ГЛАВА 1
– Какое ещё Новогадюкино по пути, мама?! – возмутилась я. – Ты карту видела? Мне совсем в другую сторону!
– Ничего, ничего, сделаешь крюк, – ласково защебетала мама. – Наину Весемировну проведать надо, гостинцев опять же привести…
– Какие ещё гостинцы… – и тут взгляд мой упал на огромный ящик, крест-накрест проклеенный скотчем яндекс-доставки.
– В Новогадюкино курьер ехать отказался, – вздохнула мама. – А баба Ная очень просила привезти заказ. Ну… Ну только ж у тебя такая вместительная машина, Улечка. Не подведи.
Уля – это я. Думаете, Ульяна? Уже. Пульхерия!
Спасибо всё той же бабе Нае. Пока мама с папой щёлкали клювом, умиляясь новорождённой дочурке, деревенская женщина, приехавшая помочь с младенцем, подхватила все справки-документы и резво скаталась в ЗАГС. Мама на выписке в обморок грохнулась, и я не шучу.
Папа ржал. Говорил, что Пульхерия лучше, чем Фёкла или Параша какая-нибудь. От бабы Наи вполне можно было ждать, своеобразный очень человек.
Она наезжала в город короткими набегами, успевала проведать и одарить гостинцами со своего огорода всю многочисленную родню, а потом отправлялась в тур по подругам безбашенной юности, у них же оставалась ночевать и до самого отъезда её никто не видел.
Почему мне не переменили имя сразу же на какое-нибудь обычное? Не знаю. Мама рассказывала, что очень хотела, но вечно что-то мешало, а потом махнули рукой, потому что я начала отзываться.
Необычное имя – прекрасный повод отточить и закалить характер, заодно в толпе бесчисленных Насть, Даш и Софий (самые модные и распространённые имена среди моих сверстниц!) не потеряешься.
В общем, я пискнуть не успела, как ящик «для бабы Наи» оказался на рейлинге моего внедорожника, а в салон и в нижний багажник отправились бабНаины заказы попроще. Она любила и умела вышивать бисером, кроме того, в деревню ехало всё то, что там достать было сложно. Удобрения. Семена. Сгущёнка в товарных количествах…
Вряд ли баба Ная сгущёнку собралась продавать. Раздаст так, скорее всего. Всё равно в одно лицо столько не сожрать даже за год.
Выехала я уже во второй половине дня. О бензине позаботилась, потому что Новогадюкино, понимать надо. Там ближайшая заправка у чёрта на рогах! Не удивлюсь, что местные до сих пор на лошадях рассекают.
А по сути, если вдуматься, я у бабы Наи в гостях за всю свою жизнь не бывала ещё ни разу. В раннем детстве разве что. Что-то такое в памяти брезжило, про малину, большие махровые розовые цветы выше моей головы и наглых куриц под охраной бешеного петуха-генерала...
***
Навигатор вначале бодро вёл по указателям – поверните направо, через два километра снова направо… Почти сразу после съезда с КАД дорога ушла в сосновый лес, и я приоткрыла окно, чтобы насладиться хвойными фитонцидами. Всё-таки в городе не воздух, а сплошной угарный газ с небольшими прослойками воздуха. И то, машин с каждым годом всё больше, а пробки всё длиннее. Бедно живём: две машины на семью норма, три – уже не редкость.
Я владела отличной студией в новостройке, верхний этаж, панорамные окна, а какие великолепные закаты! Но сосновый лес неожиданно впечатлил. Сильнее, чем я хотела бы себе признаться.
Загородный дом? Наверное, стоит улечься в этом направлении. Где-нибудь на берегу залива, в сосновом бору… Фахверк под ключ, я даже знаю, к кому обратиться! Проблема в деньгах, как всегда. Их вначале надо заработать.
Вначале надо проведать бабу Наю и быстренько вернуться обратно, к набранным на лето проектам. Деньги, в том числе и на фахверковый дом, они сами себя не заработают.
Разница между «проведать» и «вернуться» огромна даже на семантическом уровне, но меня – тогда! – не насторожило ничто. Даже бесконечный лес, хотя он давным-давно должен был уже отступить от дороги. Согласно карте, за лесом шли поля агрохолдинга «Биоманс-Агро», но по факту их всё не было и не было.
Может, я пропустила поворот на Новогадюкино? Чёрт, разворачиваться теперь… через сплошную осевую…
А кто увидит?
Дорога пуста. Ни встречных, ни поперечных, ни знаков, ни спрятавшихся дпсников. Но стоит только совершить нарушение, как они мгновенно выйдут из сумрака, можете не сомневаться!
Я глянула на навигатор, и меня прокололо внезапным страхом: в чёрной глянцевой поверхности мёртвого экрана карикатурно отразилось моё собственное лицо. Вместо карты и указания точного местоположения.
Так.
Я съехала на обочину. Постучала по экрану, он не ожил. Осмотрела со всех сторон – никаких повреждений. Скорее всего, я не обратила внимания на уровень заряда аккумуляторов. Вот он и «помер». Вовремя, надо сказать. Сарказм.
Я полезла в сумочку. Ну да, повербанк я не захватила. Молодец. Я мысленно нарисовала у себя на лбу надпись «балда балдова, Улечка Хитрова», мысленно же плюнула, и обратилась к смартфону.
Заряд и на нём не впечатлил. Тридцать пять процентов. Ладно, зарядим у бабы Наи. Она всё равно без любимого ягодного чая не отпустит. Так, где у нас яндекс-карты…
Нет сети.
Вообще.
То есть, ни одной палки!
– Не смешно, – выговорила я вслух, разглядывая пустое окошко браузера.
Цифра заряда сменилась с тридцати пяти на тридцать четыре.
Возвращаться обратно очень не хотелось, тем более, что меня не отпускало ощущение, что я почти доехала, и поворот к бабНаиному подворью где-то совсем рядом, покажется из-за сосен буквально вот-вот.
Порыв ветра обдал лицо холодом. Я вдруг заметила, что над гигантскими кронами сосен расправили крылья перистые облака, а в створе дороги поднимается в небо зловещего вида туча. Только грозы мне сейчас не хватало!
Поэтому тарахтящему мимо синему трактору я обрадовалась как родному. Я махнула рукой, трактор остановился.
– Что, девка, заплутала? – добродушно спросил водитель.
Видно, было ему не впервой выручать заглохших или вот хоть лишившихся подсказок навигатора городских.
А я вдруг почувствовала, что схожу с ума.
За рулём трактора сидел скелет.
Я встряхнула головой, больно, со злым подвывертом ущипнула себя за руку так, что останется синяк. Скелет никуда не делся. Добродушно таращился на меня пустыми глазницами и весело скалился. Зубы у него, кстати, были вовсе не жёлтые, наполовину сгнившие, как любят их рисовать во всяких артах про восставших мертвецов.
Ни черта подобного! Ослепительно-белые, на ум тут же явилось дурацкое определение «жемчужные». Никакого жемчуга в помине там не было, кто же будет в череп жемчужины втыкать!
А вдруг это просто розыгрыш? И мужик сейчас уберёт с морды лица маску черепа и заржёт надо мною?
– Не смешно, – сказала я на упреждение.
Тракторист спрыгнул из кабины на асфальт, ощерился и протянул мне костистую руку:
– Петрович я.
Перчатки? Ладно, поиграем, с меня не убудет. Я пожала протянутую ладонь – чёрт, по ощущению, кости и есть, причём холодные!
– Пульхерия, – автоматически сказала я в ответ, что-то дёрнуло меня за язык назваться полным именем. – Вот, гостинец для бабы Наи везу…
А ещё запах. Я ожидала аромат свежеразрытой могилы, прелой земли, не знаю, червей там каких-нибудь. Ничего подобного. От моего нового знакомца слабо пахло сеном и летним разнотравьем. Будто он и впрямь приехал с полей…
– Пульхерия, – одобрительно выговорил скелет. – Хорошее имя для ведьмы. Весемирна наша может внучкой гордиться. Так, ну что там у тебя? Сдохла твоя телега-все-четыре-колеса?
– Ничего не сдохла, – угрюмо выговорила я. – Я заблудилась…
Но на самом деле, тракторист Петрович определил беду верно: машина заглохла полностью, и завести её я не сумела.
Вот как так-то?! Только что сама лично руль крутила, съезжала на обочину.
В кабине трактора нашёлся трос.
– Не беда, – жизнерадостно заявил скелет. – Доставим в лучшем виде!
Порыв ветра кинул в лицо холодом. Я обнаружила, что чёрные грозовые тучи придвинулись ближе. В них уже полыхало, пока беззвучно, но впечатляюще.
– Ничего, успеем, если будем шевелиться, – обнадёжил меня Петрович. – Полезай в кабину.
Я замялась, и тогда он сурово нахмурился – вот ведь, скелет, а эмоции хорошо считываются, даром, что вместо лица сплошная кость с провалами глазниц и носа.
– Ты, девка, вот что, – строго сказал тракторист. – Ты тут вроде как в первый раз, так запомни: согласно Статуту о магическом правопорядке мёртвые жизни тоже важны. Я-то ладно, сам выкопался, сам и живу, а вот те, что на госпожу Хан Дык работают, могут обидеться. И тогда прилетит тебе не по-божески, вот увидишь.
– А… а… а вас таких тут много, что ли? – опешила я.
– Да хватает, – отмахнулся тракторист. – Полезай в кабину, поехали. Не то под ливень как раз попадём.
Вот так и оказалась я в кабине синего трактора, с добродушным скелетом Петровичем, и потарахтели мы с ним вместе в сторону Новогадюкино.
В весёлые игры они тут играют. Скелеты. Госпожа Хан Дык. Корейское имечко или китайское? Местная олигархиня, надо думать. С соответствующими замашками. Ну да ладно, мне ведь здесь не жить!
Обрадую бабу Наю и – обратно.
***
Гроза катилась за нами следом, но в какой-то момент свернула вдруг в сторону и, вместе с лесом, осталась справа и позади. С пронзительно-синего неба брызнул солнечный свет и ярко осветил бескрайние поля, на этот раз с подсолнухами. Не рановато ли для них, подумалось мне.
А впрочем, что я знала о подсолнухах? Я и про герань немного знала. Та, что торчала у меня в кадках на балконе, как-то сама разбиралась, когда и как ей цвести. Цвела, кстати, хорошо, я не жаловалась.
Вспомнилось вдруг ещё. До того, как я окончательно перешла на удалёнку, мне в офисе постоянно подсовывали на стол всяких задохликов. Мол, у тебя рука лёгкая, оживут. Ничего я с ними не делала, если честно, даже поливать порой забывала, но умирающие растения в самом деле оживали. После чего сдохнуть больше не пытались.
Девчонки зубоскалили, мол, ты ведьма, Улька, я отгрызалась в том же тоне – на себя посмотрите, змеищи. Но вот этот скелет, Петрович, тоже назвал меня ведьмой с чего-то…
Не нравилась мне эта поездка к бабе Нае всё больше и больше. Мама сама бы и ехала, как будто у неё прав нет! И на её верхнем багажнике ящик-с-сюрпризом точно поместился бы тоже. Нет, она меня отправила. И глазки бегали, кстати говоря.
Она знала о скелетах и госпоже Хан Дык?
– Петрович, скажите-ка, а госпожа Хан Дык – это кто? – спросила я.
– Главный агроном «Биоманс-Агро», – охотно пояснил скелет.
– Ну спасибо, что не генеральный директор, – хмыкнула я.
– А генеральным там её старший сынок Кир.
– Что?!
Я уставилась на тракториста. А он оскалился на меня.
– Может, всё-таки Кирилл?
– Не-а. Кир.
– И оба некроманты? – уточнила я на всякий случай.
Играть, так играть. Если есть живой скелет, значит, должны быть и некроманты. Розыгрыш это всё равно! На Петровиче какой-то хитровыделанный костюм, обманывающий зрение! Скелеты трактора не водят, они в могилах лежат.
– Оба, – подтвердил Петрович. – С китежской лицензией. Шутки с ними плохи, так-то.
– Не смешно, – сквозь зубы процедила я.
– А уж нам тут как не смешно! – с досадой выговорил тракторист.
А дальше последовал горячий спич про агрохолдинги вообще и «Биоманс-Агро» в частности, про куркулей, жадоб и буржуев, которым закон не писан, потому что у них деньги есть. Простым фермерам житья не стало, лес распахивают, землю насилуют – после десяти лет выращивания рапса или подсолнечника на одном и том же месте в той земле даже черви дохнут, и вообще, где это видано, больше одного некроманта на округу! То, что это мать и сын, то есть, семью разлучать нельзя, Петровича не смутило:
– У них потом внуки и правнуки пойдут, вовек от погани не отделаемся!
Я остереглась влезать с вопросом, где же логика: если мёртвые жизни тоже важны и это закреплено законодательно, то некромантские жизни, наверное, важны тоже? Семейство Дыков вызывало у Петровича слишком яркие чувства. Начну вступаться, ещё монтировкой прилетит!
А вот поднимут потом меня некроманты или побрезгуют – уже вопрос. Сама я выкопаться, как Петрович, вряд ли смогу.
Да кой чёрт здесь происходит?!
Я понимаю, ролевые игры, реконструкция там, то-сё, но что-то оно приобретает совсем уже какой-то нездоровый оттенок!
Поля снова сменились лесом, а асфальт – разбитой грунтовкой. Вот только вместо сосен здесь стояли стеной громадные разлапистые ели, усыпанные шишками. Шишки густо валялись и по обочинам. Дорога сделала поворот, и я увидела огромный толстенный дуб. Как он попал в дурную компанию мрачных ёлок, не берусь даже представить себе. Но выглядело дерево внушительно.
За дубом снова пошли ёлки да ёлки, и – упс. Прямо на дороге развалилась громадная грязевая лужа в зеленовато-бурых пятнах. Ну, знаете, когда после дождя лужа подсохла, но ещё не совсем испарилась. В ней заводится всякое вот такое вот, желеобразное. Фу бя.
– И как мы тут проедем? – занервничала я.
Это сколько же здесь грязи, тонна, не меньше. Трактор, может, и пройдёт, но моя машина…
– Сейчас, – успокоил меня скелет.
Он остановил трактор, подхватил монтировку и уверенно подошёл к луже.
– Пшла вон, собачье семя.
Лужа нехорошо забурлила.
– Вон пошла, не то в «Биоманс-Агро» сдам на удобрения, тупая ты скотина!
Я вытаращила глаза и общипала себе все руки, но лужа реально поползла с дороги в сторону! Она бурлила и плевалась в сторону Петровича, но плевки летели без особого задора. Видно, монтировка в костистых руках внушала серьёзные опасения.
Через некоторое время лужа полностью скрылась под ёлками, а дорога, хоть и влажная, ничем уже не пугала.
– Что это такое было? – спросила я, когда Петрович вернулся в кабину.
– Грязевуха обыкновенная, – пояснил он. – Склочница, пьянь и дрянь, но некромантам её сдавать нечего. Дрянь, но своя, посконная. От неё польза большая: испанского слизня жрёт. Он на неё пачками ползёт, а она его жрёт. Знаешь, что такое испанский слизень?
Я помотала головой.
– Ну, узнаешь скоро. Гадость.
Я в этом даже не сомневалась. Трактор свернул влево, и я зажмурилась, ожидая столкновения с какой-нибудь гигантской елью. Но никакого столкновения не произошло. А вскоре показался и деревянный забор в деревенском стиле, с нанизанными на колышки трёхлитровыми стеклянными банками.
За забором, в глубине основательно запущенного сада, виднелся деревянный, тёмный от времени, бок старого дома.
– Весемирна! – крикнул Петрович. – Гости к тебе! Встречай.
В ответ – тишина. Скелет грохнул кулаком в жестяное блюдо, висевшее рядом с калиткой. Звук вышел что надо – с крыши снялись вороны.
– Чего шумишь, окаянный? – недовольно выговорила баба Ная, появляясь из зарослей.
Я смотрела на неё и понимала, что уже основательно подзабыла, как она выглядит. Плотная, но не полная, женщина неопределённых лет (не юная, само собой, но и не согнутая в дугу старостью).
Хэллоуинская косынка на абсолютно чёрных волосах – оранжевая, с чёрными тыквами и любящимися скелетами! – розовые велосипедки, зелёная блузка с подвёрнутыми рукавами и какие-то безумные шлёпки ослепительно алого цвета. Вырви глаз забудь про зрение, называется.
Да, ко всему прочему, баба Ная горбоноса, как лицо кавказской национальности, зеленоглаза, как ведьма из славянского фэнтези, и смугла с оттенком в красное, как чистокровный индеец из американской резервации.
