– Не обидишься? Люди обычно обижаются на правду, которая им неприятна.
-Нет, не обижусь, – Таня начала сердиться.
Что это за приступ политкорректности такой? На что обижаться?
– Оставляя в стороне детали… – неохотно выговорила Лора. – Я умнее среднего человека. Не такая, умная, как мой отец. И не настолько умна, как его другие наследники. Но всё же.
– Умнее меня, значит, – Тане стало смешно.
Раньше она и вправду взвилась бы от самого предположения, что кто-то в принципе может быть умнее, чем она. Сейчас… Девушка прислушалась к себе. Сейчас было уже всё равно. Ну, умнее. И хорошо.
– Прости, – серьёзно выговорила Лора.
– Брось, – посоветовала ей Таня. – Экие глупости. Если ты разобралась в этих сканах, объясни мне! Просто ещё раз поймёшь, во-первых, а во-вторых, когда объясняешь другому, можешь свои же собственные ошибки, упущенные ранее, обнаружить. Это паранормальная медицина, тут, если дара нет, генетически запрограммированного или спонтанного, всю жизнь плавать будешь в трёх льдинах как кусок… эээ…
– Того, что не тонет, – подсказала Лора, усмехнувшись. – Согласна. Значит, смотри…
Остаток ночи пролетел мгновенно. С Лорой оказалось безумно интересно. Она видела больше и понимала лучше, но ей не хватало опыта работы в команде с целителями, и помощь Татьяны оказалась не лишней. Если бы не усталость, в самый интересный момент налившая в голову свинца…
– Тебе нужно отдохнуть, – сказала Лора, заметив, как Татьяна трёт глаза.
– Нет, я в порядке…
Сама-то Лора была свежа, как огурчик. Ни тени усталости, бодрая и собранная. Татьяна прекрасно понимала, какой размазнёй на её фоне выглядит.
– Ты человек, вам нужно больше времени на восстановление. Ложись отдыхать, проснёшься – продолжим…
Так что Татьяна с чистой совестью пошла спать. А проснулась ближе к полудню, когда сквозь не до конца затемнённую ширму – опять забыла выставить полную непрозрачность! – вовсю уже сочился белый дневной свет.
«Сколько же я проспала!» Таня в панике подскочила. Ей уже давным-давно не приходилось спать столько, сколько хочется. Аврал в медицине – явление обычное. И почему личный терминал не разрывается входящими, а в ширму не дышит гневно заведующая отделением: Минаева, спишь, зараза, а там твой пациент к Харону собрался!
Потом во взбудораженный зарядом адреналина мозг вломилась память: уймись, у тебя, конечно, скоро операция, вот только лежать на жертвенном столе сегодня будешь ты. Отлились мышке кошкины слёзки.
Таня зябко обхватила себя ладонями за плечи. Страшно!
Ширма давала какое-то подобие защиты, но сидеть вечно за нею не получится. Не хватало ещё, чтобы санитары выколупывали из спальной ниши как перепуганного ребёнка. График лучше не сбивать. Не одной тебе нужна помощь.
Таня выдохнула, накинула на плечи халат и решительно убрала ширму в стену. В палате никого не было, место Лоры пустовало. Жутко захотелось кофе, но кофе было никак нельзя. Пришлось ограничиться водой, и опять же, не в том объёме, в каком хотелось. Вот бы взять и сразу прыгнуть в послезавтра! Чтобы тягомотное ожидание ужаса и сам этот ужас остались в прошлом, прочно и навсегда.
Вадим пришёл, когда Таня совсем уже извелась.
– Готова? – спросил будничным тоном.
И с души словно камень свалился. Всё. Ожидание смерти закончилось, впереди ждёт сама смерть. Наконец-то.
Выглядел Вадим относительно свежим, то есть, утрешние операции у него уже прошли, но следов вчерашнего отдыха под анестезией не наблюдалось. Впрочем, врача не обманешь. Вадим тут же расшифровал Танин взгляд:
– Заведующий у нас, собака сутулая, никакой жалости… Прогнал через вытрезвин, сволочь. Два раза, – показал для пущей убедительности два пальца. – Не переживай за ход операции. Ничто не помешает мне провести её хорошо…
Протрезвин, Таня знала, это такой особый приём целителей. Паранормальная схема коррекции последствий спиртовых возлияний. Протрезвин хорош всем, и на ноги быстро ставит и бодрости придает. Но в моменте, пока тянется его воздействие, живые завидуют мёртвым. Шесть минут! Шесть минут персонального ада, кто хоть раз попадал под такое протрезвин, на всю жизнь запомнит, какая это гадость страшная. Никакому похмелью не сравниться…
Таня невольно коснулась пальцами плеча Вадима. Отдёрнула под его взглядом руку сразу же, испугалась собственной смелости.
– Всё хорошо, – повторил он, но в глазах стыла тоска.
Напьется снова, поняла Татьяна. Не сегодня, может быть, даже не завтра. Но не выдержит, сорвётся опять. Плохо…
– Вад, ты больше не пей, ладно? – попросила она.
– Что, совсем красавцем был? – усмехнулся он с циничной безжалостностью к самому себе.
Он не помнит ничего, поняла Татьяна. Вот беда…
– Не пей больше, – повторила она просьбу. – Ты кадку с цветком развалил… бедное растение…
Про руку девушка умолчала. Не помнит, и ладно. Сама виновата, нечего было лезть. Хорошо ещё, что уцелела голова.
– Как скажешь, – согласился Вадим. – Не буду пить. Но – в обмен на совместный вечерний ужин!
– Шантаж? – осведомилась Таня. – Шашни с пациентками?
– Так через десять дней ты уже выпишешься, и будешь не пациентка, – тут же выкрутился Вадим. – Согласна?
– Я подумаю, – мстительно заявила Таня. – Кюветку пока приготовь.
– Какую кюветку? – не понял Вадим.
– Для мозгов, – видит небо, это было прекрасно, и останавливаться Татьяна не собиралась. – Ты же вроде не против был, чтобы я их тебе съела?
– А ты полагаешь, за десять дней мне удастся вырастить достойную замену? – хмыкнул Вадим.
– Это уже твои проблемы, разве не так?
«Что я несу!» – ужаснулась она, но глупая болтовня помогала отвлечься, не думать о том, что ждёт в конце коридора…
А в конце коридора внезапно обнаружился мужчина в белом халате, тоже врач, надо думать, увлечённо внимавший голографическому экрану в руке в приват-режиме: не понятно было, с кем он говорил и о чём. Серый непроницаемый экран, ни звука, только губы шевелятся.
– Вот он, чорный властелин всея паранормальной медицины Города Первых, – мрачно высказался Вадим. – Злодей, способный в живого человека воткнуть два протрезвина сразу… Доброго дня, Аркадий Павлович!
– Синицын, – неприятным голосом осведомился злодей, сворачивая экран. – Ни дня без шутовства?
У него оказались светлые, почти прозрачные глаза с тёмно-серым ободком по внешнему краю радужки. И сейчас эти глаза превратились в дула. Татьяна поёжилась, тихо радуясь, что дула направлены не на неё.
– Аркадий Павлович! – возмутился Вадим. – Что за гнусные инсинуации в мой адрес?!
– Объективные, – отрезал заведующий, и вдруг кивнул на Татьяну. – Пациентка? Без меня не начинать!
– Блин! – с чувством выразился Вадим. – За кого вы меня держите, Аркадий Павлович!
Но заведующий отделением паранормальной медицины уже уходил, всей спиной показывая, за кого он своего подчинённого держит: за дурака, который вчера натворил то, что натворил.
– Оригинал, – только и сказала Татьяна.
Аркадий Павлович произвёл на неё сильное впечатление.
– Деспот, тиран, самодур, угнетатель всего живого в зоне поражения, – охарактеризовал начальство Вадим. – Эй, только не говори, что влюбилась в него с первого взгляда!
– С чего ты взял?!
– Глазки заблестели, что я, не вижу. Вы, девчонки, таких властных прямо обожаете…
– Вадим, – Татьяне пришлось набрать в грудь воздуха и сосчитать до десяти, – ревнуешь ты, что ли?
– Кто, я?
– Ну, не я же!
Она ждала очередного витка дурацкого шутовства, того самого, за которое Синицыну только что прилетело, но Вадим внезапно посерьёзнел и ответил честно:
– Да. Как представлю, что тебя на ужин приглашает он, так внутри всё и скручивается, а руки сами лезут в режим «скальпель к бою».
– Болтун, – с досадой высказалась Татьяна, ей бы хватило короткого «да», без ёрнического продолжения. – Я смотрю, как был ты шалопаем в колледже, так им и остался.
– Жизнь такая, – сказал Вадим. – Сама ведь знаешь: не будешь смеяться – сгоришь очень быстро. Прости, если задел тебя. Я не хотел обидеть.
– Ты не обидел…
И тут прямо перед носом выросла дверь в операционный блок: всё, пришли. Вот когда затрясло всю целиком, от макушки до пяток, взмокли ладони, а по спине пополз едкий холодок страха!
В предбаннике пришлось оставить вещи, переодеться в короткую, чуть выше колена, рубаху без рукавов. В самой операционной пахло привычно: дезинфицирующим средством, лекарствами, слегка озоном. Яркий свет отовсюду, такой знакомый стол и круговая лампа над ним… во рту пересохло, голова закружилась. Таня упала бы, если бы её не поддержала под локоть крепкая рука.
– Не бойся, – сказал в ухо голос Вадима. – Ну, что ты, как маленькая, право слово… Всё будет хорошо.
– Не знаю, – выдавила из себя Таня, утыкаясь носом ему в плечо.
Весь мир мог хоть на куски разваливаться там, за безликими стенами. Таня цеплялась за Вадима, как утопающий за последнюю соломинку, и ничего не могла с собой поделать.
Одно дело – сама пациента режешь, часто – экстренно, а уж каких только по скорой не привозят… Любое неверное движение, любая ошибка при принятии решения, пусть даже мелочная и незначительная – и жизнь срывается в бездну, откуда нет возврата. Страшнее этого, казалось, ничего уже не придумать: главный ужас любого хирурга – потерять пациента в момент операции…
Совсем другое дело оказалось – самой ложиться на стол. Пусть и под руки того, кого со студенческой скамьи знаешь.
… Ладонь по голове, по плечам – тёплое, родное какое-то ощущение… и ужас начал сжиматься, отступать, забирая с собой непролившиеся слёзы. Целительская паранорма? Да, ну и всё равно, если становится легче, легче, разжимаются тиски, мешавшие лёгким дышать, а сердцу работать в штатном режиме…
И что-то ещё. Короткое, болезненное, на миг спаявшее двоих в единое целое, и исчезнувшее так быстро, что сознание не успело зацепиться за него.
Татьяна позволила Синицыну уложить себя. Страх страхом, но действительно ведь не ребёнок, зачем нервы мотать коллеге, у него и без того работы выше крыши.
– Спи, – мягко сказал ей Вадим.
Но, прежде, чем сон уволок сознание в мягкую золотистую тишину небытия, Таня успела увидеть слабое сияние, идущее от рук врача. Как будто имплант уже стоял в глазу и позволял фиксировать невидимое обычным зрением…
… Она очнулась в темноте. В таком глухом и полном мраке, какого никогда не бывает ни в одной реанимации. Открыть глаза не получилось, и волна отменной паники прошлась по всему телу туда и обратно: ничего не вышло, я ослепла! Импланты – штука такая, риск отторжения всегда существует, угроза необратимой потери – в данном случае, зрения – всегда существует. Поставят теперь механику вместо родной оптики, вот же ужас будет-то!
Но когда Татьяна коснулась лица пальцами, то обнаружила на глазах плотную медицинскую маску. Она-то и не давала поднять веки.
– Руки, – тут же хлестнул смутно знакомый властный голос. – Руки от лица убрать. Немедленно.
Татьяна подчинилась, мучительно пытаясь вспомнить, где успела услышать этого человека. «Злодей, – всплыла в памяти характеристика. – самодур и угнетатель!»
– Аркадий Павлович! – прыгнуло на язык имя. – А где Вадим?
– Я вместо него.
– К-как… – Таня поперхнулась воздухом и мучительно закашлялась, тут же схлопотав себе адов приступ головной боли. – Как – вместо него?! Он что же…
На мгновение нечем стало дышать: Вадим сорвался, как у целителей это бывает, и его больше нет…
Холодная рука легла на лоб, унимая охвативший тело жар.
– Слишком богатое воображение, – с неудовольствием сказал неприятный голос. – Уймитесь! Спит ваш Вадим, без задних копыт. На минимуме. У него помимо вас ещё операции были. Проснётся – подключит вам имплант, не переживайте.
– Почему вы ненавидите Вадима? – сорвалось у Тани с языка.
– Я?! – темнота застыла в жестоком изумлении. – С чего бы вдруг?
– Ну…
Внятного ответа, впрочем, девушка сформулировать не смогла.
– Я ошиблась, да? – покаянно вздохнула она.
– Ещё как! – заверили её. – Ваш друг сердечный – сам себе враг, куда мне до него! Впрочем, если вы достучитесь до этой глупой головы, буду только рад. А ну как откинет манипуляторы в самый напряжённый момент, и кому тогда вкалывать за него? Всё, р-р-разговорчики в реанимации! Спать.
Таня попыталась было возмутиться таким безапелляционным приказом, но у неё ничего не вышло: уснула.
… Она всплывала из темноты забвения медленно, постепенно осознавая себя. Лёгкость, какая бывает только во снах, свободно несла её вверх, как в шахте гравитационного лифта, выставленного на реверс. И так же плавно возвращались остальные чувства.
…Мягкая простынь по обнажённой коже. Тепло под спиной – постель в режиме подогрева. Лёгкое касание, почти невесомое, вскользь, и от него будто волны идут… золотые волны… тепло и покой… почти как в детстве, когда самой большой болью была царапина на коленке, а самым страшным огорчением – лопнувший воздушный шарик…
Сон сполз с тела окончательно, но Татьяна ещё какое-то время лежала неподвижно, ловя ускользающее блаженство. Так не хотелось вставать. Куда-то бежать, что-то делать, кого-то спасать… Остановись, мгновение! Эх…
Прикосновение к руке. Тёплое. Знакомое…
– Проснулась? – голос Вадима Синицына. – Отлично. Сейчас будем активировать импланты. Инструкцию прочла, я надеюсь?
Обожгло внезапной паникой: прочесть-то прочла, а вот запомнить…
– Отставить панику, – строго сказал Синицын. – Сейчас у тебя на сетчатке проявится настроечная таблица. Слушай меня и делай, что говорю… В базовые настройки без меня чтоб не лезла вообще!
– А если… сбой…
– Если сбой, отключаешь и ко мне, вместе будем разбираться. Когда освоишься, можешь потом пройти курсы техобслуживания от производителя. Советую. Пригодится. А то иных дурачков потом на каталке сюда везут... возись с ними!
– Я не дура, – заверила Татьяна.
– Все так говорят, – скептически заметил Вадим. – Ладно, ладно, не злись, в тебя я верю! Ну, что, готова? Поехали.
Настройка оказалась простым, но увлекательным делом. Забавно и немного страшновато было видеть таблицу не на голографическом экране, а прямо в мозгу. Ментальное управление… Для которого никакой телепатии не требуется, всё уже прошито в крохотном чипе импланта. Впрочем, возможность выхода в инфосферу была…
– Для этого ещё один имплант нужен, – объяснил Вадим. – В принципе, если захочешь, можем сделать. И если инфофера позволит, они там не всякого берут, тесты нужно пройти сперва…
– Не захочу, – заявила Таня. – Это ж голова как проходной коридор в общаге станет! Нет уж, я сама по себе.
– Наш человек, – одобрил Вадим. – Так, теперь открываем глаза. Смелее!
Таня послушно подняла веки. Она боялась, что настроечная таблица сейчас всё поле зрения загородит, но таблица сместилась влево-вниз, слегка мерцала там заголовком, напоминая о себе, и не мешала никак.
– О, я уже в палате!
– А смысл тебя в реанимации дальше держать? Всё ж хорошо. Теперь сворачивай базовую таблицу, вызывай расширенную и давай мне руки, по каждому пальчику сейчас пройдёмся…
Инициализация диссектора…
– Твой основной инструмент. Не забудь про инструкцию, там подробнее, а пока держи пластинку… Ну, пробуй, не бойся!
Пластинка развалилась в руках на части.
– Ничего, научишься. На обучающий материал производитель не поскупился.
-Нет, не обижусь, – Таня начала сердиться.
Что это за приступ политкорректности такой? На что обижаться?
– Оставляя в стороне детали… – неохотно выговорила Лора. – Я умнее среднего человека. Не такая, умная, как мой отец. И не настолько умна, как его другие наследники. Но всё же.
– Умнее меня, значит, – Тане стало смешно.
Раньше она и вправду взвилась бы от самого предположения, что кто-то в принципе может быть умнее, чем она. Сейчас… Девушка прислушалась к себе. Сейчас было уже всё равно. Ну, умнее. И хорошо.
– Прости, – серьёзно выговорила Лора.
– Брось, – посоветовала ей Таня. – Экие глупости. Если ты разобралась в этих сканах, объясни мне! Просто ещё раз поймёшь, во-первых, а во-вторых, когда объясняешь другому, можешь свои же собственные ошибки, упущенные ранее, обнаружить. Это паранормальная медицина, тут, если дара нет, генетически запрограммированного или спонтанного, всю жизнь плавать будешь в трёх льдинах как кусок… эээ…
– Того, что не тонет, – подсказала Лора, усмехнувшись. – Согласна. Значит, смотри…
Остаток ночи пролетел мгновенно. С Лорой оказалось безумно интересно. Она видела больше и понимала лучше, но ей не хватало опыта работы в команде с целителями, и помощь Татьяны оказалась не лишней. Если бы не усталость, в самый интересный момент налившая в голову свинца…
– Тебе нужно отдохнуть, – сказала Лора, заметив, как Татьяна трёт глаза.
– Нет, я в порядке…
Сама-то Лора была свежа, как огурчик. Ни тени усталости, бодрая и собранная. Татьяна прекрасно понимала, какой размазнёй на её фоне выглядит.
– Ты человек, вам нужно больше времени на восстановление. Ложись отдыхать, проснёшься – продолжим…
Так что Татьяна с чистой совестью пошла спать. А проснулась ближе к полудню, когда сквозь не до конца затемнённую ширму – опять забыла выставить полную непрозрачность! – вовсю уже сочился белый дневной свет.
«Сколько же я проспала!» Таня в панике подскочила. Ей уже давным-давно не приходилось спать столько, сколько хочется. Аврал в медицине – явление обычное. И почему личный терминал не разрывается входящими, а в ширму не дышит гневно заведующая отделением: Минаева, спишь, зараза, а там твой пациент к Харону собрался!
Потом во взбудораженный зарядом адреналина мозг вломилась память: уймись, у тебя, конечно, скоро операция, вот только лежать на жертвенном столе сегодня будешь ты. Отлились мышке кошкины слёзки.
Таня зябко обхватила себя ладонями за плечи. Страшно!
Ширма давала какое-то подобие защиты, но сидеть вечно за нею не получится. Не хватало ещё, чтобы санитары выколупывали из спальной ниши как перепуганного ребёнка. График лучше не сбивать. Не одной тебе нужна помощь.
Таня выдохнула, накинула на плечи халат и решительно убрала ширму в стену. В палате никого не было, место Лоры пустовало. Жутко захотелось кофе, но кофе было никак нельзя. Пришлось ограничиться водой, и опять же, не в том объёме, в каком хотелось. Вот бы взять и сразу прыгнуть в послезавтра! Чтобы тягомотное ожидание ужаса и сам этот ужас остались в прошлом, прочно и навсегда.
Вадим пришёл, когда Таня совсем уже извелась.
– Готова? – спросил будничным тоном.
И с души словно камень свалился. Всё. Ожидание смерти закончилось, впереди ждёт сама смерть. Наконец-то.
Выглядел Вадим относительно свежим, то есть, утрешние операции у него уже прошли, но следов вчерашнего отдыха под анестезией не наблюдалось. Впрочем, врача не обманешь. Вадим тут же расшифровал Танин взгляд:
– Заведующий у нас, собака сутулая, никакой жалости… Прогнал через вытрезвин, сволочь. Два раза, – показал для пущей убедительности два пальца. – Не переживай за ход операции. Ничто не помешает мне провести её хорошо…
Протрезвин, Таня знала, это такой особый приём целителей. Паранормальная схема коррекции последствий спиртовых возлияний. Протрезвин хорош всем, и на ноги быстро ставит и бодрости придает. Но в моменте, пока тянется его воздействие, живые завидуют мёртвым. Шесть минут! Шесть минут персонального ада, кто хоть раз попадал под такое протрезвин, на всю жизнь запомнит, какая это гадость страшная. Никакому похмелью не сравниться…
Таня невольно коснулась пальцами плеча Вадима. Отдёрнула под его взглядом руку сразу же, испугалась собственной смелости.
– Всё хорошо, – повторил он, но в глазах стыла тоска.
Напьется снова, поняла Татьяна. Не сегодня, может быть, даже не завтра. Но не выдержит, сорвётся опять. Плохо…
– Вад, ты больше не пей, ладно? – попросила она.
– Что, совсем красавцем был? – усмехнулся он с циничной безжалостностью к самому себе.
Он не помнит ничего, поняла Татьяна. Вот беда…
– Не пей больше, – повторила она просьбу. – Ты кадку с цветком развалил… бедное растение…
Про руку девушка умолчала. Не помнит, и ладно. Сама виновата, нечего было лезть. Хорошо ещё, что уцелела голова.
– Как скажешь, – согласился Вадим. – Не буду пить. Но – в обмен на совместный вечерний ужин!
– Шантаж? – осведомилась Таня. – Шашни с пациентками?
– Так через десять дней ты уже выпишешься, и будешь не пациентка, – тут же выкрутился Вадим. – Согласна?
– Я подумаю, – мстительно заявила Таня. – Кюветку пока приготовь.
– Какую кюветку? – не понял Вадим.
– Для мозгов, – видит небо, это было прекрасно, и останавливаться Татьяна не собиралась. – Ты же вроде не против был, чтобы я их тебе съела?
– А ты полагаешь, за десять дней мне удастся вырастить достойную замену? – хмыкнул Вадим.
– Это уже твои проблемы, разве не так?
«Что я несу!» – ужаснулась она, но глупая болтовня помогала отвлечься, не думать о том, что ждёт в конце коридора…
А в конце коридора внезапно обнаружился мужчина в белом халате, тоже врач, надо думать, увлечённо внимавший голографическому экрану в руке в приват-режиме: не понятно было, с кем он говорил и о чём. Серый непроницаемый экран, ни звука, только губы шевелятся.
– Вот он, чорный властелин всея паранормальной медицины Города Первых, – мрачно высказался Вадим. – Злодей, способный в живого человека воткнуть два протрезвина сразу… Доброго дня, Аркадий Павлович!
– Синицын, – неприятным голосом осведомился злодей, сворачивая экран. – Ни дня без шутовства?
У него оказались светлые, почти прозрачные глаза с тёмно-серым ободком по внешнему краю радужки. И сейчас эти глаза превратились в дула. Татьяна поёжилась, тихо радуясь, что дула направлены не на неё.
– Аркадий Павлович! – возмутился Вадим. – Что за гнусные инсинуации в мой адрес?!
– Объективные, – отрезал заведующий, и вдруг кивнул на Татьяну. – Пациентка? Без меня не начинать!
– Блин! – с чувством выразился Вадим. – За кого вы меня держите, Аркадий Павлович!
Но заведующий отделением паранормальной медицины уже уходил, всей спиной показывая, за кого он своего подчинённого держит: за дурака, который вчера натворил то, что натворил.
– Оригинал, – только и сказала Татьяна.
Аркадий Павлович произвёл на неё сильное впечатление.
– Деспот, тиран, самодур, угнетатель всего живого в зоне поражения, – охарактеризовал начальство Вадим. – Эй, только не говори, что влюбилась в него с первого взгляда!
– С чего ты взял?!
– Глазки заблестели, что я, не вижу. Вы, девчонки, таких властных прямо обожаете…
– Вадим, – Татьяне пришлось набрать в грудь воздуха и сосчитать до десяти, – ревнуешь ты, что ли?
– Кто, я?
– Ну, не я же!
Она ждала очередного витка дурацкого шутовства, того самого, за которое Синицыну только что прилетело, но Вадим внезапно посерьёзнел и ответил честно:
– Да. Как представлю, что тебя на ужин приглашает он, так внутри всё и скручивается, а руки сами лезут в режим «скальпель к бою».
– Болтун, – с досадой высказалась Татьяна, ей бы хватило короткого «да», без ёрнического продолжения. – Я смотрю, как был ты шалопаем в колледже, так им и остался.
– Жизнь такая, – сказал Вадим. – Сама ведь знаешь: не будешь смеяться – сгоришь очень быстро. Прости, если задел тебя. Я не хотел обидеть.
– Ты не обидел…
И тут прямо перед носом выросла дверь в операционный блок: всё, пришли. Вот когда затрясло всю целиком, от макушки до пяток, взмокли ладони, а по спине пополз едкий холодок страха!
В предбаннике пришлось оставить вещи, переодеться в короткую, чуть выше колена, рубаху без рукавов. В самой операционной пахло привычно: дезинфицирующим средством, лекарствами, слегка озоном. Яркий свет отовсюду, такой знакомый стол и круговая лампа над ним… во рту пересохло, голова закружилась. Таня упала бы, если бы её не поддержала под локоть крепкая рука.
– Не бойся, – сказал в ухо голос Вадима. – Ну, что ты, как маленькая, право слово… Всё будет хорошо.
– Не знаю, – выдавила из себя Таня, утыкаясь носом ему в плечо.
Весь мир мог хоть на куски разваливаться там, за безликими стенами. Таня цеплялась за Вадима, как утопающий за последнюю соломинку, и ничего не могла с собой поделать.
Одно дело – сама пациента режешь, часто – экстренно, а уж каких только по скорой не привозят… Любое неверное движение, любая ошибка при принятии решения, пусть даже мелочная и незначительная – и жизнь срывается в бездну, откуда нет возврата. Страшнее этого, казалось, ничего уже не придумать: главный ужас любого хирурга – потерять пациента в момент операции…
Совсем другое дело оказалось – самой ложиться на стол. Пусть и под руки того, кого со студенческой скамьи знаешь.
… Ладонь по голове, по плечам – тёплое, родное какое-то ощущение… и ужас начал сжиматься, отступать, забирая с собой непролившиеся слёзы. Целительская паранорма? Да, ну и всё равно, если становится легче, легче, разжимаются тиски, мешавшие лёгким дышать, а сердцу работать в штатном режиме…
И что-то ещё. Короткое, болезненное, на миг спаявшее двоих в единое целое, и исчезнувшее так быстро, что сознание не успело зацепиться за него.
Татьяна позволила Синицыну уложить себя. Страх страхом, но действительно ведь не ребёнок, зачем нервы мотать коллеге, у него и без того работы выше крыши.
– Спи, – мягко сказал ей Вадим.
Но, прежде, чем сон уволок сознание в мягкую золотистую тишину небытия, Таня успела увидеть слабое сияние, идущее от рук врача. Как будто имплант уже стоял в глазу и позволял фиксировать невидимое обычным зрением…
… Она очнулась в темноте. В таком глухом и полном мраке, какого никогда не бывает ни в одной реанимации. Открыть глаза не получилось, и волна отменной паники прошлась по всему телу туда и обратно: ничего не вышло, я ослепла! Импланты – штука такая, риск отторжения всегда существует, угроза необратимой потери – в данном случае, зрения – всегда существует. Поставят теперь механику вместо родной оптики, вот же ужас будет-то!
Но когда Татьяна коснулась лица пальцами, то обнаружила на глазах плотную медицинскую маску. Она-то и не давала поднять веки.
– Руки, – тут же хлестнул смутно знакомый властный голос. – Руки от лица убрать. Немедленно.
Татьяна подчинилась, мучительно пытаясь вспомнить, где успела услышать этого человека. «Злодей, – всплыла в памяти характеристика. – самодур и угнетатель!»
– Аркадий Павлович! – прыгнуло на язык имя. – А где Вадим?
– Я вместо него.
– К-как… – Таня поперхнулась воздухом и мучительно закашлялась, тут же схлопотав себе адов приступ головной боли. – Как – вместо него?! Он что же…
На мгновение нечем стало дышать: Вадим сорвался, как у целителей это бывает, и его больше нет…
Холодная рука легла на лоб, унимая охвативший тело жар.
– Слишком богатое воображение, – с неудовольствием сказал неприятный голос. – Уймитесь! Спит ваш Вадим, без задних копыт. На минимуме. У него помимо вас ещё операции были. Проснётся – подключит вам имплант, не переживайте.
– Почему вы ненавидите Вадима? – сорвалось у Тани с языка.
– Я?! – темнота застыла в жестоком изумлении. – С чего бы вдруг?
– Ну…
Внятного ответа, впрочем, девушка сформулировать не смогла.
– Я ошиблась, да? – покаянно вздохнула она.
– Ещё как! – заверили её. – Ваш друг сердечный – сам себе враг, куда мне до него! Впрочем, если вы достучитесь до этой глупой головы, буду только рад. А ну как откинет манипуляторы в самый напряжённый момент, и кому тогда вкалывать за него? Всё, р-р-разговорчики в реанимации! Спать.
Таня попыталась было возмутиться таким безапелляционным приказом, но у неё ничего не вышло: уснула.
… Она всплывала из темноты забвения медленно, постепенно осознавая себя. Лёгкость, какая бывает только во снах, свободно несла её вверх, как в шахте гравитационного лифта, выставленного на реверс. И так же плавно возвращались остальные чувства.
…Мягкая простынь по обнажённой коже. Тепло под спиной – постель в режиме подогрева. Лёгкое касание, почти невесомое, вскользь, и от него будто волны идут… золотые волны… тепло и покой… почти как в детстве, когда самой большой болью была царапина на коленке, а самым страшным огорчением – лопнувший воздушный шарик…
Сон сполз с тела окончательно, но Татьяна ещё какое-то время лежала неподвижно, ловя ускользающее блаженство. Так не хотелось вставать. Куда-то бежать, что-то делать, кого-то спасать… Остановись, мгновение! Эх…
Прикосновение к руке. Тёплое. Знакомое…
– Проснулась? – голос Вадима Синицына. – Отлично. Сейчас будем активировать импланты. Инструкцию прочла, я надеюсь?
Обожгло внезапной паникой: прочесть-то прочла, а вот запомнить…
– Отставить панику, – строго сказал Синицын. – Сейчас у тебя на сетчатке проявится настроечная таблица. Слушай меня и делай, что говорю… В базовые настройки без меня чтоб не лезла вообще!
– А если… сбой…
– Если сбой, отключаешь и ко мне, вместе будем разбираться. Когда освоишься, можешь потом пройти курсы техобслуживания от производителя. Советую. Пригодится. А то иных дурачков потом на каталке сюда везут... возись с ними!
– Я не дура, – заверила Татьяна.
– Все так говорят, – скептически заметил Вадим. – Ладно, ладно, не злись, в тебя я верю! Ну, что, готова? Поехали.
Настройка оказалась простым, но увлекательным делом. Забавно и немного страшновато было видеть таблицу не на голографическом экране, а прямо в мозгу. Ментальное управление… Для которого никакой телепатии не требуется, всё уже прошито в крохотном чипе импланта. Впрочем, возможность выхода в инфосферу была…
– Для этого ещё один имплант нужен, – объяснил Вадим. – В принципе, если захочешь, можем сделать. И если инфофера позволит, они там не всякого берут, тесты нужно пройти сперва…
– Не захочу, – заявила Таня. – Это ж голова как проходной коридор в общаге станет! Нет уж, я сама по себе.
– Наш человек, – одобрил Вадим. – Так, теперь открываем глаза. Смелее!
Таня послушно подняла веки. Она боялась, что настроечная таблица сейчас всё поле зрения загородит, но таблица сместилась влево-вниз, слегка мерцала там заголовком, напоминая о себе, и не мешала никак.
– О, я уже в палате!
– А смысл тебя в реанимации дальше держать? Всё ж хорошо. Теперь сворачивай базовую таблицу, вызывай расширенную и давай мне руки, по каждому пальчику сейчас пройдёмся…
Инициализация диссектора…
– Твой основной инструмент. Не забудь про инструкцию, там подробнее, а пока держи пластинку… Ну, пробуй, не бойся!
Пластинка развалилась в руках на части.
– Ничего, научишься. На обучающий материал производитель не поскупился.
