– Прости меня, – единственное, что мне удается выдавить из себя. Мир вокруг начинает резко сужаться, вскоре не остается ничего, кроме столика, за которым мы сидим. – Я правда не хотел, чтобы все так закончилось.
– Не, Мори, это так не работает. Простых извинений недостаточно. Возьми наконец себя в руки и сделай то, что не смогли сделать отдавшие за тебя жизнь люди. Измени мир во имя их памяти. Твои извинения мне не нужны, точно так же, как тебе – мое прощение, просто сделай то, что должен.
– Ты же знаешь, что я не смогу. Марсель бы смог. Но не я.
– Знаю, – НП выдохнул дым мне в лицо. – А еще я знаю, что у тебя нет другого выбора. Теперь все наши мечты и стремления в твоем сердце, каждый из нас верит и надеется на тебя. Не подведи.
Картина вдруг резко распадается на фракталы, в реальности я ощущаю резкий взрыв боли и, кажется, начинаю плакать, но это не прерывает сон. Нет! Это никогда не происходит так просто, одной истории моему сознанию мало, оно хочет страдать. Все мое существо находит в страданиях смысл и опору. Мне остается лишь повиноваться и отправиться в следующий кошмар.
Ключи под ковриком. Мой старый дом. Я уже и забыл, какая это была лачуга. Я проворачиваю ключи в замке и вхожу. Меня встречают только вонь и пустота. Кажется, это был тот самый день, когда я окончательно осознал, что сбрендил. Тогда я надеялся застать дома Крис, но осознал, что она лишь плод моего больного воображения. Несколько минут я стою на пороге с самым безумным выражением лица, на которое только способен, а после слышу голос:
– Ты доволен? – Стильный улыбается мне, поправляет свои длинные фиолетовые волосы и протягивает руку. – Доволен тем, к чему пришел? Между прошлым и будущим, ты выбрал прошлое, засранец. В этом твоя самая большая проблема, ага.
– Я так скучал, – я буквально падаю на колени, – ты не злишься на меня? За Лилию? За то, что я стал министром?
– Еще как злюсь, пупсик. Ты в полной заднице, ага. Ты единственный из нас, у кого был шанс выбраться. Единственный, кто мог прожить достойную жизнь и что? Как ты распорядился этим шансом? Слил его в унитаз, став торчком и алкашом. Злюсь ли я на тебя за свою дочь? Нет. Сейчас я злюсь на тебя только из-за самого тебя, ага. Мы все, я имею в виду, Марселя, МВ, Дикого и других… мы все сделали свой выбор еще с пеленок. Мы знали, к чему идем, и чем это закончится. Ты же всегда был другим. Всегда мог выбрать ту самую недоступную нам жизнь счастливого человека. Я завидовал тебе из-за этого, ага.
– Почему я больше не вижу тебя наяву?
– Потому что я всего лишь плод твоего больного воображения. Алкоголь и лед притупили твои чувства, ты стал почти ходячим мертвецом, пупсик. Не думаешь, что пора что-то с этим делать? Почему ты так стремишься выбрать прошлое? Я говорил тебе, что в нем нет правды. Иди вперед, пока еще можешь идти. А если не сможешь идти – ползи. Прошлое мертво.
– Но я так устал. Мне кажется, что я не смогу идти вперед без вас.
– Чушь. Ты всегда шел вперед без нас. Тут дело в другом, пупсик, дело в том, что ты сам отчаянно цепляешься за прошлое; цепляешься, потому что боишься. Плюнь на этот страх и разотри, ага. Все боятся, но, тем не менее, идут вперед.
– Как? – я распластался на полу в позе эмбриона. – Как я могу забыть?
– Плюнь и разотри, Мори, – Стильный возвысился надо мной, он курил сигару и пускал колечки из дыма. – Из-за кого ты так переживаешь? Мы все использовали тебя. Черт. Ты слишком наивный для этого мира, ага. Забудь о нас и сосредоточься на себе.
– Использовали?
– Именно. Всегда. Каждый. Тебе просто недоставало мозгов, чтобы это осознать, или злобы, чтобы принять, ага.
– И что мне теперь делать?
– Ты уже говорил мне однажды. Доведи эту историю до конца. Поставь в ней жирную точку.
– Но как?
– Не против музыки?
– Emika – «Drop The Other». Ты всегда гонял эту песню по кругу до тех пор, пока слова окончательно не утрачивали всякий смысл.
– Хоть что-то запомнил, – Стильный улыбнулся, и у меня прямо в голове заиграла музыка.
– И как мне это поможет?
– Я устал от тебя, Мори. Ты неисправим, ага. Какие еще подсказки ты хочешь получить?
– Любые.
– Я и так дал их достаточно, вруби мозги, хотя бы разок. Оставляю тебя наедине с собой, пупсик. Отвратительная компания, ага.
Стильный исчез, а я продолжил лежать в позе эмбриона. Постепенно сознание начало возвращать ко мне, а это значит, что скоро я проснусь, но тьма не отступает так быстро. Теперь настало время сонного паралича. Я увидел себя словно со стороны: бледный и усталый человек, покрытый испариной, со всей силы сжимающий края одеяла. Последним образом перед пробуждением стал наш разговор с МВ и Лусет, странной женщиной, которая когда-то сильно нам помогла. Он случился прямо перед смертью МВ, поэтому я и запомнил его дословно. Мы тогда сидели на кухне и пили чай, минуты спокойствия перед бурей. Есть вещи, которые никогда не стираются из памяти, эта – одна из них.
– Хорошо так жить, – МВ в тот момент был таким довольным, он развалился на своем стуле и посмотрел на нас, тогда я не придал его словам особого значения, но теперь они приобрели для меня иной, сакральный смысл. – Если бы я не был так зациклен на себе, то, наверное, посвятил бы свою жизнь сельскому хозяйству или еще чему в этом духе. А так, я много лет бегал за призраком власти и служил таким же идиотам в надежде со временем заменить их. И теперь я снова никто. Знаете, нет ни богов, ни демонов, все контракты человек заключает исключительно сам с собой. За власть и лутум я отдал свою жизнь и жизни своих близких. Жаль, что рефлексия всегда приходит уже постфактум.
МВ хотел другой жизни, но, как правильно подметил Стильный, не мог ее себе позволить, в отличие от меня. В те годы я еще не задумывался о подобных вещах, пока сам не стал жертвой собственного выбора. Но даже сейчас я могу позволить себе начать все с чистого листа; наверное, именно это пытаются сказать мне мое подсознание и призраки прошлого. Но так ли это? Осталась ли еще у меня подобная возможность, или теперь я уже точно увяз в трясине своей судьбы?
– Не куксись, Игорь, все рождаются с определенной целью, – Лусет, вступила в разговор неожиданно, я помню, что тогда она ходила из комнаты в комнату, занимаясь своими странными, одной ей понятными делами, иногда ей приходилось переходить почти на крик, чтобы мы могли ее услышать, – цель может быть совсем маленькой и незначительной, например, задеть кого-то на улице или заплатить по счету больше чем нужно. Возможно, тот, кого ты задел – работник крупной компании, занимающий низшую должность в ней. Для него это станет толчком, он скажет себе: «Я устал быть одним из толпы», и построит карьеру, ужасную и темную, но это уже его предназначение, ведь благодаря ему появится тот, чьим предназначением станет эту карьеру закончить.
Теперь эти слова кажутся мне почти пророческими. Не я ли тот самый работник? Не я ли должен дать кому-то новое предназначение? И я дам, перед тем, как уйти в закат, я устрою самое грандиозное представление; такое, какое этот мир не видел с момента ядерной войны.
– А что будет, если по счету больше заплатить? – помню, тогда спросил я.
– Сам придумай, – бросила Лусет на ходу.
– А ничего не будет, – ответил МВ и вдруг серьезно посмотрел на меня, в настоящем воспоминании такого точно не было. – Только ты определяешь свою реальность, Мори. Ты – Бог. Смешно, не правда ли? Я никогда не рассказывал тебе, почему на моей шее набито тату с этой надписью?
На шее МВ правда красовалось тату с надписью «БОГ», крупным шрифтом, это не редко становилось причиной для насмешек и подколов на тему его завышенной самооценки, но МВ всегда отмахивался от подобного и никогда не рассказывал истинный смысл и происхождение своей татуировки.
– Нет.
– Будешь первым, кому я доверил свой секрет. И последним, – МВ улыбнулся, я так скучаю по этой улыбке, я так скучаю по улыбке каждого из моих друзей. – Я набил ее сразу после смерти семьи. В дни беспробудного пьянства и самобичевания, точнее, в один из них, мне вдруг открылась совершенно простая истина, которая до этого ускользала от меня раз за разом: Человек – есть Бог. Каждый из нас – Бог. Не только я или ты. Каждый. То, что мы обычно просим у небес, на самом деле, может дать себе только мы сами. И тоже можно сказать о судьбе. Проклиная свою судьбу, мы проклинаем самих себя. Свои решения и свою борьбу. Понимаешь? Я убил свою семью. Своими решениями. А ты своими можешь убить или дать жизнь целым поколениям. В этом смысле, ты сейчас больше Бог, чем кто-либо другой на этой планете. И еще кое-что…
Я не успел уловить последние слова МВ, мир вдруг поплыл, и меня выбросило в жестокую реальность, еще более жестокую, чем сны, которые постоянно напоминают мне о том, что я потерял. Очнулся я уже почти в полдень. Попытался встать с кровати, но рухнул на твердый, покрытый паркетом, пол. Несколько попыток мне понадобилось только на то, чтобы просто встать, и еще столько же, чтобы найти стакан воды на столе и несколько таблеток транквилизатора. После приема пилюль руки дрожать не перестали, тогда пришлось перейти к тяжелой артиллерии, тому, что я зарекся теперь употреблять с особой осторожностью. Я вскрыл пакетик синего льда. Спокойствие разлилось по телу. Каждой клеточкой своего существа я ощутил умиротворение и готовность действовать.
Нужно умыться. Когда я в последний раз просыпался трезвым? Я не помню. Правда, не помню. Уже года три я точно не выходил из порочного круга употребления алкоголя и веществ. Получается, перерождение? Или искупление? Скорее, искупление. Пришло время взять ответственность в свои руки и заплатить за все свои грехи. Я открыл кран и намочил лицо, следом, впервые за несколько месяцев, почистил зубы и помыл голову, сделав даже какое-то подобие укладки, зачесав волосы назад. Теперь я чем-то похож на Роберта Де Ниро в Славных парнях, только морда у меня все-таки симпатичнее. По крайней мере, мне так кажется. Я никогда не пользовался особым успехом у противоположного пола или просто не находил свободного времени, чтобы этим успехом воспользоваться. За жизнь у меня была только одна женщина. Иногда я вспоминаю о ней. Думаю, о причинах, что заставили Лилию покончить с собой. Видимо, она тоже искала своего рода искупление и смогла найти его только в таком способе выражения себя – через смерть и покаяние. Я тоже долго пытался следовать этому пути. Свести счеты с жизнью всеми возможными и невозможными способами – цель или, лучше сказать, нить, связующая последние семь лет моей жизни. Теперь я понимаю, что мой путь иной, не бегство через смерть, а принятие через жизнь.
Теперь нужно выбрать костюм. Все в точности, как семь лет назад, когда я еще жил в доме у Марселя. Точно такое же запустение и не менее странный гардероб. Хотя от ношения женских шубок я отказался. Черт, многие из этих костюмов висят тут годами, они уже покрылись толстым слоем пыли. Пора навести порядок. Встреча может немного и подождать. Я уже слышал несколько звонков на телефон в кабинете, и мои часы на столе постоянно вибрируют, а это значит, что со мной пытаются связаться, чтобы напомнить мне о мной же запланированной встрече. Помню я, засранцы. Помню, ага. Но вам придется подождать, пока я не выберу себе костюм. Сегодня в моей жизни начинается новая глава, и выглядеть я должен соответствующе.
Что насчет двубортного белого пиджака? Под него такие же белые брюки и кремовые ботинки. Рубашка пусть будет черной, ага. Стиль, который только с большой натяжкой можно назвать деловым, но это именно то, что мне сегодня нужно. Я хочу показать не только действиями, но и своим внешним видом, что в Тенебрисе грядут большие перемены. Я застегнул последнюю пуговицу рубашки и осмотрел свой образ в зеркале. Неплохо. Я все еще могу выглядеть, как нормальный человек. Пора выйти в кабинет и дать всем знать, что я готов к началу встречи.
Я запер свою спальню на ключ и нажал на кнопку вызова последнего звонившего, им оказался Си, он очень быстро и с явным волнением ответил:
– Все готово. Конференц-зал на тридцатом этаже. Тебя ждут уже полчаса. Анна пыталась несколько раз попасть к тебе в кабинет, но получила отворот.
– Спасибо, я очень ценю твою помощь и хотел бы, чтобы ты сопровождал меня на этой встрече. Захвати с собой Анну, она должна все увидеть своими глазами.
– Тогда встретимся на тридцатом?
– Через пять минут.
– Принято, – Си отключился.
Что я хочу ей показать? Последствия неправильно принятых решений? Она, все-таки, моя сестра, и я не могу просто взять и убить ее. У меня есть совесть, но и терпеть дальше ее единоличное правление я не хочу, с меня достаточно. Пусть сегодняшняя встреча станет посланием для нее и всех тех, кто в будущем решит перейти мне дорогу.
Я сделал несколько глотков минеральной воды, достал сигарету и направился к лифтам. По дороге мне повстречалось бесконечное количество незнакомых мне людей, только теперь я заметил, что в их кивках и приветствиях таится нечто надменное. Они не принимают меня за реальную политическую силу. Пока… я заставлю весь мир поверить в себя. Пусть глумятся, пока еще могут.
Я зашел в лифт и нажал на кнопку тридцатого этажа. Говорят, что Дитрих отстроил в Ин-де-Руине точную копию моей башни. Я ни разу не посещал город с тех пор, как стал министром. Что-то всегда останавливало меня. Возможно, мои слабости и зависимости; а, возможно, страх перед переменами. Посетив Ин-де-Руин, я бы уже не смог остаться в стороне, мне пришлось бы принимать какие-то решения и устраивать перестановки в правительстве. Слабый я человек… Хотелось бы верить, что был слабым. Люди не меняются… я слышал эту фразу от каждого из своих друзей, да и сам частенько ее говорил; но сегодня я хочу отринуть прошлое и впервые заглянуть в будущее. Может, в первый раз у меня получится не совсем правильно, но этот шаг нужно сделать. Иначе как двигаться дальше? Как бороться с самим собой? Я должен пойти против течения и бросить вызов своей слабости.
– Как настрой? – стоило дверям лифта открыться, как передо мной предстал Си, в иной ситуации я бы даже немного испугался, но сегодня я был настолько на взводе, что протянул ему руку и ответил, не задумываясь:
– Боевой.
– Нам в крыло С, народ уже начинает переживать.
– Что с Анной?
– Она тоже там.
– Римс?
– Изъявил желание поучаствовать. Могу от него избавиться.
– Не стоит, – я докурил вторую сигарету и распахнул дверь в конференц-зал.
Полное помещение уродов и конченых засранцев. Как же давно я ждал шанса с ними поквитаться. Слева по порядку сидели: Рю Вотару, чистокровный азиат с отвратительными манерами и сухим усталым лицом, под его управлением находится восточный город – Пекатум. Об этом человеке мне известно только то, что он большой любитель оргий и лошадей. Надеюсь, эти увлечения напрямую не связаны друг с другом, и он не очередной подражатель незабвенного Калигулы; следующий – Алан Нортист, совсем еще молодой человек, ему всего двадцать. Но столь юный возраст не помешал парню прослыть настоящим диктатором, о его преступлениях не знает разве что глухонемой.
