- Кортес?
— Дон Бэйзил, мы потеряли галеон с оборудованием? Снова?
- Попугай нейронный. Найди что-нибудь красивое про свободу.
Миллионы людей подключались к трансляции финальной серии «Звёздный Боевой Корабль 2: Прилив тьмы».
Нортон сидел на рабочем месте и следил за ростом показателей нагрузки.
Дракод ходила по камере босиком. По её представлениям о процессах возмездия Зест Аурик и времени после последнего допроса, через пару часов её обвяжут амортизирующими утяжелителями, наденут шлем виртуальной и начнут медленно приучать верить только рукам фокусника, забывать способность критически относиться информации, ощущениям. Надеясь отсрочить момент, когда внешние картинки станут реальнее собственной памяти, девушка использовала последнюю возможность перемещаться физически, ощущать ногами холод и неровности пола, проводить пальцами по поверхностям материалов и собственному лицу. Она подпрыгивала и запоминала ощущения в ногах. Принюхивалась к воздуху из вентиляции и смазке дверных петель.
Из-за предельного внимания к сигналам извне, Дракод сразу заметила появление новых шумов. Нарастало гудение электроники в дверных замках, в динамиках под потолком набирали силу строки стихотворения.
Несчастью верная сестра,
Надежда в мрачном подземелье
Разбудит бодрость и веселье,
Придет желанная пора:
Дракод быстро обулась. Гудение электроники прекратилось, дверь едва заметно дрогнула.
Любовь и дружество до вас
Дойдут сквозь мрачные затворы,
Как в ваши каторжные норы
Доходит мой свободный глас.
Девушка толкнула дверь, та поддалась, ограничиваемая только собственным весом. Разум просчитывал варианты жестокой провокации, целей возможной ловушки.
Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут — и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.
Дракод вышла в коридор. Охраны ещё не было видно. Динамики перешли к объявлениям прямым текстом.
- Внимание! Это не бунт, это революция! Всем не оставаться на местах! Замки уничтожены. Сигналы блокированы. Охрана малочисленна. Повторяю! Это не бунт, это революция! Всем не оставаться на местах…
Почти одновременно открылось несколько дверей. Люди переглядывались, пока самый решительный не побежал по коридору в сторону, откуда когда-то был приведён. Остальные безотчётно последовали за ним, увлекая новых выходящих. Шлюзы между блоками и выходы на лестницы действительно оказались разблокированными. Повторы текста сменились на вдохновляющую песню о восстании Спартака. Редкие встречные сотрудники предпочитали ограничиваться самозащитой, уклонялись от противостояния с неорганизованными, но многочисленными беглецами. В ком-то страх и жажда освобождения мутировали в стремление реализовать шанс отмщения. По коридорам неслись крики, звуки разбиваемого стекла, падения мебели.
Вирус не только сжигал дверные замки повышением напряжения. Его другие модули искали мэйнфреймы виртуального моделирования. В недрах комплекса с разной скоростью просыпались тысячи людей. Уже сверхпривычный и достоверный виртуальный мир рассыпался, на неудобное освещение, плохо подчиняющиеся тела, непривычные звуки, и лавину ощущений ответ на любое движение. Одни покидали капсулы, в которых содержались, другие не находили силы или волю, плакали и кричали. Они лишались вынужденного курса, но не обретали желаемого направления. Реальный мир за мгновение обнулил всё накопленное во время заключения в не-материальном. Растворил ставшее привычным и оставил лицом к лицу с неизвестностью. Некогда любимая и желанная, жизнь возвращалась из небытия чуждой, грубой, всепроникающей. Жизнь говорила: живи меня полностью. Менее пятой части внезапно освободившихся от цифровых оков решились двигаться ей навстречу.
В это время человеческий поток тех, кто ещё не увяз в виртуальности, вынес Дракод на улицу и оставил перед вопросом дальнейших действий. Никто не встречал. Ещё не слышались сирены. Люди просто разбегались в разные стороны, пытались зацепиться за проезжающие машины или вскрыть припаркованные. Среди стоящего транспорта Дракод заметила красный мотоцикл. В Проксити было много красных мотоциклов, в том числе на базе легендарного А-750, но свою «Тантру» девушка узнала бы из тысячи. О тайнике, в котором хранился мотоцикл, знала от силы дюжина человек, пароль для разблокировки – четверо. Всё ещё слишком много для уверенного предположения.
Девушка подбежала к мотоциклу и увидела прилепленную к блоку ввода пароля записку: «Мне стыдно за присутствие Кортеса с нами. Пароль – река».
Дрожащие пальцы ввели «Тара», и мотоцикл отозвался ожившей подсветкой кнопок. Опоры-блокираторы колёс ушли, плавно опустив машину на колёса. Корпус вздрогнул от запуска двигателя, шины взвизгнули по асфальту, проносясь между рядов машин Дракод никак не могла поверить, что оказалась на свободе. Шлем чернел в своём ящике над стопсигналом. Холодный вечерний воздух превращается в ледяные иглы от скорости. Следовало остановиться, но рассудок позабыл такой приказ. Яростные сигналы рецепторов кричали о реальности свободы, но страшила возможность поверить в миг удач слишком сильно – и спугнуть его, снова очнуться в клетке. Пришлось уговаривать себя не жечь асфальт и сбавить скорость. Она прошла разворот под виадук разъезда и остановилась на пустыре. И только здесь наконец почувствовала, что по-настоящему вырвалась. Жизнь продолжается.
Сразу после получения сигнала о разблокировке «Тантры», Бэйзил собрал аппаратуру и вышел из комнатушки. Хозяйка рефлекторно проворчала что-то про наркоманов и продолжила смотреть трансляцию ЗБК-2. Картинка на экране плавно теряла качество. Наименее привилегированные сервисы Проксити впадали в анабиоз. Жизненно-важные переводились в ручной режим. Плайтмэйты теряли свои инструкции и провоцировали заторы на дорогах. Навигаторы закипали, перестраивая траектории по стремительно устаревающим данным. Объекты Мейси-Тала подменялись малополигональными заглушками. Нортон отдавал распоряжения сотрудникам и отчитывался в аварийном канале. Перед десятками служб и отделов стояла одна необщая задача - избежать ответственности за происходящее. Музыка на верхней палубе звучала всё громче, огни светили торжественней, все старательно поддерживали имидж непотопляемого лайнера.
Утром навигационные сервисы в Проксити работали ещё хуже, чем накануне. Городские улицы заполнил блуждающий транспорт, призрачные плайтмэйты, растерянные и злые люди. Относительно нормально функционировал только метро и трамваи, почти не имевшие возможности ошибиться с маршрутом. Автоматические стрелки в автономном режиме читали коды и задавали направления. Вагоны обменивали на станциях пассажиров и убывали, сошедшие на землю осматривались, выискивая ориентиры, и расходились в разные стороны.
Из-за большого количества пользователей, застрявших в мнимой части Мейси-Тала, Зест Аурик почти приостановил работу дополненной реальности, направив ресурсы на поддержку виртуального сегмента. Части города покрыли мало-ресурсные сетки с очертаниями домов, спасая мэйнфреймы от нужды обрабатывать сложную архитектуру. Отдел маркетинга объявил неделю пиксель-арта, анонсировал викторины по ретро-стилю и завалил хайлайтеров заказами. Специальные команды затягивали аварийными баннерами ломающиеся объекты. За минувшие сутки подразделения холдинга перепробовали достаточно, чтобы иметь более-менее рабочий план действий.
Свой план был и у Бэйзила.
- Кортес запиши голосовое сообщение для отложенного звонка.
- Голосовое сообщение? Сеньор, вы больны? Вам угрожают?
- Очень смешно. Записывай.
Цифровые ограничения скрывали Бэйзила подобно облакам ила, поднятым со дна. Лица людей не распознавались или анализировались с такой задержкой, что разыскиваемый сыщик без дополнительных проблем смог добраться до Таргоса-Рыбацкого и прошёл к храму терезианцев, зажатому высокими домами.
Перекрёстный отец Горанфло встретил старого поставщика бесконечной тоской из-за недоступных сервисов доставки еды. Тучный сотрудник печально смотрел на контейнеры с пожертвованными продуктами, мучимый то ли этическими вопросами, то ли недостаточными кулинарными возможностями. Он не знал новостей о Дэнкрозе, при упоминании Лечака напрягся, но быстро успокоился от перспективы съездить к нему в более крупный храм, имевший на балансе столовую.
- Страждущий помощник имеет право получить помощь для страждущих, да?
Решив заминку с транспортом за счёт прихожанина с машиной, Горанфло и Бэйзил отправились в путь. Дома за окнами выглядели всё хуже. Когда миновали Пятый микрорайон и границы Последней Коробки высотных домов, машина оказалась в царстве заброшки, заборов, руин, пустырей и людей, не имевших возможности позволить себе платное жильё. Они заполняли пустоты города, плёнкой и пакетами превращали пустующую землю в теплицы, давали вторую и третью жизнь прочным материалам и сжигая горючие. Отовсюду добывались любые вода и еда. Из найденных и выточенных деталей собирались генераторы, раскручиваемые людьми, с их помощью производились нужные в быту предметы и поделки, продаваемые в соседних районах попутно с поиском работы.
Единственными яркими объектами абанд-зон оставались рекламные. Пёстрые, светящиеся, неотключаемые, с ночной подсветкой или звуковыми эффектами, технологичные и простые щиты – за них содержание местные получали плату от рекламодателей и потому старательно защищали капища на своих территориях. По ним ориентировались, в их свете работали, учились, отдыхали. Сегодня часть экранов и табло перестала сиять, тотемы вместо уверенности вселяли страх неизбежных перемен к худшему.
Бэйзил деликатно попытался уточнить у Горанфло, не ошибся ли водитель с маршрутом, но тот раздражённо отмахнулся и снова посетовал плохую работу сервисов, ненадёжность технологий, людскую слабость и общую беспросветность бытия. Через несколько кварталов, они вырулили к местному храму терезианцев. По эстетике и аккуратности он проигрывал Храму Всех Путей. Но контраст с окружением поднимал уровень величия до предела. Монолитные бетонные стены уходили ввысь, разрезанные преломляющимися линиями стекла. Узор пересекающихся стеклянных путей выглядел хаотичным, но не беспорядочным, выверенным. В верхней трети фасада он начинал создавать иллюзию замерших в невесомости частей стены. Бэйзилу показалось, что он стоит у края перевёрнутого водопада, который то ли возносит в небо, то ли обрушивает вошедшего в пропасть глубиной в половину Вселенной.
Окружающие дома словно почтительно расступившись отделялись широкими проездами. Вместо растрескавшегося асфальта дороги и тротуары покрывала плитка, которую паломники воровали и несли в дар откуда только могли. Пришедшие за помощью возвращались снова, кто для расплаты, кто за новой дозой лекарств, для обслуживания имплантов или порции еды. Большинство навсегда оставалось в гравитационном поле терезианцев: падая вниз донорами, превращаясь услугами в слуг или держась на почтительном расстоянии с полным принятием авторитета служителей. Бэйзил всегда убеждал себя в особенности партнёрского положения поставщиков деталей, независимости Дэнкроза и лично себя от власти и денег перекрёстных. Теперь Дэнкроз канул в неизвестность, привычный район остался вне пешей доступности, а Бэйзил пришёл торговаться с дьяволом.
Они покинули автомобиль на площадке перед центральным входом. Горанфло скрестил руки на груди и поклонился храму, насколько позволяла его комплекция. Бэйзил поморщился от запаха улицы и людей, смотревших на приехавшую машину как на сани Деда Мороза. Прилично одетые люди, а тем более перекрёстные, вызывали страх, трепет и надежду заработка. Рядом быстро возникли торговцы украшениями ручной работы, проводники к любым услугам и желающие выполнить любую работу. Сдержанное фиолетовое облачение Горанфло вклинилось в кислотно-пёструю массу костюмов, покрытых рекламными принтами. Бэйзил постарался не отставать, меньше замечать руки, тянущиеся со всех сторон и следить за сохранностью своих вещей. Он испытал огромное облегчение, когда массивные двери храма закрылись за ними. Горанфло доложил местному служителю цель визита. Тот кивнул и позволил обождать в столовой храма.
В это время на экране в комнате наблюдения вокруг лица пришедшего замигала рамка, привлекая внимание дежурного. Он вызвал детали, быстро прочитал комментарий о причинах предупреждения и выдал витиеватую фразу, выражавшую крайнее любопытство происходящим, сопряжённое с полным отсутствием предположений. Взяв себя в руки, он включил микрофон служебной гарнитуры.
- Перекрёстный отец, прошу выслушать сообщение. У опасный гость.
Попадая с улицы внутрь храма терезианцев люди начинали вести себя тихо, сдержано. В очереди на трапезу никто не толкался, не ругался и вообще старался меньше привлекать внимание. Поэтому очередь лишь опускала глаза, когда Горанфло прошёл мимо них к раздаче и получил долгожданную еду.
- Хорошо готовят? – спросил Бэйзил, когда они сели за натёртый до глянца пластиковый столик.
- Полезная еда не обязана быть вкусной, - заметил Горанфло. – Мы все должны со смирением и стойкостью переносить тяготы и лишения на нашем Пути. Если ты скорее сдохнешь, чем станешь есть безвкусное, но съедобное, то ты сдохнешь. А кроткие унаследуют землю.
Почувствовав, что от еды Горанфло становится привычно разговорчивым, Бэйзил пошёл на новый приступ вопросами.
- Ты мне всё же скажи: Лечак - он попутный человек или так, пересёкся?
- Да я и сам не знаю. По замашкам вроде бы путевой, но не в нашем пути это точно. Для должника слишком наглый, демонстративно перечит, а что на самом деле думает – мгла. Раз терпят, стало быть, сошлись дороги. Ты там зря не бодайся, будь погибче, адаптивнее. Сам знаешь, упрямые находят тупики. А у тебя и земли-то нет, чтобы кротким унаследовать. Непутёвый ты, Витя. Сколько учил, что с запчастями уличными ты никуда не придёшь, всё без толку.
- Да я же с мудростью не спорю. Наоборот, подсказать прошу: мне торговаться с ним или с вашими?
Горанфло поморщился.
- Вить, ты меня обидеть хочешь или с другим смыслом такие слова говоришь? Мы не торгуемся, мы помогаем всем возможным по велению души. Вон, кстати, и перекрёстный Чезаре, он обещал помочь.
Бэйзил повернулся в указанном направлении. Высокий человек, по виду регулярно посещавший барбера, жестом призвал к себе Горанфло. Тот последовательно преодолел сомнение, желание доесть, гравитацию и подошёл к коллеге. После короткого разговора Горанфло вернулся к Бэйзилу.
- Тебя проводят.
Посчитав сказанное исчерпывающим, перекрёстный сел за стол и продолжил приём пищи.
Бэйзилу ничего не оставалось, как вверить себя перекрёстному Чезаре. Тот провёл к грузовому лифту. Вместо простого нажатия кнопки этажа, Чезаре ввёл код, Бэйзил не смог определить, насколько они поднялись. Единственное, что он понял – выйти сам вряд ли сумеет.
Наверху двери лифта открылись в коридор, стены которого терялись в сумрачных решётках стеллажей и пирамидах ящиков. Прибывшие прошли к двери напротив, рядом с которой сидело человекоподобное существо с экраном вместо лица. Оно встало, загорелись лампочки инфракрасной подсветки вокруг камеры над экраном.
- Папик Чезаре? – с фальшивой радостью спросили динамики на голове существа.
— Дон Бэйзил, мы потеряли галеон с оборудованием? Снова?
- Попугай нейронный. Найди что-нибудь красивое про свободу.
Миллионы людей подключались к трансляции финальной серии «Звёздный Боевой Корабль 2: Прилив тьмы».
Нортон сидел на рабочем месте и следил за ростом показателей нагрузки.
Дракод ходила по камере босиком. По её представлениям о процессах возмездия Зест Аурик и времени после последнего допроса, через пару часов её обвяжут амортизирующими утяжелителями, наденут шлем виртуальной и начнут медленно приучать верить только рукам фокусника, забывать способность критически относиться информации, ощущениям. Надеясь отсрочить момент, когда внешние картинки станут реальнее собственной памяти, девушка использовала последнюю возможность перемещаться физически, ощущать ногами холод и неровности пола, проводить пальцами по поверхностям материалов и собственному лицу. Она подпрыгивала и запоминала ощущения в ногах. Принюхивалась к воздуху из вентиляции и смазке дверных петель.
Из-за предельного внимания к сигналам извне, Дракод сразу заметила появление новых шумов. Нарастало гудение электроники в дверных замках, в динамиках под потолком набирали силу строки стихотворения.
Несчастью верная сестра,
Надежда в мрачном подземелье
Разбудит бодрость и веселье,
Придет желанная пора:
Дракод быстро обулась. Гудение электроники прекратилось, дверь едва заметно дрогнула.
Любовь и дружество до вас
Дойдут сквозь мрачные затворы,
Как в ваши каторжные норы
Доходит мой свободный глас.
Девушка толкнула дверь, та поддалась, ограничиваемая только собственным весом. Разум просчитывал варианты жестокой провокации, целей возможной ловушки.
Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут — и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.
Дракод вышла в коридор. Охраны ещё не было видно. Динамики перешли к объявлениям прямым текстом.
- Внимание! Это не бунт, это революция! Всем не оставаться на местах! Замки уничтожены. Сигналы блокированы. Охрана малочисленна. Повторяю! Это не бунт, это революция! Всем не оставаться на местах…
Почти одновременно открылось несколько дверей. Люди переглядывались, пока самый решительный не побежал по коридору в сторону, откуда когда-то был приведён. Остальные безотчётно последовали за ним, увлекая новых выходящих. Шлюзы между блоками и выходы на лестницы действительно оказались разблокированными. Повторы текста сменились на вдохновляющую песню о восстании Спартака. Редкие встречные сотрудники предпочитали ограничиваться самозащитой, уклонялись от противостояния с неорганизованными, но многочисленными беглецами. В ком-то страх и жажда освобождения мутировали в стремление реализовать шанс отмщения. По коридорам неслись крики, звуки разбиваемого стекла, падения мебели.
Вирус не только сжигал дверные замки повышением напряжения. Его другие модули искали мэйнфреймы виртуального моделирования. В недрах комплекса с разной скоростью просыпались тысячи людей. Уже сверхпривычный и достоверный виртуальный мир рассыпался, на неудобное освещение, плохо подчиняющиеся тела, непривычные звуки, и лавину ощущений ответ на любое движение. Одни покидали капсулы, в которых содержались, другие не находили силы или волю, плакали и кричали. Они лишались вынужденного курса, но не обретали желаемого направления. Реальный мир за мгновение обнулил всё накопленное во время заключения в не-материальном. Растворил ставшее привычным и оставил лицом к лицу с неизвестностью. Некогда любимая и желанная, жизнь возвращалась из небытия чуждой, грубой, всепроникающей. Жизнь говорила: живи меня полностью. Менее пятой части внезапно освободившихся от цифровых оков решились двигаться ей навстречу.
В это время человеческий поток тех, кто ещё не увяз в виртуальности, вынес Дракод на улицу и оставил перед вопросом дальнейших действий. Никто не встречал. Ещё не слышались сирены. Люди просто разбегались в разные стороны, пытались зацепиться за проезжающие машины или вскрыть припаркованные. Среди стоящего транспорта Дракод заметила красный мотоцикл. В Проксити было много красных мотоциклов, в том числе на базе легендарного А-750, но свою «Тантру» девушка узнала бы из тысячи. О тайнике, в котором хранился мотоцикл, знала от силы дюжина человек, пароль для разблокировки – четверо. Всё ещё слишком много для уверенного предположения.
Девушка подбежала к мотоциклу и увидела прилепленную к блоку ввода пароля записку: «Мне стыдно за присутствие Кортеса с нами. Пароль – река».
Дрожащие пальцы ввели «Тара», и мотоцикл отозвался ожившей подсветкой кнопок. Опоры-блокираторы колёс ушли, плавно опустив машину на колёса. Корпус вздрогнул от запуска двигателя, шины взвизгнули по асфальту, проносясь между рядов машин Дракод никак не могла поверить, что оказалась на свободе. Шлем чернел в своём ящике над стопсигналом. Холодный вечерний воздух превращается в ледяные иглы от скорости. Следовало остановиться, но рассудок позабыл такой приказ. Яростные сигналы рецепторов кричали о реальности свободы, но страшила возможность поверить в миг удач слишком сильно – и спугнуть его, снова очнуться в клетке. Пришлось уговаривать себя не жечь асфальт и сбавить скорость. Она прошла разворот под виадук разъезда и остановилась на пустыре. И только здесь наконец почувствовала, что по-настоящему вырвалась. Жизнь продолжается.
Сразу после получения сигнала о разблокировке «Тантры», Бэйзил собрал аппаратуру и вышел из комнатушки. Хозяйка рефлекторно проворчала что-то про наркоманов и продолжила смотреть трансляцию ЗБК-2. Картинка на экране плавно теряла качество. Наименее привилегированные сервисы Проксити впадали в анабиоз. Жизненно-важные переводились в ручной режим. Плайтмэйты теряли свои инструкции и провоцировали заторы на дорогах. Навигаторы закипали, перестраивая траектории по стремительно устаревающим данным. Объекты Мейси-Тала подменялись малополигональными заглушками. Нортон отдавал распоряжения сотрудникам и отчитывался в аварийном канале. Перед десятками служб и отделов стояла одна необщая задача - избежать ответственности за происходящее. Музыка на верхней палубе звучала всё громче, огни светили торжественней, все старательно поддерживали имидж непотопляемого лайнера.
Глава 14. Рейхенбахский аджаил
Утром навигационные сервисы в Проксити работали ещё хуже, чем накануне. Городские улицы заполнил блуждающий транспорт, призрачные плайтмэйты, растерянные и злые люди. Относительно нормально функционировал только метро и трамваи, почти не имевшие возможности ошибиться с маршрутом. Автоматические стрелки в автономном режиме читали коды и задавали направления. Вагоны обменивали на станциях пассажиров и убывали, сошедшие на землю осматривались, выискивая ориентиры, и расходились в разные стороны.
Из-за большого количества пользователей, застрявших в мнимой части Мейси-Тала, Зест Аурик почти приостановил работу дополненной реальности, направив ресурсы на поддержку виртуального сегмента. Части города покрыли мало-ресурсные сетки с очертаниями домов, спасая мэйнфреймы от нужды обрабатывать сложную архитектуру. Отдел маркетинга объявил неделю пиксель-арта, анонсировал викторины по ретро-стилю и завалил хайлайтеров заказами. Специальные команды затягивали аварийными баннерами ломающиеся объекты. За минувшие сутки подразделения холдинга перепробовали достаточно, чтобы иметь более-менее рабочий план действий.
Свой план был и у Бэйзила.
- Кортес запиши голосовое сообщение для отложенного звонка.
- Голосовое сообщение? Сеньор, вы больны? Вам угрожают?
- Очень смешно. Записывай.
Цифровые ограничения скрывали Бэйзила подобно облакам ила, поднятым со дна. Лица людей не распознавались или анализировались с такой задержкой, что разыскиваемый сыщик без дополнительных проблем смог добраться до Таргоса-Рыбацкого и прошёл к храму терезианцев, зажатому высокими домами.
Перекрёстный отец Горанфло встретил старого поставщика бесконечной тоской из-за недоступных сервисов доставки еды. Тучный сотрудник печально смотрел на контейнеры с пожертвованными продуктами, мучимый то ли этическими вопросами, то ли недостаточными кулинарными возможностями. Он не знал новостей о Дэнкрозе, при упоминании Лечака напрягся, но быстро успокоился от перспективы съездить к нему в более крупный храм, имевший на балансе столовую.
- Страждущий помощник имеет право получить помощь для страждущих, да?
Решив заминку с транспортом за счёт прихожанина с машиной, Горанфло и Бэйзил отправились в путь. Дома за окнами выглядели всё хуже. Когда миновали Пятый микрорайон и границы Последней Коробки высотных домов, машина оказалась в царстве заброшки, заборов, руин, пустырей и людей, не имевших возможности позволить себе платное жильё. Они заполняли пустоты города, плёнкой и пакетами превращали пустующую землю в теплицы, давали вторую и третью жизнь прочным материалам и сжигая горючие. Отовсюду добывались любые вода и еда. Из найденных и выточенных деталей собирались генераторы, раскручиваемые людьми, с их помощью производились нужные в быту предметы и поделки, продаваемые в соседних районах попутно с поиском работы.
Единственными яркими объектами абанд-зон оставались рекламные. Пёстрые, светящиеся, неотключаемые, с ночной подсветкой или звуковыми эффектами, технологичные и простые щиты – за них содержание местные получали плату от рекламодателей и потому старательно защищали капища на своих территориях. По ним ориентировались, в их свете работали, учились, отдыхали. Сегодня часть экранов и табло перестала сиять, тотемы вместо уверенности вселяли страх неизбежных перемен к худшему.
Бэйзил деликатно попытался уточнить у Горанфло, не ошибся ли водитель с маршрутом, но тот раздражённо отмахнулся и снова посетовал плохую работу сервисов, ненадёжность технологий, людскую слабость и общую беспросветность бытия. Через несколько кварталов, они вырулили к местному храму терезианцев. По эстетике и аккуратности он проигрывал Храму Всех Путей. Но контраст с окружением поднимал уровень величия до предела. Монолитные бетонные стены уходили ввысь, разрезанные преломляющимися линиями стекла. Узор пересекающихся стеклянных путей выглядел хаотичным, но не беспорядочным, выверенным. В верхней трети фасада он начинал создавать иллюзию замерших в невесомости частей стены. Бэйзилу показалось, что он стоит у края перевёрнутого водопада, который то ли возносит в небо, то ли обрушивает вошедшего в пропасть глубиной в половину Вселенной.
Окружающие дома словно почтительно расступившись отделялись широкими проездами. Вместо растрескавшегося асфальта дороги и тротуары покрывала плитка, которую паломники воровали и несли в дар откуда только могли. Пришедшие за помощью возвращались снова, кто для расплаты, кто за новой дозой лекарств, для обслуживания имплантов или порции еды. Большинство навсегда оставалось в гравитационном поле терезианцев: падая вниз донорами, превращаясь услугами в слуг или держась на почтительном расстоянии с полным принятием авторитета служителей. Бэйзил всегда убеждал себя в особенности партнёрского положения поставщиков деталей, независимости Дэнкроза и лично себя от власти и денег перекрёстных. Теперь Дэнкроз канул в неизвестность, привычный район остался вне пешей доступности, а Бэйзил пришёл торговаться с дьяволом.
Они покинули автомобиль на площадке перед центральным входом. Горанфло скрестил руки на груди и поклонился храму, насколько позволяла его комплекция. Бэйзил поморщился от запаха улицы и людей, смотревших на приехавшую машину как на сани Деда Мороза. Прилично одетые люди, а тем более перекрёстные, вызывали страх, трепет и надежду заработка. Рядом быстро возникли торговцы украшениями ручной работы, проводники к любым услугам и желающие выполнить любую работу. Сдержанное фиолетовое облачение Горанфло вклинилось в кислотно-пёструю массу костюмов, покрытых рекламными принтами. Бэйзил постарался не отставать, меньше замечать руки, тянущиеся со всех сторон и следить за сохранностью своих вещей. Он испытал огромное облегчение, когда массивные двери храма закрылись за ними. Горанфло доложил местному служителю цель визита. Тот кивнул и позволил обождать в столовой храма.
В это время на экране в комнате наблюдения вокруг лица пришедшего замигала рамка, привлекая внимание дежурного. Он вызвал детали, быстро прочитал комментарий о причинах предупреждения и выдал витиеватую фразу, выражавшую крайнее любопытство происходящим, сопряжённое с полным отсутствием предположений. Взяв себя в руки, он включил микрофон служебной гарнитуры.
- Перекрёстный отец, прошу выслушать сообщение. У опасный гость.
Попадая с улицы внутрь храма терезианцев люди начинали вести себя тихо, сдержано. В очереди на трапезу никто не толкался, не ругался и вообще старался меньше привлекать внимание. Поэтому очередь лишь опускала глаза, когда Горанфло прошёл мимо них к раздаче и получил долгожданную еду.
- Хорошо готовят? – спросил Бэйзил, когда они сели за натёртый до глянца пластиковый столик.
- Полезная еда не обязана быть вкусной, - заметил Горанфло. – Мы все должны со смирением и стойкостью переносить тяготы и лишения на нашем Пути. Если ты скорее сдохнешь, чем станешь есть безвкусное, но съедобное, то ты сдохнешь. А кроткие унаследуют землю.
Почувствовав, что от еды Горанфло становится привычно разговорчивым, Бэйзил пошёл на новый приступ вопросами.
- Ты мне всё же скажи: Лечак - он попутный человек или так, пересёкся?
- Да я и сам не знаю. По замашкам вроде бы путевой, но не в нашем пути это точно. Для должника слишком наглый, демонстративно перечит, а что на самом деле думает – мгла. Раз терпят, стало быть, сошлись дороги. Ты там зря не бодайся, будь погибче, адаптивнее. Сам знаешь, упрямые находят тупики. А у тебя и земли-то нет, чтобы кротким унаследовать. Непутёвый ты, Витя. Сколько учил, что с запчастями уличными ты никуда не придёшь, всё без толку.
- Да я же с мудростью не спорю. Наоборот, подсказать прошу: мне торговаться с ним или с вашими?
Горанфло поморщился.
- Вить, ты меня обидеть хочешь или с другим смыслом такие слова говоришь? Мы не торгуемся, мы помогаем всем возможным по велению души. Вон, кстати, и перекрёстный Чезаре, он обещал помочь.
Бэйзил повернулся в указанном направлении. Высокий человек, по виду регулярно посещавший барбера, жестом призвал к себе Горанфло. Тот последовательно преодолел сомнение, желание доесть, гравитацию и подошёл к коллеге. После короткого разговора Горанфло вернулся к Бэйзилу.
- Тебя проводят.
Посчитав сказанное исчерпывающим, перекрёстный сел за стол и продолжил приём пищи.
Бэйзилу ничего не оставалось, как вверить себя перекрёстному Чезаре. Тот провёл к грузовому лифту. Вместо простого нажатия кнопки этажа, Чезаре ввёл код, Бэйзил не смог определить, насколько они поднялись. Единственное, что он понял – выйти сам вряд ли сумеет.
Наверху двери лифта открылись в коридор, стены которого терялись в сумрачных решётках стеллажей и пирамидах ящиков. Прибывшие прошли к двери напротив, рядом с которой сидело человекоподобное существо с экраном вместо лица. Оно встало, загорелись лампочки инфракрасной подсветки вокруг камеры над экраном.
- Папик Чезаре? – с фальшивой радостью спросили динамики на голове существа.
