и интересы лежат совершенно в другой области и экономического образования я не получала (отец вовсе не намерен ставить во главе даже самого захудалого отделения дочь - для этого у него Шон имеется), уж сложить два и два в финансовом отчете могу. И знаю, что если новехонький бизнес за год в Сейко выходит на доход хотя бы в доллар – это уже считается большим успехом.
Я кладу досье на стол под ждущими взглядами подруг. Признаю вынужденно:
- Неплохо…
Санни взвивается, как стартующая ракета.
- Неплохо?! Да это же не мужчина, а настоящая мечта – работящая и пробивная! И ты еще раздумываешь? Отдавай его мне тогда!
Я пододвигаю к ней папку, говорю легко:
- А и забирай!
Подруга некоторое время сверлит меня взглядом блестящих ярких раскосых глаз и плюхается обратно на диван. Ворчит:
- Я же сказала, мечта – но твоя! На что мне нужен вдовец, да еще и с ребенком!
- Санни! – одергивает Вивьен.
- Ну а чего? – не понимает та. - Эбигейл же сама говорит, к ней давно никто не сватался, и вообще, ей уже за тридцать, а тут оп – и сразу дракона оседлала!
Я смеюсь.
- Санни, вот за что я тебя люблю, так это за твою честность!
И мы торжественно чокаемся с подругой.
- Но все же его фото ты нам должна! – грозит Санни пальцем. – Для меня в парнях главное – внешность!
Самая умудренная из нас троих Вивьен выразительно закатывает глаза, изрекает наставительно:
- Девочки, да на что мужчине нужна смазливая физиономия? Это всё совершенно неважно.
- Да-да, - бурчит Санни, - и это говорит та, кто делает бесконечные селфи со своим симпапулей Дэнчиком! С внешности всё и начинается, между прочим! Вот ты сама увлеклась бы каким-нибудь уродцем? В крайнем случае сходила бы на одно свидание – и гуд бай, парниша!
Девушки погружаются в привычную перепалку, а я допиваю вино.
Маркус Чэн с этим своим… жениховским резюме безусловно впечатляет.
И подтверждает, что брак со мной ему необходим как воздух – попробуй-ка развить свое дело в городе, где всё и вся, куда не ткнись, принадлежит клану Мейли!
Наконец-то озвученное мной приглашение на «благодарственный» (за спасение) ужин оборачивается неожиданностью: Чэн вдруг выдвигает встречное предложение – прийти на угощение ко мне домой. Я слегка теряюсь.
- Но это как-то немного…
В голосе собеседника появляется явственная насмешка.
- Что такое, Эбигейл? Вы же побывали в моем доме и ничего ужасного при этом не произошло. Клянусь, я не буду покушаться на вашу добродетель или… похищать ваши драгоценности!
Беззвучно хмыкаю: мои драгоценности – по-настоящему ценные, имеется в виду, – хранятся в банковской ячейке и достаются лишь по значительному поводу. Которого давно уже не случалось.
А насчет женской добродетели… Теперь я знаю, что принадлежность к уважаемой богатой фамилии автоматически защищала меня раньше и от многих неприглядных аспектов жизни - в том числе и от сексуального харрасмента. Хорошо, наш ректор, пусть даже сам он до сих пор неравнодушен к хорошеньким девичьим личикам, очень строг к подобным явлениям в университете. Парочка увольнений работников мужского пола, позволявших себе лишние вольности на рабочем месте, - тому доказательство. Ну а вне работы, хоть и с опозданием, пришлось осваивать тактику защиты самой. Так что предполагаемым «покушением» на мое тело уже не оскорбишь и не удивишь.
- Хорошо, приходите завтра вечером к семи, - решаюсь я. – Только уточните, какие продукты или напитки вы не любите.
Чэн хмыкает в свою очередь
- Я – крестьянский сын, поэтому ем и пью всё!
Вот и прекрасно.
Отключаюсь и оглядываюсь. Наверное, к визиту малознакомого человека следует навести порядок в квартире? Хотя по жизни я аккуратистка, да и с метелкой-тряпкой знакома с детства: матушка считала, что ее дети должны быть готовы и к трудным временам. «У нас такие с вашим папой были! – вещала она, значительно округляя глаза. – Я даже сама по утрам ходила на рынок и повсюду выискивала скидки, представляете?!». Ее отец, а наш дедушка Чо, недовольный выбором своей единственной дочери, был первое время к молодым очень строг. И скуп. Смягчился, лишь когда на свет появился наследник мужеска пола – наш Шон. И даже дал ему свою фамилию.
Я совершенно не собираюсь поражать воображение гостя своей стряпней (хотя готовлю тоже неплохо), потому большинство блюд попросту заказываю. К семи часам низкий столик у дивана весь уставлен тарелками. («Даже если дома остались только вода и лепешки, - поучала нас мама, - пусть их будет для гостя много»).
Ровно в семь вечера – вот это пунктуальность! – раздается звонок. За дверью обнаруживается Маркус Чэн с букетом пионов и бутылкой вина, а также притормозившая на площадке соседка, бабушка Ли, посверкивающая на нас веселыми глазками-бусинками. Подавив тяжелый вздох (жди завтра в гости словоохотливую любопытную старушку!), приглашаю Чэна войти.
Одобрительно наблюдаю, как Маркус разувается у порога, предлагаю ему мужские тапки, которые держу для раз в году наведывающегося брата. Чэн проходит в гостиную, совмещенную с кухней, оглядывается, не скрывая своего любопытства. Выдает ожидаемый вердикт:
- Я представлял ваш дом совершенно иначе!
- Конечно-конечно, что-то вроде пентхауза с бассейном на крыше? - иронизирую я. – В этом районе, если вы еще не заметили, туго с современными кондоминиумами и элитной застройкой. Всё сплошь ветхие домишки, да объекты исторического наследия.
- Квартиру снимаете или купили? – непринужденно интересуется Чэн. Очень хочется ответить: «Не ваше дело!», но – долг платежом красен, буду честна.
Хотя бы в вопросах недвижимости.
- Снимаю, конечно, с моей преподавательской зарплаты в Сейко даже комнату не купишь! – И пока он не успевает задать сакраментальный вопрос: а где же ваши семейные деньги?! – приглашаю к столу.
Аппетит у гостя и впрямь здоровый: Чэн ест много и с удовольствием, не забывая между делом рассматривать мою квартиру. Вместе с ним оцениваю ее заново.
Как и многие девицы из «золотых семей», в университете я посещала курсы дизайна интерьера. Конечно, тогда даже представить не могла, что при оформлении будущего дома буду крайне ограничена не только в средствах, но и в метраже. Как матушка рыдала при первом и единственном посещении моего жилища! «Эби, бедная моя девочка, да тут и повернуться-то негде, не то чтобы жить! Давай я попрошу папу, он купит тебе миленькую квартирку рядом с твоей работой! Ах нет, в этом нищем районе и выбрать-то нечего, легче всё снести и новое построить! Эби, ну не капризничай, поехали обратно домой!» В общем, чтобы сберечь матушкины нервы (а пуще всего свои), больше я ее к себе не приглашаю. Когда она вознамерилась помочь мне с обстановкой, пришлось тоже, хоть и с сожалением, отказаться – габариты моего жилища просто-напросто не соответствовали щедрому маминому размаху. Простую функциональную мебель я приобрела в магазинах средней руки, а все остальное выискивала на «блошиных» рынках, отдавала на реставрацию и расставляла по квартире… если не по фэн-шую, то хотя бы чтобы глаз радовало. Правда, когда я, довольная, показываю снимки своей квартиры родительнице, та лишь тяжело вздыхает, качает головой и бесконечно повторяет: «Ах ты ж бедняжечка моя!»
Автор в отпуске. Вернётся через пару недель. Не расходитесь!
Никто из моего круга не поверит, но обустройство собственного жилища – для нищих по обычным меркам, но очень приличного по меркам большинства жителей Сейко - совершенно меня не напрягало и не унижало. Наоборот, спасало от лишних мыслей, ведь я полностью погрузилась в неизведанный до того мир экономии, постоянного поиска скидок и купонов, жизни от зарплаты до зарплаты, дешевых и неприглядных, но сытных кафе по соседству, вечеринок в складчину и прогулок в ближайшем общественном парке. Правда, поначалу приходилось объяснять окружающим происхождение сумочек от Гуччи, обуви ручного пошива и одежды из лотосового шелка, зато теперь все уже усвоили, что это либо подарки моей богатой бездетной тетушки, либо очень качественная подделка под известные бренды, нет, производителя ни за что не выдам, самой ма?ло!
Половину стен квартиры занимают книги: пускай весь мир переходит в цифру, я в этом вопросе (как, вероятно, и во многих других) старомодна: электронная книга для работы, бумажная – для удовольствия.
Пол в гостиной застелен старинным шелковым ковром – единственное, что я забрала из родного дома. Помню, как в детстве валялась на нем, разглядывая порхающих золотых фениксов на красном фоне. Пусть он слегка выцвел, но при этом очень благородно, при различном освещении меняет оттенки, а в жаркие дни можно наслаждаться прохладой шелка.
Гости в моем доме бывают редко, из прежней жизни, разумеется, никого; не хватает еще, чтобы за спиной меня лицемерно жалели: «А вы знаете, в какой дыре живет сейчас наша Эбигейл Мейли? До чего же она докатилась!» Так что впечатления производить не на кого, да и желания нет.
Но сейчас почему-то очень приятно слышать от малознакомого мужчины: «Здорово вы все тут устроили, Эбигейл!»
- О! – Чэн легко поднимается с ковра и подходит к воткнутой в вазу лилии на моем рабочем столе. – Вам что, студенты каждый день по цветочку дарят? Наверняка уже все клумбы рядом с университетом оборвали!
- Это всё та же.
Не веря своим глазам, Чэн касается по-прежнему упругих цветочных лепестков.
- Да не может быть! Она же однодневка!
- Сама удивляюсь. – Подумав, добавляю наставительно: - Но это доказывает, что подарок был сделан от души!
- А вот пионы обычно облетают очень быстро! - поспешно информирует Маркус и начинает хохотать одновременно со мной - чуть ли не впервые за все время знакомства я вижу его искреннюю улыбку. Ему очень идет.
Кстати, насчет пионов: мне сегодня польстили, ведь белые пионы – символ юной, красивой, умной и талантливой девушки. А я уже не слишком молода, да и талантов никаких особо не наблюдается.
Разве что в коллекционировании срывающихся свадеб.
Вряд ли, конечно, Чэн изучал значение цветов специально; вероятнее всего, ему посоветовал продавец в магазине…
Внезапно вспоминаю.
- Вы при первой встрече говорили, что как-то видели меня в отцовском офисе. Вы же вроде пока еще не вели дела с нашей компанией? Уже знали меня в лицо? Откуда? Так тщательно изучили нашу семью? Готовились?
Маркус чему-то усмехается.
- Изучал, но нет. Тогда – не знал. Просто спросил, кто вы, у секретарши вашего батюшки.
Гляжу на гостя с сомнением. У меня нет каких-то серьезных претензий к собственной внешности, но все же я не из тех, на кого мужчины неизменно оборачиваются на улице и у кого все подряд пытаются раздобыть номер телефона, напрямую или окольными путями. Любовь с первого взгляда? Как-то уже тоже не верится…
Чэн веселится теперь откровенно.
- Тот ваш визит просто невозможно забыть! Он был очень… э-э-э… громким.
Я еще некоторое время соображаю, а потом чувствую, как кровь приливает к щекам.
Ох. Кажется, поняла!
…Тогда ректор Шин, которому без малого восемьдесят, и с которым у нас прекрасные отношения (мы частенько собираемся в его кабинете на чаепитие и обсуждение классических «фу» и «ши» ), неожиданно вызвал меня к себе и сообщил, что у колледжа возникли трудности с очередной аккредитацией, поскольку теперь здесь работает некая… крайне нежелательная персона. При этом он так пронзительно смотрел, так выразительно шевелил кустистыми бровями, что намек было трудно не понять. Я знала, что Шин в курсе, из какой я семьи – да агентурной сети старика может позавидовать само Министерство государственной безопасности! – и была благодарна, что ректор никогда не заводил разговор на эту тему.
К тому же незадолго до того о моем существовании внезапно вспомнил отец: позвонил и велел перестать маяться дурью, что-то кому-то доказывать, и наконец устроиться в нормальный университет из первой тройки лидеров страны, он уже обо всем договорился. Когда я наотрез отказалась, пообещал позаботиться, чтобы мне, такой-сякой неблагодарной дочери, просто негде стало работать!
Вот и…
Ух, как же я тогда взвилась! Даже не помню, как добралась до главного офиса (гнев в пути всё разгорался, словно скорость была ветром, раздувающим пламя), как кричала на отца… Зато все его слова и выражения запомнила намертво.
А к вечеру обнаружила, что все мои семейные карты-счета заблокированы, ведь самое страшное наказание, по мнению нашего отца, – это лишение тебя денег. Я практически не расстроилась; даже смешно стало: ну, и что он может сделать дальше? Ведь даже внимания не обратил, что я уже пару лет к ним не прикасалась!
На следующий день отправилась к ректору с извинениями за доставленные неприятности и заявлением на увольнение. Шин вновь долго размышлял бровями, а потом велел не торопиться, может, скоро всё наладится, уйти я всегда успею, а он совершенно не готов терять такую миленькую и талантливую преподавательницу (и такую согласную на ма-аленькую зарплату, прокомментировала моя внутренняя старушка). Нет-нет, и слушать не желает, иди работай, учитель Мейли!
Через пару недель, к моему удивлению и удовлетворению ректора, наш колледж и впрямь получил все необходимые документы. Я решила, что отец окончательно махнул на меня рукой или уже достаточно отвел душу, лишив свою дочь материальной поддержки.
Ан нет, он попросту отправил ко мне другой подарок!
Под названием Маркус Чэн.
«Подарок», не подозревающий о моих воспоминаниях, по-прежнему улыбается, глядя на меня.
- То есть, я, представшая перед вами тогда в виде… м-м-м… гуя , вас нисколько не напугала? – холодно уточняю я.
- Вы произвели очень сильное впечатление! Просто незабываемое, – заверяет Чэн.
- А вы и впрямь храбрый мужчина.
- Да, я же говорил!
Борясь сама с собой, некоторое время нерешительно гляжу на «храбреца», расслабленно попивающего вино. Очень хочется поведать этому трезвомыслящему, несуеверному, как он уверяет, человеку, о своем памятном визите к шаману: как он это воспримет? Как чью-то мистификацию, в чем – отчего-то безуспешно - я пытаюсь уверить саму себя?
Чэн встречает мой взгляд и тут же спрашивает:
- Хотите мне что-то сказать, Эбигейл? Или о чем-то спросить?
Мотаю головой. Привычка к скрытности уже намертво врезалась в мою натуру: ведь совершенно неизвестно, чем, когда и где аукнется мне моя минутная откровенность!
- Жалко, - непритворно вздыхает гость. – Кстати, вы хотя бы заглядывали в папку, которую я вам дал?
- Просмотрела, да. – Поспешно добавляю: - Не то чтобы это было мне особо нужно или интересно, просто заходили подруги и…
- Вы уже обсуждаете меня со своими подругами? Хороший признак!
Опять смеется, ну что ты будешь делать! Просто вечер юмора и смеха какой-то сегодня!
Криво улыбнувшись – мол, оценила шутку! – в свою очередь отпиваю из бокала.
- Как вам вино? – спрашивает Чэн.
- Неплохо, - пригубливаю снова, чтобы точно удостовериться. В голове приятно шумит, в желудке тепло. Вдруг вспоминаются слова Захарии: «не принимайте от него никакого угощения!» - и я скоренько отставляю бокал.
– Фу-ух, - с явным облегчением выдыхает гость. – А то я совсем забыл спросить о ваших предпочтениях – белое-красное, сладкое-кислое…
Я кладу досье на стол под ждущими взглядами подруг. Признаю вынужденно:
- Неплохо…
Санни взвивается, как стартующая ракета.
- Неплохо?! Да это же не мужчина, а настоящая мечта – работящая и пробивная! И ты еще раздумываешь? Отдавай его мне тогда!
Я пододвигаю к ней папку, говорю легко:
- А и забирай!
Подруга некоторое время сверлит меня взглядом блестящих ярких раскосых глаз и плюхается обратно на диван. Ворчит:
- Я же сказала, мечта – но твоя! На что мне нужен вдовец, да еще и с ребенком!
- Санни! – одергивает Вивьен.
- Ну а чего? – не понимает та. - Эбигейл же сама говорит, к ней давно никто не сватался, и вообще, ей уже за тридцать, а тут оп – и сразу дракона оседлала!
Я смеюсь.
- Санни, вот за что я тебя люблю, так это за твою честность!
И мы торжественно чокаемся с подругой.
- Но все же его фото ты нам должна! – грозит Санни пальцем. – Для меня в парнях главное – внешность!
Самая умудренная из нас троих Вивьен выразительно закатывает глаза, изрекает наставительно:
- Девочки, да на что мужчине нужна смазливая физиономия? Это всё совершенно неважно.
- Да-да, - бурчит Санни, - и это говорит та, кто делает бесконечные селфи со своим симпапулей Дэнчиком! С внешности всё и начинается, между прочим! Вот ты сама увлеклась бы каким-нибудь уродцем? В крайнем случае сходила бы на одно свидание – и гуд бай, парниша!
Девушки погружаются в привычную перепалку, а я допиваю вино.
Маркус Чэн с этим своим… жениховским резюме безусловно впечатляет.
И подтверждает, что брак со мной ему необходим как воздух – попробуй-ка развить свое дело в городе, где всё и вся, куда не ткнись, принадлежит клану Мейли!
Прода от 13.08.2023, 18:11
Наконец-то озвученное мной приглашение на «благодарственный» (за спасение) ужин оборачивается неожиданностью: Чэн вдруг выдвигает встречное предложение – прийти на угощение ко мне домой. Я слегка теряюсь.
- Но это как-то немного…
В голосе собеседника появляется явственная насмешка.
- Что такое, Эбигейл? Вы же побывали в моем доме и ничего ужасного при этом не произошло. Клянусь, я не буду покушаться на вашу добродетель или… похищать ваши драгоценности!
Беззвучно хмыкаю: мои драгоценности – по-настоящему ценные, имеется в виду, – хранятся в банковской ячейке и достаются лишь по значительному поводу. Которого давно уже не случалось.
А насчет женской добродетели… Теперь я знаю, что принадлежность к уважаемой богатой фамилии автоматически защищала меня раньше и от многих неприглядных аспектов жизни - в том числе и от сексуального харрасмента. Хорошо, наш ректор, пусть даже сам он до сих пор неравнодушен к хорошеньким девичьим личикам, очень строг к подобным явлениям в университете. Парочка увольнений работников мужского пола, позволявших себе лишние вольности на рабочем месте, - тому доказательство. Ну а вне работы, хоть и с опозданием, пришлось осваивать тактику защиты самой. Так что предполагаемым «покушением» на мое тело уже не оскорбишь и не удивишь.
- Хорошо, приходите завтра вечером к семи, - решаюсь я. – Только уточните, какие продукты или напитки вы не любите.
Чэн хмыкает в свою очередь
- Я – крестьянский сын, поэтому ем и пью всё!
Вот и прекрасно.
Отключаюсь и оглядываюсь. Наверное, к визиту малознакомого человека следует навести порядок в квартире? Хотя по жизни я аккуратистка, да и с метелкой-тряпкой знакома с детства: матушка считала, что ее дети должны быть готовы и к трудным временам. «У нас такие с вашим папой были! – вещала она, значительно округляя глаза. – Я даже сама по утрам ходила на рынок и повсюду выискивала скидки, представляете?!». Ее отец, а наш дедушка Чо, недовольный выбором своей единственной дочери, был первое время к молодым очень строг. И скуп. Смягчился, лишь когда на свет появился наследник мужеска пола – наш Шон. И даже дал ему свою фамилию.
Я совершенно не собираюсь поражать воображение гостя своей стряпней (хотя готовлю тоже неплохо), потому большинство блюд попросту заказываю. К семи часам низкий столик у дивана весь уставлен тарелками. («Даже если дома остались только вода и лепешки, - поучала нас мама, - пусть их будет для гостя много»).
Ровно в семь вечера – вот это пунктуальность! – раздается звонок. За дверью обнаруживается Маркус Чэн с букетом пионов и бутылкой вина, а также притормозившая на площадке соседка, бабушка Ли, посверкивающая на нас веселыми глазками-бусинками. Подавив тяжелый вздох (жди завтра в гости словоохотливую любопытную старушку!), приглашаю Чэна войти.
Одобрительно наблюдаю, как Маркус разувается у порога, предлагаю ему мужские тапки, которые держу для раз в году наведывающегося брата. Чэн проходит в гостиную, совмещенную с кухней, оглядывается, не скрывая своего любопытства. Выдает ожидаемый вердикт:
- Я представлял ваш дом совершенно иначе!
- Конечно-конечно, что-то вроде пентхауза с бассейном на крыше? - иронизирую я. – В этом районе, если вы еще не заметили, туго с современными кондоминиумами и элитной застройкой. Всё сплошь ветхие домишки, да объекты исторического наследия.
- Квартиру снимаете или купили? – непринужденно интересуется Чэн. Очень хочется ответить: «Не ваше дело!», но – долг платежом красен, буду честна.
Хотя бы в вопросах недвижимости.
- Снимаю, конечно, с моей преподавательской зарплаты в Сейко даже комнату не купишь! – И пока он не успевает задать сакраментальный вопрос: а где же ваши семейные деньги?! – приглашаю к столу.
Аппетит у гостя и впрямь здоровый: Чэн ест много и с удовольствием, не забывая между делом рассматривать мою квартиру. Вместе с ним оцениваю ее заново.
Как и многие девицы из «золотых семей», в университете я посещала курсы дизайна интерьера. Конечно, тогда даже представить не могла, что при оформлении будущего дома буду крайне ограничена не только в средствах, но и в метраже. Как матушка рыдала при первом и единственном посещении моего жилища! «Эби, бедная моя девочка, да тут и повернуться-то негде, не то чтобы жить! Давай я попрошу папу, он купит тебе миленькую квартирку рядом с твоей работой! Ах нет, в этом нищем районе и выбрать-то нечего, легче всё снести и новое построить! Эби, ну не капризничай, поехали обратно домой!» В общем, чтобы сберечь матушкины нервы (а пуще всего свои), больше я ее к себе не приглашаю. Когда она вознамерилась помочь мне с обстановкой, пришлось тоже, хоть и с сожалением, отказаться – габариты моего жилища просто-напросто не соответствовали щедрому маминому размаху. Простую функциональную мебель я приобрела в магазинах средней руки, а все остальное выискивала на «блошиных» рынках, отдавала на реставрацию и расставляла по квартире… если не по фэн-шую, то хотя бы чтобы глаз радовало. Правда, когда я, довольная, показываю снимки своей квартиры родительнице, та лишь тяжело вздыхает, качает головой и бесконечно повторяет: «Ах ты ж бедняжечка моя!»
Прода от 22.08.2023, 17:43
Автор в отпуске. Вернётся через пару недель. Не расходитесь!
Прода от 10.09.2023, 18:04
Никто из моего круга не поверит, но обустройство собственного жилища – для нищих по обычным меркам, но очень приличного по меркам большинства жителей Сейко - совершенно меня не напрягало и не унижало. Наоборот, спасало от лишних мыслей, ведь я полностью погрузилась в неизведанный до того мир экономии, постоянного поиска скидок и купонов, жизни от зарплаты до зарплаты, дешевых и неприглядных, но сытных кафе по соседству, вечеринок в складчину и прогулок в ближайшем общественном парке. Правда, поначалу приходилось объяснять окружающим происхождение сумочек от Гуччи, обуви ручного пошива и одежды из лотосового шелка, зато теперь все уже усвоили, что это либо подарки моей богатой бездетной тетушки, либо очень качественная подделка под известные бренды, нет, производителя ни за что не выдам, самой ма?ло!
Половину стен квартиры занимают книги: пускай весь мир переходит в цифру, я в этом вопросе (как, вероятно, и во многих других) старомодна: электронная книга для работы, бумажная – для удовольствия.
Пол в гостиной застелен старинным шелковым ковром – единственное, что я забрала из родного дома. Помню, как в детстве валялась на нем, разглядывая порхающих золотых фениксов на красном фоне. Пусть он слегка выцвел, но при этом очень благородно, при различном освещении меняет оттенки, а в жаркие дни можно наслаждаться прохладой шелка.
Гости в моем доме бывают редко, из прежней жизни, разумеется, никого; не хватает еще, чтобы за спиной меня лицемерно жалели: «А вы знаете, в какой дыре живет сейчас наша Эбигейл Мейли? До чего же она докатилась!» Так что впечатления производить не на кого, да и желания нет.
Но сейчас почему-то очень приятно слышать от малознакомого мужчины: «Здорово вы все тут устроили, Эбигейл!»
- О! – Чэн легко поднимается с ковра и подходит к воткнутой в вазу лилии на моем рабочем столе. – Вам что, студенты каждый день по цветочку дарят? Наверняка уже все клумбы рядом с университетом оборвали!
- Это всё та же.
Не веря своим глазам, Чэн касается по-прежнему упругих цветочных лепестков.
- Да не может быть! Она же однодневка!
- Сама удивляюсь. – Подумав, добавляю наставительно: - Но это доказывает, что подарок был сделан от души!
- А вот пионы обычно облетают очень быстро! - поспешно информирует Маркус и начинает хохотать одновременно со мной - чуть ли не впервые за все время знакомства я вижу его искреннюю улыбку. Ему очень идет.
Кстати, насчет пионов: мне сегодня польстили, ведь белые пионы – символ юной, красивой, умной и талантливой девушки. А я уже не слишком молода, да и талантов никаких особо не наблюдается.
Разве что в коллекционировании срывающихся свадеб.
Вряд ли, конечно, Чэн изучал значение цветов специально; вероятнее всего, ему посоветовал продавец в магазине…
Внезапно вспоминаю.
- Вы при первой встрече говорили, что как-то видели меня в отцовском офисе. Вы же вроде пока еще не вели дела с нашей компанией? Уже знали меня в лицо? Откуда? Так тщательно изучили нашу семью? Готовились?
Маркус чему-то усмехается.
- Изучал, но нет. Тогда – не знал. Просто спросил, кто вы, у секретарши вашего батюшки.
Гляжу на гостя с сомнением. У меня нет каких-то серьезных претензий к собственной внешности, но все же я не из тех, на кого мужчины неизменно оборачиваются на улице и у кого все подряд пытаются раздобыть номер телефона, напрямую или окольными путями. Любовь с первого взгляда? Как-то уже тоже не верится…
Чэн веселится теперь откровенно.
- Тот ваш визит просто невозможно забыть! Он был очень… э-э-э… громким.
Я еще некоторое время соображаю, а потом чувствую, как кровь приливает к щекам.
Ох. Кажется, поняла!
Прода от 17.09.2023, 19:08
…Тогда ректор Шин, которому без малого восемьдесят, и с которым у нас прекрасные отношения (мы частенько собираемся в его кабинете на чаепитие и обсуждение классических «фу» и «ши» ), неожиданно вызвал меня к себе и сообщил, что у колледжа возникли трудности с очередной аккредитацией, поскольку теперь здесь работает некая… крайне нежелательная персона. При этом он так пронзительно смотрел, так выразительно шевелил кустистыми бровями, что намек было трудно не понять. Я знала, что Шин в курсе, из какой я семьи – да агентурной сети старика может позавидовать само Министерство государственной безопасности! – и была благодарна, что ректор никогда не заводил разговор на эту тему.
К тому же незадолго до того о моем существовании внезапно вспомнил отец: позвонил и велел перестать маяться дурью, что-то кому-то доказывать, и наконец устроиться в нормальный университет из первой тройки лидеров страны, он уже обо всем договорился. Когда я наотрез отказалась, пообещал позаботиться, чтобы мне, такой-сякой неблагодарной дочери, просто негде стало работать!
Вот и…
Ух, как же я тогда взвилась! Даже не помню, как добралась до главного офиса (гнев в пути всё разгорался, словно скорость была ветром, раздувающим пламя), как кричала на отца… Зато все его слова и выражения запомнила намертво.
А к вечеру обнаружила, что все мои семейные карты-счета заблокированы, ведь самое страшное наказание, по мнению нашего отца, – это лишение тебя денег. Я практически не расстроилась; даже смешно стало: ну, и что он может сделать дальше? Ведь даже внимания не обратил, что я уже пару лет к ним не прикасалась!
На следующий день отправилась к ректору с извинениями за доставленные неприятности и заявлением на увольнение. Шин вновь долго размышлял бровями, а потом велел не торопиться, может, скоро всё наладится, уйти я всегда успею, а он совершенно не готов терять такую миленькую и талантливую преподавательницу (и такую согласную на ма-аленькую зарплату, прокомментировала моя внутренняя старушка). Нет-нет, и слушать не желает, иди работай, учитель Мейли!
Через пару недель, к моему удивлению и удовлетворению ректора, наш колледж и впрямь получил все необходимые документы. Я решила, что отец окончательно махнул на меня рукой или уже достаточно отвел душу, лишив свою дочь материальной поддержки.
Ан нет, он попросту отправил ко мне другой подарок!
Под названием Маркус Чэн.
«Подарок», не подозревающий о моих воспоминаниях, по-прежнему улыбается, глядя на меня.
- То есть, я, представшая перед вами тогда в виде… м-м-м… гуя , вас нисколько не напугала? – холодно уточняю я.
- Вы произвели очень сильное впечатление! Просто незабываемое, – заверяет Чэн.
- А вы и впрямь храбрый мужчина.
- Да, я же говорил!
Борясь сама с собой, некоторое время нерешительно гляжу на «храбреца», расслабленно попивающего вино. Очень хочется поведать этому трезвомыслящему, несуеверному, как он уверяет, человеку, о своем памятном визите к шаману: как он это воспримет? Как чью-то мистификацию, в чем – отчего-то безуспешно - я пытаюсь уверить саму себя?
Чэн встречает мой взгляд и тут же спрашивает:
- Хотите мне что-то сказать, Эбигейл? Или о чем-то спросить?
Мотаю головой. Привычка к скрытности уже намертво врезалась в мою натуру: ведь совершенно неизвестно, чем, когда и где аукнется мне моя минутная откровенность!
- Жалко, - непритворно вздыхает гость. – Кстати, вы хотя бы заглядывали в папку, которую я вам дал?
- Просмотрела, да. – Поспешно добавляю: - Не то чтобы это было мне особо нужно или интересно, просто заходили подруги и…
- Вы уже обсуждаете меня со своими подругами? Хороший признак!
Опять смеется, ну что ты будешь делать! Просто вечер юмора и смеха какой-то сегодня!
Криво улыбнувшись – мол, оценила шутку! – в свою очередь отпиваю из бокала.
- Как вам вино? – спрашивает Чэн.
- Неплохо, - пригубливаю снова, чтобы точно удостовериться. В голове приятно шумит, в желудке тепло. Вдруг вспоминаются слова Захарии: «не принимайте от него никакого угощения!» - и я скоренько отставляю бокал.
– Фу-ух, - с явным облегчением выдыхает гость. – А то я совсем забыл спросить о ваших предпочтениях – белое-красное, сладкое-кислое…
