Разговор шёл сложнее, чем по телефону: их обоих сковывало напряжение. У Ренаты уже начала побаливать голова, когда Джон предложил поиграть в вопросы и ответы, чтобы расслабиться. Суть игры была в броске кубиков: у кого выпало больше, тот задаёт вопрос, на который проигравший должен ответить откровенно. Игра заинтересовала Ренату: скрывать ей было особо нечего, а вот узнать побольше о новом знакомом хотелось. Поначалу ей везло в игре, и она узнала, что Джону всего-то 18 лет, что живёт он с мамой и сестрой, что любит читать и немного пишет сам. Самый главный вопрос - чего же он от неё хочет - Рената задать так и не решилась. Зато решился Джон:
- Я тебе нравлюсь? - спросил он при первом выигрыше.
- Ты бы хотела меня поцеловать? - при втором.
- А что тебе мешает это сделать? - спросил он при последующим сразу за тем третьим выигрышем.
- Я бы не хотела делать это сама, - пытаясь казаться твёрдой, ответила Рената.
- А ты попробуй! - спрятав нерешительность за наглостью, предложил Джон.
Рената, смутившись до крайности, прикрыла глаза, потянулась к Джону и тут же отпрянула, едва коснувшись губами его губ. Джон попытался её удержать, но Рената уже снова забилась в уголок своего кресла. Джон, казалось, только сейчас заметил это. Отодвинувшись в сторону, он похлопал по кровати возле себя:
- Чего ты туда спряталась? Садись ко мне.
- Да мне и тут удобно.
- Садись! - настаивал Джон. - Ты что, боишься меня?
- Ничего я не боюсь! - Рената возмущённо пересела к нему. - Чего это я буду тебя бояться! - сердце рванулось и упало куда-то вниз живота.
Джон, как в том самом романе, потянулся к ней, дрожащими руками расстегнул пуговицы на кофте, запнулся на ремне брюк, смутился, отпрянул и внезапно выбежал из комнаты.
Окаменевшая Рената медленно встала, негнущимися пальцами застегнула кофту. В голове было пусто и холодно. Сев в кресло, она обхватила кружку с остывшим чаем и спрятала в ней лицо.
Джон появился через несколько минут, крайне взволнованный - щеки горят сквозь щетину, глаза бегают.
- Что-то случилось? - Рената подняла глаза от кружки. Голос дрогнул, но она его удержала.
- Да, - отрывисто бросил Джон. - Мать сказала, что дед умер. Я завтра уезжаю.
- Надолго? - Рената вдруг поняла, что ей будет плохо, очень плохо без этого человека.
- Навсегда.
В глазах стало горячо и влажно, Рената съёжилась ещё больше печальным комочком. Джон, казалось, ничего не замечал вокруг себя.
- Пойдёшь со мной? Я сейчас поеду в психологический клуб. Надо со всеми попрощаться.
Он снова вылетел из комнаты, не дожидаясь ответа, и вернулся уже полностью одетым. Все ещё ничего не понимающая, но глубоко несчастная Рената встала и пошла следом.
На улице было по-зимнему темно, снег бил прямо в разгорячённое лицо Ренаты. В молчании они проехали несколько остановок на троллейбусе и вышли. Когда до клуба оставались пара кварталов, Джон вдруг сорвался с места и побежал сквозь метель, бросив лишь неопределённое:
- Я сейчас, - через плечо.
Некоторое время Рената думала, не поехать ли ей домой, но ведь она может больше никогда в жизни не увидеть Джона! Собрав остатки сил, она пошла за ним.
Рената нашла Джона уже в помещении клуба. Он сидел, как ни в чем не бывало, в общем кругу. Рената молча вошла и села рядом с ним. Джон бегло представил ее (просто по имени - отметила она, - без всяких приставок вроде "моя подруга" или "любимая") и совершенно перестал обращать на неё внимание, включившись в ход занятия.
Рената чувствовала себя мебелью. Она вдруг заметила, что джинсы Джона украшены надписями и рисунками, выполненными разными почерками и пастами. В попытке привлечь к себе внимание и оставить хоть какой-то след в его жизни, Рената принялась рисовать ромашку на его колене. Джон усердно игнорировал её действия.
Расходились большой компанией, наедине Ренате так и не удалось с ним остаться. О, как она теперь жалела о целомудренности того поцелуя! Рената смогла лишь передать Джону прочувствованное письмо о том, что она будет скучать и ждать его всю жизнь.
Целую неделю Рената проплакала. Как внезапно и глупо оборвались их отношения, не успев толком начаться! Но вскоре Джон позвонил!
- Ты по межгороду, что ли? - почти холодно спросила уже оставившая все надежды Рената.
- По межгороду? - удивился Джон. - А, нет, - сообразил он, - я никуда не поехал.
Прошедшая неделя ярко встала перед глазами Ренаты.
- Ты все это время был дома и ни разу не позвонил? - возмутилась она.
- Да забегался тут, - легкомысленно ответил Джон.
Чувствуя себя уязвлённой, Рената быстро положила трубку. Но назавтра Джон позвонил вновь, и постепенно они опять перешли на обычный режим многочасовых ночных разговоров. Встречались редко: Рената и хотела, и боялась его видеть. Однажды он пришёл к ней в школу, произведя фурор среди одноклассниц и подняв рейтинг Ренаты до недостижимых ранее высот.
А в одно из воскресений в 8 утра Ренату разбудила мама.
- К тебе гости.
- Какие гости? Я сплю! - пробурчала Рената, зарываясь в подушку.
- Хорошо, я передам, что ты встанешь поздно, - мама вышла из комнаты.
Приоткрыв глаза в половине десятого, Рената заметила жадно наблюдающего за ней из коридора Джона. Усмехнувшись про себя, она натянула простыню повыше и всласть попотягивалась под ней. Потом громко зевнула и, повернувшись, услышала удаляющиеся шаги. Когда Рената, одевшись и умывшись, наконец, вышла в большую комнату, Джон скромно сидел в кресле с книжкой. А после получасовой беседы ни о чем ушёл, сославшись на дела.
- Почему этот приятный молодой человек так скоро ушёл? - удивилась мама. - Он ведь так долго ждал, пока ты проснёшься!
- Ну вот такой он непредсказуемый, - хмыкнула Рената, умолчав о том, как увлекательно провёл время Джон, ожидая её.
Приближался Новый год. Джон ещё несколько раз заходил к ней в гости, каждый раз ненадолго. Но однажды, когда Рената встала принести чаю, он неожиданно вскочил с места, прижал её своим телом к двери и поцеловал - порывисто, страстно, грубо. И тут же отступил назад, повернулся к книжному шкафу и предельно ровным голосом попросил:
- Сахару захвати!
Когда ошеломлённая Рената вернулась с кухни с чаем и сахаром, Джон уже успокоился и весело предложил встречать вместе Новый год.
- Но... меня мама не отпустит никуда. Она говорит, что Новый год - семейный праздник...
- Конечно, семейный, - утвердительно хмыкнул Джон. - Чем я не семья? Кстати, ничего, что я с другом приду? Позови какую-нибудь незанятую подругу!
Рената хотела было возразить, но напористость Джона парализовывала её волю, и она только кивнула в ответ, с содроганием думая, как она будет отстаивать эту идею перед мамой. Но Ренатина мама стойко перенесла известие об изменениях в планах. Наглый и непредсказуемый с Ренатой, Джон был очень обходителен со взрослыми, и поэтому вызывал у них доверие.
После трудных раздумий, Рената решила позвать на Новый год свою давнюю подругу Риту. Гошу, друга Джона, Рената видела только однажды мельком, и подставлять подругу ей не хотелось, но та на удивление легко согласилась на авантюрное знакомство. Тем более что единственной альтернативой для Риты была встреча Нового года под телевизор в компании с мамой и салатом "оливье".
И вот долгожданный день настал. Рената нарядила две ёлки - одну в большой комнате, другую в своей; помогла маме с приготовлением ужина и только собралась переодеться к празднику, как в дверь требовательно затрезвонили. Ну, конечно, это были Джон с Гошей. Стремительно, как всегда, ворвавшись в её пространство, Джон уже через несколько минут сидел в её любимом кресле и, буравя Ренату своими тёмными глазами и ослепляя невинной улыбкой, убеждал не выходить из комнаты для переодевания. В этот момент спасительно пришла Рита, и Рената ретировалась в ванную, малодушно бросив подругу саму знакомиться с гостями.
В эту ночь Джон превзошёл сам себя. Как настоящий оборотень, выходя к столу, он надевал очаровательную улыбку и обходительную речь, но как только закрывалась дверь Ренатиной комнаты, его глаза вспыхивали страстью, а с языка сыпалось настойчивое: "Ну ты же этого хочешь?" вперемешку с разнообразными не вполне пристойными предложениями. Только на половину из них Рената смогла ответить твёрдое "Нет", на остальные любое "Может быть" воспринималось Джоном как "Да" и немедленно приводилось в исполнение. Голова у Ренаты шла кругом, она чувствовала себя очень пьяной, хоть и не пила вовсе. Иногда в её поле зрения попадали Рита с Гошей. Кажется, они были весьма довольны праздником, но Рената не смогла бы сказать наверняка, в чем именно он для них заключался.
Новогодняя ночь то скакала галопом, то тянулась вязкой карамелью. Под утро пришли ещё друзья, стало вдруг шумно, многолюдно, но Рената никак не могла отойти от нахлынувших на неё новых ощущений этой ночи, отвечала невпопад, не смеялась шуткам и хотела только снова остаться с Джоном за закрытой дверью.
Но, едва начали ходить первые автобусы, мама решительно выдворила всех гостей, и Рената осталась, наконец, за закрытой дверью своей комнаты, но одна, совсем одна. Зарывшись лицом в подушку и слегка всхлипывая то ли от нервного напряжения, то ли просто от усталости, Рената уснула.
Проснувшись в первый день нового года, Рената ожидала больших перемен в своей жизни. В её влюблённых мыслях носились смутные планы длительных романтических и, быть может даже, чем черт не шутит, семейных отношений. Но... ничего не изменилось. Джон по-прежнему был непредсказуем, личным встречам предпочитал долгие ночные телефонные разговоры или случайные пересечения в компаниях, вспышки страсти чередовал с равнодушием, поцелуи - с уходами по-английски. Рената глотала слезы, ловила редкие моменты близости, наслаждалась взглядами и грубыми прикосновениями, умирала от любви в одиночестве. К счастью, окончились каникулы, затянула учёба - в последнее школьное полугодие никак нельзя было расслабляться и отвлекаться на страсти земные.
Но тут настал Ренатин шестнадцатый день рожденья. Рената не хотела бурного праздника, поэтому пригласила только Риту, Полину и, конечно, Джона. Джон был на редкость предупредителен и осыпал комплиментами всех троих девушек, но под конец вечера Полина вдруг вспыхнула и внезапно ушла домой. Поглощённая Джоном, Рената сначала не придала этому значения, пока через несколько дней, забежав к Полине вечером, не застала её плачущей.
- Что случилось? - удивилась Рената.
- Я его ненавижу! Он не звонит уже второй день! - рыдала Полина.
- Да кого? Кого же? - не поняла Рената.
- Джона! Ты прости меня, но он звонил после твоего дня рожденья каждый день, говорил мне...
Дальше Рената не слушала. Она вдруг поняла, что Джон действительно не звонил и не появлялся ни разу после дня рожденья, но, уже привыкшая к подобным исчезновениям, Рената даже не заметила этого. Значит, всё, конец? Внутри что-то оборвалось, но какая-то подозрительная нотка облегчения явно звучала в стоне души. Выразив подруге сочувствие и ужаснувшись тому, что, наверное, она сама так же выглядела в своих страданиях по Джону, Рената поспешила домой. Любившая ясность в отношениях, она хотела сама все выяснить, но внезапно передумала и положила трубку, не дождавшись гудков. "Надо иметь гордость," - подумала она, - "подожду, пока позвонит сам."
Ждать пришлось долго - неделю. За это время Рената успокоилась и повеселела. Не надо было никого ждать, ночью можно было спать, а не висеть на телефоне. А вокруг столько интересных дел и приятных лиц! Когда позвонил Джон, Рената едва вспомнила, что собиралась злиться на него.
- Полина плачет! - начала Рената невпопад. - Какого лешего ты пропал? И мне опять не звонишь, - запоздало возмутилась она. - Что, все кончено?
- Да нет, о чем ты? Ничего не кончено! - попытался оправдаться Джон, но Рената перебила его:
- Нет-нет, всё, иди к ней, а меня оставь в покое, я обиделась! - и бросила трубку, вдруг почувствовав себя лёгкой и беззаботной.
Конечно, Рената поплакала пару вечеров - жалко было терять такого галантного, пусть и непостоянного, кавалера, да и вообще - как расставаться без слез? В целом, этот роман, хоть и не как в любимых книжках, но все же вполне удачно и, главное, вовремя завершился. Можно было с чистой совестью начинать новый.
Рената запомнила этот день на всю жизнь. Действительно, яркие впечатления - пробираться в снегу по колено под палящим открытые руки и голову солнцем. Хорошо хоть босоножки не надела - 9 мая на дворе, для Сибири ещё совсем не лето.
В эти сугробы её занесло случайно. Ясным воскресным утром она шла к подруге, одетая, кстати, вполне по погоде - в брючный костюм и ботинки. Полинка была в отличном настроении, и они было собрались на прогулку по городу, но тут, как всегда неожиданно, появился Паша. Паша был ярым нелюбителем телефонных разговоров, поэтому приходил всегда без предупреждения.
За окном ярко сияло солнце. Сидеть дома в такую погоду было просто кощунственно! Но Пашка - это Пашка, известный пешеход, поэтому Полина предусмотрительно кинула в сумку бутерброды, и все трое вышли на главную улицу города.
Отношения в троице были странноватые, но чего не встретишь в молодёжной компании. Полина любила Пашу, Паше нравилась Полина, а Рената любила их обоих, поэтому получала двойное удовольствие и двойное страдание одновременно, находясь в обществе своих друзей.
Солнце разошлось вовсе не по-майски, так что к мосту ребята подходили уже в одних футболках.
- А мы, собственно, куда? - удивилась Рената. Как самой младшей, ей было явно некомфортно от мысли выйти из города без разрешения родителей.
- А почему б нам не пойти на пикник? - с энтузиазмом отозвалась Полина, помахивая сумкой с бутербродами. - Какая разница, где гулять?
Последний довод показался Ренате подходящим, и все дружно повернули к реке.
За мостом по Пашиной инициативе они сразу свернули с оживлённой трассы в какие-то поля. Видимо, их унылый непаханный вид Пашку вдохновлял, потому что он тут же затянул: "Выйду ночью в поле с конём", что вызвало у девочек бурные обсуждения на предмет того, кто же из них конь.
Песня кончилась одновременно с полями, которые плавно превратились в лес. И вот тут-то как раз и лежали сугробы по колено, которые так врезались Ренате в память. Начерпав полные ботики снега и отсмеявшись, они, наконец, вылезли на опушку. Там были проталины с молодой травкой, а кое-где даже сухие места, где можно было расположиться.
Пашка расположился на своей куртке, а девочки - на Пашке, и это было чудесно - лежать вот так близко с любимыми людьми, смотреть в ослепительно голубое небо и болтать о пустяках. А потом вместе искать сколько-нибудь сухие ветки для костра, который получился крайне миниатюрным, и есть поджаренные на нем бутерброды... Идиллия, казалось, будет длиться бесконечно...
- Эй, здравствуйте! - вдруг раздался из кустов чей-то сиплый голос, - Вы тут кандыков не видели?
- Кого? - хором удивились все, не успев даже испугаться.
- Кандыков. Или подснежников, - пояснил дядька весьма пропитой наружности, продираясь через кусты.
- Нет-нет-нет, не видели! - поспешила заверить его Полина.
- Я тебе нравлюсь? - спросил он при первом выигрыше.
- Ты бы хотела меня поцеловать? - при втором.
- А что тебе мешает это сделать? - спросил он при последующим сразу за тем третьим выигрышем.
- Я бы не хотела делать это сама, - пытаясь казаться твёрдой, ответила Рената.
- А ты попробуй! - спрятав нерешительность за наглостью, предложил Джон.
Рената, смутившись до крайности, прикрыла глаза, потянулась к Джону и тут же отпрянула, едва коснувшись губами его губ. Джон попытался её удержать, но Рената уже снова забилась в уголок своего кресла. Джон, казалось, только сейчас заметил это. Отодвинувшись в сторону, он похлопал по кровати возле себя:
- Чего ты туда спряталась? Садись ко мне.
- Да мне и тут удобно.
- Садись! - настаивал Джон. - Ты что, боишься меня?
- Ничего я не боюсь! - Рената возмущённо пересела к нему. - Чего это я буду тебя бояться! - сердце рванулось и упало куда-то вниз живота.
Джон, как в том самом романе, потянулся к ней, дрожащими руками расстегнул пуговицы на кофте, запнулся на ремне брюк, смутился, отпрянул и внезапно выбежал из комнаты.
Окаменевшая Рената медленно встала, негнущимися пальцами застегнула кофту. В голове было пусто и холодно. Сев в кресло, она обхватила кружку с остывшим чаем и спрятала в ней лицо.
Джон появился через несколько минут, крайне взволнованный - щеки горят сквозь щетину, глаза бегают.
- Что-то случилось? - Рената подняла глаза от кружки. Голос дрогнул, но она его удержала.
- Да, - отрывисто бросил Джон. - Мать сказала, что дед умер. Я завтра уезжаю.
- Надолго? - Рената вдруг поняла, что ей будет плохо, очень плохо без этого человека.
- Навсегда.
В глазах стало горячо и влажно, Рената съёжилась ещё больше печальным комочком. Джон, казалось, ничего не замечал вокруг себя.
- Пойдёшь со мной? Я сейчас поеду в психологический клуб. Надо со всеми попрощаться.
Он снова вылетел из комнаты, не дожидаясь ответа, и вернулся уже полностью одетым. Все ещё ничего не понимающая, но глубоко несчастная Рената встала и пошла следом.
На улице было по-зимнему темно, снег бил прямо в разгорячённое лицо Ренаты. В молчании они проехали несколько остановок на троллейбусе и вышли. Когда до клуба оставались пара кварталов, Джон вдруг сорвался с места и побежал сквозь метель, бросив лишь неопределённое:
- Я сейчас, - через плечо.
Некоторое время Рената думала, не поехать ли ей домой, но ведь она может больше никогда в жизни не увидеть Джона! Собрав остатки сил, она пошла за ним.
Рената нашла Джона уже в помещении клуба. Он сидел, как ни в чем не бывало, в общем кругу. Рената молча вошла и села рядом с ним. Джон бегло представил ее (просто по имени - отметила она, - без всяких приставок вроде "моя подруга" или "любимая") и совершенно перестал обращать на неё внимание, включившись в ход занятия.
Рената чувствовала себя мебелью. Она вдруг заметила, что джинсы Джона украшены надписями и рисунками, выполненными разными почерками и пастами. В попытке привлечь к себе внимание и оставить хоть какой-то след в его жизни, Рената принялась рисовать ромашку на его колене. Джон усердно игнорировал её действия.
Расходились большой компанией, наедине Ренате так и не удалось с ним остаться. О, как она теперь жалела о целомудренности того поцелуя! Рената смогла лишь передать Джону прочувствованное письмо о том, что она будет скучать и ждать его всю жизнь.
Целую неделю Рената проплакала. Как внезапно и глупо оборвались их отношения, не успев толком начаться! Но вскоре Джон позвонил!
- Ты по межгороду, что ли? - почти холодно спросила уже оставившая все надежды Рената.
- По межгороду? - удивился Джон. - А, нет, - сообразил он, - я никуда не поехал.
Прошедшая неделя ярко встала перед глазами Ренаты.
- Ты все это время был дома и ни разу не позвонил? - возмутилась она.
- Да забегался тут, - легкомысленно ответил Джон.
Чувствуя себя уязвлённой, Рената быстро положила трубку. Но назавтра Джон позвонил вновь, и постепенно они опять перешли на обычный режим многочасовых ночных разговоров. Встречались редко: Рената и хотела, и боялась его видеть. Однажды он пришёл к ней в школу, произведя фурор среди одноклассниц и подняв рейтинг Ренаты до недостижимых ранее высот.
А в одно из воскресений в 8 утра Ренату разбудила мама.
- К тебе гости.
- Какие гости? Я сплю! - пробурчала Рената, зарываясь в подушку.
- Хорошо, я передам, что ты встанешь поздно, - мама вышла из комнаты.
Приоткрыв глаза в половине десятого, Рената заметила жадно наблюдающего за ней из коридора Джона. Усмехнувшись про себя, она натянула простыню повыше и всласть попотягивалась под ней. Потом громко зевнула и, повернувшись, услышала удаляющиеся шаги. Когда Рената, одевшись и умывшись, наконец, вышла в большую комнату, Джон скромно сидел в кресле с книжкой. А после получасовой беседы ни о чем ушёл, сославшись на дела.
- Почему этот приятный молодой человек так скоро ушёл? - удивилась мама. - Он ведь так долго ждал, пока ты проснёшься!
- Ну вот такой он непредсказуемый, - хмыкнула Рената, умолчав о том, как увлекательно провёл время Джон, ожидая её.
Приближался Новый год. Джон ещё несколько раз заходил к ней в гости, каждый раз ненадолго. Но однажды, когда Рената встала принести чаю, он неожиданно вскочил с места, прижал её своим телом к двери и поцеловал - порывисто, страстно, грубо. И тут же отступил назад, повернулся к книжному шкафу и предельно ровным голосом попросил:
- Сахару захвати!
Когда ошеломлённая Рената вернулась с кухни с чаем и сахаром, Джон уже успокоился и весело предложил встречать вместе Новый год.
- Но... меня мама не отпустит никуда. Она говорит, что Новый год - семейный праздник...
- Конечно, семейный, - утвердительно хмыкнул Джон. - Чем я не семья? Кстати, ничего, что я с другом приду? Позови какую-нибудь незанятую подругу!
Рената хотела было возразить, но напористость Джона парализовывала её волю, и она только кивнула в ответ, с содроганием думая, как она будет отстаивать эту идею перед мамой. Но Ренатина мама стойко перенесла известие об изменениях в планах. Наглый и непредсказуемый с Ренатой, Джон был очень обходителен со взрослыми, и поэтому вызывал у них доверие.
После трудных раздумий, Рената решила позвать на Новый год свою давнюю подругу Риту. Гошу, друга Джона, Рената видела только однажды мельком, и подставлять подругу ей не хотелось, но та на удивление легко согласилась на авантюрное знакомство. Тем более что единственной альтернативой для Риты была встреча Нового года под телевизор в компании с мамой и салатом "оливье".
И вот долгожданный день настал. Рената нарядила две ёлки - одну в большой комнате, другую в своей; помогла маме с приготовлением ужина и только собралась переодеться к празднику, как в дверь требовательно затрезвонили. Ну, конечно, это были Джон с Гошей. Стремительно, как всегда, ворвавшись в её пространство, Джон уже через несколько минут сидел в её любимом кресле и, буравя Ренату своими тёмными глазами и ослепляя невинной улыбкой, убеждал не выходить из комнаты для переодевания. В этот момент спасительно пришла Рита, и Рената ретировалась в ванную, малодушно бросив подругу саму знакомиться с гостями.
В эту ночь Джон превзошёл сам себя. Как настоящий оборотень, выходя к столу, он надевал очаровательную улыбку и обходительную речь, но как только закрывалась дверь Ренатиной комнаты, его глаза вспыхивали страстью, а с языка сыпалось настойчивое: "Ну ты же этого хочешь?" вперемешку с разнообразными не вполне пристойными предложениями. Только на половину из них Рената смогла ответить твёрдое "Нет", на остальные любое "Может быть" воспринималось Джоном как "Да" и немедленно приводилось в исполнение. Голова у Ренаты шла кругом, она чувствовала себя очень пьяной, хоть и не пила вовсе. Иногда в её поле зрения попадали Рита с Гошей. Кажется, они были весьма довольны праздником, но Рената не смогла бы сказать наверняка, в чем именно он для них заключался.
Новогодняя ночь то скакала галопом, то тянулась вязкой карамелью. Под утро пришли ещё друзья, стало вдруг шумно, многолюдно, но Рената никак не могла отойти от нахлынувших на неё новых ощущений этой ночи, отвечала невпопад, не смеялась шуткам и хотела только снова остаться с Джоном за закрытой дверью.
Но, едва начали ходить первые автобусы, мама решительно выдворила всех гостей, и Рената осталась, наконец, за закрытой дверью своей комнаты, но одна, совсем одна. Зарывшись лицом в подушку и слегка всхлипывая то ли от нервного напряжения, то ли просто от усталости, Рената уснула.
Проснувшись в первый день нового года, Рената ожидала больших перемен в своей жизни. В её влюблённых мыслях носились смутные планы длительных романтических и, быть может даже, чем черт не шутит, семейных отношений. Но... ничего не изменилось. Джон по-прежнему был непредсказуем, личным встречам предпочитал долгие ночные телефонные разговоры или случайные пересечения в компаниях, вспышки страсти чередовал с равнодушием, поцелуи - с уходами по-английски. Рената глотала слезы, ловила редкие моменты близости, наслаждалась взглядами и грубыми прикосновениями, умирала от любви в одиночестве. К счастью, окончились каникулы, затянула учёба - в последнее школьное полугодие никак нельзя было расслабляться и отвлекаться на страсти земные.
Но тут настал Ренатин шестнадцатый день рожденья. Рената не хотела бурного праздника, поэтому пригласила только Риту, Полину и, конечно, Джона. Джон был на редкость предупредителен и осыпал комплиментами всех троих девушек, но под конец вечера Полина вдруг вспыхнула и внезапно ушла домой. Поглощённая Джоном, Рената сначала не придала этому значения, пока через несколько дней, забежав к Полине вечером, не застала её плачущей.
- Что случилось? - удивилась Рената.
- Я его ненавижу! Он не звонит уже второй день! - рыдала Полина.
- Да кого? Кого же? - не поняла Рената.
- Джона! Ты прости меня, но он звонил после твоего дня рожденья каждый день, говорил мне...
Дальше Рената не слушала. Она вдруг поняла, что Джон действительно не звонил и не появлялся ни разу после дня рожденья, но, уже привыкшая к подобным исчезновениям, Рената даже не заметила этого. Значит, всё, конец? Внутри что-то оборвалось, но какая-то подозрительная нотка облегчения явно звучала в стоне души. Выразив подруге сочувствие и ужаснувшись тому, что, наверное, она сама так же выглядела в своих страданиях по Джону, Рената поспешила домой. Любившая ясность в отношениях, она хотела сама все выяснить, но внезапно передумала и положила трубку, не дождавшись гудков. "Надо иметь гордость," - подумала она, - "подожду, пока позвонит сам."
Ждать пришлось долго - неделю. За это время Рената успокоилась и повеселела. Не надо было никого ждать, ночью можно было спать, а не висеть на телефоне. А вокруг столько интересных дел и приятных лиц! Когда позвонил Джон, Рената едва вспомнила, что собиралась злиться на него.
- Полина плачет! - начала Рената невпопад. - Какого лешего ты пропал? И мне опять не звонишь, - запоздало возмутилась она. - Что, все кончено?
- Да нет, о чем ты? Ничего не кончено! - попытался оправдаться Джон, но Рената перебила его:
- Нет-нет, всё, иди к ней, а меня оставь в покое, я обиделась! - и бросила трубку, вдруг почувствовав себя лёгкой и беззаботной.
Конечно, Рената поплакала пару вечеров - жалко было терять такого галантного, пусть и непостоянного, кавалера, да и вообще - как расставаться без слез? В целом, этот роман, хоть и не как в любимых книжках, но все же вполне удачно и, главное, вовремя завершился. Можно было с чистой совестью начинать новый.
Глава 5. Кандыки и подснежники
Рената запомнила этот день на всю жизнь. Действительно, яркие впечатления - пробираться в снегу по колено под палящим открытые руки и голову солнцем. Хорошо хоть босоножки не надела - 9 мая на дворе, для Сибири ещё совсем не лето.
В эти сугробы её занесло случайно. Ясным воскресным утром она шла к подруге, одетая, кстати, вполне по погоде - в брючный костюм и ботинки. Полинка была в отличном настроении, и они было собрались на прогулку по городу, но тут, как всегда неожиданно, появился Паша. Паша был ярым нелюбителем телефонных разговоров, поэтому приходил всегда без предупреждения.
За окном ярко сияло солнце. Сидеть дома в такую погоду было просто кощунственно! Но Пашка - это Пашка, известный пешеход, поэтому Полина предусмотрительно кинула в сумку бутерброды, и все трое вышли на главную улицу города.
Отношения в троице были странноватые, но чего не встретишь в молодёжной компании. Полина любила Пашу, Паше нравилась Полина, а Рената любила их обоих, поэтому получала двойное удовольствие и двойное страдание одновременно, находясь в обществе своих друзей.
Солнце разошлось вовсе не по-майски, так что к мосту ребята подходили уже в одних футболках.
- А мы, собственно, куда? - удивилась Рената. Как самой младшей, ей было явно некомфортно от мысли выйти из города без разрешения родителей.
- А почему б нам не пойти на пикник? - с энтузиазмом отозвалась Полина, помахивая сумкой с бутербродами. - Какая разница, где гулять?
Последний довод показался Ренате подходящим, и все дружно повернули к реке.
За мостом по Пашиной инициативе они сразу свернули с оживлённой трассы в какие-то поля. Видимо, их унылый непаханный вид Пашку вдохновлял, потому что он тут же затянул: "Выйду ночью в поле с конём", что вызвало у девочек бурные обсуждения на предмет того, кто же из них конь.
Песня кончилась одновременно с полями, которые плавно превратились в лес. И вот тут-то как раз и лежали сугробы по колено, которые так врезались Ренате в память. Начерпав полные ботики снега и отсмеявшись, они, наконец, вылезли на опушку. Там были проталины с молодой травкой, а кое-где даже сухие места, где можно было расположиться.
Пашка расположился на своей куртке, а девочки - на Пашке, и это было чудесно - лежать вот так близко с любимыми людьми, смотреть в ослепительно голубое небо и болтать о пустяках. А потом вместе искать сколько-нибудь сухие ветки для костра, который получился крайне миниатюрным, и есть поджаренные на нем бутерброды... Идиллия, казалось, будет длиться бесконечно...
- Эй, здравствуйте! - вдруг раздался из кустов чей-то сиплый голос, - Вы тут кандыков не видели?
- Кого? - хором удивились все, не успев даже испугаться.
- Кандыков. Или подснежников, - пояснил дядька весьма пропитой наружности, продираясь через кусты.
- Нет-нет-нет, не видели! - поспешила заверить его Полина.
