Маркус тяжело выдохнул. Противостояние столь могущественному волшебнику дважды за день почти оставило его без сил. Он едва держался на ногах и был чрезвычайно рад тому, что Нэриэл больше не нуждался в ответам, предпочитая самостоятельно строить всё более и более нелепые догадки.
— Найиль, конечно, поставила свой блок, — продолжал рассуждать новоявленный «дедушка». — При случае передай ей, что она, наконец, достигла высокого уровня. Признаться, в детстве ей не удавалось от меня скрыть даже самые важные секреты.
Хмурые черты Нэриэла заметно смягчились и расслабились. Воспоминания делали его непривычно сентиментальным. Маркус отнёсся настороженно к этим словам. Матушка не доверяла Главе города и просила всегда быть с ним настороже.
— Или это работа твоего отца? — вдруг спросил Нэриэл. — Среди Слайноров в былые времена встречались мастера Сознания, но вроде бы их потомки давно стали путешественниками среди миров, последней, кого встречали в Волшебном городе, была Мэдэйлис…
— Я не знаю ответа на ваш вопрос, — стараясь быть вежливым, произнёс Маркус.
— Ну конечно, — хмыкнул Нэриэл. — Ты же ещё совсем мальчишка, да и к чему тебе истории замшелых стариков. Это Найиль хочет тебя сделать Привратником?
— У меня невероятные способности, кому как не мне испытать себя? — вновь увильнул от прямого ответа Маркус.
— Действительно, — согласился Нэриэл. — Такому таланту и в самом деле стоит себя испытать. Но, знаешь ли, когда-то я думал так же, а потом позорно застрял на огненных Вратах. Впрочем, пройти три испытание из шести достойный результат. Мастерами становятся уже после первого. А из ныне живущих дальше меня не прошёл никто. Мастер Редиан провалилась ещё на водных Вратах, хотя для леди это огромное достижение.
— Два испытания, кроме мастера Редиан, есть только у мастера Сознания и мастера Превращений, — с уважением добавил Маркус.
— Верно. — Нэриэл кивнул. — Хотя, думается мне, что имея способности Слайноров, тебе будут по плечу все Врата стихий, а вот насчёт тех, что ждут тебя после… — На миг он замолк, а его глаза сузились до щёлок. — Если верить книгам, то они проверяют уже не силу, а стойкость духа. Врата Тьмы опасны не только монстрами из мира Нави, но и соблазнами. Когда-то у меня друг…
Маркус напрягся. Всё его тело вдруг вытянулось, словно тетива, а в сознании заметались мысли, однако внешне ему удалось сохранить безмятежный вид. В то время Нэриэл увлечённо продолжал:
— Его имя сейчас под запретом и с ним связано падение третьего Великого дома. Мастера сегодня вспоминали его — Семерика Майэрса. Что ж, их можно понять, не каждый раз встречаешь столь одарённых молодых людей. Увы, тьма поглотила его душу, так и не пустив к Вратам Света. Если бы не его амбиции, Волшебный город получил бы Привратника. Какая невероятная потеря!
Слова Нэриэла звучали настолько искренне, что ни у кого не возникло бы и тени сомнения в их подлинности. Однако Маркус внимал им с изрядной долей скептицизма. И причиной тому служила вовсе не уникальная проницательность, а ещё одна тайна. Семерик Майэрс являлся его отцом, о чём Нэриэлу не следовало о том даже догадываться. Маркус с детства слышал совершенно другую историю, в которой его отец был жестоко предан. И, как говорила его мать, он появился на свет для мести, хотя, по словам отца это звучало несколько мягче:
— Ты должен восстановить справедливость и имя Майэрсов!
Оставалось только понять, как это осуществить, особенно сейчас, стоя перед глазами предателя.
— Надеюсь, больше подобных потерь не случится. Я буду очень осторожен, — выдал Главе города Маркус.
— Я постараюсь тебе помочь, мой бесценный внук, — с улыбкой ответил Нэриэл и исчез так же внезапно, как и появился.
Маркус выжидающе замер. Он отслеживал магический фон и, лишь убедившись, что тот успокоился, подошёл к камину и вновь принялся ворошить потрескивающие угли. Подкинув свежих дров, Маркус помог огню разгореться, а, когда пламя стало стабильным, тихо позвал:
— Саларс! Саларс!
Пламя на его зов вспыхнуло, и в нём тут же появилась огненная голова крохотной саламандры.
«Тебя можно поздравить? Главная цель попалась на крючок?» — прошелестел в голове Маркуса хрипловато стрекочущий голосок.
«Похоже, что так и есть, осталось только понять, что теперь делать дальше…»
Причина вторая. Предубеждение
Двадцать три года назад
Маркус:
Сон был беспокойным и невнятным. Обрывки прошлого перемежались с настоящим, создавая путаницу. Там снова была матушка, настаивающая на мести, и вечно возражающий ей отец. Подобно ворону летал над ними и каркающе смеялся Нэриэл Брэйт, а над ним уже сгущались тучи, которые вскоре превратились в чёрную воронку, и всех стало засасывать в неё. Маркус тщетно пытался удержаться за ветку ивы, но поднявшийся ветер оказался настолько силён, что вырвал дерево с корнем.
— Ты тоже будешь моим! — радостно каркал Нэриэл. — Теперь всё будет моим!
Тьма окутывала Маркуса, почти поглотив, но в последний момент вдруг вспыхнуло пламя и рассыпалась сотнями искр-саламандр. Огненные ящерки заплясали вокруг, и их неистовый танец разогнал тьму.
— Он наш, только наш, — хором прошипели они, а потом что-то резко вытолкнуло Маркуса из сна.
Он очнулся в холодном поту посреди ночи, но не спешил подниматься. На потолке серебрился холодный лунный свет. Тусклая Лайлет сегодня праздновала свой триумф, вытеснив с небосвода алый Шибер. Маркус выдохнул: сон не вещий. Просто какая-то белиберда. Обычно вещие сны приходили к нему только в двойное полнолуние. Однако что-то всё равно было не так. И дело не только в странных видениях, но и в ощущениях, периодически мучавших его вот уже несколько месяцев к ряду. Он будто был заперт в тесном пространстве, а кто-то нежно убаюкивал его в окружающей темноте. Маркус приподнялся на кровати и посмотрел в потухший камин. Не похоже, что Саларс вернулась, и ей что-то понадобилось. Тогда что это за непонятное чувство?
Маркус спрыгнул с кровати и уселся возле камина. Он, желая вызвать саламандру, вновь раздул угли, но те неохотно ему поддавались. И это почему-то навевало воспоминания.
Саламандры в его жизни появились внезапно, как и ставшее привычным имя, которое он получил как раз из-за этой связи. В раннем детстве его звали Саймон-Нигель, и родители вечно спорили какое имя поставить первым. У младенца, да и чуть позднее у малыша трудно было определить, чей наследный дар проявится сильнее. Впрочем, в случае Саймона-Нигеля всё оказалось намного сложнее. Как бы ни спорили отец с матерью, надеясь перетянуть наследника в свой рол, оба дара в нём проявлялись одинаково хорошо, и это, конечно, создавало проблемы.
— Мы не можем отправить его в Волшебный город под двойным именем! — нервничала матушка. — Нэриэл не позволит ему существовать!
— Ты изначально хотела, чтобы он был только твоим! — гневался отец. — Думала, подсунешь внука и будешь через него управлять своим папашей-отступником?
— И что с того? Это вполне достойный план! — хорохорилась она.
— Достойный?! Как бы не так! — Отец, как всегда, был непреклонен. — Не забывай, Саймон ещё ребёнок, у него нет нужной защиты. Нэриэл расколет его дня через два!
— Тогда, что нам делать? — Мать едва не заламывала руки, абсолютно не находя себе места. — Мы не можем просто придумать ему ещё одно имя. Будь он не столь способный, это ещё можно было как-то скрыть, но с такими талантами…
— Я говорил тебе, моя бабушка ещё жива, и она жаждет увидеть правнука!
— Твоя бабка сумасшедшая! — зло бросила матушка.
— И что с того? Зато она Слайнор, а это вполне подходящий род, вдобавок в нём есть её кровь, а значит Дом его примет!
Они препирались ещё неделю, после чего матушка всё-таки сдалась, и вскоре приехала Мэдэйлис. И она совсем не походила на прабабушку. Гибкая, стройная, Мэдэйлис не имела в облике даже намёка на старость. Даже в волосах цвета пламени не было ни единого седого волоса. Рядом с ней отец выглядел почтенным стариком, а матушка серьёзной дамой.
— Прекрасно выглядите, — процедила она при встрече, на что Мэдэйлис даже не обратила внимания. Её взгляд сразу отыскал Саймона-Нигеля, и в необычных янтарных, словно живое пламя, глазах засверкали искры.
— Пойдём со мной, мальчик, — сказала она и подала свою веснушчатую руку. Саймон-Нигель смело подошёл, и положил в её ладонь свою.
У Мэдэйлис оказались невероятно тёплые и приятные руки. А ещё от неё исходил приятный смолистый аромат, какой бывает у горящей ели или сосны. Саймон-Нигель не знал куда его приведут, но слепо доверился ей. Они остановились возле камина, в котором плясало пламя, и Мэдэйлис без всякого предупреждения просто направила руку Саймона-Нигеля в огонь. Рядом вскрикнула матушка.
— Безумная! Ты хочешь сжечь моего сына? — Она готова была накинуться на Мэдэйлис, но её остановил отец.
В первый миг Саймон-Нигель чуть дёрнулся, но, когда его руку удержали, понял, что нужно потерпеть. Огонь сначала злобно опалил кожу, но потом вдруг истратил весь свой гнев и мягко окутал обожжённую ладонь и боль прошла.
— А ты неплох, мальчик, — усмехнулась Мэдэйлис. — Твой отец кричал, как резанный, когда я проделала с ним тоже самое! Тебе не страшно?
— Нет, — честно признался Саймон-Нигель. Пламя больше не жгло, а ластилось, будто котёнок.
Взгляд Мэдэйлис изменился, став серьёзнее.
«Он подойдёт», — кто-то прошептал совсем тихо, и на мгновение в пламени показалась чья-то огненная голова, совсем крохотная, с глазками-бусинками. Она исчезла так же быстро, как и появилась. Саймон-Нигель едва успел моргнуть.
— Ты её видел? — с интересом спросила Мэдэйлис.
— Огненную ящерицу? — переспросил он, а в ответ получил улыбку.
— Я покажу тебе их, и они дадут тебе новое имя, — добавила она, а затем повернулась к родителям. — Я заберу его для ритуала. Не спеши трещать, Найиль. Он получит имя и сможет жить в Волшебном городе в Доме Пламенных Роз.
— Но это дикая глушь! — возмутилась матушка.
— Самое то, что затаиться и не привлекать слишком много внимания, — возразил отец. — Спасибо, бабушка!
Мэдэйлис кивнула, а после вновь повернулась к Саймону-Нигелю.
— Доверься мне, малыш, — тихо прошептала она, а в её глазах снова заплясали искры.
Саймон-Нигель позволил ей взять себя за вторую руку, а потом, словно заколдованный, прошествовал прямиком в горящий камин. Словно вдалеке он услышал материнский крик, а потом его окружило пламя. Саймон-Нигель чувствовал его жар, но не ощущал боли. Огонь ласкал его, будто весенний ветерок, хотя при этом кожа его дымилась и покрывалась волдырями. Они надувались и лопались, оставляя жуткие чёрные язвы.
— Не бойся, вырастет новая, способная выдерживать пламя, — сообщила Мэдэйлис.
Огонь привёл их к жерлу огромного вулкана. Вокруг стояло невыразимое пекло, Саймон-Нигель буквально не мог дышать. Серный пламенный воздух, казалось, сжигал его внутренности. Глаза горели от невозможности выдавить слезу, та испарялась быстрее, чем успевала оросить веко. Он почти ничего не видел, только слышал треск и странное шипение.
«Приветствую мои братья и сёстры по пламени! Я, наконец, привела для вас наследника!» — с торжеством огласила Мэдэйлис.
В голове Саймона-Нигеля стало так шумно, что он едва мог разобрать какие-то слова. Внутри него что-то без конца шипело, скрежетало, стрекотало и фырчало.
«Если из вас кто-то, кто согласился бы сопровождать его в пламени?» — поверх всего того гула вновь разнёсся голос Мэдэйлис.
Саймон-Нигель не мог понять, дал ли кто-то положительный ответ, однако в следующий миг его толкнули и он полетел прямиком в бурлящую лаву. Дыхание исчезло, и мир поглотил огонь. В тот момент Саймон-Нигель решил, что умер, просто истлел и растворился в пламенном озере. А потом в его сознании появился новый хрипловатый голосок:
«Готов ли ты принять пламя в своё сердце?» — задали ему вопрос.
Саймон-Нигель безмолвно согласился. Это казалось так естественно и правильно, что даже не нужно было задумываться над ответом. Его окружало пламя, внутри него полыхало пламя, он будто бы сам превратился в пламя, в бурлящую лаву и в огненные всполохи. Именно он летел ввысь и таял в темном небосводе, именно он шипел и извивался, крутя огненным хвост, именно он плескался о чёрные камни.
«Отныне тебя будут звать Маркус, — произнёс тот же хриплый голос. — Пламя приняло тебя…»
После этих слов вулкан оглушительно чихнул, выпустив столп пламени в небеса, и лава, резко поднявшись, начала изливаться через обугленные края. Маркуса вынесло её потоком наружу. Когда он, наконец, понял, что вновь может дышать, его тело охватило судорогой. Невольно подняв глаза, Маркус увидел перед собой дряхлую старуху, она улыбнулась ему тепло и ласково. Её кожа светилась изнутри, а в глазах пылало пламя. Знакомое пламя. Маркус только открыл рот, чтобы переспросить, не она ли его прабабушка Мэдэйлис, как тело старухи внезапно вспыхнуло и рассыпалось искрами.
«Теперь ты наш хранитель, мальчик», — донеслись до него её прощальные слова.
«Что?» — только и успел подумать Маркус, но ответил ему уже кое-кто другой.
«Она долго искала преемника, мы поддерживали её жизнь, пока не родится тот, кто сможет её заменить. Теперь она ушла в пламя. За верную службу мы позволили ей возродиться одной из нас», — прохрипел уже знакомый голос.
Маркус оглянулся в поисках говорящей и наткнулся взглядом на пламенную саламандру с блестящими рубиновыми глазами.
«Саларс, — представилась она, и в сердце Маркуса что-то ёкнуло. — Я буду твоей наставницей».
С тех пор он никогда не чувствовал себя одиноким. Оставаясь зимними холодными ночами в Доме Пламенных Роз, Маркус только посильнее разжигал камин и мог часами смотреть на пламя. Оно его успокаивало, помогало сосредоточиться, наполняло силой. А если вдруг хотелось с кем-то поговорить, он всегда мог её позвать.
Пламя наконец разгорелось, и Маркус привычно принялся вглядываться в сполохи огня. Спать больше не хотелось, мельтешащие в голове обрывки сна понемногу успокаивались. А мысли плавно перетекли к Нэриэлу.
«Он собирается использовать тебя», — предупредила его Саларс, впрочем, Маркус и сам этого ожидал. Если верить рассказу отца, получалось, что Нэриэл, всеми силами пытающийся добиться могущества, рассчитывал попасть через Врата Тьмы к демонам. Другим способом пробиться на тёмную сторону было невозможно. Печать трёх великих родов основателей Волшебного города надёжно скрывала их мир от порождений Тьмы. О Вратах Света давно никто и не вспоминал, и лишь ходили смутные легенды о том, почему исчез последний мастер Привратник. Вот только сам Маркус, благодаря своей связи с саламандрами, знал ответ: Творец пропал, и вселенную захватил хаос. Многие не только волшебники думали так же, как и Нэриэл. После того как ангелы предали Творца, демоны захватили вселенную. И с тех пор многие жаждали их покровительства, увы, совсем не думая о последствиях. Возможно, не будь у Маркуса связи с саламандрами, он тоже поддался бы искушению. Подобные мысли, витавшие во вселенной, изредка всплывали в его голове. Со своими способностями он мог стать величайшим магом и подчинить себе не один мир, но Маркус гнал эти идеи прочь. Ему не нужны были всеобщий страх и почитание, он никогда не желал власти. В его сознании с детства закрепилось простое правило: служить другим. Отцу, матери, саламандрам…
— Найиль, конечно, поставила свой блок, — продолжал рассуждать новоявленный «дедушка». — При случае передай ей, что она, наконец, достигла высокого уровня. Признаться, в детстве ей не удавалось от меня скрыть даже самые важные секреты.
Хмурые черты Нэриэла заметно смягчились и расслабились. Воспоминания делали его непривычно сентиментальным. Маркус отнёсся настороженно к этим словам. Матушка не доверяла Главе города и просила всегда быть с ним настороже.
— Или это работа твоего отца? — вдруг спросил Нэриэл. — Среди Слайноров в былые времена встречались мастера Сознания, но вроде бы их потомки давно стали путешественниками среди миров, последней, кого встречали в Волшебном городе, была Мэдэйлис…
— Я не знаю ответа на ваш вопрос, — стараясь быть вежливым, произнёс Маркус.
— Ну конечно, — хмыкнул Нэриэл. — Ты же ещё совсем мальчишка, да и к чему тебе истории замшелых стариков. Это Найиль хочет тебя сделать Привратником?
— У меня невероятные способности, кому как не мне испытать себя? — вновь увильнул от прямого ответа Маркус.
— Действительно, — согласился Нэриэл. — Такому таланту и в самом деле стоит себя испытать. Но, знаешь ли, когда-то я думал так же, а потом позорно застрял на огненных Вратах. Впрочем, пройти три испытание из шести достойный результат. Мастерами становятся уже после первого. А из ныне живущих дальше меня не прошёл никто. Мастер Редиан провалилась ещё на водных Вратах, хотя для леди это огромное достижение.
— Два испытания, кроме мастера Редиан, есть только у мастера Сознания и мастера Превращений, — с уважением добавил Маркус.
— Верно. — Нэриэл кивнул. — Хотя, думается мне, что имея способности Слайноров, тебе будут по плечу все Врата стихий, а вот насчёт тех, что ждут тебя после… — На миг он замолк, а его глаза сузились до щёлок. — Если верить книгам, то они проверяют уже не силу, а стойкость духа. Врата Тьмы опасны не только монстрами из мира Нави, но и соблазнами. Когда-то у меня друг…
Маркус напрягся. Всё его тело вдруг вытянулось, словно тетива, а в сознании заметались мысли, однако внешне ему удалось сохранить безмятежный вид. В то время Нэриэл увлечённо продолжал:
— Его имя сейчас под запретом и с ним связано падение третьего Великого дома. Мастера сегодня вспоминали его — Семерика Майэрса. Что ж, их можно понять, не каждый раз встречаешь столь одарённых молодых людей. Увы, тьма поглотила его душу, так и не пустив к Вратам Света. Если бы не его амбиции, Волшебный город получил бы Привратника. Какая невероятная потеря!
Слова Нэриэла звучали настолько искренне, что ни у кого не возникло бы и тени сомнения в их подлинности. Однако Маркус внимал им с изрядной долей скептицизма. И причиной тому служила вовсе не уникальная проницательность, а ещё одна тайна. Семерик Майэрс являлся его отцом, о чём Нэриэлу не следовало о том даже догадываться. Маркус с детства слышал совершенно другую историю, в которой его отец был жестоко предан. И, как говорила его мать, он появился на свет для мести, хотя, по словам отца это звучало несколько мягче:
— Ты должен восстановить справедливость и имя Майэрсов!
Оставалось только понять, как это осуществить, особенно сейчас, стоя перед глазами предателя.
— Надеюсь, больше подобных потерь не случится. Я буду очень осторожен, — выдал Главе города Маркус.
— Я постараюсь тебе помочь, мой бесценный внук, — с улыбкой ответил Нэриэл и исчез так же внезапно, как и появился.
Маркус выжидающе замер. Он отслеживал магический фон и, лишь убедившись, что тот успокоился, подошёл к камину и вновь принялся ворошить потрескивающие угли. Подкинув свежих дров, Маркус помог огню разгореться, а, когда пламя стало стабильным, тихо позвал:
— Саларс! Саларс!
Пламя на его зов вспыхнуло, и в нём тут же появилась огненная голова крохотной саламандры.
«Тебя можно поздравить? Главная цель попалась на крючок?» — прошелестел в голове Маркуса хрипловато стрекочущий голосок.
«Похоже, что так и есть, осталось только понять, что теперь делать дальше…»
Причина вторая. Предубеждение
Двадцать три года назад
Маркус:
Сон был беспокойным и невнятным. Обрывки прошлого перемежались с настоящим, создавая путаницу. Там снова была матушка, настаивающая на мести, и вечно возражающий ей отец. Подобно ворону летал над ними и каркающе смеялся Нэриэл Брэйт, а над ним уже сгущались тучи, которые вскоре превратились в чёрную воронку, и всех стало засасывать в неё. Маркус тщетно пытался удержаться за ветку ивы, но поднявшийся ветер оказался настолько силён, что вырвал дерево с корнем.
— Ты тоже будешь моим! — радостно каркал Нэриэл. — Теперь всё будет моим!
Тьма окутывала Маркуса, почти поглотив, но в последний момент вдруг вспыхнуло пламя и рассыпалась сотнями искр-саламандр. Огненные ящерки заплясали вокруг, и их неистовый танец разогнал тьму.
— Он наш, только наш, — хором прошипели они, а потом что-то резко вытолкнуло Маркуса из сна.
Он очнулся в холодном поту посреди ночи, но не спешил подниматься. На потолке серебрился холодный лунный свет. Тусклая Лайлет сегодня праздновала свой триумф, вытеснив с небосвода алый Шибер. Маркус выдохнул: сон не вещий. Просто какая-то белиберда. Обычно вещие сны приходили к нему только в двойное полнолуние. Однако что-то всё равно было не так. И дело не только в странных видениях, но и в ощущениях, периодически мучавших его вот уже несколько месяцев к ряду. Он будто был заперт в тесном пространстве, а кто-то нежно убаюкивал его в окружающей темноте. Маркус приподнялся на кровати и посмотрел в потухший камин. Не похоже, что Саларс вернулась, и ей что-то понадобилось. Тогда что это за непонятное чувство?
Маркус спрыгнул с кровати и уселся возле камина. Он, желая вызвать саламандру, вновь раздул угли, но те неохотно ему поддавались. И это почему-то навевало воспоминания.
Саламандры в его жизни появились внезапно, как и ставшее привычным имя, которое он получил как раз из-за этой связи. В раннем детстве его звали Саймон-Нигель, и родители вечно спорили какое имя поставить первым. У младенца, да и чуть позднее у малыша трудно было определить, чей наследный дар проявится сильнее. Впрочем, в случае Саймона-Нигеля всё оказалось намного сложнее. Как бы ни спорили отец с матерью, надеясь перетянуть наследника в свой рол, оба дара в нём проявлялись одинаково хорошо, и это, конечно, создавало проблемы.
— Мы не можем отправить его в Волшебный город под двойным именем! — нервничала матушка. — Нэриэл не позволит ему существовать!
— Ты изначально хотела, чтобы он был только твоим! — гневался отец. — Думала, подсунешь внука и будешь через него управлять своим папашей-отступником?
— И что с того? Это вполне достойный план! — хорохорилась она.
— Достойный?! Как бы не так! — Отец, как всегда, был непреклонен. — Не забывай, Саймон ещё ребёнок, у него нет нужной защиты. Нэриэл расколет его дня через два!
— Тогда, что нам делать? — Мать едва не заламывала руки, абсолютно не находя себе места. — Мы не можем просто придумать ему ещё одно имя. Будь он не столь способный, это ещё можно было как-то скрыть, но с такими талантами…
— Я говорил тебе, моя бабушка ещё жива, и она жаждет увидеть правнука!
— Твоя бабка сумасшедшая! — зло бросила матушка.
— И что с того? Зато она Слайнор, а это вполне подходящий род, вдобавок в нём есть её кровь, а значит Дом его примет!
Они препирались ещё неделю, после чего матушка всё-таки сдалась, и вскоре приехала Мэдэйлис. И она совсем не походила на прабабушку. Гибкая, стройная, Мэдэйлис не имела в облике даже намёка на старость. Даже в волосах цвета пламени не было ни единого седого волоса. Рядом с ней отец выглядел почтенным стариком, а матушка серьёзной дамой.
— Прекрасно выглядите, — процедила она при встрече, на что Мэдэйлис даже не обратила внимания. Её взгляд сразу отыскал Саймона-Нигеля, и в необычных янтарных, словно живое пламя, глазах засверкали искры.
— Пойдём со мной, мальчик, — сказала она и подала свою веснушчатую руку. Саймон-Нигель смело подошёл, и положил в её ладонь свою.
У Мэдэйлис оказались невероятно тёплые и приятные руки. А ещё от неё исходил приятный смолистый аромат, какой бывает у горящей ели или сосны. Саймон-Нигель не знал куда его приведут, но слепо доверился ей. Они остановились возле камина, в котором плясало пламя, и Мэдэйлис без всякого предупреждения просто направила руку Саймона-Нигеля в огонь. Рядом вскрикнула матушка.
— Безумная! Ты хочешь сжечь моего сына? — Она готова была накинуться на Мэдэйлис, но её остановил отец.
В первый миг Саймон-Нигель чуть дёрнулся, но, когда его руку удержали, понял, что нужно потерпеть. Огонь сначала злобно опалил кожу, но потом вдруг истратил весь свой гнев и мягко окутал обожжённую ладонь и боль прошла.
— А ты неплох, мальчик, — усмехнулась Мэдэйлис. — Твой отец кричал, как резанный, когда я проделала с ним тоже самое! Тебе не страшно?
— Нет, — честно признался Саймон-Нигель. Пламя больше не жгло, а ластилось, будто котёнок.
Взгляд Мэдэйлис изменился, став серьёзнее.
«Он подойдёт», — кто-то прошептал совсем тихо, и на мгновение в пламени показалась чья-то огненная голова, совсем крохотная, с глазками-бусинками. Она исчезла так же быстро, как и появилась. Саймон-Нигель едва успел моргнуть.
— Ты её видел? — с интересом спросила Мэдэйлис.
— Огненную ящерицу? — переспросил он, а в ответ получил улыбку.
— Я покажу тебе их, и они дадут тебе новое имя, — добавила она, а затем повернулась к родителям. — Я заберу его для ритуала. Не спеши трещать, Найиль. Он получит имя и сможет жить в Волшебном городе в Доме Пламенных Роз.
— Но это дикая глушь! — возмутилась матушка.
— Самое то, что затаиться и не привлекать слишком много внимания, — возразил отец. — Спасибо, бабушка!
Мэдэйлис кивнула, а после вновь повернулась к Саймону-Нигелю.
— Доверься мне, малыш, — тихо прошептала она, а в её глазах снова заплясали искры.
Саймон-Нигель позволил ей взять себя за вторую руку, а потом, словно заколдованный, прошествовал прямиком в горящий камин. Словно вдалеке он услышал материнский крик, а потом его окружило пламя. Саймон-Нигель чувствовал его жар, но не ощущал боли. Огонь ласкал его, будто весенний ветерок, хотя при этом кожа его дымилась и покрывалась волдырями. Они надувались и лопались, оставляя жуткие чёрные язвы.
— Не бойся, вырастет новая, способная выдерживать пламя, — сообщила Мэдэйлис.
Огонь привёл их к жерлу огромного вулкана. Вокруг стояло невыразимое пекло, Саймон-Нигель буквально не мог дышать. Серный пламенный воздух, казалось, сжигал его внутренности. Глаза горели от невозможности выдавить слезу, та испарялась быстрее, чем успевала оросить веко. Он почти ничего не видел, только слышал треск и странное шипение.
«Приветствую мои братья и сёстры по пламени! Я, наконец, привела для вас наследника!» — с торжеством огласила Мэдэйлис.
В голове Саймона-Нигеля стало так шумно, что он едва мог разобрать какие-то слова. Внутри него что-то без конца шипело, скрежетало, стрекотало и фырчало.
«Если из вас кто-то, кто согласился бы сопровождать его в пламени?» — поверх всего того гула вновь разнёсся голос Мэдэйлис.
Саймон-Нигель не мог понять, дал ли кто-то положительный ответ, однако в следующий миг его толкнули и он полетел прямиком в бурлящую лаву. Дыхание исчезло, и мир поглотил огонь. В тот момент Саймон-Нигель решил, что умер, просто истлел и растворился в пламенном озере. А потом в его сознании появился новый хрипловатый голосок:
«Готов ли ты принять пламя в своё сердце?» — задали ему вопрос.
Саймон-Нигель безмолвно согласился. Это казалось так естественно и правильно, что даже не нужно было задумываться над ответом. Его окружало пламя, внутри него полыхало пламя, он будто бы сам превратился в пламя, в бурлящую лаву и в огненные всполохи. Именно он летел ввысь и таял в темном небосводе, именно он шипел и извивался, крутя огненным хвост, именно он плескался о чёрные камни.
«Отныне тебя будут звать Маркус, — произнёс тот же хриплый голос. — Пламя приняло тебя…»
После этих слов вулкан оглушительно чихнул, выпустив столп пламени в небеса, и лава, резко поднявшись, начала изливаться через обугленные края. Маркуса вынесло её потоком наружу. Когда он, наконец, понял, что вновь может дышать, его тело охватило судорогой. Невольно подняв глаза, Маркус увидел перед собой дряхлую старуху, она улыбнулась ему тепло и ласково. Её кожа светилась изнутри, а в глазах пылало пламя. Знакомое пламя. Маркус только открыл рот, чтобы переспросить, не она ли его прабабушка Мэдэйлис, как тело старухи внезапно вспыхнуло и рассыпалось искрами.
«Теперь ты наш хранитель, мальчик», — донеслись до него её прощальные слова.
«Что?» — только и успел подумать Маркус, но ответил ему уже кое-кто другой.
«Она долго искала преемника, мы поддерживали её жизнь, пока не родится тот, кто сможет её заменить. Теперь она ушла в пламя. За верную службу мы позволили ей возродиться одной из нас», — прохрипел уже знакомый голос.
Маркус оглянулся в поисках говорящей и наткнулся взглядом на пламенную саламандру с блестящими рубиновыми глазами.
«Саларс, — представилась она, и в сердце Маркуса что-то ёкнуло. — Я буду твоей наставницей».
С тех пор он никогда не чувствовал себя одиноким. Оставаясь зимними холодными ночами в Доме Пламенных Роз, Маркус только посильнее разжигал камин и мог часами смотреть на пламя. Оно его успокаивало, помогало сосредоточиться, наполняло силой. А если вдруг хотелось с кем-то поговорить, он всегда мог её позвать.
Пламя наконец разгорелось, и Маркус привычно принялся вглядываться в сполохи огня. Спать больше не хотелось, мельтешащие в голове обрывки сна понемногу успокаивались. А мысли плавно перетекли к Нэриэлу.
«Он собирается использовать тебя», — предупредила его Саларс, впрочем, Маркус и сам этого ожидал. Если верить рассказу отца, получалось, что Нэриэл, всеми силами пытающийся добиться могущества, рассчитывал попасть через Врата Тьмы к демонам. Другим способом пробиться на тёмную сторону было невозможно. Печать трёх великих родов основателей Волшебного города надёжно скрывала их мир от порождений Тьмы. О Вратах Света давно никто и не вспоминал, и лишь ходили смутные легенды о том, почему исчез последний мастер Привратник. Вот только сам Маркус, благодаря своей связи с саламандрами, знал ответ: Творец пропал, и вселенную захватил хаос. Многие не только волшебники думали так же, как и Нэриэл. После того как ангелы предали Творца, демоны захватили вселенную. И с тех пор многие жаждали их покровительства, увы, совсем не думая о последствиях. Возможно, не будь у Маркуса связи с саламандрами, он тоже поддался бы искушению. Подобные мысли, витавшие во вселенной, изредка всплывали в его голове. Со своими способностями он мог стать величайшим магом и подчинить себе не один мир, но Маркус гнал эти идеи прочь. Ему не нужны были всеобщий страх и почитание, он никогда не желал власти. В его сознании с детства закрепилось простое правило: служить другим. Отцу, матери, саламандрам…
