- Всего лишь стилет. Не то чтобы я опасался чего-нибудь в этом городе, но всегда приятнее знать, что защита есть. А теперь закрой глаза и попробуй прислушаться к тому, что говорит эта вещь.
Я послушно зажмурилась и отпустила сознание, стараясь постепенно отсечь всё, что могло помешать. Чей-то разговор на улице, неумолчный шум реки, бьющейся о каменные столбы моста, стук каблуков по каменной мостовой – всё отдалилось, словно закрылась дверь в сознании. Совсем приглушённо стали слышны ароматы кофе, миндаля и шоколада с кухни. Перед моими закрытыми глазами начала разворачиваться картинка, зеленоватая, без ярких красок, словно под водой: немолодой мужчина постукивает чеканом по серебряной ленте, и появляется тот самый орнамент, что я разглядела только что на пояске трости. Откуда-то я знала, что клинок уже вмонтирован в набалдашник и что по нему идёт надпись на старо-латинском “Sine deesset”(*…
*) Без промаха
- Это было сделано в тысяча шестьсот тридцать втором году в Медиолануме, - сказала я, открывая глаза. – И там девиз на клинке…
- Ну, вот и определился один из ваших талантов, - улыбнулся мне мой визави. – Я полагаю, вы об этом не знали?
- Дело в том, что магические способности у меня восстановились совсем недавно.
- Восстановились? – брови его взлетели вверх. – Такое бывает?
- Бывает… Мне было девятнадцать, когда наш город накрыла эпидемия белой лихорадки, и моя семья пострадала очень сильно, прежде чем маги сумели её остановить. Вы знаете, что такое белая лихорадка? Она распространяется только среди людей с магическими способностями не ниже третьего уровня, при этом не трогает некромантов, магов крови, и почти не задевает магов земли. Зато водников и магов жизни убивает почти наверняка. Мои родственники умерли, а я всего-навсего потеряла магию. А два года назад мой… родственник-эльф сумел дать толчок к её восстановлению. Я не могу об этом рассказывать, мессере, поскольку пока их исследования не закончены…
- Я понимаю, - кивнул Руджиери. – Эльфийская кровь… ну, что же, это может быть причиной, почему способность читать историю вещи, во-первых, появилась вообще, а во-вторых – так поздно. Хорошо… Вы устали?
- Пожалуй, нет, - ответила я, прислушавшись к себе. – Наоборот, будто прохладный душ приняла, легко стало!
- Хотите попробовать ещё? У меня в кабинете есть несколько интересных предметов, совершенно точно атрибутированных, можете проверить, что сумеете узнать.
- Конечно! – И я вскочила, всем своим видом показывая готовность идти, трогать, слушать, определять… Осваивать новые способности!
Разумеется, среди «совершенно точно атрибутированных» интересных предметов, предложенных мне для прочтения их истории, затесались и те, о которых мессере Руджиери пока ничего не узнал. Я это поняла, и он понял, что я поняла… и это не имело совершенно никакого значения. Когда-нибудь, если я сделаю это своей новой специальностью и начну получать деньги от музейщиков, коллекционеров и антикваров за подтверждение или опровержение происхождения раритета – тогда будет важно количество, сложность, предназначение, да Симаргл знает, что ещё.
А сейчас я купалась в свете новых знаний, словно в живой воде.
Лишь однажды дрогнула моя рука, и я отодвинула в сторону кинжал с крестообразной гардой и узким хищным лезвием, вложенным в драгоценные ножны.
- Что вы увидели, синьора фон Бекк? – жадно спросил Руджиери.
Я закрыла глаза и вновь дотронулась до кинжала:
- Два золотых дельфина на синем фоне… тёмные глаза, горбатый нос и кривая ухмылка… красивый молодой человек, весь израненный… столько крови! Простите, мессере, не хочу больше смотреть.
- Благодарю вас, - он подал мне стакан воды. – Мои помощники нашли этот предмет на чердаке одного очень старого дома, когда тот стали ремонтировать. Когда-то дом принадлежал семье Пацци, и, по преданию, именно в него, а не в знаменитое палаццо, приехал Якопо Пацци после убийста, оттуда и попытался бежать. Дельфины на синем фоне – это герб семьи, и нос ему сломали в драке в шестнадцать лет…
- Что это значит?
- Вы подтвердили предположение, что именно этим кинжалом был убит Джулиано Медичи, Принц Весны.
Содрогнувшись, я встала.
- Простите меня, мессере, я очень устала.
- Это я должен просить прощения, синьора, я вас совсем замучил! Позвольте, мой помощник Беппо отвезёт вас в ваш отель. И ещё: ваша встреча в Медиолануме назначена на послезавтра?
- Да.
- Значит, уезжать из Фиренцы вы планировали завтра?
- Да.
- Может быть, вы согласились бы сегодня поужинать с моей семьёй? Хочу вас кое с кем познакомить…
Взглянув на часы – шесть вечера, день пролетел! – я пожала плечами:
- Почему бы нет?
- Тогда в половине девятого Беппо за вами заедет.
В отеле я подумала, и вместо того, чтобы подремать перед ужином или почистить перышки, спустилась в лобби, к хозяйке. Пожилая дама сидела за стойкой и что-то писала в толстом журнале, загибая пальцы и подсчитывая.
- Добрый вечер!
- Добрый вечер, синьора фон Бекк. Вам нравится ваш номер?
- Да, всё прекрасно!
- Может быть, есть какие-то особые пожелания насчёт завтрака?
- Ну-у… если это возможно, хотелось бы хорошего чаю, а не кофе. И еще – настоящей рикотты.
- С мёдом?
- С мёдом!
Мы поулыбались, довольные друг другом, и я наконец спросила то, за чем шла.
- У вас ведь есть компьютер с доступом к Сети?
- Да, - синьора Беттина нимало не удивилась. – Вон там, вторая дверь по коридору. Три дуката в час будут добавлены к вашему счёту.
Мне хотелось поподробнее прочитать об истории стилета, семьи Пацци и убийстве Принца Весны. Пусть и прошло больше шести сотен лет, а об этом в Фиренце помнят… И всемирная Сеть покорно раскрылась, высыпая на меня статьи, романы, картины, научные исследования и прочее. Через час я выключила компьютер и пошла умываться, поскольку вдоволь наревелась, пока читала.
В половине девятого в дверь номера постучали. На пороге стоял высокий юноша с такими же голубыми глазами, какие были у мессере Руджиери. Он поклонился и представился, подтвердив мою догадку:
- Синьора, я Джузеппе Руджиери, Беппо.
- Внук? – спросила я, всовывая ноги в туфли.
- Правнук. Прошу вас, синьора, экипаж у двери.
Экипаж, новенький, сияющий алым лаком, и в самом деле ждал у двери гостиницы. Синьора Беттина ласково покивала мне из-за стойки, вечерний воздух пах цветами и недавним дождём, и вообще – жизнь, кажется, входила в колею.
Семья Руджиери жила в большом доме километрах в десяти от города. То есть, наверное, это следовало бы называть не домом, а поместьем – главное здание в классическом стиле, пара флигелей, обширный парк, конюшни, розарий, виноградник… От массивных въездных ворот к парадному входу вела широкая аллея, вдоль которой вытянулись кипарисы, освещённые золотистым светом фонарей. Высокий мужчина в чёрном смокинге сбежал по ступенькам и распахнул дверцу экипажа.
- Синьора фон Бекк, прошу, вас ожидают.
В большом квадратном патио было столько народу, что вначале мне показалось, будто я попала на Люнденвикский центральный вокзал в час пик. Но мессере Руджиери уже шёл мне навстречу, подхватил под руку и повёл знакомиться.
В конце концов, всё оказалось не так страшно: он сам, его жена, трое детей с семьями, внуки, правнуки… человек двадцать, наверное. Плюс двое гостей – высокий синеглазый блондин и его жена, смуглая и черноволосая.
- А вот и те, с кем я хотел вас познакомить, - с затаённым торжеством сказал мессере Руджиери. – Пьер-Огюст Лавернье и его жена Лидия.
- А я вас знаю! – вырвалось у меня, когда я рассмотрела брюнетку. – Вы модельер и манекенщица, только фамилия у вас другая, по-моему…
Супруги переглянулись, и муж усмехнулся:
- Вот она, расплата за то, что женился на столь публичной фигуре!
- Лидия Хаскелл, - она протянула мне узкую ладонь. – Приятно познакомиться.
Лавернье последовал её примеру и пожал мне руку.
- Дело в том, дорогая синьора фон Бекк. – продолжал хозяин дома, - что мой друг имеет столь же необычную специальность, что и вы. Он маг-антиквар.
Вот тут мне стало понятно, почему именно нас так хотели свести… Что же, это может оказаться интересно, вдруг я и в самом деле решу бросить ресторанное дело и займусь развитием новых способностей?
И я улыбнулась новым знакомым.
Было уже глубоко за полночь, когда допили десертное Vinsanto, съели последние в этом сезоне ягоды инжира, запечённые с мёдом и горгонцолой, и Беппо повёз отчаянно зевающую девушку обратно в город. Лавернье и его жена сидели на террасе и смотрели на звёзды.
- Ну, скажи уже, - усмехнулся он, взяв её за руку. – Я же вижу, что у тебя на языке висят вопросы!
- Ты хочешь её использовать?
- Дорогая, ты приводишь меня в отчаяние своими «изысканными» формулировками! Возможно, я приглашу эту милую девушку к сотрудничеству в одном из наших магазинов. В Медиолануме, например. Если ты не возражаешь, конечно.
- Она может быть полезна, - сказала Лидия задумчиво, не обращая внимания на подколки. – Только не показывай её этому полковнику из Люнденвикской городской стражи.
- Ты имеешь в виду Паттерсона?
- Именно его. Уведёт.
- Да, с таким Даром синьора фон Бекк вполне может увидеть и обстоятельства преступления, и личность преступника… - Лавернье покачал головой. - А уж если этот Дар будет развиваться, вообще могут появиться удивительные возможности. Я, пожалуй, не видел раньше магов с таким интересным направлением…
- Ты хочешь поехать в Медиоланум завтра, с ней вместе?
- Зачем? Мы обменялись координатами, у неё там встреча, и, судя по всему, важная. Поедем как собирались, через три дня, а там видно будет.
- Хорошо. Пойдём спать? Гроза собирается, кажется… - Лидия взглянула в небо, уже затянутое тучами, и поёжилась.
Увивавшая террасу виноградная лоза затрепетала под резким порывом ветра, и ржавый лист упал с неё на мраморный столик.
Рот Энцо Дальвени был так крепко сжат, что губы превратились в бесцветную полосу. Он смотрел, как его непосредственный начальник, primo capitano Томмазо Арригони, читает отчёт о вскрытии.
- Ну, это же фигня какая-то! – Томмазо наконец оторвал взгляд от бумаги. – Что значит «не найдено повреждений, ни физических, ни магических»? А умерли они от чего, от страха?
- В этом случае как раз заметны были бы физические повреждения, - пожал плечами Энцо. – Сердце, давление… Что там происходит в организме человека, когда он пугается?
- Итак, что явилось причиной смерти, патологоанатомы не установили. А лаборатория что говорит?
- Вот, - Дальвени протянул главе городской стражи очередную бумагу и снова замер в неподвижности.
Он был зол. Нет, он был просто в ярости. За десять лет его службы в городской страже Лукки это было первое по-настоящему серьёзное дело, которое не забрали следователи из Службы магбезопасности. Первое дело, на котором он. Энцо Дальвени, мог бы выдвинуться, сделать хоть какую-то карьеру. Дело, которое могло принести серьёзные дивиденды лично ему.
И эти Тёмным трахнутые высоколобые учёные не могут найти никаких, абсолютно никаких зацепок!
Томмазо тем временем дочитал и этот отчёт, хмыкнул и перебросил листок подчинённому.
- А ты думал, всё будет просто и ясно!
- Мне вот интересно, - внезапно произнёс молчавший доселе Довертон. – А вообще было ли это убийство?
Оба стражника повернулись к нему с написанным на лицах живейшим интересом.
- Поясни?
- Понимаешь, если на телах нет никаких повреждений, то это могло быть и самоубийство, и несчастный случай. Ну, с последним проще всего: мальчишка сильный маг с неизвестными пока стихиями, но явно не с одной, так? Учила его мать, которая совершенно точно не является профессиональным педагогом. Более того, классических учебников я в их доме не нашёл вообще. Только что-то вроде гримуаров.
- Просмотреть удалось?
- Шутишь? – вопросом на вопрос ответил Джон. – Один из них старый, явно не одно поколение пользовалось, на нём такая защита, что я бы не пальцами, а обеими руками поплатился. А второй свеженький, по-видимому, заведён был Марко. И открывать его вне полигона я тоже не стану, просто потому, что мальчик мог навешать на том что угодно и в любом сочетании.
- То есть, - почесав затылок, произнёс Томмазо, - ты считаешь, что их убило какое-то из его заклинаний?
- Вполне возможно. И магического воздействия в этом случае могли не заметить, поскольку ваши патологоанатомы не знали, на что именно обращать внимание.
- Ладно. А самоубийство? – спросил Энцо.
- Мне сегодня утром пришёл ответ из Клакаманншира на мой запрос, от коллег из Зелёного Эрина. А запрашивал я максимум известной информации о Бриде О’Доннел, её семье, происхождении и прочем. Так вот, младшая дочь Патрика О’Доннела в детстве, лет до двенадцати, считалась дурочкой. Не говорила, неизвестно, понимала ли что-нибудь, кроме простейших понятий – ешь, пей, ложись спать, холодно, горячо… Когда ей исполнилось тринадцать и у неё начались менструации, как раз в ночь Самайна, она пропала из селения на трое суток. Искали все соседи, стражу и мага вызвали из ближайшего города – бесполезно. Поисковик не нашёл и следов.
- А собаки? – азартно подался вперёд Томмазо.
Довертон только махнул рукой и продолжил:
- Так вот, она сама пришла домой через три дня. Умытая, в чистом платье, с заплетённой косой. Поздоровалась с матерью и спросила, что нужно помочь. Когда мать подняли из обморока и позвали городского мага, тот обследовал Бриду со всей тщательностью и не нашёл следов воздействия. Никаких.
- Ка-ак интере-есно! – протянул глава городской стражи. – Просто слово в слово то, что написано в заключении наших патанатомов! Но, а почему всё-таки ты о самоубийстве заговорил?
- А потому что, судя по её психопрофилю, который ещё тогда составил беседовавший с ней стражник, она… ну, так скажем, упёртая донельзя. Мы знаем, что после гибели старшего сына младшего Брида решила обучать сама. Магия у неё была, хотя стихия нам и неизвестна…
- Да что уж там гадать, - перебил его Энцо. – Девица, пропавшая в ночь Самайна и самостоятельно вернувшаяся домой… да ещё и в такие дни… ежу понятно, что жизнь или лекарство её не обломилось. В лучшем случае это была земля.
- Я записал там, в сарае, отсветы аур, - ответил Довертон. – Я, конечно, не спец в ментальной магии и свойствах аур, тем более, посмертных, но как по мне – у неё была магия крови и руны, это точно. Может и ещё что было, но я уже не вижу, это надо в спецлаборатории смотреть. А у мальчишки земля, некро и тоже кровь.
- И, если он снова налажал в каком-то ритуале, сила могла обернуться против него самого, - предположил Томмазо.
- Вот именно.
Довертон встал, потянулся и сообщил:
- Сегодня ещё дневник Марко почитаю вместе с отцом Паоло, а завтра поеду в Медиоланум. Там и полигон отличный, и лаборатория в Университете есть.
- И старший сын Пьер-Антонио и Бриды там учился, - покивал глава городской стражи. – Будешь убивать трёх зайцев одной пулей. Держи нас в курсе. Дело мы тебе официально передадим, но город волнуется, и я должен буду что-то ответить Совету.
- Вот ещё что, дай-ка, я скопирую отчёты патологоанатома и лаборатории, я посмотрю, может, свежим глазом разгляжу что-то, - Довертон взял листы и, запустив заклинание копирования, стал просматривать записи.
Я послушно зажмурилась и отпустила сознание, стараясь постепенно отсечь всё, что могло помешать. Чей-то разговор на улице, неумолчный шум реки, бьющейся о каменные столбы моста, стук каблуков по каменной мостовой – всё отдалилось, словно закрылась дверь в сознании. Совсем приглушённо стали слышны ароматы кофе, миндаля и шоколада с кухни. Перед моими закрытыми глазами начала разворачиваться картинка, зеленоватая, без ярких красок, словно под водой: немолодой мужчина постукивает чеканом по серебряной ленте, и появляется тот самый орнамент, что я разглядела только что на пояске трости. Откуда-то я знала, что клинок уже вмонтирован в набалдашник и что по нему идёт надпись на старо-латинском “Sine deesset”(*…
*) Без промаха
- Это было сделано в тысяча шестьсот тридцать втором году в Медиолануме, - сказала я, открывая глаза. – И там девиз на клинке…
- Ну, вот и определился один из ваших талантов, - улыбнулся мне мой визави. – Я полагаю, вы об этом не знали?
- Дело в том, что магические способности у меня восстановились совсем недавно.
- Восстановились? – брови его взлетели вверх. – Такое бывает?
- Бывает… Мне было девятнадцать, когда наш город накрыла эпидемия белой лихорадки, и моя семья пострадала очень сильно, прежде чем маги сумели её остановить. Вы знаете, что такое белая лихорадка? Она распространяется только среди людей с магическими способностями не ниже третьего уровня, при этом не трогает некромантов, магов крови, и почти не задевает магов земли. Зато водников и магов жизни убивает почти наверняка. Мои родственники умерли, а я всего-навсего потеряла магию. А два года назад мой… родственник-эльф сумел дать толчок к её восстановлению. Я не могу об этом рассказывать, мессере, поскольку пока их исследования не закончены…
- Я понимаю, - кивнул Руджиери. – Эльфийская кровь… ну, что же, это может быть причиной, почему способность читать историю вещи, во-первых, появилась вообще, а во-вторых – так поздно. Хорошо… Вы устали?
- Пожалуй, нет, - ответила я, прислушавшись к себе. – Наоборот, будто прохладный душ приняла, легко стало!
- Хотите попробовать ещё? У меня в кабинете есть несколько интересных предметов, совершенно точно атрибутированных, можете проверить, что сумеете узнать.
- Конечно! – И я вскочила, всем своим видом показывая готовность идти, трогать, слушать, определять… Осваивать новые способности!
Разумеется, среди «совершенно точно атрибутированных» интересных предметов, предложенных мне для прочтения их истории, затесались и те, о которых мессере Руджиери пока ничего не узнал. Я это поняла, и он понял, что я поняла… и это не имело совершенно никакого значения. Когда-нибудь, если я сделаю это своей новой специальностью и начну получать деньги от музейщиков, коллекционеров и антикваров за подтверждение или опровержение происхождения раритета – тогда будет важно количество, сложность, предназначение, да Симаргл знает, что ещё.
А сейчас я купалась в свете новых знаний, словно в живой воде.
Лишь однажды дрогнула моя рука, и я отодвинула в сторону кинжал с крестообразной гардой и узким хищным лезвием, вложенным в драгоценные ножны.
- Что вы увидели, синьора фон Бекк? – жадно спросил Руджиери.
Я закрыла глаза и вновь дотронулась до кинжала:
- Два золотых дельфина на синем фоне… тёмные глаза, горбатый нос и кривая ухмылка… красивый молодой человек, весь израненный… столько крови! Простите, мессере, не хочу больше смотреть.
- Благодарю вас, - он подал мне стакан воды. – Мои помощники нашли этот предмет на чердаке одного очень старого дома, когда тот стали ремонтировать. Когда-то дом принадлежал семье Пацци, и, по преданию, именно в него, а не в знаменитое палаццо, приехал Якопо Пацци после убийста, оттуда и попытался бежать. Дельфины на синем фоне – это герб семьи, и нос ему сломали в драке в шестнадцать лет…
- Что это значит?
- Вы подтвердили предположение, что именно этим кинжалом был убит Джулиано Медичи, Принц Весны.
Содрогнувшись, я встала.
- Простите меня, мессере, я очень устала.
- Это я должен просить прощения, синьора, я вас совсем замучил! Позвольте, мой помощник Беппо отвезёт вас в ваш отель. И ещё: ваша встреча в Медиолануме назначена на послезавтра?
- Да.
- Значит, уезжать из Фиренцы вы планировали завтра?
- Да.
- Может быть, вы согласились бы сегодня поужинать с моей семьёй? Хочу вас кое с кем познакомить…
Взглянув на часы – шесть вечера, день пролетел! – я пожала плечами:
- Почему бы нет?
- Тогда в половине девятого Беппо за вами заедет.
В отеле я подумала, и вместо того, чтобы подремать перед ужином или почистить перышки, спустилась в лобби, к хозяйке. Пожилая дама сидела за стойкой и что-то писала в толстом журнале, загибая пальцы и подсчитывая.
- Добрый вечер!
- Добрый вечер, синьора фон Бекк. Вам нравится ваш номер?
- Да, всё прекрасно!
- Может быть, есть какие-то особые пожелания насчёт завтрака?
- Ну-у… если это возможно, хотелось бы хорошего чаю, а не кофе. И еще – настоящей рикотты.
- С мёдом?
- С мёдом!
Мы поулыбались, довольные друг другом, и я наконец спросила то, за чем шла.
- У вас ведь есть компьютер с доступом к Сети?
- Да, - синьора Беттина нимало не удивилась. – Вон там, вторая дверь по коридору. Три дуката в час будут добавлены к вашему счёту.
Мне хотелось поподробнее прочитать об истории стилета, семьи Пацци и убийстве Принца Весны. Пусть и прошло больше шести сотен лет, а об этом в Фиренце помнят… И всемирная Сеть покорно раскрылась, высыпая на меня статьи, романы, картины, научные исследования и прочее. Через час я выключила компьютер и пошла умываться, поскольку вдоволь наревелась, пока читала.
В половине девятого в дверь номера постучали. На пороге стоял высокий юноша с такими же голубыми глазами, какие были у мессере Руджиери. Он поклонился и представился, подтвердив мою догадку:
- Синьора, я Джузеппе Руджиери, Беппо.
- Внук? – спросила я, всовывая ноги в туфли.
- Правнук. Прошу вас, синьора, экипаж у двери.
Экипаж, новенький, сияющий алым лаком, и в самом деле ждал у двери гостиницы. Синьора Беттина ласково покивала мне из-за стойки, вечерний воздух пах цветами и недавним дождём, и вообще – жизнь, кажется, входила в колею.
Семья Руджиери жила в большом доме километрах в десяти от города. То есть, наверное, это следовало бы называть не домом, а поместьем – главное здание в классическом стиле, пара флигелей, обширный парк, конюшни, розарий, виноградник… От массивных въездных ворот к парадному входу вела широкая аллея, вдоль которой вытянулись кипарисы, освещённые золотистым светом фонарей. Высокий мужчина в чёрном смокинге сбежал по ступенькам и распахнул дверцу экипажа.
- Синьора фон Бекк, прошу, вас ожидают.
В большом квадратном патио было столько народу, что вначале мне показалось, будто я попала на Люнденвикский центральный вокзал в час пик. Но мессере Руджиери уже шёл мне навстречу, подхватил под руку и повёл знакомиться.
В конце концов, всё оказалось не так страшно: он сам, его жена, трое детей с семьями, внуки, правнуки… человек двадцать, наверное. Плюс двое гостей – высокий синеглазый блондин и его жена, смуглая и черноволосая.
- А вот и те, с кем я хотел вас познакомить, - с затаённым торжеством сказал мессере Руджиери. – Пьер-Огюст Лавернье и его жена Лидия.
- А я вас знаю! – вырвалось у меня, когда я рассмотрела брюнетку. – Вы модельер и манекенщица, только фамилия у вас другая, по-моему…
Супруги переглянулись, и муж усмехнулся:
- Вот она, расплата за то, что женился на столь публичной фигуре!
- Лидия Хаскелл, - она протянула мне узкую ладонь. – Приятно познакомиться.
Лавернье последовал её примеру и пожал мне руку.
- Дело в том, дорогая синьора фон Бекк. – продолжал хозяин дома, - что мой друг имеет столь же необычную специальность, что и вы. Он маг-антиквар.
Вот тут мне стало понятно, почему именно нас так хотели свести… Что же, это может оказаться интересно, вдруг я и в самом деле решу бросить ресторанное дело и займусь развитием новых способностей?
И я улыбнулась новым знакомым.
Было уже глубоко за полночь, когда допили десертное Vinsanto, съели последние в этом сезоне ягоды инжира, запечённые с мёдом и горгонцолой, и Беппо повёз отчаянно зевающую девушку обратно в город. Лавернье и его жена сидели на террасе и смотрели на звёзды.
- Ну, скажи уже, - усмехнулся он, взяв её за руку. – Я же вижу, что у тебя на языке висят вопросы!
- Ты хочешь её использовать?
- Дорогая, ты приводишь меня в отчаяние своими «изысканными» формулировками! Возможно, я приглашу эту милую девушку к сотрудничеству в одном из наших магазинов. В Медиолануме, например. Если ты не возражаешь, конечно.
- Она может быть полезна, - сказала Лидия задумчиво, не обращая внимания на подколки. – Только не показывай её этому полковнику из Люнденвикской городской стражи.
- Ты имеешь в виду Паттерсона?
- Именно его. Уведёт.
- Да, с таким Даром синьора фон Бекк вполне может увидеть и обстоятельства преступления, и личность преступника… - Лавернье покачал головой. - А уж если этот Дар будет развиваться, вообще могут появиться удивительные возможности. Я, пожалуй, не видел раньше магов с таким интересным направлением…
- Ты хочешь поехать в Медиоланум завтра, с ней вместе?
- Зачем? Мы обменялись координатами, у неё там встреча, и, судя по всему, важная. Поедем как собирались, через три дня, а там видно будет.
- Хорошо. Пойдём спать? Гроза собирается, кажется… - Лидия взглянула в небо, уже затянутое тучами, и поёжилась.
Увивавшая террасу виноградная лоза затрепетала под резким порывом ветра, и ржавый лист упал с неё на мраморный столик.
Глава 3.
Рот Энцо Дальвени был так крепко сжат, что губы превратились в бесцветную полосу. Он смотрел, как его непосредственный начальник, primo capitano Томмазо Арригони, читает отчёт о вскрытии.
- Ну, это же фигня какая-то! – Томмазо наконец оторвал взгляд от бумаги. – Что значит «не найдено повреждений, ни физических, ни магических»? А умерли они от чего, от страха?
- В этом случае как раз заметны были бы физические повреждения, - пожал плечами Энцо. – Сердце, давление… Что там происходит в организме человека, когда он пугается?
- Итак, что явилось причиной смерти, патологоанатомы не установили. А лаборатория что говорит?
- Вот, - Дальвени протянул главе городской стражи очередную бумагу и снова замер в неподвижности.
Он был зол. Нет, он был просто в ярости. За десять лет его службы в городской страже Лукки это было первое по-настоящему серьёзное дело, которое не забрали следователи из Службы магбезопасности. Первое дело, на котором он. Энцо Дальвени, мог бы выдвинуться, сделать хоть какую-то карьеру. Дело, которое могло принести серьёзные дивиденды лично ему.
И эти Тёмным трахнутые высоколобые учёные не могут найти никаких, абсолютно никаких зацепок!
Томмазо тем временем дочитал и этот отчёт, хмыкнул и перебросил листок подчинённому.
- А ты думал, всё будет просто и ясно!
- Мне вот интересно, - внезапно произнёс молчавший доселе Довертон. – А вообще было ли это убийство?
Оба стражника повернулись к нему с написанным на лицах живейшим интересом.
- Поясни?
- Понимаешь, если на телах нет никаких повреждений, то это могло быть и самоубийство, и несчастный случай. Ну, с последним проще всего: мальчишка сильный маг с неизвестными пока стихиями, но явно не с одной, так? Учила его мать, которая совершенно точно не является профессиональным педагогом. Более того, классических учебников я в их доме не нашёл вообще. Только что-то вроде гримуаров.
- Просмотреть удалось?
- Шутишь? – вопросом на вопрос ответил Джон. – Один из них старый, явно не одно поколение пользовалось, на нём такая защита, что я бы не пальцами, а обеими руками поплатился. А второй свеженький, по-видимому, заведён был Марко. И открывать его вне полигона я тоже не стану, просто потому, что мальчик мог навешать на том что угодно и в любом сочетании.
- То есть, - почесав затылок, произнёс Томмазо, - ты считаешь, что их убило какое-то из его заклинаний?
- Вполне возможно. И магического воздействия в этом случае могли не заметить, поскольку ваши патологоанатомы не знали, на что именно обращать внимание.
- Ладно. А самоубийство? – спросил Энцо.
- Мне сегодня утром пришёл ответ из Клакаманншира на мой запрос, от коллег из Зелёного Эрина. А запрашивал я максимум известной информации о Бриде О’Доннел, её семье, происхождении и прочем. Так вот, младшая дочь Патрика О’Доннела в детстве, лет до двенадцати, считалась дурочкой. Не говорила, неизвестно, понимала ли что-нибудь, кроме простейших понятий – ешь, пей, ложись спать, холодно, горячо… Когда ей исполнилось тринадцать и у неё начались менструации, как раз в ночь Самайна, она пропала из селения на трое суток. Искали все соседи, стражу и мага вызвали из ближайшего города – бесполезно. Поисковик не нашёл и следов.
- А собаки? – азартно подался вперёд Томмазо.
Довертон только махнул рукой и продолжил:
- Так вот, она сама пришла домой через три дня. Умытая, в чистом платье, с заплетённой косой. Поздоровалась с матерью и спросила, что нужно помочь. Когда мать подняли из обморока и позвали городского мага, тот обследовал Бриду со всей тщательностью и не нашёл следов воздействия. Никаких.
- Ка-ак интере-есно! – протянул глава городской стражи. – Просто слово в слово то, что написано в заключении наших патанатомов! Но, а почему всё-таки ты о самоубийстве заговорил?
- А потому что, судя по её психопрофилю, который ещё тогда составил беседовавший с ней стражник, она… ну, так скажем, упёртая донельзя. Мы знаем, что после гибели старшего сына младшего Брида решила обучать сама. Магия у неё была, хотя стихия нам и неизвестна…
- Да что уж там гадать, - перебил его Энцо. – Девица, пропавшая в ночь Самайна и самостоятельно вернувшаяся домой… да ещё и в такие дни… ежу понятно, что жизнь или лекарство её не обломилось. В лучшем случае это была земля.
- Я записал там, в сарае, отсветы аур, - ответил Довертон. – Я, конечно, не спец в ментальной магии и свойствах аур, тем более, посмертных, но как по мне – у неё была магия крови и руны, это точно. Может и ещё что было, но я уже не вижу, это надо в спецлаборатории смотреть. А у мальчишки земля, некро и тоже кровь.
- И, если он снова налажал в каком-то ритуале, сила могла обернуться против него самого, - предположил Томмазо.
- Вот именно.
Довертон встал, потянулся и сообщил:
- Сегодня ещё дневник Марко почитаю вместе с отцом Паоло, а завтра поеду в Медиоланум. Там и полигон отличный, и лаборатория в Университете есть.
- И старший сын Пьер-Антонио и Бриды там учился, - покивал глава городской стражи. – Будешь убивать трёх зайцев одной пулей. Держи нас в курсе. Дело мы тебе официально передадим, но город волнуется, и я должен буду что-то ответить Совету.
- Вот ещё что, дай-ка, я скопирую отчёты патологоанатома и лаборатории, я посмотрю, может, свежим глазом разгляжу что-то, - Довертон взял листы и, запустив заклинание копирования, стал просматривать записи.
