После он по-отдельности протянул Киру пистолет и магазин, затем вытащил нож и также протянул ему.
– Благодарю тебя за доверие, Максим, – сказал Кир и отложил оружие подальше на полку.
– Благодарю и тебя… за доверие, – с недоверием произнёс Максим.
Он вытащил из внутреннего кармана иконку Спасителя, молитвослов, чётки, и так же протянул Киру. Тот благоговейно принял это и положил на другую полку.
Кир посадил его на скамью и аккуратно, чтобы не травмировать плечо, начал снимать термолонгслив. Рана была воспалена, и Максим, сжав зубы, терпел.
– Господи, облегчи страдания брату Максиму! – помолился о нём Кир, и Максиму на сердце стало теплее и легче.
Кир развязал шнур, который удерживал нехитрое приспособление в виде шины на его колене, расстегнул ботинки, и дальше Максим, сильно смущаясь, разделся сам. Кир включил душ и помог ему, дрожащему, встать под тугие струи. Максим стоял под приятными горячими струями воды, не открывая глаз и проваливаясь в пустоту. Чтобы не упасть, он прислонился лицом к кафельной прохладной стене. Он чувствовал, как Кир аккуратно омывает губкой его волосы, лицо и тело, тщательно обходя рану, а также ноги, бережно проводя по распухшему колену. Когда повязки размокли, Кир взял его нож и срезал все бинты с плеча и колена.
– Бедняга, – увидев рану на плече, пожалел его Кир. – Кто же тебя так?
– Волки… – признался Максим.
– О, Господи, Максим! – воскликнул Кир. – Сколько же ты пережил!
Он выключил воду.
– Ну, вот и всё! Когда ты чистый, ты совсем не страшный! – смеясь, сказал Кир.
Максим скептически усмехнулся, а Кир его подбодрил:
– Да ты просто писаный красавец!
Максим с благодарностью за эту простую душевную поддержку посмотрел на него. Какая-то крохотная искорка тепла зажглась в сердце. Кир обтёр Максима полотенцем, аккуратно промокнув рану. На белоснежном полотенце осталась кровь. Кир взял другое, побольше, и обмотав им Максима, босого вывел в коридор.
Коридор оказался не пустым. Кроме Анны в нём стояли встретившие Максима женщины, в приёмной тоже было полно народа, которые замолчали и, высунувшись в коридор, изумлённо уставились на Максима.
– Ну, сёстры! – с упрёком воскликнул Кир. – Ну что вы, в самом деле! Прекратите глазеть на человека! Расходитесь!
Он отвёл Максима в одну из комнат и, бережно уложив на спину в приготовленную постель, накрыл одеялом с подогревом и сказал:
– Жди, Максим. Врачи уже выехали, скоро будут на месте. Пока передаю тебя в руки наших медсестёр, они позаботятся о тебе до их приезда. Ты не терпи, если больно, обо всём говори!
– Спасибо тебе, Кир, – тихо произнёс Максим. – Благодарю Господа за твоё милостивое сердце.
Он закрыл глаза. Cильно уставшее тело, оказавшись в непривычно комфортных условиях, согрелось и расслабилось. Он провалился в сон.
Кир, со вздохом взглянув на него, сходил в душевую, забрал вещи. Вернувшись, поставил его икону рядом с ним на тумбочку, под ней положил молитвослов и чётки. Оружие, чтобы никто не видел, он обернул в полотенце и засунул себе под верховик. Потом взглянул на бескровное лицо этого необычного гостя, который и во сне тяжело дышал, запрокинув голову, и поправил подушку. Уходя, он перекрестил его и себя.
Он стоял у какого-то ручья и глядел в его свинцовые тёмные воды, в которые тяжёлыми каплями падала кровь. Но не понимал, откуда кровь. Он посмотрел на свою руку. В ней был нож. Кровь струилась по лезвию и капала в воды ручья. Очень трудно дышать. Он провёл рукой по горлу и посмотрел на неё. Рука была вся в крови: у него перерезано горло.
– Максимилиан Терон?! – с ненавистью произнёс рядом какой-то голос. – Почему ты до сих пор ещё живой, ублюдок?!
Он испугался и проснулся. Но это был не сон. Рядом с его кроватью стояли двое мужчин. Одним из них был Сергей Владимирович, вторым – Арден Гарриевич. Максим в ужасе попытался приподняться, но от боли снова упал головой в подушку. У дверей, в испуге, стояли Кир, Анна и Рита. Сергей Владимирович оглянулся на них и жёстко сказал:
– Кто эту паскуду сюда притащил?!
Кир и Рита со страхом переглянулись.
– Вы?!
Кир и Рита закивали головами.
– Почему вы со старшими не посоветовались?! – закричал на них Сергей Владимирович. – Вы подвергли всех смертельной опасности!!! Где вы его нашли?!
– На магнетрассе… Он лежал за забором… без сознания, – сделавшись бледным, произнёс Кир. – Он сказал, что шёл в Вознесенку…. О, Господи, я же чувствовал это!
Сергей Владимирович свирепо повернулся к Максиму.
– Ах, ты шёл в Вознесенку?! Как я мог поверить в твоё покаяние?! Как я посмел назвать тебя братом, антихрист?!
Максим в смятении смотрел на него, понимая, что это провал миссии. Он пропал. Он не знал, что ему ответить и, судорожно дыша, молчал. Сергей Владимирович сильно разгневался и, вцепившись в его горло руками, начал трясти и кричать:
– Удушу, скотина!!! Отвечай!! Что вы сделали с владыкой Питиримом?! Где он?!! Вы расстреляли его?!!
– Сергей, не надо! – Арден Гарриевич пытался успокоить Сергея Владимировича и оттащить от раненого, но это ему не удалось. Наконец, Сергей прекратил душить Максима, и тот, закатив глаза, застонал и закашлялся.
– Отвечай!!! – вне себя кричал Сергей Владимирович. – Где остальные твои братья-мракобесы?!!
Максим открыл затуманившиеся глаза и, с хрипом дыша, отвернулся, чтобы не смотреть на него. Из вопроса следовало, что противоречащий так и не дошёл до Вознесенки. Возможно, братья настигли его и убили. Следовательно... миссия выполнена. Это сделало бессмысленным его марш-бросок и его мучения. Он молчал. Он не знал, что же теперь делать.
– До чего же вы лживы! – с негодованием кричал Сергей Владимирович. – Мы же расстались по-человечески! Мы думали, что вы – люди! Кто же знал, что ваша совесть ходит в бронежилете? А может быть, вы вообще организмы без совести? Я спрашиваю, где владыка Питирим?! Неужели вы без зазрения совести убили его?! А теперь ты приполз сюда, змеиная рвота, чтобы устроить резню в Вознесенке?!
Кир в ужасе перекрестился, а Рита заплакала.
– Сергей Владимирович, – упавшим голосом сказал Максим, глядя в сторону. – Я не знаю, где владыка Питирим и жив ли он... Я не знаю, где мои братья… Я не хочу никого убивать в Вознесенке… Я и так виновен во множестве невинно загубленных жизней и не хочу, чтобы ещё кто-нибудь погиб по моей вине…
– Наглая ложь!! Ты думаешь, я ещё раз тебе поверю?!! – взревел Сергей Владимирович. – Больше ты не обманешь меня чарующей красотой своих глаз! Ты – позор для своих родителей!! Хотя это ещё вопрос: как такого выродка можно было родить и воспитать?! Если яблоко от яблони недалеко падает, какими же моральными уродами были твои родители?!
Взгляд Максима омрачился гневом. Он сдвинул брови и, повернувшись к нему, грозно, но тихо, произнёс, стараясь, чтобы голос не дрожал:
– Сергей Владимирович… Я знаю, как я жалок, нищ и грешен перед Господом... Я принимаю всё, что вы сказали обо мне и даже не смею себя оправдывать, потому что я – ещё хуже, чем вы обо мне думаете... Но прошу вас, не смейте трогать моих родителей! Я запрещаю вам оскорблять их память!! Всё, что я делаю в моей жизни – это ради светлой памяти о них! Да, я их недостоин... Да, мне не суждено и близко стать таким же великим воином, каким был мой отец! Да, мне не суждено достичь такого целомудрия и чистоты, которые были в моей матери! Но это не значит, что я не должен к этому стремиться! Мне, грешному и недостойному, просто надо хотя бы попытаться сохранить верность Богу до конца, и я сделаю это, даже если это будет стоить мне жизни!
Максим задыхался от волнения.
– О какой верности Богу идёт речь?!! – заорал Сергей Владимирович. – Ты же – киллер!!! Ты служишь дьяволу!!! Такие, как ты, зарезали ночью мать владыки Питирима, и мы не смогли её спасти!!! А может быть, среди них был и ты?!!
Он, вне себя от гнева, с размаху ударил Максима по лицу. Арден Гарриевич схватил за плечо Сергея Владимировича и развернул его к себе.
– Дорогой брат, прошу тебя, успокойся! Господи, прошу тебя, утешь его раненое сердце!
Он крепко обнял Сергея и тихо шептал молитву. Максим, испытывая после удара муку головной боли и тошноту, в полной опустошённости, молчал. Наконец, Сергей Владимирович обернулся к нему и с красными от слёз глазами произнёс:
– Я сделаю для тебя то, что тебе нужно, мразь: я выполню свой врачебный долг! Но знай, что больше никогда не влезешь змеёй в моё сердце! Если же подтвердится, что вы всё-таки убили владыку Питирима... в чём я нисколько не сомневаюсь… да будешь ты проклят!!!
Он обернулся к медсестре Анне, которая стояла, вжавшись в стену, и нервно сказал:
– Принеси мне перчатки и инструменты. Брат Арден, готовь наркоз… сестра Рита, ты лучше выйди! Брат Кир, подними его, я посмотрю его плечо!
Кир подошёл и потянулся к Максиму, чтобы помочь ему сесть, но Максим твёрдо посмотрел на него и сказал:
– Спасибо, Кир. Отойди.
Кир в замешательстве выпрямился. Максим перевёл взгляд с него на Сергея Владимировича и, сверкнув глазами, проговорил:
– Я не лгал, Сергей Владимирович. Я, действительно, не знаю, жив ли сейчас ваш раскольник епископ-еретик, и прошу вас не утруждать свою совесть оказанием услуг врагу вашего братства. Мне противно принять от вас помощь. Я не хочу быть вам, сектантам, обязанным спасением моей жизни.
– Ого! Как ты заговорил! Наконец-то ты сбросил маску! – с отвращением глядя на него произнёс Сергей Владимирович. – Я это сделаю ради Христа, а не для того, чтобы что-то взять у тебя взамен. Мне от тебя, преступник Максимилиан Терон, ничего не нужно.
– И мне, Сергей Владимирович, ничего не нужно от вас! – стиснув зубы, с яростью произнёс Максим. – Мне не нужно спасение моей жизни, я не ценю её. И внешность свою я не выбирал. Я не виновен в том, что таким родился. Вы даже не знаете, сколько страданий мне принесла моя красота, сколько грязи мне пришлось из-за неё пережить! Все замечают её, все хотят её и все ненавидят её! Единственный, кто не заметил и ни разу не попрекнул меня ею – это любимый отец мой Александр! Он, зрячий духовно, как слепец не замечал моей красоты и видел только мою душу и любил меня как человека. Мир, который лежит во зле, алчен до чужой невинности и красоты, он только и жаждет, чтобы заполучить и испохабить её. Поэтому для меня лучшая жизнь – это жизнь в обители, где я под капюшоном монашеской рясы могу спокойно укрыться от глаз людских, состариться и утратить свою красоту. Но если же вы так ненавидите мои глаза, то возьмите свой скальпель и вырежьте их! Вырежьте мои губы, мой нос, мои щёки, мои брови! Освободите меня от них, я с радостью отдаю их вам! Я знаю, вы хотите меня убить, но вам не хватает духа. Я помогу вам, сделайте это по моей просьбе прямо сейчас: прошу вас, отвезите меня подальше в тайгу и бросьте нагого и безоружного в болоте, и вы сможете спокойно забыть обо мне, да благословит вас Господь!
Кир с ужасом посмотрел на Максима и перевёл взгляд на Сергея, а тот, сначала потрясённо молчал, потом нахмурился и угрожающе сказал:
– Твоя дьявольская гордость желает тебе мученической смерти?! Мы не предоставим тебе надежды на канонизацию! Кстати, Кир, было ли на нём какое-нибудь оружие?
Максим с отчаянием посмотрел на Кира. Парень только коротко глянул на него, затем спокойно посмотрел на Сергея Владимировича и ответил:
– Нет, брат Сергей. Только вот эта иконка, молитвослов и чётки.
И снова посмотрел на Максима, глазами улыбнувшись ему. Не веря своим ушам, Максим ответил ему взглядом полным удивления и благодарности.
Сергей Владимирович посмотрел на стоящую в изголовье кровати икону и произнёс более спокойным голосом:
– Оказывается, это твоё? Ишь ты, молитвенник какой выискался.
Арден Гарриевич, который до этого момента пребывал в тишине и задумчивости, и стоял, сложив руки на груди, потирая подбородок, вдруг спросил:
– А где же твой псифон, Максим?
Максим, всё ещё тяжело дыша от гнева, в замешательстве перевёл взгляд на него и промолчал. Арден Гарриевич подождал и произнёс:
– Я же видел, когда вы были в Луговом, у вас у каждого были пси-браслеты!
Максим боялся что-то рассказать об этом, потому что не знал, как это против него будет использовано. Чтобы уйти от ответа, он закрыл глаза и отвернулся.
– Сынок, – произнёс Арден Гарриевич, и в его голосе была интонация теплоты, – скажи… вы сами сняли браслеты? Почему?
Максим, поражённый этой каплей участия в его тоне, повернулся, испытующе посмотрев ему в глаза.
– Почему вам это так важно? – сдвинув брови, спросил он.
Арден Гарриевич подошёл к его постели и, склонившись, ласково провёл рукой по его стриженным волосам. Максим весь внутренне сжался под его рукой от противоестественности и непонятности этой ласки, как от удара по лицу. Как же это было похоже на тактику допроса «хороший и плохой полицейский», с которой его так близко познакомили в тюрьме!
– Сынок, ради всего святого, скажи, когда вам надели браслеты? Носите ли вы их в обители?
Что этот человек хочет от него узнать? Почему «ради всего святого»? Какие выбивает показания? Максим растеряно вгляделся в его глаза… и поразился: в них была неподдельная доброта, свет, который он так любил и в глазах отца Александра…
И он решился ответить:
– Нет, не носим. Нам выдают их на время спецопераций как средство для связи. Это же логично. В обители они нам не нужны: мы проводим время в молитве и уединении каждый в своей келье, собираемся вместе только для совместной трапезы и молитвы.
– Да, спасибо тебе, я понял! Конечно! – произнёс Арден Гарриевич, продолжая гладить его волосы.
– Хватит его убаюкивать, брат Арден! – с негодованием рявкнул Сергей Владимирович. – Спроси-ка лучше его, что за спецоперации, в которых они участвовали?!
– Погоди, брат Сергей, – строго взглянул на него Арден Гарриевич, снова посмотрел в глаза Максиму и ласково спросил:
– Скажи мне, использовали ли вы пси-режим для связи между собой?
– Конечно, – не сводя с него глаз, как будто настороженно ожидая, что он вот-вот ему врежет, сказал Максим. – Почему мы не можем, как все люди, использовать все функции псифона?
– С кем вы имели связь, кроме как друг с другом?
– Ни с кем… только с владыкой.
– И вы вступали с ним в пси-отношения?
– Да, конечно. Вы всего лишь это хотели знать?
– А ты сам, имел ли пси-отношения с владыкой?
– Имел, но редко. Я – простой послушник. В основном с ним держал связь наш Наставник и командир.
– Почему же ты снял пси-браслет во время выполнения спецоперации?
Максим с тревогой посмотрел ему в глаза и немного дрогнувшим голосом сказал:
– Я бы сам никогда этого не сделал. Но так приказал нам Наставник и командир. Мы подчинились.
– Где же они?
Максим опустил глаза и произнёс:
– Он разбил их и выкинул в реку.
– Но выходит, – поражённо сказал Арден Гарриевич, – он лишил группу связи с владыкой и друг с другом! Как же он планировал информировать владыку о ваших дальнейших действиях?
– Я не знаю, – грустно ответил Максим, – но он очень сильно подставил себя. За это, если он останется жив и вернётся в обитель, его ждёт наказание через уврачевание в монастыре… или бетатрин и беспамятство...
Взгляд Ардена Гарриевича вспыхнул состраданием. Он спросил:
– Благодарю тебя за доверие, Максим, – сказал Кир и отложил оружие подальше на полку.
– Благодарю и тебя… за доверие, – с недоверием произнёс Максим.
Он вытащил из внутреннего кармана иконку Спасителя, молитвослов, чётки, и так же протянул Киру. Тот благоговейно принял это и положил на другую полку.
Кир посадил его на скамью и аккуратно, чтобы не травмировать плечо, начал снимать термолонгслив. Рана была воспалена, и Максим, сжав зубы, терпел.
– Господи, облегчи страдания брату Максиму! – помолился о нём Кир, и Максиму на сердце стало теплее и легче.
Кир развязал шнур, который удерживал нехитрое приспособление в виде шины на его колене, расстегнул ботинки, и дальше Максим, сильно смущаясь, разделся сам. Кир включил душ и помог ему, дрожащему, встать под тугие струи. Максим стоял под приятными горячими струями воды, не открывая глаз и проваливаясь в пустоту. Чтобы не упасть, он прислонился лицом к кафельной прохладной стене. Он чувствовал, как Кир аккуратно омывает губкой его волосы, лицо и тело, тщательно обходя рану, а также ноги, бережно проводя по распухшему колену. Когда повязки размокли, Кир взял его нож и срезал все бинты с плеча и колена.
– Бедняга, – увидев рану на плече, пожалел его Кир. – Кто же тебя так?
– Волки… – признался Максим.
– О, Господи, Максим! – воскликнул Кир. – Сколько же ты пережил!
Он выключил воду.
– Ну, вот и всё! Когда ты чистый, ты совсем не страшный! – смеясь, сказал Кир.
Максим скептически усмехнулся, а Кир его подбодрил:
– Да ты просто писаный красавец!
Максим с благодарностью за эту простую душевную поддержку посмотрел на него. Какая-то крохотная искорка тепла зажглась в сердце. Кир обтёр Максима полотенцем, аккуратно промокнув рану. На белоснежном полотенце осталась кровь. Кир взял другое, побольше, и обмотав им Максима, босого вывел в коридор.
Коридор оказался не пустым. Кроме Анны в нём стояли встретившие Максима женщины, в приёмной тоже было полно народа, которые замолчали и, высунувшись в коридор, изумлённо уставились на Максима.
– Ну, сёстры! – с упрёком воскликнул Кир. – Ну что вы, в самом деле! Прекратите глазеть на человека! Расходитесь!
Он отвёл Максима в одну из комнат и, бережно уложив на спину в приготовленную постель, накрыл одеялом с подогревом и сказал:
– Жди, Максим. Врачи уже выехали, скоро будут на месте. Пока передаю тебя в руки наших медсестёр, они позаботятся о тебе до их приезда. Ты не терпи, если больно, обо всём говори!
– Спасибо тебе, Кир, – тихо произнёс Максим. – Благодарю Господа за твоё милостивое сердце.
Он закрыл глаза. Cильно уставшее тело, оказавшись в непривычно комфортных условиях, согрелось и расслабилось. Он провалился в сон.
Кир, со вздохом взглянув на него, сходил в душевую, забрал вещи. Вернувшись, поставил его икону рядом с ним на тумбочку, под ней положил молитвослов и чётки. Оружие, чтобы никто не видел, он обернул в полотенце и засунул себе под верховик. Потом взглянул на бескровное лицо этого необычного гостя, который и во сне тяжело дышал, запрокинув голову, и поправил подушку. Уходя, он перекрестил его и себя.
Глава 23. Бетатриновый перезагруз
****
Он стоял у какого-то ручья и глядел в его свинцовые тёмные воды, в которые тяжёлыми каплями падала кровь. Но не понимал, откуда кровь. Он посмотрел на свою руку. В ней был нож. Кровь струилась по лезвию и капала в воды ручья. Очень трудно дышать. Он провёл рукой по горлу и посмотрел на неё. Рука была вся в крови: у него перерезано горло.
****
– Максимилиан Терон?! – с ненавистью произнёс рядом какой-то голос. – Почему ты до сих пор ещё живой, ублюдок?!
Он испугался и проснулся. Но это был не сон. Рядом с его кроватью стояли двое мужчин. Одним из них был Сергей Владимирович, вторым – Арден Гарриевич. Максим в ужасе попытался приподняться, но от боли снова упал головой в подушку. У дверей, в испуге, стояли Кир, Анна и Рита. Сергей Владимирович оглянулся на них и жёстко сказал:
– Кто эту паскуду сюда притащил?!
Кир и Рита со страхом переглянулись.
– Вы?!
Кир и Рита закивали головами.
– Почему вы со старшими не посоветовались?! – закричал на них Сергей Владимирович. – Вы подвергли всех смертельной опасности!!! Где вы его нашли?!
– На магнетрассе… Он лежал за забором… без сознания, – сделавшись бледным, произнёс Кир. – Он сказал, что шёл в Вознесенку…. О, Господи, я же чувствовал это!
Сергей Владимирович свирепо повернулся к Максиму.
– Ах, ты шёл в Вознесенку?! Как я мог поверить в твоё покаяние?! Как я посмел назвать тебя братом, антихрист?!
Максим в смятении смотрел на него, понимая, что это провал миссии. Он пропал. Он не знал, что ему ответить и, судорожно дыша, молчал. Сергей Владимирович сильно разгневался и, вцепившись в его горло руками, начал трясти и кричать:
– Удушу, скотина!!! Отвечай!! Что вы сделали с владыкой Питиримом?! Где он?!! Вы расстреляли его?!!
– Сергей, не надо! – Арден Гарриевич пытался успокоить Сергея Владимировича и оттащить от раненого, но это ему не удалось. Наконец, Сергей прекратил душить Максима, и тот, закатив глаза, застонал и закашлялся.
– Отвечай!!! – вне себя кричал Сергей Владимирович. – Где остальные твои братья-мракобесы?!!
Максим открыл затуманившиеся глаза и, с хрипом дыша, отвернулся, чтобы не смотреть на него. Из вопроса следовало, что противоречащий так и не дошёл до Вознесенки. Возможно, братья настигли его и убили. Следовательно... миссия выполнена. Это сделало бессмысленным его марш-бросок и его мучения. Он молчал. Он не знал, что же теперь делать.
– До чего же вы лживы! – с негодованием кричал Сергей Владимирович. – Мы же расстались по-человечески! Мы думали, что вы – люди! Кто же знал, что ваша совесть ходит в бронежилете? А может быть, вы вообще организмы без совести? Я спрашиваю, где владыка Питирим?! Неужели вы без зазрения совести убили его?! А теперь ты приполз сюда, змеиная рвота, чтобы устроить резню в Вознесенке?!
Кир в ужасе перекрестился, а Рита заплакала.
– Сергей Владимирович, – упавшим голосом сказал Максим, глядя в сторону. – Я не знаю, где владыка Питирим и жив ли он... Я не знаю, где мои братья… Я не хочу никого убивать в Вознесенке… Я и так виновен во множестве невинно загубленных жизней и не хочу, чтобы ещё кто-нибудь погиб по моей вине…
– Наглая ложь!! Ты думаешь, я ещё раз тебе поверю?!! – взревел Сергей Владимирович. – Больше ты не обманешь меня чарующей красотой своих глаз! Ты – позор для своих родителей!! Хотя это ещё вопрос: как такого выродка можно было родить и воспитать?! Если яблоко от яблони недалеко падает, какими же моральными уродами были твои родители?!
Взгляд Максима омрачился гневом. Он сдвинул брови и, повернувшись к нему, грозно, но тихо, произнёс, стараясь, чтобы голос не дрожал:
– Сергей Владимирович… Я знаю, как я жалок, нищ и грешен перед Господом... Я принимаю всё, что вы сказали обо мне и даже не смею себя оправдывать, потому что я – ещё хуже, чем вы обо мне думаете... Но прошу вас, не смейте трогать моих родителей! Я запрещаю вам оскорблять их память!! Всё, что я делаю в моей жизни – это ради светлой памяти о них! Да, я их недостоин... Да, мне не суждено и близко стать таким же великим воином, каким был мой отец! Да, мне не суждено достичь такого целомудрия и чистоты, которые были в моей матери! Но это не значит, что я не должен к этому стремиться! Мне, грешному и недостойному, просто надо хотя бы попытаться сохранить верность Богу до конца, и я сделаю это, даже если это будет стоить мне жизни!
Максим задыхался от волнения.
– О какой верности Богу идёт речь?!! – заорал Сергей Владимирович. – Ты же – киллер!!! Ты служишь дьяволу!!! Такие, как ты, зарезали ночью мать владыки Питирима, и мы не смогли её спасти!!! А может быть, среди них был и ты?!!
Он, вне себя от гнева, с размаху ударил Максима по лицу. Арден Гарриевич схватил за плечо Сергея Владимировича и развернул его к себе.
– Дорогой брат, прошу тебя, успокойся! Господи, прошу тебя, утешь его раненое сердце!
Он крепко обнял Сергея и тихо шептал молитву. Максим, испытывая после удара муку головной боли и тошноту, в полной опустошённости, молчал. Наконец, Сергей Владимирович обернулся к нему и с красными от слёз глазами произнёс:
– Я сделаю для тебя то, что тебе нужно, мразь: я выполню свой врачебный долг! Но знай, что больше никогда не влезешь змеёй в моё сердце! Если же подтвердится, что вы всё-таки убили владыку Питирима... в чём я нисколько не сомневаюсь… да будешь ты проклят!!!
Он обернулся к медсестре Анне, которая стояла, вжавшись в стену, и нервно сказал:
– Принеси мне перчатки и инструменты. Брат Арден, готовь наркоз… сестра Рита, ты лучше выйди! Брат Кир, подними его, я посмотрю его плечо!
Кир подошёл и потянулся к Максиму, чтобы помочь ему сесть, но Максим твёрдо посмотрел на него и сказал:
– Спасибо, Кир. Отойди.
Кир в замешательстве выпрямился. Максим перевёл взгляд с него на Сергея Владимировича и, сверкнув глазами, проговорил:
– Я не лгал, Сергей Владимирович. Я, действительно, не знаю, жив ли сейчас ваш раскольник епископ-еретик, и прошу вас не утруждать свою совесть оказанием услуг врагу вашего братства. Мне противно принять от вас помощь. Я не хочу быть вам, сектантам, обязанным спасением моей жизни.
– Ого! Как ты заговорил! Наконец-то ты сбросил маску! – с отвращением глядя на него произнёс Сергей Владимирович. – Я это сделаю ради Христа, а не для того, чтобы что-то взять у тебя взамен. Мне от тебя, преступник Максимилиан Терон, ничего не нужно.
– И мне, Сергей Владимирович, ничего не нужно от вас! – стиснув зубы, с яростью произнёс Максим. – Мне не нужно спасение моей жизни, я не ценю её. И внешность свою я не выбирал. Я не виновен в том, что таким родился. Вы даже не знаете, сколько страданий мне принесла моя красота, сколько грязи мне пришлось из-за неё пережить! Все замечают её, все хотят её и все ненавидят её! Единственный, кто не заметил и ни разу не попрекнул меня ею – это любимый отец мой Александр! Он, зрячий духовно, как слепец не замечал моей красоты и видел только мою душу и любил меня как человека. Мир, который лежит во зле, алчен до чужой невинности и красоты, он только и жаждет, чтобы заполучить и испохабить её. Поэтому для меня лучшая жизнь – это жизнь в обители, где я под капюшоном монашеской рясы могу спокойно укрыться от глаз людских, состариться и утратить свою красоту. Но если же вы так ненавидите мои глаза, то возьмите свой скальпель и вырежьте их! Вырежьте мои губы, мой нос, мои щёки, мои брови! Освободите меня от них, я с радостью отдаю их вам! Я знаю, вы хотите меня убить, но вам не хватает духа. Я помогу вам, сделайте это по моей просьбе прямо сейчас: прошу вас, отвезите меня подальше в тайгу и бросьте нагого и безоружного в болоте, и вы сможете спокойно забыть обо мне, да благословит вас Господь!
Кир с ужасом посмотрел на Максима и перевёл взгляд на Сергея, а тот, сначала потрясённо молчал, потом нахмурился и угрожающе сказал:
– Твоя дьявольская гордость желает тебе мученической смерти?! Мы не предоставим тебе надежды на канонизацию! Кстати, Кир, было ли на нём какое-нибудь оружие?
Максим с отчаянием посмотрел на Кира. Парень только коротко глянул на него, затем спокойно посмотрел на Сергея Владимировича и ответил:
– Нет, брат Сергей. Только вот эта иконка, молитвослов и чётки.
И снова посмотрел на Максима, глазами улыбнувшись ему. Не веря своим ушам, Максим ответил ему взглядом полным удивления и благодарности.
Сергей Владимирович посмотрел на стоящую в изголовье кровати икону и произнёс более спокойным голосом:
– Оказывается, это твоё? Ишь ты, молитвенник какой выискался.
Арден Гарриевич, который до этого момента пребывал в тишине и задумчивости, и стоял, сложив руки на груди, потирая подбородок, вдруг спросил:
– А где же твой псифон, Максим?
Максим, всё ещё тяжело дыша от гнева, в замешательстве перевёл взгляд на него и промолчал. Арден Гарриевич подождал и произнёс:
– Я же видел, когда вы были в Луговом, у вас у каждого были пси-браслеты!
Максим боялся что-то рассказать об этом, потому что не знал, как это против него будет использовано. Чтобы уйти от ответа, он закрыл глаза и отвернулся.
– Сынок, – произнёс Арден Гарриевич, и в его голосе была интонация теплоты, – скажи… вы сами сняли браслеты? Почему?
Максим, поражённый этой каплей участия в его тоне, повернулся, испытующе посмотрев ему в глаза.
– Почему вам это так важно? – сдвинув брови, спросил он.
Арден Гарриевич подошёл к его постели и, склонившись, ласково провёл рукой по его стриженным волосам. Максим весь внутренне сжался под его рукой от противоестественности и непонятности этой ласки, как от удара по лицу. Как же это было похоже на тактику допроса «хороший и плохой полицейский», с которой его так близко познакомили в тюрьме!
– Сынок, ради всего святого, скажи, когда вам надели браслеты? Носите ли вы их в обители?
Что этот человек хочет от него узнать? Почему «ради всего святого»? Какие выбивает показания? Максим растеряно вгляделся в его глаза… и поразился: в них была неподдельная доброта, свет, который он так любил и в глазах отца Александра…
И он решился ответить:
– Нет, не носим. Нам выдают их на время спецопераций как средство для связи. Это же логично. В обители они нам не нужны: мы проводим время в молитве и уединении каждый в своей келье, собираемся вместе только для совместной трапезы и молитвы.
– Да, спасибо тебе, я понял! Конечно! – произнёс Арден Гарриевич, продолжая гладить его волосы.
– Хватит его убаюкивать, брат Арден! – с негодованием рявкнул Сергей Владимирович. – Спроси-ка лучше его, что за спецоперации, в которых они участвовали?!
– Погоди, брат Сергей, – строго взглянул на него Арден Гарриевич, снова посмотрел в глаза Максиму и ласково спросил:
– Скажи мне, использовали ли вы пси-режим для связи между собой?
– Конечно, – не сводя с него глаз, как будто настороженно ожидая, что он вот-вот ему врежет, сказал Максим. – Почему мы не можем, как все люди, использовать все функции псифона?
– С кем вы имели связь, кроме как друг с другом?
– Ни с кем… только с владыкой.
– И вы вступали с ним в пси-отношения?
– Да, конечно. Вы всего лишь это хотели знать?
– А ты сам, имел ли пси-отношения с владыкой?
– Имел, но редко. Я – простой послушник. В основном с ним держал связь наш Наставник и командир.
– Почему же ты снял пси-браслет во время выполнения спецоперации?
Максим с тревогой посмотрел ему в глаза и немного дрогнувшим голосом сказал:
– Я бы сам никогда этого не сделал. Но так приказал нам Наставник и командир. Мы подчинились.
– Где же они?
Максим опустил глаза и произнёс:
– Он разбил их и выкинул в реку.
– Но выходит, – поражённо сказал Арден Гарриевич, – он лишил группу связи с владыкой и друг с другом! Как же он планировал информировать владыку о ваших дальнейших действиях?
– Я не знаю, – грустно ответил Максим, – но он очень сильно подставил себя. За это, если он останется жив и вернётся в обитель, его ждёт наказание через уврачевание в монастыре… или бетатрин и беспамятство...
Взгляд Ардена Гарриевича вспыхнул состраданием. Он спросил:
