– Но…
– Впредь ставьте в известность меня, когда соберётесь снова делиться кровью с кем бы то ни было!
– Прошу прощения, отец, – пришлось повысить голос, иначе родитель меня не слышал. – Но неужели вы легли бы под иглы доктора Рогоза ради спасённого на берегу неизвестного пленника.
Отец положил ладонь на стену и так сжал пальцы, что мне показалось, будто камень затрещал под его рукою.
– Лёг бы, – глухо ответил он, не оборачиваясь. – Лишь бы не ложились вы…
Любит меня, поняла я. На многое готов ради меня, даже лечить опасным способом чужака с дивным именем Яр.
Яр пришёл в себя на седьмые сутки. Сесть сам не смог, помощницы доктора Рогоза поддержали, подложили подушки ему под спину. Но несмотря на слабое своё состояние, бывший пленник держался независимо и гордо.
Как будто не его замучили недавно почти до смерти. Как будто стояло за его плечами войско не меньше королевской.
Как будто сам он был хозяином Штормового Замка вместо родителя моего!
– Кто ты и как оказался на моём берегу? – властно спросил у него отец.
– Ударили в спину те, кому я доверился, – бывший пленник решил начать с ответа на второй вопрос, потом подумал немного и ответил на первый: – Зовите меня Яром.
Почтения в нём не проступило ни на грош. Он не просто держался, как равный нам, и по происхождению, и по силе. Всё его поведение говорило о том, что он – выше нас, и полное право имеет поплёвывать с вершины горы и на Штормовой Замок и на всё Прибережье.
А что он сделает, если прямо сейчас дать ему оплеуху? Ведь ничего. И заступиться за него некому. Разве только – Яр – высший маг и за попытку посчитать ему зубы как смерду последнему вырвет самое малое руку. Но как же он тогда в плен угодил?! Предательство предательством, но – как?
– Что имя таишь, Яр? – холодно спросил отец. – Так поступают воры или беглые мятежники!
– Пока имя не произнесено, вы всегда можете сказать правдовидцам, что укрывали в замке своём неизвестного, – ответил Яр.
– Дознанием королевским пугаешь? – усмехнулся отец.
– Предупреждаю, владетель Прибережья, – спокойно, с достоинством, ответил бывший пленник. – В Амариге нынче смута, изменников ищут. Сам ведь знаешь, прямых потомков король наш благой, тысячу лет его справедливому царствованию, не оставил. Вот и тянут из-под него трон во все руки всякий, кто может.
– И ты тоже? Или – твой род?
– Я, – короткая усмешка показала всё отношение Яра к королевской власти, – хотел бы и дальше звёзды считать в нарочно для того устроенной башне. Но меня не спросили.
Звездочёт! Значит – точно маг из высших. Кому бы ещё звёзды понадобились? Морякам, но те не по башням восседают, а в кораблях бороздят морские просторы.
– Так чего же нам ждать от тебя, гость, таящий подлинное своё имя? – спросил отец. – Худа или добра?
Яр долго молчал, обдумывая, что сказать нам. Что правды не услышим, в том я не сомневалась даже. Весь вопрос, сколько выслушать придётся лжи…
– Проявите доброту, дозвольте силы восстановить. Два-три дня… мне не надобно больше. Тем, кто следом придёт и станет спрашивать, правду расскажете: помогли незнакомцу в беде, да и отпустили с миром, как по закону гостеприимства положено.
– Ты так уверен, что придут расспрашивать… – отец не задавал вопроса, он размышлял. – Что же ты натворил, Яр?
Я не ждала ответа, потому что странный наш гость слишком уж явно таил себя и свой род. Но он ответил:
– Я родился.
Отец удивился. Я тоже стала смотреть на чужака с недоумением.
– Вы оба виновны в том же, поверьте мне. Вы родились. И этим всё сказано.
Бывший пленник прикрыл глаза, и я вдруг увидела испарину у него на лбу. Разговор с отцом непросто ему давался. И то, всего ничего прошло с тех пор, как отдала я ему свою кровь с тем, чтобы доктор Рогоз исцелил его…
– Оставьте больного, – тут же сказал Рогоз, выступая из-за наших спин. – Он ещё слаб, долгие разговоры вредны ему.
– Как скажешь, лекарь, – кивнул ему отец. – Но я вернусь.
А Яр не сказал ничего. Худо ему стало, глаза прикрыл.
– Он не умрёт? – тихонько спросила я у целителя, и мой вопрос, как ни старалась я сдерживать голос, достиг ушей родителя.
Отец поморщился, но ничего не сказал и вместе со мною дождался ответа:
– Уже нет. Но больному необходим покой…
Покой так покой. Мы вышли из лазарета под неяркий свет солнца: над родовым нашим замком снова сгущались тучи. Лик Светозарного глядел сквозь них тусклой монетой так что можно было смотреть на него не мигая. Отец косо взглянул на небо.
– Быть буре, – сказал он, и не прибавил больше ни слова.
Я поёжилась, хотя в воздухе, несмотря на порывистый ветер, стояло тепло. Только лишь про те бури, что несут к нашим берегам морские стихии, говорил мой родитель? Я не посмела спросить сразу.
А после стало не до того.
Штормовой Замок прочно врос в столбчатые скалы, отделявшие Прибережье от морской стихии. Изначально являлся он военной крепостью, ею же и остался. Взять его с моря было невозможно, а против врагов, являвшихся со стороны степи, вырос лес с обустроенными в нём хитрыми ловушками.
В очереди на престол белого града Амарига отец мой шёл шестым, а я за ним – седьмая! Но отец мой на власть не претендовал, нам тут с врагами короны хватало веселья. А и держали мы грани Первого мира запертыми, хорошо держали! Столичные интриганы понимали, что без нас войдёт в белый град орда и разграбит его, как уже бывало не раз в истории. Одним словом, род наш не трогали. Признавали полезность. И то ещё работало, что в Амариге мы не появлялись давно.
О нас слышали, но нас не видели.
Ныне же укрыли мы Яра, золотокровного по рождению, но сокрывшего своё имя и имя своего рода.
Придёт за ним королевская гвардия! И что отец мой, поднимет смуту как принц королевской крови? Из-за чужака, возможно, против короны умышлявшего?
У Замка было четыре башни, глядевшие на море, и восемь, стороживших степь. Со степных открывался вид на море тоже. Дозорные площадки устроены были на всех одинаково: голый гранитный пол, вылизанный ветрами до глянцевого блеска.
Зачарованное место, место Силы. Если закрыть глаза и раскинуть руки, то уловишь потоки магии со всего окоёма.
Щиты, державшие Прибережье. Щиты, смыкавшиеся над Замком. Щиты дозоров, бдивших неустанно и днём и ночью.
Будущий ураган, разметавший по небу загнутые когти тонких облаков. Пожалует к нам дня через два. Жар знойной степи, но там спокойно, ещё не сезон.
– Людям не дано летать, как птицам, – сказал за моей спиной голос Яра.
Он только недавно начал выходить из лазарета, и доктору Рогозу это не нравилось. Вот, на башню явился, а сам ещё слаб. Знает, паршивец, что я не дам ему разбиться, и пользуется!
– Если хорошо владеешь магией Воздуха, можешь взлететь, – пожала я плечами.
– И весь резерв будет пущен на ветер, – Яр сложил руки на груди, любимая поза. – Без вынужденной необходимости так поступают только дети, едва приступившие к изучению основ теории магии. Но их дурачества порой оканчиваются плохо для них же самих.
Я промолчала. Сломать себе шею можно по всякому. Споткнуться на лестнице и не успеть себя подхватить потому, что резерв на нуле. Или прямо с высоты рухнуть, когда воздушный щит развеется без магической подпитки. Мне хватило ума не рисковать, а среди учеников наших воинов, едва начинающих постигать магическую науку, случалось.
– Но если были бы крылья, – продолжил Яр задумчиво. – Такие же гибкие и послушные, как у птицы, мощные и выносливые, как ноги у коня. Многое могло бы измениться в мире, светлая госпожа!
Я представила себе полёты на мощных крыльях как наяву. Оттуда, с высоты птичьего полёта всё видно, как на ладони. Если лагерь противника не укрыт щитами магическими, а хотя бы и укрыт! Смерть, льющаяся с неба – безраздельно, ведь резерв у летящих огромен, его убылью можно пренебречь.
И рушатся прежде считавшиеся спасительными щиты, и возникает неудержимый шторм в магическом фоне, пережить который дано будет далеко не всем. А враг ускользает по небу при помощи крыльев…
– Не это ли у тебя пытали, Яр? – спросила я. – Секрет неиссякаемых крыльев?
Он лишь скупо усмехнулся уголком рта. В лице бывшего пленника проступила на миг бешеная ярость, и тут же унялась. Яр хорошо собою владел!
Но я уловила эхо его чувств. Пытавший был ему не чужим. Наследство отцовское не поделили? Бывает. Враги наследнику – домашние его, невеликая тайна.
И снова подумалось мне о сыновьях, которых матушка моя не родила отцу. Я, дочь старшая, была бы при подрастающих мальчиках, – кем? Поистине Тьма нашёптывает такие мысли! Я бы из гнезда родового ушла, но не тронула бы брата.
А если Яра отодвинули ради неродного ему по крови?
Загадки, загадки. И нет ответа. Сам же Яр откровенничать не спешит.
– У неиссякаемых крыльев секрета нет, – ответил бывший пленник. – В нашем мире они невозможны.
– А в других мирах?
Я знала, что Ямрал включает в себя не только наш, Первый, мир ,но множество других, скреплённых с нами и между собою порталами.
– В мирах Хаоса – может быть, но те крылья, если к нам их переместить, никого не поднимут в воздух. Условия другие, светлая госпожа!
– Поясни.
– Охотно. Ты ступаешь ногами по земле, но чтобы преодолеть море, ты садишься на корабль или в лодку. Так и здесь. Что для одного мира – твёрдая суша, то для другого – зыблемые волны! И наоборот. Вот почему не каждый мир входит в Империю. Те, что не входят, зовутся конгломератом Хаоса, но это не очень точное название. Там ведь всё иначе.
– Люди о трёх головах ходят? – полюбопытствовала я.
Странный разговор затягивал меня, хоть и хотелось мне перебить насмешкой возникающее неуютное чувство.
– Люди там вообще могут не иметь зримого образа, – отмахнулся бывший пленник. – Не это важно!
– А что?
Яр сомкнул руки кончиками пальцев, он всегда так делал, когда задумывался над чем-то. Проболтался, решила я. И теперь решает, как и что врать.
– Говори правду, – подсказала я ему. – Отец мой владеет «истинным взором», если ты ещё не заметил. И научил меня. Я пойму, если ты мне солжёшь сейчас.
– Вот как? – усмехнулся Яр, и взгляд его странных золотых глаз словно бы наполнился нестерпимым солнечным жаром. – И что же ты тогда со мною сделаешь, светлая госпожа?
А что я ему сделаю? Ударю, убью? Я могу, но разве я узнаю тогда то, что знает бывший пленник о мирах, где люди не имеют своего образа. Трудновато представить себе такое! Принцип множественности миров не предполагает иного. Есть миры, близкие к нам по духу и сути, они-то и составляют основной костяк Империи. Но есть и другие. Наполненные магией или магически истощённые, богатые растительным и животным миром и совсем на жизнь бедные. Те, где люди не имеют образа, наверное, наполнены зверьём, тоже его не имеющим…
Но Яр не расскажет, если пытать возьмусь силой. Не расскажет, если я попрошу.
– Я перестану разговаривать с тобой, – ответила я, постаравшись, чтобы голос прозвучал уверенно и сильно. Как у отца.
– Серьёзная угроза, – Яр дёрнул уголком рта в недоброй усмешке.
Гнев подступил к щекам, как море в приливный час. Насмешек над собою я не потерплю!
Винтовая лестница шла внутри башни, вниз и вниз, бесконечными каменными ступенями. Каждая ступень являла собой вытянутый треугольник, с острым углом у ствола лестницы и скруглённой стороной там, где шла стена башни. Свет проникал сюда из узких стрельчатых окон-бойниц. Из них удобно было в прежние времена отправлять смерть подступающему врагу.
Сейчас башня утратила почти все свои функции, кроме наблюдения. Даже щит с её помощью не поддержишь. Слишком слабая магоёмкость у фундамента! Больших резервов на нём не накопишь…
Яр догнал меня примерно на середине пути. Это вверх пока выберешься, язык на плечо закинешь. Спускаться легче не в пример. Хотя тоже муторно.
Замкнутое пространство, полумрак – узкие окна дают мало света, эхо шагов, гулко отдающееся от стен. В магофоне давит кровь, пролившаяся здесь давным-давно. Все битвы, мятежи, подлые убийства прошлого висят над головой тяжким грузом. Того гляди, обрушатся стремительным камнепадом! И ничего не успеешь сделать, несмотря на то, что твой личный магический резерв больше того, что залит в основание башни.
Крылья, говорите? Быстрые, как ветер, неутомимые, как конь. Я бы не отказалась.
Но я ни слова не произнесла, ощутив за спиной Яра. Лестница узкая, разойтись мы не могли, и потому бывший пленник вынужден был приноравливаться к моему шагу. А я нарочно не торопилась.
Гость… раздражал. Чужой в доме, и всё тут.
– Простите, светлая госпожа, – сказал он мне в спину. – Я был неучтив с вами.
И на «вы» перешёл. Чтобы подчеркнуть дистанцию. Я дёрнула плечом и не ответила. Ступени закончатся ещё не скоро, посмотрим, что Яр скажет ещё.
– Мне пора, – сказал он мне в спину. – Я задержался в гостях… Пора проститься.
Я обернулась. Смотреть пришлось снизу вверх, и очередное окно оказалось за спиной бывшего пленника так, что солнце подсветило ему волосы.
– У тебя аура в пятнах некроза, – сказала я. – Так доктор Рогоз говорит, и мне не хочется с ним спорить. Куда спешишь? Лечись!
– Я – обуза вашему дому. Обуза и угроза.
– С угрозами мы как-нибудь разберёмся сами. А что обуза… Не последнее отдаём.
– Ты не хочешь разговаривать со мной, светлая госпожа.
Удивил. Некоторое время я смотрела на него. Да, снизу вверх, потому что стояла на несколько ступеней ниже. Но – всё-таки сверху вниз, потому что я – принцесса из амаригского королевского дома! Седьмая в очереди на престол, после моего отца.
– Пока ты не назвал своё полное имя, ты – безродный, Яр, – объяснила я очевидное. – Можно отдать тебе свою кровь, чтобы жил, но с тем, кто таится, прикидываясь бродягой без семьи и дома, обращаются как с бродягой.
Я не стала ждать, что он мне ответит, пошла вниз. В детстве эта лестница входила в семь кругов мучений подготовки: хочешь быть воином, девочка? Будь им. У бойца не перехватывает в драке дыхание, иначе долго он не проживёт.
Шаги за спиной. Не остался на месте, пошёл следом. Согласна, здесь, на лестнице, не очень уютно. Полумрак, окна – узкие и встречаются редко, а ещё резерв магический хорошо ощущается. Особенно – что сила эта чужая, и терпит гостей только и исключительно потому, что хозяева не велят с запрета срываться.
Я шла и думала, что вот же, есть власть у меня, есть и возможность: жизнь Яра висит у меня на кончике моей воли. Я могу убить его в любой момент. Возможно, и надо бы убить, не зря же он таится с таким тщанием! Вдруг он умышлял против Короны? Потому и в бегах. От того и мучили его там, на песке.
Правда, я не уловила магический отклик от знаков королевской стражи в тех мучителях. Командир их сбежал, да и умение воинское показывал такое себе, на простых вояк лишь годное. А королевские стражи – бойцы страшные. Даже если разделить на десять всё, что о них говорят досужими вечерами.
– Тейшин…
Я обернулась. Ишь, хватило дерзости по имени ко мне обратиться! Может, наглости добавило то, что одни мы с ним здесь, никто не слышит.
– Я – бастард,– через силу признался Яр. – Бастард рода Скада. Прости, большего сказать не могу. На полное имя моё надзор установлен, иначе пня лысого поймали бы меня тогда!
Скада. Столичный род спесивцев, близких к трону, но всё же не настолько близких, как я и отец мой.
– Впредь ставьте в известность меня, когда соберётесь снова делиться кровью с кем бы то ни было!
– Прошу прощения, отец, – пришлось повысить голос, иначе родитель меня не слышал. – Но неужели вы легли бы под иглы доктора Рогоза ради спасённого на берегу неизвестного пленника.
Отец положил ладонь на стену и так сжал пальцы, что мне показалось, будто камень затрещал под его рукою.
– Лёг бы, – глухо ответил он, не оборачиваясь. – Лишь бы не ложились вы…
Любит меня, поняла я. На многое готов ради меня, даже лечить опасным способом чужака с дивным именем Яр.
***
Яр пришёл в себя на седьмые сутки. Сесть сам не смог, помощницы доктора Рогоза поддержали, подложили подушки ему под спину. Но несмотря на слабое своё состояние, бывший пленник держался независимо и гордо.
Как будто не его замучили недавно почти до смерти. Как будто стояло за его плечами войско не меньше королевской.
Как будто сам он был хозяином Штормового Замка вместо родителя моего!
– Кто ты и как оказался на моём берегу? – властно спросил у него отец.
– Ударили в спину те, кому я доверился, – бывший пленник решил начать с ответа на второй вопрос, потом подумал немного и ответил на первый: – Зовите меня Яром.
Почтения в нём не проступило ни на грош. Он не просто держался, как равный нам, и по происхождению, и по силе. Всё его поведение говорило о том, что он – выше нас, и полное право имеет поплёвывать с вершины горы и на Штормовой Замок и на всё Прибережье.
А что он сделает, если прямо сейчас дать ему оплеуху? Ведь ничего. И заступиться за него некому. Разве только – Яр – высший маг и за попытку посчитать ему зубы как смерду последнему вырвет самое малое руку. Но как же он тогда в плен угодил?! Предательство предательством, но – как?
– Что имя таишь, Яр? – холодно спросил отец. – Так поступают воры или беглые мятежники!
– Пока имя не произнесено, вы всегда можете сказать правдовидцам, что укрывали в замке своём неизвестного, – ответил Яр.
– Дознанием королевским пугаешь? – усмехнулся отец.
– Предупреждаю, владетель Прибережья, – спокойно, с достоинством, ответил бывший пленник. – В Амариге нынче смута, изменников ищут. Сам ведь знаешь, прямых потомков король наш благой, тысячу лет его справедливому царствованию, не оставил. Вот и тянут из-под него трон во все руки всякий, кто может.
– И ты тоже? Или – твой род?
– Я, – короткая усмешка показала всё отношение Яра к королевской власти, – хотел бы и дальше звёзды считать в нарочно для того устроенной башне. Но меня не спросили.
Звездочёт! Значит – точно маг из высших. Кому бы ещё звёзды понадобились? Морякам, но те не по башням восседают, а в кораблях бороздят морские просторы.
– Так чего же нам ждать от тебя, гость, таящий подлинное своё имя? – спросил отец. – Худа или добра?
Яр долго молчал, обдумывая, что сказать нам. Что правды не услышим, в том я не сомневалась даже. Весь вопрос, сколько выслушать придётся лжи…
– Проявите доброту, дозвольте силы восстановить. Два-три дня… мне не надобно больше. Тем, кто следом придёт и станет спрашивать, правду расскажете: помогли незнакомцу в беде, да и отпустили с миром, как по закону гостеприимства положено.
– Ты так уверен, что придут расспрашивать… – отец не задавал вопроса, он размышлял. – Что же ты натворил, Яр?
Я не ждала ответа, потому что странный наш гость слишком уж явно таил себя и свой род. Но он ответил:
– Я родился.
Отец удивился. Я тоже стала смотреть на чужака с недоумением.
– Вы оба виновны в том же, поверьте мне. Вы родились. И этим всё сказано.
Бывший пленник прикрыл глаза, и я вдруг увидела испарину у него на лбу. Разговор с отцом непросто ему давался. И то, всего ничего прошло с тех пор, как отдала я ему свою кровь с тем, чтобы доктор Рогоз исцелил его…
– Оставьте больного, – тут же сказал Рогоз, выступая из-за наших спин. – Он ещё слаб, долгие разговоры вредны ему.
– Как скажешь, лекарь, – кивнул ему отец. – Но я вернусь.
А Яр не сказал ничего. Худо ему стало, глаза прикрыл.
– Он не умрёт? – тихонько спросила я у целителя, и мой вопрос, как ни старалась я сдерживать голос, достиг ушей родителя.
Отец поморщился, но ничего не сказал и вместе со мною дождался ответа:
– Уже нет. Но больному необходим покой…
Покой так покой. Мы вышли из лазарета под неяркий свет солнца: над родовым нашим замком снова сгущались тучи. Лик Светозарного глядел сквозь них тусклой монетой так что можно было смотреть на него не мигая. Отец косо взглянул на небо.
– Быть буре, – сказал он, и не прибавил больше ни слова.
Я поёжилась, хотя в воздухе, несмотря на порывистый ветер, стояло тепло. Только лишь про те бури, что несут к нашим берегам морские стихии, говорил мой родитель? Я не посмела спросить сразу.
А после стало не до того.
ГЛАВА 2
Штормовой Замок прочно врос в столбчатые скалы, отделявшие Прибережье от морской стихии. Изначально являлся он военной крепостью, ею же и остался. Взять его с моря было невозможно, а против врагов, являвшихся со стороны степи, вырос лес с обустроенными в нём хитрыми ловушками.
В очереди на престол белого града Амарига отец мой шёл шестым, а я за ним – седьмая! Но отец мой на власть не претендовал, нам тут с врагами короны хватало веселья. А и держали мы грани Первого мира запертыми, хорошо держали! Столичные интриганы понимали, что без нас войдёт в белый град орда и разграбит его, как уже бывало не раз в истории. Одним словом, род наш не трогали. Признавали полезность. И то ещё работало, что в Амариге мы не появлялись давно.
О нас слышали, но нас не видели.
Ныне же укрыли мы Яра, золотокровного по рождению, но сокрывшего своё имя и имя своего рода.
Придёт за ним королевская гвардия! И что отец мой, поднимет смуту как принц королевской крови? Из-за чужака, возможно, против короны умышлявшего?
У Замка было четыре башни, глядевшие на море, и восемь, стороживших степь. Со степных открывался вид на море тоже. Дозорные площадки устроены были на всех одинаково: голый гранитный пол, вылизанный ветрами до глянцевого блеска.
Зачарованное место, место Силы. Если закрыть глаза и раскинуть руки, то уловишь потоки магии со всего окоёма.
Щиты, державшие Прибережье. Щиты, смыкавшиеся над Замком. Щиты дозоров, бдивших неустанно и днём и ночью.
Будущий ураган, разметавший по небу загнутые когти тонких облаков. Пожалует к нам дня через два. Жар знойной степи, но там спокойно, ещё не сезон.
– Людям не дано летать, как птицам, – сказал за моей спиной голос Яра.
Он только недавно начал выходить из лазарета, и доктору Рогозу это не нравилось. Вот, на башню явился, а сам ещё слаб. Знает, паршивец, что я не дам ему разбиться, и пользуется!
– Если хорошо владеешь магией Воздуха, можешь взлететь, – пожала я плечами.
– И весь резерв будет пущен на ветер, – Яр сложил руки на груди, любимая поза. – Без вынужденной необходимости так поступают только дети, едва приступившие к изучению основ теории магии. Но их дурачества порой оканчиваются плохо для них же самих.
Я промолчала. Сломать себе шею можно по всякому. Споткнуться на лестнице и не успеть себя подхватить потому, что резерв на нуле. Или прямо с высоты рухнуть, когда воздушный щит развеется без магической подпитки. Мне хватило ума не рисковать, а среди учеников наших воинов, едва начинающих постигать магическую науку, случалось.
– Но если были бы крылья, – продолжил Яр задумчиво. – Такие же гибкие и послушные, как у птицы, мощные и выносливые, как ноги у коня. Многое могло бы измениться в мире, светлая госпожа!
Я представила себе полёты на мощных крыльях как наяву. Оттуда, с высоты птичьего полёта всё видно, как на ладони. Если лагерь противника не укрыт щитами магическими, а хотя бы и укрыт! Смерть, льющаяся с неба – безраздельно, ведь резерв у летящих огромен, его убылью можно пренебречь.
И рушатся прежде считавшиеся спасительными щиты, и возникает неудержимый шторм в магическом фоне, пережить который дано будет далеко не всем. А враг ускользает по небу при помощи крыльев…
– Не это ли у тебя пытали, Яр? – спросила я. – Секрет неиссякаемых крыльев?
Он лишь скупо усмехнулся уголком рта. В лице бывшего пленника проступила на миг бешеная ярость, и тут же унялась. Яр хорошо собою владел!
Но я уловила эхо его чувств. Пытавший был ему не чужим. Наследство отцовское не поделили? Бывает. Враги наследнику – домашние его, невеликая тайна.
И снова подумалось мне о сыновьях, которых матушка моя не родила отцу. Я, дочь старшая, была бы при подрастающих мальчиках, – кем? Поистине Тьма нашёптывает такие мысли! Я бы из гнезда родового ушла, но не тронула бы брата.
А если Яра отодвинули ради неродного ему по крови?
Загадки, загадки. И нет ответа. Сам же Яр откровенничать не спешит.
– У неиссякаемых крыльев секрета нет, – ответил бывший пленник. – В нашем мире они невозможны.
– А в других мирах?
Я знала, что Ямрал включает в себя не только наш, Первый, мир ,но множество других, скреплённых с нами и между собою порталами.
– В мирах Хаоса – может быть, но те крылья, если к нам их переместить, никого не поднимут в воздух. Условия другие, светлая госпожа!
– Поясни.
– Охотно. Ты ступаешь ногами по земле, но чтобы преодолеть море, ты садишься на корабль или в лодку. Так и здесь. Что для одного мира – твёрдая суша, то для другого – зыблемые волны! И наоборот. Вот почему не каждый мир входит в Империю. Те, что не входят, зовутся конгломератом Хаоса, но это не очень точное название. Там ведь всё иначе.
– Люди о трёх головах ходят? – полюбопытствовала я.
Странный разговор затягивал меня, хоть и хотелось мне перебить насмешкой возникающее неуютное чувство.
– Люди там вообще могут не иметь зримого образа, – отмахнулся бывший пленник. – Не это важно!
– А что?
Яр сомкнул руки кончиками пальцев, он всегда так делал, когда задумывался над чем-то. Проболтался, решила я. И теперь решает, как и что врать.
– Говори правду, – подсказала я ему. – Отец мой владеет «истинным взором», если ты ещё не заметил. И научил меня. Я пойму, если ты мне солжёшь сейчас.
– Вот как? – усмехнулся Яр, и взгляд его странных золотых глаз словно бы наполнился нестерпимым солнечным жаром. – И что же ты тогда со мною сделаешь, светлая госпожа?
А что я ему сделаю? Ударю, убью? Я могу, но разве я узнаю тогда то, что знает бывший пленник о мирах, где люди не имеют своего образа. Трудновато представить себе такое! Принцип множественности миров не предполагает иного. Есть миры, близкие к нам по духу и сути, они-то и составляют основной костяк Империи. Но есть и другие. Наполненные магией или магически истощённые, богатые растительным и животным миром и совсем на жизнь бедные. Те, где люди не имеют образа, наверное, наполнены зверьём, тоже его не имеющим…
Но Яр не расскажет, если пытать возьмусь силой. Не расскажет, если я попрошу.
– Я перестану разговаривать с тобой, – ответила я, постаравшись, чтобы голос прозвучал уверенно и сильно. Как у отца.
– Серьёзная угроза, – Яр дёрнул уголком рта в недоброй усмешке.
Гнев подступил к щекам, как море в приливный час. Насмешек над собою я не потерплю!
Винтовая лестница шла внутри башни, вниз и вниз, бесконечными каменными ступенями. Каждая ступень являла собой вытянутый треугольник, с острым углом у ствола лестницы и скруглённой стороной там, где шла стена башни. Свет проникал сюда из узких стрельчатых окон-бойниц. Из них удобно было в прежние времена отправлять смерть подступающему врагу.
Сейчас башня утратила почти все свои функции, кроме наблюдения. Даже щит с её помощью не поддержишь. Слишком слабая магоёмкость у фундамента! Больших резервов на нём не накопишь…
Яр догнал меня примерно на середине пути. Это вверх пока выберешься, язык на плечо закинешь. Спускаться легче не в пример. Хотя тоже муторно.
Замкнутое пространство, полумрак – узкие окна дают мало света, эхо шагов, гулко отдающееся от стен. В магофоне давит кровь, пролившаяся здесь давным-давно. Все битвы, мятежи, подлые убийства прошлого висят над головой тяжким грузом. Того гляди, обрушатся стремительным камнепадом! И ничего не успеешь сделать, несмотря на то, что твой личный магический резерв больше того, что залит в основание башни.
Крылья, говорите? Быстрые, как ветер, неутомимые, как конь. Я бы не отказалась.
Но я ни слова не произнесла, ощутив за спиной Яра. Лестница узкая, разойтись мы не могли, и потому бывший пленник вынужден был приноравливаться к моему шагу. А я нарочно не торопилась.
Гость… раздражал. Чужой в доме, и всё тут.
– Простите, светлая госпожа, – сказал он мне в спину. – Я был неучтив с вами.
И на «вы» перешёл. Чтобы подчеркнуть дистанцию. Я дёрнула плечом и не ответила. Ступени закончатся ещё не скоро, посмотрим, что Яр скажет ещё.
– Мне пора, – сказал он мне в спину. – Я задержался в гостях… Пора проститься.
Я обернулась. Смотреть пришлось снизу вверх, и очередное окно оказалось за спиной бывшего пленника так, что солнце подсветило ему волосы.
– У тебя аура в пятнах некроза, – сказала я. – Так доктор Рогоз говорит, и мне не хочется с ним спорить. Куда спешишь? Лечись!
– Я – обуза вашему дому. Обуза и угроза.
– С угрозами мы как-нибудь разберёмся сами. А что обуза… Не последнее отдаём.
– Ты не хочешь разговаривать со мной, светлая госпожа.
Удивил. Некоторое время я смотрела на него. Да, снизу вверх, потому что стояла на несколько ступеней ниже. Но – всё-таки сверху вниз, потому что я – принцесса из амаригского королевского дома! Седьмая в очереди на престол, после моего отца.
– Пока ты не назвал своё полное имя, ты – безродный, Яр, – объяснила я очевидное. – Можно отдать тебе свою кровь, чтобы жил, но с тем, кто таится, прикидываясь бродягой без семьи и дома, обращаются как с бродягой.
Я не стала ждать, что он мне ответит, пошла вниз. В детстве эта лестница входила в семь кругов мучений подготовки: хочешь быть воином, девочка? Будь им. У бойца не перехватывает в драке дыхание, иначе долго он не проживёт.
Шаги за спиной. Не остался на месте, пошёл следом. Согласна, здесь, на лестнице, не очень уютно. Полумрак, окна – узкие и встречаются редко, а ещё резерв магический хорошо ощущается. Особенно – что сила эта чужая, и терпит гостей только и исключительно потому, что хозяева не велят с запрета срываться.
Я шла и думала, что вот же, есть власть у меня, есть и возможность: жизнь Яра висит у меня на кончике моей воли. Я могу убить его в любой момент. Возможно, и надо бы убить, не зря же он таится с таким тщанием! Вдруг он умышлял против Короны? Потому и в бегах. От того и мучили его там, на песке.
Правда, я не уловила магический отклик от знаков королевской стражи в тех мучителях. Командир их сбежал, да и умение воинское показывал такое себе, на простых вояк лишь годное. А королевские стражи – бойцы страшные. Даже если разделить на десять всё, что о них говорят досужими вечерами.
– Тейшин…
Я обернулась. Ишь, хватило дерзости по имени ко мне обратиться! Может, наглости добавило то, что одни мы с ним здесь, никто не слышит.
– Я – бастард,– через силу признался Яр. – Бастард рода Скада. Прости, большего сказать не могу. На полное имя моё надзор установлен, иначе пня лысого поймали бы меня тогда!
Скада. Столичный род спесивцев, близких к трону, но всё же не настолько близких, как я и отец мой.
