Гвардеец выругался и развернулся. Но Шинар не отпустил. Наоборот, сжал плечи еще сильнее и выставил перед собой.
- Идите своей дорогой… леор, - произнес он. – Это не ваше дело.
- Разве? – мужчина, стоявший напротив Шинар, был определенно высок и хорошо сложен. Возможно, молод… голос звучал молодо и в то же время, в нем слышались уверенные нотки. Так мог говорить тот, кто привык отдавать приказы и кто точно знал, что его приказы будут исполнены незамедлительно.
Темный простой костюм, обшитый по обшлагам серебряным галуном, белоснежная рубашка, маска… черная, полностью прикрывающая верхнюю часть лица почти до губ… Весь его внешний вид, уверенная поступь и широкий разворот плеч – это все было Шинар знакомо… слишком знакомо, так мог бы выглядеть Антуан, будь он лет на двадцать моложе и не коснись его родовое проклятие.
А еще… ламия подняла вдруг голову. Заинтересовалась определенно. Нет, она пока не высовывалась полностью, но прислушивалась, приглядывалась и… принюхивалась. И если аромат, исходивший от стоящего за спиной гвардейца, ей определенно не нравился, то вот этот, незнакомый леор, вступившийся за честь дамы… Он пах определенно слишком притягательно.
Медом и… розами?
Алан Фарли граф Валентайн скучал. И думал. О том, что какой-то он вот неправильный. В королевском дворце на маскарад собралось сотни две, а может и того больше, народу. И все-то разряженные, напомаженные… веселятся, пьют, танцуют, смеются, флиртуют и вообще…
А ему вот скучно.
И как-то… противно, что ли. И мысли все чаще и чаще сворачивают совсем не туда. Ее величество были недовольны, что граф Валентайн, прибыв в Бъйори, не засвидетельствовал ей свое почтение, не приложился к царственной ручке. И долго выговаривала, грозилась даже лишить своего покровительства. Будто бы оно Алану требуется, покровительство это.
Нет, так-то если разобраться, то лучше уж быть в фаворе у кородевы, чем впасть в немилость, но вот… как-то не прельщало Алана тратить свое время на маскарады.
И что, что на таких вот мероприятиях частенько происходит много всего интересного. То не его дело – а тайной канцелярии. Вот они пусть и работают, присматривают и присматриваются. А ему ведьму найти нужно.
И ведь не получается. Ведьма эта, словно провалилась под землю. И людишки, которых он, Алан долго прикармливал, все в один голос твердят, что не слышно больше ничего про колдовку. Что не промышляет она более темными своими делами.
Оно-то может и не промышляет, да вот того, что она уже натворила, надолго хватит. И зелья… от воспоминания о приворотном, которым его угостила прекрасная Матильда, до сих пор недобро становится.
А ведь зелье опасное. Не просто на мышином помете настоянное, как то большинство ведьм делает. На крови вареное, на колдовстве настоянное. И ведь не только Матильде ведьма его продала. Сколько уже народу потравилось?
Вот то-то и оно, что много.
И Алан был бы в числе тех, кто разума лишился, да только кровь матушкина помогла.
И ламия.
Сердце вдруг как-то странно дернулось и забилось чаще. Алан резко выдохнули и…
Ее он почувствовал. Всей кожей, всем своим существом. И магия или то была не магия, а что иное, потянуло его в сторону. Один зал. И еще один. И придворные, что в масках были почти неразличимы.
Она была здесь. Красивая. И вся такая… невинная, хоть Алан и понимал, что той невинности давно уж не осталось. А сердце вот глупое никак не желало успокаиваться. И верить в то, что Она – воплощение зла, не получалось.
А ведь он отсылал письмо в столицу, главе ордена. И просил прислать информацию о герцогине и герцоге. И что получил в ответ?
Не лезть.
Не мешать. И не вмешиваться.
Инквизиция заинтересовалась что герцогом, что супругой его. И дело готовят. Громкое. Разоблачительное.
Узнали?
А как? Кто-то сдал? Определенно. На пустом месте приговор не выстроишь, значит, знают. И свидетели есть.
Ноги сами вели его к белоснежному особняку, на берегу моря, утопающему в зелени. И дерево то, на котором он себе уже местечко отполировал, аккурат напротив окон герцогини. И сердце… предательское сердце не успокаивалось.
Приворот?
Куда там тому привороту, когда сама суть его тянула к герцогине.
Вот и сейчас. Ему бы оказывать любезности ее величеству. Комплименты там говорить или иные какие милости… а он не может себя заставить оторвать взгляда от тонкой фигурки в белом платье. И отвернуться никак не может. Тянет его к ней. С такой силой тянет, что и сил-то иных не остается. И мысли - все только о ней.
И как тут не вспомнить рассказы отца. О том, что свою женщину мужчины из их рода всегда почувствуют. А почувствовав – уже не отпустят. Раньше-то Алан не особо, чтобы верил во все это.
Отец был серьезным человеком. И в ордене служил. А матушка… проклятая кровь. И ведь никто не знал. Алан вот только сейчас понял, что никто не знал о том, кто она. Слухи ходили, да. И сплетни. Красавица, и взялась неизвестно откуда. Никто о ней ничего не знал и не слышал до той поры, пока она графиней не стала и в свет не вышла.
И ведь… если так подумать, матушка и вела себя… скромно. В том смысле, что ничего такого. И любили они друг друга – это Алан точно знает. Ругались, куда ж без этого. Иной раз во время таких ссор, даже слуги по подвалам прятались, чтобы не попасть хозяевам под горячую руку, но всегда мирились. И смотрела друг на друга с такой нежностью, что Алану до сих пор завидно. Ему уже шестнадцать было, когда родители погибли, так что воспоминания верные, не приукрашенные детскими мечтами о счастливой семье, нет. Его родители были счастливы. И погибли-то они вместе. Нападение. Экипаж перевернулся над пропастью и… Их и нашли вместе. За руки держались.
Так что матушка суть свою как-то сдерживала.
Алан головой мотнул, отгоняя воспоминания, и продолжил наблюдать. Герцог Бельдериз куда-то подевался. Оно и понятно, положение обязывает на мероприятиях вот таких, делами заниматься, а не…
А герцогиня…
Гвардеец этот Алану вот как-то сразу не понравился. Он еще не успел его рассмотреть, а уже понял, что проблем не оберешься. Слишком вольно тот вел себя. Слишком… уверен был в собственной безнаказанности, а значит, не впервой было. О том, что на таких вот маскарадах, иной раз девиц по кустам находят в непотребном виде, Алан знал. И о том, что твориться в закулисье – тоже знал. Да только… это ж не его дело, насильников ловить. Для того иная служба есть.
Да вот только, сейчас в стороне остаться не получилось. Отправился следом. И вот…
Сбежать из парка удалось легко. И нет, Шинар не испугалась. Вернее, она испугалась совершенно не того, что должно было произойти. Все ж таки были в ее жизни моменты… разные моменты. Порой и на дуэлях дрались и просто на кулаках ради ее благосклонности… много чего бывало. Просто сейчас… как-то все… странно так, непонятно.
И ламия.
Шинар научилась за столько-то лет сдерживать эту свою сторону. Привыкла, даже почти смирилась. Только вот, ранее сущность не вела себя так странно. И непонятно. И вообще.
Словно бы она родного кого встретила. Молодая герцогиня даже испугалась поначалу, когда тот незнакомец в черной маске выступил из кустов и на гвардейца попер. Было в нем нечто такое странное донельзя и в то же время знакомое. И ламия вдруг голову подняла, выглянула наружу, но не так как делала это когда была голодна.
А словно бы… что?
Поздороваться решила? Или взглянуть на того, кто привлек ее внимание.
Да, точно.
А Шинар этого не желала совершенно. К тому же, глаза снова стали отливать золотом и если бы кто увидел… Нет, привлекать к себе ненужное внимание не стоит. И так уж напривлекалась. Еще ведь надо решить, что делать с капитаном. Он-то, конечно, вида не подает и за Шинар хвостом не ходит. Вроде как даже с Ирминой у него что-то там складываться начало и…
Герцогиня была бы рада, если бы они… у них…
Ирмина столько лет рядом была. Служила не за деньги, а потому, что любила ее, помогала, себя не жалела и… Да и капитан не самый плохой вариант.
У Антуана он на хорошем счету, да и, насколько герцогиня могла судить, род у капитана Рауза пусть и не сказать, чтобы древний и сильно благородный, но все же не простолюдин. Да и платит Антуан за службу хорошо. а учитывая уровень посвященности… И герцог ему доверяет. Так что Шинар была бы не против, только вот… как быть с тем, что капитан себя ведет странно. И этот его взгляд…
Золото… проклятое золото…
И можно ли заразиться ее проклятием? Могла ли она передать часть капитану тогда, ну тогда?
Шинар горестно вздохнула и направилась искать супруга. Маскарад как-то резко поутратил свою привлекательность. И танцевать больше не хотелось и вообще. Ламия вот ведет себя страннее некуда.
Лучше уж от греха подальше спрятаться за надежными стенами особняка. Укутаться в легкое одеяло… раньше бы Шинар поговорила с Ирминой, раскрыла бы, что у нее на душе, попросила совета у той, кто хранил верность и всегда-то помогал, иной раз даже не дожидаясь когда ее о той помощи попросят.
А теперь?
Антуан отыскался быстро. И отбыть домой согласился без предисловий. И лишь в экипаже, когда герцог стащил ставшую ненужной маску, Шинар заметила, как он постарел. Глаза запали и кожа приобрела желтоватый оттенок, испарина вот выступила на лбу.
- Опять? – встревожено вскинулась герцогиня, перебираясь на сидение к мужу.
- Все в порядке, дорогая, - герцог качнул головой и поморщился. – Это просто жара. И усталость, и возраст у меня уже не тот, когда можно развлекаться сути напролет.
- Вам не стоит мне лгать, Антуан, - устало произнесла Шинар, прижимаясь щекой к плечу мужа. – Я же вижу. И вы должны были сразу сказать мне, как только почувствовали себя хуже.
Она вздохнула и потянулась к поясу, где, среди прочих безделушек был прицеплен маленький ножичек. Ну как ножичек, длиной чуть больше мизинца, тоненький, им, если так подумать, то и вреда-то никакого нанести не получится, а вот если резануть по запястью…
Герцог перехватил ее руку, не позволяя пролиться крови.
- Не стоит, дорогая. Это… уже не помогает так, как раньше. Да и…
- Антуан, перестаньте, право слово! – Шинар попыталась высвободить запястье, но муж удержал.
- Не стоит, - повторил. И герцогиня не посмела с ним и дальше спорить. Иной раз на него находило. Такое вот… странное что-то и тогда переспорить не получалось, как и переубедить в своей правоте. – Я должен с вами поговорить. Это важно.
И сказано было так, что у Шинар по спине мурашки побежали. Мелкие такие, противные, от которых озноб охватил и чувство поселилось внутри такое, что ничто уже не будет хорошо.
Особняк встретил хозяев огнями. Их ждали. Что служанки, готовые помочь герцогине разоблачиться и приготовиться ко сну, что камердинер герцога. Только вот Антуан всех отослал. А Шинар препроводил в кабинет. Помог устроиться на низеньком диванчике подле камина. Сам же прошелся по ковру. В одну сторону, затем в другую.
Он не торопился говорить, да и Шинар, впечатленная этой вот молчаливостью супруга, сидела тихо-тихо. Боялась. Ощущение, будто бы вот сейчас все изменится, не отпускало.
И страшно было.
И… не хотелось.
- Я не должен был молчать, но признаюсь, что мне не хотелось верить, что все может закончиться не самым лучшим образом. Вы должны понять, дорогая, что я привык все контролировать. И вершить судьбы других… Да, положение обязывает. А от меня зависит слишком много людских жизней. Впрочем, сейчас я не об этом…
Он снова замолчал и подошел к своему столу. Отпер один из ящичков и что-то достал оттуда. Затем протянул Шинар шкатулку из темного дерева, украшенную причудливой резьбой.
Шкатулка была небольшой, но тяжеленькой. И, присмотревшись, герцогиня вдруг поняла, что это не просто узор на крышке, а…
- Рунное письмо?!
- Это защита. Капните на завиток, вот сюда, - Антуан наклонился и указал на переплетение тонких стебельков, - каплю крови и тогда никто, кроме вас не сможет ее открыть.
- Что там? – Шинар спросила с опаской, понимая, что никто в здравом уме, а Антуан на безумца вот нисколечко не был похож, не станет связываться с древним колдовством просто так, без веской на то причины.
- Документы. На иное имя. И векселя, банковские чеки и верительные грамоты.
- Зачем?!!
- Затем, что стоит быть честным хотя бы с самим собой, дорогая. Вы подарили мне три года жизни. Три счастливых года и я не имею права бросить вас на произвол судьбы…
- Антуан… - вот теперь Шинар на самом деле стало страшно. – Что вы задумали? Нет, это все… это бред. Я не позволю вам. И вообще… Скоро ведьма изготовит зелье, и проклятие удастся отсрочить. У нас будет еще год или… а там придумаем иное какое решение. Слышите?!
- Да, - кивнул герцог. Тяжело опустился в кресло и сгорбился как-то весь, закрыл лицо руками. – Я верил, что все получится, дорогая. Надеялся, что и в этот раз смогу обмануть самого Шарха. Но, стоит все же смотреть на вещи широко открытыми глазами. Уверенности нет. Проклятие не снять, а отсрочка… да, надежда еще жива, однако же…стоит рассмотреть вариант, когда ничего у нас не выйдет. И потому, я хочу, чтобы это было у вас. Не желаю, чтобы после моей кончины, вы остались ни с чем.
Шинар лишь всхлипнула тихонько и сползла с кресла, опустилась на колени перед мужем.
- И еще… вы должны знать, что все может закончиться и того хуже. Доверять, сейчас я уже никому не могу доверять. Инквизиция крутится подле Ардо, - он произнес это устало и Шинар вскинулась. Инквизиция! Страх стал таким острым, осязаемым, что она с трудом удержалась, чтобы не вскочить на ноги и не побежать. Куда? Неважно, лишь бы подальше! Куда-нибудь туда, где ее не найдут. – И кто знает, к чему они там договорятся. Прошли те времена, когда воины света и справедливости на самом деле боролись лишь с тьмой и злом.
- Что вы хотите этим сказать? – и голос подвел. От страха. Сердце так и вовсе колотилось точно безумное.
- Что пока не знаю точно, на что они нацелились. Вернее, на кого. Случиться может все, что угодно. И потому, сейчас, Шинар, вы поклянетесь мне, что как только станет опасно, как только появится хоть малейшая угроза – вы исчезнете! Возьмете эту вот шкатулку и все, что в ней есть – и растворитесь в неизвестности!
- Нет, - Шинар замотала головой и даже подалась назад, едва не опрокинувшись на ковер, но Антуан успел схватить ее за плечи. Встряхнул слегка.
- Да, Шинар! Да! Вы сей же час поклянетесь мне в этом!
- Но… но как же… Антуан… а… а вы? Как?
- Я справлюсь. В любом случае, я давно уж задержался на этом свете.
- Я не могу… нет… не могу, - герцогиня мотала головой, слезы текли по щекам. – Я вас не оставлю. Я же обещала, что до конца… до последнего вздоха и… Нет, Антуан, у нас все получится. Все должно получиться. Я найду… найду кого-нибудь и … будет ребенок. Сын. И… все случится, как мы и планировали.
- Конечно, - кивнул герцог, только вот уверенности он уже не чувствовал. Время шло, проклятие только набирало силу. А его, герцога Бельдериза, силы таяли. И пусть надежда была, что получится, если не обмануть Шарха и снять проклятие – в это он уж и вовсе давно верить перестал – так хоть в то, что сможет передать титул сыну, рожденному Шинар.
- Идите своей дорогой… леор, - произнес он. – Это не ваше дело.
- Разве? – мужчина, стоявший напротив Шинар, был определенно высок и хорошо сложен. Возможно, молод… голос звучал молодо и в то же время, в нем слышались уверенные нотки. Так мог говорить тот, кто привык отдавать приказы и кто точно знал, что его приказы будут исполнены незамедлительно.
Темный простой костюм, обшитый по обшлагам серебряным галуном, белоснежная рубашка, маска… черная, полностью прикрывающая верхнюю часть лица почти до губ… Весь его внешний вид, уверенная поступь и широкий разворот плеч – это все было Шинар знакомо… слишком знакомо, так мог бы выглядеть Антуан, будь он лет на двадцать моложе и не коснись его родовое проклятие.
А еще… ламия подняла вдруг голову. Заинтересовалась определенно. Нет, она пока не высовывалась полностью, но прислушивалась, приглядывалась и… принюхивалась. И если аромат, исходивший от стоящего за спиной гвардейца, ей определенно не нравился, то вот этот, незнакомый леор, вступившийся за честь дамы… Он пах определенно слишком притягательно.
Медом и… розами?
Алан Фарли граф Валентайн скучал. И думал. О том, что какой-то он вот неправильный. В королевском дворце на маскарад собралось сотни две, а может и того больше, народу. И все-то разряженные, напомаженные… веселятся, пьют, танцуют, смеются, флиртуют и вообще…
А ему вот скучно.
И как-то… противно, что ли. И мысли все чаще и чаще сворачивают совсем не туда. Ее величество были недовольны, что граф Валентайн, прибыв в Бъйори, не засвидетельствовал ей свое почтение, не приложился к царственной ручке. И долго выговаривала, грозилась даже лишить своего покровительства. Будто бы оно Алану требуется, покровительство это.
Нет, так-то если разобраться, то лучше уж быть в фаворе у кородевы, чем впасть в немилость, но вот… как-то не прельщало Алана тратить свое время на маскарады.
И что, что на таких вот мероприятиях частенько происходит много всего интересного. То не его дело – а тайной канцелярии. Вот они пусть и работают, присматривают и присматриваются. А ему ведьму найти нужно.
И ведь не получается. Ведьма эта, словно провалилась под землю. И людишки, которых он, Алан долго прикармливал, все в один голос твердят, что не слышно больше ничего про колдовку. Что не промышляет она более темными своими делами.
Оно-то может и не промышляет, да вот того, что она уже натворила, надолго хватит. И зелья… от воспоминания о приворотном, которым его угостила прекрасная Матильда, до сих пор недобро становится.
А ведь зелье опасное. Не просто на мышином помете настоянное, как то большинство ведьм делает. На крови вареное, на колдовстве настоянное. И ведь не только Матильде ведьма его продала. Сколько уже народу потравилось?
Вот то-то и оно, что много.
И Алан был бы в числе тех, кто разума лишился, да только кровь матушкина помогла.
И ламия.
Сердце вдруг как-то странно дернулось и забилось чаще. Алан резко выдохнули и…
Ее он почувствовал. Всей кожей, всем своим существом. И магия или то была не магия, а что иное, потянуло его в сторону. Один зал. И еще один. И придворные, что в масках были почти неразличимы.
Она была здесь. Красивая. И вся такая… невинная, хоть Алан и понимал, что той невинности давно уж не осталось. А сердце вот глупое никак не желало успокаиваться. И верить в то, что Она – воплощение зла, не получалось.
А ведь он отсылал письмо в столицу, главе ордена. И просил прислать информацию о герцогине и герцоге. И что получил в ответ?
Не лезть.
Не мешать. И не вмешиваться.
Инквизиция заинтересовалась что герцогом, что супругой его. И дело готовят. Громкое. Разоблачительное.
Узнали?
А как? Кто-то сдал? Определенно. На пустом месте приговор не выстроишь, значит, знают. И свидетели есть.
Глава ордена настоятельно рекомендовал Алану смотреть в иную сторону. И Алан было даже подумал, что так-то она лучше, но… но никак не получалось.
Ноги сами вели его к белоснежному особняку, на берегу моря, утопающему в зелени. И дерево то, на котором он себе уже местечко отполировал, аккурат напротив окон герцогини. И сердце… предательское сердце не успокаивалось.
Приворот?
Куда там тому привороту, когда сама суть его тянула к герцогине.
Вот и сейчас. Ему бы оказывать любезности ее величеству. Комплименты там говорить или иные какие милости… а он не может себя заставить оторвать взгляда от тонкой фигурки в белом платье. И отвернуться никак не может. Тянет его к ней. С такой силой тянет, что и сил-то иных не остается. И мысли - все только о ней.
И как тут не вспомнить рассказы отца. О том, что свою женщину мужчины из их рода всегда почувствуют. А почувствовав – уже не отпустят. Раньше-то Алан не особо, чтобы верил во все это.
Отец был серьезным человеком. И в ордене служил. А матушка… проклятая кровь. И ведь никто не знал. Алан вот только сейчас понял, что никто не знал о том, кто она. Слухи ходили, да. И сплетни. Красавица, и взялась неизвестно откуда. Никто о ней ничего не знал и не слышал до той поры, пока она графиней не стала и в свет не вышла.
И ведь… если так подумать, матушка и вела себя… скромно. В том смысле, что ничего такого. И любили они друг друга – это Алан точно знает. Ругались, куда ж без этого. Иной раз во время таких ссор, даже слуги по подвалам прятались, чтобы не попасть хозяевам под горячую руку, но всегда мирились. И смотрела друг на друга с такой нежностью, что Алану до сих пор завидно. Ему уже шестнадцать было, когда родители погибли, так что воспоминания верные, не приукрашенные детскими мечтами о счастливой семье, нет. Его родители были счастливы. И погибли-то они вместе. Нападение. Экипаж перевернулся над пропастью и… Их и нашли вместе. За руки держались.
Так что матушка суть свою как-то сдерживала.
Алан головой мотнул, отгоняя воспоминания, и продолжил наблюдать. Герцог Бельдериз куда-то подевался. Оно и понятно, положение обязывает на мероприятиях вот таких, делами заниматься, а не…
А герцогиня…
Гвардеец этот Алану вот как-то сразу не понравился. Он еще не успел его рассмотреть, а уже понял, что проблем не оберешься. Слишком вольно тот вел себя. Слишком… уверен был в собственной безнаказанности, а значит, не впервой было. О том, что на таких вот маскарадах, иной раз девиц по кустам находят в непотребном виде, Алан знал. И о том, что твориться в закулисье – тоже знал. Да только… это ж не его дело, насильников ловить. Для того иная служба есть.
Да вот только, сейчас в стороне остаться не получилось. Отправился следом. И вот…
ГЛАВА 20
Сбежать из парка удалось легко. И нет, Шинар не испугалась. Вернее, она испугалась совершенно не того, что должно было произойти. Все ж таки были в ее жизни моменты… разные моменты. Порой и на дуэлях дрались и просто на кулаках ради ее благосклонности… много чего бывало. Просто сейчас… как-то все… странно так, непонятно.
И ламия.
Шинар научилась за столько-то лет сдерживать эту свою сторону. Привыкла, даже почти смирилась. Только вот, ранее сущность не вела себя так странно. И непонятно. И вообще.
Словно бы она родного кого встретила. Молодая герцогиня даже испугалась поначалу, когда тот незнакомец в черной маске выступил из кустов и на гвардейца попер. Было в нем нечто такое странное донельзя и в то же время знакомое. И ламия вдруг голову подняла, выглянула наружу, но не так как делала это когда была голодна.
А словно бы… что?
Поздороваться решила? Или взглянуть на того, кто привлек ее внимание.
Да, точно.
А Шинар этого не желала совершенно. К тому же, глаза снова стали отливать золотом и если бы кто увидел… Нет, привлекать к себе ненужное внимание не стоит. И так уж напривлекалась. Еще ведь надо решить, что делать с капитаном. Он-то, конечно, вида не подает и за Шинар хвостом не ходит. Вроде как даже с Ирминой у него что-то там складываться начало и…
Герцогиня была бы рада, если бы они… у них…
Ирмина столько лет рядом была. Служила не за деньги, а потому, что любила ее, помогала, себя не жалела и… Да и капитан не самый плохой вариант.
У Антуана он на хорошем счету, да и, насколько герцогиня могла судить, род у капитана Рауза пусть и не сказать, чтобы древний и сильно благородный, но все же не простолюдин. Да и платит Антуан за службу хорошо. а учитывая уровень посвященности… И герцог ему доверяет. Так что Шинар была бы не против, только вот… как быть с тем, что капитан себя ведет странно. И этот его взгляд…
Золото… проклятое золото…
И можно ли заразиться ее проклятием? Могла ли она передать часть капитану тогда, ну тогда?
Шинар горестно вздохнула и направилась искать супруга. Маскарад как-то резко поутратил свою привлекательность. И танцевать больше не хотелось и вообще. Ламия вот ведет себя страннее некуда.
Лучше уж от греха подальше спрятаться за надежными стенами особняка. Укутаться в легкое одеяло… раньше бы Шинар поговорила с Ирминой, раскрыла бы, что у нее на душе, попросила совета у той, кто хранил верность и всегда-то помогал, иной раз даже не дожидаясь когда ее о той помощи попросят.
А теперь?
Антуан отыскался быстро. И отбыть домой согласился без предисловий. И лишь в экипаже, когда герцог стащил ставшую ненужной маску, Шинар заметила, как он постарел. Глаза запали и кожа приобрела желтоватый оттенок, испарина вот выступила на лбу.
- Опять? – встревожено вскинулась герцогиня, перебираясь на сидение к мужу.
- Все в порядке, дорогая, - герцог качнул головой и поморщился. – Это просто жара. И усталость, и возраст у меня уже не тот, когда можно развлекаться сути напролет.
- Вам не стоит мне лгать, Антуан, - устало произнесла Шинар, прижимаясь щекой к плечу мужа. – Я же вижу. И вы должны были сразу сказать мне, как только почувствовали себя хуже.
Она вздохнула и потянулась к поясу, где, среди прочих безделушек был прицеплен маленький ножичек. Ну как ножичек, длиной чуть больше мизинца, тоненький, им, если так подумать, то и вреда-то никакого нанести не получится, а вот если резануть по запястью…
Герцог перехватил ее руку, не позволяя пролиться крови.
- Не стоит, дорогая. Это… уже не помогает так, как раньше. Да и…
- Антуан, перестаньте, право слово! – Шинар попыталась высвободить запястье, но муж удержал.
- Не стоит, - повторил. И герцогиня не посмела с ним и дальше спорить. Иной раз на него находило. Такое вот… странное что-то и тогда переспорить не получалось, как и переубедить в своей правоте. – Я должен с вами поговорить. Это важно.
И сказано было так, что у Шинар по спине мурашки побежали. Мелкие такие, противные, от которых озноб охватил и чувство поселилось внутри такое, что ничто уже не будет хорошо.
Особняк встретил хозяев огнями. Их ждали. Что служанки, готовые помочь герцогине разоблачиться и приготовиться ко сну, что камердинер герцога. Только вот Антуан всех отослал. А Шинар препроводил в кабинет. Помог устроиться на низеньком диванчике подле камина. Сам же прошелся по ковру. В одну сторону, затем в другую.
Он не торопился говорить, да и Шинар, впечатленная этой вот молчаливостью супруга, сидела тихо-тихо. Боялась. Ощущение, будто бы вот сейчас все изменится, не отпускало.
И страшно было.
И… не хотелось.
- Я не должен был молчать, но признаюсь, что мне не хотелось верить, что все может закончиться не самым лучшим образом. Вы должны понять, дорогая, что я привык все контролировать. И вершить судьбы других… Да, положение обязывает. А от меня зависит слишком много людских жизней. Впрочем, сейчас я не об этом…
Он снова замолчал и подошел к своему столу. Отпер один из ящичков и что-то достал оттуда. Затем протянул Шинар шкатулку из темного дерева, украшенную причудливой резьбой.
Шкатулка была небольшой, но тяжеленькой. И, присмотревшись, герцогиня вдруг поняла, что это не просто узор на крышке, а…
- Рунное письмо?!
- Это защита. Капните на завиток, вот сюда, - Антуан наклонился и указал на переплетение тонких стебельков, - каплю крови и тогда никто, кроме вас не сможет ее открыть.
- Что там? – Шинар спросила с опаской, понимая, что никто в здравом уме, а Антуан на безумца вот нисколечко не был похож, не станет связываться с древним колдовством просто так, без веской на то причины.
- Документы. На иное имя. И векселя, банковские чеки и верительные грамоты.
- Зачем?!!
- Затем, что стоит быть честным хотя бы с самим собой, дорогая. Вы подарили мне три года жизни. Три счастливых года и я не имею права бросить вас на произвол судьбы…
- Антуан… - вот теперь Шинар на самом деле стало страшно. – Что вы задумали? Нет, это все… это бред. Я не позволю вам. И вообще… Скоро ведьма изготовит зелье, и проклятие удастся отсрочить. У нас будет еще год или… а там придумаем иное какое решение. Слышите?!
- Да, - кивнул герцог. Тяжело опустился в кресло и сгорбился как-то весь, закрыл лицо руками. – Я верил, что все получится, дорогая. Надеялся, что и в этот раз смогу обмануть самого Шарха. Но, стоит все же смотреть на вещи широко открытыми глазами. Уверенности нет. Проклятие не снять, а отсрочка… да, надежда еще жива, однако же…стоит рассмотреть вариант, когда ничего у нас не выйдет. И потому, я хочу, чтобы это было у вас. Не желаю, чтобы после моей кончины, вы остались ни с чем.
Шинар лишь всхлипнула тихонько и сползла с кресла, опустилась на колени перед мужем.
- И еще… вы должны знать, что все может закончиться и того хуже. Доверять, сейчас я уже никому не могу доверять. Инквизиция крутится подле Ардо, - он произнес это устало и Шинар вскинулась. Инквизиция! Страх стал таким острым, осязаемым, что она с трудом удержалась, чтобы не вскочить на ноги и не побежать. Куда? Неважно, лишь бы подальше! Куда-нибудь туда, где ее не найдут. – И кто знает, к чему они там договорятся. Прошли те времена, когда воины света и справедливости на самом деле боролись лишь с тьмой и злом.
- Что вы хотите этим сказать? – и голос подвел. От страха. Сердце так и вовсе колотилось точно безумное.
- Что пока не знаю точно, на что они нацелились. Вернее, на кого. Случиться может все, что угодно. И потому, сейчас, Шинар, вы поклянетесь мне, что как только станет опасно, как только появится хоть малейшая угроза – вы исчезнете! Возьмете эту вот шкатулку и все, что в ней есть – и растворитесь в неизвестности!
- Нет, - Шинар замотала головой и даже подалась назад, едва не опрокинувшись на ковер, но Антуан успел схватить ее за плечи. Встряхнул слегка.
- Да, Шинар! Да! Вы сей же час поклянетесь мне в этом!
- Но… но как же… Антуан… а… а вы? Как?
- Я справлюсь. В любом случае, я давно уж задержался на этом свете.
- Я не могу… нет… не могу, - герцогиня мотала головой, слезы текли по щекам. – Я вас не оставлю. Я же обещала, что до конца… до последнего вздоха и… Нет, Антуан, у нас все получится. Все должно получиться. Я найду… найду кого-нибудь и … будет ребенок. Сын. И… все случится, как мы и планировали.
- Конечно, - кивнул герцог, только вот уверенности он уже не чувствовал. Время шло, проклятие только набирало силу. А его, герцога Бельдериза, силы таяли. И пусть надежда была, что получится, если не обмануть Шарха и снять проклятие – в это он уж и вовсе давно верить перестал – так хоть в то, что сможет передать титул сыну, рожденному Шинар.
