– Ты чего?! – возмутилась я. – А как же – мёртвые жизни важны?
– А пусть не таскается за нами, если его не просят, – злобно выразился мой попутчик. – Слышь, ты! Не ходи за нами!
Скелет ничего не ответил. Он продолжал сидеть на костистой заднице и пялиться на нас. Мне стало очень не по себе.
– Кой чёрт у вас тут творится? – потребовала я объяснений.
– Да тот же, что и везде, – пожал плечами Рыжий. – Мир сдвинулся. Причём ещё до нашего с тобой рождения. Ни ты, ни я его не выбирали, но жить придётся тут.
– Ага, угу, по фазе сдвинулся, – покивала я. – Оно и видать...
По краям дороги стали появляться деревья с мощными кронами. Вроде бы дубы, насколько я помнила из школьных уроков ботаники. Узкие листья с волнистым краем, значит, дубы, что же ещё-то.
Потянулись двухэтажные многоквартирные дома. Ну как многоквартирные… Два подъезда, судя по окнам, в каждом подъезде не больше четырёх квартир на этаже.
Нога наступила вдруг во что-то мягкое, и тут же в нос ударил запах. Даже не запах, а вонь!
– Твою мать! – заорала я, осознав, во что вляпалась. – Дерьмо!
Коровье или конячье. Или как там правильно, лошадиное? Неважно. Важно, что дерьмо и пребольшое! Здоровая лепёха, с которой с гудением взвились мерзкие зелёные мухи.
– Под ноги смотри, – посоветовал мне Рыжий.
– А-а-а-а! – вопила я, понятия не имея, как мне теперь отмыться. – Дерьмо-о-о-о!!! Мать-мать-мать-мать!
– Не верещи, – хмуро велел мне Рыжий. – Вон колонка, сейчас отмоем.
Вода из колонки ударила ледяная. Сердце зашлось, и я не смогла даже выругаться как следует. С ноги дерьмо, в общем-то, смылось, хоть и не сразу, а шлёпок-сабо превратился в дерьмо. Размок, разбух, потерял цвет.
– Внимательнее будь, – ругал меня Рыжий. – Лошади тут у нас. Коровы, опять же. Ишаки.
Мимо шёл скелет с ящиком на горбу. Он остановился, аккуратно поставил ящик на землю, опустил руки и стал пялиться на нас, как баран на новые ворота. Рыжий его не видел, а я решила не сдавать, а то снова пнёт.
Мне почему-то не понравилось, как мой спутник пнул такого же скелетона. Они же бесправные, в общем-то, если вдуматься. Постоять за себя не могут.
– Лучше бы ваши некроманты лошадей и коров подняли бы, – злобно высказалась я, придирчиво осматривая ногу, не осталось ли там какого-либо пятнышка. – Глядишь, не засирали бы улицы, по которым люди ходят!
– Ну да, ну да, – язвительно покивал Рыжий. – А молоко скелетная корова как тебе даст? Разве что догонит и снова даст: рогами или копытом. Не пори чушь.
Его пальцы на онемевшей от ледяной ноге ступне оставляли жар. Как будто ногу сунули одновременно и в лёд и в горячие угли.
– Хватит, – сказала я, ставя ногу на мокрую землю.
Блин. Тут камешки всякие, а я босиком давным-давно не ходила, разве что совсем уж в далёком детстве. Которое, к слову, почти не помнила. Вроде бы сюда приезжали, как бабе Нае, помогали по огороду. А может быть, не сюда. Не помню!
Попытка натянуть на ногу раскисшую обувь закончилась плачевно. Верх лопнул в двух местах, и отошёл от подошвы. Зараза!
– Рынок у вас тут есть? – спросила я с тоской. – Ну, базар. Хоть какие-нибудь шлёпки купить вместо этих…
– Пошли, провожу, горе ты моё луковое, – снисходительно выговорил Рыжий. – Есть у нас рынок. Базар, то есть. Всё есть.
Новогадюкинский базар будто сошёл в жизнь из бандитских сериалов про девяностые. Торговые ряды представляли собой прилавки с крышами, заваленные самым разным барахлом. Прилавок с одеждой соседствовал с рассадой и прочим огородно-тяпочным инвентарём, небольшой прицеп на колёсах предлагал всевозможные колбасы и горячий кофе в стаканчиках из кофемашины, обувь нашлась за точкой с сушёной и солёной рыбой…
Какие-то калоши, какие-то сапоги – летом! – туфли явно на забинтованную китайскую ножку, то есть, безобразно маленькие по размеру. Наконец-то я углядела обычнейшие пластиковые шлёпки, белые, с дурацкими блёстками, но хотя бы на мою ногу. И тут выяснилось, что у меня не просто смартфон помер из-за отсутствия заряда.
У меня денег нет!
Заплатить карточкой я не смогла – у продавца, чернявой тётки цыганистого вида и непонятного возраста, – внезапно не оказалось карта-ридера. А-а-а-а! Дурдом, кошмар, идиотизм! Да оплату картой сейчас везде принимают, даже на самых задрипанных автозаправках.
– Где здесь банк? – спросила я упавшим голосом.
– Да ты возьми так, касатушка, – змеиным вкрадчивым голосом пропела продавщица. – Я-от в тетрадку запишу, потом отдашь!
– Ага, а если не отдам? – спросила я.
У продавщицы мелькнул в глазах адский багровый огонёк. Впрочем, он тут же пропал, и я решила, что мне на жаре просто показалось.
– Отдашь, отдашь, – покивала женщина, улыбаясь. – Долги, они всегда платятся, девонька. Лучше бы деньгами, конечно же, но как пойдёт.
– Что-то мне это всё не нравится, – пробормотала я. – Где у вас банк? Зайду, сниму сумму и сразу заплачу.
– А эвон, – продавщица, потеряв ко мне всякий интерес, показала куда-то за пределы торговых рядов. – Зелёную крышу видишь? Вон туда шлёпай. Я тапочки тебе придержу на пару часов, но если не вернёшься, а у меня кто купить их пожелает – тогда извиняй.
– Хорошо, – кивнула я и похромала в сторону дома с зелёной крышей.
Я давным-давно забыла уже, каково это, ходить босиком. Из детства помнилось, что это весело. Сейчас никакого веселья я не испытывала. Под ступню подворачивалось такое количество мелких, больно колющих, камешков и прочего мусора, что я чувствовала себя какой-то русалкой из той сказки, где она босыми ногами по битому стеклу шла к своей сволочи любимой, то есть, принцу прекрасному.
Уж лучше бы оставалась с хвостом.
– Купила шлёпки? – вывернулся откуда-то Рыжий.
Я-то думала, он проводил меня, да по своим делам пошёл. А он мороженое на палочке купил, и теперь протягивал мне: – На. По жаре самое то.
От мороженки я не отказалась. Действительно, самое то по жаре. Эскимо на палочке, в шоколад вкраплены кусочки орешков, пломбир – м-м-м, вкус из детства. Но боль моя по поводу отсутствия технического прогресса в Новогадюкино всё равно выплеснулась наружу в полном объеме.
– Как вы здесь живёте?! – завершила я тираду воплем души.
– Что в долг отказалась брать, это хорошо, – заявил Рыжий. – Правильно. Старайся в долги не влезать, ни в какие. Сожрут!
Не поспоришь. Верно Рыжий говорил, и откуда только взялся такой умный. Но я прикинула расстояние до зелёной крыши – метров триста примерно, и впала в уныние.
– Да не вопрос! – заверил меня Рыжий и одним движением подхватил на руки.
Последний из могикан, то есть, второй шлёпанец, свалился с моей ноги и улетел куда-то за пределы видимости.
– Ты чего делаешь? – заверещала я, вцепляясь в Рыжего, чтобы не свалиться.
Очень острое чувство, когда тебя подхватывает на руки парень. Смесь восхищения и восторженного ужаса, и чего-то ещё, чему не сразу подберёшь название.
– Отпусти, уронишь!
– Не уроню, – хмыкнул он самодовольно. – Я сильный!
Что сильный, то сильный, факт. Донёс до дома с зелёной крышей в лучшем виде, не уронил и даже не запыхался.
– Ну, теперь-то хоть отпустишь? – спросила я.
Слишком близко. Его глаза, неожиданно карие, его губы, его дыхание, обжигающее кожу…
А потом что-то случилось. Лицо Рыжего переменилось вмиг, приобрело затравленное выражение, глаза сузились, губы сжались. Он очень бережно поставил меня на ноги. И я увидела того, кто явно имел над бедным Рыжим очень сильную власть.
На ступенях дома с зелёной крышей и хорошо знакомой эмблемой в виде укушенной копейки на стене рядом с дверью стояла, уперев руки в бока, невысокая сухая женщина с по-азиатски раскосыми глазами. Она смотрела на нас, поджав губы, и взглядом её можно было забивать бетонные сваи. Или крошить в мелкие крошки черепа.
Она ничего нам не сказала, просто прошла мимо, с гордо вздёрнутой головой и прямой, как палка, спиной. Меня окатило волной холода, почти могильного.
В голове мгновенно замигал датчик Больших Неприятностей.
– Рыжий, мы попали, – выговорила я потерянно. – Ведь попали же, да?
– Прости, – совершенно искренне сказал он, но в голосе прозвучала тоска. – Я не должен был… не надо мне было… в общем, прости.
Развернулся и ушёл, почти побежал.
– Эй! – крикнула я. – Ты куда?!
Он лишь ускорил шаг. Да блин! Что это была за тётка? Мамаша его, что ли?! Ну…
Если парень под каблуком у мамочки настолько, то лучше с ним не связываться. Полно в интернете историй про бедных невесток и злобных свекобр. Хочешь стать контентом яндекс-дзена, Уля? Да, тоже думаю, что не хочешь.
Досадно, а что поделать.
Я поднялась по ступеням и толкнула тяжёлую деревянную дверь.
Внутри меня окутала приятная прохлада: в здании работали кондиционеры. Посетителей не наблюдалось, все окошки оказались свободными. Деньги я сняла без проблем.
Несколько смутил их вид. Обычно на купюрах размещают какие-то достопримечательности: театр, башни, мосты какого-либо города… Тут тоже вроде были башни, вроде как Кремль что ли, но не совсем… И смартфон разряжен, в интернете не посмотришь!
Я только здесь, в Новогадюкино, осознала, насколько же сильна зависимость от интернета. По любому поводу – по любому! – лезешь в поисковик. В голове нет ничего, пустота.
Дать запрос в стиле «окей, гугл» проще, чем забивать голову ерундой вроде точного знания о том, какие достопримечательности каких городов размещают на каких именно купюрах. Да чёрт возьми, я наличные деньги давным-давно не держала в руках! Все расчёты и оплаты – онлайн, заработок – тоже на счёт.
И вот доступ в интернет исчез. Катастрофа!
Рыжий тоже скотина. Бросил меня, ушёл. Почему-то меня это грызло сильнее, чем мне бы хотелось. Взял и ушёл. Скотина такая. Мамочку испугался!
Я попросилась зарядить смартфон. Мне кивнули на столик в дальнем углу. Там и вправду одиноко маялась розетка. Я развернула провод, воткнула зарядное устройство и начала гипнотизировать взглядом потухший экран с красной злобной батарейкой по центру. Давай быстрее!
Без интернета время тянется медленно-медленно, улитки и те ползают куда быстрее. Современному человеку, привыкшему жить в бешеном ритме соцсетей и новостей, внезапно остаться без связи всё равно, что голову сложить на гильотине. Хотя нет, гильотина – это слишком быстро, вжик и всё, отмучилась. А тут!
Смартфон вдруг тихо крякнул – я не шучу, звук был именно крякающим – и вспыхнул синим пламенем. Я завизжала, вокруг тут же поднялась суета, кто-то из сотрудников банка приволок огнетушитель и… всё.
Всё, Улька. Приехали!
На меня обрушился ужас осознания: я не помнила номеров родителей!
Они же в списке контактов. В ватсаппе! Под именами: Любимая Мамулечка, Дорогой Папа. А какой у них номер – кого и когда волновало, ведь для вызова достаточно пальцем по экрану провести.
И Рыжий бросил.
Как во сне я вышла на улицу. Полуденное солнце радостно придавило зноем, а босые ноги обожгло на раскалённом асфальте. На цыпочках бодрой рысью я метнулась в ближайшую тень, потом старательно отыскала прилавок с тапками.
Тапки, слава богу, никто не купил. Вроде на ногу сели идеально, особенно если учесть, что мне назад в дом бабы Наи идти. По солнцепёку. Мимо полей. Дальше потом грунтовка с грязевухами, чтоб их разорвало, то есть, высушило как следует. И скелеты-гастарбайтеры…
Сдохнуть просто! Кажется, я схожу с ума.
Я побродила по базару, наткнулась на бочку с квасом, с удовольствием выпила громадную кружку. Квас оказался светлым, пенящимся и невероятно вкусным. Ещё бы, по такой жаре что угодно сгодится, лишь бы холодное!
Киоск с всяким печатными барахлом высился среди барахолки как айсберг в океане. Продавались там всевозможные журналы с рекламой и т.н. женскими историями, про злых свекровей и бедных невесток или же наоборот, про бедных свекровей и злых невесток, а ещё про козлов обоих полов, ну и светская всякая ерундень вроде размера пятой точки Пим Лардашьян…
Я даже смотреть не стала. Купила путеводитель с школьным названием «Родной край» и магнитик с эмблемой «Биоманс-Агро». Уж очень изображение на магните зашло: зелёный череп со светящимися глазницами и два колоса. Шутники, однако! Интересно, а на упаковках с их продукцией тоже такой же логотип? Я почти сказала «окей, Гугл, найди молоко от «Биоманс-Агро», но вовремя опомнилась. Нету у меня никакого Гугла, помер. Сгорел!
Может, где-то здесь есть точка связи, где продают смартфоны? Ах, да ёкарный же ты нафиг, симка ведь сгорела тоже, а как без симки доступ восстанавливать… я же не помню пароль! Я вцепилась в волосы пальцами, отчаянно удерживая себя от бешеного вопля боли. Словосочетание «что люди скажут» внезапно обрело жуткий смысл: вдруг люди скажут, что городская фифа сошла с ума и вызовут санитаров из психушки?
Психушка тут, по законам жанра, просто обязана быть где-то поблизости. То есть, добрые доктора вместе с бригадой нарисуются быстро, к гадалке не ходи.
Ну, баба Ная! Пусть тебе там икнётся от души, на твоём пионерском слёта ака шабаше, да не по одному разу. Под такой монастырь меня подвести. Не прощу!
На очередном прилавке я увидела монументального вида бабку – толерантое определение «пожилая женщина» не годилось от слова совсем. Это была именно бабка. Высокая, с чёрной косой, перекинутой через плечо, в платочке, вся в морщинах, но зелёные глаза смотрели ясно, требовательно и без особой любви к окружающему миру. Горбоносость и кривой клык, торчавший из нижней челюсти, наличествовали в полной мере. Классическая Баба-Яга из детских сказок.
Я подошла, и наваждение рассеялось. Обычная женщина в возрасте. Коса, правда, чёрная, без признаков седины, так краски-то современные на что…
– Никак вареньица захотелось, милая? – добродушно спросила она у меня. – Бери любое! Домашнее. В ваших-то, прости Велесе, мегаполисах разве варенье? Так, вода одна, – и она выразила бесконечное презрение в адрес всего варенья, продающегося на полках городских магазинов.
– А какое есть? -ошалело спросила я.
– На любой вкус. Вишня, абрикос, яблоко, крыжовник, смородина… Конфитюр, компот. Бери, что хочешь, – широкий жест над выстроившимися в несколько рядов пузатыми банками с жестяными крышками.
– Дайте крыжовник, пожалуйста, – решилась я. – Вот только пакета нет с собой.
– Пакеты, милая, экологию портят, – осуждающе выговорила продавщица. – Вот тебе шоппер холщовый, так туда и не одна баночка вместиться может. Возьми смородину, абрикос, опять же, мировой – нового урожая!
«Что я делаю, что делаю, – подумала я. – Деньги бы поберечь… Счёт у меня не пустой, но всё же…»
– А сомневаешься если, так возьми попробуй! Вкус, он у каждого свой, милая…
Кисло-сладкий вкус с корицей – крыжовник. Ядрышки миндаля, вываренные в абрикосовой мякоти – м-м-м! Малина с мятой, малина с мёдом, малина с клубникой… Пища богов.
Купила я четыре баночки вместо одной. Ха, да я бы больше купила! В сумку не вместилось. Вот ведь, бабка, а откуда-то слово «шоппер» знает! Наладилась организовать мне второй, но тут я взяла себя в руки и отказалась:
– Я потом ещё приду.
– Приходи, касатушка, – ласково выговорила торговка, враз вызвав в моей памяти голос бабы Наи.
Касаткой, касатушкой и милой любила называть собеседниц именно она.
– А пусть не таскается за нами, если его не просят, – злобно выразился мой попутчик. – Слышь, ты! Не ходи за нами!
Скелет ничего не ответил. Он продолжал сидеть на костистой заднице и пялиться на нас. Мне стало очень не по себе.
– Кой чёрт у вас тут творится? – потребовала я объяснений.
– Да тот же, что и везде, – пожал плечами Рыжий. – Мир сдвинулся. Причём ещё до нашего с тобой рождения. Ни ты, ни я его не выбирали, но жить придётся тут.
– Ага, угу, по фазе сдвинулся, – покивала я. – Оно и видать...
По краям дороги стали появляться деревья с мощными кронами. Вроде бы дубы, насколько я помнила из школьных уроков ботаники. Узкие листья с волнистым краем, значит, дубы, что же ещё-то.
Потянулись двухэтажные многоквартирные дома. Ну как многоквартирные… Два подъезда, судя по окнам, в каждом подъезде не больше четырёх квартир на этаже.
Нога наступила вдруг во что-то мягкое, и тут же в нос ударил запах. Даже не запах, а вонь!
– Твою мать! – заорала я, осознав, во что вляпалась. – Дерьмо!
Коровье или конячье. Или как там правильно, лошадиное? Неважно. Важно, что дерьмо и пребольшое! Здоровая лепёха, с которой с гудением взвились мерзкие зелёные мухи.
– Под ноги смотри, – посоветовал мне Рыжий.
– А-а-а-а! – вопила я, понятия не имея, как мне теперь отмыться. – Дерьмо-о-о-о!!! Мать-мать-мать-мать!
– Не верещи, – хмуро велел мне Рыжий. – Вон колонка, сейчас отмоем.
Вода из колонки ударила ледяная. Сердце зашлось, и я не смогла даже выругаться как следует. С ноги дерьмо, в общем-то, смылось, хоть и не сразу, а шлёпок-сабо превратился в дерьмо. Размок, разбух, потерял цвет.
– Внимательнее будь, – ругал меня Рыжий. – Лошади тут у нас. Коровы, опять же. Ишаки.
Мимо шёл скелет с ящиком на горбу. Он остановился, аккуратно поставил ящик на землю, опустил руки и стал пялиться на нас, как баран на новые ворота. Рыжий его не видел, а я решила не сдавать, а то снова пнёт.
Мне почему-то не понравилось, как мой спутник пнул такого же скелетона. Они же бесправные, в общем-то, если вдуматься. Постоять за себя не могут.
– Лучше бы ваши некроманты лошадей и коров подняли бы, – злобно высказалась я, придирчиво осматривая ногу, не осталось ли там какого-либо пятнышка. – Глядишь, не засирали бы улицы, по которым люди ходят!
– Ну да, ну да, – язвительно покивал Рыжий. – А молоко скелетная корова как тебе даст? Разве что догонит и снова даст: рогами или копытом. Не пори чушь.
Его пальцы на онемевшей от ледяной ноге ступне оставляли жар. Как будто ногу сунули одновременно и в лёд и в горячие угли.
– Хватит, – сказала я, ставя ногу на мокрую землю.
Блин. Тут камешки всякие, а я босиком давным-давно не ходила, разве что совсем уж в далёком детстве. Которое, к слову, почти не помнила. Вроде бы сюда приезжали, как бабе Нае, помогали по огороду. А может быть, не сюда. Не помню!
Попытка натянуть на ногу раскисшую обувь закончилась плачевно. Верх лопнул в двух местах, и отошёл от подошвы. Зараза!
– Рынок у вас тут есть? – спросила я с тоской. – Ну, базар. Хоть какие-нибудь шлёпки купить вместо этих…
– Пошли, провожу, горе ты моё луковое, – снисходительно выговорил Рыжий. – Есть у нас рынок. Базар, то есть. Всё есть.
ГЛАВА 3
Новогадюкинский базар будто сошёл в жизнь из бандитских сериалов про девяностые. Торговые ряды представляли собой прилавки с крышами, заваленные самым разным барахлом. Прилавок с одеждой соседствовал с рассадой и прочим огородно-тяпочным инвентарём, небольшой прицеп на колёсах предлагал всевозможные колбасы и горячий кофе в стаканчиках из кофемашины, обувь нашлась за точкой с сушёной и солёной рыбой…
Какие-то калоши, какие-то сапоги – летом! – туфли явно на забинтованную китайскую ножку, то есть, безобразно маленькие по размеру. Наконец-то я углядела обычнейшие пластиковые шлёпки, белые, с дурацкими блёстками, но хотя бы на мою ногу. И тут выяснилось, что у меня не просто смартфон помер из-за отсутствия заряда.
У меня денег нет!
Заплатить карточкой я не смогла – у продавца, чернявой тётки цыганистого вида и непонятного возраста, – внезапно не оказалось карта-ридера. А-а-а-а! Дурдом, кошмар, идиотизм! Да оплату картой сейчас везде принимают, даже на самых задрипанных автозаправках.
– Где здесь банк? – спросила я упавшим голосом.
– Да ты возьми так, касатушка, – змеиным вкрадчивым голосом пропела продавщица. – Я-от в тетрадку запишу, потом отдашь!
– Ага, а если не отдам? – спросила я.
У продавщицы мелькнул в глазах адский багровый огонёк. Впрочем, он тут же пропал, и я решила, что мне на жаре просто показалось.
– Отдашь, отдашь, – покивала женщина, улыбаясь. – Долги, они всегда платятся, девонька. Лучше бы деньгами, конечно же, но как пойдёт.
– Что-то мне это всё не нравится, – пробормотала я. – Где у вас банк? Зайду, сниму сумму и сразу заплачу.
– А эвон, – продавщица, потеряв ко мне всякий интерес, показала куда-то за пределы торговых рядов. – Зелёную крышу видишь? Вон туда шлёпай. Я тапочки тебе придержу на пару часов, но если не вернёшься, а у меня кто купить их пожелает – тогда извиняй.
– Хорошо, – кивнула я и похромала в сторону дома с зелёной крышей.
Я давным-давно забыла уже, каково это, ходить босиком. Из детства помнилось, что это весело. Сейчас никакого веселья я не испытывала. Под ступню подворачивалось такое количество мелких, больно колющих, камешков и прочего мусора, что я чувствовала себя какой-то русалкой из той сказки, где она босыми ногами по битому стеклу шла к своей сволочи любимой, то есть, принцу прекрасному.
Уж лучше бы оставалась с хвостом.
– Купила шлёпки? – вывернулся откуда-то Рыжий.
Я-то думала, он проводил меня, да по своим делам пошёл. А он мороженое на палочке купил, и теперь протягивал мне: – На. По жаре самое то.
От мороженки я не отказалась. Действительно, самое то по жаре. Эскимо на палочке, в шоколад вкраплены кусочки орешков, пломбир – м-м-м, вкус из детства. Но боль моя по поводу отсутствия технического прогресса в Новогадюкино всё равно выплеснулась наружу в полном объеме.
– Как вы здесь живёте?! – завершила я тираду воплем души.
– Что в долг отказалась брать, это хорошо, – заявил Рыжий. – Правильно. Старайся в долги не влезать, ни в какие. Сожрут!
Не поспоришь. Верно Рыжий говорил, и откуда только взялся такой умный. Но я прикинула расстояние до зелёной крыши – метров триста примерно, и впала в уныние.
– Да не вопрос! – заверил меня Рыжий и одним движением подхватил на руки.
Последний из могикан, то есть, второй шлёпанец, свалился с моей ноги и улетел куда-то за пределы видимости.
– Ты чего делаешь? – заверещала я, вцепляясь в Рыжего, чтобы не свалиться.
Очень острое чувство, когда тебя подхватывает на руки парень. Смесь восхищения и восторженного ужаса, и чего-то ещё, чему не сразу подберёшь название.
– Отпусти, уронишь!
– Не уроню, – хмыкнул он самодовольно. – Я сильный!
Что сильный, то сильный, факт. Донёс до дома с зелёной крышей в лучшем виде, не уронил и даже не запыхался.
– Ну, теперь-то хоть отпустишь? – спросила я.
Слишком близко. Его глаза, неожиданно карие, его губы, его дыхание, обжигающее кожу…
А потом что-то случилось. Лицо Рыжего переменилось вмиг, приобрело затравленное выражение, глаза сузились, губы сжались. Он очень бережно поставил меня на ноги. И я увидела того, кто явно имел над бедным Рыжим очень сильную власть.
На ступенях дома с зелёной крышей и хорошо знакомой эмблемой в виде укушенной копейки на стене рядом с дверью стояла, уперев руки в бока, невысокая сухая женщина с по-азиатски раскосыми глазами. Она смотрела на нас, поджав губы, и взглядом её можно было забивать бетонные сваи. Или крошить в мелкие крошки черепа.
Она ничего нам не сказала, просто прошла мимо, с гордо вздёрнутой головой и прямой, как палка, спиной. Меня окатило волной холода, почти могильного.
В голове мгновенно замигал датчик Больших Неприятностей.
– Рыжий, мы попали, – выговорила я потерянно. – Ведь попали же, да?
– Прости, – совершенно искренне сказал он, но в голосе прозвучала тоска. – Я не должен был… не надо мне было… в общем, прости.
Развернулся и ушёл, почти побежал.
– Эй! – крикнула я. – Ты куда?!
Он лишь ускорил шаг. Да блин! Что это была за тётка? Мамаша его, что ли?! Ну…
Если парень под каблуком у мамочки настолько, то лучше с ним не связываться. Полно в интернете историй про бедных невесток и злобных свекобр. Хочешь стать контентом яндекс-дзена, Уля? Да, тоже думаю, что не хочешь.
Досадно, а что поделать.
Я поднялась по ступеням и толкнула тяжёлую деревянную дверь.
Внутри меня окутала приятная прохлада: в здании работали кондиционеры. Посетителей не наблюдалось, все окошки оказались свободными. Деньги я сняла без проблем.
Несколько смутил их вид. Обычно на купюрах размещают какие-то достопримечательности: театр, башни, мосты какого-либо города… Тут тоже вроде были башни, вроде как Кремль что ли, но не совсем… И смартфон разряжен, в интернете не посмотришь!
Я только здесь, в Новогадюкино, осознала, насколько же сильна зависимость от интернета. По любому поводу – по любому! – лезешь в поисковик. В голове нет ничего, пустота.
Дать запрос в стиле «окей, гугл» проще, чем забивать голову ерундой вроде точного знания о том, какие достопримечательности каких городов размещают на каких именно купюрах. Да чёрт возьми, я наличные деньги давным-давно не держала в руках! Все расчёты и оплаты – онлайн, заработок – тоже на счёт.
И вот доступ в интернет исчез. Катастрофа!
Рыжий тоже скотина. Бросил меня, ушёл. Почему-то меня это грызло сильнее, чем мне бы хотелось. Взял и ушёл. Скотина такая. Мамочку испугался!
Я попросилась зарядить смартфон. Мне кивнули на столик в дальнем углу. Там и вправду одиноко маялась розетка. Я развернула провод, воткнула зарядное устройство и начала гипнотизировать взглядом потухший экран с красной злобной батарейкой по центру. Давай быстрее!
Без интернета время тянется медленно-медленно, улитки и те ползают куда быстрее. Современному человеку, привыкшему жить в бешеном ритме соцсетей и новостей, внезапно остаться без связи всё равно, что голову сложить на гильотине. Хотя нет, гильотина – это слишком быстро, вжик и всё, отмучилась. А тут!
Смартфон вдруг тихо крякнул – я не шучу, звук был именно крякающим – и вспыхнул синим пламенем. Я завизжала, вокруг тут же поднялась суета, кто-то из сотрудников банка приволок огнетушитель и… всё.
Всё, Улька. Приехали!
На меня обрушился ужас осознания: я не помнила номеров родителей!
Они же в списке контактов. В ватсаппе! Под именами: Любимая Мамулечка, Дорогой Папа. А какой у них номер – кого и когда волновало, ведь для вызова достаточно пальцем по экрану провести.
И Рыжий бросил.
***
Как во сне я вышла на улицу. Полуденное солнце радостно придавило зноем, а босые ноги обожгло на раскалённом асфальте. На цыпочках бодрой рысью я метнулась в ближайшую тень, потом старательно отыскала прилавок с тапками.
Тапки, слава богу, никто не купил. Вроде на ногу сели идеально, особенно если учесть, что мне назад в дом бабы Наи идти. По солнцепёку. Мимо полей. Дальше потом грунтовка с грязевухами, чтоб их разорвало, то есть, высушило как следует. И скелеты-гастарбайтеры…
Сдохнуть просто! Кажется, я схожу с ума.
Я побродила по базару, наткнулась на бочку с квасом, с удовольствием выпила громадную кружку. Квас оказался светлым, пенящимся и невероятно вкусным. Ещё бы, по такой жаре что угодно сгодится, лишь бы холодное!
Киоск с всяким печатными барахлом высился среди барахолки как айсберг в океане. Продавались там всевозможные журналы с рекламой и т.н. женскими историями, про злых свекровей и бедных невесток или же наоборот, про бедных свекровей и злых невесток, а ещё про козлов обоих полов, ну и светская всякая ерундень вроде размера пятой точки Пим Лардашьян…
Я даже смотреть не стала. Купила путеводитель с школьным названием «Родной край» и магнитик с эмблемой «Биоманс-Агро». Уж очень изображение на магните зашло: зелёный череп со светящимися глазницами и два колоса. Шутники, однако! Интересно, а на упаковках с их продукцией тоже такой же логотип? Я почти сказала «окей, Гугл, найди молоко от «Биоманс-Агро», но вовремя опомнилась. Нету у меня никакого Гугла, помер. Сгорел!
Может, где-то здесь есть точка связи, где продают смартфоны? Ах, да ёкарный же ты нафиг, симка ведь сгорела тоже, а как без симки доступ восстанавливать… я же не помню пароль! Я вцепилась в волосы пальцами, отчаянно удерживая себя от бешеного вопля боли. Словосочетание «что люди скажут» внезапно обрело жуткий смысл: вдруг люди скажут, что городская фифа сошла с ума и вызовут санитаров из психушки?
Психушка тут, по законам жанра, просто обязана быть где-то поблизости. То есть, добрые доктора вместе с бригадой нарисуются быстро, к гадалке не ходи.
Ну, баба Ная! Пусть тебе там икнётся от души, на твоём пионерском слёта ака шабаше, да не по одному разу. Под такой монастырь меня подвести. Не прощу!
На очередном прилавке я увидела монументального вида бабку – толерантое определение «пожилая женщина» не годилось от слова совсем. Это была именно бабка. Высокая, с чёрной косой, перекинутой через плечо, в платочке, вся в морщинах, но зелёные глаза смотрели ясно, требовательно и без особой любви к окружающему миру. Горбоносость и кривой клык, торчавший из нижней челюсти, наличествовали в полной мере. Классическая Баба-Яга из детских сказок.
Я подошла, и наваждение рассеялось. Обычная женщина в возрасте. Коса, правда, чёрная, без признаков седины, так краски-то современные на что…
– Никак вареньица захотелось, милая? – добродушно спросила она у меня. – Бери любое! Домашнее. В ваших-то, прости Велесе, мегаполисах разве варенье? Так, вода одна, – и она выразила бесконечное презрение в адрес всего варенья, продающегося на полках городских магазинов.
– А какое есть? -ошалело спросила я.
– На любой вкус. Вишня, абрикос, яблоко, крыжовник, смородина… Конфитюр, компот. Бери, что хочешь, – широкий жест над выстроившимися в несколько рядов пузатыми банками с жестяными крышками.
– Дайте крыжовник, пожалуйста, – решилась я. – Вот только пакета нет с собой.
– Пакеты, милая, экологию портят, – осуждающе выговорила продавщица. – Вот тебе шоппер холщовый, так туда и не одна баночка вместиться может. Возьми смородину, абрикос, опять же, мировой – нового урожая!
«Что я делаю, что делаю, – подумала я. – Деньги бы поберечь… Счёт у меня не пустой, но всё же…»
Продавщица поняла моё молчание по-своему:
– А сомневаешься если, так возьми попробуй! Вкус, он у каждого свой, милая…
Кисло-сладкий вкус с корицей – крыжовник. Ядрышки миндаля, вываренные в абрикосовой мякоти – м-м-м! Малина с мятой, малина с мёдом, малина с клубникой… Пища богов.
Купила я четыре баночки вместо одной. Ха, да я бы больше купила! В сумку не вместилось. Вот ведь, бабка, а откуда-то слово «шоппер» знает! Наладилась организовать мне второй, но тут я взяла себя в руки и отказалась:
– Я потом ещё приду.
– Приходи, касатушка, – ласково выговорила торговка, враз вызвав в моей памяти голос бабы Наи.
Касаткой, касатушкой и милой любила называть собеседниц именно она.
