Но Альберта ничто не смутило.
— Капеллан, на собственном опыте я убедился в невидимости вашей брони в диапазоне частот видимого спектра. — Говоря это, полицейский тыльной стороной сжатого кулака провёл от обширного синяка на скуле до подбородка. — Скажите, насколько она прозрачна для радиочастотного и инфракрасного обнаружения?
— Прозрачна на девяносто процентов, — хмыкнул Вианор. — Конечно, есть такие характеристики тела, которые скрыть невозможно. Например, вес и объём. Да и где ты собрался разжиться экипировкой класса «Призрак», если даже нам выдали её единожды на время операции, после чего мы вернули её в соответствующее ведомство? Где ты возьмешь генератор пси-энергии с мощностью достаточной, чтобы установить пси-контроль над объектом за контуром защиты от пси-проникновений?
— Капеллан Вианор, скажи – должен же ты знать... Кто занимается разработкой стелс-брони? Не та ли всем известная военная компания «Протект&Серв»?
— Да, это она. На броне стояло её клеймо.
— Так давайте договоримся с ней, чтобы она продала нам эту экипировку!
Вианор хлопнул себя ладонью по лбу и провёл ею сверху вниз, растягивая кожу на лице. Серафим совсем уже вжал голову в плечи и пробормотал, заикаясь:
— Брат Альберт... Ты ещё не вполне здоров. Дорога тебя сильно утомила и что-то совсем повредила в твоей несчастной голове. Иди-ка ты наверх и проспись, может быть, тебе станет легче. Сейчас ты меня пугаешь.
— Что не так? — Развёл руками Альберт.
— «Протект&Серв» никогда и никому не продаст технологии. Это – госизмена, — терпеливо, словно слабоумному, разъяснил Вианор.
— Всё, что не продаётся – можно купить за большие деньги, — возразил Альберт.
— Компания «Протект&Серв» не продаст броню даже за большие деньги.
— Что нельзя купить за большие деньги, то можно купить за очень-очень большие деньги!
— Компания не продаст броню даже за очень-очень большие деньги!
— Что ж, что нельзя купить за очень-очень большие деньги, то можно купить за очень-очень-очень большие деньги!
Вианор замер, сдерживая неловкий смех.
— Согласен. За очень-очень-очень большие деньги можно купить и продать всё. Но только где ты возьмёшь такие деньги?
Альберт торжественно приподнял подбородок.
— Мы попросим финансировать нашу операцию одного сверхбогатого человека, — полицейский красноречиво посмотрел на Серафима. — Пора, брат, раскошелиться!
— Что?! — вскричал Серафим. — Откуда ты знаешь?
— Пока ты гостил в нашем мегаполисе, ты не внушал нам особого доверия. Поэтому мы поместили тебя в гостиницу Управления, чтобы присматривать за тобой. Через систему видеонаблюдения я видел, как ты проверял свои счета. На одном из счетов наблюдалась фантастическая сумма в наднациональной валюте. Я устал пересчитывать нули.
— Вот же ублюдок! — снова обретая веру в Альберта, улыбнулся Серафим и хлопнул по-панибратски Вианора по плечу: — А я что тебе говорил? Альберт – стратег, а ты ныл – не хотел такую прелесть вызволять из тюрьмы!
Вианор сидел в растерянной задумчивости, словно это известие настолько огорошило его, что он не мог принять никакого решения.
— Погоди, Серафим, — наконец, сказал он. — При поступлении в обитель все насельники оставляют свою мирскую жизнь и жертвуют обители свои средства. Как же тебе свои счета удалось утаить? Как ты не проговорился про них на исповеди в пси-режиме?
— Кто о чём, а «несребролюбивый» монах о своём! — хмыкнул Серафим и пожал плечами. — Счета на моё имя открыл папаня ещё в моём раннем детстве, да только все эти папенькины щедроты мне и даром были не нужны. Вот я на много лет и забыл о них. Да и обитель пусть как-нибудь обойдётся без моих пожертвований! Но вернёмся к нашим баранам.
— Братья... — подал голос Арден. — Ещё до работы в «Пситехнолоджи» я трудился над созданием генератора направленной психической энергии, создал опытный образец. После уже работая в «Пситехнолоджи», во время испытаний доработанной модели я увидел страшную перспективу использования пси-технологий против человеческой личности. Тогда я ушёл из компании, встретил тебя, мой друг Питирим, и ты помог мне стать христианином. Конечно, своим уходом я не смог развитие этой адской технологии остановить, и до сих пор пытаюсь личным покаянием своё преступление перед человечеством искупить, но...
— Постой-ка... Не хочешь ли ты сказать, что у тебя остался опытный образец? — с замиранием сердца спросил Серафим.
— Да... он старенький. В «Пситехнолоджи» мы ушли далеко вперёд. Его невозможно сопрячь с существующими системами пространственного поиска типа вашего «Следопыта», да и воздействие на человека ограничено полусотней метров.
— Нам этого будет вполне достаточно! — воскликнул Альберт. — С помощью него мы обязательно «договоримся» с компанией «Протект&Серв»! А там посмотрим.
Он обвёл всех глазами с какой-то безумной чертинкой.
Вдруг его взгляд упал на Питирима, и Альберт слегка оробел: вид у Питирима был словно на похоронах.
— Благословите нас на это дело, владыка Питирим... — дрогнул Альберт.
Питирим еле заметно вздохнул:
— Ваша затея кажется безумной, невозможной. Если вас послушать и немного поразмыслить, то становится ясно... вы точно все погибните... Но знаю: если будете едины, то сам Господь будет с вами, и вы совершите невозможное. И даже больше! Поэтому прошу вас: внимательно прислушивайтесь к совести. В ней с вами будет говорить голос Бога. И Он вас проведёт между двумя пропастями по лезвию ножа голыми ногами.
Его слова повисли в какой-то ставшей густой тишине. Гостиную наполнило плотное молчание, словно то невидимое, что было вокруг, вдруг стало ощутимым.
— Итак, когда выдвигаемся? — чтобы отбросить от себя это чувство, спросил Вианор.
— Прямо сейчас! — потребовал Серафим.
— Так не годится. Это у тебя после реаниматора плещут силы и энергия. Мне, Дорофею, а тем более Евангелу необходимо выделить хотя бы несколько часов на сон для восстановления сил. Предлагаю сегодня остаться, а завтра выдвигаться на рассвете.
— Только на рассвете? — ужаснулся Серафим. — Ты же знаешь, как мучительно для Максима тянется время! Каждая минута плена – невыносима!
— Мы никуда не пойдём, пока не станет легче брату Евангелу, — твёрдо вторил наставнику Дорофей.
Серафим погрустнел. Ему ничего не оставалось, как только согласиться и развести руками.
Когда все разошлись, Вианор обратился шёпотом к притихшему послушнику:
— Когда все угомонятся, поднимаем Евангела, хватаем Антония – и сваливаем.
— А как же клятва, Наставник?! — в священном ужасе прошептал Дорофей. — Если ты её нарушишь, тебя покарает Бог!
— Договор, заключённый с умственно неполноценными, юридической силы не имеет. Так и клятва, данная христианином – чокнутым еретикам, Богу противна. Скорее, Бог меня покарает за то, что я эту клятву дал, и простит, если я опомнюсь и нарушу её. Ты меня понял? — Вианор свирепо пронзил взглядом своего послушника: — Сегодня ночью – уходим.
— Ярчайшая Звезда Востока! Центр Сущей Вселенной! Залог объединения мира! Судьба наций! Отец народов!..
Странный голос коснулся слуха Максима, выводя из коматозного состояния. Последние нескольких часов... а может быть, дней?.. мучительным круговоротом пронеслись перед глазами. Сильно болело тело, измученная непрерывным принуждением нервная система конвульсиями сокращала мышцы, нервным тиком дёргалось лицо. Он пошевелил руками и ногами, думая, что обнаружит оковы, но их не было, кроме одних... тяжких... невыносимых… рабских...
Пси-браслет…
Он пророс в душу, словно сорняк в благородную пшеницу, и душил ядовитыми корнями его существо. Каждый раз, когда разум оказывался хоть на крохотный миг свободным от его подавляющего плена, Максим пытался вспомнить и осознать себя, вызвать в памяти лица родных, вспомнить слова молитвы. Но иногда пробуждение было настолько коротким, что он лишь успевал осознать ужас своего положения, как снова агрессивный пси-контроль погружал его в состояния животных страстей.
Надолго ли сейчас он свободен быть самим собой? Максим отрыл глаза и повернул голову вбок, пытаясь понять, что вокруг. Тут он и обнаружил себя лежащим на животе на огромном ложе среди таких же, как и он, обнажённых тел. Его талию обвивала тяжёлая рука прижавшегося сзади человека. Красивый белобрысый юноша, на плече которого покоилась голова Максима, так же, как и он, мелко дрожал, но его лицо и сухие губы побледнели до мертвенности. Парень дышал судорожно и редко. Похоже, его молодое сердце не выдержало. Он умирал.
— Непобедимый Воитель… Блистательный полководец… Спаситель, сошедший с Небес… Солнце славы… Высшее олицетворение всякой власти… Великий Правитель…
Максим напряг шею, поднял голову и огляделся поверх вздрагивающего в конвульсиях юноши. Ложе под приспущенным балдахином стояло в зале, выполненном в венецианском стиле. Зал был неправильной формы, совсем без окон, у стен стояло много статуй. В центре зала тоже располагалась какая-то большая скульптурная композиция. Но в ней что-то было не так. Максим сильно зажмурился, посмотрел снова и вдруг понял: статуи были живыми.
В центре композиции сидел тот страшный старик. Шестеро девушек окружали его словно нимфы Аполлона Бельведерского. Все они были ослепительно белы в еле весомых одеждах из сияющего белизной батиста, красивыми драпировками ниспадающего с высоких грудей. Пряди жемчужных волос удерживали золотые венцы. Двигались они плавно, словно в медленном пластическом танце.
— Хватит, хватит. Что там?
— К вам пришли дивная Госпожа Дживана, — сладкоголосо сообщил психоум.
Властитель с сожалением сделал чмокающий знак дряблыми губами.
Одна из нимф прекратила поливать Властителю ноги из алавастрового сосуда ароматным миро – оно вязкими каплями стекало в аквамариновую чашу с лодыжек и покрытых бриллиантовой пылью ногтей – и отёрла его ступни своими волосами. Другая нимфа сняла с его висков полуобруч, выполненный из золота в виде тернового венца – прекратилось приятное покалывание стимулирующих мозг токов. Третья шлейфом своего одеяния промокнула его лицо, шею и грудь, собирая выступивший от прерванного блаженства пот и отжала до капли в склянку из сапфирового стекла. Четвёртая и пятая с двух сторон перекинули ему через голову царский хитон – он нежным скольжением потёк вниз по телу.
Оставалось последнее: подошла последняя девушка и слегка запрокинула назад голову, изогнув тонкую шею. Она что-то держала во рту, плотно обхватив это нежно-розовыми губами. Властитель медленно и глубоко погрузил в её рот указательный палец, а когда вынул – на его пальце оказалось кольцо.
Властитель поднялся с ложа и ступил на пол. Детекторы уловили движение и осветили прикосновение его ступней к полу всполохами света, которые остывали золотыми следами. Правитель прошел к парящему над невысоким постаментом ложу, где под балдахином, усыпанного звездами Млечного Пути, после страстной ночи вповалку лежали трое его любовников. При одном его приближении Максима окатила волна ледяного ужаса. В обмороке он уронил голову на плечо умирающему и закрыл глаза.
Властитель взмахом руки дал команду механизмам поднять полог.
— Только три дня прошло, а эта хищная стерва тут как тут! — с ворчанием вырвался из старика грубый голос.
— Просто ещё тогда не следовало её впускать! — истерично вскрикнул женский.
— Мы сами виноваты! Вот зачем нужно было перед ней хвалиться нашей амритой? — назидательно сказал третий голос. — Но нет же, мы же не можем молчать, когда мы пьяны!
— Но откуда мы знали, что эта чаша вдруг стала бездонной? — попытался защититься женский голос. — Каждый раз и пары дней хватало, чтобы осушить её до дна! Когда мы обещали, что его отдадим, мы думали, что швырнём ей глодать сухую кость!
— О, Максимилиан! Сколько в тебе жизни! — Рукой, покрытой жилистыми узлами, старик взлохматил волосы лежащего ничком без чувств Максима. — Горные прогулки и сладкий воздух полей пошли тебе на пользу. Всегда считал мерзким климат в вашей обители, от пыльцы «райских садов» у меня в горле першит.
— Нечего ей лишний раз на него глазеть, — решил грубый голос и рявкнул в сторону охранников, бронзовыми изваяниями застывших у дверей: — Спрячьте его!
Одна из статуй пришла в движение. Это был мускулистый преторианец в сегментированных доспехах из кожи и золота и шлеме с пышным волосяным гребнем, его кожа была покрыта бронзой. Он размеренной походкой подошёл к ложу, потянул за лодыжку и вытащил Максима из кучи переплетённых тел. Затем обхватил его под руки и поволок, приподнимая над полом, в галерею. Длинный зал без окон освещался ровным матовым светом и не имел никаких украшений, кроме скульптур, расставленных вдоль стен. Изваяния, словно собранные из разных эпох, стояли на невысоких постаментах, над каждым из них в потолок был вмонтирован излучатель пси-энергии.
— Вот здесь ему самое место! — Властитель указал на пустующий мраморный постамент под пси-излучателем, и преторианец с некоторым трудом уложил на него Максима.
— Посмотрим, что можно из него сделать... — задумался Властитель.
Он откинулся назад, выставив ногу вперёд, и подпёр рукой подбородок, словно скульптор, взирающий на каменную глыбу, внутри которой заключён его замысел.
— Он – воин, пусть это будет античный герой! Да, это, несомненно, поверженный стрелой Ахилл! — с чванливостью знатока произнёс грубый голос.
— Поверженный стрелой? Это совсем не про него! В постели он великолепен, как Марс! — воскликнул женский.
— Откуда такая некомпетентность? Причём тут постель и Марс? Может быть, мы хотим сказать – Эрот?
— Фи, какая пошлость! Давайте мыслить философски, возвышенно! Максимилиан – неиссякаемая чаша ароматного вина. Пусть это будет Дионис!
— Великолепно мы придумали! Мы просто гений! — обрадовались голоса.
— Но пусть этот наш Дионис будет таким же прекрасным, как Эрот! — пожелал женский голос.
— И воинственным, как Марс! — добавил чванливый.
— Пусть он испытывает боль, как Ахилл… — протянул грубый.
— Пусть будет так, как желаем мы! — воскликнул старик и отошёл на пару шагов от постамента, наблюдая за преображением лежащего на нём тела.
Максим почувствовал, что мышцы без его воли привели тело в движение – перевернули на бок, приподняли на одной руке. Его голову откинуло чуть назад, спину искривило. Одна нога в колене согнулась, другая вытянулась, в её пяте вдруг почувствовалась острая боль. Рука сама потянулась к пятке, но застыла, не касаясь её. Мышцы лица напряглись, обезобразив лицо беззвучным криком.
Метаморфоза закончилась. Мышцы одеревенели. Включились лазеры и покрыли поверхность тела голографической иллюзией мрамора, вокруг головы образовали античный шлем, из ахиллова сухожилия выросла стрела.
— Ах, великолепно! Как хорошо! Очень хорошо! Какой податливый материал! Какие эмоции! — восхвалял сам себя многоголосый хор. — Изумительный, непревзойдённый талант! Каждая новая наша работа великолепнее прежней!
— Это ещё не предел наших возможностей, а лишь только разминка перед вечерней фантасмагорией!
Кататонический ступор сковал мышцы груди. Всё, что ему было доступно – это маленький вдох и выдох, которые приходилось совершать часто. Максим стал задыхаться, в глазах от напряжения появилась кровавая муть.
— Великий! Очаровательная Госпожа Дживана повторно запрашивает вход через теленоид, — прервал его смех психоум.
— Капеллан, на собственном опыте я убедился в невидимости вашей брони в диапазоне частот видимого спектра. — Говоря это, полицейский тыльной стороной сжатого кулака провёл от обширного синяка на скуле до подбородка. — Скажите, насколько она прозрачна для радиочастотного и инфракрасного обнаружения?
— Прозрачна на девяносто процентов, — хмыкнул Вианор. — Конечно, есть такие характеристики тела, которые скрыть невозможно. Например, вес и объём. Да и где ты собрался разжиться экипировкой класса «Призрак», если даже нам выдали её единожды на время операции, после чего мы вернули её в соответствующее ведомство? Где ты возьмешь генератор пси-энергии с мощностью достаточной, чтобы установить пси-контроль над объектом за контуром защиты от пси-проникновений?
— Капеллан Вианор, скажи – должен же ты знать... Кто занимается разработкой стелс-брони? Не та ли всем известная военная компания «Протект&Серв»?
— Да, это она. На броне стояло её клеймо.
— Так давайте договоримся с ней, чтобы она продала нам эту экипировку!
Вианор хлопнул себя ладонью по лбу и провёл ею сверху вниз, растягивая кожу на лице. Серафим совсем уже вжал голову в плечи и пробормотал, заикаясь:
— Брат Альберт... Ты ещё не вполне здоров. Дорога тебя сильно утомила и что-то совсем повредила в твоей несчастной голове. Иди-ка ты наверх и проспись, может быть, тебе станет легче. Сейчас ты меня пугаешь.
— Что не так? — Развёл руками Альберт.
— «Протект&Серв» никогда и никому не продаст технологии. Это – госизмена, — терпеливо, словно слабоумному, разъяснил Вианор.
— Всё, что не продаётся – можно купить за большие деньги, — возразил Альберт.
— Компания «Протект&Серв» не продаст броню даже за большие деньги.
— Что нельзя купить за большие деньги, то можно купить за очень-очень большие деньги!
— Компания не продаст броню даже за очень-очень большие деньги!
— Что ж, что нельзя купить за очень-очень большие деньги, то можно купить за очень-очень-очень большие деньги!
Вианор замер, сдерживая неловкий смех.
— Согласен. За очень-очень-очень большие деньги можно купить и продать всё. Но только где ты возьмёшь такие деньги?
Альберт торжественно приподнял подбородок.
— Мы попросим финансировать нашу операцию одного сверхбогатого человека, — полицейский красноречиво посмотрел на Серафима. — Пора, брат, раскошелиться!
— Что?! — вскричал Серафим. — Откуда ты знаешь?
— Пока ты гостил в нашем мегаполисе, ты не внушал нам особого доверия. Поэтому мы поместили тебя в гостиницу Управления, чтобы присматривать за тобой. Через систему видеонаблюдения я видел, как ты проверял свои счета. На одном из счетов наблюдалась фантастическая сумма в наднациональной валюте. Я устал пересчитывать нули.
— Вот же ублюдок! — снова обретая веру в Альберта, улыбнулся Серафим и хлопнул по-панибратски Вианора по плечу: — А я что тебе говорил? Альберт – стратег, а ты ныл – не хотел такую прелесть вызволять из тюрьмы!
Вианор сидел в растерянной задумчивости, словно это известие настолько огорошило его, что он не мог принять никакого решения.
— Погоди, Серафим, — наконец, сказал он. — При поступлении в обитель все насельники оставляют свою мирскую жизнь и жертвуют обители свои средства. Как же тебе свои счета удалось утаить? Как ты не проговорился про них на исповеди в пси-режиме?
— Кто о чём, а «несребролюбивый» монах о своём! — хмыкнул Серафим и пожал плечами. — Счета на моё имя открыл папаня ещё в моём раннем детстве, да только все эти папенькины щедроты мне и даром были не нужны. Вот я на много лет и забыл о них. Да и обитель пусть как-нибудь обойдётся без моих пожертвований! Но вернёмся к нашим баранам.
— Братья... — подал голос Арден. — Ещё до работы в «Пситехнолоджи» я трудился над созданием генератора направленной психической энергии, создал опытный образец. После уже работая в «Пситехнолоджи», во время испытаний доработанной модели я увидел страшную перспективу использования пси-технологий против человеческой личности. Тогда я ушёл из компании, встретил тебя, мой друг Питирим, и ты помог мне стать христианином. Конечно, своим уходом я не смог развитие этой адской технологии остановить, и до сих пор пытаюсь личным покаянием своё преступление перед человечеством искупить, но...
— Постой-ка... Не хочешь ли ты сказать, что у тебя остался опытный образец? — с замиранием сердца спросил Серафим.
— Да... он старенький. В «Пситехнолоджи» мы ушли далеко вперёд. Его невозможно сопрячь с существующими системами пространственного поиска типа вашего «Следопыта», да и воздействие на человека ограничено полусотней метров.
— Нам этого будет вполне достаточно! — воскликнул Альберт. — С помощью него мы обязательно «договоримся» с компанией «Протект&Серв»! А там посмотрим.
Он обвёл всех глазами с какой-то безумной чертинкой.
Вдруг его взгляд упал на Питирима, и Альберт слегка оробел: вид у Питирима был словно на похоронах.
— Благословите нас на это дело, владыка Питирим... — дрогнул Альберт.
Питирим еле заметно вздохнул:
— Ваша затея кажется безумной, невозможной. Если вас послушать и немного поразмыслить, то становится ясно... вы точно все погибните... Но знаю: если будете едины, то сам Господь будет с вами, и вы совершите невозможное. И даже больше! Поэтому прошу вас: внимательно прислушивайтесь к совести. В ней с вами будет говорить голос Бога. И Он вас проведёт между двумя пропастями по лезвию ножа голыми ногами.
Его слова повисли в какой-то ставшей густой тишине. Гостиную наполнило плотное молчание, словно то невидимое, что было вокруг, вдруг стало ощутимым.
— Итак, когда выдвигаемся? — чтобы отбросить от себя это чувство, спросил Вианор.
— Прямо сейчас! — потребовал Серафим.
— Так не годится. Это у тебя после реаниматора плещут силы и энергия. Мне, Дорофею, а тем более Евангелу необходимо выделить хотя бы несколько часов на сон для восстановления сил. Предлагаю сегодня остаться, а завтра выдвигаться на рассвете.
— Только на рассвете? — ужаснулся Серафим. — Ты же знаешь, как мучительно для Максима тянется время! Каждая минута плена – невыносима!
— Мы никуда не пойдём, пока не станет легче брату Евангелу, — твёрдо вторил наставнику Дорофей.
Серафим погрустнел. Ему ничего не оставалось, как только согласиться и развести руками.
Когда все разошлись, Вианор обратился шёпотом к притихшему послушнику:
— Когда все угомонятся, поднимаем Евангела, хватаем Антония – и сваливаем.
— А как же клятва, Наставник?! — в священном ужасе прошептал Дорофей. — Если ты её нарушишь, тебя покарает Бог!
— Договор, заключённый с умственно неполноценными, юридической силы не имеет. Так и клятва, данная христианином – чокнутым еретикам, Богу противна. Скорее, Бог меня покарает за то, что я эту клятву дал, и простит, если я опомнюсь и нарушу её. Ты меня понял? — Вианор свирепо пронзил взглядом своего послушника: — Сегодня ночью – уходим.
Глава 16. Сын зари
— Ярчайшая Звезда Востока! Центр Сущей Вселенной! Залог объединения мира! Судьба наций! Отец народов!..
Странный голос коснулся слуха Максима, выводя из коматозного состояния. Последние нескольких часов... а может быть, дней?.. мучительным круговоротом пронеслись перед глазами. Сильно болело тело, измученная непрерывным принуждением нервная система конвульсиями сокращала мышцы, нервным тиком дёргалось лицо. Он пошевелил руками и ногами, думая, что обнаружит оковы, но их не было, кроме одних... тяжких... невыносимых… рабских...
Пси-браслет…
Он пророс в душу, словно сорняк в благородную пшеницу, и душил ядовитыми корнями его существо. Каждый раз, когда разум оказывался хоть на крохотный миг свободным от его подавляющего плена, Максим пытался вспомнить и осознать себя, вызвать в памяти лица родных, вспомнить слова молитвы. Но иногда пробуждение было настолько коротким, что он лишь успевал осознать ужас своего положения, как снова агрессивный пси-контроль погружал его в состояния животных страстей.
Надолго ли сейчас он свободен быть самим собой? Максим отрыл глаза и повернул голову вбок, пытаясь понять, что вокруг. Тут он и обнаружил себя лежащим на животе на огромном ложе среди таких же, как и он, обнажённых тел. Его талию обвивала тяжёлая рука прижавшегося сзади человека. Красивый белобрысый юноша, на плече которого покоилась голова Максима, так же, как и он, мелко дрожал, но его лицо и сухие губы побледнели до мертвенности. Парень дышал судорожно и редко. Похоже, его молодое сердце не выдержало. Он умирал.
— Непобедимый Воитель… Блистательный полководец… Спаситель, сошедший с Небес… Солнце славы… Высшее олицетворение всякой власти… Великий Правитель…
Максим напряг шею, поднял голову и огляделся поверх вздрагивающего в конвульсиях юноши. Ложе под приспущенным балдахином стояло в зале, выполненном в венецианском стиле. Зал был неправильной формы, совсем без окон, у стен стояло много статуй. В центре зала тоже располагалась какая-то большая скульптурная композиция. Но в ней что-то было не так. Максим сильно зажмурился, посмотрел снова и вдруг понял: статуи были живыми.
В центре композиции сидел тот страшный старик. Шестеро девушек окружали его словно нимфы Аполлона Бельведерского. Все они были ослепительно белы в еле весомых одеждах из сияющего белизной батиста, красивыми драпировками ниспадающего с высоких грудей. Пряди жемчужных волос удерживали золотые венцы. Двигались они плавно, словно в медленном пластическом танце.
— Хватит, хватит. Что там?
— К вам пришли дивная Госпожа Дживана, — сладкоголосо сообщил психоум.
Властитель с сожалением сделал чмокающий знак дряблыми губами.
Одна из нимф прекратила поливать Властителю ноги из алавастрового сосуда ароматным миро – оно вязкими каплями стекало в аквамариновую чашу с лодыжек и покрытых бриллиантовой пылью ногтей – и отёрла его ступни своими волосами. Другая нимфа сняла с его висков полуобруч, выполненный из золота в виде тернового венца – прекратилось приятное покалывание стимулирующих мозг токов. Третья шлейфом своего одеяния промокнула его лицо, шею и грудь, собирая выступивший от прерванного блаженства пот и отжала до капли в склянку из сапфирового стекла. Четвёртая и пятая с двух сторон перекинули ему через голову царский хитон – он нежным скольжением потёк вниз по телу.
Оставалось последнее: подошла последняя девушка и слегка запрокинула назад голову, изогнув тонкую шею. Она что-то держала во рту, плотно обхватив это нежно-розовыми губами. Властитель медленно и глубоко погрузил в её рот указательный палец, а когда вынул – на его пальце оказалось кольцо.
Властитель поднялся с ложа и ступил на пол. Детекторы уловили движение и осветили прикосновение его ступней к полу всполохами света, которые остывали золотыми следами. Правитель прошел к парящему над невысоким постаментом ложу, где под балдахином, усыпанного звездами Млечного Пути, после страстной ночи вповалку лежали трое его любовников. При одном его приближении Максима окатила волна ледяного ужаса. В обмороке он уронил голову на плечо умирающему и закрыл глаза.
Властитель взмахом руки дал команду механизмам поднять полог.
— Только три дня прошло, а эта хищная стерва тут как тут! — с ворчанием вырвался из старика грубый голос.
— Просто ещё тогда не следовало её впускать! — истерично вскрикнул женский.
— Мы сами виноваты! Вот зачем нужно было перед ней хвалиться нашей амритой? — назидательно сказал третий голос. — Но нет же, мы же не можем молчать, когда мы пьяны!
— Но откуда мы знали, что эта чаша вдруг стала бездонной? — попытался защититься женский голос. — Каждый раз и пары дней хватало, чтобы осушить её до дна! Когда мы обещали, что его отдадим, мы думали, что швырнём ей глодать сухую кость!
— О, Максимилиан! Сколько в тебе жизни! — Рукой, покрытой жилистыми узлами, старик взлохматил волосы лежащего ничком без чувств Максима. — Горные прогулки и сладкий воздух полей пошли тебе на пользу. Всегда считал мерзким климат в вашей обители, от пыльцы «райских садов» у меня в горле першит.
— Нечего ей лишний раз на него глазеть, — решил грубый голос и рявкнул в сторону охранников, бронзовыми изваяниями застывших у дверей: — Спрячьте его!
Одна из статуй пришла в движение. Это был мускулистый преторианец в сегментированных доспехах из кожи и золота и шлеме с пышным волосяным гребнем, его кожа была покрыта бронзой. Он размеренной походкой подошёл к ложу, потянул за лодыжку и вытащил Максима из кучи переплетённых тел. Затем обхватил его под руки и поволок, приподнимая над полом, в галерею. Длинный зал без окон освещался ровным матовым светом и не имел никаких украшений, кроме скульптур, расставленных вдоль стен. Изваяния, словно собранные из разных эпох, стояли на невысоких постаментах, над каждым из них в потолок был вмонтирован излучатель пси-энергии.
— Вот здесь ему самое место! — Властитель указал на пустующий мраморный постамент под пси-излучателем, и преторианец с некоторым трудом уложил на него Максима.
— Посмотрим, что можно из него сделать... — задумался Властитель.
Он откинулся назад, выставив ногу вперёд, и подпёр рукой подбородок, словно скульптор, взирающий на каменную глыбу, внутри которой заключён его замысел.
— Он – воин, пусть это будет античный герой! Да, это, несомненно, поверженный стрелой Ахилл! — с чванливостью знатока произнёс грубый голос.
— Поверженный стрелой? Это совсем не про него! В постели он великолепен, как Марс! — воскликнул женский.
— Откуда такая некомпетентность? Причём тут постель и Марс? Может быть, мы хотим сказать – Эрот?
— Фи, какая пошлость! Давайте мыслить философски, возвышенно! Максимилиан – неиссякаемая чаша ароматного вина. Пусть это будет Дионис!
— Великолепно мы придумали! Мы просто гений! — обрадовались голоса.
— Но пусть этот наш Дионис будет таким же прекрасным, как Эрот! — пожелал женский голос.
— И воинственным, как Марс! — добавил чванливый.
— Пусть он испытывает боль, как Ахилл… — протянул грубый.
— Пусть будет так, как желаем мы! — воскликнул старик и отошёл на пару шагов от постамента, наблюдая за преображением лежащего на нём тела.
Максим почувствовал, что мышцы без его воли привели тело в движение – перевернули на бок, приподняли на одной руке. Его голову откинуло чуть назад, спину искривило. Одна нога в колене согнулась, другая вытянулась, в её пяте вдруг почувствовалась острая боль. Рука сама потянулась к пятке, но застыла, не касаясь её. Мышцы лица напряглись, обезобразив лицо беззвучным криком.
Метаморфоза закончилась. Мышцы одеревенели. Включились лазеры и покрыли поверхность тела голографической иллюзией мрамора, вокруг головы образовали античный шлем, из ахиллова сухожилия выросла стрела.
— Ах, великолепно! Как хорошо! Очень хорошо! Какой податливый материал! Какие эмоции! — восхвалял сам себя многоголосый хор. — Изумительный, непревзойдённый талант! Каждая новая наша работа великолепнее прежней!
— Это ещё не предел наших возможностей, а лишь только разминка перед вечерней фантасмагорией!
Кататонический ступор сковал мышцы груди. Всё, что ему было доступно – это маленький вдох и выдох, которые приходилось совершать часто. Максим стал задыхаться, в глазах от напряжения появилась кровавая муть.
— Великий! Очаровательная Госпожа Дживана повторно запрашивает вход через теленоид, — прервал его смех психоум.
