В детстве, ни один выезд в небольшой городок, располагавшийся на землях Валентайнов, не обходился без визита в ту самую булочную. А уж из булочной Алан никогда не выходил без корзинки румяной выпечки. Ароматной, нежнейшей, буквально таявшей во рту. А уж запах… Ах, какой запах источали пышки и ватрушки, испеченные хозяйкой – леорой Маарин.
Боги, если бы в то время Алану было лет на двадцать больше, он бы женился на леоре не раздумывая. Эх, леоре Маарин сейчас было уже под семьдесят, трижды вдова, мать семерых детей и… сколько там у нее внуков и правнуков, Алан не знал точно, предполагал лишь, что… бесконечное количество. Когда Алан был в родовом поместье в прошлом году, не удержался и заглянул в любимую с детства булочную…
Огорчился, стоит признать. Сама леора Маарин уже лет десять как отошла от дел и передала их сыновьям… Ну а те..
Нет, булки у них получались хорошие. И дело их процветало, только вот…
Ну не то. Не то!
Так что, глядя сейчас на эту вот служаночку, Алан испытывал нечто вроде ностальгии.
Девица же щебетала. Соловьем разливалась, все говорила и говорила и говорила… Правда, ничего толкового узнать от нее не получилось.
Увы, большую часть слуг герцог Бельдериз привез с собой из столицы, в Бьйори нанял лишь несколько служанок.
«Умный, гад!»
Алан три дня потратил на то, чтобы найти хоть кого из окружения герцога, чтобы поподробнее расспросить… собственно, о герцоге и его супруге.
Не вышло. Верные и преданные (а, поди ж ты, и так бывает!) слуги на деньги не велись, по кабакам не гуляли, языки не чесали. Алан уже злиться начал, но тут подвернулась эта вот служаночка из местных. За деньги согласилась передавать молодому и симпатичному юноше (специально кудри завивал, чтоб поромантичнее смотрелось) сплетни о хозяевах…
- А ваш господин и вправду так влюблен в герцогиню? – служаночка хлопала глазами и улыбалась… завлекательно, стоит признать, улыбалась. И рыжую прядку волос на пальчик этак кокетливо накручивала. Глазками вот стреляла, дышала этак… особенно дышала, от чего при каждом вздохе немалая грудь ее колыхалась. И вот удивительно, в иное время Алан бы может и заинтересовался. Служаночка была хороша, а он.. ну не монах, что уж тут. Но вот сегодня не хотелось. И вообще… в последнее время как-то не возникало у него желания поразвлечься. А по ночам…
- И вправду, - кивнул он, старательно отгоняя от себя видения от которых кинуло в жар. – Спать не может, есть не может, ничего не может – только о прелестной герцогине и говорит. И о том, что она в его сторону и не смотрит.
- Таки да, - закивала служанка, - герцогиня по сторонам не смотрит. У ней муж законный имеется. Только… - она немного замялась, огляделась по сторонам будто бы здесь их мог кто подслушать, а затем придвинулась к Алану еще ближе, буквально ткнула свои… свою… прелести свои ему в самый нос. Алан едва со скамейки не навернулся, - только, враки все это. Герцогиня она ж… краси-и-и-вая, и молодая. А муж у ней старый и по женской части, говорят, не так чтобы ходок.
- Кто говорит? – тут же поинтересовался Алан, стараясь устроиться на скамейке таким образом, чтобы не … ну, чтобы это вот богатство, которое из платья буквально выпрыгивало… не выпрыгнуло ему в лицо. Вот как-то… ну не хотелось ему. Странно.
- Так… - служаночка сразу замялась, задумалась, - все говорят. Они-то… и не спят в одной постели. Ну, то знамо дело, благородные господа все по разным покоям разбегаются, но… нету между ними ничего. Точно знаю! Сама несколько раз белье в опочивальне у герцога меняла. А вот леора Ирмина, та еще гадюка, надо сказать. У ней-то есть любовник. Об энтом уже все в доме шепчутся. Леора-то… - тут девица скривилась, - строит из себя праведницу, гадюка, а сама… с капитаном шашни крутит. И правильно ее жених бросил. Этакую блудницу вообще стоит в бочке засмолить и отправить в море.
Слжаночка еще что-то там говорила. Про леору Ирмину (Алан выяснил, что то статс-дама, компаньонка и близкая подруга герцогини, если у таких как ламии вообще могут быть подруги), ее роман с капитаном Раузом. Вот про последнего служаночка говорила с грустью в голосе и печалью в огромных карих глазах – капитан определенно ей нравился, может не так, как сидящий сейчас рядом молодой человек, представившийся секретарем одного очень уважаемого леора, который без ума от герцогини Бельдериз, но все равно. А капитан, вот жжешь паразит какой, не оценил этакую красоту – Алан искоса оглядел вышеупомянутую «красоту», посмотреть там было, на что и не только посмотреть – и затащил в койку сухую, старую и холодную Ирмину.
Сплетни, слухи, домыслы…
Ничего интересного или полезного служаночка Алану не рассказала. Герцогиня вела себя как приличная леора, ее муж – как еще более приличный леор. Приближенная дама крутила роман с капитаном стражи, сами стражники втихаря от капитана играли в карты на деньги и дежурства, слуги ругались, интриговали, но… Все не то!
Алан едва не выругался от досады, но вовремя спохватился, всучил служанке обещанные деньги и сбежал.
Вот жжешь!
Все и все говорили о том, что герцогиня просто святая! Но так быть не могло!
Она ламия!
И эта ламия сейчас, как ни в чем не бывало распивала чаи на террасе в компании собственного мужа.
Алан прищурился, разглядывая сиятельную пару, и не удержался от гримасы. Почему-то при виде того, как герцогиня смотрит на мужа, как заботливо поправляют подушечку у него под спиной, как наливает ему в чашку ароматный напиток, у Алана заныли все зубы, и сердце пропустило удар.
Герцог… А ведь не так он и стар. Что-то за пятьдесят. По всему, еще крепкий мужик. Выглядит, правда, старше своих лет, да и слухи ходили, что он неизлечимо болен, но все равно… Было там что-то про Бельдеризов. Алан точно помнил, что какой-то предок нынешнего герцога состоял в ордене, но потом случилась какая-то темная история, и герцог (не этот, а тот, прежний) толи отошел от дел, толи умер… Алан не помнил. А стоит все же освежить память.
Нынешний же герцог Бельдериз. Силен. Влиятелен и богат. В молодости командовал королевской гвардией, но потом… опять-таки что-то случилось и герцог, тогда еще молодой, ушел в отставку, на какое-то время отошел от дел и… вроде бы пустился путешествовать… или нет…
Жениться он так и не женился, хоть и был единственным наследником. И его не заставили. Пока три года назад, Леоринию не всколыхнула новость о том, что ко двору будет представлена молодая герцогиня Бельдериз.
Алан вздохнул, подавил в себе приступ ненависти что к герцогу, который неплохо так себе устроился, что к герцогине… а чего она мужу так призывно улыбается?
Плюнув, что на слежку, которая не дала никаких результатов, что на сиятельное семейство, спрыгнул с дерева и отправился к себе.
На душе было погано.
И колдовка еще эта… Вот где ее искать?
И чем дальше Алан отходил от особняка герцога Бельдериза, чем тоскливее ему становилось. Из глубины души поднималось нечто темное, определенно недоброе. И почему-то он никак не мог отделаться от мысли, что именно герцогиня приведет его к той самой ведьме. Ведь не даром сиятельное семейство приехало в Бьйори. Да, ходили слухи, что герцог неизлечимо болен и… оно и понятно, что морской воздух полезен для здоровья и все такое, но…
Если предположить, что на побережье Бельдеризы приехали ради лечения, то… и герцогиня, в одиночестве, ночью… Куда она ходила? Зачем?
Искала жертву?
Так не было ее. Жертвы. Алан специально проверял. Не успела? Стражи ее спугнули? Или же…
Они выглядели счастливыми. И довольными, что супружеством, что друг другом. Любовь? В это Алан не верил.
А вот в расчет. Герцогине не выгодно, если ее супруг умрет сейчас. Да, она что-то там получит, но не все. И титул, основное имущество, положение в обществе и большая часть капитала отойдут наследнику… А наследником у нас пока виконт Ардо, который особо «тетушку» ненавидит и даже не брезгует полоскать ее имя в свете.
-Наследник! – Алан даже подпрыгнул на месте. – Вот оно! Им нужен наследник.
А ламии…
Алан улыбнулся. Ламия не может понести от кого угодно. Так вот для чего они приехали в Бьйори.
- Что ж, - Алан расплылся в улыбке. – Думаю, мы одним ударом разберемся сразу с двумя.
Сказал это и почувствовал горечь. И боль в груди. И стало так тоскливо, что даже солнечный день вдруг померк.
Маора устроилась… неплохо устроилась, стоит признать. Покои на господской половине. В конце коридора, само собой, да без гардеробной и будуара здесь предусмотрено не было, кровать, ковер на полу, шифоньер… мда… Для служанки – выше всяких ожиданий, а вот для графской дочери, коею Маора себя считала, так не по статусу.
Поначалу, когда ее только препроводили в эту вот комнату, наносили воды в небольшую лохань, установленную за перегородкой, оставили пару свежих полотенец и чистое белье, Маора подумала, что жизнь налаживается.
Да вот только…
Вода была лишь едва теплой, полотенца далеко не новые и пушистые, а белье… не шелковое, из ткани плотной. Такое бельишко знатная дама на себя никогда не наденет.
Маора разозлилась. Сильно.
Она, графская дочь, собою рисковала, едва не поплатилась жизнью ради правды, а они… а ее… Нет, так дело не пойдет.
Завернувшись в покрывало, стянутое с кровати, Маара принялась трясти колокольчик. А затем, как только в комнате появилась служанка, раскричалась!
- Это что! – вопила вчерашняя служанка. – Это кому ты принесла, а? совсем из ума выжила, тварь!
Служанка удивленно хлопала глазами и точно не понимала, что не так.
- А ну быстро раздобудь мне приличную одежду! Да чтобы чулки были шелковыми, со стрелками! И белье! А платье чтобы из голубого льна! И живо!
- Чего? – вылупилась горничная, девица некрасивая, рябая, да видно ума недалекого. – Ты что о себе возомнила? Ты кто…
- Рот закрой! – от злости Маору аж трясти начало. Что эта девка себе позволяет? Да как она смеет! – Немедля делай, что тебе говорят, если не хочешь оказаться на улице! Уж я позабочусь, чтобы тебе рекомендаций не дали, вот тогда-то попляшешь!
- Ага! – девица усмехнулась недобро. – Уж бегу и падаю! Чулки ей шелковые подавай! Ишь, выискалась королевна!
Маора не стерпела, подскочила к наглой девице, да вцепилась ей в космы. Та в накладе не оказалась, принялась отбиваться, да так удачно, что попала Маоре по лицу. Металлический привкус крови из разбитой губы буквально взъярил. Взгляд заволокло красной пеленой. Маора закричала, бросилась на обидчицу с кулаками. Она не владела собой, не сознавала, что делает и чем все это может закончиться. Не понимала, что это всего лишь наглая горничная.
Здесь и сейчас, Маора отстаивала свое право. И силу.
На шум и крики сбежались слуги. Принялись растаскивать дерущихся.
- Что здесь происходит? – жрец появился словно из неоткуда. Вот только-только за спинами лакеев никого не было, а тут – раз! – и святой отец расталкивает столпившихся в стороны.
- Эта… эта дрянь, - Маора тяжело дышала. – Посмела вести себя неподобающе. Она оскорбила меня!
Горничная не ответила. Да и вряд ли бы смогла, даже если бы захотела. Во время драки Маоре удалось сбить девушку с ног и изрядно поколотить. В какой-то момент, ослепленная ненавистью, Маора неплохо приложила соперницу головой об пол. И забила бы до смерти, если бы не подоспели слуги, оттащившие ее от поверженной соперницы, потерявшей сознание.
- Дитя мое, - жрец говорил тихо, но удивительным образом голос его слышали все, - успокойся. И приведи себя в порядок. Кто-нибудь позаботится о тебе.
- Святой отец, - Маора немного отдышалась и теперь чувствовала себя почти победительницей. – Я не потерплю такого вот отношения, - она кивнула в ту сторону, куда слуги утащили бессознательную горничную. – Я – дочь графа, пусть и незаконная, но все же. Я хочу чтобы… чтобы… - Маора хотела. Ох, как много она хотела, правда не могла сразу выразить все свои желания. – Мне нужна другая комната. Не это вот… и собственная умывальня. И еще.. гардероб. Мне же надо что-то носить. А то, что притащила та… неумеха, это только для служанок!
- Хорошо, дитя мое, - тихо вздохнул инквизитор. - Ты все получишь.
Он развернулся и вышел.
А Маора удовлетворенно вздохнула. Да, она получит все, что причитается ей по праву. И деньги. Денег надо будет в следующий раз попросить.
Покои ей и правда предоставили другие. И даже одеженку кое-какую притащили, выполняя распоряжения жреца. И Маора почувствовала себя едва ли не отмщенной. Она спала на шелковых простынях, одевалась в нарядные одежды, о которых ранее и мечтать не могла, капризничала и гоняла слуг, отрываясь на них за все свои обиды. И была почти счастлива.
Знала бы она, какую роль ей уготовили, бежала бы куда глаза глядят, но, увы, никто не удосужился объяснить Маоре о том, что ее ждет ровно до тех пор пока однажды ночью двери ее новых покоев не распахнулись. Трое мужчин в темных одеждах и масках, вошли внутрь, словно бы имели на то все права, не слушая возражений, а после и истошных криков незадачливой горничной, схватили ее, в чем была, завернули в одеяло и куда-то поволокли.
Араш Нароми неторопливо прогуливался по главной площади столицы, жмурясь как кот, объевшийся сметаны, от яркого солнца. На скуластом, испещренном морщинами, лице застыло выражение довольства.
Он упивался собственным величием. Важно кивал в ответ на низкие поклоны прохожих, величественно осенял защитным знаком тех, кто просил благословения и с довольной улыбкой вышагивал дальше. Здесь и сейчас, святой брат Араш Нароми чувствовал себя победителем. Жемчужно-серая сутана, с тонким серебряным шитьем по краю широких рукавов и капюшона говорила всем сведущим о том, что перед ними не просто так… жрец, а один из двенадцати старших инквизиторов, коего в пору бояться и почитать, обходить стороной, а если вдруг не посчастливилось повстречаться, то стоит низко склонить голову в благолепном поклоне и попросить защиты и благословения.
И он, Араш Нароми, осенит защитным знаком Сиятельной головы грешников!
Ах, видел бы его сейчас отец. Бедный рыбак, с трудом сводящий концы с концами, сам привел одного из восьми своих детей в храм, когда понял, что не в состоянии прокормить все рты, что ожидают его дома. Оставил сына и пару серебряных монет, которые удалось скопить, и ушел, ни разу не оглянувшись, считая, что всяко в храме божьем его отпрыску будет лучше, чем в бедной хижине рыбака.
Что ж, он не прогадал.
Араш, в то время бывший вовсе даже не Нароми (это после, когда перед ушлым сыном рыбака замаячила карьера инквизитора, парнишка чуть переиначил свою рыбацкую фамилию, чтоб звучала благороднее), быстро смекнул, что в бедном храме такому же бедному послушнику нечего ловить. И таки нашел свое место, когда в их городке появился инквизитор.
Жрец Сиятельной охотился за ведьмой, что своим колдовством сводила мужчин с ума. А Араш… оказался в нужное время в нужном месте. Помог жрецу, пусть даже помощь его была не сказать чтобы вовсе уж значимой (да и что мог мальчишка тринадцати лет?), но инквизитор что-то разглядел в голодном послушнике, а после и вовсе взял с собой.
Так и началась карьера Араша Нароми.
Сначала – на подхвате у наставника, затем – постриг и собственное дело. А там и…
Боги, если бы в то время Алану было лет на двадцать больше, он бы женился на леоре не раздумывая. Эх, леоре Маарин сейчас было уже под семьдесят, трижды вдова, мать семерых детей и… сколько там у нее внуков и правнуков, Алан не знал точно, предполагал лишь, что… бесконечное количество. Когда Алан был в родовом поместье в прошлом году, не удержался и заглянул в любимую с детства булочную…
Огорчился, стоит признать. Сама леора Маарин уже лет десять как отошла от дел и передала их сыновьям… Ну а те..
Нет, булки у них получались хорошие. И дело их процветало, только вот…
Ну не то. Не то!
Так что, глядя сейчас на эту вот служаночку, Алан испытывал нечто вроде ностальгии.
Девица же щебетала. Соловьем разливалась, все говорила и говорила и говорила… Правда, ничего толкового узнать от нее не получилось.
Увы, большую часть слуг герцог Бельдериз привез с собой из столицы, в Бьйори нанял лишь несколько служанок.
«Умный, гад!»
Алан три дня потратил на то, чтобы найти хоть кого из окружения герцога, чтобы поподробнее расспросить… собственно, о герцоге и его супруге.
Не вышло. Верные и преданные (а, поди ж ты, и так бывает!) слуги на деньги не велись, по кабакам не гуляли, языки не чесали. Алан уже злиться начал, но тут подвернулась эта вот служаночка из местных. За деньги согласилась передавать молодому и симпатичному юноше (специально кудри завивал, чтоб поромантичнее смотрелось) сплетни о хозяевах…
- А ваш господин и вправду так влюблен в герцогиню? – служаночка хлопала глазами и улыбалась… завлекательно, стоит признать, улыбалась. И рыжую прядку волос на пальчик этак кокетливо накручивала. Глазками вот стреляла, дышала этак… особенно дышала, от чего при каждом вздохе немалая грудь ее колыхалась. И вот удивительно, в иное время Алан бы может и заинтересовался. Служаночка была хороша, а он.. ну не монах, что уж тут. Но вот сегодня не хотелось. И вообще… в последнее время как-то не возникало у него желания поразвлечься. А по ночам…
- И вправду, - кивнул он, старательно отгоняя от себя видения от которых кинуло в жар. – Спать не может, есть не может, ничего не может – только о прелестной герцогине и говорит. И о том, что она в его сторону и не смотрит.
- Таки да, - закивала служанка, - герцогиня по сторонам не смотрит. У ней муж законный имеется. Только… - она немного замялась, огляделась по сторонам будто бы здесь их мог кто подслушать, а затем придвинулась к Алану еще ближе, буквально ткнула свои… свою… прелести свои ему в самый нос. Алан едва со скамейки не навернулся, - только, враки все это. Герцогиня она ж… краси-и-и-вая, и молодая. А муж у ней старый и по женской части, говорят, не так чтобы ходок.
- Кто говорит? – тут же поинтересовался Алан, стараясь устроиться на скамейке таким образом, чтобы не … ну, чтобы это вот богатство, которое из платья буквально выпрыгивало… не выпрыгнуло ему в лицо. Вот как-то… ну не хотелось ему. Странно.
- Так… - служаночка сразу замялась, задумалась, - все говорят. Они-то… и не спят в одной постели. Ну, то знамо дело, благородные господа все по разным покоям разбегаются, но… нету между ними ничего. Точно знаю! Сама несколько раз белье в опочивальне у герцога меняла. А вот леора Ирмина, та еще гадюка, надо сказать. У ней-то есть любовник. Об энтом уже все в доме шепчутся. Леора-то… - тут девица скривилась, - строит из себя праведницу, гадюка, а сама… с капитаном шашни крутит. И правильно ее жених бросил. Этакую блудницу вообще стоит в бочке засмолить и отправить в море.
Слжаночка еще что-то там говорила. Про леору Ирмину (Алан выяснил, что то статс-дама, компаньонка и близкая подруга герцогини, если у таких как ламии вообще могут быть подруги), ее роман с капитаном Раузом. Вот про последнего служаночка говорила с грустью в голосе и печалью в огромных карих глазах – капитан определенно ей нравился, может не так, как сидящий сейчас рядом молодой человек, представившийся секретарем одного очень уважаемого леора, который без ума от герцогини Бельдериз, но все равно. А капитан, вот жжешь паразит какой, не оценил этакую красоту – Алан искоса оглядел вышеупомянутую «красоту», посмотреть там было, на что и не только посмотреть – и затащил в койку сухую, старую и холодную Ирмину.
Сплетни, слухи, домыслы…
Ничего интересного или полезного служаночка Алану не рассказала. Герцогиня вела себя как приличная леора, ее муж – как еще более приличный леор. Приближенная дама крутила роман с капитаном стражи, сами стражники втихаря от капитана играли в карты на деньги и дежурства, слуги ругались, интриговали, но… Все не то!
Алан едва не выругался от досады, но вовремя спохватился, всучил служанке обещанные деньги и сбежал.
Вот жжешь!
Все и все говорили о том, что герцогиня просто святая! Но так быть не могло!
Она ламия!
И эта ламия сейчас, как ни в чем не бывало распивала чаи на террасе в компании собственного мужа.
Алан прищурился, разглядывая сиятельную пару, и не удержался от гримасы. Почему-то при виде того, как герцогиня смотрит на мужа, как заботливо поправляют подушечку у него под спиной, как наливает ему в чашку ароматный напиток, у Алана заныли все зубы, и сердце пропустило удар.
Герцог… А ведь не так он и стар. Что-то за пятьдесят. По всему, еще крепкий мужик. Выглядит, правда, старше своих лет, да и слухи ходили, что он неизлечимо болен, но все равно… Было там что-то про Бельдеризов. Алан точно помнил, что какой-то предок нынешнего герцога состоял в ордене, но потом случилась какая-то темная история, и герцог (не этот, а тот, прежний) толи отошел от дел, толи умер… Алан не помнил. А стоит все же освежить память.
Нынешний же герцог Бельдериз. Силен. Влиятелен и богат. В молодости командовал королевской гвардией, но потом… опять-таки что-то случилось и герцог, тогда еще молодой, ушел в отставку, на какое-то время отошел от дел и… вроде бы пустился путешествовать… или нет…
Жениться он так и не женился, хоть и был единственным наследником. И его не заставили. Пока три года назад, Леоринию не всколыхнула новость о том, что ко двору будет представлена молодая герцогиня Бельдериз.
Алан вздохнул, подавил в себе приступ ненависти что к герцогу, который неплохо так себе устроился, что к герцогине… а чего она мужу так призывно улыбается?
Плюнув, что на слежку, которая не дала никаких результатов, что на сиятельное семейство, спрыгнул с дерева и отправился к себе.
На душе было погано.
И колдовка еще эта… Вот где ее искать?
И чем дальше Алан отходил от особняка герцога Бельдериза, чем тоскливее ему становилось. Из глубины души поднималось нечто темное, определенно недоброе. И почему-то он никак не мог отделаться от мысли, что именно герцогиня приведет его к той самой ведьме. Ведь не даром сиятельное семейство приехало в Бьйори. Да, ходили слухи, что герцог неизлечимо болен и… оно и понятно, что морской воздух полезен для здоровья и все такое, но…
Если предположить, что на побережье Бельдеризы приехали ради лечения, то… и герцогиня, в одиночестве, ночью… Куда она ходила? Зачем?
Искала жертву?
Так не было ее. Жертвы. Алан специально проверял. Не успела? Стражи ее спугнули? Или же…
Они выглядели счастливыми. И довольными, что супружеством, что друг другом. Любовь? В это Алан не верил.
А вот в расчет. Герцогине не выгодно, если ее супруг умрет сейчас. Да, она что-то там получит, но не все. И титул, основное имущество, положение в обществе и большая часть капитала отойдут наследнику… А наследником у нас пока виконт Ардо, который особо «тетушку» ненавидит и даже не брезгует полоскать ее имя в свете.
-Наследник! – Алан даже подпрыгнул на месте. – Вот оно! Им нужен наследник.
А ламии…
Алан улыбнулся. Ламия не может понести от кого угодно. Так вот для чего они приехали в Бьйори.
- Что ж, - Алан расплылся в улыбке. – Думаю, мы одним ударом разберемся сразу с двумя.
Сказал это и почувствовал горечь. И боль в груди. И стало так тоскливо, что даже солнечный день вдруг померк.
ГЛАВА 18
Маора устроилась… неплохо устроилась, стоит признать. Покои на господской половине. В конце коридора, само собой, да без гардеробной и будуара здесь предусмотрено не было, кровать, ковер на полу, шифоньер… мда… Для служанки – выше всяких ожиданий, а вот для графской дочери, коею Маора себя считала, так не по статусу.
Поначалу, когда ее только препроводили в эту вот комнату, наносили воды в небольшую лохань, установленную за перегородкой, оставили пару свежих полотенец и чистое белье, Маора подумала, что жизнь налаживается.
Да вот только…
Вода была лишь едва теплой, полотенца далеко не новые и пушистые, а белье… не шелковое, из ткани плотной. Такое бельишко знатная дама на себя никогда не наденет.
Маора разозлилась. Сильно.
Она, графская дочь, собою рисковала, едва не поплатилась жизнью ради правды, а они… а ее… Нет, так дело не пойдет.
Завернувшись в покрывало, стянутое с кровати, Маара принялась трясти колокольчик. А затем, как только в комнате появилась служанка, раскричалась!
- Это что! – вопила вчерашняя служанка. – Это кому ты принесла, а? совсем из ума выжила, тварь!
Служанка удивленно хлопала глазами и точно не понимала, что не так.
- А ну быстро раздобудь мне приличную одежду! Да чтобы чулки были шелковыми, со стрелками! И белье! А платье чтобы из голубого льна! И живо!
- Чего? – вылупилась горничная, девица некрасивая, рябая, да видно ума недалекого. – Ты что о себе возомнила? Ты кто…
- Рот закрой! – от злости Маору аж трясти начало. Что эта девка себе позволяет? Да как она смеет! – Немедля делай, что тебе говорят, если не хочешь оказаться на улице! Уж я позабочусь, чтобы тебе рекомендаций не дали, вот тогда-то попляшешь!
- Ага! – девица усмехнулась недобро. – Уж бегу и падаю! Чулки ей шелковые подавай! Ишь, выискалась королевна!
Маора не стерпела, подскочила к наглой девице, да вцепилась ей в космы. Та в накладе не оказалась, принялась отбиваться, да так удачно, что попала Маоре по лицу. Металлический привкус крови из разбитой губы буквально взъярил. Взгляд заволокло красной пеленой. Маора закричала, бросилась на обидчицу с кулаками. Она не владела собой, не сознавала, что делает и чем все это может закончиться. Не понимала, что это всего лишь наглая горничная.
Здесь и сейчас, Маора отстаивала свое право. И силу.
На шум и крики сбежались слуги. Принялись растаскивать дерущихся.
- Что здесь происходит? – жрец появился словно из неоткуда. Вот только-только за спинами лакеев никого не было, а тут – раз! – и святой отец расталкивает столпившихся в стороны.
- Эта… эта дрянь, - Маора тяжело дышала. – Посмела вести себя неподобающе. Она оскорбила меня!
Горничная не ответила. Да и вряд ли бы смогла, даже если бы захотела. Во время драки Маоре удалось сбить девушку с ног и изрядно поколотить. В какой-то момент, ослепленная ненавистью, Маора неплохо приложила соперницу головой об пол. И забила бы до смерти, если бы не подоспели слуги, оттащившие ее от поверженной соперницы, потерявшей сознание.
- Дитя мое, - жрец говорил тихо, но удивительным образом голос его слышали все, - успокойся. И приведи себя в порядок. Кто-нибудь позаботится о тебе.
- Святой отец, - Маора немного отдышалась и теперь чувствовала себя почти победительницей. – Я не потерплю такого вот отношения, - она кивнула в ту сторону, куда слуги утащили бессознательную горничную. – Я – дочь графа, пусть и незаконная, но все же. Я хочу чтобы… чтобы… - Маора хотела. Ох, как много она хотела, правда не могла сразу выразить все свои желания. – Мне нужна другая комната. Не это вот… и собственная умывальня. И еще.. гардероб. Мне же надо что-то носить. А то, что притащила та… неумеха, это только для служанок!
- Хорошо, дитя мое, - тихо вздохнул инквизитор. - Ты все получишь.
Он развернулся и вышел.
А Маора удовлетворенно вздохнула. Да, она получит все, что причитается ей по праву. И деньги. Денег надо будет в следующий раз попросить.
Покои ей и правда предоставили другие. И даже одеженку кое-какую притащили, выполняя распоряжения жреца. И Маора почувствовала себя едва ли не отмщенной. Она спала на шелковых простынях, одевалась в нарядные одежды, о которых ранее и мечтать не могла, капризничала и гоняла слуг, отрываясь на них за все свои обиды. И была почти счастлива.
Знала бы она, какую роль ей уготовили, бежала бы куда глаза глядят, но, увы, никто не удосужился объяснить Маоре о том, что ее ждет ровно до тех пор пока однажды ночью двери ее новых покоев не распахнулись. Трое мужчин в темных одеждах и масках, вошли внутрь, словно бы имели на то все права, не слушая возражений, а после и истошных криков незадачливой горничной, схватили ее, в чем была, завернули в одеяло и куда-то поволокли.
Араш Нароми неторопливо прогуливался по главной площади столицы, жмурясь как кот, объевшийся сметаны, от яркого солнца. На скуластом, испещренном морщинами, лице застыло выражение довольства.
Он упивался собственным величием. Важно кивал в ответ на низкие поклоны прохожих, величественно осенял защитным знаком тех, кто просил благословения и с довольной улыбкой вышагивал дальше. Здесь и сейчас, святой брат Араш Нароми чувствовал себя победителем. Жемчужно-серая сутана, с тонким серебряным шитьем по краю широких рукавов и капюшона говорила всем сведущим о том, что перед ними не просто так… жрец, а один из двенадцати старших инквизиторов, коего в пору бояться и почитать, обходить стороной, а если вдруг не посчастливилось повстречаться, то стоит низко склонить голову в благолепном поклоне и попросить защиты и благословения.
И он, Араш Нароми, осенит защитным знаком Сиятельной головы грешников!
Ах, видел бы его сейчас отец. Бедный рыбак, с трудом сводящий концы с концами, сам привел одного из восьми своих детей в храм, когда понял, что не в состоянии прокормить все рты, что ожидают его дома. Оставил сына и пару серебряных монет, которые удалось скопить, и ушел, ни разу не оглянувшись, считая, что всяко в храме божьем его отпрыску будет лучше, чем в бедной хижине рыбака.
Что ж, он не прогадал.
Араш, в то время бывший вовсе даже не Нароми (это после, когда перед ушлым сыном рыбака замаячила карьера инквизитора, парнишка чуть переиначил свою рыбацкую фамилию, чтоб звучала благороднее), быстро смекнул, что в бедном храме такому же бедному послушнику нечего ловить. И таки нашел свое место, когда в их городке появился инквизитор.
Жрец Сиятельной охотился за ведьмой, что своим колдовством сводила мужчин с ума. А Араш… оказался в нужное время в нужном месте. Помог жрецу, пусть даже помощь его была не сказать чтобы вовсе уж значимой (да и что мог мальчишка тринадцати лет?), но инквизитор что-то разглядел в голодном послушнике, а после и вовсе взял с собой.
Так и началась карьера Араша Нароми.
Сначала – на подхвате у наставника, затем – постриг и собственное дело. А там и…
