Но куда ему, немощному старику, было до целой десятки сильных и вооруженных до зубов мужчин. Разбойники зарубили Ремеза прямо у подножия лестницы, а потом еще долго смеялись, вспарывая ему живот и развешивая на перилах внутренности.
А потом им попалась Шинар.
В свои четырнадцать она была невысокой и болезненно худой. Матушка все время сетовала на то, что дочь не растет и красотой не блещет. И это было так. Темные волосы резко контрастировали с бледной кожей, светло-карие глаза не привлекали внимания, выпирающие ключицы и острые локти не добавляли Шинар привлекательности.
Но разбойники решили поразвлечься. Шинар вытянули из шкафа, в котором она пряталась, за волосы стащили по лестнице на первый этаж и там, оборвав на ней ночную рубашку, распяли на столе.
Она плакала. Кричала и молила о пощаде так громко, что сорвала голос. Бедняжка, даже не представляла, что ее ждет.
Когда же один из разбойников, стащил с себя штаны и с силой ворвался в нежное девичье лоно, Шинар показалось, что внутри у нее взорвался сосуд с обжигающей кипящей жидкостью. Огонь мгновенно распространился по венам, золотая вспышка ослепила.
Шинар плохо помнила, что происходило дальше. Ею завладела ярость, что золотой лавой неслась по жилам, выжигая беспомощность и боль, и рождая… голод. Она изорвала зубами шею насильника, стремясь утолить этот голод. Пила его кровь, точно бы это был живительный эликсир. Кажется, она убила тогда еще одного – слишком велика была жажда. Ее пытались остановить, вроде бы даже стреляли, но монстр, что родился в эту ночь, не останавливался.
А когда подоспели городские стражи, она уже вырвалась из дома и сидела прямо на снегу, обнаженная, окровавленная и безучастная ко всему. К счастью, почти все разбойники полегли в схватке с городскими стражами, и никто не мог рассказать, что же случилось на самом деле в доме леоры Денизо. У Шинар спрашивать не решились – она была в глубоком шоке и не разговаривала.
Поскольку у леоры Марии родных не было, после произошедшего Шинар отправили к родственникам отца.
Об этом периоде своей жизни Шинар не вспоминала. Никогда! Сама себе запретила и не вспоминала.
Единственное хорошее, что случилось с ней в родовом поместье леора Денизо, ее родителя, это встреча с Ирминой.
Нынешняя статс-дама герцогини Бельдериз в свое время оказалась настоящим подарком богини. Шинар даже думать боялась, как бы она жила, справлялась со своей сущностью… как бы она выжила в негостеприимном поместье Денизо, не будь там леоры Ирмины.
Компаньонка старой графини в свое время очень близко сошлась с леорой Марией, во многом помогала молодой хозяйке и даже – что было уж и вовсе нереально! - была посвящена в страшную тайну. Правда, после того, как отец Шинар и муж леоры Марии скоропостижно скончался от неведомой никому хвори, а молодая супруга с дочерью лишились крова, будучи выставленными из поместья набежавшими точно воронье на падаль родственниками, леора Ирмина не могла последовать за своей госпожой. Зато она в полной мере перенесла всю свою благосклонность на юную Шинар, когда та снова объявилась в поместье.
Помогала, чем могла, присматривала… даже приводила мужчин новорожденной ламии, объясняя, что и как делать, чтобы выжить.
Но нет! Нет и нет!
Шинар распахнула глаза и приподняла голову с плеча супруга. Она не будет вспоминать о тех годах, что была вынуждена провести в поместье Денизо. Не будет и все тут! Слишком уж много горя случилось в то время. Слишком много боли пришлось ей пережить.
Молодая герцогиня села ровно и принялась рассматривать супруга. Герцог Бельдериз задремал и не проснулся от движения жены. А Шинар смотрела на него и не могла глаз отвести.
Ей было больно. И обидно.
- Почему так? – прошептала она, протягивая руку и легонько прикасаясь к плечу супруга. – Почему все так несправедливо? В мире существует столько мерзавцев и подонков, но страдания выпадают на долю лучших из нас.
Герцог не отреагировал, продолжал спать, и Шинар отвернулась к окну. Вздохнула тяжело и, отбросив занавеску, принялась разглядывать местность, по которой они проезжали. И пусть это занятие ей вскорости наскучило, она не решалась будить супруга, понимая сколь ему необходим отдых и покой.
Герцог проснулся, когда солнце уже клонилось к горизонту, а впереди показались шпили башен в Бьйори – небольшом приморском городке.
Сам по себе Бьйори не представлял ничего примечательного всего несколько десятков лет назад. Ровно до того момента, как ее величество, вдовствующая королева, мать нынешнего правителя Леоринии, не пожелала удалиться от двора и «подышать морским воздухом».
По какой причине ее величество выбрала именно Бьйори, который в те времена и городом-то назвать было невозможно, никто не знал. Но за прошедшие с того времени десятилетия, приморская деревушка знатно разрослась и теперь по праву величалась «южной столицей Леоринии».
Нынешняя королева, супруга его величества, последовала примеру своей свекрови и вот уже лет пять как прочно обосновалась в Бьйори, начисто забыв дорогу в столицу. И с этого момента ко всем титулам и званиям приморского городка добавилось еще одно – Город Карнавалов. Уж очень королева Матильда жаловала маскарады и всяческого рода праздники, вот и устраивала их в своей резиденции едва ли не каждую неделю.
- Мы уже подъезжаем? – хриплым со сна голосом спросил герцог, открывая глаза и слегка приподнимаясь на сидении, чтобы иметь возможность выглянуть в окно?
- Да, Антуан, - улыбнулась супругу Шинар. – Уже скоро. Час, быть может чуть больше, и вы сможете отдохнуть в постели.
- Вы слишком печетесь обо мне, дорогая, - улыбнулся герцог, удобнее устраиваясь на сидении и оправляя камзол. – Мне даже становится неловко.
- Ну, - Шинар широко улыбнулась, - мне ведь нужно заботиться хоть о ком-нибудь. Так почему бы это не быть вам. К тому же, вы явно заслуживаете внимания с моей стороны.
- Мне иной раз кажется, - нахмурился Антуан, - что мы с вами ходим по кругу, стараясь уберечь друг друга от неприятностей и бед. А в результате получается, что оба попадаем впросак с завидным постоянством.
Шинар лишь грустно улыбнулась в ответ и снова отвернулась к окну. Некоторое время супруги ехали в молчании, наконец, герцог тихонько позвал супругу по имени:
- Шинар, дорогая.
- Да, - тут же обернулась герцогиня и принялась встревожено разглядывать лицо мужа. – Вы почувствовали себя плохо? Что-то случилось… вам нужно еще…
- Шинар, погодите хоть немного и позвольте мне договорить, - мягко перебил ее герцог. – Со мной все в порядке и чувствую я себя на удивление превосходно. За это можете не беспокоиться. Благодаря вам, я полон сил и энергии. Да-да, не надо так морщиться, мое самочувствие – это последнее о чем вам следует сейчас беспокоиться.
- Прошлый раз вы говорили мне то же самое, а затем ночью у вас случился приступ, - герцогиня слегка надула губы, отчего лицо ее приняло обиженное выражение. - Если бы не случайность, прозорливость капитана Рауза и расторопность моей служанки, кто знает, чтобы сейчас со всеми нами было! - добавила она возмущенно.
- Да-да, я понимаю, что поступил необдуманно и обещаю впредь такого не делать и всегда заранее уведомлять вас об ухудшении моего самочувствия, - недовольно проворчал герцог. – Но сейчас дело в другом. Я не желал говорить вам об этом в столице, надеялся, что мое имя и положение в обществе защитит вас от всего, от чего только можно, но…
- Что произошло? – на этот раз Шинар встревожилась. Села ровнее, сложила руки на коленях. Она всегда так делала, когда волновалась. Вот так, сжимала тонкие пальцы или начинала теребить что-нибудь. Что угодно, только бы чем-нибудь занять руки.
Герцог Бельдериз был влиятельным вельможей – все же троюродный племянник его величества. К тому же, сам по себе Антуан Варедо герцог Бельдериз был личностью неординарной и с завидным успехом умел обзаводиться верными друзьями и соратниками. Это, само собой, не исключало огромного числа врагов и завистников, следящих за каждым его шагом в надежде застать тот самый миг, когда герцог допустит ошибку. Но и влияние супруга Шинар в обществе было велико. Иной раз, герцогиня даже подозревала, что и сам король не обладает такой властью, как ее муж.
А еще Шинар была уверена, что ее супруг может справиться с любой проблемой, и если он вдруг начинал разговаривать с ней вот таким вот тоном, да еще и глаза при этом пытался отвести в сторону – быть беде.
- Антуан, не томите! Что случилось? Вам хуже?
- Нет, дорогая. Я уже сказал, что чувствую себя бодрым и полным сил. Дело не в моем самочувствии. В столице пошли слухи. Весьма… нехорошие слухи. И это несколько… настораживает.
Шинар больше не перебивала супруга. Смотрела на него, не мигая, и ждала, внутренне уже подготовившись к тому, что ничего хорошего не услышит.
- В последнее время городские стражи все чаще и чаще вылавливают из реки или находят в подворотнях трупы молодых мужчин. Обескровленные трупы, дорогая.
Шинар опустила глаза и залилась краской. Нервно сцепила пальцы, скомкав ткань платья и едва не оборвав кружева на оборках.
- И я понимаю… я все понимаю, но… одно дело, когда чернь шепчется о неведомой твари, что выпивает всю кровь из своих жертв и совершенно другое – когда при дворе начинают замечать пропажу молодых придворных. И поверьте, дорогая, я бы совершенно не беспокоился, если бы… если бы имена этих придворных не связывали с вами.
- Но… - Шинар возмущенно вскинулась. – Это не правда… вернее, не совсем правда. О, Антуан! За последний год их было всего двое. И один – в ту самую ночь, когда у вас был приступ. Я не имею к этому никакого отношения. Это не я!
- И я верю вам. Конечно же верю, Шинар, - герцог чуть подался вперед и накрыл своей ладонью сцепленные пальчики супруги. – Но умоляю быть осторожней. У нас с вами слишком много недоброжелателей и кто-нибудь из них вполне может попытаться обвинить… или же сфабриковать ситуацию, когда даже мое имя и положение окажется бессильно. Если эти слухи… если они повторятся и в Бьйори. Даже я не смогу вырвать злые языки. Не стоит забывать о том, что Ардо спит и видит, как бы поскорее получить мой титул и мое состояние. Он уж точно не остановится ни перед чем, чтобы очернить вас, дорогая, - герцог вздохнул и вновь откинулся на спинку сидения, прикрыл глаза. – Мне очень жаль, что он так невзлюбил вас, Шинар. Было бы куда проще, если бы вас связывала если не любовь, то хотя бы вежливый нейтралитет.
Шинар вздохнула, понурившись:
- Это невозможно. Мне так жаль, Антуан, но ваш племянник… он страшный, злой и не остановится ни перед чем ради достижения своих целей. Вы слышали, какие слухи ходят о его пристрастиях?
- В чем-то вы с ним похожи, - беззлобно усмехнулся герцог.
Шинар нахмурилась:
- Это не так, - возразила она. - Вы же сами понимаете, Антуан. Это все не моя прихоть. И… у нас просто нет выбора. А Ардо, он… он просто гнилой изнутри. В его сердце давно уже живет тьма, которая пожирает его душу. Он упивается чужой болью и страданиями.
Герцог скривился и качнул головой.
- Именно поэтому, я не желаю, чтобы следующим герцогом Бельдеризом становился мой мелочный и расчетливый племянник. Но еще меньше я желаю, чтобы мою супругу обвинили в… в чем-либо обвиняли. Я знаю и помню, что просил вас о наследнике, но… коль уж все так, то… просто будьте осторожны, Шинар. Очень осторожны. А с капитаном Раузом я переговорю сам. Это его оплошность, что стражи находят тела.
Шинар закусила губу и покосилась на стремительно темнеющее за окном экипажа небо.
Несколько лет назад, когда болезнь герцога начала активно прогрессировать и даже ее кровь перестала помогать надолго, она дала себе обещание. Поклялась памятью матери, что виконт Ардо не станет герцогом Бельдеризом. Никогда!
Но за прошедшие годы, Шинар так и не смогла подарить мужу наследника. Леора Мария много рассказала дочери о проклятии их крови, Ирмина научила молодую ламию питаться и прятаться, использовать свои способности себе же на пользу.
Но, увы, никто из них так и не объяснил молодой герцогине, как стать матерью. Если леора Мария попросту не успела посвятить дочь в эту тайну, то леора Ирмина просто ничего не могла сказать, поскольку и сама не знала.
Алан Фарли граф Валентайн проснулся внезапно, точно от толчка. Распахнул глаза, и виски тут же прострелило болью. Пришлось снова зажмуриться и переждать приступ, как ему показалось, похмелья.
Граф попытался припомнить, где это его угораздило так напиться, но мысли текли вяло, а воспоминания отсутствовали напрочь. И это не радовало. Вот нисколько. Еще и головная боль, как назло, не торопилась отступать.
По всему выходило, что… А вот что именно выходило, граф понять не мог. Память не радовала отчетливой картинкой событий, предшествовавших такому его состоянию. Последнее, что он помнил – это… бал в резиденции ее величества. Музыка, танцы, дамы в роскошных нарядах, сверкающие драгоценностями. Леорина Матильда Сантелли улыбающаяся призывно…
А потом ничего. Провал.
Странно. И непонятно. Да и настораживает, если уж честно признаться. В последний раз такое сильное похмелье граф испытывал лет этак десять назад, когда на спор уговорил бутыль не самого лучшего самогона в одной и пограничных деревень Леоринии, куда его занесла жажда приключений и неуемный характер. Но то было так давно, что почти истерлось из памяти.
Перед глазами снова всплыло лицо леорины Матильды. Графа передернуло. Нет, не сказать, чтобы вышеуказанная леорина была нехороша собой, вовсе нет, но… два раза в одну реку не входят – это правило граф выучил слишком хорошо и соблазняться прелестями Матильды снова не стал бы ни в каком разе.
Но светлый образ леорины все никак не желал растворяться в пелене беспамятства. Наоборот, дополнялся картинками весьма однозначного толкования. Граф почему-то видел, как прелестная Матильда обнимает его, что-то жарко шепчет на ухо… Интересно, что такого она там вещала? Вспомнить бы еще. Но нет, слова прочно выветрились из памяти, в отличие от нехорошего предчувствия, что появилось еще тогда, в одном из коридоров королевского дворца, когда леорина прижималась к Алану всем телом, терлась об него, и что-то жарко шептала… Граф еще вспомнил, что ему было щекотно от этого ее шепота. А вот потом… А что было потом?
Когда тошнота отступила, а головная боль пошла на убыль, граф повторил попытку оглядеться.
Первым, что он увидел, был балдахин. Темно-зеленый, бархатный, с кистями. Совершенно незнакомый. Насколько Алан мог припомнить, в той спальне, что отвела ему милейшего вида вдова, у которой он имел счастье снять комнату, балдахина над кроватью не было вообще. Да и кровать там была… меньше. Раза в два. И белье постельное, пусть и чистое, но далеко не шелковое и не благоухающее розами. Из всего этого выходило, что граф не только напился, но еще и спать завалился вовсе не в своей постели.
А если не в своей, то… тогда в чьей?
И вот не зря ему мерещилась леорина Матильда. И как это граф сразу не понял, что не к добру сие видения. Ох, не к добру.
От нехороших мыслей желудок снова взбунтовался, а холодок все же пробежался вдоль позвоночника. Алан нахмурился и очень осторожно, медленно, стараясь не делать резких движений. Повернул голову влево.
А потом им попалась Шинар.
В свои четырнадцать она была невысокой и болезненно худой. Матушка все время сетовала на то, что дочь не растет и красотой не блещет. И это было так. Темные волосы резко контрастировали с бледной кожей, светло-карие глаза не привлекали внимания, выпирающие ключицы и острые локти не добавляли Шинар привлекательности.
Но разбойники решили поразвлечься. Шинар вытянули из шкафа, в котором она пряталась, за волосы стащили по лестнице на первый этаж и там, оборвав на ней ночную рубашку, распяли на столе.
Она плакала. Кричала и молила о пощаде так громко, что сорвала голос. Бедняжка, даже не представляла, что ее ждет.
Когда же один из разбойников, стащил с себя штаны и с силой ворвался в нежное девичье лоно, Шинар показалось, что внутри у нее взорвался сосуд с обжигающей кипящей жидкостью. Огонь мгновенно распространился по венам, золотая вспышка ослепила.
Шинар плохо помнила, что происходило дальше. Ею завладела ярость, что золотой лавой неслась по жилам, выжигая беспомощность и боль, и рождая… голод. Она изорвала зубами шею насильника, стремясь утолить этот голод. Пила его кровь, точно бы это был живительный эликсир. Кажется, она убила тогда еще одного – слишком велика была жажда. Ее пытались остановить, вроде бы даже стреляли, но монстр, что родился в эту ночь, не останавливался.
А когда подоспели городские стражи, она уже вырвалась из дома и сидела прямо на снегу, обнаженная, окровавленная и безучастная ко всему. К счастью, почти все разбойники полегли в схватке с городскими стражами, и никто не мог рассказать, что же случилось на самом деле в доме леоры Денизо. У Шинар спрашивать не решились – она была в глубоком шоке и не разговаривала.
Поскольку у леоры Марии родных не было, после произошедшего Шинар отправили к родственникам отца.
Об этом периоде своей жизни Шинар не вспоминала. Никогда! Сама себе запретила и не вспоминала.
Единственное хорошее, что случилось с ней в родовом поместье леора Денизо, ее родителя, это встреча с Ирминой.
Нынешняя статс-дама герцогини Бельдериз в свое время оказалась настоящим подарком богини. Шинар даже думать боялась, как бы она жила, справлялась со своей сущностью… как бы она выжила в негостеприимном поместье Денизо, не будь там леоры Ирмины.
Компаньонка старой графини в свое время очень близко сошлась с леорой Марией, во многом помогала молодой хозяйке и даже – что было уж и вовсе нереально! - была посвящена в страшную тайну. Правда, после того, как отец Шинар и муж леоры Марии скоропостижно скончался от неведомой никому хвори, а молодая супруга с дочерью лишились крова, будучи выставленными из поместья набежавшими точно воронье на падаль родственниками, леора Ирмина не могла последовать за своей госпожой. Зато она в полной мере перенесла всю свою благосклонность на юную Шинар, когда та снова объявилась в поместье.
Помогала, чем могла, присматривала… даже приводила мужчин новорожденной ламии, объясняя, что и как делать, чтобы выжить.
Но нет! Нет и нет!
Шинар распахнула глаза и приподняла голову с плеча супруга. Она не будет вспоминать о тех годах, что была вынуждена провести в поместье Денизо. Не будет и все тут! Слишком уж много горя случилось в то время. Слишком много боли пришлось ей пережить.
Молодая герцогиня села ровно и принялась рассматривать супруга. Герцог Бельдериз задремал и не проснулся от движения жены. А Шинар смотрела на него и не могла глаз отвести.
Ей было больно. И обидно.
- Почему так? – прошептала она, протягивая руку и легонько прикасаясь к плечу супруга. – Почему все так несправедливо? В мире существует столько мерзавцев и подонков, но страдания выпадают на долю лучших из нас.
Герцог не отреагировал, продолжал спать, и Шинар отвернулась к окну. Вздохнула тяжело и, отбросив занавеску, принялась разглядывать местность, по которой они проезжали. И пусть это занятие ей вскорости наскучило, она не решалась будить супруга, понимая сколь ему необходим отдых и покой.
Герцог проснулся, когда солнце уже клонилось к горизонту, а впереди показались шпили башен в Бьйори – небольшом приморском городке.
Сам по себе Бьйори не представлял ничего примечательного всего несколько десятков лет назад. Ровно до того момента, как ее величество, вдовствующая королева, мать нынешнего правителя Леоринии, не пожелала удалиться от двора и «подышать морским воздухом».
По какой причине ее величество выбрала именно Бьйори, который в те времена и городом-то назвать было невозможно, никто не знал. Но за прошедшие с того времени десятилетия, приморская деревушка знатно разрослась и теперь по праву величалась «южной столицей Леоринии».
Нынешняя королева, супруга его величества, последовала примеру своей свекрови и вот уже лет пять как прочно обосновалась в Бьйори, начисто забыв дорогу в столицу. И с этого момента ко всем титулам и званиям приморского городка добавилось еще одно – Город Карнавалов. Уж очень королева Матильда жаловала маскарады и всяческого рода праздники, вот и устраивала их в своей резиденции едва ли не каждую неделю.
- Мы уже подъезжаем? – хриплым со сна голосом спросил герцог, открывая глаза и слегка приподнимаясь на сидении, чтобы иметь возможность выглянуть в окно?
- Да, Антуан, - улыбнулась супругу Шинар. – Уже скоро. Час, быть может чуть больше, и вы сможете отдохнуть в постели.
- Вы слишком печетесь обо мне, дорогая, - улыбнулся герцог, удобнее устраиваясь на сидении и оправляя камзол. – Мне даже становится неловко.
- Ну, - Шинар широко улыбнулась, - мне ведь нужно заботиться хоть о ком-нибудь. Так почему бы это не быть вам. К тому же, вы явно заслуживаете внимания с моей стороны.
- Мне иной раз кажется, - нахмурился Антуан, - что мы с вами ходим по кругу, стараясь уберечь друг друга от неприятностей и бед. А в результате получается, что оба попадаем впросак с завидным постоянством.
Шинар лишь грустно улыбнулась в ответ и снова отвернулась к окну. Некоторое время супруги ехали в молчании, наконец, герцог тихонько позвал супругу по имени:
- Шинар, дорогая.
- Да, - тут же обернулась герцогиня и принялась встревожено разглядывать лицо мужа. – Вы почувствовали себя плохо? Что-то случилось… вам нужно еще…
- Шинар, погодите хоть немного и позвольте мне договорить, - мягко перебил ее герцог. – Со мной все в порядке и чувствую я себя на удивление превосходно. За это можете не беспокоиться. Благодаря вам, я полон сил и энергии. Да-да, не надо так морщиться, мое самочувствие – это последнее о чем вам следует сейчас беспокоиться.
- Прошлый раз вы говорили мне то же самое, а затем ночью у вас случился приступ, - герцогиня слегка надула губы, отчего лицо ее приняло обиженное выражение. - Если бы не случайность, прозорливость капитана Рауза и расторопность моей служанки, кто знает, чтобы сейчас со всеми нами было! - добавила она возмущенно.
- Да-да, я понимаю, что поступил необдуманно и обещаю впредь такого не делать и всегда заранее уведомлять вас об ухудшении моего самочувствия, - недовольно проворчал герцог. – Но сейчас дело в другом. Я не желал говорить вам об этом в столице, надеялся, что мое имя и положение в обществе защитит вас от всего, от чего только можно, но…
- Что произошло? – на этот раз Шинар встревожилась. Села ровнее, сложила руки на коленях. Она всегда так делала, когда волновалась. Вот так, сжимала тонкие пальцы или начинала теребить что-нибудь. Что угодно, только бы чем-нибудь занять руки.
Герцог Бельдериз был влиятельным вельможей – все же троюродный племянник его величества. К тому же, сам по себе Антуан Варедо герцог Бельдериз был личностью неординарной и с завидным успехом умел обзаводиться верными друзьями и соратниками. Это, само собой, не исключало огромного числа врагов и завистников, следящих за каждым его шагом в надежде застать тот самый миг, когда герцог допустит ошибку. Но и влияние супруга Шинар в обществе было велико. Иной раз, герцогиня даже подозревала, что и сам король не обладает такой властью, как ее муж.
А еще Шинар была уверена, что ее супруг может справиться с любой проблемой, и если он вдруг начинал разговаривать с ней вот таким вот тоном, да еще и глаза при этом пытался отвести в сторону – быть беде.
- Антуан, не томите! Что случилось? Вам хуже?
- Нет, дорогая. Я уже сказал, что чувствую себя бодрым и полным сил. Дело не в моем самочувствии. В столице пошли слухи. Весьма… нехорошие слухи. И это несколько… настораживает.
Шинар больше не перебивала супруга. Смотрела на него, не мигая, и ждала, внутренне уже подготовившись к тому, что ничего хорошего не услышит.
- В последнее время городские стражи все чаще и чаще вылавливают из реки или находят в подворотнях трупы молодых мужчин. Обескровленные трупы, дорогая.
Шинар опустила глаза и залилась краской. Нервно сцепила пальцы, скомкав ткань платья и едва не оборвав кружева на оборках.
- И я понимаю… я все понимаю, но… одно дело, когда чернь шепчется о неведомой твари, что выпивает всю кровь из своих жертв и совершенно другое – когда при дворе начинают замечать пропажу молодых придворных. И поверьте, дорогая, я бы совершенно не беспокоился, если бы… если бы имена этих придворных не связывали с вами.
- Но… - Шинар возмущенно вскинулась. – Это не правда… вернее, не совсем правда. О, Антуан! За последний год их было всего двое. И один – в ту самую ночь, когда у вас был приступ. Я не имею к этому никакого отношения. Это не я!
- И я верю вам. Конечно же верю, Шинар, - герцог чуть подался вперед и накрыл своей ладонью сцепленные пальчики супруги. – Но умоляю быть осторожней. У нас с вами слишком много недоброжелателей и кто-нибудь из них вполне может попытаться обвинить… или же сфабриковать ситуацию, когда даже мое имя и положение окажется бессильно. Если эти слухи… если они повторятся и в Бьйори. Даже я не смогу вырвать злые языки. Не стоит забывать о том, что Ардо спит и видит, как бы поскорее получить мой титул и мое состояние. Он уж точно не остановится ни перед чем, чтобы очернить вас, дорогая, - герцог вздохнул и вновь откинулся на спинку сидения, прикрыл глаза. – Мне очень жаль, что он так невзлюбил вас, Шинар. Было бы куда проще, если бы вас связывала если не любовь, то хотя бы вежливый нейтралитет.
Шинар вздохнула, понурившись:
- Это невозможно. Мне так жаль, Антуан, но ваш племянник… он страшный, злой и не остановится ни перед чем ради достижения своих целей. Вы слышали, какие слухи ходят о его пристрастиях?
- В чем-то вы с ним похожи, - беззлобно усмехнулся герцог.
Шинар нахмурилась:
- Это не так, - возразила она. - Вы же сами понимаете, Антуан. Это все не моя прихоть. И… у нас просто нет выбора. А Ардо, он… он просто гнилой изнутри. В его сердце давно уже живет тьма, которая пожирает его душу. Он упивается чужой болью и страданиями.
Герцог скривился и качнул головой.
- Именно поэтому, я не желаю, чтобы следующим герцогом Бельдеризом становился мой мелочный и расчетливый племянник. Но еще меньше я желаю, чтобы мою супругу обвинили в… в чем-либо обвиняли. Я знаю и помню, что просил вас о наследнике, но… коль уж все так, то… просто будьте осторожны, Шинар. Очень осторожны. А с капитаном Раузом я переговорю сам. Это его оплошность, что стражи находят тела.
Шинар закусила губу и покосилась на стремительно темнеющее за окном экипажа небо.
Несколько лет назад, когда болезнь герцога начала активно прогрессировать и даже ее кровь перестала помогать надолго, она дала себе обещание. Поклялась памятью матери, что виконт Ардо не станет герцогом Бельдеризом. Никогда!
Но за прошедшие годы, Шинар так и не смогла подарить мужу наследника. Леора Мария много рассказала дочери о проклятии их крови, Ирмина научила молодую ламию питаться и прятаться, использовать свои способности себе же на пользу.
Но, увы, никто из них так и не объяснил молодой герцогине, как стать матерью. Если леора Мария попросту не успела посвятить дочь в эту тайну, то леора Ирмина просто ничего не могла сказать, поскольку и сама не знала.
Прода от 07.12.2020, 18:57
ГЛАВА 7
Алан Фарли граф Валентайн проснулся внезапно, точно от толчка. Распахнул глаза, и виски тут же прострелило болью. Пришлось снова зажмуриться и переждать приступ, как ему показалось, похмелья.
Граф попытался припомнить, где это его угораздило так напиться, но мысли текли вяло, а воспоминания отсутствовали напрочь. И это не радовало. Вот нисколько. Еще и головная боль, как назло, не торопилась отступать.
По всему выходило, что… А вот что именно выходило, граф понять не мог. Память не радовала отчетливой картинкой событий, предшествовавших такому его состоянию. Последнее, что он помнил – это… бал в резиденции ее величества. Музыка, танцы, дамы в роскошных нарядах, сверкающие драгоценностями. Леорина Матильда Сантелли улыбающаяся призывно…
А потом ничего. Провал.
Странно. И непонятно. Да и настораживает, если уж честно признаться. В последний раз такое сильное похмелье граф испытывал лет этак десять назад, когда на спор уговорил бутыль не самого лучшего самогона в одной и пограничных деревень Леоринии, куда его занесла жажда приключений и неуемный характер. Но то было так давно, что почти истерлось из памяти.
Перед глазами снова всплыло лицо леорины Матильды. Графа передернуло. Нет, не сказать, чтобы вышеуказанная леорина была нехороша собой, вовсе нет, но… два раза в одну реку не входят – это правило граф выучил слишком хорошо и соблазняться прелестями Матильды снова не стал бы ни в каком разе.
Но светлый образ леорины все никак не желал растворяться в пелене беспамятства. Наоборот, дополнялся картинками весьма однозначного толкования. Граф почему-то видел, как прелестная Матильда обнимает его, что-то жарко шепчет на ухо… Интересно, что такого она там вещала? Вспомнить бы еще. Но нет, слова прочно выветрились из памяти, в отличие от нехорошего предчувствия, что появилось еще тогда, в одном из коридоров королевского дворца, когда леорина прижималась к Алану всем телом, терлась об него, и что-то жарко шептала… Граф еще вспомнил, что ему было щекотно от этого ее шепота. А вот потом… А что было потом?
Когда тошнота отступила, а головная боль пошла на убыль, граф повторил попытку оглядеться.
Первым, что он увидел, был балдахин. Темно-зеленый, бархатный, с кистями. Совершенно незнакомый. Насколько Алан мог припомнить, в той спальне, что отвела ему милейшего вида вдова, у которой он имел счастье снять комнату, балдахина над кроватью не было вообще. Да и кровать там была… меньше. Раза в два. И белье постельное, пусть и чистое, но далеко не шелковое и не благоухающее розами. Из всего этого выходило, что граф не только напился, но еще и спать завалился вовсе не в своей постели.
А если не в своей, то… тогда в чьей?
И вот не зря ему мерещилась леорина Матильда. И как это граф сразу не понял, что не к добру сие видения. Ох, не к добру.
От нехороших мыслей желудок снова взбунтовался, а холодок все же пробежался вдоль позвоночника. Алан нахмурился и очень осторожно, медленно, стараясь не делать резких движений. Повернул голову влево.
