Кузина бросила на меня затравленный взгляд, и я нашла в себе силы встать и, подойдя к Терезе, обнять ее под недовольные вопли младшей из сестричек. Видимо, та очень сильно переживала за кружево на платье. Но она могла не нервничать: я и сама за него боялась — видела сметы. Все же платье кузины шилось в Балиаре.
Плач флейты заставил нас всех вздрогнуть.
— Начинается, — облизнула губы Калира, поднимаясь на ноги и осматривая Терезу с ног до головы: от венка — шляпку все же оставили в поместье — до кончика шлейфа. Мили бросилась к выходу из шатра, просунула наружу голову, пискнула и вернулась обратно. Бледная, с лихорадочно блестящими глазами.
К флейте присоединились барабаны, задавая ритм биению сердца, будя в крови какие-то первобытные нотки страха и предвкушения. И кружевное платье кузины начало казаться здесь таким же неуместным, как и надетое на королевский прием рубище. Впрочем, мы все тогда были одеты неуместно, не под стать воинственной песне барабанов, что полностью заглушили плач флейты.
— Наш выход, — когда ритм резко оборвался, напомнила Калира, занимая место слева от Терезы. Мне предстояло идти справа. И хоть мы уже не раз репетировали проход, у меня дрожали коленки. И пальцы дрожали, когда я передавала кузине букет. А может — дрожала сама земля. Кто ее знает?
— Пора, — пробормотала себе под нос младшенькая и первой ухватила конец шлейфа. К ней присоединилась Мили.
Мы с Калирой раздвинули шторки, пропуская Терезу, и пошли следом. В отличие от невесты, наши наряды были непритязательны. Я бы даже сказала — нарочито просты. Чехлы, а не платья, подпоясанные какой-то декоративной веревочкой, вкупе с традиционной, как мне сказали, косметикой, делали нас на контрасте с невестой блеклыми тенями. Незаметными служительницами странного ритуала, который с каждым шагом приобретал для меня все больше сходств с каким-то жертвоприношением, а не свадьбой. Впрочем, даже в Балиаре до сих пор на свадьбу часто нанимали плакальщиц — настолько счастливым в традициях предков был для невесты день бракосочетания.
Мы с Калирой должны были идти на расстоянии вытянутой руки от невесты, но я намеренно держалась немного ближе, чтобы подхватить Терезу, если она оступится. Но помощь кузине не понадобилась. Она словно и не замечала, как вязнут туфли в песке. Ее вниманием целиком и полностью владел Антиор, который ждал ее в конце очерченной горящими жаровнями дороги. И ритм… Стоило нам покинуть шатер невесты, барабаны вновь прорезали повисшую было тишину.
Я тряхнула головой, прикусила губу, чтобы как-то выпасть из гипнотического транса, что царил здесь. Оступилась, чуть не вывалившись за пределы дорожки, но чья-то рука, высунувшаяся из темноты, поддержала.
Благодарно кивнула, не разбирая лица, и поспешила вернуться в строй. Как бы мне ни хотелось, роль следовало сыграть до конца, пусть на душе и был осадочек от странной церемонии.
Впрочем, очень скоро наш путь был окончен. Тереза благополучно взошла на помост, где кроме Антиора с отцом и жрецом ее ждал и Мариус, которому она и протянула чуть подрагивающую ладонь. Никакие зелья, никакие гипнотические барабанные ритмы не смогли совладать с волнением кузины.
Калира утянула меня в тень, безошибочно проведя мимо замерших в предвкушении гостей. Из-за их спин мне практически ничего не удавалось разглядеть, и, если бы не комментарии Калиры, я бы и вовсе не знала, что сейчас происходит на помосте. Одно успокаивало: жрец определенно принадлежал знакомому храму, а значит, несмотря на дорожки огней и музыку, сама церемония будет привычной, с обменом браслетами и записью в храмовой книге.
— …сейчас он вручит ей цветок, — выдохнула громким шепотом Калира и привстала на носочки, чтобы разглядеть получше.
— Какой цветок? — заинтересовалась я, вспомнив, что Антиор однажды уже упоминал про особые цветы, которые дарят в единственном экземпляре. Впрочем, даже того факта, что процесс дарения осуществлялся на свадьбе, было достаточно, чтобы вздрогнуть.
— Летарис, — не отрываясь, пояснила мне Калира. — Его запрещено продавать. Да и самые мощные чары способны продлить цветение лишь на сутки. Жених отправляется за цветком ранним утром, в предрассветные часы, когда цветы открываются и их можно найти.
Я вспомнила свой сон. Перед глазами вновь промелькнул Антиор со сферой в руках. Теперь я знала, что он нес, ради чего не спал ночью…
— Держи, — Калира протянула мне вышитый платок. — Приложи к носу и задержи дыхание, когда я скажу.
Спорить не стала, как и медлить. Мало ли сколько секунд у меня будет в запасе. Потому платок тут же прикрыл и рот, и нос. Оставалось лишь закрыть глаза и задержать дыхание, но здесь я ждала отмашки.
— Сейчас, — выдохнула Калира и, в отличие от меня подалась вперед, как и сгрудившаяся перед нами толпа гостей.
Я же напряженно считала секунды, взглядом уплывая в небо, вместе с сотнями, если не с тысячами искорок, поднимавшихся с помоста. Легкие горели огнем, но Калира и не думала разрешать мне вдыхать. А вокруг творилось что-то странное.
Гости, все как один, запрокинули голову и смотрели в небо, подставляя лица начавшим опадать искрам. Я протянула руку, желая тоже ощутить, что же скрывается за волшебством — обычная фольга или красочная иллюзия, но меня выдернули из толпы, подхватили на руки и, не реагируя на протесты, унесли подальше от помоста. Платок Калиры мягко скользнул вниз, теряясь где-то на песке.
— Выдыхайте, — приказал знакомый голос, и виер АльТерни поставил меня не ноги.
Как ему удалось в какие-то доли секунды оказаться у шатров с едой, я не стала спрашивать. Вдохнула, закашлялась и чуть не упала. Виер поддержал, давая опереться на его руку.
— Что вы здесь делаете? — было первым, что я у него спросила, и тут же смущенно добавила: — Спасибо.
Мужчина усмехнулся, а я покраснела: да уж, спрашивать о том, что он забыл на празднике, после того, как виер спас меня от удушья… было немного глупо.
— Вас тоже пригласили, — поняла я, отстраняясь и глядя в небо. Даже отсюда, с расстояния не менее пятидесяти шагов, я видела, как на землю продолжают падать искры. И стоя вдалеке, больше не погруженная в желания толпы, я передернула плечами. Каким бы красивым ни было волшебство, сейчас я понимала, что находиться в зоне его действия не самое разумное решение.
— Тереза… — выдохнула я и бросилась было обратно, но виер не пустил. Обхватил меня за талию, прижимая к себе, и я мгновенно ощутила, насколько успела замерзнуть. Все же температура в Тае была куда ниже Шаргана, да и ночь, которая уже полностью вошла в своим права, изгнав солнце куда-то за горизонт…
— О виере ЭльРаунди позаботится ее муж, — заверили меня, опалив кожу дыханием.
— А Мариус? — каким бы вредным ни был кузен, я все равно за него волновалась.
— Господину Загресси дали… хм, противоядие.
— Тогда почему его не дали мне? — резонно заметила я, нехорошо щурясь, но не делая попытки вырваться. Отчего-то рядом с виером мне было спокойно. И, в отличие от того же кузена, он отвечал на мои вопросы. Пусть и уклончиво, порой неохотно, но отвечал.
— Об этом должен был позаботиться ваш родственник, — вызвав в моей душе волну гнева, заметил виер. — Два дня назад мои подчиненные доставили в поместье ЭльРаунди три дозы противоядия и передали их вашему родственнику.
— Три… значит, и для Терезы?
— У девушки должен быть выбор, — спокойно заметил виер. — Но, насколько мне известно, виера ЭльРаунди отказалась его принимать.
— Поэтому и нервничала весь день… — поняла я. Прикрыла глаза, пережидая вспышку раздражения. Сердиться на кузину я не могла: у нее и без того хватало волнений, чтобы еще и обо мне переживать, но вот кузен… — А какой эффект у… распада летариса?
— Эйфория, возбуждение, снижение контроля и легкая амнезия на следующий день, — спокойно сообщил мне виер, крепче прижимая к себе.
— А вы не?.. — Я попыталась было дернуться, но руки виера держали крепко.
— К сожалению, — он сделал паузу, а у меня сердце чуть не выскочило из груди, — пока я не могу себе позволить поддаваться наваждению.
И он то ли случайно, то ли нарочито небрежно мазнул губами по моей обнаженной шее.
— Как не могу позволить кому-то другому претендовать на мое сокровище, — интимным шепотом просветили меня. И от слов виера, его близости, дразнящего дыхания, все внутри замерло, сжалось от напряжения и… предвкушения.
Но продолжения не последовало: и с губ сорвался разочарованный стон. Ему вторил насмешливый — над самим собой, или потерявшей голову мною — смешок и клятвенное уверение:
— Мы продолжим. Но сейчас — не время.
И, наверное, на меня все же попала, пусть будет пыльца, проклятого цветка, потому что слова виера вместо облегчения, вызвали протестующий стон. И я, пытаясь изгнать из памяти этот момент, настойчиво убеждала себя, что причиной моего негодования была первая фраза виера, а никак не вторая.
Но, действительно, было не время. К шатрам, где уже ждали оголодавших гостей, начали подтягиваться люди. Пламя свечей, свет факелов искажали их лица. И мне чудилось, что к шатрам идут и не люди вовсе. Точнее — не совсем люди. В их чертах было слишком много хищного, властного, собственнического. И если женатые пары, смотрели лишь друг на друга, то одиночки блуждали взглядом в поисках компании. Один из вьеров — кажется, из двоюродных, а может и троюродных, племянников виера Крастана — остановился совсем близко. Я видела, как раздуваются его ноздри, словно он по запаху решил найти себе пару на эту ночь. Он шагнул в нашу сторону, глядя мне даже не на лицо, куда-то в район груди, и обнимавшие меня руки сжались крепче.
— Прочь. — В голосе виера АльТерни был даже не металл — гром скорой бури. И юноша замер. Его лицо дрогнуло, а с глаз словно спала пелена. Он перевел взгляд мне за спину и, побледнев, поклонился.
— Прошу прощения, — хрипло выдохнул он и поспешил скрыться, так ни разу и не повернувшись к виеру — едва ли это мне оказывали подобную честь — спиной.
— Ваш кузен плохо выполняет свои обязанности, — прошипел виер. Я промолчала: поведение кузена все больше удивляло меня. Неприятно удивляло. И мне не хотелось думать, чем вызваны подобные изменения, но… в душе разрасталась обида.
— Идемте со мной? — спросила я, понимая, что не хочу находиться среди незнакомых мне людей. Из всех, кого я знала, где-то на границе восприятия мелькнула тетушка Антиора, но и она была не одна. В остальном же, ни ее дочерей, ни четы ЭльРаунди, ни молодоженов, ни даже кузена, я не могла найти. Они словно испарились, будто исчезли по дороге или… они шли вовсе не сюда. И я решила попытаться их отыскать. Вот только в одиночку, узнав, чем чревато волшебство летариса, увидев, какими становятся от него люди, я не рискнула бы и с места сойти.
Руки виера разжались, позволяя мне обернуться к нему. На его лице застыло странное выражение. Необъяснимая для меня горькая насмешка искривляла его губы, а взгляд — взгляд был хищным и, словно бы собственническим, будто его слова про сокровище были не просто словами, а констатацией факта. И он молчал.
— Вы нужны мне, — тихо сказала, беря за руку, и пальцы виеры сжали мою ладонь. Он кивнул. Резко. Решительно. И повел меня куда-то. И я послушно пошла, понимая, что у него куда больше шансов найти и Мариуса, и Антиора, вот только… я не говорила ему, куда хочу пойти. Но шла, не задав ни единого вопроса, ни на секунду не усомнившись, что с ним я в полной безопасности. И виер не предал моего доверия.
Мы шли по песку, удаляясь от приступивших к трапезе гостей. В жаровнях догорали угли, подсвечивая знакомую мне дорожку. Виер провел меня по ней. По центру, как совсем недавно шла Тереза, и подал руку, помогая взобраться на помост.
— Жаль, я так ничего и не увидела, — с грустью вздохнула, проводя пальцами по арке и на пару секунд заходя в арку. Попыталась представить, как сама стояла бы здесь, но без алтаря, который жрец и не думал забывать, и жениха, картинка не складывалась.
И, словно услышав мои мысли, встрепенулся огонь в жаровнях, потухшие факелы вспыхнули вновь, а виер… виер охотно встал рядом, как если бы мы должны были предстать перед божественным оком.
— Вы бы стали моей женой, будь это все по-настоящему? — хрипло спросил виер, протягивая мне руку. Я вложила в нее свою ладонь.
— А вы бы стали моим мужем, если бы это имело хоть какой-то смысл? — вопросом на вопрос ответила я.
— Эрта, — выдохнул он, будто давал согласие на ритуал.
— Да, — улыбнулась я, не веря, что все это всерьез.
Огонь вспыхнул так ярко, что свободной рукой мне пришлось прикрыть глаза. Вот только, когда я их открыла, виер был так близко, что я оступилась и чуть не потеряла равновесие. Чуть — потому что игравший роль моего жениха, а теперь, верно, и мужа, виер не позволил, обнимая за талию, прижимая к себе и с вызовом глядя мне в глаза.
— Жреца здесь нет, — начал было издалека виер, но я догадывалась, к чему он ведет. И, пусть и зарделась, не стала ни отстраняться, ни протестовать.
«Конец репутации», — пронеслось где-то в мыслях, но я не успела придумать ни оправданий, ни возражений… Поцелуй, нежный, бережный, словно первый и единственный, который мы могли себе позволить, разделил все на до и после.
Где-то далеко позади, чуть ли не в другой жизни, остались шатры с взбудораженными гостями, Мариус с его обязательно последующими нотациями, обязательства перед семьей, необходимость блюсти репутацию…
Сейчас мне не было дела до всего этого. Тепло, переполнявшее тело, радость узнавания — все это захватило меня, отрезая от реальности. Остался только виер, рядом с которым я чувствовала себя… собой? Ни хорошей дочерью, ни ответственной старостой, ни представительницей торговой империи — просто собой. Ларин. Девушкой, у которой могут быть чувства, которая может быть ранимой и жаждать хоть немного тепла, которой тоже хочется на кого-то опереться.
И словно в ответ на мои мысли, на мои потаенные чаяния, руки виера сжали крепче, прижимая к твердой груди. Он прервал поцелуй, но, прежде чем разочарованный стон сорвался с моих губ, чмокнул меня в кончик носа и тихо шепнул:
— Я всегда буду рядом. И на твоей стороне.
И я поверила его обещанию. Впрочем, мне казалось, сейчас я поверила бы любому его слову, отдала бы все, что бы он ни попросил, но виер АльТерни не просил, даже не заговаривал о чем-то, что могло в последствии быть понято превратно.
Он просто был рядом, обнимал меня, прижимая к себе. Я слышала его мерное дыхание, и мое становилось таким же. Расслабленным, умиротворенным, никуда не спешащим. Словно обретшим долгожданный покой. И я с горечью поняла: я не смогу покинуть Марголин. Ни сейчас, ни через неделю, ни через год. Какие бы аргументы ни привел Мариус, отец или я сама, добровольно я не смогу отказаться от этого пьянящего чувства спокойствия и абсолютной защиты, что дарил мне виер. Даже если больше мне не удастся этого испытать.
Виер шумно втянул воздух. Его пальцы скользнули в мои волосы, растрепали косу. Я не возражала: моя щека касалась его груди, я слышала биение его сердца и… обнимала виера, будто имела на это право. Мужчина усмехнулся, попытавшись отстраниться и поняв, что не только он меня держит, но и я его.
— Твой, — шепнул он, разжимая мои пальцы. — Но нам лучше уйти, пока гости заняты друг другом.
Плач флейты заставил нас всех вздрогнуть.
— Начинается, — облизнула губы Калира, поднимаясь на ноги и осматривая Терезу с ног до головы: от венка — шляпку все же оставили в поместье — до кончика шлейфа. Мили бросилась к выходу из шатра, просунула наружу голову, пискнула и вернулась обратно. Бледная, с лихорадочно блестящими глазами.
К флейте присоединились барабаны, задавая ритм биению сердца, будя в крови какие-то первобытные нотки страха и предвкушения. И кружевное платье кузины начало казаться здесь таким же неуместным, как и надетое на королевский прием рубище. Впрочем, мы все тогда были одеты неуместно, не под стать воинственной песне барабанов, что полностью заглушили плач флейты.
— Наш выход, — когда ритм резко оборвался, напомнила Калира, занимая место слева от Терезы. Мне предстояло идти справа. И хоть мы уже не раз репетировали проход, у меня дрожали коленки. И пальцы дрожали, когда я передавала кузине букет. А может — дрожала сама земля. Кто ее знает?
— Пора, — пробормотала себе под нос младшенькая и первой ухватила конец шлейфа. К ней присоединилась Мили.
Мы с Калирой раздвинули шторки, пропуская Терезу, и пошли следом. В отличие от невесты, наши наряды были непритязательны. Я бы даже сказала — нарочито просты. Чехлы, а не платья, подпоясанные какой-то декоративной веревочкой, вкупе с традиционной, как мне сказали, косметикой, делали нас на контрасте с невестой блеклыми тенями. Незаметными служительницами странного ритуала, который с каждым шагом приобретал для меня все больше сходств с каким-то жертвоприношением, а не свадьбой. Впрочем, даже в Балиаре до сих пор на свадьбу часто нанимали плакальщиц — настолько счастливым в традициях предков был для невесты день бракосочетания.
Мы с Калирой должны были идти на расстоянии вытянутой руки от невесты, но я намеренно держалась немного ближе, чтобы подхватить Терезу, если она оступится. Но помощь кузине не понадобилась. Она словно и не замечала, как вязнут туфли в песке. Ее вниманием целиком и полностью владел Антиор, который ждал ее в конце очерченной горящими жаровнями дороги. И ритм… Стоило нам покинуть шатер невесты, барабаны вновь прорезали повисшую было тишину.
Я тряхнула головой, прикусила губу, чтобы как-то выпасть из гипнотического транса, что царил здесь. Оступилась, чуть не вывалившись за пределы дорожки, но чья-то рука, высунувшаяся из темноты, поддержала.
Благодарно кивнула, не разбирая лица, и поспешила вернуться в строй. Как бы мне ни хотелось, роль следовало сыграть до конца, пусть на душе и был осадочек от странной церемонии.
Впрочем, очень скоро наш путь был окончен. Тереза благополучно взошла на помост, где кроме Антиора с отцом и жрецом ее ждал и Мариус, которому она и протянула чуть подрагивающую ладонь. Никакие зелья, никакие гипнотические барабанные ритмы не смогли совладать с волнением кузины.
Калира утянула меня в тень, безошибочно проведя мимо замерших в предвкушении гостей. Из-за их спин мне практически ничего не удавалось разглядеть, и, если бы не комментарии Калиры, я бы и вовсе не знала, что сейчас происходит на помосте. Одно успокаивало: жрец определенно принадлежал знакомому храму, а значит, несмотря на дорожки огней и музыку, сама церемония будет привычной, с обменом браслетами и записью в храмовой книге.
— …сейчас он вручит ей цветок, — выдохнула громким шепотом Калира и привстала на носочки, чтобы разглядеть получше.
— Какой цветок? — заинтересовалась я, вспомнив, что Антиор однажды уже упоминал про особые цветы, которые дарят в единственном экземпляре. Впрочем, даже того факта, что процесс дарения осуществлялся на свадьбе, было достаточно, чтобы вздрогнуть.
— Летарис, — не отрываясь, пояснила мне Калира. — Его запрещено продавать. Да и самые мощные чары способны продлить цветение лишь на сутки. Жених отправляется за цветком ранним утром, в предрассветные часы, когда цветы открываются и их можно найти.
Я вспомнила свой сон. Перед глазами вновь промелькнул Антиор со сферой в руках. Теперь я знала, что он нес, ради чего не спал ночью…
— Держи, — Калира протянула мне вышитый платок. — Приложи к носу и задержи дыхание, когда я скажу.
Спорить не стала, как и медлить. Мало ли сколько секунд у меня будет в запасе. Потому платок тут же прикрыл и рот, и нос. Оставалось лишь закрыть глаза и задержать дыхание, но здесь я ждала отмашки.
— Сейчас, — выдохнула Калира и, в отличие от меня подалась вперед, как и сгрудившаяся перед нами толпа гостей.
Я же напряженно считала секунды, взглядом уплывая в небо, вместе с сотнями, если не с тысячами искорок, поднимавшихся с помоста. Легкие горели огнем, но Калира и не думала разрешать мне вдыхать. А вокруг творилось что-то странное.
Гости, все как один, запрокинули голову и смотрели в небо, подставляя лица начавшим опадать искрам. Я протянула руку, желая тоже ощутить, что же скрывается за волшебством — обычная фольга или красочная иллюзия, но меня выдернули из толпы, подхватили на руки и, не реагируя на протесты, унесли подальше от помоста. Платок Калиры мягко скользнул вниз, теряясь где-то на песке.
— Выдыхайте, — приказал знакомый голос, и виер АльТерни поставил меня не ноги.
Как ему удалось в какие-то доли секунды оказаться у шатров с едой, я не стала спрашивать. Вдохнула, закашлялась и чуть не упала. Виер поддержал, давая опереться на его руку.
— Что вы здесь делаете? — было первым, что я у него спросила, и тут же смущенно добавила: — Спасибо.
Мужчина усмехнулся, а я покраснела: да уж, спрашивать о том, что он забыл на празднике, после того, как виер спас меня от удушья… было немного глупо.
— Вас тоже пригласили, — поняла я, отстраняясь и глядя в небо. Даже отсюда, с расстояния не менее пятидесяти шагов, я видела, как на землю продолжают падать искры. И стоя вдалеке, больше не погруженная в желания толпы, я передернула плечами. Каким бы красивым ни было волшебство, сейчас я понимала, что находиться в зоне его действия не самое разумное решение.
— Тереза… — выдохнула я и бросилась было обратно, но виер не пустил. Обхватил меня за талию, прижимая к себе, и я мгновенно ощутила, насколько успела замерзнуть. Все же температура в Тае была куда ниже Шаргана, да и ночь, которая уже полностью вошла в своим права, изгнав солнце куда-то за горизонт…
— О виере ЭльРаунди позаботится ее муж, — заверили меня, опалив кожу дыханием.
— А Мариус? — каким бы вредным ни был кузен, я все равно за него волновалась.
— Господину Загресси дали… хм, противоядие.
— Тогда почему его не дали мне? — резонно заметила я, нехорошо щурясь, но не делая попытки вырваться. Отчего-то рядом с виером мне было спокойно. И, в отличие от того же кузена, он отвечал на мои вопросы. Пусть и уклончиво, порой неохотно, но отвечал.
— Об этом должен был позаботиться ваш родственник, — вызвав в моей душе волну гнева, заметил виер. — Два дня назад мои подчиненные доставили в поместье ЭльРаунди три дозы противоядия и передали их вашему родственнику.
— Три… значит, и для Терезы?
— У девушки должен быть выбор, — спокойно заметил виер. — Но, насколько мне известно, виера ЭльРаунди отказалась его принимать.
— Поэтому и нервничала весь день… — поняла я. Прикрыла глаза, пережидая вспышку раздражения. Сердиться на кузину я не могла: у нее и без того хватало волнений, чтобы еще и обо мне переживать, но вот кузен… — А какой эффект у… распада летариса?
— Эйфория, возбуждение, снижение контроля и легкая амнезия на следующий день, — спокойно сообщил мне виер, крепче прижимая к себе.
— А вы не?.. — Я попыталась было дернуться, но руки виера держали крепко.
— К сожалению, — он сделал паузу, а у меня сердце чуть не выскочило из груди, — пока я не могу себе позволить поддаваться наваждению.
И он то ли случайно, то ли нарочито небрежно мазнул губами по моей обнаженной шее.
— Как не могу позволить кому-то другому претендовать на мое сокровище, — интимным шепотом просветили меня. И от слов виера, его близости, дразнящего дыхания, все внутри замерло, сжалось от напряжения и… предвкушения.
Но продолжения не последовало: и с губ сорвался разочарованный стон. Ему вторил насмешливый — над самим собой, или потерявшей голову мною — смешок и клятвенное уверение:
— Мы продолжим. Но сейчас — не время.
И, наверное, на меня все же попала, пусть будет пыльца, проклятого цветка, потому что слова виера вместо облегчения, вызвали протестующий стон. И я, пытаясь изгнать из памяти этот момент, настойчиво убеждала себя, что причиной моего негодования была первая фраза виера, а никак не вторая.
Но, действительно, было не время. К шатрам, где уже ждали оголодавших гостей, начали подтягиваться люди. Пламя свечей, свет факелов искажали их лица. И мне чудилось, что к шатрам идут и не люди вовсе. Точнее — не совсем люди. В их чертах было слишком много хищного, властного, собственнического. И если женатые пары, смотрели лишь друг на друга, то одиночки блуждали взглядом в поисках компании. Один из вьеров — кажется, из двоюродных, а может и троюродных, племянников виера Крастана — остановился совсем близко. Я видела, как раздуваются его ноздри, словно он по запаху решил найти себе пару на эту ночь. Он шагнул в нашу сторону, глядя мне даже не на лицо, куда-то в район груди, и обнимавшие меня руки сжались крепче.
— Прочь. — В голосе виера АльТерни был даже не металл — гром скорой бури. И юноша замер. Его лицо дрогнуло, а с глаз словно спала пелена. Он перевел взгляд мне за спину и, побледнев, поклонился.
— Прошу прощения, — хрипло выдохнул он и поспешил скрыться, так ни разу и не повернувшись к виеру — едва ли это мне оказывали подобную честь — спиной.
— Ваш кузен плохо выполняет свои обязанности, — прошипел виер. Я промолчала: поведение кузена все больше удивляло меня. Неприятно удивляло. И мне не хотелось думать, чем вызваны подобные изменения, но… в душе разрасталась обида.
— Идемте со мной? — спросила я, понимая, что не хочу находиться среди незнакомых мне людей. Из всех, кого я знала, где-то на границе восприятия мелькнула тетушка Антиора, но и она была не одна. В остальном же, ни ее дочерей, ни четы ЭльРаунди, ни молодоженов, ни даже кузена, я не могла найти. Они словно испарились, будто исчезли по дороге или… они шли вовсе не сюда. И я решила попытаться их отыскать. Вот только в одиночку, узнав, чем чревато волшебство летариса, увидев, какими становятся от него люди, я не рискнула бы и с места сойти.
Руки виера разжались, позволяя мне обернуться к нему. На его лице застыло странное выражение. Необъяснимая для меня горькая насмешка искривляла его губы, а взгляд — взгляд был хищным и, словно бы собственническим, будто его слова про сокровище были не просто словами, а констатацией факта. И он молчал.
— Вы нужны мне, — тихо сказала, беря за руку, и пальцы виеры сжали мою ладонь. Он кивнул. Резко. Решительно. И повел меня куда-то. И я послушно пошла, понимая, что у него куда больше шансов найти и Мариуса, и Антиора, вот только… я не говорила ему, куда хочу пойти. Но шла, не задав ни единого вопроса, ни на секунду не усомнившись, что с ним я в полной безопасности. И виер не предал моего доверия.
Мы шли по песку, удаляясь от приступивших к трапезе гостей. В жаровнях догорали угли, подсвечивая знакомую мне дорожку. Виер провел меня по ней. По центру, как совсем недавно шла Тереза, и подал руку, помогая взобраться на помост.
— Жаль, я так ничего и не увидела, — с грустью вздохнула, проводя пальцами по арке и на пару секунд заходя в арку. Попыталась представить, как сама стояла бы здесь, но без алтаря, который жрец и не думал забывать, и жениха, картинка не складывалась.
И, словно услышав мои мысли, встрепенулся огонь в жаровнях, потухшие факелы вспыхнули вновь, а виер… виер охотно встал рядом, как если бы мы должны были предстать перед божественным оком.
— Вы бы стали моей женой, будь это все по-настоящему? — хрипло спросил виер, протягивая мне руку. Я вложила в нее свою ладонь.
— А вы бы стали моим мужем, если бы это имело хоть какой-то смысл? — вопросом на вопрос ответила я.
— Эрта, — выдохнул он, будто давал согласие на ритуал.
— Да, — улыбнулась я, не веря, что все это всерьез.
Огонь вспыхнул так ярко, что свободной рукой мне пришлось прикрыть глаза. Вот только, когда я их открыла, виер был так близко, что я оступилась и чуть не потеряла равновесие. Чуть — потому что игравший роль моего жениха, а теперь, верно, и мужа, виер не позволил, обнимая за талию, прижимая к себе и с вызовом глядя мне в глаза.
— Жреца здесь нет, — начал было издалека виер, но я догадывалась, к чему он ведет. И, пусть и зарделась, не стала ни отстраняться, ни протестовать.
«Конец репутации», — пронеслось где-то в мыслях, но я не успела придумать ни оправданий, ни возражений… Поцелуй, нежный, бережный, словно первый и единственный, который мы могли себе позволить, разделил все на до и после.
Где-то далеко позади, чуть ли не в другой жизни, остались шатры с взбудораженными гостями, Мариус с его обязательно последующими нотациями, обязательства перед семьей, необходимость блюсти репутацию…
Сейчас мне не было дела до всего этого. Тепло, переполнявшее тело, радость узнавания — все это захватило меня, отрезая от реальности. Остался только виер, рядом с которым я чувствовала себя… собой? Ни хорошей дочерью, ни ответственной старостой, ни представительницей торговой империи — просто собой. Ларин. Девушкой, у которой могут быть чувства, которая может быть ранимой и жаждать хоть немного тепла, которой тоже хочется на кого-то опереться.
И словно в ответ на мои мысли, на мои потаенные чаяния, руки виера сжали крепче, прижимая к твердой груди. Он прервал поцелуй, но, прежде чем разочарованный стон сорвался с моих губ, чмокнул меня в кончик носа и тихо шепнул:
— Я всегда буду рядом. И на твоей стороне.
И я поверила его обещанию. Впрочем, мне казалось, сейчас я поверила бы любому его слову, отдала бы все, что бы он ни попросил, но виер АльТерни не просил, даже не заговаривал о чем-то, что могло в последствии быть понято превратно.
Он просто был рядом, обнимал меня, прижимая к себе. Я слышала его мерное дыхание, и мое становилось таким же. Расслабленным, умиротворенным, никуда не спешащим. Словно обретшим долгожданный покой. И я с горечью поняла: я не смогу покинуть Марголин. Ни сейчас, ни через неделю, ни через год. Какие бы аргументы ни привел Мариус, отец или я сама, добровольно я не смогу отказаться от этого пьянящего чувства спокойствия и абсолютной защиты, что дарил мне виер. Даже если больше мне не удастся этого испытать.
Виер шумно втянул воздух. Его пальцы скользнули в мои волосы, растрепали косу. Я не возражала: моя щека касалась его груди, я слышала биение его сердца и… обнимала виера, будто имела на это право. Мужчина усмехнулся, попытавшись отстраниться и поняв, что не только он меня держит, но и я его.
— Твой, — шепнул он, разжимая мои пальцы. — Но нам лучше уйти, пока гости заняты друг другом.
