Я тоже долго сопротивлялся этой мысли, как и любой фабричный интеллектуал, выращенный на классической литературе и естественных науках, я многие годы мнил, что интеллект – это набор знаний. Мои «железобетонные аргументы» разрушились о суровую и философскую правду, которую зачастую был способен выдавать Дохлый под видом самой заурядной чуши. С тех пор, как я принял его правду, я принял и то, что разум кроется не в знаниях, а в глубоком понимании мира и его устройства. А для этого необязательно быть академиком, достаточно видеть мир таким, каков он есть на самом деле. С этим у Дохлого никогда не было проблем.
– Почему же паршивенько? – мы уже дошли до первого этажа и остановились, чтобы перекурить.
– Причина в ценности. Пока ты основной персонаж – фарт на твоей стороне. Стоит тебе только отступиться от вселенского сюжета, и мир запишет тебя в список людей второго сорта. Расходный материал, если базарить без заумствований. Пока ты опираешься на свою чуйку, а я на свою – мы в фарте. Но стоит нам отступиться от нее – конец. Персонажи второго сорта с безликим и скучным концом.
– Херня, – я выдохнул дым. – Тогда постараемся сделать все, что в наших силах, чтобы не попасть на вторые роли в этом спектакле.
– Истину базаришь.
Где же обещанное снаряжение? Ждет внизу… где внизу? Внизу чего? Мы почти добрались до выхода из башни, как вдруг дорогу нам преградил огромный мужчина, ростом точно больше двух метров и весом далеко за сто пятьдесят кило, весь покрытый шрамами, ожогами и руническими татуировками, он лениво чесал свою лысую голову и с интересом изучал нас:
– Меня ищете?
– Смотря, кто ты, – я подхватил саркастический тон мужчины. – Если ты наше снаряжение, то да.
– О, поверь, я намного лучше любого снаряжения, понимаешь, да? Я есть эссенция чистого хаоса, парень. И сегодня мы будем работать вместе. Милая парочка и чистый хаос во плоти.
– Ты кого это милой парочкой назвал, хер моржовый? – Дохлому всегда было плевать какого размера его оппонент. Нет в этом человека чувства страха.
– Вас, – мужчина рассмеялся, – ладно, проехали. Вижу у одного из вас точно стальные яйца, значит сработаемся. Меня зовут Герцог. Первый помощник Валери Дитрих в делах военных и разведывательных. А с этого момента еще и ваш помощник. Идемте за мной, по дороге все расскажу.
Мы выбрались на свежий воздух, и я, наконец, смог нормально вдохнуть. После спертости и вязкости коридоров Правительственной башни, даже наполненные взрывами и человеческими страданиями улицы Ин-де-Руина кажутся освежающим глотком. Кстати, о взрывах: их интенсивность усилилась, все новые и новые вспышки огня расцветали в разных участках города.
– Как дела на линии фронта? – я указал головой в направлении, где расцветали самые яркие огненные цветы.
– Паршиво, – Герцог сплюнул. – Очень паршиво. За день до прибытия Римса сюда отправили около двух десятков тысяч солдат. И это даже не одна тысячная мощь нынешнего Тенебриса. Смотрели прямой эфир из императорского дворца?
– Какой еще императорский дворец? – Дохлый надул губы.
– Теперь у нас монархия. Вчера Мори де Индра официально объявил себя императором нового государства, мы теперь называемся «Семь Свободных Республик» или кратко ССР. На фоне этого любые военные действия теперь приравниваются к подавлению государственного мятежа, а мы с вами нынче имеем звание военных преступников и предателей родины. Поняли, да? Удобно ведь. Все вокруг говорили, что у этого парня нет мозгов, а он одним ходом переиграл нас всех. Еще и заручился поддержкой пяти из семи республик, как он их называет.
– То есть, убийство Римса проблему не решит?
– Замедлит ее распространение и выиграет нам немного времени. Римс – гений, машина по генерации самых коварных планов. Без него нашему императору придется напрячь собственные мозги, и будем надеяться, что их у него действительно не так много, потому что сейчас ситуации патовая.
Мы подошли к стоящим в ряд бронированным грузовикам. Всего их было десять штук. На двух из них расположились пулеметные гнезда.
– Это и есть наше снаряжение?
– Это наша надежда, – Герцог закашлялся и снова сплюнул, – горло болит, прошу извинить. Нам предстоит прорваться в аэропорт.
– Это же буквально самоубийство, нет?
– Мне сказали, что вы с другом к такому готовы. Мол, вы самые рьяные из тех, кто желает пустить Римсу кровь. Понял, да? Ну так мне сказали наши.
– Так-то оно так, – я замялся, своей жизнью я рискнуть вполне готов, что еще мне с ней делать, когда она полностью потеряла свою цену, а вот Дохлый… мы отправили его мать назад в Тенебрис. Это сейчас самое безопасное место на свете. Может, лучше и его послать следом за ней? Гражданские рейсы еще доступны. И будут доступны до тех пор, пока мы не займем аэропорт. – Дохлый, ты точно не хочешь смотать удочки? После того, что мы сегодня сделаем, пути назад явно не будет. Даже, если все пройдет благополучно, мы с тобой станем военными преступниками и спокойной жизни нам не видать.
– Забей, – Дохлый обнажил свои золотые зубы. – Я уже все сказал. Мама в безопасности, лутум у нее есть, а мне что? Я ж не могу бросить своего кореша здесь и как последнее ссыкло сбежать. Кем я после этого буду? Куском дерьма. Самым последним. Давай закроем эту тему, Маэстро.
– Вот это я понимаю настрой, – Герцог открыл дверь грузовика. – Готовы? Обратной дороги точно уже будет. Тут вы все верно подметили. Теперь вы либо с нами до самого конца, либо гнить вам за решеткой несколько десятилетий, пока власть не сменится и вас для виду не помилуют. И это, если еще повезет. У императора явно кукушка из часов вылетела, не удивлюсь, если он вернет публичные казни и четвертование. Поняли, да? Власть имеет свойство опьянять и затуманивать все помыслы, кроме жажды заполучить ее еще больше.
Странно, но раньше я почти не задумывался о Мори. Он исчез из моей жизни так же внезапно, как и появился. Мы не были большими друзьями, скорее приятелями или знакомыми. Но я все же испытывал к нему симпатию, и его становление министром здорово обрадовало меня пять лет назад. Я верил в этого человека, приписывал ему свои положительные черты, а теперь оказывается, что все это лишь иллюзия? И Мори такой же, как все, охотник за властью ради власти? Мне и сейчас не хочется в это верить. Тем более что мое дело – Римс. Времени на психоанализ нашего нового «императора» у меня нет. Пусть живет так, как хочет жить. Мне плевать. Я не испытываю к нему ненависти. И тем более не знаю через что Мори прошлось пройти за те семь лет, что мы не виделись. Ненавидеть его – это все равно, что ненавидеть себя, ведь и я отступил от собственных принципов в угоду сохранности своей шкуры. Я не имею права судить никого, кроме себя.
Через несколько минут мы, полностью экипированные, ехали по руинам города. В кузове вместе с нами находился Герцог и с десяток солдат. Думаю, тут каждый понимает, что едет на свое последнее дело. Насколько же нужно разочароваться в мире и власть имущих, чтобы так легко быть готовым расстаться с собственной жизнью? Мною движет злоба и дикая обида на самого себя, неужели в этих людях столько же ненависти и решимости? Если да, то все мы тут братья.
Несколько снарядов впились в дом, через узкие бойницы было видно лишь, как зарево поглощает этаж за этажом. Больше передали звуки: после грохота пространство вокруг заполнили стоны, плач и мольбы о помощи. Я отвернулся и попытался затеряться в собственных мыслях. Я понял, что никогда не видел на самом деле страшных вещей. Да, я участвовал в делах Стильного, а после работал с НП. Но все это мелочи в сравнении с тем, что сейчас происходит в Ин-де-Руине. Разборки бандитов и полномасштабная война – вещи диаметрально противоположные. В первом случае, ты рискуешь только собственной жизнью и лишаешь жизни тех, кто точно так же, как ты сам, поставил на кон все. Тут нет места обидам и сомнениям. Во втором же случае, вокруг страдают все. Страдают даже те, кто страданий еще не успел заслужить, я имею в виду детей. И всему этому нет конца и края. Пока диктаторы наслаждаются собой, а их окружение набивает карманы, простые люди тонут в бедах и несчастьях, которые приносит с собой война.
– Первый раз? – Герцог сидел с невозмутимым лицом, поглаживая шрам на щеке. – Понимаю. Когда я впервые попал на войну, мне было всего двадцать. Тогда у меня такая же рожа, как у тебя была. Я негодовал. Я злился. Ненавидел сначала мнимых противников, а после и собственное правительство, которое допустило, чтобы мир погряз в чем-то настолько ужасном. Но потом я стал старше и осознал одну простую вещь: войны, смерть, голод и страдания – неразрывные спутники человечества. Можно бесконечно ненавидеть этих всадников апокалипсиса и искать справедливость, которой, по моему скромному мнению, не существует, а можно просто принять неизбежное и заработать на нем, чтобы улучшить хотя бы свою жизнь.
– Довольно цинично.
– Человек и цинизм – тоже неразрывно связаны. Не забивай свою молодую голову всей этой чушью и действуй так, чтобы из всего выносить выгоду для себя. Тогда сможешь дожить до моих лет, а я переживу всех искателей истины, это точно. Понял, да?
– Кажется, что да.
– Ну вот и славно, – Герцог достал из кармана рубашки сигару. – Сейчас по нам начнет работать артиллерия противника, мы на их территории. Аэропорт – один из их основных узлов. Они бросят на его защиту все.
– И какие у нас шансы? – Дохлый протянул руку, и Герцог вручил сигару и ему.
– Если все пройдет по плану, то отличные. Мы – диверсионная группа. Они отвлекутся на нас и пропустят наступление на другом участке фронта. Сначала, приманкой будем мы, а после… игра в приманки закончится.
Словно в подтверждение слов Герцога мир вокруг наполнили звуки хаотичных взрывов. Снаряды разрывались всего в нескольких метрах от нас, а пули долбили по корпусу машины. Казалось, что в любой момент одна из них все-таки прорвется внутрь и нанесет свой смертельный удар. Я крепче вцепился в автомат, а Дохлый и Герцог мирно курили сигары, раскачиваясь в разные стороны. Мне следует взять себя в руки. От сегодняшнего дня зависит, смогу ли я уважать себя или нет. Никакого малодушия.
Ведущий грузовик достали. Он с грохотом отлетел в сторону. Из пламени выскакивали люди, но пулеметные очереди почти сразу откидывали их назад. Сверху заработал и наш пулемет. Попытка дать хотя бы какой-то шанс, но стреляющий почти сразу вернулся в салон грузовика без головы. Его место занял другой человек. Об корпус что-то звонко ударилось, но взрыва не последовало.
– Везение, – Герцог ухмыльнулся. – Снаряд не детонировал. Это все благодаря моему талисману. Видели?
Покрытый рунами камушек. В руке Герцога он выглядел игрушечным, но, если бы его взял я, то он точно бы не уместился в ладонь.
– Это ж эти, – Дохлый напряг весь свой мозг, в это время из нашего сопровождения выбыл еще один грузовик, его буквально разорвало на части, – руны. Альгиз! У меня такая же на плече.
– Верно. В скандинавской рунической традиции она символизирует покровительство и связь с высшими силами и является духовным щитом, отражающим негативные воздействия. А еще она намекает на то, что ее владелец имеет экстрасенсорные способности. Поняли, да? Ну, в нашей ситуации, главное, чтобы снаряды от нас отводила, – Герцог ухмыльнулся. – Скоро пойдем на прорыв. Осталось совсем чуть-чуть. Наступление уже начинается, пока эти придурки долбят по нам, их самих начинают нещадно долбить на левом фланге.
Слова пролетали мимо моих ушей. Все мое внимание было сконцентрировано на безголовом теле. Кровь сочилась небольшими струйками из места, которое, скорее всего, раньше было его шеей. Мне сложно сказать, что вдруг со мной случилось, за жизнь я видел очень много насилия, но именно это… оно не укладывалось в моей голове. И причина до боли проста – это насилие абсолютно легально. Завтра Тенебрис и Ин-де-Руин подпишут мирный договор и будут дальше улыбаться друг другу. А за что тогда умирают все эти люди? Получается, что просто так. Ради чьих-то амбиций. Как бы красиво все это ни расписывал Герцог, я не смогу воспринимать нечто столь отвратительное, как норму и тем более стараться вынести из подобной ситуации какие-то материальные блага. Подобным вещам не место в нашем мире. И чем раньше все это осознают, тем быстрее мы построим мир, в котором хорошо будет каждому. Выбора-то у нас как такового и нет: либо мы строим мир, где удобно всем, либо уничтожаем сами себя и передаем эстафету следующей разумной жизни. Так было и так будет до тех пор, пока кто-то не разрушит этот порочный круг.
Снова полетели снаряды, я крепче зажал в руках автомат. Скоро все это закончится. Кто-то из нас двоих умрет: Римс или я. Снова похожая ситуация. Мори любил говорить, что у всего есть свое «но», а я вот считаю, что у всего есть свое «или».
– Хватайтесь за что-нибудь, – только Герцог успел крикнуть это, как грузовик сотряс мощный удар. Броня слева отлетела в сторону, несколько солдат буквально разорвало на части. Осколок металла впился мне в ногу. Я вскрикнул от боли, но крики здесь – дело привычное, так что никто не обратил на меня совершенно никакого внимания. – А теперь поднимаем свои жопы и быстро-быстро на выход.
Задняя дверь распахнулась, и мы бросились наружу. Из всего нашего сопровождения до точки добрались только три грузовика. Люди в них так же спешно выгружались и без колебаний вступали в бой. Над головой проносились пули, мы оказались в терминале «Б», въехали в него прямо через огромное прозрачное стекло. Дохлый сел рядом со мной, пуля пролетела мимо и расцарапала его щеку. Или это был осколок? В этой вакханалии черт ногу сломит, так что с уверенностью сказать не могу.
Я колебался ровно секунду, а после и сам направил автомат в нужную сторону. Звуки собственной стрельбы отрезвляют. В сторону эскалатора полетели гранаты, после раздавалась серия взрывов и весь второй этаж рухнул, завалив под руинами тех, кто мешал нам прорваться дальше. Герцог явно чувствовал себя в своей тарелке, он единственный из всех стрелял именно в цель. Солдаты с обеих сторон зачастую не стреляли в верхнюю часть тела, а предпочитали бить по конечностям. Небольшой огрызок человечности в столь паршивой ситуации. Герцог же целился исключительно в голову. Он использовал небольшую полуавтоматическую винтовку с четырехкратным прицелом. Он шел первым, его огромная фигура вселяла ужас, как в защитников, так и в нападавших. Его нечеловеческая точность и сила пугали. Такого человека хорошо иметь в союзниках и до жути страшно перейти ему дорогу и попасть в список врагов. Сейчас лучше об этом не думать.
Я сменил позицию и выпустил очередь по ногам парнишки в светло-серой броне. Я пришел сюда за жизнью Римса, другие жизни меня не интересуют. Мы поднимались по руинам, чтобы добраться до второго этажа. Нам нужен терминал «А». Все правительственные рейсы осуществляются через него. Дохлый, как и я, держал нейтралитет настолько, насколько вообще было возможно в этой ситуации, тоже бил в основном по ногам и рукам.
Взобравшись на второй этаж, я почти мгновенно получил прикладом по затылку, но Герцог спас мою шкуру, голова очередного парнишки лопнула, как свежий арбуз. Чертова война. И я ее участник.
– Почему же паршивенько? – мы уже дошли до первого этажа и остановились, чтобы перекурить.
– Причина в ценности. Пока ты основной персонаж – фарт на твоей стороне. Стоит тебе только отступиться от вселенского сюжета, и мир запишет тебя в список людей второго сорта. Расходный материал, если базарить без заумствований. Пока ты опираешься на свою чуйку, а я на свою – мы в фарте. Но стоит нам отступиться от нее – конец. Персонажи второго сорта с безликим и скучным концом.
– Херня, – я выдохнул дым. – Тогда постараемся сделать все, что в наших силах, чтобы не попасть на вторые роли в этом спектакле.
– Истину базаришь.
Где же обещанное снаряжение? Ждет внизу… где внизу? Внизу чего? Мы почти добрались до выхода из башни, как вдруг дорогу нам преградил огромный мужчина, ростом точно больше двух метров и весом далеко за сто пятьдесят кило, весь покрытый шрамами, ожогами и руническими татуировками, он лениво чесал свою лысую голову и с интересом изучал нас:
– Меня ищете?
– Смотря, кто ты, – я подхватил саркастический тон мужчины. – Если ты наше снаряжение, то да.
– О, поверь, я намного лучше любого снаряжения, понимаешь, да? Я есть эссенция чистого хаоса, парень. И сегодня мы будем работать вместе. Милая парочка и чистый хаос во плоти.
– Ты кого это милой парочкой назвал, хер моржовый? – Дохлому всегда было плевать какого размера его оппонент. Нет в этом человека чувства страха.
– Вас, – мужчина рассмеялся, – ладно, проехали. Вижу у одного из вас точно стальные яйца, значит сработаемся. Меня зовут Герцог. Первый помощник Валери Дитрих в делах военных и разведывательных. А с этого момента еще и ваш помощник. Идемте за мной, по дороге все расскажу.
Мы выбрались на свежий воздух, и я, наконец, смог нормально вдохнуть. После спертости и вязкости коридоров Правительственной башни, даже наполненные взрывами и человеческими страданиями улицы Ин-де-Руина кажутся освежающим глотком. Кстати, о взрывах: их интенсивность усилилась, все новые и новые вспышки огня расцветали в разных участках города.
– Как дела на линии фронта? – я указал головой в направлении, где расцветали самые яркие огненные цветы.
– Паршиво, – Герцог сплюнул. – Очень паршиво. За день до прибытия Римса сюда отправили около двух десятков тысяч солдат. И это даже не одна тысячная мощь нынешнего Тенебриса. Смотрели прямой эфир из императорского дворца?
– Какой еще императорский дворец? – Дохлый надул губы.
– Теперь у нас монархия. Вчера Мори де Индра официально объявил себя императором нового государства, мы теперь называемся «Семь Свободных Республик» или кратко ССР. На фоне этого любые военные действия теперь приравниваются к подавлению государственного мятежа, а мы с вами нынче имеем звание военных преступников и предателей родины. Поняли, да? Удобно ведь. Все вокруг говорили, что у этого парня нет мозгов, а он одним ходом переиграл нас всех. Еще и заручился поддержкой пяти из семи республик, как он их называет.
– То есть, убийство Римса проблему не решит?
– Замедлит ее распространение и выиграет нам немного времени. Римс – гений, машина по генерации самых коварных планов. Без него нашему императору придется напрячь собственные мозги, и будем надеяться, что их у него действительно не так много, потому что сейчас ситуации патовая.
Мы подошли к стоящим в ряд бронированным грузовикам. Всего их было десять штук. На двух из них расположились пулеметные гнезда.
– Это и есть наше снаряжение?
– Это наша надежда, – Герцог закашлялся и снова сплюнул, – горло болит, прошу извинить. Нам предстоит прорваться в аэропорт.
– Это же буквально самоубийство, нет?
– Мне сказали, что вы с другом к такому готовы. Мол, вы самые рьяные из тех, кто желает пустить Римсу кровь. Понял, да? Ну так мне сказали наши.
– Так-то оно так, – я замялся, своей жизнью я рискнуть вполне готов, что еще мне с ней делать, когда она полностью потеряла свою цену, а вот Дохлый… мы отправили его мать назад в Тенебрис. Это сейчас самое безопасное место на свете. Может, лучше и его послать следом за ней? Гражданские рейсы еще доступны. И будут доступны до тех пор, пока мы не займем аэропорт. – Дохлый, ты точно не хочешь смотать удочки? После того, что мы сегодня сделаем, пути назад явно не будет. Даже, если все пройдет благополучно, мы с тобой станем военными преступниками и спокойной жизни нам не видать.
– Забей, – Дохлый обнажил свои золотые зубы. – Я уже все сказал. Мама в безопасности, лутум у нее есть, а мне что? Я ж не могу бросить своего кореша здесь и как последнее ссыкло сбежать. Кем я после этого буду? Куском дерьма. Самым последним. Давай закроем эту тему, Маэстро.
– Вот это я понимаю настрой, – Герцог открыл дверь грузовика. – Готовы? Обратной дороги точно уже будет. Тут вы все верно подметили. Теперь вы либо с нами до самого конца, либо гнить вам за решеткой несколько десятилетий, пока власть не сменится и вас для виду не помилуют. И это, если еще повезет. У императора явно кукушка из часов вылетела, не удивлюсь, если он вернет публичные казни и четвертование. Поняли, да? Власть имеет свойство опьянять и затуманивать все помыслы, кроме жажды заполучить ее еще больше.
Странно, но раньше я почти не задумывался о Мори. Он исчез из моей жизни так же внезапно, как и появился. Мы не были большими друзьями, скорее приятелями или знакомыми. Но я все же испытывал к нему симпатию, и его становление министром здорово обрадовало меня пять лет назад. Я верил в этого человека, приписывал ему свои положительные черты, а теперь оказывается, что все это лишь иллюзия? И Мори такой же, как все, охотник за властью ради власти? Мне и сейчас не хочется в это верить. Тем более что мое дело – Римс. Времени на психоанализ нашего нового «императора» у меня нет. Пусть живет так, как хочет жить. Мне плевать. Я не испытываю к нему ненависти. И тем более не знаю через что Мори прошлось пройти за те семь лет, что мы не виделись. Ненавидеть его – это все равно, что ненавидеть себя, ведь и я отступил от собственных принципов в угоду сохранности своей шкуры. Я не имею права судить никого, кроме себя.
Через несколько минут мы, полностью экипированные, ехали по руинам города. В кузове вместе с нами находился Герцог и с десяток солдат. Думаю, тут каждый понимает, что едет на свое последнее дело. Насколько же нужно разочароваться в мире и власть имущих, чтобы так легко быть готовым расстаться с собственной жизнью? Мною движет злоба и дикая обида на самого себя, неужели в этих людях столько же ненависти и решимости? Если да, то все мы тут братья.
Несколько снарядов впились в дом, через узкие бойницы было видно лишь, как зарево поглощает этаж за этажом. Больше передали звуки: после грохота пространство вокруг заполнили стоны, плач и мольбы о помощи. Я отвернулся и попытался затеряться в собственных мыслях. Я понял, что никогда не видел на самом деле страшных вещей. Да, я участвовал в делах Стильного, а после работал с НП. Но все это мелочи в сравнении с тем, что сейчас происходит в Ин-де-Руине. Разборки бандитов и полномасштабная война – вещи диаметрально противоположные. В первом случае, ты рискуешь только собственной жизнью и лишаешь жизни тех, кто точно так же, как ты сам, поставил на кон все. Тут нет места обидам и сомнениям. Во втором же случае, вокруг страдают все. Страдают даже те, кто страданий еще не успел заслужить, я имею в виду детей. И всему этому нет конца и края. Пока диктаторы наслаждаются собой, а их окружение набивает карманы, простые люди тонут в бедах и несчастьях, которые приносит с собой война.
– Первый раз? – Герцог сидел с невозмутимым лицом, поглаживая шрам на щеке. – Понимаю. Когда я впервые попал на войну, мне было всего двадцать. Тогда у меня такая же рожа, как у тебя была. Я негодовал. Я злился. Ненавидел сначала мнимых противников, а после и собственное правительство, которое допустило, чтобы мир погряз в чем-то настолько ужасном. Но потом я стал старше и осознал одну простую вещь: войны, смерть, голод и страдания – неразрывные спутники человечества. Можно бесконечно ненавидеть этих всадников апокалипсиса и искать справедливость, которой, по моему скромному мнению, не существует, а можно просто принять неизбежное и заработать на нем, чтобы улучшить хотя бы свою жизнь.
– Довольно цинично.
– Человек и цинизм – тоже неразрывно связаны. Не забивай свою молодую голову всей этой чушью и действуй так, чтобы из всего выносить выгоду для себя. Тогда сможешь дожить до моих лет, а я переживу всех искателей истины, это точно. Понял, да?
– Кажется, что да.
– Ну вот и славно, – Герцог достал из кармана рубашки сигару. – Сейчас по нам начнет работать артиллерия противника, мы на их территории. Аэропорт – один из их основных узлов. Они бросят на его защиту все.
– И какие у нас шансы? – Дохлый протянул руку, и Герцог вручил сигару и ему.
– Если все пройдет по плану, то отличные. Мы – диверсионная группа. Они отвлекутся на нас и пропустят наступление на другом участке фронта. Сначала, приманкой будем мы, а после… игра в приманки закончится.
Словно в подтверждение слов Герцога мир вокруг наполнили звуки хаотичных взрывов. Снаряды разрывались всего в нескольких метрах от нас, а пули долбили по корпусу машины. Казалось, что в любой момент одна из них все-таки прорвется внутрь и нанесет свой смертельный удар. Я крепче вцепился в автомат, а Дохлый и Герцог мирно курили сигары, раскачиваясь в разные стороны. Мне следует взять себя в руки. От сегодняшнего дня зависит, смогу ли я уважать себя или нет. Никакого малодушия.
Ведущий грузовик достали. Он с грохотом отлетел в сторону. Из пламени выскакивали люди, но пулеметные очереди почти сразу откидывали их назад. Сверху заработал и наш пулемет. Попытка дать хотя бы какой-то шанс, но стреляющий почти сразу вернулся в салон грузовика без головы. Его место занял другой человек. Об корпус что-то звонко ударилось, но взрыва не последовало.
– Везение, – Герцог ухмыльнулся. – Снаряд не детонировал. Это все благодаря моему талисману. Видели?
Покрытый рунами камушек. В руке Герцога он выглядел игрушечным, но, если бы его взял я, то он точно бы не уместился в ладонь.
– Это ж эти, – Дохлый напряг весь свой мозг, в это время из нашего сопровождения выбыл еще один грузовик, его буквально разорвало на части, – руны. Альгиз! У меня такая же на плече.
– Верно. В скандинавской рунической традиции она символизирует покровительство и связь с высшими силами и является духовным щитом, отражающим негативные воздействия. А еще она намекает на то, что ее владелец имеет экстрасенсорные способности. Поняли, да? Ну, в нашей ситуации, главное, чтобы снаряды от нас отводила, – Герцог ухмыльнулся. – Скоро пойдем на прорыв. Осталось совсем чуть-чуть. Наступление уже начинается, пока эти придурки долбят по нам, их самих начинают нещадно долбить на левом фланге.
Слова пролетали мимо моих ушей. Все мое внимание было сконцентрировано на безголовом теле. Кровь сочилась небольшими струйками из места, которое, скорее всего, раньше было его шеей. Мне сложно сказать, что вдруг со мной случилось, за жизнь я видел очень много насилия, но именно это… оно не укладывалось в моей голове. И причина до боли проста – это насилие абсолютно легально. Завтра Тенебрис и Ин-де-Руин подпишут мирный договор и будут дальше улыбаться друг другу. А за что тогда умирают все эти люди? Получается, что просто так. Ради чьих-то амбиций. Как бы красиво все это ни расписывал Герцог, я не смогу воспринимать нечто столь отвратительное, как норму и тем более стараться вынести из подобной ситуации какие-то материальные блага. Подобным вещам не место в нашем мире. И чем раньше все это осознают, тем быстрее мы построим мир, в котором хорошо будет каждому. Выбора-то у нас как такового и нет: либо мы строим мир, где удобно всем, либо уничтожаем сами себя и передаем эстафету следующей разумной жизни. Так было и так будет до тех пор, пока кто-то не разрушит этот порочный круг.
Снова полетели снаряды, я крепче зажал в руках автомат. Скоро все это закончится. Кто-то из нас двоих умрет: Римс или я. Снова похожая ситуация. Мори любил говорить, что у всего есть свое «но», а я вот считаю, что у всего есть свое «или».
– Хватайтесь за что-нибудь, – только Герцог успел крикнуть это, как грузовик сотряс мощный удар. Броня слева отлетела в сторону, несколько солдат буквально разорвало на части. Осколок металла впился мне в ногу. Я вскрикнул от боли, но крики здесь – дело привычное, так что никто не обратил на меня совершенно никакого внимания. – А теперь поднимаем свои жопы и быстро-быстро на выход.
Задняя дверь распахнулась, и мы бросились наружу. Из всего нашего сопровождения до точки добрались только три грузовика. Люди в них так же спешно выгружались и без колебаний вступали в бой. Над головой проносились пули, мы оказались в терминале «Б», въехали в него прямо через огромное прозрачное стекло. Дохлый сел рядом со мной, пуля пролетела мимо и расцарапала его щеку. Или это был осколок? В этой вакханалии черт ногу сломит, так что с уверенностью сказать не могу.
Я колебался ровно секунду, а после и сам направил автомат в нужную сторону. Звуки собственной стрельбы отрезвляют. В сторону эскалатора полетели гранаты, после раздавалась серия взрывов и весь второй этаж рухнул, завалив под руинами тех, кто мешал нам прорваться дальше. Герцог явно чувствовал себя в своей тарелке, он единственный из всех стрелял именно в цель. Солдаты с обеих сторон зачастую не стреляли в верхнюю часть тела, а предпочитали бить по конечностям. Небольшой огрызок человечности в столь паршивой ситуации. Герцог же целился исключительно в голову. Он использовал небольшую полуавтоматическую винтовку с четырехкратным прицелом. Он шел первым, его огромная фигура вселяла ужас, как в защитников, так и в нападавших. Его нечеловеческая точность и сила пугали. Такого человека хорошо иметь в союзниках и до жути страшно перейти ему дорогу и попасть в список врагов. Сейчас лучше об этом не думать.
Я сменил позицию и выпустил очередь по ногам парнишки в светло-серой броне. Я пришел сюда за жизнью Римса, другие жизни меня не интересуют. Мы поднимались по руинам, чтобы добраться до второго этажа. Нам нужен терминал «А». Все правительственные рейсы осуществляются через него. Дохлый, как и я, держал нейтралитет настолько, насколько вообще было возможно в этой ситуации, тоже бил в основном по ногам и рукам.
Взобравшись на второй этаж, я почти мгновенно получил прикладом по затылку, но Герцог спас мою шкуру, голова очередного парнишки лопнула, как свежий арбуз. Чертова война. И я ее участник.
