Короче, с драконами всё непросто, - подытожил Леший с лёгкой усмешкой, которая должна была скрыть смущение.
Жанна потянулась к нему, чмокнула в нос.
- Ну вот, всё обязательно случается в первый раз! - сказала и осеклась. Хотела бы она, чтобы это для Лешего был только первый раз? Или чтобы он сразу стал единственным? - Ведь на наши с тобой отношения это никак не повлияет. Так почему бы не пройти все формальности побыстрее?
- Я так понимаю, вариантов отказаться у меня нет? – спросил Леший. Больная половина лица снова стала подмерзать.
- Да почему, есть. Просто тогда они будут нас ждать сразу на Новый год. - Жанна пустила в ход свой главный козырь.
- А ты умеешь уговаривать…
**
Без четверти пять они стояли в подъезде и ждали лифт. Леший благоухал парикмахерской, где утром его отросшие волосы попытались превратить в мужскую стрижку. Он довольно активно сопротивлялся поползновения мастера пройтись по затылку машинкой и боролся за каждые полсантиметра длины, так что теперь больше походил на поповича с какой-нибудь старинной картины, чем на того парня, которого хотели бы увидеть её родители.
В здоровой руке он крепко сжимал сложносочинённый букет из красных роз, хризантем и какой-то хилой травки, обёрнутый в цветовой целлофан, второй, больной, держался за Жанну.
В трости вроде бы не было нужды, но они всё равно взяли её с собой и спрятали в углу рядом с почтовыми ящиками на случай, если всё пойдёт не по плану, и она понадобится на обратном пути.
Жанна чувствовала, как потеют ладони, а место укуса, не беспокоившее её почти неделю, снова начинает нестерпимо зудеть. Сдержаться и не содрать кожу в кровь было почти невозможно. Но она осторожно пожала Лешему пальцы и сказала, больше себе, чем ему:
– Не волнуйся, всё будет в порядке.
Он в ответ молча кивнул, и она заметила, как ожившая было половина его лица снова каменеет.
Лифт приехал, и ещё несколько томительных секунд они провели в молчаливом ожидании неизбежного, прежде чем…
– Жанна, Олег, проходите! - Мама встретила их на пороге распростёртыми объятиями. По торжественному случаю она надела фиолетовое платье с люрексом, завила волосы и достала из заветной шкатулки духи Клима. Короче, приготовилась встречать дорогих гостей по первому разряду.
Рука зачесалась ещё сильнее. Жанна потёрла её о свой бок, но зуд никуда не делся. «Ну началось», - мрачно подумала она. Удерживать дежурно-радостное выражение лица становилось всё труднее.
Леший протянул маме букет и незаметно привалился к стене. Прихожая была довольно узкой, так что этот маневр вполне мог пройти незамеченным, но Жанна успела заметить, как родительница на какую-то секунду помрачнела, а потом с преувеличенным восторгом принялась хвалить цветы.
На голоса из комнаты вышел отец в джинсах и белой рубашке. По пути он поправлял галстук и всем видом показывал, что надеется после официальной части посидеть с потенциальным зятем за настоящим мужским разговором под «беленькую». Заметив, кого привела дочь, он резко скис, но всё-таки протиснулся к дверям, оттеснив маму, чтобы пожать Лешему руку, и тут же отступил обратно.
Последним встречать гостей явился Серёжка, потирающий красные от бесконечного сидения в компьютере глаза. Он издалека махнул Жанне рукой и снова скрылся у себя.
«Вот поганец, - беззлобно выругалась она про себя, - никак не хочет сестре помочь!» Впрочем, помогать пока вроде бы было и не надо.
**
Из комнаты доносился сводящий с ума аромат еды, что значило – просьбу не заморачиваться с готовкой мама проигнорировала полностью. Ну конечно, надо же не упасть в грязь лицом перед потенциальным зятем! Жанна дёрнула плечами. Впервые за много лет ей было неуютно в родительском доме.
А Лешего, кажется, наоборот, отпустило. По крайней мере, выражение лица стало чуть менее пугающим, чем за пару минут до того. Что ж, уже хороший знак.
- Проходите, проходите, я сейчас, холодец принесу! – напутствовала мама. Отец, которому в прихожей как будто не было места, отступил чуть в сторону, прямо ей под ноги. Возникло небольшое замешательство с негромким злым шипением друг на друга и выяснением, кто тут выставляет свои грабли и не смотрит, куда прёт.
Жанна почувствовала, как краска приливает к щекам, и за руку потащила Лешего к столу.
Перед ними расстилалась долина майонезного великолепия. В хрустальных салатниках, которые доставали не на каждый день рождения или Новый год, красовались салаты. Глянцево блестела селёдка под шубой, переливался белым, оранжевым и зелёным «Оливье», пушистая от желтка «Мимоза» обещала нежность хорошо растёртой сайры, спрятанной под слоем картошки. Две тарелки с нарезкой так и манили стащить кусочек колбасы, пока никто не видит.
В центре стола красовалась зеленоватая бутылка «Кагора» для девочек и хрустальный графин «беленькой» для мальчиков.
Нервно сглотнув, Жанна показала Лешему на стул. Вероятно, им как парочке предполагалось занять диван, но вставать с него даже здоровому человеку было непросто, так что она решила, что отправит туда брата. Серёжке предстояло выдержать семейное сборище в одиночку. Рита ещё с утра написала, что не придёт «смотреть, как другие позорятся».
Леший кивнул, и когда они сели, сказал на ухо, поглаживая её по коленке:
– Расслабься. Не надо так волноваться. Я уже большой мальчик и со всем справлюсь сам.
«Ну вот, опять начинается. Опять всё сам», – только и успела подумать Жанна, прежде чем мама позвала её помочь на кухню, «а то мой Чернов ничего не понимает».
Когда они вернулись с блюдом, на котором подрагивали кубики холодца, горчицей и хреном в фарфоровых баночках и большим салатником с тушёной картошкой, Леший уже болтал о чём-то с Серёжкой. Жанна не особо прислушивалась, но судя по доносившимся словам «басист», «риф» и «сингл», речь как всегда шла о музыке.
– Я смотрю, они уже нашли общий язык! – умилённо сказала мама. Глухое противостояние брата и Виталика в своё время попортило немало нервов всей семье.
«Ещё бы не нашли, – тут же промелькнула мысль в голове у Жанны. – Если бы не Серёжка, вообще ничего этого не было бы. Теперь главное, чтобы не сболтнул лишнего».
– Иди, отца позови, – скомандовала мама. – Скажи, что всё, осада снята, можно выходить.
Брат, хлопнув Лешего по плечу, потащился выполнять приказ, хотя явно предпочёл бы ещё поболтать, оттягивая неизбежное. Жанна наконец заняла своё место.
– Пока всё нормально, – шепнул ей Леший.
– Тогда чего ты… – так же шёпотом начала она и тут же оборвала себя. Почувствовала в голосе мамины интонации.
– Неделя была нервная. Устал. Думал, будет… – договорить он не успел. В комнату, на ходу набрасывая на плечи пиджак, вошёл отец и быстренько занял свой стул во главе стола, подальше от двери, чтобы не припрягли бегать за сменой блюд.
Началась обычная праздничная суета. Мама накладывала всем салаты, не слишком внимательно прислушиваясь к пожеланиям, отец возился с бутылкой «Кагора». Штопор у него был старый, ещё ГДРовский, который он отказывался поменять на модель поудобнее. «Нужно мне это ваше китайское барахло», помнится, заявил он, когда Виталик попытались вручить ему новый. Серёжка передавал сперва тарелки, потом стопки и бокалы.
Наконец, всё было готово. Жанна с лёгким ужасом смотрела на горку майонезного великолепия, воздвигшуюся перед Лешим. Мама не поймёт, если гость не отдаст должного её стараниям. Сколько раз такое уже было с её бывшим, у которого были свои представления о том, что должно стоять на праздничном столе и в каком порядке это следует есть!
Леший, впрочем, никакого страха перед запрещёнными продуктами не выказывал. Либо не понимал, что его иначе нафаршируют этими несчастными салатами почти насильно, либо… О дальнейшем Жанна решила не думать.
Отец встал, чтобы произнести первый тост, начинавшийся с пространного размышления, что вот, дочери вырастают и разлетаются из дома, как в старой русской сказке, и главное, чтобы они разлетались в надёжные руки… Серёжка, которому порция народной мудрости досталась месяца три назад, когда он привёл знакомиться Риту, смотрел на Жанну с хитрой ухмылкой. Мол, я терпел, теперь ты терпи.
– Ну, за знакомство! – подытожил длинную речь отец. Зазвенели бокалы. Жанна сделала глоток кагора, скосилась на Лешего. Тот только пригубил из своей стопки и поставил её так, чтобы закрыть её салатником. Уровень жидкости, как казалось со стороны, не изменился.
Отец этого маневра вроде бы не заметил.
– А работаешь ты кем? – после обмена дежурными фразами спросила мама.
– Программистом, – ответил Леший, не вдаваясь в подробности. – Ну и преподаю немного.
После слов про работу преподавателем родители как-то скисли, но тут он упомянул, где именно усиленно учит студентов премудростям теорвера. Пафосное название вуза накинуло ему несколько очков к рейтингу.
– А наш вот балбес совсем не хочет учиться! – Мама кивнула на Серёжку. – На следующий год в десятый пойдёт, я думала, у него хоть немного мозгов прибавиться, а он…
Жанна бросила на брата вопросительный взгляд. Тот в ответ пожал плечами, мол, знать ничего не знаю и не понимаю.
– Может, ты бы с ним позанимался? Или на курсы какие-нибудь пристроил, там, глядишь, был бы толк …
Леший закивал, пообещал обязательно придумать что-нибудь и почти демонстративно отправил в рот немного салата. Жанна подвиг во имя семейного благополучия оценила. Она ожидала худшего: что родители с порога выскажут всё про её выбор, что Леший где-нибудь зависнет, начнёт заикаться или путать слова, что папа выдаст что-нибудь бестактное. Но пока всё шло гладко. Разве что отец начал замечать, что потенциальный зять заветной «беленькой» предпочитает яблочный сок.
«Может, и пронесёт», – понадеялась Жанна, но тут мама позвала её помочь с грязной посудой. Настало время переходить к чаю.
**
Едва она пересекла порог кухни, как дверь закрылась. Мама часто так делала, когда хотела обсудить что-то наболевшее без посторонних глаз и ушей. Вот и сейчас она начала с места в карьер:
– Доча, ты знаешь, что я всегда на твоей стороне и приму любого твоего парня. Но скажи…
Жанна включила воду, чтобы со стороны точно не было слышно, о чём они говорят. Сердце забилось медленно и гулко, пропуская удары, а рука снова начала невыносимо чесаться.
– Скажи, он такой… ну… Он такой родился?
– Какой – такой? – резкий вопрос вырвался у неё словно помимо воли.
– Ну… больной… Перекошенный такой, – пряча глаза, уточнила мама. – Ты пойми, я в плане того, что вдруг дети… А это наследственное.
– Нет, не с рождения. – Жанна взяла со стола тарелку с остатками салата и стала методично вилкой стряхивать их в мусорное ведро. Это помогло немного отвлечься и собраться с мыслями. Надо было выдать какую-нибудь правдоподобную версию, которая объяснила бы всё или почти всё. – Олег в аварию попал полгода назад. Машина сбила на пешеходном. Вот он с тех пор и такой.
Ложь далась ей легче, чем думалось. Жанна не видела маминого лица, но по тому, как та проговорила:
– Вот же бывают… нелюди. Прав понакупят, гоняют, а потом нормальные люди страдают, – догадалась, что она неодобрительно качает головой.
– Так что Ле… Олег – не инвалид с детства, не наркоман, не алкоголик. Ему просто сильно не повезло на дороге.
– Зато с тобой повезло, – вздохнула мама. Вот ведь и правда, лучший способ заставить женщину полюбить мужика – это сделать так, чтобы она его пожалела! Работает почти безотказно, даже когда речь идёт про парня дочери.
– Наверное, – ответила Жанна. – Наверное, повезло.
**
Когда они вернулись в комнату, то застали там почти идиллическую картину. Отец с Лешим бурно обсуждали судьбу Сида Барета и группы Pink Floyd, пока Серёжка с видом «опять они говорят о каком-то старье» расставлял на столе чашки с блюдцами. Вечер заканчивался на мажорной ноте.
– Ну вот, а ты боялась, – сказал Леший, выходя из подъезда. Трость им не понадобилась, так что пришлось нести её в руках.
– Это я-то боялась? – возмутилась Жанна. – А кто говорил, что знакомиться с родителями – плохая идея?
– Допустим, я. – Леший остановился, притянул её к себе и поцеловал в лоб, как раз туда, где начиналась шапка. Было щекотно и немного смешно. – Но твои в целом милые. И мама готовит хорошо.
Жанна с трудом удержалась от вопроса, как он умудрился оценить её кулинарные таланты, если почти не притронулся к еде.
– Кажется, ты им понравился. Ты умеешь… производить впечатление.
– У меня были долгие годы практики, – не очень весело отозвался Леший. – С Натой. Но здесь почти не пришлось притворяться.
«А вот и объяснение всему», – подумала Жанна и теснее прижалась к нему. Страшно захотелось снова почувствовать тепло его тела рядом со своим. Через два пуховика это было не то, чтобы реально, но кто мешал попробовать?
– Твой папа грозился вертушку с дачи привезти. Говорит, она не работает. А я знаю, где могут починить… – Леший снова сел на своего любимого конька. – И тогда можно будет устроить вечер с пластинками у твоих. Стоит, как считаешь?
– Я считаю, что люблю тебя, – улыбнулась Жанна. Это звучало так глупо, что хотелось смеяться, и сердце защемило от невыносимой нежности. – Со всеми твоими пластинками, ночной работой, хандрой, нашими посиделками за чаем, и всяким таким.
Кару поставила точку, отложила в сторону письмо и посмотрела в окно. С ответом на послание от Танори можно было не торопиться – всё равно передать его вышло бы только после праздников, когда один из бесчисленных внуков старой драконихи, вернётся в Россию. Обычной почте Кару не доверяла, сказывалось военное детство и военная же цензура. Мало ли, вскроют конверт, увидят там послание на драконьем, начнётся разбирательство, что за шифровка, кому, откуда. Нет, лучше старого доброго «с оказией» ничего не придумано.
Танори уехала к детям ещё в октябре, но Кару всё ещё чувствовала, что её только оставили «за старшую». Она никогда не собиралась становиться Старейшей, и когда старая дракониха нашла себе ещё одну Ученицу, Нату, и та оказалась золотой, не взревновала, а обрадовалась. Кару нравилось быть на вторых ролях. Помощницей, компаньонкой, третьей культисткой в четвёртом ряду. И вот жизнь повернула так, что именно ей пришлось возглавить обескровленную после прихода Чёрной общину. Обескровленную по счастью только метафорически. Впервые за много лет, Брат, обязательная и неизбежная жертва, выжил после ритуала, пусть и лишился крыльев. Сама Чёрная тоже стала человеком. Ната, потеряв власть, бежала на Кипр, Танори…
В перекрестие окна влетел снежок. Хорошо так влетел – стёкла задрожали, но ничего, удержались. Незло ворча, Кару встала из-за стола посмотреть, кто это там такой меткий. Ну да, как она и думала, швейка Рита и Серёжа, младшее поколение Непроявленных, племя младое и незнакомое.
Вот удивительная вещь – подростки. Ещё вчера Серёжка, будущий дракон, был мелкий патлатым пареньком с созвездиями прыщей на лбу и щеках. Но прошло лето, и паренёк превратился в трёхстворчатый шкаф, подправил карту звёздного неба на лице (за это спасибо рецептам, оставшимся от Танори), и только волосы не остриг. Они сейчас торчали из-под красного дедморозовского колпака. Или это не у Дед Мороза колпак, а у Санта Клауса? Хвост из разберёт. К тому времени, когда всё это хлынуло из-за Железного занавеса, Кару считала себя слишком старой для таких вещей.
Жанна потянулась к нему, чмокнула в нос.
- Ну вот, всё обязательно случается в первый раз! - сказала и осеклась. Хотела бы она, чтобы это для Лешего был только первый раз? Или чтобы он сразу стал единственным? - Ведь на наши с тобой отношения это никак не повлияет. Так почему бы не пройти все формальности побыстрее?
- Я так понимаю, вариантов отказаться у меня нет? – спросил Леший. Больная половина лица снова стала подмерзать.
- Да почему, есть. Просто тогда они будут нас ждать сразу на Новый год. - Жанна пустила в ход свой главный козырь.
- А ты умеешь уговаривать…
**
Без четверти пять они стояли в подъезде и ждали лифт. Леший благоухал парикмахерской, где утром его отросшие волосы попытались превратить в мужскую стрижку. Он довольно активно сопротивлялся поползновения мастера пройтись по затылку машинкой и боролся за каждые полсантиметра длины, так что теперь больше походил на поповича с какой-нибудь старинной картины, чем на того парня, которого хотели бы увидеть её родители.
В здоровой руке он крепко сжимал сложносочинённый букет из красных роз, хризантем и какой-то хилой травки, обёрнутый в цветовой целлофан, второй, больной, держался за Жанну.
В трости вроде бы не было нужды, но они всё равно взяли её с собой и спрятали в углу рядом с почтовыми ящиками на случай, если всё пойдёт не по плану, и она понадобится на обратном пути.
Жанна чувствовала, как потеют ладони, а место укуса, не беспокоившее её почти неделю, снова начинает нестерпимо зудеть. Сдержаться и не содрать кожу в кровь было почти невозможно. Но она осторожно пожала Лешему пальцы и сказала, больше себе, чем ему:
– Не волнуйся, всё будет в порядке.
Он в ответ молча кивнул, и она заметила, как ожившая было половина его лица снова каменеет.
Лифт приехал, и ещё несколько томительных секунд они провели в молчаливом ожидании неизбежного, прежде чем…
– Жанна, Олег, проходите! - Мама встретила их на пороге распростёртыми объятиями. По торжественному случаю она надела фиолетовое платье с люрексом, завила волосы и достала из заветной шкатулки духи Клима. Короче, приготовилась встречать дорогих гостей по первому разряду.
Рука зачесалась ещё сильнее. Жанна потёрла её о свой бок, но зуд никуда не делся. «Ну началось», - мрачно подумала она. Удерживать дежурно-радостное выражение лица становилось всё труднее.
Леший протянул маме букет и незаметно привалился к стене. Прихожая была довольно узкой, так что этот маневр вполне мог пройти незамеченным, но Жанна успела заметить, как родительница на какую-то секунду помрачнела, а потом с преувеличенным восторгом принялась хвалить цветы.
На голоса из комнаты вышел отец в джинсах и белой рубашке. По пути он поправлял галстук и всем видом показывал, что надеется после официальной части посидеть с потенциальным зятем за настоящим мужским разговором под «беленькую». Заметив, кого привела дочь, он резко скис, но всё-таки протиснулся к дверям, оттеснив маму, чтобы пожать Лешему руку, и тут же отступил обратно.
Последним встречать гостей явился Серёжка, потирающий красные от бесконечного сидения в компьютере глаза. Он издалека махнул Жанне рукой и снова скрылся у себя.
«Вот поганец, - беззлобно выругалась она про себя, - никак не хочет сестре помочь!» Впрочем, помогать пока вроде бы было и не надо.
**
Из комнаты доносился сводящий с ума аромат еды, что значило – просьбу не заморачиваться с готовкой мама проигнорировала полностью. Ну конечно, надо же не упасть в грязь лицом перед потенциальным зятем! Жанна дёрнула плечами. Впервые за много лет ей было неуютно в родительском доме.
А Лешего, кажется, наоборот, отпустило. По крайней мере, выражение лица стало чуть менее пугающим, чем за пару минут до того. Что ж, уже хороший знак.
- Проходите, проходите, я сейчас, холодец принесу! – напутствовала мама. Отец, которому в прихожей как будто не было места, отступил чуть в сторону, прямо ей под ноги. Возникло небольшое замешательство с негромким злым шипением друг на друга и выяснением, кто тут выставляет свои грабли и не смотрит, куда прёт.
Жанна почувствовала, как краска приливает к щекам, и за руку потащила Лешего к столу.
Перед ними расстилалась долина майонезного великолепия. В хрустальных салатниках, которые доставали не на каждый день рождения или Новый год, красовались салаты. Глянцево блестела селёдка под шубой, переливался белым, оранжевым и зелёным «Оливье», пушистая от желтка «Мимоза» обещала нежность хорошо растёртой сайры, спрятанной под слоем картошки. Две тарелки с нарезкой так и манили стащить кусочек колбасы, пока никто не видит.
В центре стола красовалась зеленоватая бутылка «Кагора» для девочек и хрустальный графин «беленькой» для мальчиков.
Нервно сглотнув, Жанна показала Лешему на стул. Вероятно, им как парочке предполагалось занять диван, но вставать с него даже здоровому человеку было непросто, так что она решила, что отправит туда брата. Серёжке предстояло выдержать семейное сборище в одиночку. Рита ещё с утра написала, что не придёт «смотреть, как другие позорятся».
Леший кивнул, и когда они сели, сказал на ухо, поглаживая её по коленке:
– Расслабься. Не надо так волноваться. Я уже большой мальчик и со всем справлюсь сам.
«Ну вот, опять начинается. Опять всё сам», – только и успела подумать Жанна, прежде чем мама позвала её помочь на кухню, «а то мой Чернов ничего не понимает».
Когда они вернулись с блюдом, на котором подрагивали кубики холодца, горчицей и хреном в фарфоровых баночках и большим салатником с тушёной картошкой, Леший уже болтал о чём-то с Серёжкой. Жанна не особо прислушивалась, но судя по доносившимся словам «басист», «риф» и «сингл», речь как всегда шла о музыке.
– Я смотрю, они уже нашли общий язык! – умилённо сказала мама. Глухое противостояние брата и Виталика в своё время попортило немало нервов всей семье.
«Ещё бы не нашли, – тут же промелькнула мысль в голове у Жанны. – Если бы не Серёжка, вообще ничего этого не было бы. Теперь главное, чтобы не сболтнул лишнего».
– Иди, отца позови, – скомандовала мама. – Скажи, что всё, осада снята, можно выходить.
Брат, хлопнув Лешего по плечу, потащился выполнять приказ, хотя явно предпочёл бы ещё поболтать, оттягивая неизбежное. Жанна наконец заняла своё место.
– Пока всё нормально, – шепнул ей Леший.
– Тогда чего ты… – так же шёпотом начала она и тут же оборвала себя. Почувствовала в голосе мамины интонации.
– Неделя была нервная. Устал. Думал, будет… – договорить он не успел. В комнату, на ходу набрасывая на плечи пиджак, вошёл отец и быстренько занял свой стул во главе стола, подальше от двери, чтобы не припрягли бегать за сменой блюд.
Началась обычная праздничная суета. Мама накладывала всем салаты, не слишком внимательно прислушиваясь к пожеланиям, отец возился с бутылкой «Кагора». Штопор у него был старый, ещё ГДРовский, который он отказывался поменять на модель поудобнее. «Нужно мне это ваше китайское барахло», помнится, заявил он, когда Виталик попытались вручить ему новый. Серёжка передавал сперва тарелки, потом стопки и бокалы.
Наконец, всё было готово. Жанна с лёгким ужасом смотрела на горку майонезного великолепия, воздвигшуюся перед Лешим. Мама не поймёт, если гость не отдаст должного её стараниям. Сколько раз такое уже было с её бывшим, у которого были свои представления о том, что должно стоять на праздничном столе и в каком порядке это следует есть!
Леший, впрочем, никакого страха перед запрещёнными продуктами не выказывал. Либо не понимал, что его иначе нафаршируют этими несчастными салатами почти насильно, либо… О дальнейшем Жанна решила не думать.
Отец встал, чтобы произнести первый тост, начинавшийся с пространного размышления, что вот, дочери вырастают и разлетаются из дома, как в старой русской сказке, и главное, чтобы они разлетались в надёжные руки… Серёжка, которому порция народной мудрости досталась месяца три назад, когда он привёл знакомиться Риту, смотрел на Жанну с хитрой ухмылкой. Мол, я терпел, теперь ты терпи.
– Ну, за знакомство! – подытожил длинную речь отец. Зазвенели бокалы. Жанна сделала глоток кагора, скосилась на Лешего. Тот только пригубил из своей стопки и поставил её так, чтобы закрыть её салатником. Уровень жидкости, как казалось со стороны, не изменился.
Отец этого маневра вроде бы не заметил.
– А работаешь ты кем? – после обмена дежурными фразами спросила мама.
– Программистом, – ответил Леший, не вдаваясь в подробности. – Ну и преподаю немного.
После слов про работу преподавателем родители как-то скисли, но тут он упомянул, где именно усиленно учит студентов премудростям теорвера. Пафосное название вуза накинуло ему несколько очков к рейтингу.
– А наш вот балбес совсем не хочет учиться! – Мама кивнула на Серёжку. – На следующий год в десятый пойдёт, я думала, у него хоть немного мозгов прибавиться, а он…
Жанна бросила на брата вопросительный взгляд. Тот в ответ пожал плечами, мол, знать ничего не знаю и не понимаю.
– Может, ты бы с ним позанимался? Или на курсы какие-нибудь пристроил, там, глядишь, был бы толк …
Леший закивал, пообещал обязательно придумать что-нибудь и почти демонстративно отправил в рот немного салата. Жанна подвиг во имя семейного благополучия оценила. Она ожидала худшего: что родители с порога выскажут всё про её выбор, что Леший где-нибудь зависнет, начнёт заикаться или путать слова, что папа выдаст что-нибудь бестактное. Но пока всё шло гладко. Разве что отец начал замечать, что потенциальный зять заветной «беленькой» предпочитает яблочный сок.
«Может, и пронесёт», – понадеялась Жанна, но тут мама позвала её помочь с грязной посудой. Настало время переходить к чаю.
**
Едва она пересекла порог кухни, как дверь закрылась. Мама часто так делала, когда хотела обсудить что-то наболевшее без посторонних глаз и ушей. Вот и сейчас она начала с места в карьер:
– Доча, ты знаешь, что я всегда на твоей стороне и приму любого твоего парня. Но скажи…
Жанна включила воду, чтобы со стороны точно не было слышно, о чём они говорят. Сердце забилось медленно и гулко, пропуская удары, а рука снова начала невыносимо чесаться.
– Скажи, он такой… ну… Он такой родился?
– Какой – такой? – резкий вопрос вырвался у неё словно помимо воли.
– Ну… больной… Перекошенный такой, – пряча глаза, уточнила мама. – Ты пойми, я в плане того, что вдруг дети… А это наследственное.
– Нет, не с рождения. – Жанна взяла со стола тарелку с остатками салата и стала методично вилкой стряхивать их в мусорное ведро. Это помогло немного отвлечься и собраться с мыслями. Надо было выдать какую-нибудь правдоподобную версию, которая объяснила бы всё или почти всё. – Олег в аварию попал полгода назад. Машина сбила на пешеходном. Вот он с тех пор и такой.
Ложь далась ей легче, чем думалось. Жанна не видела маминого лица, но по тому, как та проговорила:
– Вот же бывают… нелюди. Прав понакупят, гоняют, а потом нормальные люди страдают, – догадалась, что она неодобрительно качает головой.
– Так что Ле… Олег – не инвалид с детства, не наркоман, не алкоголик. Ему просто сильно не повезло на дороге.
– Зато с тобой повезло, – вздохнула мама. Вот ведь и правда, лучший способ заставить женщину полюбить мужика – это сделать так, чтобы она его пожалела! Работает почти безотказно, даже когда речь идёт про парня дочери.
– Наверное, – ответила Жанна. – Наверное, повезло.
**
Когда они вернулись в комнату, то застали там почти идиллическую картину. Отец с Лешим бурно обсуждали судьбу Сида Барета и группы Pink Floyd, пока Серёжка с видом «опять они говорят о каком-то старье» расставлял на столе чашки с блюдцами. Вечер заканчивался на мажорной ноте.
– Ну вот, а ты боялась, – сказал Леший, выходя из подъезда. Трость им не понадобилась, так что пришлось нести её в руках.
– Это я-то боялась? – возмутилась Жанна. – А кто говорил, что знакомиться с родителями – плохая идея?
– Допустим, я. – Леший остановился, притянул её к себе и поцеловал в лоб, как раз туда, где начиналась шапка. Было щекотно и немного смешно. – Но твои в целом милые. И мама готовит хорошо.
Жанна с трудом удержалась от вопроса, как он умудрился оценить её кулинарные таланты, если почти не притронулся к еде.
– Кажется, ты им понравился. Ты умеешь… производить впечатление.
– У меня были долгие годы практики, – не очень весело отозвался Леший. – С Натой. Но здесь почти не пришлось притворяться.
«А вот и объяснение всему», – подумала Жанна и теснее прижалась к нему. Страшно захотелось снова почувствовать тепло его тела рядом со своим. Через два пуховика это было не то, чтобы реально, но кто мешал попробовать?
– Твой папа грозился вертушку с дачи привезти. Говорит, она не работает. А я знаю, где могут починить… – Леший снова сел на своего любимого конька. – И тогда можно будет устроить вечер с пластинками у твоих. Стоит, как считаешь?
– Я считаю, что люблю тебя, – улыбнулась Жанна. Это звучало так глупо, что хотелось смеяться, и сердце защемило от невыносимой нежности. – Со всеми твоими пластинками, ночной работой, хандрой, нашими посиделками за чаем, и всяким таким.
ЧАСТЬ 3. О чем думает Кару
Кару поставила точку, отложила в сторону письмо и посмотрела в окно. С ответом на послание от Танори можно было не торопиться – всё равно передать его вышло бы только после праздников, когда один из бесчисленных внуков старой драконихи, вернётся в Россию. Обычной почте Кару не доверяла, сказывалось военное детство и военная же цензура. Мало ли, вскроют конверт, увидят там послание на драконьем, начнётся разбирательство, что за шифровка, кому, откуда. Нет, лучше старого доброго «с оказией» ничего не придумано.
Танори уехала к детям ещё в октябре, но Кару всё ещё чувствовала, что её только оставили «за старшую». Она никогда не собиралась становиться Старейшей, и когда старая дракониха нашла себе ещё одну Ученицу, Нату, и та оказалась золотой, не взревновала, а обрадовалась. Кару нравилось быть на вторых ролях. Помощницей, компаньонкой, третьей культисткой в четвёртом ряду. И вот жизнь повернула так, что именно ей пришлось возглавить обескровленную после прихода Чёрной общину. Обескровленную по счастью только метафорически. Впервые за много лет, Брат, обязательная и неизбежная жертва, выжил после ритуала, пусть и лишился крыльев. Сама Чёрная тоже стала человеком. Ната, потеряв власть, бежала на Кипр, Танори…
В перекрестие окна влетел снежок. Хорошо так влетел – стёкла задрожали, но ничего, удержались. Незло ворча, Кару встала из-за стола посмотреть, кто это там такой меткий. Ну да, как она и думала, швейка Рита и Серёжа, младшее поколение Непроявленных, племя младое и незнакомое.
Вот удивительная вещь – подростки. Ещё вчера Серёжка, будущий дракон, был мелкий патлатым пареньком с созвездиями прыщей на лбу и щеках. Но прошло лето, и паренёк превратился в трёхстворчатый шкаф, подправил карту звёздного неба на лице (за это спасибо рецептам, оставшимся от Танори), и только волосы не остриг. Они сейчас торчали из-под красного дедморозовского колпака. Или это не у Дед Мороза колпак, а у Санта Клауса? Хвост из разберёт. К тому времени, когда всё это хлынуло из-за Железного занавеса, Кару считала себя слишком старой для таких вещей.
