёт. И что вы собираетесь делать? — приподнял бровь Серафим. — Драку устроите? Стенка на стенку?
— Мы хотели... — буркнул в сторону Баламут, — но полковник нам запретил...
— А теперь к нему пришли странные гости, — присоединился к разговору лейтенант Андронов. — Три здоровенных мужика, с собой привели девушку. И снова по приказу полковника нам пришлось их пропустить!
Серафима пробила испарина.
— Как выглядели гости?
— Как обычные боевики архиепископии, — усмехнулся упитанный сержант Бакалейкин. — Это те же самые попы, что приходили в больницу за своим раненым капелланом, но опоздали! Я опознал их!
