— Ох, уволю я тебя, Сенька, уволю! Чтоб тебя, окаянного! Что ж ты работать совсем не хочешь?! Опять пациенты жалуются!
— Да у меня тех пациентов по тыщу человек на дню, и что? Каждому кланяться? Не платят мне столько, и точка! Пусть ее наш звездный столичный доктор посмотрит. Ему платят. Пусть он и смотрит.
— Э-э! И посмотрит! А тебя уволю! Пиши бумагу! Сегодня же!
— Ага, кто к вам на такую зарплату в неотложку работать-то, кроме меня, пойдет?
— Чем так работать, как ты пьешь... Э-эх!
Медсестра поторопилась прикрыть дверь плотнее. Через минуту заведующий вышел и выкатил кресло-каталку.
— Садитесь, девушка! Сейчас вас посмотрит еще один доктор. Хороший доктор. Очень. В любом случае еще одно мнение никогда не помешает.
Как раз вернулся Веня, они с подоспевшим санитаром посадили Ольку в кресло, и вся процессия двинулась следом за заведующим коридорами больницы.
Они остановились в одном из витиеватых закоулков, где было еще человек десять. Пациенты сидели по парочкам и тихонько судачили о том, кого какая беда привела к врачу.
— Ожидайте, пожалуйста! — сказал заведующий и ушел.
— Кто крайний? — спросила Сонюшка.
— За мной будете, — ответила дама с веером в широкополой шляпе.
Олька подумала, что, может, ее и посмотрят, но ждать нет никаких сил. Она едва сидела и представила, как обнимет подушку в своем номере санатория, выплачет стресс и… Ей стоило подумать, как возвращаться домой. Осталось еще пятнадцать дней! Можно провести их здесь, но как ходить в столовую? Хотя, возможно, станет немного легче, а Веня с Сонюшкой купят ей костыли, чтобы передвигаться. Она задумчиво вертела в руках обезболивающий баллончик. До осмотра, скорее всего, не стоит его использовать.
Прибежала медсестра с двумя стаканами воды и подошла к ним:
— Вы Оля? Та, что с автобуса упала?
— Да, я.
— Это успокоительное, а это обезболивающее, сильное. Завотделением просил вас напоить, пока вы тут ждете.
— Спасибо большое! — отозвалась Олька и выпила сначала из одного стакана, а потом с другого.
— Вам сейчас быстро станет легче, и это даст возможность доктору вас ощупать.
На слове «ощупать» у Ольки перехватило дыхание от страха перед болью, которая не стихала даже в состоянии покоя. Она, скорее всего, и заснуть сейчас не смогла бы. Девушка молча покивала улыбчивой медсестре и та удалилась.
— Мне бы позвонить.
— Вот! — Сонюшка достала ее телефон из своей сумочки. — Звони, детка.
Так сразу вывалить на родителей свое приключение Олька побоялась. Они здорово разволнуются, распереживаются до давления, и она решила позвонить Стасику. Юлька с Виталиком помогут без разговоров, но у них сейчас и без нее забот полон рот, а Стасик все-таки мужчина и друг вроде как:
— Привет!
— О! Привет, курортница! — послышался ироничный тон в трубке.
— Стасик, я по делу. Мне твоя помощь нужна.
— Ну-ну, и какая именно?
— Я ногу сильно повредила, сломала… то есть пока вроде разрыв связок, говорят.
— Ну, так ты определись: сломала или таки разрыв?
— Послушай, я совсем не могу ходить. Ты не мог бы меня забрать отсюда? Похоже, отдых накрылся медным тазом.
— Ух ты! И где ж это ты так ногу умудрилась повредить? На танцах отплясывала в буквальном смысле до упаду?
— Нет, конечно, причем здесь танцы?
— Ну, ты ж любишь. Значит, как на море — так без Стасика, а как вляпалась — так про меня вспомнила. Может, дело-то и не в ноге? Может, что похуже случилось?
— Слушай, что ты такое говоришь?
— Да мало ли чего от такой, как ты, ждать.
— Послушай, я тебе позвонила, поскольку не хочу пугать родителей до инфаркта и потому, что считала тебя как минимум хорошим другом, а как максимум… А ты так себя ведешь...
— Как максимум, я думал, ты станешь моей супругой и во всем будешь со мной советоваться, а ты еще та вертихвостка. Думаешь, я не знаю, что ты без Юльки своей поехала? Может, Юлька совсем и не собиралась ехать!
— Стасик, прости, что потревожила тебя! Больше не буду! Прощай! — едва успела Олька вымолвить в трубку, нажала на «Отбой!» и тихо расплакалась так, что глаза снова перестали видеть от слез.
— Он шо, с мозгами поссорился? Или просто сволочь? — резюмировала Сонюшка. — Правда, Веня?
— Точно, голуба моя!
— Не плачь, детка! Это тот случай, когда друзья познаются в беде. Тетя Соня все это не бросит так. Тетя Соня что-нибудь обязательно придумает!
Спустя несколько минут, которые показались вечностью, слезы катиться перестали. Наверное, стало действовать успокоительное. Еще было очень больно, но больнее в душе. Может, она и собиралась Стасика резко бросить, но он отбраковал ее так, как она бы точно никогда не поступила. Она ведь попросила о помощи, а он в самую трудную минуту… Отбросив все попытки с ним порвать и положив руку на сердце, следовало признать, что доверия ведь она к нему никогда не испытывала. Хотелось, конечно, верить, что они дружат. Все время в глубине души она ждала вот такого подвоха. Ждала подсознательно, чувствовала, так чего теперь удивляться?
Вдруг открылась дверь приемного покоя и в проеме появился... Супермен. Бог. Высокий, крепкий, с сексуальной темной щетиной, окинул взглядом комнату, подвисшую в немом вопросе.
— Так, — он поставил руки в бока. — Я Дамир Александрович. Кто с ногами ко мне?
Олька попробовала реальность на вкус. Она же не кино смотрит? Не уснула? В себе? Может, это успокоительное?! Такие доктора только в сериалах бывают!
— Все ясно. А кто Оля, которая с автобуса упала? С острой болью?
Олька попыталась ответить, но не получилось. За нее ответила Сонюшка:
— Мы! Мы Оля! Вот, здесь доктор!
— Вы значит?
Супермен подошел, не опуская рук, и посмотрел на Ольку сверху вниз.
Она покивала и неуклюже попыталась встать.
— Веня, Веня! Срочно нужны костыли! Она ж не ходит, доктор! — завопила Сонюшка.
Супермен, не раздумывая, легко подхватил Олькины килограммы на руки и понес в кабинет. Там также легко посадил на смотровой стол, а сам прошел к окну и присел на него, скрестив руки на груди:
— Ну, что случилось? Слушаю вас.
— Я… неудачно из автобуса упала… то есть вышла…
Олька давно не верила в сказки и сериалами не увлекалась никогда, но сейчас натурально зареклась смотреть их вообще, пытаясь вразумительно изложить проблему.
— Резкая боль и пелена перед глазами…
Что с ней? Она вообще нормальная?
Олька сделала попытку позвать разум на помощь. Ответ не заставил себя ждать: «Абонент не может принять ваш звонок». Гудки.
— У меня есть рентген, но сказали, что там нет… перелома нет вроде... Не знаю, что там…
Врач смотрел на нее, не меняя позы. Она видела только его очертания в ярком солнечном свете окна и совсем не видела лица.
Может, оно такое же бездушное, как и у предыдущего врача? Что ему до ее боли? И чего он должен оказаться лучше и внимательнее того, предыдущего? Только потому, что так красив?
Собственные мысли ее доконали — Олька не сдержалась и совсем расплакалась. Супермен сдвинулся с места и присел возле ее ноги, рассматривая травму, а она, наконец, смогла договорить:
— Боль адская, я не могу дотронуться вообще до правой. С левой легче вроде бы. Но тоже очень больно. Нет, не просто «очень», а безумно больно.
Врач с внешностью мачо из девчачьих снов осторожно прикоснулся к правой ноге. Было больно, но вполне терпимо. Он попробовал подвигать стопу. Та поддалась.
— Так. Вам обезболивали?
— Да, сначала скорая укол сделала, но он не помог совсем. Потом уже перед вашим кабинетом заведующий лекарство какое-то сильное дал.
— Ясно. Сейчас едем на МРТ. Посмотрим, но, на мой взгляд, придется делать операцию. У вас все признаки сильного порыва связок. Не до конца. Иначе вы бы стопой не двигали. Надо будет подшить. В противном случае вы будете долго хромать, а на каблуки вообще не встанете. Хорошо, что вас ко мне направили. Когда такое сильное растяжение, назад само не восстанавливается полностью.
Врач вышел в коридор и что-то сказал. В проеме появилось кресло-каталка. Он пересадил в него Ольку и сам повез на томографию, которая находилась буквально за поворотом. Сонюшка и Веня поспешили следом.
Медсестра-красотка под магическим взглядом карих глаз брутального мачо порхала, аки бабочка. Ольку быстро посмотрели. Доктор вернул ее в свой кабинет:
— Там действительно порыв и будем оперировать. Вам придется остаться в отделении. Сейчас будут готовы снимки. У меня еще десяток пациентов, я их быстро проконсультирую и вернусь к вам. Еще раз посмотрю томографию. Как вы себя чувствуете?
— Сейчас вроде лучше.
— Хорошо. Давайте сюда анестетик! — он указал на баллончик, который Олька снова вертела в руках.
Она подала. Супермен обработал щиколотку, достал из недр шкафа новенький эластичный бинт и стал накладывать тугую повязку на ее ногу теперь уже полного 45-го размера с черными кровоподтеками по всей стопе. Он прикасался едва ощутимо, даже нежно и совсем не больно. От его прикосновений у Ольки побежали мурашки. Коннект с реальностью все не происходил.
Она, часом, головой не ударилась при падении?
Когда все было закончено, Супермен аккуратно погладил ее ногу и сказал:
— Все будет хорошо. Обещаю.
Он вернул Ольку Вене и Сонюшке:
— Вы можете за ней какое-то время присмотреть?
— Да, а как же, доктор! — в один голос отозвались Олькины ангелы-хранители.
— Отлично. Тогда покормите ее, по коридору буфет с булочками и кофе. После идите на санпропускник и оформите в отделение. Я сейчас обо всем распоряжусь.
— Всенепременно! — отрапортовала Сонюшка, и Супермен ушел. — Веня!
— Уже бегу!
— Шо сказал доктор, Оленька?
— Мне придется остаться здесь. Сильный разрыв связок. Он будет делать операцию, чтобы подшить.
— Ах ты, беда!
— Да уж, о таком даже и не мечтала. Сказал, если б к нему не отправили, хромала бы долго. Без вмешательства само не восстановится.
— Ах, ты ж Сеня-доктор, окаянный! Значит, обезболивающее и через десять дней скакать! Шоб я его так забыла, как я его помню!
— Сонюшка, оставьте его. Хорошо все, что хорошо заканчивается. Мне понадобится ваша помощь с вещами и всем необходимым для больницы. В моей сумочке ключ от номера.
— Все привезу. Сейчас пошлю Веню тебя оформлять, а сама сразу поеду. Телефон у тебя?
— Да.
— Хорошо. И вот твоя сумочка, держи!
Дав распоряжение мужу, Сонюшка укатила в санаторий, а Веня, убедившись, что Олька в порядке и с удовольствием ест принесенные им ванильные булочки, запивая любимым американо, отправился на санпропускник.
Она ждала отпуска весь год. Теперь он бесповоротно испорчен. Ей только что сообщили, что порвана связка и ее будут оперировать, а она, как идиотка, тайком пялится на врача. Он что, тоже на нее поглядывает? Нет! Не может быть! Может, она спит? Нет, скорее это вообще не она. Это кто-то другой. Хотя, может, ей все это снится…
Дамир Александрович занимался пациентами и то и дело проходил мимо нее или мелькал между смотровым кабинетом и ординаторской. Олька тайком поглядывала на красавца-врача из сериала для домохозяек, стараясь, чтобы он не заметил, но почти каждый раз встречалась в упор со взглядом глаз цвета кофе. Он тоже каждый раз на нее смотрит. С чего бы? Девушка опустила голову, чтобы не показать смущение и стала разглядывать свою уродливую ногу. Вдруг в поле зрения показались голубые брюки. Дамир Александрович присел возле нее и снова аккуратно ощупал ногу рукой.
— Все будет хорошо, — повторил он.
Только сейчас Олька заметила, что в другой руке он держал стакан воды, и вопросительно посмотрела на него.
Врач достал из нагрудного кармашка врачебного костюма блистер с таблетками и протянул Ольке, не поднимаясь:
— Это обезболивающее, достаточно сильное. Если плохо, выпейте одну сейчас и одну на ночь перед сном. Больше нельзя сегодня. Боль почти не будет ощущаться.
— Спасибо, — ответила девушка, взяла стакан и выпила таблетку.
— Держитесь! — Дамир Александрович легонько похлопал ее по коленке и удалился, унося с собой стакан.
Вот тебе и курорт! Олька устроилась в VIP-палате, ей сказали, что других нет, но она приятно порадовалась, что санузел рядом. «Ходить» пока не про нее, хотя боль стихла, как и обещал врач. Она позвонила родителям, пока не решившись сказать про ногу, наплела с три короба про отдых, экскурсии допоздна и успокоилась. Симпатяжка-медсестра с длинными каштановыми волосами, вьющимися, как у Насти Каменских, принесла ужин, кофе и предложила принять душ с ее помощью.
— Вот ваши вещи, купайтесь! Я буду в палате болтать по телефону, позовите, когда закончите.
— Спасибо! — поблагодарила Олька, отдаваясь теплой освежающей неге.
Как бы там ни было, вода смыла стресс и придала сил. Текущее положение вещей уже не казалось таким безнадежным. В конце концов, так распорядилась судьба, а выхода другого нет. Она позвала чернявую Симпатяжку и с ее помощью переместилась в кровать, переодевшись в любимое мягкое желтое платье от NEXT в бледный цветочек и умостила больную ногу поудобнее на подушке. После ужина полистала Instagram и Facebook, но размышления не давали уснуть, то и дело, возвращая ее сначала к поездке домой, потом к родителям и Стасику. Нет, положа руку на сердце, большей частью не к этому всему.
Она чокнутая! Так и есть. Не о том думать надо. Она хромой может остаться! На часах 23:00. Если бы не черные кровоподтеки и нога, не влезающая в шлепки, можно было бы сказать, что ей приснилось сегодняшнее падение и больница. Олька попробовала постоять без костылей. Вдруг из двери раздалось:
— Ну что вы делаете?! Я же сказал, не нагружать! — Супермен мгновенно оказался рядом и подхватил ее за талию.
Разум слабо пискнул: «Проверка связи! — Абонент находится вне зоны доступа».
Тут ее дневное наваждение начало воплощаться в реальность. Он вскользь коснулся ее виска губами и напрягся. Одно неосторожное движение и…
— Я… я… пришел узнать, как вы… как ваша нога…
Олька поняла, что собственной грудью ощущает грохот его сердца, и от этой мысли невольно задышала чаще. Она подняла на врача свои зеленые глаза и встретила его взгляд. Он осторожно убрал с ее лица непослушную прядь оттенка гречишного меда и не мог отвести глаз. Олька закрыла глаза, инстинктивно предугадывая прикосновение его губ к своим. Поцелуи оставались на ее висках, щеках, глазах, шее…
От его запаха можно сойти с ума… Что он делает здесь так поздно ночью?..
Обрывки мыслей то так, то сяк всплывали в вишневом сиропе мозга. Господи, как же хорошо! Есть на земле рай, и вот это, похоже, он.
— Это колдовство какое-то… не реальность… — девушка даже не поняла, что произнесла последние слова вслух, запуская пальцы в мягкие волнистые волосы цвета горького шоколада.
— Ты колдунья… настоящая… — последовал ответ.
Она не помнила, как оказалась на кровати, как слетело платье и его униформа, не помнила своей адской боли. Помнила только, как он еще сильнее прижимался к ней, вызывая волну небывалых ощущений, и как реальность рассыпалась звездным фейерверком по ночному небу и спускалась сверкающим дождем, оставляя за собой исчезающий золоченый след.
— Как нога? Я не сделал тебе больно? — спросил Дамир.
— Что ты! С таким количеством эндорфинов в крови ты завтра вполне можешь сэкономить на анестезиологе.
— С ума сошла! — он зарылся в ее медовые волосы лицом и вдохнул запах. — Так бы и лежал до конца дней.
— Да у меня тех пациентов по тыщу человек на дню, и что? Каждому кланяться? Не платят мне столько, и точка! Пусть ее наш звездный столичный доктор посмотрит. Ему платят. Пусть он и смотрит.
— Э-э! И посмотрит! А тебя уволю! Пиши бумагу! Сегодня же!
— Ага, кто к вам на такую зарплату в неотложку работать-то, кроме меня, пойдет?
— Чем так работать, как ты пьешь... Э-эх!
Медсестра поторопилась прикрыть дверь плотнее. Через минуту заведующий вышел и выкатил кресло-каталку.
— Садитесь, девушка! Сейчас вас посмотрит еще один доктор. Хороший доктор. Очень. В любом случае еще одно мнение никогда не помешает.
Как раз вернулся Веня, они с подоспевшим санитаром посадили Ольку в кресло, и вся процессия двинулась следом за заведующим коридорами больницы.
Они остановились в одном из витиеватых закоулков, где было еще человек десять. Пациенты сидели по парочкам и тихонько судачили о том, кого какая беда привела к врачу.
— Ожидайте, пожалуйста! — сказал заведующий и ушел.
— Кто крайний? — спросила Сонюшка.
— За мной будете, — ответила дама с веером в широкополой шляпе.
Олька подумала, что, может, ее и посмотрят, но ждать нет никаких сил. Она едва сидела и представила, как обнимет подушку в своем номере санатория, выплачет стресс и… Ей стоило подумать, как возвращаться домой. Осталось еще пятнадцать дней! Можно провести их здесь, но как ходить в столовую? Хотя, возможно, станет немного легче, а Веня с Сонюшкой купят ей костыли, чтобы передвигаться. Она задумчиво вертела в руках обезболивающий баллончик. До осмотра, скорее всего, не стоит его использовать.
Прибежала медсестра с двумя стаканами воды и подошла к ним:
— Вы Оля? Та, что с автобуса упала?
— Да, я.
— Это успокоительное, а это обезболивающее, сильное. Завотделением просил вас напоить, пока вы тут ждете.
— Спасибо большое! — отозвалась Олька и выпила сначала из одного стакана, а потом с другого.
— Вам сейчас быстро станет легче, и это даст возможность доктору вас ощупать.
На слове «ощупать» у Ольки перехватило дыхание от страха перед болью, которая не стихала даже в состоянии покоя. Она, скорее всего, и заснуть сейчас не смогла бы. Девушка молча покивала улыбчивой медсестре и та удалилась.
— Мне бы позвонить.
— Вот! — Сонюшка достала ее телефон из своей сумочки. — Звони, детка.
Так сразу вывалить на родителей свое приключение Олька побоялась. Они здорово разволнуются, распереживаются до давления, и она решила позвонить Стасику. Юлька с Виталиком помогут без разговоров, но у них сейчас и без нее забот полон рот, а Стасик все-таки мужчина и друг вроде как:
— Привет!
— О! Привет, курортница! — послышался ироничный тон в трубке.
— Стасик, я по делу. Мне твоя помощь нужна.
— Ну-ну, и какая именно?
— Я ногу сильно повредила, сломала… то есть пока вроде разрыв связок, говорят.
— Ну, так ты определись: сломала или таки разрыв?
— Послушай, я совсем не могу ходить. Ты не мог бы меня забрать отсюда? Похоже, отдых накрылся медным тазом.
— Ух ты! И где ж это ты так ногу умудрилась повредить? На танцах отплясывала в буквальном смысле до упаду?
— Нет, конечно, причем здесь танцы?
— Ну, ты ж любишь. Значит, как на море — так без Стасика, а как вляпалась — так про меня вспомнила. Может, дело-то и не в ноге? Может, что похуже случилось?
— Слушай, что ты такое говоришь?
— Да мало ли чего от такой, как ты, ждать.
— Послушай, я тебе позвонила, поскольку не хочу пугать родителей до инфаркта и потому, что считала тебя как минимум хорошим другом, а как максимум… А ты так себя ведешь...
— Как максимум, я думал, ты станешь моей супругой и во всем будешь со мной советоваться, а ты еще та вертихвостка. Думаешь, я не знаю, что ты без Юльки своей поехала? Может, Юлька совсем и не собиралась ехать!
— Стасик, прости, что потревожила тебя! Больше не буду! Прощай! — едва успела Олька вымолвить в трубку, нажала на «Отбой!» и тихо расплакалась так, что глаза снова перестали видеть от слез.
— Он шо, с мозгами поссорился? Или просто сволочь? — резюмировала Сонюшка. — Правда, Веня?
— Точно, голуба моя!
— Не плачь, детка! Это тот случай, когда друзья познаются в беде. Тетя Соня все это не бросит так. Тетя Соня что-нибудь обязательно придумает!
Спустя несколько минут, которые показались вечностью, слезы катиться перестали. Наверное, стало действовать успокоительное. Еще было очень больно, но больнее в душе. Может, она и собиралась Стасика резко бросить, но он отбраковал ее так, как она бы точно никогда не поступила. Она ведь попросила о помощи, а он в самую трудную минуту… Отбросив все попытки с ним порвать и положив руку на сердце, следовало признать, что доверия ведь она к нему никогда не испытывала. Хотелось, конечно, верить, что они дружат. Все время в глубине души она ждала вот такого подвоха. Ждала подсознательно, чувствовала, так чего теперь удивляться?
Вдруг открылась дверь приемного покоя и в проеме появился... Супермен. Бог. Высокий, крепкий, с сексуальной темной щетиной, окинул взглядом комнату, подвисшую в немом вопросе.
— Так, — он поставил руки в бока. — Я Дамир Александрович. Кто с ногами ко мне?
Олька попробовала реальность на вкус. Она же не кино смотрит? Не уснула? В себе? Может, это успокоительное?! Такие доктора только в сериалах бывают!
— Все ясно. А кто Оля, которая с автобуса упала? С острой болью?
Олька попыталась ответить, но не получилось. За нее ответила Сонюшка:
— Мы! Мы Оля! Вот, здесь доктор!
— Вы значит?
Супермен подошел, не опуская рук, и посмотрел на Ольку сверху вниз.
Она покивала и неуклюже попыталась встать.
— Веня, Веня! Срочно нужны костыли! Она ж не ходит, доктор! — завопила Сонюшка.
Супермен, не раздумывая, легко подхватил Олькины килограммы на руки и понес в кабинет. Там также легко посадил на смотровой стол, а сам прошел к окну и присел на него, скрестив руки на груди:
— Ну, что случилось? Слушаю вас.
— Я… неудачно из автобуса упала… то есть вышла…
Олька давно не верила в сказки и сериалами не увлекалась никогда, но сейчас натурально зареклась смотреть их вообще, пытаясь вразумительно изложить проблему.
— Резкая боль и пелена перед глазами…
Что с ней? Она вообще нормальная?
Олька сделала попытку позвать разум на помощь. Ответ не заставил себя ждать: «Абонент не может принять ваш звонок». Гудки.
— У меня есть рентген, но сказали, что там нет… перелома нет вроде... Не знаю, что там…
Врач смотрел на нее, не меняя позы. Она видела только его очертания в ярком солнечном свете окна и совсем не видела лица.
Может, оно такое же бездушное, как и у предыдущего врача? Что ему до ее боли? И чего он должен оказаться лучше и внимательнее того, предыдущего? Только потому, что так красив?
Собственные мысли ее доконали — Олька не сдержалась и совсем расплакалась. Супермен сдвинулся с места и присел возле ее ноги, рассматривая травму, а она, наконец, смогла договорить:
— Боль адская, я не могу дотронуться вообще до правой. С левой легче вроде бы. Но тоже очень больно. Нет, не просто «очень», а безумно больно.
Врач с внешностью мачо из девчачьих снов осторожно прикоснулся к правой ноге. Было больно, но вполне терпимо. Он попробовал подвигать стопу. Та поддалась.
— Так. Вам обезболивали?
— Да, сначала скорая укол сделала, но он не помог совсем. Потом уже перед вашим кабинетом заведующий лекарство какое-то сильное дал.
— Ясно. Сейчас едем на МРТ. Посмотрим, но, на мой взгляд, придется делать операцию. У вас все признаки сильного порыва связок. Не до конца. Иначе вы бы стопой не двигали. Надо будет подшить. В противном случае вы будете долго хромать, а на каблуки вообще не встанете. Хорошо, что вас ко мне направили. Когда такое сильное растяжение, назад само не восстанавливается полностью.
Врач вышел в коридор и что-то сказал. В проеме появилось кресло-каталка. Он пересадил в него Ольку и сам повез на томографию, которая находилась буквально за поворотом. Сонюшка и Веня поспешили следом.
Медсестра-красотка под магическим взглядом карих глаз брутального мачо порхала, аки бабочка. Ольку быстро посмотрели. Доктор вернул ее в свой кабинет:
— Там действительно порыв и будем оперировать. Вам придется остаться в отделении. Сейчас будут готовы снимки. У меня еще десяток пациентов, я их быстро проконсультирую и вернусь к вам. Еще раз посмотрю томографию. Как вы себя чувствуете?
— Сейчас вроде лучше.
— Хорошо. Давайте сюда анестетик! — он указал на баллончик, который Олька снова вертела в руках.
Она подала. Супермен обработал щиколотку, достал из недр шкафа новенький эластичный бинт и стал накладывать тугую повязку на ее ногу теперь уже полного 45-го размера с черными кровоподтеками по всей стопе. Он прикасался едва ощутимо, даже нежно и совсем не больно. От его прикосновений у Ольки побежали мурашки. Коннект с реальностью все не происходил.
Она, часом, головой не ударилась при падении?
Когда все было закончено, Супермен аккуратно погладил ее ногу и сказал:
— Все будет хорошо. Обещаю.
Он вернул Ольку Вене и Сонюшке:
— Вы можете за ней какое-то время присмотреть?
— Да, а как же, доктор! — в один голос отозвались Олькины ангелы-хранители.
— Отлично. Тогда покормите ее, по коридору буфет с булочками и кофе. После идите на санпропускник и оформите в отделение. Я сейчас обо всем распоряжусь.
— Всенепременно! — отрапортовала Сонюшка, и Супермен ушел. — Веня!
— Уже бегу!
— Шо сказал доктор, Оленька?
— Мне придется остаться здесь. Сильный разрыв связок. Он будет делать операцию, чтобы подшить.
— Ах ты, беда!
— Да уж, о таком даже и не мечтала. Сказал, если б к нему не отправили, хромала бы долго. Без вмешательства само не восстановится.
— Ах, ты ж Сеня-доктор, окаянный! Значит, обезболивающее и через десять дней скакать! Шоб я его так забыла, как я его помню!
— Сонюшка, оставьте его. Хорошо все, что хорошо заканчивается. Мне понадобится ваша помощь с вещами и всем необходимым для больницы. В моей сумочке ключ от номера.
— Все привезу. Сейчас пошлю Веню тебя оформлять, а сама сразу поеду. Телефон у тебя?
— Да.
— Хорошо. И вот твоя сумочка, держи!
Дав распоряжение мужу, Сонюшка укатила в санаторий, а Веня, убедившись, что Олька в порядке и с удовольствием ест принесенные им ванильные булочки, запивая любимым американо, отправился на санпропускник.
Она ждала отпуска весь год. Теперь он бесповоротно испорчен. Ей только что сообщили, что порвана связка и ее будут оперировать, а она, как идиотка, тайком пялится на врача. Он что, тоже на нее поглядывает? Нет! Не может быть! Может, она спит? Нет, скорее это вообще не она. Это кто-то другой. Хотя, может, ей все это снится…
Дамир Александрович занимался пациентами и то и дело проходил мимо нее или мелькал между смотровым кабинетом и ординаторской. Олька тайком поглядывала на красавца-врача из сериала для домохозяек, стараясь, чтобы он не заметил, но почти каждый раз встречалась в упор со взглядом глаз цвета кофе. Он тоже каждый раз на нее смотрит. С чего бы? Девушка опустила голову, чтобы не показать смущение и стала разглядывать свою уродливую ногу. Вдруг в поле зрения показались голубые брюки. Дамир Александрович присел возле нее и снова аккуратно ощупал ногу рукой.
— Все будет хорошо, — повторил он.
Только сейчас Олька заметила, что в другой руке он держал стакан воды, и вопросительно посмотрела на него.
Врач достал из нагрудного кармашка врачебного костюма блистер с таблетками и протянул Ольке, не поднимаясь:
— Это обезболивающее, достаточно сильное. Если плохо, выпейте одну сейчас и одну на ночь перед сном. Больше нельзя сегодня. Боль почти не будет ощущаться.
— Спасибо, — ответила девушка, взяла стакан и выпила таблетку.
— Держитесь! — Дамир Александрович легонько похлопал ее по коленке и удалился, унося с собой стакан.
Вот тебе и курорт! Олька устроилась в VIP-палате, ей сказали, что других нет, но она приятно порадовалась, что санузел рядом. «Ходить» пока не про нее, хотя боль стихла, как и обещал врач. Она позвонила родителям, пока не решившись сказать про ногу, наплела с три короба про отдых, экскурсии допоздна и успокоилась. Симпатяжка-медсестра с длинными каштановыми волосами, вьющимися, как у Насти Каменских, принесла ужин, кофе и предложила принять душ с ее помощью.
— Вот ваши вещи, купайтесь! Я буду в палате болтать по телефону, позовите, когда закончите.
— Спасибо! — поблагодарила Олька, отдаваясь теплой освежающей неге.
Как бы там ни было, вода смыла стресс и придала сил. Текущее положение вещей уже не казалось таким безнадежным. В конце концов, так распорядилась судьба, а выхода другого нет. Она позвала чернявую Симпатяжку и с ее помощью переместилась в кровать, переодевшись в любимое мягкое желтое платье от NEXT в бледный цветочек и умостила больную ногу поудобнее на подушке. После ужина полистала Instagram и Facebook, но размышления не давали уснуть, то и дело, возвращая ее сначала к поездке домой, потом к родителям и Стасику. Нет, положа руку на сердце, большей частью не к этому всему.
Она чокнутая! Так и есть. Не о том думать надо. Она хромой может остаться! На часах 23:00. Если бы не черные кровоподтеки и нога, не влезающая в шлепки, можно было бы сказать, что ей приснилось сегодняшнее падение и больница. Олька попробовала постоять без костылей. Вдруг из двери раздалось:
— Ну что вы делаете?! Я же сказал, не нагружать! — Супермен мгновенно оказался рядом и подхватил ее за талию.
Разум слабо пискнул: «Проверка связи! — Абонент находится вне зоны доступа».
Тут ее дневное наваждение начало воплощаться в реальность. Он вскользь коснулся ее виска губами и напрягся. Одно неосторожное движение и…
— Я… я… пришел узнать, как вы… как ваша нога…
Олька поняла, что собственной грудью ощущает грохот его сердца, и от этой мысли невольно задышала чаще. Она подняла на врача свои зеленые глаза и встретила его взгляд. Он осторожно убрал с ее лица непослушную прядь оттенка гречишного меда и не мог отвести глаз. Олька закрыла глаза, инстинктивно предугадывая прикосновение его губ к своим. Поцелуи оставались на ее висках, щеках, глазах, шее…
От его запаха можно сойти с ума… Что он делает здесь так поздно ночью?..
Обрывки мыслей то так, то сяк всплывали в вишневом сиропе мозга. Господи, как же хорошо! Есть на земле рай, и вот это, похоже, он.
— Это колдовство какое-то… не реальность… — девушка даже не поняла, что произнесла последние слова вслух, запуская пальцы в мягкие волнистые волосы цвета горького шоколада.
— Ты колдунья… настоящая… — последовал ответ.
Она не помнила, как оказалась на кровати, как слетело платье и его униформа, не помнила своей адской боли. Помнила только, как он еще сильнее прижимался к ней, вызывая волну небывалых ощущений, и как реальность рассыпалась звездным фейерверком по ночному небу и спускалась сверкающим дождем, оставляя за собой исчезающий золоченый след.
— Как нога? Я не сделал тебе больно? — спросил Дамир.
— Что ты! С таким количеством эндорфинов в крови ты завтра вполне можешь сэкономить на анестезиологе.
— С ума сошла! — он зарылся в ее медовые волосы лицом и вдохнул запах. — Так бы и лежал до конца дней.
