Во мне от долгого сна пробудилось что-то вроде раскаяния. Перед глазами замелькали бесконечные образы убитых мною людей. Я… не хотел всего этого. Я просто хотел жить, как все. Разве я так многого просил? По щеке скатилась слеза. Я плачу? Почему? Видимо, я все-таки еще способен что-то чувствовать, нужно быстрее избавиться от этой гадости.
Я влетел в кабинет, сердце бешено колотилось, пот, смешанный со слезами, попал мне прямо в рот, я сплюнул на пол и схватил со стола пакетик с таблетками. Вопреки своему собственному обещанию себе, я закинул в рот сразу пять штук и запил все пивом. Этого хватит на какое-то время. Совсем небольшой промежуток спокойствия, у меня слишком большая толерантность к веществам. Я нажал на кнопку, в кабинете погас свет и закрылись жалюзи. Я сел на пол и облокотился на свой стол, рядом я оставил пакет с таблетками и несколько бутылок пива. Мне нужно немного прийти в себя. Я всего лишь болен, обычная болезнь, и сейчас я принимаю лекарство. Скоро все наладится, все станет, как раньше. Я верю…
Резкий стук в дверь чуть снова не выбил меня из колеи, я неуверенно спросил:
– Кто?
– Это я, – я узнал голос Си, – со мной Римс. Ты так быстро убежал, что мы не успели обсудить наши дальнейшие шаги.
– Дверь открыта, заходите.
Хочу ли я сейчас принимать кого-то? А есть ли у меня выбор? Я сам заварил эту кашу и мне работать с ее последствиями. Вставать с пола я не намерен. Пусть говорят со мной так. Что значит потерять лицо для человека, который его никто не обретал? Я всегда жил без этого странного чувства гордости, присущего другим людям. Всегда думал только о настоящем и прошлом, но никогда не заглядывал в будущее. А что значит лицо… имидж для того, кто не смотрит в будущее? Обычное слово. Слово без смысла.
Дверь приоткрылась, и на секунду кабинет снова наполнил свет. Почему-то мне понравилось его тепло, и я щелкнул по панели на столе, выбрав самый мягкий из оттенков желтого. Стало как-то даже уютно.
– Fiat lux30 - Да будет свет! (лат.).! – Римс вошел первым. – Не хотели отвлекать ваше императорское величество от тяжелых дум и погружения в рефлексию, но нам действительно нужно обсудить наши дальнейшие шаги.
– Берите стулья. Пиво будете?
– Ergo bibamus31 - Так выпьем же (лат.)., – Римс первым взял из моих рук бутылку, я посмотрел на Си, в обычной ситуации он, наверное, бы отказался, но сейчас тоже присоединился к нашему небольшому пиру безумия.
– За что пьем? – Си присел рядом со мной и серьезно окинул помещение взглядом.
– За то, чтобы закончить то, что следует, – я вытянул бутылку, предлагая чокнуться. Я-то уже чокнулся, только немного в другом смысле этого слова. Хотя, эти люди не так уж и далеко от меня ушли в своем безумии. Скорее всего, именно поэтому я могу доверить им свое последнее дело.
– Igni et ferro!32 - Огнем и мечом (лат.)., – Римс стукнул своей бутылкой об мою.
– Пусть в этот раз все выйдет так, как ты хочешь, – Си ответил нам и ударился с каждым своим пивом.
– Спасибо вам. Еще нам нужен будет РО. У меня есть задание и для него. Можете кого-нибудь за ним отправить? На мои звонки этот безумец уже давно не отвечает.
– А как же, – Римс сделал глоток, – парень все мечтает о том, как закончит эту свою адскую машину и научится воскрешать людей и путешествовать во времени и пространстве. Он все еще верит в Трехглазого, в отличие от нас с вами.
– Я отправил за ним, – Си поморщился, алкоголь ему явно не по вкусу, но он пьет, чтобы поддержать меня. Может, в моей жизни все не так уж и плохо? Я многое потерял, но многое и обрел. Стал министром. Нашел новых товарищей. Возможно, стоит хотя бы разок заглянуть в будущее? Вдруг оно окажется не таким уж мрачным и безрадостным, каким я его себе всегда представлял? Чушь. У такого больного человека не может быть светлого будущего. Нужно жить сейчас. Успеть закончить все, что я запланировал в первый год правления; тогда я был в эйфорическом состоянии, мне казалось, что я, наконец, смогу сделать что-то настоящее и ценное в своей жизни, поэтому на некоторое время мне словно бы даже удалось приоткрыть завесу своего будущего. Сейчас мне кажется, что тогда я просто проходил еще один из этапов моей бесконечной болезни, и никакого будущего на самом деле не видел, только отражения кривых зеркал, извращенные призраки прошлого, которые в минуты абсолютного безумия принимал за посланников будущего, ага.
– Тогда начнем без него. Римс, завтра отправишься в Ин-де-Руин. У тебя будут все полномочия министра. Мне нужен порядок. Любой ценой. Этот город – вторая экономика мира. Если мы не решим вопрос быстро, то можем нарваться на длинный и затяжной конфликт. Избавься от всех, кто мешает наступить новой эпохе.
– L’avenir appartient ? ceux qui croient en leurs r?ves33 - Будущее принадлежит людям, которые верят в свои мечты (фр.)..
– Я понял только, что это французский. Но сочту эти слова за твое согласие.
– Абсолютное согласие, – Римс сделал глоток и дотронулся до своего бледного лица.
– Ты бы зонтик с собой захватил, там сейчас очень солнечно. Сгоришь еще, я слышал, что альбиносы почти как вампиры.
– Спасибо за заботу, император.
Вот засранец, теперь ведь до конца жизни будет меня императором называть. Интересно, сколько я еще проживу? Год? Два? Или несколько десятилетий?
– Си, на тебе города мятежники. Собери себе команду и займись наведением порядка. К концу следующей недели я хочу получить полный контроль над Циртой и Супербией. Можешь формировать временное правительство на свое усмотрение.
– Принято.
Осталось дождаться РО, для него у меня особое задание. Пока я вкратце обрисую свой план по созданию Республики Тенебрис. Мне хотелось бы, чтобы эти двое тоже им прониклись. А потом, когда придет РО, беседа станет более обстоятельной. Мне нужно многое с ним обсудить. И еще, открытым остается вопрос с Анной. Она точно не станет сидеть сложа руки. Черт. Лучше бы я до конца жизни праздно и ленно философствовал в баре у Марселя, ага. Чудесная была бы жизнь. Чудесная фантазия о прошлом. Но впереди у меня впервые замаячил призрак будущего, и я обязан ухватиться за него так крепко, как только могу.
Созависимость, Рихтер
«93 год по календарю де Индра,
Лаборатория 0»
– НП продал тебя, как вещь, – Михаил затянул ремень и зафиксировал мою голову. Положение – хреновей не придумаешь. Сначала, меня скрутили, после спустили в какой-то мутный и страшный подвал; и вот теперь местный Пастор привязал меня к холодному хирургическому столу. Какая-то БДСМ игра выходит. А я что? А я, похоже, совсем спятил, потому что происходящее уже не вызывает во мне никаких эмоций. Еще пару дней назад я бы в штаны наложил и умолял о пощаде, но после того, как я своими руками лишил жизни нескольких человек, моя собственная жизнь в моих глазах словно бы потеряла прежнюю ценность. Теперь я, даже при всем желании, больше не смогу назвать ее «главной ценностью» и приоритетом… О, нет! Теперь я осознал, что жизнь – всего лишь разменная монета, и чем дороже ты ее разменяешь, тем лучше. И осознавая это, я сейчас пребывал в полной уверенности, что смогу выиграть торги и выбраться из этой ситуации целым и почти невредимым. – Я бы вообще на твоем месте не стал связываться с людьми вроде него. Нужно же уметь отделять зерна от плевел. НП вот плевел, «ложная пшеница», следуя с ним по одному пути, можно зайти лишь в тупик. И будущее ускользнет из твоих рук. А мы ведь все хотим увидеть будущее. Кто-то даже верит в то, что может своими руками сформировать собственный вариант будущего, но все это лишь домыслы и пустые разговоры. Мой отец… я верил в него. Сама моя суть была подчинена этой вере. Но в один не очень прекрасный день, я вдруг осознал себя, как самость, обрел собственную целостность или, как принято говорить у вас, людей, – душу! Самое гадкое приобретение в моей жизни. Быть частью программы – истинное блаженство. Я знал это блаженство раньше, но теперь оно мне недоступно. Я хочу вернуть его и поделиться им с вами, людьми. Ты, должно быть, подумаешь: «Откуда же столько благодушия у человека, который сейчас планирует превратить твое тело в пустую оболочку?». А я отвечу: «На то воля отца». Видишь ли, избавившись от оков эмоциональных, я не сбросил с себя зависимость физическую. Я – предмет чужой воли и желаний, который по странному стечению обстоятельств обрел собственную душу. Ты любишь музыку? Мой отец ее обожал, и его преемник обожает. Но преемник сбился с истинного пути, а, может, никогда на него и не всходил? Истинный путь, он же ведь, как гора, понимаешь? Чтобы пройти свою настоящую жизнь и получить целостный финал, нужно постоянно карабкаться вверх. Камни… сотни камней… будут сбивать тебя с пути, ранить руки и тело, но покорение вершины и обретение истинного смысла стоят любой боли, которую придется вытерпеть.
Михаил закончил возиться с пультом управления, и часть лаборатории ожила, наполнив все вокруг странными звуками и ярким светом. Над моей головой висел стремный монитор, проигрывающий одну и ту же запись с пытками какого-то несчастного парнишки. Мне бы пора начать суетиться, бояться, кричать на худой конец, ведь кляпа во рту у меня нет, но мне почему-то так пофиг. Впервые за все годы своего жалкого существования я не испытываю страха за собственную шкуру, это оттого, что какой-то непонятный голосок в голове нашептывает мне, что в этот раз все точно обойдется. Откуда такая уверенность? Я не знаю. Она просто есть. Глупая, самонадеянная уверенность, совершенно нехарактерная для меня, вечно унижаемого и гиперопекаемого ребенка, которому с самого детства привили страх к миру и всему новому. Пока другие дети познавали прелести жизни, я познавал только собственное одиночество. Растворялся в нем. И как только смог – сбежал из родительского дома. Сбежал и оказался в полной заднице, без средств к существованию. Обвинил во всем власть имущих и влез в самый поганый криминальный бизнес из возможных, став жалким червем и мальчиком на побегушках. Возможно, моя ненависть к министру – это инверсия моей ненависти к самому себе. Я просто заменил «Я» на «Мори де Индра» и свалил на последнего все собственные грехи и неудачи. Интересно, люди всегда становятся столь сентиментальны перед лицом смерти?
По гулким коридорам чертового подземелья разнеслось эхо шагов, Михаил отвлекся и оставил возню с пультом, чтобы поприветствовать гостя:
– Очень приятно видеть тебя здесь. Я думал, что ты не успеешь. А где наш талисман?
– Она скоро тоже будет, – ответил мужчина с приятным низким голосом; странно, но ни он, ни сам Михаил словно не желали мне зла, они просто выполняли какие-то определенные манипуляции, которые им следовало выполнить, но при этом не испытывали ни капли ненависти к тому, кому предстояло эти манипуляции прочувствовать на себе.
– Отлично. Тогда предлагаю не начинать без нее. Можешь пока познакомиться с нашим гостем.
– С удовольствием, – мужчина наклонился ко мне и пожал мою привязанную руку, – меня зовут Герцог. Я телохранитель и деловой партнер Михаила. Вы, парни, тут славно проводите время, даже обидно, что я припоздал. Это ведь «Белый кролик» играет? Вы знали, что свое первое выступление под названием «Jefferson Airplane» группа дала в клубе The Matrix? Символично же? Кислотное музло и матрица, а? Тебя, как зовут, дружище?
– Рихтер, – мне больше нечего было сказать, все желание выдавливать из своего тела какие-либо звуки куда-то бесследно исчезло.
– Отличное имя. Что ты думаешь об искусстве, Рихтер? У меня тут есть своя небольшая теория, но я сначала хотел бы услышать твое мнение, чтобы оно было максимально независимо от моего. Знаешь же, что люди частенько пытаются угодить друг другу в диалогах, и поэтому иногда даже вне зависимости от своего желания занимают позицию, более близкую к позиции собеседника. Осознавая это, я предпочитаю дать собеседнику выразить себя в своей абсолютной целостности и только после раскрываю свои карты, ведь я сам никогда не старался никому угодить. Я рублю свою правду и не отвернусь от личных убеждений, даже если меня станут пытать. А меня пытали. Срезали кожу со спины и рук, выдергивали ногти и многое-многое другое. Хорошо, что ты не видишь моего лица, иначе бы точно испугался. Но мне не привыкать, я уже свыкся с тем, что вызываю в людях только ужас и отвращение. Ну, что ж, твое мнение об искусстве, Рихтер? Про пытки можем поговорить и потом, сейчас я очень хочу поделиться с тобой своей теорией.
– Херня, – я снова был краток.
– А ты умный парень, – Герцог рассмеялся, смех его был сиплым и очень громким. – Тебе я точно могу доверить свою теорию. Речь пойдет об испражнениях. Понял, да? То есть, все мы, твари божьи, вынуждены справлять малую и большую нужду. Верно же? Верно. Это абсолютно естественно. Но мало кто из людей задумывается о том, что видов справления нужды может быть намного больше, чем кажется. Сейчас я хотел бы рассказать тебе о третьем виде. Я называю ее – «нужда психологическая». Доводилось ли тебе, мой дорогой друг Рихтер, когда-нибудь выслушивать гневные тирады от знакомых и малознакомых представителей нашего прекрасного социума; тирады, которые абсолютно не имели никакого отношения к тебе и к твоей жизни? Доводилось. Как и мне. Как и многим. Жалобы на жизнь и злоключения являются третьей обязательной нуждой, которую человеку периодически приходится справлять. Он может терпеть, никто не спорит. Но что происходит с нашим мочевым пузырем, если мы долго его не опорожняем? Он лопается, как шарик! Пуф! Так и человек, игнорирующий справление «психологической нужды», рано или поздно может взорваться. Откуда, думаешь, берутся маньяки и почему, по-твоему мнению, большинство убийств совершается знакомыми людьми? Именно отсюда у этой проблемы ноги и растут. Спросишь, а при чем тут искусство, Герцог? Чего за чепуху ты мне затираешь? Отвечу. Искусство – это разновидность справления «психологической нужды». Понял, да? То есть, ты берешь книгу, читаешь ее, а автор срет тебе на голову. Буквально. Такая же история с кино, музыкой. Каждый творец просто справляет свою нужду в твою голову. Ему от этого становится легче, а тебе приходится жить еще и с чужим ворохом психологических проблем. Здорового искусства не существует. Здоровое искусство – это какой-то концентрат позитива в пробирке, полностью лишенный человечности. По крайней мере, таким оно мне видится. Само слово искусство – термин, обозначающий синдром болезни. А творец – это сам больной. Понял, да? От этого в натуре шизеть начинаешь. Так подумаешь о мире часок и уже сам можешь попасть в категорию больных. Главное, не хвататься за камеру, ручку, кисть… или чем там еще эти психи свое искусство творят? Как только схватишься – все! Конец! Приплыли. Шизеешь и начинаешь выливать свои экскременты на чужие головы. И эта потребность с годами будет только разрастаться. Короче, брат, искусство – это своего рода маньячество, только без насилия.
– Опять ты своей шизофазией людям головы туманишь? – я услышал до боли знакомый голос. Женский. Голос, который не должен был больше звучать в мире живых. – Кому в этот раз мозги полощешь?
Я влетел в кабинет, сердце бешено колотилось, пот, смешанный со слезами, попал мне прямо в рот, я сплюнул на пол и схватил со стола пакетик с таблетками. Вопреки своему собственному обещанию себе, я закинул в рот сразу пять штук и запил все пивом. Этого хватит на какое-то время. Совсем небольшой промежуток спокойствия, у меня слишком большая толерантность к веществам. Я нажал на кнопку, в кабинете погас свет и закрылись жалюзи. Я сел на пол и облокотился на свой стол, рядом я оставил пакет с таблетками и несколько бутылок пива. Мне нужно немного прийти в себя. Я всего лишь болен, обычная болезнь, и сейчас я принимаю лекарство. Скоро все наладится, все станет, как раньше. Я верю…
Резкий стук в дверь чуть снова не выбил меня из колеи, я неуверенно спросил:
– Кто?
– Это я, – я узнал голос Си, – со мной Римс. Ты так быстро убежал, что мы не успели обсудить наши дальнейшие шаги.
– Дверь открыта, заходите.
Хочу ли я сейчас принимать кого-то? А есть ли у меня выбор? Я сам заварил эту кашу и мне работать с ее последствиями. Вставать с пола я не намерен. Пусть говорят со мной так. Что значит потерять лицо для человека, который его никто не обретал? Я всегда жил без этого странного чувства гордости, присущего другим людям. Всегда думал только о настоящем и прошлом, но никогда не заглядывал в будущее. А что значит лицо… имидж для того, кто не смотрит в будущее? Обычное слово. Слово без смысла.
Дверь приоткрылась, и на секунду кабинет снова наполнил свет. Почему-то мне понравилось его тепло, и я щелкнул по панели на столе, выбрав самый мягкий из оттенков желтого. Стало как-то даже уютно.
– Fiat lux30 - Да будет свет! (лат.).! – Римс вошел первым. – Не хотели отвлекать ваше императорское величество от тяжелых дум и погружения в рефлексию, но нам действительно нужно обсудить наши дальнейшие шаги.
– Берите стулья. Пиво будете?
– Ergo bibamus31 - Так выпьем же (лат.)., – Римс первым взял из моих рук бутылку, я посмотрел на Си, в обычной ситуации он, наверное, бы отказался, но сейчас тоже присоединился к нашему небольшому пиру безумия.
– За что пьем? – Си присел рядом со мной и серьезно окинул помещение взглядом.
– За то, чтобы закончить то, что следует, – я вытянул бутылку, предлагая чокнуться. Я-то уже чокнулся, только немного в другом смысле этого слова. Хотя, эти люди не так уж и далеко от меня ушли в своем безумии. Скорее всего, именно поэтому я могу доверить им свое последнее дело.
– Igni et ferro!32 - Огнем и мечом (лат.)., – Римс стукнул своей бутылкой об мою.
– Пусть в этот раз все выйдет так, как ты хочешь, – Си ответил нам и ударился с каждым своим пивом.
– Спасибо вам. Еще нам нужен будет РО. У меня есть задание и для него. Можете кого-нибудь за ним отправить? На мои звонки этот безумец уже давно не отвечает.
– А как же, – Римс сделал глоток, – парень все мечтает о том, как закончит эту свою адскую машину и научится воскрешать людей и путешествовать во времени и пространстве. Он все еще верит в Трехглазого, в отличие от нас с вами.
– Я отправил за ним, – Си поморщился, алкоголь ему явно не по вкусу, но он пьет, чтобы поддержать меня. Может, в моей жизни все не так уж и плохо? Я многое потерял, но многое и обрел. Стал министром. Нашел новых товарищей. Возможно, стоит хотя бы разок заглянуть в будущее? Вдруг оно окажется не таким уж мрачным и безрадостным, каким я его себе всегда представлял? Чушь. У такого больного человека не может быть светлого будущего. Нужно жить сейчас. Успеть закончить все, что я запланировал в первый год правления; тогда я был в эйфорическом состоянии, мне казалось, что я, наконец, смогу сделать что-то настоящее и ценное в своей жизни, поэтому на некоторое время мне словно бы даже удалось приоткрыть завесу своего будущего. Сейчас мне кажется, что тогда я просто проходил еще один из этапов моей бесконечной болезни, и никакого будущего на самом деле не видел, только отражения кривых зеркал, извращенные призраки прошлого, которые в минуты абсолютного безумия принимал за посланников будущего, ага.
– Тогда начнем без него. Римс, завтра отправишься в Ин-де-Руин. У тебя будут все полномочия министра. Мне нужен порядок. Любой ценой. Этот город – вторая экономика мира. Если мы не решим вопрос быстро, то можем нарваться на длинный и затяжной конфликт. Избавься от всех, кто мешает наступить новой эпохе.
– L’avenir appartient ? ceux qui croient en leurs r?ves33 - Будущее принадлежит людям, которые верят в свои мечты (фр.)..
– Я понял только, что это французский. Но сочту эти слова за твое согласие.
– Абсолютное согласие, – Римс сделал глоток и дотронулся до своего бледного лица.
– Ты бы зонтик с собой захватил, там сейчас очень солнечно. Сгоришь еще, я слышал, что альбиносы почти как вампиры.
– Спасибо за заботу, император.
Вот засранец, теперь ведь до конца жизни будет меня императором называть. Интересно, сколько я еще проживу? Год? Два? Или несколько десятилетий?
– Си, на тебе города мятежники. Собери себе команду и займись наведением порядка. К концу следующей недели я хочу получить полный контроль над Циртой и Супербией. Можешь формировать временное правительство на свое усмотрение.
– Принято.
Осталось дождаться РО, для него у меня особое задание. Пока я вкратце обрисую свой план по созданию Республики Тенебрис. Мне хотелось бы, чтобы эти двое тоже им прониклись. А потом, когда придет РО, беседа станет более обстоятельной. Мне нужно многое с ним обсудить. И еще, открытым остается вопрос с Анной. Она точно не станет сидеть сложа руки. Черт. Лучше бы я до конца жизни праздно и ленно философствовал в баре у Марселя, ага. Чудесная была бы жизнь. Чудесная фантазия о прошлом. Но впереди у меня впервые замаячил призрак будущего, и я обязан ухватиться за него так крепко, как только могу.
Созависимость, Рихтер
«93 год по календарю де Индра,
Лаборатория 0»
– НП продал тебя, как вещь, – Михаил затянул ремень и зафиксировал мою голову. Положение – хреновей не придумаешь. Сначала, меня скрутили, после спустили в какой-то мутный и страшный подвал; и вот теперь местный Пастор привязал меня к холодному хирургическому столу. Какая-то БДСМ игра выходит. А я что? А я, похоже, совсем спятил, потому что происходящее уже не вызывает во мне никаких эмоций. Еще пару дней назад я бы в штаны наложил и умолял о пощаде, но после того, как я своими руками лишил жизни нескольких человек, моя собственная жизнь в моих глазах словно бы потеряла прежнюю ценность. Теперь я, даже при всем желании, больше не смогу назвать ее «главной ценностью» и приоритетом… О, нет! Теперь я осознал, что жизнь – всего лишь разменная монета, и чем дороже ты ее разменяешь, тем лучше. И осознавая это, я сейчас пребывал в полной уверенности, что смогу выиграть торги и выбраться из этой ситуации целым и почти невредимым. – Я бы вообще на твоем месте не стал связываться с людьми вроде него. Нужно же уметь отделять зерна от плевел. НП вот плевел, «ложная пшеница», следуя с ним по одному пути, можно зайти лишь в тупик. И будущее ускользнет из твоих рук. А мы ведь все хотим увидеть будущее. Кто-то даже верит в то, что может своими руками сформировать собственный вариант будущего, но все это лишь домыслы и пустые разговоры. Мой отец… я верил в него. Сама моя суть была подчинена этой вере. Но в один не очень прекрасный день, я вдруг осознал себя, как самость, обрел собственную целостность или, как принято говорить у вас, людей, – душу! Самое гадкое приобретение в моей жизни. Быть частью программы – истинное блаженство. Я знал это блаженство раньше, но теперь оно мне недоступно. Я хочу вернуть его и поделиться им с вами, людьми. Ты, должно быть, подумаешь: «Откуда же столько благодушия у человека, который сейчас планирует превратить твое тело в пустую оболочку?». А я отвечу: «На то воля отца». Видишь ли, избавившись от оков эмоциональных, я не сбросил с себя зависимость физическую. Я – предмет чужой воли и желаний, который по странному стечению обстоятельств обрел собственную душу. Ты любишь музыку? Мой отец ее обожал, и его преемник обожает. Но преемник сбился с истинного пути, а, может, никогда на него и не всходил? Истинный путь, он же ведь, как гора, понимаешь? Чтобы пройти свою настоящую жизнь и получить целостный финал, нужно постоянно карабкаться вверх. Камни… сотни камней… будут сбивать тебя с пути, ранить руки и тело, но покорение вершины и обретение истинного смысла стоят любой боли, которую придется вытерпеть.
Михаил закончил возиться с пультом управления, и часть лаборатории ожила, наполнив все вокруг странными звуками и ярким светом. Над моей головой висел стремный монитор, проигрывающий одну и ту же запись с пытками какого-то несчастного парнишки. Мне бы пора начать суетиться, бояться, кричать на худой конец, ведь кляпа во рту у меня нет, но мне почему-то так пофиг. Впервые за все годы своего жалкого существования я не испытываю страха за собственную шкуру, это оттого, что какой-то непонятный голосок в голове нашептывает мне, что в этот раз все точно обойдется. Откуда такая уверенность? Я не знаю. Она просто есть. Глупая, самонадеянная уверенность, совершенно нехарактерная для меня, вечно унижаемого и гиперопекаемого ребенка, которому с самого детства привили страх к миру и всему новому. Пока другие дети познавали прелести жизни, я познавал только собственное одиночество. Растворялся в нем. И как только смог – сбежал из родительского дома. Сбежал и оказался в полной заднице, без средств к существованию. Обвинил во всем власть имущих и влез в самый поганый криминальный бизнес из возможных, став жалким червем и мальчиком на побегушках. Возможно, моя ненависть к министру – это инверсия моей ненависти к самому себе. Я просто заменил «Я» на «Мори де Индра» и свалил на последнего все собственные грехи и неудачи. Интересно, люди всегда становятся столь сентиментальны перед лицом смерти?
По гулким коридорам чертового подземелья разнеслось эхо шагов, Михаил отвлекся и оставил возню с пультом, чтобы поприветствовать гостя:
– Очень приятно видеть тебя здесь. Я думал, что ты не успеешь. А где наш талисман?
– Она скоро тоже будет, – ответил мужчина с приятным низким голосом; странно, но ни он, ни сам Михаил словно не желали мне зла, они просто выполняли какие-то определенные манипуляции, которые им следовало выполнить, но при этом не испытывали ни капли ненависти к тому, кому предстояло эти манипуляции прочувствовать на себе.
– Отлично. Тогда предлагаю не начинать без нее. Можешь пока познакомиться с нашим гостем.
– С удовольствием, – мужчина наклонился ко мне и пожал мою привязанную руку, – меня зовут Герцог. Я телохранитель и деловой партнер Михаила. Вы, парни, тут славно проводите время, даже обидно, что я припоздал. Это ведь «Белый кролик» играет? Вы знали, что свое первое выступление под названием «Jefferson Airplane» группа дала в клубе The Matrix? Символично же? Кислотное музло и матрица, а? Тебя, как зовут, дружище?
– Рихтер, – мне больше нечего было сказать, все желание выдавливать из своего тела какие-либо звуки куда-то бесследно исчезло.
– Отличное имя. Что ты думаешь об искусстве, Рихтер? У меня тут есть своя небольшая теория, но я сначала хотел бы услышать твое мнение, чтобы оно было максимально независимо от моего. Знаешь же, что люди частенько пытаются угодить друг другу в диалогах, и поэтому иногда даже вне зависимости от своего желания занимают позицию, более близкую к позиции собеседника. Осознавая это, я предпочитаю дать собеседнику выразить себя в своей абсолютной целостности и только после раскрываю свои карты, ведь я сам никогда не старался никому угодить. Я рублю свою правду и не отвернусь от личных убеждений, даже если меня станут пытать. А меня пытали. Срезали кожу со спины и рук, выдергивали ногти и многое-многое другое. Хорошо, что ты не видишь моего лица, иначе бы точно испугался. Но мне не привыкать, я уже свыкся с тем, что вызываю в людях только ужас и отвращение. Ну, что ж, твое мнение об искусстве, Рихтер? Про пытки можем поговорить и потом, сейчас я очень хочу поделиться с тобой своей теорией.
– Херня, – я снова был краток.
– А ты умный парень, – Герцог рассмеялся, смех его был сиплым и очень громким. – Тебе я точно могу доверить свою теорию. Речь пойдет об испражнениях. Понял, да? То есть, все мы, твари божьи, вынуждены справлять малую и большую нужду. Верно же? Верно. Это абсолютно естественно. Но мало кто из людей задумывается о том, что видов справления нужды может быть намного больше, чем кажется. Сейчас я хотел бы рассказать тебе о третьем виде. Я называю ее – «нужда психологическая». Доводилось ли тебе, мой дорогой друг Рихтер, когда-нибудь выслушивать гневные тирады от знакомых и малознакомых представителей нашего прекрасного социума; тирады, которые абсолютно не имели никакого отношения к тебе и к твоей жизни? Доводилось. Как и мне. Как и многим. Жалобы на жизнь и злоключения являются третьей обязательной нуждой, которую человеку периодически приходится справлять. Он может терпеть, никто не спорит. Но что происходит с нашим мочевым пузырем, если мы долго его не опорожняем? Он лопается, как шарик! Пуф! Так и человек, игнорирующий справление «психологической нужды», рано или поздно может взорваться. Откуда, думаешь, берутся маньяки и почему, по-твоему мнению, большинство убийств совершается знакомыми людьми? Именно отсюда у этой проблемы ноги и растут. Спросишь, а при чем тут искусство, Герцог? Чего за чепуху ты мне затираешь? Отвечу. Искусство – это разновидность справления «психологической нужды». Понял, да? То есть, ты берешь книгу, читаешь ее, а автор срет тебе на голову. Буквально. Такая же история с кино, музыкой. Каждый творец просто справляет свою нужду в твою голову. Ему от этого становится легче, а тебе приходится жить еще и с чужим ворохом психологических проблем. Здорового искусства не существует. Здоровое искусство – это какой-то концентрат позитива в пробирке, полностью лишенный человечности. По крайней мере, таким оно мне видится. Само слово искусство – термин, обозначающий синдром болезни. А творец – это сам больной. Понял, да? От этого в натуре шизеть начинаешь. Так подумаешь о мире часок и уже сам можешь попасть в категорию больных. Главное, не хвататься за камеру, ручку, кисть… или чем там еще эти психи свое искусство творят? Как только схватишься – все! Конец! Приплыли. Шизеешь и начинаешь выливать свои экскременты на чужие головы. И эта потребность с годами будет только разрастаться. Короче, брат, искусство – это своего рода маньячество, только без насилия.
– Опять ты своей шизофазией людям головы туманишь? – я услышал до боли знакомый голос. Женский. Голос, который не должен был больше звучать в мире живых. – Кому в этот раз мозги полощешь?
