В ответ он метнул в противника подобие огненного шара, который с ярким треском взорвался в центре группы нападающих. Триона затаила дыхание, осознавая, что этот бой решит не только их судьбу, но и судьбу всего юга.
Вдруг, как будто из ниоткуда, из-за колонн возникли ещё двое бандитов, их лица скрыты под чёрными капюшонами, их намерения ясны, как день. Триона, укрытая под столом, не могла сдержать крик, который замер у неё на губах. В её руках оказался тяжёлый поднос.
Собрав всю свою силу воли, она метнула поднос, упавший со стола. С глухим стуком он врезался в одного из новых противников, заставив его с глухим стоном упасть на пол.
Роб, не теряя времени, воспользовался этим моментом. Он изящно скользнул к оставшемуся бандиту, его движения были подобны ветру, невидимому, но ощутимому. Однако в этот миг, когда он уже почти достиг своей цели, другой противник, восставший с пола, нанес удар, который попал прямо в его бок.
С глухим стоном Роб упал. Он стиснул зубы, сдерживая боль, и, собравшись с силами, вскочил на ноги. В его глазах сверкала решимость; вместо левой руки, там, где раньше была крепкая ладонь, теперь свисал пустой рукав.
— Вы мне руку сломали, гады! — воскликнул он, глядя на своих противников с горечью и презрением. И добавил ещё несколько весьма эмоциональных выражений. — Вы знаете, сколько она стоит? Я вам не принц Элиан, чтобы разбрасываться руками и менять их, как перчатки. Опять в очередь стоять...
Триона медленно открыла глаза, и мир вокруг неё стал более чётким, хотя всё ещё окутанным пеленой тревоги. Она осмотрела разгромленную обеденную комнату. Стражники, суетливо перемещавшиеся по помещению, создавали атмосферу напряжённости, напоминающую о буре, только что здесь разразившейся.
Роб сидел к ней спиной, верхом на стуле, опустив подбородок на единственную руку. Его фигура, окутанная мрачной аурой, была полна мужественной решимости, но сейчас на ней лежала печать боли. Рядом с ним стоял лекарь, облачённый в мантию, украшенную символами братства целителей. Его руки, ловко и уверенно работающие, зашивали рану на боку Роба, вызывая у Трионы смешанные чувства — страх за него и желание оказать помощь.
Однако стражники продолжали выводить последних напавших на Роба. Их лица были искажены гневом, и Триона почувствовала, как страх и ненависть переплетаются в воздухе, создавая опасную атмосферу.
— Как вы себя чувствуете, Триона? — неожиданно спросил Роб, повернув голову к ней. Его голос звучал слабо, но он отчаянно бодрился.
Триона, отводя взгляд от раненого друга, увидела, как один из стражников, сжимая меч, подошёл к пленному, выведенному из тени. Лицо нападавшего было покрыто шрамами, а его глаза горели ненавистью.
— Ты не понимаешь, — прошипел он, — эта женщина — орудие демонов, что хотят уничтожить наш мир! Её кровь и кровь принца Элиана — ключ к власти, которую он жаждет.
Эти слова, как холодный ветер, пронзили душу Трионы. До этого дня она предпочитала думать, что бред матери был просто бредом.
— Я не оружие, — произнесла она с отчаянием, — я лишь женщина, желающая мира!
Но её слова, как пыль, развеялись в воздухе.
— Я хотел с вами об этом поговорить, Триона, — негромко сказал Роб. — Но не успел.
Триона почувствовала, как сердце её сжалось при взгляде на сломанный протез Роба, лежащий на столе, словно покорённый воин. Пальцы протеза едва заметно шевелились.
— Триона, — произнёс Роб с лёгкой улыбкой, его голос, хотя и ослабленный, всё ещё нес в себе успокоение. — Я знаю, что всё это кажется ужасным, но, возможно, тебе стоит прилечь. Отдохни.
Словно завороженная, она кивнула, хотя в её душе бушевали вихри тревоги. Её ноги, как будто подчиняясь чужому разуму, шагнули к выходу. Она не могла оставить своего друга, но в то же время понимала, что должна восстановить силы, чтобы быть готовой к тому, что может произойти дальше.
Поднимаясь в свой номер, Триона ощущала, как стены, обитые тёмным деревом и покрытые старинными гобеленами, замкнулись вокруг неё, как ловушка, из которой не было выхода. Ночной воздух был холодным, и, когда она закрыла за собой дверь, в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь её прерывистым дыханием.
Однако покой был лишь мимолётным. Ночь долго не собиралась отпускать её. Страх, как неведомый хищник, вкрадывался в её мысли, заставляя сердце колотиться в такт. Она вспомнила слова пленного, проклятия, которые пронзили её, как острые стрелы. "Орудие демонов..." — эта фраза звучала в её голове, будто зловещая мелодия, которую невозможно забыть.
Триона встала с постели и подошла к окну. Внешний мир был окутан мраком, луна, словно наблюдатель, освещала землю бледным светом, но её сердце терзали не только страхи, но и сомнения. Она не знала, кто она на самом деле — простая женщина или же действительно нечто большее? Она никогда не могла представить, что может быть хоть в чём-то важна. Даже со знаком минус.
Собравшись с мыслями, она решила, что не позволит страху сломить себя. "Я не орудие," — шептала она себе, — "я — Триона, и я не сдамся без борьбы."
Но как бы она не храбрилась, ей было отчаянно страшно.
В коридоре у её номера дежурил стражник.
При её появлении он вскочил:
— Госпожа...
— Мне надо поговорить с господином Робом Нелсом...
Триона открыла дверь в номер Роба, удивляя его.
— Как ты это сделала? Я закрыл дверь не только на замок, но и заклинанием. Как и двери и окна в твоём номере, — спросил Роб, приподнимая бровь, и делая попытку встать, несмотря на боль в боку.
— Замки никогда не могли меня остановить, — с лёгкой усмешкой ответила Триона, подходя ближе. Её голос звучал уверенно, хотя внутри всё ещё бушевали тревоги.
Роб уселся на краешек кровати, морщась от боли.
— Знаешь, я думал, что, возможно, смогу купить место в дилижансе, с незажившим ещё ранением, и без протеза вряд ли хорошим всадником.
Она посмотрела на сломанный протез, лежащий рядом, и почувствовала, как её сердце сжалось.
— Жаль, что этот каучуковый чехол, имитирующий руку, делают индивидуально. Иллюзия не слишком удобна и надёжна, — произнёс он с ноткой сожаления. — Не люблю чувствовать себя и выглядеть калекой.
— Принц Элиан вроде не стесняется.
Роб усмехнулся.
— Так то принц Элиан. Глыба. А я бы так не смог. Первые годы он вообще обходился без протезов.
— Как? — поражённо спросила Триона. О тех временах у неё были отрывочные воспоминания. Всё её внимание было сосредоточено на матери.
— Вот так.
Стакан взлетел со столика у кровати, подлетел к лицу Роба. Он выпил воды, не шевельнув и пальцем.
— И так с каждым движением. И для каждого — авторское заклинание. Потому что прежде никому не нужны были эти заклинания.
Какое-то время они сидели молча, Роб прикрыл глаза, сполз назад на подушку.
— Мне страшно оставаться одной в комнате, — произнесла Триона с дрожью в голосе.
Роб, опираясь на единственную руку, медленно приподнялся, его лицо отражало решимость, хотя тело всё ещё страдало от недавней раны.
— Не бойся, Триона. Я останусь с тобой, — ответил он, стараясь говорить уверенно. — Это всего лишь небольшое недоразумение, и я не так уж сильно пострадал.
— Но, Роб, тебе нужно отдыхать. Ты только что перенёс ранения, — возразила она, её голос был полон заботы.
— Не беспокойся обо мне! — воскликнул он с лёгкой улыбкой. — Я предпочту спать на полу. Так мне даже будет лучше для спины. В этой гостинице слишком мягкие перины.
Триона, чуть улыбнувшись, подошла к нему и с готовностью помогла собрать постель. Она построила плед и второе одеяло на ковре, а Роб с трудом, но с решимостью, управился с подушками. Вскоре на полу появилась скромная, но уютная постель.
Когда работа была завершена, Триона вернулась к постели, которая теперь казалась гораздо теплее после того, как Роб нагрел её своим присутствием.
— Если тебе не трудно, поговори со мной, — тихо попросила она, её глаза искали в его взгляде поддержку.
Роб кивнул, облегчённо усевшись на полу. Он начал рассказывать ей о своих забавных детских проделках, которые совершал в школе:
— ... и однажды мы, начитавшись историй о Востоке, решили, что сможем зачаровать портрет Безымянного жреца под ковер-самолёт. Как сейчас помню: я медленно планирую с третьего этажа, внизу бегает директор и ругается последними словами, стараясь удержать нас со жрецом от падения. На меня жаловались отцу. Отец тогда болел, его старались не волновать, а я дурак не понимал, к чему всё идёт... Помню, директор бегал по отцовскому кабинету, разводя руками, это мне брат рассказал потом, его уже начали в курс дел вводить, отец его готовил к своей смерти... Так вот, директор кричал: "Вы, посмотрите на него: безрассудство, смелость, пренебрежение правилами. Отказывается сказать, кто ещё участвовал в этом безобразии". Отец тогда засмеялся : "Вы так говорите, как будто это что-то плохое."
История за историей выходили из его уст, и смех Трионы, как тихая музыка, заполнял комнату, отгоняя страх. В этот момент, когда они оба были окружены светом их дружбы, мир казался немного меньше и гораздо более уютным.
Наконец, уже засыпая, Триона спросила:
- Роб, ты водишь меня за нос? Ты принц Элиан?
Триона не могла не интриговать Элиана. Вначале она его хорошенько напугала: письмом из тщательно запертой детской и подслушанным разговором между ним и Аррианом. Он привык к почти всемогуществу — магия слушалась его беспрекословно, на таком тонком уровне, который другим магам и не снился. И вдруг — беспомощность, неспособность защититься, нарушение его приватности. Самый страшный страх Элиана.
Его внимание привлекала не только ее внешность — тонкие черты лица, изящные линии фигуры и волосы цвета шоколада, переливающиеся в лучах солнца. А как известно, все маги — сладкоежки. Особенно Элиан, ведь ему постоянно приходилось восстанавливать силы, которые он вынужден использовать практически постоянно. Магия не рассчитана обычно на то, что маг будет использовать силу беспрестанно, чтобы умыться, почистить зубы, одеться, поесть. Пусть и привычное, но постоянное напряжение утомляло Элиана. Но рядом с Трионой, отчего-то это напряжение становилось меньше. Нет, в ней было нечто большее, нечто более глубокое. Аура Трионы напоминала загадочную тень, окутанную светом, и каждый миг, проведенный в ее обществе, оставлял у Элиана ощущение легкой интриги и беспокойства.
Он не мог не удивляться контрасту, который воплощала в себе Триона. Наивность, присущая юности, сочеталась в ней с мудростью, словно она познала тайны мироздания, но оставалась чистой и невинной. Ее решительность, проявлявшаяся в серьезных делах, с одной стороны, и стеснительность, порой останавливающая ее в минуты, когда нужно было сделать шаг вперед, с другой, поражали принца.
Элиан задумался о страхах Трионы. Он чувствовал, что за ее улыбкой скрывалось нечто большее, нечто, что она не могла или не хотела показать. «Что же таится в глубине ее души?» — спрашивал он себя. Возможно, это были страхи, связанные с ее прошлым, или же опасения о будущем, которое она не могла предсказать.
После встречи с Трионой в гостинице Элизы он поспешил в противоположную сторону — нужно было посоветоваться с парой-тройкой знающих людей и порыться в архивах. Посетить академию и не заехать к тётушке Ирме — непростительное прегрешение.
Тетушка Ирма, профессор Ирма Дейн, была одним из самых успешных воинов-магов этого мира. Двадцать лет безупречной службы и... Возвращение в родной мир с ребенком. Редчайший случай — продление ребенка от жителей разных миров. Говорят, сами боги судили Ирму и ее возлюбленного. И решали, что делать с Натаном.
Натан мало был внешне похож на сына двух воинов-магов. Он был уютно толстым, как кот, обманчиво вальяжным, неторопливым, с острым разумом, прятавшимся в глубине вечно сонных глаз. И был он поразительно неодарен магически. Не так как Триона, но... Что-то общее в их отношениях с магией было. Натан был года на два младше Элиана, и не раз и не два во время учёбы он слышал возмущенные крики профессора Дейн о том, что на этого невозможного ребенка ни одно заклинание не ложится ровно...
Несмотря на неспособность произвести хоть свое плохое заклинание, Натан Дейн считался одним из известнейших в империи теоретиков магии. Чувствовал ли себя Натан в обществе магов так, как Элиан себя чувствовал среди здоровых людей?
Первое время после возвращения из Средоточия миров Элиан сторонился старых приятелей. Потом он окунулся с головой в поручения брата. Затем перестал бояться и стал частым гостем в Академии.
Тетушка Ирма (из строгого профессора она превращалась для бывшего подопечного в любимую тётушку в тот момент, когда они благополучно пересекали Мост) сидела в гостиной и вязала. Натан читал вслух что-то зубодробительное и насквозь теоретическое. В такие дебри Элиан не влезал. Хотя, возможно теперь, как учителю, придется.
— Мое почтение, тетушка Ирма, привет, Нат, — сказал Элиан, входя и жестом фокусника извлекая две коробки шоколада.
— А, Элиан, мальчик мой, — сказала тетушка Ирма, вставая. Нат вальяжно потянулся, как сытый кот, и тоже встал. Они обнялись.
Оба уделили должное внимание его протезам:
— Как проблема чувствительности? — с интересом спросила тетушка Ирма. - В этом году трое артефакторов защищают дипломы по этой теме.
— Ну, — признался Элиан. — Чтобы сыграть в "горячо и холодно", мне нужно знать, где костёр, а где глыба льда. Могу квадратное от круглого на ощупь отличить... но это уже больше, чем я надеялся, на самом деле. У меня практически исчезли фантомные боли, и безумная жажда прикосновений притупилась. И мы ещё немного удешевили производство. Уже можем себе позволить меньше зависеть от государственных дотаций.
Тетушка Ирма погладила его по плечу.
— Ты всегда стремился показать, что ты ни от кого не зависишь.
Элиан улыбнулся.
— Разве что ваших пирожков, тетушка Ирма.
После сытного обеда (как можно есть пирожки, не поев супа?) тетушка Ирма спросила:
— Мальчик мой, ты ведь не просто так пришел?
Элиан вздохнул:
— Какова вероятность появления в нашем мире полукровки демона и человека? И если такие случаи возможны, какими способностями обладает такой полукровка?
Тетушка Ирма сказала полу-грустно, полу-насмешливо:
— Как говорил отец Ната: в мире есть такое, что и не снилось нашим мудрецам. Или как-то очень похоже. Было такое, мальчик мой. Было. Тебе кратко, или детально?
Элиан взглянул на часы.
— Кратко.
— Элиан, — начал Нат, его голос звучал глухо, как будто он боялся потревожить тишину. — Я наткнулся на записи, которые сделали наши предшественники. Это было двадцать семь лет назад...
Элиан повернул голову, его взгляд стал острым, как лезвие меча. Он знал, что слова Ната могут открыть двери к давно забытым тайнам.
— Говори, друг. Ты знаешь, что я всегда готов слушать об опасностях, что преследуют нас, даже спустя столько лет.
— Это был демон, Элиан, — продолжал Нат, его голос стал почти шепотом. — Согласно записям, он появился в деревне недалеко от нашей границы, и его присутствие было отмечено ужасом и отчаянием. Люди говорили о его глазах, как о бездне, и о голосе, который завораживал даже самых сильных. Если нужно, документы я найду... Но я делал краткие записи...
Вдруг, как будто из ниоткуда, из-за колонн возникли ещё двое бандитов, их лица скрыты под чёрными капюшонами, их намерения ясны, как день. Триона, укрытая под столом, не могла сдержать крик, который замер у неё на губах. В её руках оказался тяжёлый поднос.
Собрав всю свою силу воли, она метнула поднос, упавший со стола. С глухим стуком он врезался в одного из новых противников, заставив его с глухим стоном упасть на пол.
Роб, не теряя времени, воспользовался этим моментом. Он изящно скользнул к оставшемуся бандиту, его движения были подобны ветру, невидимому, но ощутимому. Однако в этот миг, когда он уже почти достиг своей цели, другой противник, восставший с пола, нанес удар, который попал прямо в его бок.
С глухим стоном Роб упал. Он стиснул зубы, сдерживая боль, и, собравшись с силами, вскочил на ноги. В его глазах сверкала решимость; вместо левой руки, там, где раньше была крепкая ладонь, теперь свисал пустой рукав.
— Вы мне руку сломали, гады! — воскликнул он, глядя на своих противников с горечью и презрением. И добавил ещё несколько весьма эмоциональных выражений. — Вы знаете, сколько она стоит? Я вам не принц Элиан, чтобы разбрасываться руками и менять их, как перчатки. Опять в очередь стоять...
Прода от 09.01.2025, 18:43
Триона медленно открыла глаза, и мир вокруг неё стал более чётким, хотя всё ещё окутанным пеленой тревоги. Она осмотрела разгромленную обеденную комнату. Стражники, суетливо перемещавшиеся по помещению, создавали атмосферу напряжённости, напоминающую о буре, только что здесь разразившейся.
Роб сидел к ней спиной, верхом на стуле, опустив подбородок на единственную руку. Его фигура, окутанная мрачной аурой, была полна мужественной решимости, но сейчас на ней лежала печать боли. Рядом с ним стоял лекарь, облачённый в мантию, украшенную символами братства целителей. Его руки, ловко и уверенно работающие, зашивали рану на боку Роба, вызывая у Трионы смешанные чувства — страх за него и желание оказать помощь.
Однако стражники продолжали выводить последних напавших на Роба. Их лица были искажены гневом, и Триона почувствовала, как страх и ненависть переплетаются в воздухе, создавая опасную атмосферу.
— Как вы себя чувствуете, Триона? — неожиданно спросил Роб, повернув голову к ней. Его голос звучал слабо, но он отчаянно бодрился.
Триона, отводя взгляд от раненого друга, увидела, как один из стражников, сжимая меч, подошёл к пленному, выведенному из тени. Лицо нападавшего было покрыто шрамами, а его глаза горели ненавистью.
— Ты не понимаешь, — прошипел он, — эта женщина — орудие демонов, что хотят уничтожить наш мир! Её кровь и кровь принца Элиана — ключ к власти, которую он жаждет.
Эти слова, как холодный ветер, пронзили душу Трионы. До этого дня она предпочитала думать, что бред матери был просто бредом.
— Я не оружие, — произнесла она с отчаянием, — я лишь женщина, желающая мира!
Но её слова, как пыль, развеялись в воздухе.
— Я хотел с вами об этом поговорить, Триона, — негромко сказал Роб. — Но не успел.
Триона почувствовала, как сердце её сжалось при взгляде на сломанный протез Роба, лежащий на столе, словно покорённый воин. Пальцы протеза едва заметно шевелились.
— Триона, — произнёс Роб с лёгкой улыбкой, его голос, хотя и ослабленный, всё ещё нес в себе успокоение. — Я знаю, что всё это кажется ужасным, но, возможно, тебе стоит прилечь. Отдохни.
Словно завороженная, она кивнула, хотя в её душе бушевали вихри тревоги. Её ноги, как будто подчиняясь чужому разуму, шагнули к выходу. Она не могла оставить своего друга, но в то же время понимала, что должна восстановить силы, чтобы быть готовой к тому, что может произойти дальше.
Поднимаясь в свой номер, Триона ощущала, как стены, обитые тёмным деревом и покрытые старинными гобеленами, замкнулись вокруг неё, как ловушка, из которой не было выхода. Ночной воздух был холодным, и, когда она закрыла за собой дверь, в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь её прерывистым дыханием.
Однако покой был лишь мимолётным. Ночь долго не собиралась отпускать её. Страх, как неведомый хищник, вкрадывался в её мысли, заставляя сердце колотиться в такт. Она вспомнила слова пленного, проклятия, которые пронзили её, как острые стрелы. "Орудие демонов..." — эта фраза звучала в её голове, будто зловещая мелодия, которую невозможно забыть.
Триона встала с постели и подошла к окну. Внешний мир был окутан мраком, луна, словно наблюдатель, освещала землю бледным светом, но её сердце терзали не только страхи, но и сомнения. Она не знала, кто она на самом деле — простая женщина или же действительно нечто большее? Она никогда не могла представить, что может быть хоть в чём-то важна. Даже со знаком минус.
Собравшись с мыслями, она решила, что не позволит страху сломить себя. "Я не орудие," — шептала она себе, — "я — Триона, и я не сдамся без борьбы."
Но как бы она не храбрилась, ей было отчаянно страшно.
В коридоре у её номера дежурил стражник.
При её появлении он вскочил:
— Госпожа...
— Мне надо поговорить с господином Робом Нелсом...
Триона открыла дверь в номер Роба, удивляя его.
— Как ты это сделала? Я закрыл дверь не только на замок, но и заклинанием. Как и двери и окна в твоём номере, — спросил Роб, приподнимая бровь, и делая попытку встать, несмотря на боль в боку.
— Замки никогда не могли меня остановить, — с лёгкой усмешкой ответила Триона, подходя ближе. Её голос звучал уверенно, хотя внутри всё ещё бушевали тревоги.
Роб уселся на краешек кровати, морщась от боли.
— Знаешь, я думал, что, возможно, смогу купить место в дилижансе, с незажившим ещё ранением, и без протеза вряд ли хорошим всадником.
Она посмотрела на сломанный протез, лежащий рядом, и почувствовала, как её сердце сжалось.
— Жаль, что этот каучуковый чехол, имитирующий руку, делают индивидуально. Иллюзия не слишком удобна и надёжна, — произнёс он с ноткой сожаления. — Не люблю чувствовать себя и выглядеть калекой.
— Принц Элиан вроде не стесняется.
Роб усмехнулся.
— Так то принц Элиан. Глыба. А я бы так не смог. Первые годы он вообще обходился без протезов.
— Как? — поражённо спросила Триона. О тех временах у неё были отрывочные воспоминания. Всё её внимание было сосредоточено на матери.
— Вот так.
Стакан взлетел со столика у кровати, подлетел к лицу Роба. Он выпил воды, не шевельнув и пальцем.
— И так с каждым движением. И для каждого — авторское заклинание. Потому что прежде никому не нужны были эти заклинания.
Какое-то время они сидели молча, Роб прикрыл глаза, сполз назад на подушку.
— Мне страшно оставаться одной в комнате, — произнесла Триона с дрожью в голосе.
Роб, опираясь на единственную руку, медленно приподнялся, его лицо отражало решимость, хотя тело всё ещё страдало от недавней раны.
— Не бойся, Триона. Я останусь с тобой, — ответил он, стараясь говорить уверенно. — Это всего лишь небольшое недоразумение, и я не так уж сильно пострадал.
— Но, Роб, тебе нужно отдыхать. Ты только что перенёс ранения, — возразила она, её голос был полон заботы.
— Не беспокойся обо мне! — воскликнул он с лёгкой улыбкой. — Я предпочту спать на полу. Так мне даже будет лучше для спины. В этой гостинице слишком мягкие перины.
Триона, чуть улыбнувшись, подошла к нему и с готовностью помогла собрать постель. Она построила плед и второе одеяло на ковре, а Роб с трудом, но с решимостью, управился с подушками. Вскоре на полу появилась скромная, но уютная постель.
Когда работа была завершена, Триона вернулась к постели, которая теперь казалась гораздо теплее после того, как Роб нагрел её своим присутствием.
— Если тебе не трудно, поговори со мной, — тихо попросила она, её глаза искали в его взгляде поддержку.
Роб кивнул, облегчённо усевшись на полу. Он начал рассказывать ей о своих забавных детских проделках, которые совершал в школе:
— ... и однажды мы, начитавшись историй о Востоке, решили, что сможем зачаровать портрет Безымянного жреца под ковер-самолёт. Как сейчас помню: я медленно планирую с третьего этажа, внизу бегает директор и ругается последними словами, стараясь удержать нас со жрецом от падения. На меня жаловались отцу. Отец тогда болел, его старались не волновать, а я дурак не понимал, к чему всё идёт... Помню, директор бегал по отцовскому кабинету, разводя руками, это мне брат рассказал потом, его уже начали в курс дел вводить, отец его готовил к своей смерти... Так вот, директор кричал: "Вы, посмотрите на него: безрассудство, смелость, пренебрежение правилами. Отказывается сказать, кто ещё участвовал в этом безобразии". Отец тогда засмеялся : "Вы так говорите, как будто это что-то плохое."
История за историей выходили из его уст, и смех Трионы, как тихая музыка, заполнял комнату, отгоняя страх. В этот момент, когда они оба были окружены светом их дружбы, мир казался немного меньше и гораздо более уютным.
Наконец, уже засыпая, Триона спросила:
- Роб, ты водишь меня за нос? Ты принц Элиан?
Прода от 11.01.2025, 21:01
Глава 31. Слова, слова, слова...
Триона не могла не интриговать Элиана. Вначале она его хорошенько напугала: письмом из тщательно запертой детской и подслушанным разговором между ним и Аррианом. Он привык к почти всемогуществу — магия слушалась его беспрекословно, на таком тонком уровне, который другим магам и не снился. И вдруг — беспомощность, неспособность защититься, нарушение его приватности. Самый страшный страх Элиана.
Его внимание привлекала не только ее внешность — тонкие черты лица, изящные линии фигуры и волосы цвета шоколада, переливающиеся в лучах солнца. А как известно, все маги — сладкоежки. Особенно Элиан, ведь ему постоянно приходилось восстанавливать силы, которые он вынужден использовать практически постоянно. Магия не рассчитана обычно на то, что маг будет использовать силу беспрестанно, чтобы умыться, почистить зубы, одеться, поесть. Пусть и привычное, но постоянное напряжение утомляло Элиана. Но рядом с Трионой, отчего-то это напряжение становилось меньше. Нет, в ней было нечто большее, нечто более глубокое. Аура Трионы напоминала загадочную тень, окутанную светом, и каждый миг, проведенный в ее обществе, оставлял у Элиана ощущение легкой интриги и беспокойства.
Он не мог не удивляться контрасту, который воплощала в себе Триона. Наивность, присущая юности, сочеталась в ней с мудростью, словно она познала тайны мироздания, но оставалась чистой и невинной. Ее решительность, проявлявшаяся в серьезных делах, с одной стороны, и стеснительность, порой останавливающая ее в минуты, когда нужно было сделать шаг вперед, с другой, поражали принца.
Элиан задумался о страхах Трионы. Он чувствовал, что за ее улыбкой скрывалось нечто большее, нечто, что она не могла или не хотела показать. «Что же таится в глубине ее души?» — спрашивал он себя. Возможно, это были страхи, связанные с ее прошлым, или же опасения о будущем, которое она не могла предсказать.
После встречи с Трионой в гостинице Элизы он поспешил в противоположную сторону — нужно было посоветоваться с парой-тройкой знающих людей и порыться в архивах. Посетить академию и не заехать к тётушке Ирме — непростительное прегрешение.
Тетушка Ирма, профессор Ирма Дейн, была одним из самых успешных воинов-магов этого мира. Двадцать лет безупречной службы и... Возвращение в родной мир с ребенком. Редчайший случай — продление ребенка от жителей разных миров. Говорят, сами боги судили Ирму и ее возлюбленного. И решали, что делать с Натаном.
Натан мало был внешне похож на сына двух воинов-магов. Он был уютно толстым, как кот, обманчиво вальяжным, неторопливым, с острым разумом, прятавшимся в глубине вечно сонных глаз. И был он поразительно неодарен магически. Не так как Триона, но... Что-то общее в их отношениях с магией было. Натан был года на два младше Элиана, и не раз и не два во время учёбы он слышал возмущенные крики профессора Дейн о том, что на этого невозможного ребенка ни одно заклинание не ложится ровно...
Несмотря на неспособность произвести хоть свое плохое заклинание, Натан Дейн считался одним из известнейших в империи теоретиков магии. Чувствовал ли себя Натан в обществе магов так, как Элиан себя чувствовал среди здоровых людей?
Первое время после возвращения из Средоточия миров Элиан сторонился старых приятелей. Потом он окунулся с головой в поручения брата. Затем перестал бояться и стал частым гостем в Академии.
Тетушка Ирма (из строгого профессора она превращалась для бывшего подопечного в любимую тётушку в тот момент, когда они благополучно пересекали Мост) сидела в гостиной и вязала. Натан читал вслух что-то зубодробительное и насквозь теоретическое. В такие дебри Элиан не влезал. Хотя, возможно теперь, как учителю, придется.
— Мое почтение, тетушка Ирма, привет, Нат, — сказал Элиан, входя и жестом фокусника извлекая две коробки шоколада.
— А, Элиан, мальчик мой, — сказала тетушка Ирма, вставая. Нат вальяжно потянулся, как сытый кот, и тоже встал. Они обнялись.
Оба уделили должное внимание его протезам:
— Как проблема чувствительности? — с интересом спросила тетушка Ирма. - В этом году трое артефакторов защищают дипломы по этой теме.
— Ну, — признался Элиан. — Чтобы сыграть в "горячо и холодно", мне нужно знать, где костёр, а где глыба льда. Могу квадратное от круглого на ощупь отличить... но это уже больше, чем я надеялся, на самом деле. У меня практически исчезли фантомные боли, и безумная жажда прикосновений притупилась. И мы ещё немного удешевили производство. Уже можем себе позволить меньше зависеть от государственных дотаций.
Тетушка Ирма погладила его по плечу.
— Ты всегда стремился показать, что ты ни от кого не зависишь.
Элиан улыбнулся.
— Разве что ваших пирожков, тетушка Ирма.
После сытного обеда (как можно есть пирожки, не поев супа?) тетушка Ирма спросила:
— Мальчик мой, ты ведь не просто так пришел?
Элиан вздохнул:
— Какова вероятность появления в нашем мире полукровки демона и человека? И если такие случаи возможны, какими способностями обладает такой полукровка?
Тетушка Ирма сказала полу-грустно, полу-насмешливо:
— Как говорил отец Ната: в мире есть такое, что и не снилось нашим мудрецам. Или как-то очень похоже. Было такое, мальчик мой. Было. Тебе кратко, или детально?
Элиан взглянул на часы.
— Кратко.
— Элиан, — начал Нат, его голос звучал глухо, как будто он боялся потревожить тишину. — Я наткнулся на записи, которые сделали наши предшественники. Это было двадцать семь лет назад...
Элиан повернул голову, его взгляд стал острым, как лезвие меча. Он знал, что слова Ната могут открыть двери к давно забытым тайнам.
— Говори, друг. Ты знаешь, что я всегда готов слушать об опасностях, что преследуют нас, даже спустя столько лет.
— Это был демон, Элиан, — продолжал Нат, его голос стал почти шепотом. — Согласно записям, он появился в деревне недалеко от нашей границы, и его присутствие было отмечено ужасом и отчаянием. Люди говорили о его глазах, как о бездне, и о голосе, который завораживал даже самых сильных. Если нужно, документы я найду... Но я делал краткие записи...
