Аманда не была большой любительницей растений, у неё даже славящаяся своей стойкостью кефалия благовонная, небольшой сине-зелёный мясистый кустик, источающий, в зависимости от уровня освещения, температуры и количества влаги в почве разные запахи, никак не мог прижиться, однако же красота парка не оставила молодую журналистку равнодушной. Аманда с восторгом оглядывалась по сторонам, а потом не удержалась, включила электронный планшет и принялась резкими небрежными штрихами делать наброски тех красот, что перед ней открывались. Амелия подошла поближе, беззастенчиво заглянула через плечо, удивлённо приподняла бровь:
- О, вы ещё и художница?!
Аманда, как и многие другие творческие люди, не любила демонстрировать наброски, а потому поспешно закрыла вирт-окно, даже не сохранив рисунки. Свет с ними, потом по памяти восстановит, когда никто из-за плеча подсматривать не станет.
- Нет, это так… просто…
Амелия хмыкнула не то пренебрежительно, не то недоверчиво, однако развивать тему не стала, плечиком точёным повела:
- Идёмте, моя милая, мы уже почти пришли.
Редакция размещалась в кажущемся на первый взгляд небольшом светлом домике, построенном так, что, казалось, он даже чуть парит над пригорком. Аманда присмотрелась внимательно, даже землю у лестницы носком туфли ковырнула. Нет, щелей и полостей нет, здание стоит крепко, основательно, воздушность – зрительный эффект, не более.
«Здесь даже архитектуре верить нельзя, сплошной обман, - мельком отметила Аманда и тут же недовольно поморщилась. – Что это я расскрипелась, как дверь рассохшаяся? Устала, видимо, вот и нет сил больше ничему радоваться или удивляться».
- Что же это вы, милочка, на пороге мнётесь, словно бедная родственница?
Звонкий голос Амелии буром ввинтился в голову, усилив головную боль и плеснув топлива на тлеющие угли раздражения. Аманда с трудом заставила себя улыбнуться и вошла в просторный холл, порадовавший прохладой и обилием света. К искреннему удивлению новой сотрудницы, в холле никого не было, из-за плотно закрытых дверей не долетало ни звука, никто не поднимался и не спускался по широким лестницам, не стоял у больших окон, не любовался большими, с мужскую ладонь, рыбками в огромном аквариуме. Аманда озадаченно нахмурилась, вопросительно посмотрела на главного редактора, которая с нескрываемым интересом и даже злорадством наблюдала за замешательством новенькой.
- А где все?
Амелия по-кошачьи плавно потянулась, грациозно отбросила за спину длинные волосы и, коротко махнув рукой, направилась к лестнице. Аманда пожала плечами, ещё раз огляделась, прислушалась, но так никого не увидев и ничего не услышав, направилась следом за главным редактором. В конце концов, раз начальство отсутствие сотрудников на рабочем месте не нервирует, ей-то, новенькой, ещё толком даже не принятой на работу, чего переживать? Может, тут так принято? Аманда передёрнула плечами, чувствуя неприятный какой-то липкий озноб, тряхнула головой и направилась следом за главным редактором.
«Смелая, - с изрядной долей презрения отметила Амелия, внимательно, хоть и украдкой, наблюдавшая за новенькой. – Что ж, тем лучше, пихать никуда не придётся, сама с головой ухнет, ещё и повизгивать при этом будет от удовольствия! Правда, девчонка довольно наблюдательна, да и на простушку доверчивую не похожа, но… - по ярким сочным губам дамы скользнула злорадная усмешка, - мало ли у нас было и умниц, и красавиц, а где они теперь? И эта красотка… хотя не стоит слишком сильно возноситься даже в мечтах, мало ли, что может быть…»
Амелия сладко улыбнулась и проворковала тоном, заставляющим тех, кто её знал, испуганно втягивать голову в плечи и оглядываться по сторонам в поисках укрытия:
- Я вас жду, милая моя.
- Уже иду, - Аманда проворно поднялась по широкой лестнице, слишком старательно выполненной под старину, что и выдавало новодел, и вежливо улыбнулась, всем видом демонстрируя служебное рвение. – Уже пришла.
Главный редактор сверкнула колючей белозубой улыбкой и распахнула богато украшенную лепниной и позолотой дверь:
- Добро пожаловать в самое сердце нашей редакции!
Точно откликнувшись на эти слова (а может, именно так и было?) над дверью вспыхнул искристый салют, пропели незримые фанфары, а откуда-то с потолка прямо в руки Аманде упал большой букет ярких, пряно пахнущих цветов.
- Мы вам очень рады, - проворковала Амелия тоном нежно любящей родственницы, дождавшейся наконец-то желанной встречи. – Прошу!
Аманда вежливо поклонилась, чувствуя себя одновременно и польщённой, и изрядно смущённой. Всё было как-то нарочито, слишком ярко и броско, точно броский плакат, призванный пестротой своих красок замаскировать безобразную дыру в заборе, используемую нерадивыми жильцами для утилизации мусора. Чтобы скрыть смущение, Аманда спрятала лицо в букет, вдохнула пряный аромат и… чихнула так оглушительно, что даже в ушах зазвенело. И ладно бы один раз, так ведь нет, будущее светило журналистики целой планеты разразилось прямо-таки залпом оглушительного чихания!
- Прошу прощения, - прогнусавила Аманда, поспешно пристраивая букет на первый попавший стул, - не знала, что у меня аллергия на цветы.
Амелия чуть приподняла идеальные дуги бровей:
- Вам никогда прежде не дарили цветы?
- Видимо, дело в запахе, - Аманда смахнула выступившие на глаза слёзы и поспешно спрятала платок обратно в карман, - у этого букета очень необычный аромат.
- Видимо, - невнятно пробурчала главный редактор, пряча злой блеск глаз в густых ресницах. – Что ж, если этот незначительный эпизод не оказал существенного влияния на ваше здоровье…
Амелия выразительно замолчала, Аманда всё поняла правильно и поспешила заверить, что она искренне благодарна за внимание и заботу, прекрасно себя чувствует и готова приступить к работе в любую минуту.
- Отлично. Тогда продолжим наш разговор за чашечкой душистого чаю. Скажу вам откровенно, терпеть не могу обсуждать деловые вопросы в сухомятку.
Амелия серебристо рассмеялась, Аманда, хотя и не видела ничего смешного, тоже вежливо улыбнулась. Главный редактор плавно поднялась, прошла к небольшому, выполненному под старину шкафу и распахнула скрипучие тугие дверцы. Аманда была уверена, что старинный вид всего лишь декор, однако внутри скрывались деревянные полки, на которых стояли прозрачные и хрупкие даже на вид чашки, вазочка с конфетами, тарелка с печеньем и ещё одна вазочка, плотно закрытая крышкой. Аманда хотела предложить помощь, но не успела даже рта раскрыть, как Амелия небрежно махнула рукой:
- Сидите, моя милая, не скачите. Приготовление чая для меня – ритуал, к которому я не подпускаю непосвящённых.
Главный редактор опять мелодично хохотнула, словно вкладывала в слова нечто большее, чем было сказано, какой-то тайный, лишь ей понятный смысл.
«Кажется, я становлюсь параноиком, - подумала Аманда, поглубже вжимаясь в мягкую спинку массивного кресла, - ничего страшного не произошло, а мне отчаянно хочется завизжать и сбежать, с чего бы вдруг, интересно?»
Девушка глубоко вдохнула, задержала дыхание, затем, медленно считая до пяти, выдохнула, внимательно, стараясь концентрироваться на самых незначительных мелочах, оглядела кабинет. Что и говорить, главный редактор явно любила старину и роскошь, умело совмещая их с комфортом, в тонком вкусе линне Амелии тоже было не отказать. Массивные кресла мягкие и глубокие, в них можно, словно в гнёздышко, нырнуть прямо с ногами. Стоящий у окна письменный стол большой, тёмного дерева, весь покрыт многочисленными ящиками, некоторые из которых были чуть приоткрыты, иные же плотно задвинуты, а возможно даже заперты. Небольшой старинный шкаф, подле которого заваривала чай хозяйка кабинета, идеально вписывался в обстановку, добавляя завитушками и лёгкой позолотой декора нотку капризной роскоши. В углу, заставленная самыми настоящими бумажными книгами, стояла лёгкая витая этажерка, подле которой расположился мягкий круглый пуф. Больше в кабинете ничего не было, Аманда не увидела даже видеофона, а ведь он совершенно точно должен был быть! Согласитесь, невозможно представить себе главного редактора без такой незаменимой вещи, как видеофон!
- Как вам мой кабинет? – проворковала Амелия, грациозно опуская перед Амандой поднос, на котором исходили душистым паром две чашки чая, истекал желтоватым соком порезанный на тонкие ломтики лимон, красовалось в прозрачных блюдечках варенье и стояла вазочка с конфетами.
- Очень мило и… - Аманда помолчала, подбирая слова, - необычно.
- Я люблю всё необычное. Можно сказать, это моя страсть. Нет ничего более страшного, чем заурядность, вы так не считаете, моя милая?
- Всё зависит от того, что считать заурядностью.
Амелия фыркнула, взмахнула рукой:
- Однообразие, конечно же! Одна идеальная красавица, вне всякого сомнения, привлечёт внимание, но если их будет дюжина, две дюжины, три дюжины, что тогда?! Они сольются в единую серую массу, станут заурядным явлением, на которое обращают внимание не более, чем на истоптанный до дыр ковёр, на котором уже не различить ни тонкого узора, ни разнообразия красок! Это омерзительно.
Главный редактор резким движение отбросила за спину волосы, прикрыла глаза, а потом широко улыбнулась, мягким материнским жестом коснувшись руки Аманды:
- Прошу прощения, моя милая, я вас совсем заболтала. Пейте чай, уверяю, такого вы ещё нигде и никогда не пробовали.
Аманда посмотрела на чашку и невольно улыбнулась, вспомнив, как они чаёвничали с Себастьяном на борту его «Чайки». Странно, расстались они с капитаном недавно, а почему-то казалось, что всё это было давным-давно, в какой-то прошлой, исчезнувшей безвозвратно, жизни. Чтобы избавиться от смутной, горькой волной поднимающейся в душе тревоги, Аманда взяла чашку и сделала небольшой глоток. Чай оказался в меру горячим, горьковатая терпкость защекотала нёбо, разлилась приятным теплом по всему телу. Хм, очень даже неплохо. Аманда сделала ещё один глоток.
- Конфетку возьмите, - Амелия с ласковой улыбкой протянула девушке угощение, - или варенье попробуйте. Скажу без лишней скромности: я его сама варю.
- Правда? – Аманда с удивлением посмотрела на изящную, словно прекрасная статуэтка, начальницу, - никогда бы не подумала!
- Внешность обманчива, - протянула Амелия, - вам ли, милочка, этого не знать.
Аманда с готовностью кивнула:
- Точно! Взять, например…
Девушка с такой силой закрыла рот, что даже кончик языка прикусила. Она чуть не проболталась про Себастьяна, чуть не выдала его тайну!
- Что с вами, моя милая? – Амелия с неподдельной тревогой заглянула в глаза, погладила по щеке. – Что случилось?
- Язык прикусила, - промямлила девушка со сконфуженной улыбкой, - ваше варенье такое вкусное, что я чуть собственный язык не проглотила.
- Благодарю. Кстати, милая моя, что вы хотели мне рассказать?
- Я? Рассказать?! Не припомню…
- Ну, как же… Вы начали рассказ о том, как обманчива бывает внешность.
- А, да, точно! – Аманда нарочито воодушевлённо всплеснула руками, вынуждая тем самым Амелию подальше отодвинуть чашку с недопитым чаем. – У нас на курсе была девочка, ну просто куколка наивная…
Девушка принялась щедро делиться студенческими историями, одновременно внимательно отслеживая собственное самочувствие. Голова была вроде бы ясная, язык не заплетался, настроение… настроение хорошее, но не настолько, чтобы парить в облаках не замечая хищного блеска глаз главного редактора. Амелия, кстати, слушала внимательно, регулярно поддакивая, в нужных местах то смеясь, то охая, при этом регулярно пытаясь заставить Аманду выпить ещё чаю или съесть чего-нибудь. В конце концов, якобы увлёкшись рассказом о любовных похождениях одногруппника, Аманда перевернула поднос, на который перед этим благоразумно поставила собственную чашку. С печальным звоном рассыпался фарфор, не выдержав столкновения с полом, мутной коричневой волной выплеснулся чай, кровавой кашицей расползлось варенье, дробью разлетелись в разные стороны конфеты.
- Ох, прошу прощения, я такая неловкая! – Аманда испуганно прижала ладонь к горлу, кинулась подбирать осколки. – Я сейчас всё уберу!
- Не стоит, - проскрежетала Амелия, чьи тонкие холёные пальцы скрючились наподобие когтей хищной птицы, - я сама.
- Мне так неудобно! Сама не знаю, что на меня нашло? Клянусь, я никогда прежде не была такой неуклюжей!
- Очевидно, вы устали после полёта, - Амелия нашла в себе силы улыбнуться и даже ободряюще похлопать Аманду по плечу, - путешествие было долгим, а вы такая хрупкая.
Аманде полагалось с пеной у рта доказывать, что об усталости она знает лишь из книг, однако, подумав пару минут, девушка решила играть роль слабенькой девчушки, этакого оранжерейного цветочка, способного зачахнуть от любого сквозняка. Аманда смущённо опустила ресницы, прижала пальчики к виску и виновато улыбнулась:
- Вы правы. Неприятно это признавать, но я действительно устала.
В глазах Амелии сверкнуло злое торжество, губы искривились в ехидной усмешке, однако голос звучал обволакивающе нежно:
- Милая моя, я вас прекрасно понимаю, однако же, к моему искреннему огорчению, не могу вас прямо сейчас отпустить.
- Почему?
- Мы ещё не оформили все необходимые документы, - главный редактор с видом заправского фокусника развернула перед Амандой целый веер вирт-окошек с таким количеством текста мелким шрифтом, что у девушки даже в глазах зарябило. – Давайте как можно скорее закончим со всеми формальностями, чтобы вы могли как следует отдохнуть и набраться сил перед тем, как приступить к работе. Вот, моя милая, поставьте подпись здесь, здесь и здесь.
Тонкий наманикюренный пальчик уверенно указал на три пульсирующие красным места для подписи, однако Аманда не спешила ставить свой росчерк в непонятных документах, которые ей даже мельком прочитать не дали.
- Вы позволите мне прочитать эти документы?
Глаза Амелии полыхнули от лютой ненависти, ногти впились в ладони так, что едва кожу не пропороли.
- Вы мне не доверяете?
- Нас ещё на первом курсе предупреждали, чтобы мы проверяли полученные данные и не подписывали непрочитанные документы. Журналиста должна отличать осторожность и внимание к деталям.
- Вы совершенно правы, моя милая, - процедила Амелия. – Устраивайтесь поудобнее, чтобы прочитать все документы вам потребуется много времени.
- Ничего, в таких важных делах спешить не следует, - с вежливой улыбкой ответила Аманда, устраиваясь поудобнее в глубоком кресле и погружаясь в чтение.
На первый, самые поверхностный взгляд (а именно так чаще всего документы и изучают) ни трудовой договор, ни прочие, сопровождающие его подпункты, положения, соглашения и разрешения не содержали в себе ничего неясного, опасного или противозаконного. Тогда почему, спрашивается, главный редактор сама не предложила всю эту электронную писанину сначала прочитать, а лишь затем поставить подпись? Почему бдительность новой сотрудницы (вполне похвальное, между прочим, качество) вызвало раздражение, да что там, практически ненависть? Аманда украдкой покосилась на Амелию, но та с совершенно невозмутимым видом писала что-то в массивном, сделанном под старинную записную книжку планшете и, казалось, начисто забыла о том, что не одна в кабинете.
- О, вы ещё и художница?!
Аманда, как и многие другие творческие люди, не любила демонстрировать наброски, а потому поспешно закрыла вирт-окно, даже не сохранив рисунки. Свет с ними, потом по памяти восстановит, когда никто из-за плеча подсматривать не станет.
- Нет, это так… просто…
Амелия хмыкнула не то пренебрежительно, не то недоверчиво, однако развивать тему не стала, плечиком точёным повела:
- Идёмте, моя милая, мы уже почти пришли.
Редакция размещалась в кажущемся на первый взгляд небольшом светлом домике, построенном так, что, казалось, он даже чуть парит над пригорком. Аманда присмотрелась внимательно, даже землю у лестницы носком туфли ковырнула. Нет, щелей и полостей нет, здание стоит крепко, основательно, воздушность – зрительный эффект, не более.
«Здесь даже архитектуре верить нельзя, сплошной обман, - мельком отметила Аманда и тут же недовольно поморщилась. – Что это я расскрипелась, как дверь рассохшаяся? Устала, видимо, вот и нет сил больше ничему радоваться или удивляться».
- Что же это вы, милочка, на пороге мнётесь, словно бедная родственница?
Звонкий голос Амелии буром ввинтился в голову, усилив головную боль и плеснув топлива на тлеющие угли раздражения. Аманда с трудом заставила себя улыбнуться и вошла в просторный холл, порадовавший прохладой и обилием света. К искреннему удивлению новой сотрудницы, в холле никого не было, из-за плотно закрытых дверей не долетало ни звука, никто не поднимался и не спускался по широким лестницам, не стоял у больших окон, не любовался большими, с мужскую ладонь, рыбками в огромном аквариуме. Аманда озадаченно нахмурилась, вопросительно посмотрела на главного редактора, которая с нескрываемым интересом и даже злорадством наблюдала за замешательством новенькой.
- А где все?
Амелия по-кошачьи плавно потянулась, грациозно отбросила за спину длинные волосы и, коротко махнув рукой, направилась к лестнице. Аманда пожала плечами, ещё раз огляделась, прислушалась, но так никого не увидев и ничего не услышав, направилась следом за главным редактором. В конце концов, раз начальство отсутствие сотрудников на рабочем месте не нервирует, ей-то, новенькой, ещё толком даже не принятой на работу, чего переживать? Может, тут так принято? Аманда передёрнула плечами, чувствуя неприятный какой-то липкий озноб, тряхнула головой и направилась следом за главным редактором.
«Смелая, - с изрядной долей презрения отметила Амелия, внимательно, хоть и украдкой, наблюдавшая за новенькой. – Что ж, тем лучше, пихать никуда не придётся, сама с головой ухнет, ещё и повизгивать при этом будет от удовольствия! Правда, девчонка довольно наблюдательна, да и на простушку доверчивую не похожа, но… - по ярким сочным губам дамы скользнула злорадная усмешка, - мало ли у нас было и умниц, и красавиц, а где они теперь? И эта красотка… хотя не стоит слишком сильно возноситься даже в мечтах, мало ли, что может быть…»
Амелия сладко улыбнулась и проворковала тоном, заставляющим тех, кто её знал, испуганно втягивать голову в плечи и оглядываться по сторонам в поисках укрытия:
- Я вас жду, милая моя.
- Уже иду, - Аманда проворно поднялась по широкой лестнице, слишком старательно выполненной под старину, что и выдавало новодел, и вежливо улыбнулась, всем видом демонстрируя служебное рвение. – Уже пришла.
Главный редактор сверкнула колючей белозубой улыбкой и распахнула богато украшенную лепниной и позолотой дверь:
- Добро пожаловать в самое сердце нашей редакции!
Точно откликнувшись на эти слова (а может, именно так и было?) над дверью вспыхнул искристый салют, пропели незримые фанфары, а откуда-то с потолка прямо в руки Аманде упал большой букет ярких, пряно пахнущих цветов.
- Мы вам очень рады, - проворковала Амелия тоном нежно любящей родственницы, дождавшейся наконец-то желанной встречи. – Прошу!
Аманда вежливо поклонилась, чувствуя себя одновременно и польщённой, и изрядно смущённой. Всё было как-то нарочито, слишком ярко и броско, точно броский плакат, призванный пестротой своих красок замаскировать безобразную дыру в заборе, используемую нерадивыми жильцами для утилизации мусора. Чтобы скрыть смущение, Аманда спрятала лицо в букет, вдохнула пряный аромат и… чихнула так оглушительно, что даже в ушах зазвенело. И ладно бы один раз, так ведь нет, будущее светило журналистики целой планеты разразилось прямо-таки залпом оглушительного чихания!
- Прошу прощения, - прогнусавила Аманда, поспешно пристраивая букет на первый попавший стул, - не знала, что у меня аллергия на цветы.
Амелия чуть приподняла идеальные дуги бровей:
- Вам никогда прежде не дарили цветы?
- Видимо, дело в запахе, - Аманда смахнула выступившие на глаза слёзы и поспешно спрятала платок обратно в карман, - у этого букета очень необычный аромат.
- Видимо, - невнятно пробурчала главный редактор, пряча злой блеск глаз в густых ресницах. – Что ж, если этот незначительный эпизод не оказал существенного влияния на ваше здоровье…
Амелия выразительно замолчала, Аманда всё поняла правильно и поспешила заверить, что она искренне благодарна за внимание и заботу, прекрасно себя чувствует и готова приступить к работе в любую минуту.
- Отлично. Тогда продолжим наш разговор за чашечкой душистого чаю. Скажу вам откровенно, терпеть не могу обсуждать деловые вопросы в сухомятку.
Амелия серебристо рассмеялась, Аманда, хотя и не видела ничего смешного, тоже вежливо улыбнулась. Главный редактор плавно поднялась, прошла к небольшому, выполненному под старину шкафу и распахнула скрипучие тугие дверцы. Аманда была уверена, что старинный вид всего лишь декор, однако внутри скрывались деревянные полки, на которых стояли прозрачные и хрупкие даже на вид чашки, вазочка с конфетами, тарелка с печеньем и ещё одна вазочка, плотно закрытая крышкой. Аманда хотела предложить помощь, но не успела даже рта раскрыть, как Амелия небрежно махнула рукой:
- Сидите, моя милая, не скачите. Приготовление чая для меня – ритуал, к которому я не подпускаю непосвящённых.
Главный редактор опять мелодично хохотнула, словно вкладывала в слова нечто большее, чем было сказано, какой-то тайный, лишь ей понятный смысл.
«Кажется, я становлюсь параноиком, - подумала Аманда, поглубже вжимаясь в мягкую спинку массивного кресла, - ничего страшного не произошло, а мне отчаянно хочется завизжать и сбежать, с чего бы вдруг, интересно?»
Девушка глубоко вдохнула, задержала дыхание, затем, медленно считая до пяти, выдохнула, внимательно, стараясь концентрироваться на самых незначительных мелочах, оглядела кабинет. Что и говорить, главный редактор явно любила старину и роскошь, умело совмещая их с комфортом, в тонком вкусе линне Амелии тоже было не отказать. Массивные кресла мягкие и глубокие, в них можно, словно в гнёздышко, нырнуть прямо с ногами. Стоящий у окна письменный стол большой, тёмного дерева, весь покрыт многочисленными ящиками, некоторые из которых были чуть приоткрыты, иные же плотно задвинуты, а возможно даже заперты. Небольшой старинный шкаф, подле которого заваривала чай хозяйка кабинета, идеально вписывался в обстановку, добавляя завитушками и лёгкой позолотой декора нотку капризной роскоши. В углу, заставленная самыми настоящими бумажными книгами, стояла лёгкая витая этажерка, подле которой расположился мягкий круглый пуф. Больше в кабинете ничего не было, Аманда не увидела даже видеофона, а ведь он совершенно точно должен был быть! Согласитесь, невозможно представить себе главного редактора без такой незаменимой вещи, как видеофон!
- Как вам мой кабинет? – проворковала Амелия, грациозно опуская перед Амандой поднос, на котором исходили душистым паром две чашки чая, истекал желтоватым соком порезанный на тонкие ломтики лимон, красовалось в прозрачных блюдечках варенье и стояла вазочка с конфетами.
- Очень мило и… - Аманда помолчала, подбирая слова, - необычно.
- Я люблю всё необычное. Можно сказать, это моя страсть. Нет ничего более страшного, чем заурядность, вы так не считаете, моя милая?
- Всё зависит от того, что считать заурядностью.
Амелия фыркнула, взмахнула рукой:
- Однообразие, конечно же! Одна идеальная красавица, вне всякого сомнения, привлечёт внимание, но если их будет дюжина, две дюжины, три дюжины, что тогда?! Они сольются в единую серую массу, станут заурядным явлением, на которое обращают внимание не более, чем на истоптанный до дыр ковёр, на котором уже не различить ни тонкого узора, ни разнообразия красок! Это омерзительно.
Главный редактор резким движение отбросила за спину волосы, прикрыла глаза, а потом широко улыбнулась, мягким материнским жестом коснувшись руки Аманды:
- Прошу прощения, моя милая, я вас совсем заболтала. Пейте чай, уверяю, такого вы ещё нигде и никогда не пробовали.
Аманда посмотрела на чашку и невольно улыбнулась, вспомнив, как они чаёвничали с Себастьяном на борту его «Чайки». Странно, расстались они с капитаном недавно, а почему-то казалось, что всё это было давным-давно, в какой-то прошлой, исчезнувшей безвозвратно, жизни. Чтобы избавиться от смутной, горькой волной поднимающейся в душе тревоги, Аманда взяла чашку и сделала небольшой глоток. Чай оказался в меру горячим, горьковатая терпкость защекотала нёбо, разлилась приятным теплом по всему телу. Хм, очень даже неплохо. Аманда сделала ещё один глоток.
- Конфетку возьмите, - Амелия с ласковой улыбкой протянула девушке угощение, - или варенье попробуйте. Скажу без лишней скромности: я его сама варю.
- Правда? – Аманда с удивлением посмотрела на изящную, словно прекрасная статуэтка, начальницу, - никогда бы не подумала!
- Внешность обманчива, - протянула Амелия, - вам ли, милочка, этого не знать.
Аманда с готовностью кивнула:
- Точно! Взять, например…
Девушка с такой силой закрыла рот, что даже кончик языка прикусила. Она чуть не проболталась про Себастьяна, чуть не выдала его тайну!
- Что с вами, моя милая? – Амелия с неподдельной тревогой заглянула в глаза, погладила по щеке. – Что случилось?
- Язык прикусила, - промямлила девушка со сконфуженной улыбкой, - ваше варенье такое вкусное, что я чуть собственный язык не проглотила.
- Благодарю. Кстати, милая моя, что вы хотели мне рассказать?
- Я? Рассказать?! Не припомню…
- Ну, как же… Вы начали рассказ о том, как обманчива бывает внешность.
- А, да, точно! – Аманда нарочито воодушевлённо всплеснула руками, вынуждая тем самым Амелию подальше отодвинуть чашку с недопитым чаем. – У нас на курсе была девочка, ну просто куколка наивная…
Девушка принялась щедро делиться студенческими историями, одновременно внимательно отслеживая собственное самочувствие. Голова была вроде бы ясная, язык не заплетался, настроение… настроение хорошее, но не настолько, чтобы парить в облаках не замечая хищного блеска глаз главного редактора. Амелия, кстати, слушала внимательно, регулярно поддакивая, в нужных местах то смеясь, то охая, при этом регулярно пытаясь заставить Аманду выпить ещё чаю или съесть чего-нибудь. В конце концов, якобы увлёкшись рассказом о любовных похождениях одногруппника, Аманда перевернула поднос, на который перед этим благоразумно поставила собственную чашку. С печальным звоном рассыпался фарфор, не выдержав столкновения с полом, мутной коричневой волной выплеснулся чай, кровавой кашицей расползлось варенье, дробью разлетелись в разные стороны конфеты.
- Ох, прошу прощения, я такая неловкая! – Аманда испуганно прижала ладонь к горлу, кинулась подбирать осколки. – Я сейчас всё уберу!
Прода от 30.04.2025, 13:43
- Не стоит, - проскрежетала Амелия, чьи тонкие холёные пальцы скрючились наподобие когтей хищной птицы, - я сама.
- Мне так неудобно! Сама не знаю, что на меня нашло? Клянусь, я никогда прежде не была такой неуклюжей!
- Очевидно, вы устали после полёта, - Амелия нашла в себе силы улыбнуться и даже ободряюще похлопать Аманду по плечу, - путешествие было долгим, а вы такая хрупкая.
Аманде полагалось с пеной у рта доказывать, что об усталости она знает лишь из книг, однако, подумав пару минут, девушка решила играть роль слабенькой девчушки, этакого оранжерейного цветочка, способного зачахнуть от любого сквозняка. Аманда смущённо опустила ресницы, прижала пальчики к виску и виновато улыбнулась:
- Вы правы. Неприятно это признавать, но я действительно устала.
В глазах Амелии сверкнуло злое торжество, губы искривились в ехидной усмешке, однако голос звучал обволакивающе нежно:
- Милая моя, я вас прекрасно понимаю, однако же, к моему искреннему огорчению, не могу вас прямо сейчас отпустить.
- Почему?
- Мы ещё не оформили все необходимые документы, - главный редактор с видом заправского фокусника развернула перед Амандой целый веер вирт-окошек с таким количеством текста мелким шрифтом, что у девушки даже в глазах зарябило. – Давайте как можно скорее закончим со всеми формальностями, чтобы вы могли как следует отдохнуть и набраться сил перед тем, как приступить к работе. Вот, моя милая, поставьте подпись здесь, здесь и здесь.
Тонкий наманикюренный пальчик уверенно указал на три пульсирующие красным места для подписи, однако Аманда не спешила ставить свой росчерк в непонятных документах, которые ей даже мельком прочитать не дали.
- Вы позволите мне прочитать эти документы?
Глаза Амелии полыхнули от лютой ненависти, ногти впились в ладони так, что едва кожу не пропороли.
- Вы мне не доверяете?
- Нас ещё на первом курсе предупреждали, чтобы мы проверяли полученные данные и не подписывали непрочитанные документы. Журналиста должна отличать осторожность и внимание к деталям.
- Вы совершенно правы, моя милая, - процедила Амелия. – Устраивайтесь поудобнее, чтобы прочитать все документы вам потребуется много времени.
- Ничего, в таких важных делах спешить не следует, - с вежливой улыбкой ответила Аманда, устраиваясь поудобнее в глубоком кресле и погружаясь в чтение.
На первый, самые поверхностный взгляд (а именно так чаще всего документы и изучают) ни трудовой договор, ни прочие, сопровождающие его подпункты, положения, соглашения и разрешения не содержали в себе ничего неясного, опасного или противозаконного. Тогда почему, спрашивается, главный редактор сама не предложила всю эту электронную писанину сначала прочитать, а лишь затем поставить подпись? Почему бдительность новой сотрудницы (вполне похвальное, между прочим, качество) вызвало раздражение, да что там, практически ненависть? Аманда украдкой покосилась на Амелию, но та с совершенно невозмутимым видом писала что-то в массивном, сделанном под старинную записную книжку планшете и, казалось, начисто забыла о том, что не одна в кабинете.
