«Любовных зелий? — удивилась Саларс. — Ты собрался соблазнить Джелиту?»
«Я не такой подлец! — горячо возразил Маркус. — Тем более что когда-то с ней так уже поступили…»
Саларс вспыхнула и завертелась в пламени, заставляя огонь искрить и угрожающе трещать. Похоже, её тоже шокировала эта новость.
«Поэтому я хотел понять, как это работает, и как вышло, что Джелита отправилась на испытания, не зная о беременности».
«Даже так? — ужаснулась Саларс, но затем пламя внезапно померкло, а тон саламандры стал ниже и задумчивее. — Что ж, это немудрено. У любовного зелья есть несколько неприятных особенностей. Сильный отвар туманит разум, и попавший под его чары не помнит, что делает, когда же действие сходит, жертва испытывает жгучую ненависть. И это может длиться достаточно долго, от нескольких месяцев, а иногда и лет. В порыве этих чувств есть опасность: одурманенный способен убить своего «возлюбленного», если тот попадётся ему в этот период».
«И этому нет противоядия?» — обеспокоенно переспросил Маркус, начиная догадываться о судьбе отца Джулиана. Вероятность того, что он до сих пор жив, была крайне мала.
«Увы. Тем, кто задумал использовать такое, нужно хорошенько подумать, и либо всю жизнь поить «возлюбленного» этим зельем, или же бежать, как можно дальше, чтобы не попасться на глаза», — пояснила Саларс, и сердце Маркуса будто свалилось в пропасть от вполне логичного осознания. Нэриэл нарочно использовал того, кого не пожалел. Джелита, как и любая из Редиан, просто не могла не привлекать внимания, а значит, у неё хватало воздыхателей, которые готовы были на всё, чтобы заполучить её хотя бы на ночь. Вдобавок репутация рода, испорченная многочисленными любовными похождениями, буквально провоцировала на подобного рода подлости. Да и кто бы мог поверить, что Джелиту опоили?
«Нэриэл действительно не выбирал средств, чтобы занять пост Главы города, — нахмурившись, осудил Маркус. — Похоже, он прекрасно понимал, что мой отец и Джелита его намного сильнее».
«Именно поэтому тебе стоит быть осторожнее, — напомнила Саларс. — Его разум опьянён властью, и он не способен себя контролировать. Твоя мать сбежала из Волшебного города не только из-за мести, но и всерьёз опасаясь за свою жизнь…»
«Теперь мне уже не кажутся матушкины рассказы преувеличением, — признал Маркус. — Такой подлец действительно способен на убийство! И если и в самом деле его заинтересовала юная Джелита, то он вполне мог избавиться от надоевшей жены».
«Нэриэл делал ей предложение, когда стал Главой, но она ему отказала, но после этого, все, с кем начинала встречаться Джелита, исчезали из города по самым странным обстоятельствам, — сообщила Саларс. — И что-то мне подсказывает, он не из тех людей, кто отступается от своего».
«И поэтому ему нужны Врата Тьмы? Хочет добиться своего с помощью демонов?» — Неприятная картина деяний Нэриэла стала вырисовываться на глазах.
Огонь одобрительно зашипел, а саламандра сделала в нём сальто.
«И что же я могу сделать, чтобы его остановить?» — всерьёз озадачился Маркус.
Саларс не спешила с ответом, и пламя чуть стихло, выражая всеобщую задумчивость.
В ту ночь они так и не нашли ответа, но Маркус не думал отступать. Он намеривался так или иначе выяснить всё до конца и даже собирался попробовать вновь разговорить Джелиту, но на следующий день его ждало сразу несколько неожиданностей.
С самого утра ему было неспокойно. Тело казалось будто чужим, незнакомым и непоседливым. Он буквально не знал, куда себя деть. Какую бы позу не принимал, всё было неудобно. Вдобавок его слегка потряхивало, что уже настораживало. Маркус пересмотрел все травы, что заваривал вчера, но не нашёл той, что могла бы так воздействовать.
«Возможно, я просто переутомился», — смирился он, стараясь не замечать подозрительных симптомов. Однако судьба, видимо, решила над ним посмеяться, и вместо изнурительной тренировки, Джелита внезапно потащила их на прогулку. Всю дорогу Маркус терялся в догадках, с чего бы вдруг они покинули замок, пока на горизонте не стали виднеться пески пустыни. Волшебный город с трёх сторон был защищён силами природы: на западе — грядой непроходимых гор; на юге — бушующим морем с опасной бухтой, в которой, не владея магией, нипочём не пришвартоваться; и, наконец, на востоке — бескрайней пустыней, чьи плавающие зыбучие пески с лёгкостью могли проглотить всякого зазевавшегося путника.
Среди золотистых дюн виднелась необычная дорога, выложенная из белоснежного мрамора с кроваво-красными прожилками. Вдоль неё, в местах соединения тяжёлые плит стояли на высоких постаментах массивные статуи горгулий. Издали они напоминали тех же стражей, что охраняли главные ворота Волшебного города, но, подойдя ближе, Маркус заметил, что все изваяния имеют отличия. Вместо когтистых лап у одних были плавники, или птичьи ноги, а хвост мог походить на кисточку, как у льва, или тянуться длинным шлейфом, словно у павлина. Не менее разнообразными оказались и уродливые лики. Встречались химеры, у которых длинные уши осла сочетались с клювом индюка, или же морду волка покрывала каменная чешуя. Несмотря на все отличия, каждая имела огромные крылья, вздымающиеся над головой, и весьма отталкивающий уродливый вид.
Маркус некогда читал о знаменитой Алой Аллее, и потому знал, для чего она была создана, однако, не желая лишний раз раздражать мастера, внимательно выслушал рассказ Джелиты.
— Каждый из основателей Волшебного города некогда выдумал свой способ проверки способностей. Ныне забытые Майэрсы придерживались самого сложного пути: они считали, что мастером может стать только тот, кого выбрал не какой-то артефакт, а сами ученики. Брэйты не могли так долго ждать, их страсть к приключениям привела к созданию Великих Врат. Стихийные, конечно, сложны, но опасны только для глупцов, однако те, кто не сможет устоять перед соблазном и отправиться дальше, должны понимать, что рискуют своей жизнью. — На этих словах она покосилась на ближайшую горгулью, и та внезапно подмигнула ей. — Увы, пока наследники Брэйтов продолжают возглавлять Волшебный город, всем, кто тщится стать мастерам, приходится преодолевать эти трудности. Искренне надеюсь, что когда-нибудь мой род потеснит безумных вояк, и волшебники вернутся к самому гуманному способу — вновь доверятся горгульям.
Джелита тяжело вздохнула, а затем, подойдя вплотную к ближайшей статуе, продолжила:
— Эти изваяния — стражи. Они пропускают тебя, только если почувствуют в тебе достаточно силы. Когда же её окажется мало для нового шага, тебе преградят путь. Тут не помогут ни хитрости, ни уловки. Страж беспристрастен: ему всё равно из какого ты рода и чему тебя обучили. Сила либо есть, либо её нет.
— Но как они её определяют? — осмелился спросить Асмик.
— Стражи видят людей насквозь, от них не спрячешь своё нутро, — хмыкнула Джелита. — И уж тем более не утаишь магии.
— Получается, чтобы открыть Врата нужно много учиться, но тут знания вообще не играют роли? — задал он новый вопрос.
— Всё так, — подтвердила она. — И именно это так не нравилось Брэйтам и их последователям. Но посуди сам, можно ли научить летать змею, если у неё даже крыльев нет? В то время как птенец, даже не имея учителей, рано или поздно взлетит.
Похоже, Асмика убедили приведённые доводы. Маркус и вовсе не планировал спорить. Его состояние заметно ухудшилось и появились судороги. Они прокатывались по его телу сильной волной, но почти тут же отступали, не давая толком разобраться отчего и почему они появлялись. Опасаясь, что в таком состоянии может где-то напортачить, Маркус принялся внимательно изучать ближайшую статую. Его интересовала не только внешняя форма, но и загадка их устройства. Однако горгулье отчего-то не понравилось это внимание. Она вмиг ожила и склонилась над Маркусом. Ощерив свою уродливую пасть, статуя выставила на свет ряд угрожающе острых зубов.
— Не стоит её дразнить. — Рядом тут же появилась Джелита. Она встала между горгульей и Маркусом, словно хотела его защитить. Это заставило его смутиться и отступить.
— Извините, — проговорил он, на что Джелита не без насмешки предупредила:
— Пусть первая и отвечает за самый слабый уровень, но если её разозлить, то это создание растерзает тебя раньше, чем ты сможешь вступить на плиты Аллеи.
Маркус тут же отвёл взгляд в сторону, избегая смотреть даже на высокие постаменты.
— А теперь запоминайте. — Голос Джелиты стал крайне серьёзным. — Пройти первую способен даже знахарь из глуши, в коем теплятся лишь отголоски магии, вторая свободно пропустит всякую ведьму или мелкого деревенского колдуна. Кто переступит третью, смело может заселяться в Волшебный город, как полноправный волшебник. Четвёртая, пятая и шестая показывают лишь то, как далеко сможет продвинуться в изучении магии обычный житель нашего города, а вот седьмая — это уже путь в мастера, и гарантия того, что Врата Земли покорятся. Последующие пять соответствуют остальным Вратам, впрочем, до них обычно мало кто доходит. Вам всё понятно? Готовы узнать свою судьбу?
— Простите, мастер, — решился-таки на вопрос Маркус. — Вы рассказали нам о двенадцати статуях, но их тринадцать…
— О, да, конечно, юному выскочке надо всё знать! — скривилась Джелита, а потом всё же снизошла до объяснений: — Некогда тринадцатая вела к посту Главы города, но после того, как блаженная Джейра Редиан, которую заботили лишь собственные дети, да бесчисленные пациенты, уступила своё заслуженное место нахалу Найру Брэйту, последнему из Привратников, Аллею заменили Вратами. Я удовлетворила твоё любопытство?
Маркус почтительно поблагодарил мастера и уже собрался вступить на мраморную дорогу, но его остановил Асмик.
— Давай вместе, — тихо попросил он, а затем вновь повернулся к Джелите. — Скажите, мастер, сколько статуй смогла пройти Анхелика Бьёрн?
— Восемь. Анхелика достаточно талантлива и умна, потому и Водные Врата ей тоже поддались. — В её голосе слышалась гордость. — Впрочем, Джулиан добрался до десятой, но он такой же простак, как и Джейра, и его ничего, кроме выросшего живота жены, да бесчисленных больных не волнует.
— Но ведь вы прошли дальше… — невольно вырвалось у Маркуса, но он тут же осёкся, ощутив на себе убийственный взгляд Джелиты.
— Довольно разговоров! — резко оборвала она. — Я не собираюсь тут торчать до обеда, так что пошевеливайтесь!
Не желая гневить мастера, Асмик и Маркус переглянулись и вместе вступили на каменную дорогу. Они легко проскочили первые шесть статуй, словно это была обычная прогулка. Но перед седьмой Асмик замедлил шаг. Его дыхание участилось, выдавая волнение. Маркус переживал за друга не меньше, а когда настала пора сделать решающий шаг, и вовсе задержал вдох, а потом с шумом выдохнул, стоило ноге Асмика коснуться камня. Находившаяся рядом горгулья даже не шелохнулась. Сердце Маркуса ликовало: его друг сможет стать мастером!
Судьба улыбнулась Асмику и на следующей горгулье, но перед девятой он остановился не в силах сделать шаг. Огромная статуя тут же слетела со своего постамента и встала напротив него, показывая, что путь окончен.
— Ну вот и всё, — послушно отступил Асмик, но в его голосе не чувствовалось разочарования. Он всегда был реалистом, а потому не тешил себя какими-то несбыточными надеждами. Уже то, что ему удалось повторить успех Анхелики, стало настоящей победой. Маркус улыбнулся другу и, вновь ощутив неприятный спазм, решительно направился к следующей горгулье. Со спокойным сердцем он прошёл ещё три статуи, стараясь не замечать нарастающей боли, и только перед заветной двенадцатой ощутил растущее беспокойство. Его неудача могла задержать миссию саламандр до следующего хранителя, или потребовать от него дополнительных усилий. Во всяком случае, Маркус ни при каких обстоятельствах не собирался сдаваться, а потому, набрав побольше воздуха в грудь, смело шагнул навстречу судьбе. Горгулья молча проследила за ним взглядом и снова застыла. Маркус перевёл дыхание и в некоторой растерянности остановился. Нужно ли ему идти дальше или лучше вернуться? Боль в теле усиливалась и откровенно пугала. Спазмы охватывали его едва ли не каждую секунду, и Маркус решительно не понимал, с чем это связано. Он хотел уже отправиться назад, но что-то внутри него воспротивилось этому выбору. Спазмы внезапно прекратились, и Маркус сделал ещё несколько шагов. Он почти добрался до последней плиты, когда услышал жуткий грохот, а затем огромная тень накрыла его. Маркус поднял глаза и встретился с хищным взглядом горгульи. В кроваво-красных сполохах виднелись гнев и недоумение, а сама горгулья, судя по вздыбленным крыльям, находилась в ярости.
«Что ты такое?» — набатом раздался в сознании её скрежещущий голос, отчего голова едва не раскололась на части.
Некстати вернувшиеся судороги лишь усложнили положение.
«Меня назвали Саймон-Нигель, как наследника двух великих родов, а затем нарекли Маркусом Слайнором», — представился Маркус и неуклюже поклонился статуе.
«Мне плевать на твои имена! — грубо оборвала его горгулья. — Я спрашиваю, что ты такое?! Кто посмел соединить два великих дара в одном наследнике? Это недопустимо! Один потомок — один дар, на том был уговор для каждого, кому открылись врата Волшебного города!»
«Я не смогу дать ответа, — осторожно начал Маркус. — Я был рождён вдали от Волшебного города и не знаю причин, как вышло подобное. Возможно, дело в том, что моего отца сделали отступником…»
«Это надо исправить! Ты должен это исправить!» — Горгулья угрожающе нависла над ним, будто собиралась раздавить, а её голос стал ещё пронзительнее и громче.
Маркус уже не мог понять, от чего именно ему плохо. От пугающего напора озлобленной статуи, или кто-то навёл на него какие-то запретные чары. Мысли крутились и путались в голове, усиливающаяся боль просто не давала сосредоточиться. Маркус чувствовал себя непривычно растерянным и уязвимым. Что от него хотят? Какой желают услышать ответ?
Окончательно запутавшись, он нервно затоптался на месте. Нет, это испытание ему не пройти. Как бы ни было прискорбно, но Маркус готов был сдаться. Неутихающая боль совсем измучила его. В конце концов, он достиг главной цели, а пост нового Главы города его никогда не интересовал. Но стоило ему сделать шаг назад, как его внезапно сотрясло невероятной судорогой, будто через каждую клеточку пропустили разряд, а затем нечто толкнуло с чудовищной силой, отчего он едва устоял на ногах. Тело словно сдавило. Маркус не понимал, как дышать, вокруг было по-прежнему темно, но очень-очень страшно. Всё ходило ходуном, а потом снова и снова неведомая сила пыталась будто бы выдавить его. И где-то среди всей этой невыразимой муки Маркус вдруг услышал грохочущий смех горгульи.
«Так вот оно что! Ну пусть будет так! Я разрешаю тебе пройти», — пророкотала статуя и с оглушительным грохотом вернулась на свой постамент.
Маркус, корчась от невыносимой боли, с трудом заставил себя преодолеть последние шаги, а потом свалился на горячий песок, словно опустевший мешок. Дорога кончилась, а вместе с ней вдруг прекратились его страдания. Сознание прошил оглушающий крик, но тот никак не мог принадлежать ему самому. Как и странная резь в глазах и первый вдох, расправивший лёгкие. Маркусу потребовалось ещё мгновение, прежде чем он осознал, что произошло.
«Я не такой подлец! — горячо возразил Маркус. — Тем более что когда-то с ней так уже поступили…»
Саларс вспыхнула и завертелась в пламени, заставляя огонь искрить и угрожающе трещать. Похоже, её тоже шокировала эта новость.
«Поэтому я хотел понять, как это работает, и как вышло, что Джелита отправилась на испытания, не зная о беременности».
«Даже так? — ужаснулась Саларс, но затем пламя внезапно померкло, а тон саламандры стал ниже и задумчивее. — Что ж, это немудрено. У любовного зелья есть несколько неприятных особенностей. Сильный отвар туманит разум, и попавший под его чары не помнит, что делает, когда же действие сходит, жертва испытывает жгучую ненависть. И это может длиться достаточно долго, от нескольких месяцев, а иногда и лет. В порыве этих чувств есть опасность: одурманенный способен убить своего «возлюбленного», если тот попадётся ему в этот период».
«И этому нет противоядия?» — обеспокоенно переспросил Маркус, начиная догадываться о судьбе отца Джулиана. Вероятность того, что он до сих пор жив, была крайне мала.
«Увы. Тем, кто задумал использовать такое, нужно хорошенько подумать, и либо всю жизнь поить «возлюбленного» этим зельем, или же бежать, как можно дальше, чтобы не попасться на глаза», — пояснила Саларс, и сердце Маркуса будто свалилось в пропасть от вполне логичного осознания. Нэриэл нарочно использовал того, кого не пожалел. Джелита, как и любая из Редиан, просто не могла не привлекать внимания, а значит, у неё хватало воздыхателей, которые готовы были на всё, чтобы заполучить её хотя бы на ночь. Вдобавок репутация рода, испорченная многочисленными любовными похождениями, буквально провоцировала на подобного рода подлости. Да и кто бы мог поверить, что Джелиту опоили?
«Нэриэл действительно не выбирал средств, чтобы занять пост Главы города, — нахмурившись, осудил Маркус. — Похоже, он прекрасно понимал, что мой отец и Джелита его намного сильнее».
«Именно поэтому тебе стоит быть осторожнее, — напомнила Саларс. — Его разум опьянён властью, и он не способен себя контролировать. Твоя мать сбежала из Волшебного города не только из-за мести, но и всерьёз опасаясь за свою жизнь…»
«Теперь мне уже не кажутся матушкины рассказы преувеличением, — признал Маркус. — Такой подлец действительно способен на убийство! И если и в самом деле его заинтересовала юная Джелита, то он вполне мог избавиться от надоевшей жены».
«Нэриэл делал ей предложение, когда стал Главой, но она ему отказала, но после этого, все, с кем начинала встречаться Джелита, исчезали из города по самым странным обстоятельствам, — сообщила Саларс. — И что-то мне подсказывает, он не из тех людей, кто отступается от своего».
«И поэтому ему нужны Врата Тьмы? Хочет добиться своего с помощью демонов?» — Неприятная картина деяний Нэриэла стала вырисовываться на глазах.
Огонь одобрительно зашипел, а саламандра сделала в нём сальто.
«И что же я могу сделать, чтобы его остановить?» — всерьёз озадачился Маркус.
Саларс не спешила с ответом, и пламя чуть стихло, выражая всеобщую задумчивость.
В ту ночь они так и не нашли ответа, но Маркус не думал отступать. Он намеривался так или иначе выяснить всё до конца и даже собирался попробовать вновь разговорить Джелиту, но на следующий день его ждало сразу несколько неожиданностей.
С самого утра ему было неспокойно. Тело казалось будто чужим, незнакомым и непоседливым. Он буквально не знал, куда себя деть. Какую бы позу не принимал, всё было неудобно. Вдобавок его слегка потряхивало, что уже настораживало. Маркус пересмотрел все травы, что заваривал вчера, но не нашёл той, что могла бы так воздействовать.
«Возможно, я просто переутомился», — смирился он, стараясь не замечать подозрительных симптомов. Однако судьба, видимо, решила над ним посмеяться, и вместо изнурительной тренировки, Джелита внезапно потащила их на прогулку. Всю дорогу Маркус терялся в догадках, с чего бы вдруг они покинули замок, пока на горизонте не стали виднеться пески пустыни. Волшебный город с трёх сторон был защищён силами природы: на западе — грядой непроходимых гор; на юге — бушующим морем с опасной бухтой, в которой, не владея магией, нипочём не пришвартоваться; и, наконец, на востоке — бескрайней пустыней, чьи плавающие зыбучие пески с лёгкостью могли проглотить всякого зазевавшегося путника.
Среди золотистых дюн виднелась необычная дорога, выложенная из белоснежного мрамора с кроваво-красными прожилками. Вдоль неё, в местах соединения тяжёлые плит стояли на высоких постаментах массивные статуи горгулий. Издали они напоминали тех же стражей, что охраняли главные ворота Волшебного города, но, подойдя ближе, Маркус заметил, что все изваяния имеют отличия. Вместо когтистых лап у одних были плавники, или птичьи ноги, а хвост мог походить на кисточку, как у льва, или тянуться длинным шлейфом, словно у павлина. Не менее разнообразными оказались и уродливые лики. Встречались химеры, у которых длинные уши осла сочетались с клювом индюка, или же морду волка покрывала каменная чешуя. Несмотря на все отличия, каждая имела огромные крылья, вздымающиеся над головой, и весьма отталкивающий уродливый вид.
Маркус некогда читал о знаменитой Алой Аллее, и потому знал, для чего она была создана, однако, не желая лишний раз раздражать мастера, внимательно выслушал рассказ Джелиты.
— Каждый из основателей Волшебного города некогда выдумал свой способ проверки способностей. Ныне забытые Майэрсы придерживались самого сложного пути: они считали, что мастером может стать только тот, кого выбрал не какой-то артефакт, а сами ученики. Брэйты не могли так долго ждать, их страсть к приключениям привела к созданию Великих Врат. Стихийные, конечно, сложны, но опасны только для глупцов, однако те, кто не сможет устоять перед соблазном и отправиться дальше, должны понимать, что рискуют своей жизнью. — На этих словах она покосилась на ближайшую горгулью, и та внезапно подмигнула ей. — Увы, пока наследники Брэйтов продолжают возглавлять Волшебный город, всем, кто тщится стать мастерам, приходится преодолевать эти трудности. Искренне надеюсь, что когда-нибудь мой род потеснит безумных вояк, и волшебники вернутся к самому гуманному способу — вновь доверятся горгульям.
Джелита тяжело вздохнула, а затем, подойдя вплотную к ближайшей статуе, продолжила:
— Эти изваяния — стражи. Они пропускают тебя, только если почувствуют в тебе достаточно силы. Когда же её окажется мало для нового шага, тебе преградят путь. Тут не помогут ни хитрости, ни уловки. Страж беспристрастен: ему всё равно из какого ты рода и чему тебя обучили. Сила либо есть, либо её нет.
— Но как они её определяют? — осмелился спросить Асмик.
— Стражи видят людей насквозь, от них не спрячешь своё нутро, — хмыкнула Джелита. — И уж тем более не утаишь магии.
— Получается, чтобы открыть Врата нужно много учиться, но тут знания вообще не играют роли? — задал он новый вопрос.
— Всё так, — подтвердила она. — И именно это так не нравилось Брэйтам и их последователям. Но посуди сам, можно ли научить летать змею, если у неё даже крыльев нет? В то время как птенец, даже не имея учителей, рано или поздно взлетит.
Похоже, Асмика убедили приведённые доводы. Маркус и вовсе не планировал спорить. Его состояние заметно ухудшилось и появились судороги. Они прокатывались по его телу сильной волной, но почти тут же отступали, не давая толком разобраться отчего и почему они появлялись. Опасаясь, что в таком состоянии может где-то напортачить, Маркус принялся внимательно изучать ближайшую статую. Его интересовала не только внешняя форма, но и загадка их устройства. Однако горгулье отчего-то не понравилось это внимание. Она вмиг ожила и склонилась над Маркусом. Ощерив свою уродливую пасть, статуя выставила на свет ряд угрожающе острых зубов.
— Не стоит её дразнить. — Рядом тут же появилась Джелита. Она встала между горгульей и Маркусом, словно хотела его защитить. Это заставило его смутиться и отступить.
— Извините, — проговорил он, на что Джелита не без насмешки предупредила:
— Пусть первая и отвечает за самый слабый уровень, но если её разозлить, то это создание растерзает тебя раньше, чем ты сможешь вступить на плиты Аллеи.
Маркус тут же отвёл взгляд в сторону, избегая смотреть даже на высокие постаменты.
— А теперь запоминайте. — Голос Джелиты стал крайне серьёзным. — Пройти первую способен даже знахарь из глуши, в коем теплятся лишь отголоски магии, вторая свободно пропустит всякую ведьму или мелкого деревенского колдуна. Кто переступит третью, смело может заселяться в Волшебный город, как полноправный волшебник. Четвёртая, пятая и шестая показывают лишь то, как далеко сможет продвинуться в изучении магии обычный житель нашего города, а вот седьмая — это уже путь в мастера, и гарантия того, что Врата Земли покорятся. Последующие пять соответствуют остальным Вратам, впрочем, до них обычно мало кто доходит. Вам всё понятно? Готовы узнать свою судьбу?
— Простите, мастер, — решился-таки на вопрос Маркус. — Вы рассказали нам о двенадцати статуях, но их тринадцать…
— О, да, конечно, юному выскочке надо всё знать! — скривилась Джелита, а потом всё же снизошла до объяснений: — Некогда тринадцатая вела к посту Главы города, но после того, как блаженная Джейра Редиан, которую заботили лишь собственные дети, да бесчисленные пациенты, уступила своё заслуженное место нахалу Найру Брэйту, последнему из Привратников, Аллею заменили Вратами. Я удовлетворила твоё любопытство?
Маркус почтительно поблагодарил мастера и уже собрался вступить на мраморную дорогу, но его остановил Асмик.
— Давай вместе, — тихо попросил он, а затем вновь повернулся к Джелите. — Скажите, мастер, сколько статуй смогла пройти Анхелика Бьёрн?
— Восемь. Анхелика достаточно талантлива и умна, потому и Водные Врата ей тоже поддались. — В её голосе слышалась гордость. — Впрочем, Джулиан добрался до десятой, но он такой же простак, как и Джейра, и его ничего, кроме выросшего живота жены, да бесчисленных больных не волнует.
— Но ведь вы прошли дальше… — невольно вырвалось у Маркуса, но он тут же осёкся, ощутив на себе убийственный взгляд Джелиты.
— Довольно разговоров! — резко оборвала она. — Я не собираюсь тут торчать до обеда, так что пошевеливайтесь!
Не желая гневить мастера, Асмик и Маркус переглянулись и вместе вступили на каменную дорогу. Они легко проскочили первые шесть статуй, словно это была обычная прогулка. Но перед седьмой Асмик замедлил шаг. Его дыхание участилось, выдавая волнение. Маркус переживал за друга не меньше, а когда настала пора сделать решающий шаг, и вовсе задержал вдох, а потом с шумом выдохнул, стоило ноге Асмика коснуться камня. Находившаяся рядом горгулья даже не шелохнулась. Сердце Маркуса ликовало: его друг сможет стать мастером!
Судьба улыбнулась Асмику и на следующей горгулье, но перед девятой он остановился не в силах сделать шаг. Огромная статуя тут же слетела со своего постамента и встала напротив него, показывая, что путь окончен.
— Ну вот и всё, — послушно отступил Асмик, но в его голосе не чувствовалось разочарования. Он всегда был реалистом, а потому не тешил себя какими-то несбыточными надеждами. Уже то, что ему удалось повторить успех Анхелики, стало настоящей победой. Маркус улыбнулся другу и, вновь ощутив неприятный спазм, решительно направился к следующей горгулье. Со спокойным сердцем он прошёл ещё три статуи, стараясь не замечать нарастающей боли, и только перед заветной двенадцатой ощутил растущее беспокойство. Его неудача могла задержать миссию саламандр до следующего хранителя, или потребовать от него дополнительных усилий. Во всяком случае, Маркус ни при каких обстоятельствах не собирался сдаваться, а потому, набрав побольше воздуха в грудь, смело шагнул навстречу судьбе. Горгулья молча проследила за ним взглядом и снова застыла. Маркус перевёл дыхание и в некоторой растерянности остановился. Нужно ли ему идти дальше или лучше вернуться? Боль в теле усиливалась и откровенно пугала. Спазмы охватывали его едва ли не каждую секунду, и Маркус решительно не понимал, с чем это связано. Он хотел уже отправиться назад, но что-то внутри него воспротивилось этому выбору. Спазмы внезапно прекратились, и Маркус сделал ещё несколько шагов. Он почти добрался до последней плиты, когда услышал жуткий грохот, а затем огромная тень накрыла его. Маркус поднял глаза и встретился с хищным взглядом горгульи. В кроваво-красных сполохах виднелись гнев и недоумение, а сама горгулья, судя по вздыбленным крыльям, находилась в ярости.
«Что ты такое?» — набатом раздался в сознании её скрежещущий голос, отчего голова едва не раскололась на части.
Некстати вернувшиеся судороги лишь усложнили положение.
«Меня назвали Саймон-Нигель, как наследника двух великих родов, а затем нарекли Маркусом Слайнором», — представился Маркус и неуклюже поклонился статуе.
«Мне плевать на твои имена! — грубо оборвала его горгулья. — Я спрашиваю, что ты такое?! Кто посмел соединить два великих дара в одном наследнике? Это недопустимо! Один потомок — один дар, на том был уговор для каждого, кому открылись врата Волшебного города!»
«Я не смогу дать ответа, — осторожно начал Маркус. — Я был рождён вдали от Волшебного города и не знаю причин, как вышло подобное. Возможно, дело в том, что моего отца сделали отступником…»
«Это надо исправить! Ты должен это исправить!» — Горгулья угрожающе нависла над ним, будто собиралась раздавить, а её голос стал ещё пронзительнее и громче.
Маркус уже не мог понять, от чего именно ему плохо. От пугающего напора озлобленной статуи, или кто-то навёл на него какие-то запретные чары. Мысли крутились и путались в голове, усиливающаяся боль просто не давала сосредоточиться. Маркус чувствовал себя непривычно растерянным и уязвимым. Что от него хотят? Какой желают услышать ответ?
Окончательно запутавшись, он нервно затоптался на месте. Нет, это испытание ему не пройти. Как бы ни было прискорбно, но Маркус готов был сдаться. Неутихающая боль совсем измучила его. В конце концов, он достиг главной цели, а пост нового Главы города его никогда не интересовал. Но стоило ему сделать шаг назад, как его внезапно сотрясло невероятной судорогой, будто через каждую клеточку пропустили разряд, а затем нечто толкнуло с чудовищной силой, отчего он едва устоял на ногах. Тело словно сдавило. Маркус не понимал, как дышать, вокруг было по-прежнему темно, но очень-очень страшно. Всё ходило ходуном, а потом снова и снова неведомая сила пыталась будто бы выдавить его. И где-то среди всей этой невыразимой муки Маркус вдруг услышал грохочущий смех горгульи.
«Так вот оно что! Ну пусть будет так! Я разрешаю тебе пройти», — пророкотала статуя и с оглушительным грохотом вернулась на свой постамент.
Маркус, корчась от невыносимой боли, с трудом заставил себя преодолеть последние шаги, а потом свалился на горячий песок, словно опустевший мешок. Дорога кончилась, а вместе с ней вдруг прекратились его страдания. Сознание прошил оглушающий крик, но тот никак не мог принадлежать ему самому. Как и странная резь в глазах и первый вдох, расправивший лёгкие. Маркусу потребовалось ещё мгновение, прежде чем он осознал, что произошло.
