– Мой дед, папа и мама – все пилоты, – пояснила я. – А ты почему решил стать космолетчиком?
– Бери выше, – улыбнулся Дан. – Я решил стать капитаном исследователя.
Исследовательский корпус – авангард космического флота Федерации. Все студенты Звёздной Академии мечтают попасть в него, только далеко не всем это удаётся. Но какой солдат не мечтает стать генералом!
– Я тоже хочу быть капитаном, – призналась я. – Но и должность помощника или бортинженера тоже подойдёт.
– В нашем роду нет космолётчиков, – добавил Дан. – Я стану первым. Я мечтал об этом с детства.
– И я.
У нас оказалось так много общего, что мы с Даном стали проводить вместе почти всё свободное, да и не свободное время. Джен не обижалась – у неё тоже появился парень.
Нам с Даном никогда не было скучно вдвоём. И учиться вместе было интересно. Здоровое соперничество нам очень помогало, и мы стали одними из лучших студентов на курсе и на всём навигаторском факультете. Я теперь удивлялась, как из-за любви можно стать неуспевающей? Она же помогает! Ведь мы с Даном всё делаем вместе. Нам даже не нужно тратить время на свидания, потому что мы рядом и на лекциях, и на практических занятиях, на завтраках, обедах и ужинах. Расстаёмся только на ночь.
Мне было очень приятно, когда Дан восхищался моими способностями к технике. Один раз даже сказал, что я должна была родиться парнем. В его устах это звучало, как комплимент. Папа тоже считал, что где-то на небесах ошиблись, выдав мне женский пол и внешность вместо мужских. И это он посоветовал мне идти на навигаторский факультет, из-за моей любви к технике с детства. Но я и без его совета хотела именно на навигаторский.
Незадолго до того как мы окончили второй курс, Дан признался мне в любви. Тогда и я поняла, что тоже люблю его. Мы стали мечтать о том, как поженимся и будем вместе летать в исследовательские экспедиции.
Нам нравилось представлять, что у нас уже есть исследовательский звездолёт, и примерять своих друзей и знакомых с других факультетов на должности членов экипажа. Увлечённо спорить насчёт той или иной кандидатуры.
Дан, мечтали мы, будет капитаном нашего звездолёта и командиром экипажа, я – первым или вторым пилотом. Ну да, я тоже мечтала стать капитаном, пока не влюбились в Новицкого. Да и не было смысла обольщаться мыслью, что я смогу стать капитаном исследователя. На протяжении всего существования Космического Исследовательского корпуса не припомню случая, чтобы эту должность занимала хотя бы одна женщина. В других подразделениях Космофлота, знаю, есть. А в КИКе нет.
Чтобы летать вместе с любимым, я была согласна на любую должность в составе экипажа.
Насчёт остальных членов экипажа у нас с Даном возникали разногласия, но нас это не сильно волновало: до окончания учёбы еще далеко, успеем подобрать ребят, которые устроят и его, и меня.
Экипажи, собранные во время учёбы в Звёздной Академии, высоко ценятся в Исследовательском корпусе Космофлота Федерации. Как показывает практика, именно они становятся самыми удачливыми и результативными в выполнении исследовательских задач в космосе. Процент погибших или без вести пропавших среди этой категории самый низкий. Возможно, потому, что члены экипажа знакомы со студенческой скамьи и знают друг у друга все слабые места и сильные стороны. Слаженная работа экипажа в экспедиции – наше всё. К сожалению, полных «слетавшихся» экипажей исследователей из Звёздной Академии выходит не много, всего три-четыре в год, а то и меньше. То есть понятно, что в должности капитана исследовательского звездолёта выйти из Звёздной Академии шансов мало. Остальные выпускники навигаторского факультета идут в дополнение к неполным экипажам в качестве первых и вторых пилотов, или уходят в гражданский космофлот, там пилоты любых уровней всегда требуются.
Первая звёздная практика в составе исследовательского экипажа всегда проходит в начале третьего курса.
Мы ждали её с нетерпением.
К этому времени почти все уже определились, кто в каком экипаже хочет летать и кого хочет видеть командиром своего экипажа. Это совсем не значит, что на первом и втором курсах мы не летали в космос. Летали, и много, но с инструкторами. Нас научили летать на всём, что только может летать, от фанерного самолёта с пропеллером до космического лайнера класса XXL. Но мы еще ни разу не летали с собственным экипажем и без всякого инструктора.
А предстоящая звёздная практика будет самостоятельной, с экипажем, который выбрали сами. И это будет самая настоящая исследовательская экспедиция! На другую планету!
Целый месяц до начала практики курс гудел, как пчелиный рой – ребята договаривались, кто с кем полетит, выбирали командиров, проходили тесты на психологическую совместимость.
Мне никаких предложений войти в тот или иной экипаж не поступало, но я и не беспокоилась, ведь мы с Даном уже всё решили.
Я получила сообщение, что на информе вывесили списки экипажей на первую звёздную практику, когда шла в столовую после индивидуального занятия в кабинете риторики, где нас учили постановке командирского голоса и речи.
Да, да, и такие дисциплины у нас в Академии есть. А так же этика, эстетика, различные виды искусства. И различные науки: биология, экзобиология, история, география и планетография, химия, физика и астрофизика, математика, астрономия. Пилот исследовательского звездолёта должен быть всестороннее развитым человеком, и если не разбираться на все сто в разных областях искусства и науки, то хотя бы поддерживать беседу на любую тему достаточное время.
Я сразу побежала в фойе главного корпуса, где находился информационный экран. Это не так чтобы близко от кабинета риторики, поэтому подошла к информу, когда там уже никого не было. Можно было и не ходить, сообщение о месте и должности в экипаже позже придет на наручь в раздел «Учёба», но кто ж будет ждать? Списки эти пока не утверждены, несколько дней даётся на то, чтобы все хорошо подумали и окончательно решили, хотят ли они летать в экипаже, в который их выбрали. Когда экипажи утвердят, менять что-либо будет поздно.
Я порадовалась за любимого, увидев его фамилию в первом же списке. Он – командир экипажа и капитан звездолёта. Как мы и мечтали! Он достоин!
Быстро пробежала глазами остальные фамилии и испытала жесточайшее разочарование.
Потому что в экипаже Данилы Новицкого не нашла своей фамилии!
Девушки в его экипаже были, да, целых две: космоврач и экзобиолог, я была с ними знакома, сама советовала их выбрать.
А меня, ни в должности первого, ни второго пилота, не было!
Сначала я подумала, это какая-то ошибка. Минут пять просто стояла и тупо смотрела на списки, переводя взгляд с одного списка на другой. Потому что не нашла себя вообще нигде!
Ну, конечно, это ошибка! Не может же быть, чтобы меня не было экипаже Дана! Надо просто пойти в секретариат и указать на это, и они исправят. Но почему-то продолжала стоять, бесцельно переводя взгляд с одного списка на другой.
И внезапно обнаружила свою фамилию в самом последнем экипаже, который формировался по остаточному принципу. Такие экипажи в академии называли «сборная солянка». Причем она была неполной – не хватало капитана и специалиста по контактам. Их заменяли виртуальные личности.
Виртуальная личность – не человек, но и не робот. Она создается нейросетью на основе реального человека, и загружается в специальный компьютерный блок на корабле, а он при помощи силовых полей создает ей тело из особого мелкодисперсного порошка, состоящего в основном из металлов. Если компьютер отключить, тело личности рассыплется в пыль, но сама личность не пострадает. Она ведёт себя, как человек. Может ходить, говорить, что-то делать, управлять звездолётом, например. Даже шутить умеет. Но не ест и не спит, хотя неплохо может имитировать и то, и другое. Имитация дыхания есть, но нет пульса и сердцебиения. В общем, от человека не отличишь, если к ней не прикасаться. Потому что, прикоснувшись, не ощутишь тепла. Из корабля выйти она не может, существует только в пределах силового поля. Не может поднимать тяжести и драться, так как сцепление между частицами тела не очень прочное. Поэтому полностью заменить людей в космических полётах виртуальные личности не могут.
В Академии их называют виртуалами. С экипажем из виртуалов я летала не раз, и в качестве бортинженера, и помощника капитана, и капитана.
Но это всё были симуляции, не реальные полёты, хотя похожи один к одному. Если не знаешь, ни за что не догадаешься, что полёт не реальный.
В трёх предпоследних экипажах тоже было по одному виртуалу – астрофизик, планетолог и космоврач. Но я не думала, что с виртуалом в качестве капитана нас выпустят в космос. То есть все полетят на другие планеты, а «сборная солянка» снова будет плюхаться в симуляции.
Парней в экипаже, куда я попала, было два – как раз те самые виртуалы. Я была в должности помощника капитана, моя подруга Дженифер Паркинс, которую тоже никто не пригласил ни в какой экипаж, была бортинженером. Капитаном назначили виртуала, второй был историком-специалистом по контактам. Космоврач, экзобиолог, планетолог и астрофизик – девушки, которых я, конечно, знала, у нас на курсе все знают всех, но близкого знакомства не водила.
Кстати, к началу третьего года обучения на нашем навигаторском курсе из девушек остались только я и Джен – остальные отсеялись или перешли на другие факультеты. И вообще курсантов от начального количества осталось едва ли больше половины. А к концу пятого курса будет еще меньше. Не знаю, что двигает людьми, которые бросают учёбу на третьем, четвертом и даже пятом курсах. Я уж точно не собиралась этого делать, несмотря на сегодняшнее разочарование.
Не сразу я заметила рядом Джен, которая так же разочарованно искала свою фамилию в списках. Её парень был капитаном третьего по списку экипажа.
Я указала на «сборную солянку» в самом низу экрана.
– Друзья познаются в списках экипажей первой звёздной практики, – с горькой усмешкой проговорила Джен. – Но есть и положительный момент: мы с тобой в одном экипаже.
– Да, – кивнула я. – Только это и радует.
За этот год мы с подругой немного отдалились, но остались в хороших отношениях. А если бы я оказалась в экипаже Новицкого, он гарантированно не взял бы Джен. Говорил, что трёх девушек в экипаже более чем достаточно.
– Пойдём, познакомимся поближе с нашим экипажем, – сказала Джен без особого энтузиазма.
– Давай через два часа, – ответила я. – Я пошлю всем сообщения. Соберемся где-нибудь, в кафе или в комнате отдыха. А сейчас мне надо кое с кем поговорить.
Джен сразу поняла, с кем я хочу пообщаться, и сказала о своём парне:
– А я не буду. Он для меня больше не существует.
Но я не Джен, я этого так не оставлю!
Пылая праведным гневом, я разыскала Данилу. Это было не трудно, потому что наши наручи настроены друг на друга, я всегда могла включить геолокацию и узнать где он, если мы не вместе. У информа мы оказались не вдвоём, потому что когда пришло сообщение, у меня было индивидуальное занятие.
Геолокация подсказала, что Новицкий в столовой. Мы как раз должны были встретиться там и вместе пообедать. Заметила его издалека, он уже взял обед на двоих, увидел меня, улыбнулся и помахал рукой, как ни в чём ни бывало:
– Лан, ну где ты ходишь? Я уже десять минут тебя жду.
Я подошла, но за стол не села, и прямо спросила:
– Дан, почему ты решил не брать меня в экипаж?
– Лана, извини, конечно, но никто не возьмет девушку помощником капитана или бортинженером, – развёл он руками. – Если бы я тебя взял, никто из парней не пошёл бы ко мне в экипаж.
А все считали меня своим парнем! Сказала возмущённо:
– По-моему, у нас в Федерации равноправие!
– Да, но много ли ты видела девушек-бортинженеров в Исследовательском корпусе?
Вообще, Дан прав. Их там нет от слова совсем, как и капитанов и помощников капитанов. Все девушки, окончившие навигаторский факультет Звёздной Академии, уходят пилотами и бортинженерами в гражданский космофлот. Потому что в исследовательские экипажи правдами и неправдами их не берут.
Я надеялась сломать стереотип. То есть надеялась, что мы с Даном вместе его сломаем.
– Я вообще сомневаюсь, что ты меня любишь! – обиженно воскликнула я.
– Я люблю тебя, Лана, – возразил он. – Но не надо смешивать любовь с работой.
– Да я в бортовом оборудовании разбираюсь не хуже, чем ты! И я один из лучших навигаторов на курсе!
– Я знаю. Но ты – девушка... – начал Дан.
– Так бы сразу и говорил, что моё место на кухне! – возмущённо прервала я его.
– Я хотел сказать не это, – снова возразил он. – А только то, что женщины на те или иные внештатные ситуации реагируют не так, как мужчины.
– Неадекватно, хочешь сказать? – прищурилась я.
– Нет, просто иначе. И это может оказаться проблемой.
– Какой проблемой?
– Ну, например... Видала ли ты мужчину, который боялся бы мышей?
– Я не боюсь!
– А если это будет не мышь, а какой-нибудь космический монстр, и ты среагируешь не так, как надо? Возьмешь и закричишь, или бросишься бежать. А по ситуации, допустим, надо соблюдать тишину и неподвижность. Из-за одной ошибки может погибнуть весь экипаж.
– Космических монстров не бывает!
– Если мы о них не знаем, не значит, что их нет. Лана, пойми, если в моём экипаже будет женщина бортинженер, нас просто не возьмут в Исследовательский корпус. А я дал себе слово, что буду там работать. Ничего личного, поверь.
Возможно, Дан снова прав, но я всё равно сочла его поступок предательством.
Почему он не хочет даже проверить, каким я буду бортинженером? Ведь это только первая практика! Никто не требует, чтобы экипаж был неизменным с первого же совместного полёта! Да он просто опасается, что я получу за эту практику более высокий индивидуальный балл, чем он сам! И тогда меня, а не его комиссия рекомендует на должность капитана экипажа! И я стану первым капитаном-женщиной на исследовательском звездолёте!
– Но... но мы же мечтали вместе... – я едва сдерживалась, чтобы не заплакать.
Если бы только он сразу сказал, что не возьмет меня в экипаж навигатором, я могла бы и перейти на другой факультет, на астрофизику, например, тоже интересная специальность. А сейчас уже поздно! Мы на третьем курсе!
– Мечтать можно о чём угодно, – ответил Дан. – Извини, я думал, ты понимаешь, что мы не сможем летать в одном экипаже.
– Что ж, желаю удачи, капитан Новицкий, – сказала я таким тоном, словно желала ему провалить практику, на самом деле так и было, развернулась и ушла.
Дан попытался остановить меня, позвал:
– Лана, куда ты? А обед?
Но я даже не обернулась.
Было обидно не столько оттого, что он не взял меня в экипаж, а больше оттого, что не предупредил заранее. Если бы я не мечтала об этом целый год, было бы не так обидно. И меня никто не приглашал в другие экипажи, потому что наверняка все думали, что место в экипаже Дана мне гарантировано.
Так вот, пусть он увидит, кого потерял!
Я решительно пошла к ректору. Он оказался на месте, и как раз принимал учащихся по разным вопросам, в порядке живой очереди.
Повезло.
– Георг Олегович! Курсант Светлова, – представилась я, постучав и приоткрыв дверь кабинета, когда оттуда вышел предыдущий посетитель. – Можно войти? По личному вопросу.
– Бери выше, – улыбнулся Дан. – Я решил стать капитаном исследователя.
Исследовательский корпус – авангард космического флота Федерации. Все студенты Звёздной Академии мечтают попасть в него, только далеко не всем это удаётся. Но какой солдат не мечтает стать генералом!
– Я тоже хочу быть капитаном, – призналась я. – Но и должность помощника или бортинженера тоже подойдёт.
– В нашем роду нет космолётчиков, – добавил Дан. – Я стану первым. Я мечтал об этом с детства.
– И я.
У нас оказалось так много общего, что мы с Даном стали проводить вместе почти всё свободное, да и не свободное время. Джен не обижалась – у неё тоже появился парень.
Нам с Даном никогда не было скучно вдвоём. И учиться вместе было интересно. Здоровое соперничество нам очень помогало, и мы стали одними из лучших студентов на курсе и на всём навигаторском факультете. Я теперь удивлялась, как из-за любви можно стать неуспевающей? Она же помогает! Ведь мы с Даном всё делаем вместе. Нам даже не нужно тратить время на свидания, потому что мы рядом и на лекциях, и на практических занятиях, на завтраках, обедах и ужинах. Расстаёмся только на ночь.
Мне было очень приятно, когда Дан восхищался моими способностями к технике. Один раз даже сказал, что я должна была родиться парнем. В его устах это звучало, как комплимент. Папа тоже считал, что где-то на небесах ошиблись, выдав мне женский пол и внешность вместо мужских. И это он посоветовал мне идти на навигаторский факультет, из-за моей любви к технике с детства. Но я и без его совета хотела именно на навигаторский.
Незадолго до того как мы окончили второй курс, Дан признался мне в любви. Тогда и я поняла, что тоже люблю его. Мы стали мечтать о том, как поженимся и будем вместе летать в исследовательские экспедиции.
Нам нравилось представлять, что у нас уже есть исследовательский звездолёт, и примерять своих друзей и знакомых с других факультетов на должности членов экипажа. Увлечённо спорить насчёт той или иной кандидатуры.
Дан, мечтали мы, будет капитаном нашего звездолёта и командиром экипажа, я – первым или вторым пилотом. Ну да, я тоже мечтала стать капитаном, пока не влюбились в Новицкого. Да и не было смысла обольщаться мыслью, что я смогу стать капитаном исследователя. На протяжении всего существования Космического Исследовательского корпуса не припомню случая, чтобы эту должность занимала хотя бы одна женщина. В других подразделениях Космофлота, знаю, есть. А в КИКе нет.
Чтобы летать вместе с любимым, я была согласна на любую должность в составе экипажа.
Насчёт остальных членов экипажа у нас с Даном возникали разногласия, но нас это не сильно волновало: до окончания учёбы еще далеко, успеем подобрать ребят, которые устроят и его, и меня.
Экипажи, собранные во время учёбы в Звёздной Академии, высоко ценятся в Исследовательском корпусе Космофлота Федерации. Как показывает практика, именно они становятся самыми удачливыми и результативными в выполнении исследовательских задач в космосе. Процент погибших или без вести пропавших среди этой категории самый низкий. Возможно, потому, что члены экипажа знакомы со студенческой скамьи и знают друг у друга все слабые места и сильные стороны. Слаженная работа экипажа в экспедиции – наше всё. К сожалению, полных «слетавшихся» экипажей исследователей из Звёздной Академии выходит не много, всего три-четыре в год, а то и меньше. То есть понятно, что в должности капитана исследовательского звездолёта выйти из Звёздной Академии шансов мало. Остальные выпускники навигаторского факультета идут в дополнение к неполным экипажам в качестве первых и вторых пилотов, или уходят в гражданский космофлот, там пилоты любых уровней всегда требуются.
Первая звёздная практика в составе исследовательского экипажа всегда проходит в начале третьего курса.
Мы ждали её с нетерпением.
К этому времени почти все уже определились, кто в каком экипаже хочет летать и кого хочет видеть командиром своего экипажа. Это совсем не значит, что на первом и втором курсах мы не летали в космос. Летали, и много, но с инструкторами. Нас научили летать на всём, что только может летать, от фанерного самолёта с пропеллером до космического лайнера класса XXL. Но мы еще ни разу не летали с собственным экипажем и без всякого инструктора.
А предстоящая звёздная практика будет самостоятельной, с экипажем, который выбрали сами. И это будет самая настоящая исследовательская экспедиция! На другую планету!
Целый месяц до начала практики курс гудел, как пчелиный рой – ребята договаривались, кто с кем полетит, выбирали командиров, проходили тесты на психологическую совместимость.
Мне никаких предложений войти в тот или иной экипаж не поступало, но я и не беспокоилась, ведь мы с Даном уже всё решили.
Я получила сообщение, что на информе вывесили списки экипажей на первую звёздную практику, когда шла в столовую после индивидуального занятия в кабинете риторики, где нас учили постановке командирского голоса и речи.
Да, да, и такие дисциплины у нас в Академии есть. А так же этика, эстетика, различные виды искусства. И различные науки: биология, экзобиология, история, география и планетография, химия, физика и астрофизика, математика, астрономия. Пилот исследовательского звездолёта должен быть всестороннее развитым человеком, и если не разбираться на все сто в разных областях искусства и науки, то хотя бы поддерживать беседу на любую тему достаточное время.
Я сразу побежала в фойе главного корпуса, где находился информационный экран. Это не так чтобы близко от кабинета риторики, поэтому подошла к информу, когда там уже никого не было. Можно было и не ходить, сообщение о месте и должности в экипаже позже придет на наручь в раздел «Учёба», но кто ж будет ждать? Списки эти пока не утверждены, несколько дней даётся на то, чтобы все хорошо подумали и окончательно решили, хотят ли они летать в экипаже, в который их выбрали. Когда экипажи утвердят, менять что-либо будет поздно.
Я порадовалась за любимого, увидев его фамилию в первом же списке. Он – командир экипажа и капитан звездолёта. Как мы и мечтали! Он достоин!
Быстро пробежала глазами остальные фамилии и испытала жесточайшее разочарование.
Потому что в экипаже Данилы Новицкого не нашла своей фамилии!
Девушки в его экипаже были, да, целых две: космоврач и экзобиолог, я была с ними знакома, сама советовала их выбрать.
А меня, ни в должности первого, ни второго пилота, не было!
Сначала я подумала, это какая-то ошибка. Минут пять просто стояла и тупо смотрела на списки, переводя взгляд с одного списка на другой. Потому что не нашла себя вообще нигде!
Ну, конечно, это ошибка! Не может же быть, чтобы меня не было экипаже Дана! Надо просто пойти в секретариат и указать на это, и они исправят. Но почему-то продолжала стоять, бесцельно переводя взгляд с одного списка на другой.
И внезапно обнаружила свою фамилию в самом последнем экипаже, который формировался по остаточному принципу. Такие экипажи в академии называли «сборная солянка». Причем она была неполной – не хватало капитана и специалиста по контактам. Их заменяли виртуальные личности.
Виртуальная личность – не человек, но и не робот. Она создается нейросетью на основе реального человека, и загружается в специальный компьютерный блок на корабле, а он при помощи силовых полей создает ей тело из особого мелкодисперсного порошка, состоящего в основном из металлов. Если компьютер отключить, тело личности рассыплется в пыль, но сама личность не пострадает. Она ведёт себя, как человек. Может ходить, говорить, что-то делать, управлять звездолётом, например. Даже шутить умеет. Но не ест и не спит, хотя неплохо может имитировать и то, и другое. Имитация дыхания есть, но нет пульса и сердцебиения. В общем, от человека не отличишь, если к ней не прикасаться. Потому что, прикоснувшись, не ощутишь тепла. Из корабля выйти она не может, существует только в пределах силового поля. Не может поднимать тяжести и драться, так как сцепление между частицами тела не очень прочное. Поэтому полностью заменить людей в космических полётах виртуальные личности не могут.
В Академии их называют виртуалами. С экипажем из виртуалов я летала не раз, и в качестве бортинженера, и помощника капитана, и капитана.
Но это всё были симуляции, не реальные полёты, хотя похожи один к одному. Если не знаешь, ни за что не догадаешься, что полёт не реальный.
В трёх предпоследних экипажах тоже было по одному виртуалу – астрофизик, планетолог и космоврач. Но я не думала, что с виртуалом в качестве капитана нас выпустят в космос. То есть все полетят на другие планеты, а «сборная солянка» снова будет плюхаться в симуляции.
Парней в экипаже, куда я попала, было два – как раз те самые виртуалы. Я была в должности помощника капитана, моя подруга Дженифер Паркинс, которую тоже никто не пригласил ни в какой экипаж, была бортинженером. Капитаном назначили виртуала, второй был историком-специалистом по контактам. Космоврач, экзобиолог, планетолог и астрофизик – девушки, которых я, конечно, знала, у нас на курсе все знают всех, но близкого знакомства не водила.
Кстати, к началу третьего года обучения на нашем навигаторском курсе из девушек остались только я и Джен – остальные отсеялись или перешли на другие факультеты. И вообще курсантов от начального количества осталось едва ли больше половины. А к концу пятого курса будет еще меньше. Не знаю, что двигает людьми, которые бросают учёбу на третьем, четвертом и даже пятом курсах. Я уж точно не собиралась этого делать, несмотря на сегодняшнее разочарование.
Не сразу я заметила рядом Джен, которая так же разочарованно искала свою фамилию в списках. Её парень был капитаном третьего по списку экипажа.
Я указала на «сборную солянку» в самом низу экрана.
– Друзья познаются в списках экипажей первой звёздной практики, – с горькой усмешкой проговорила Джен. – Но есть и положительный момент: мы с тобой в одном экипаже.
– Да, – кивнула я. – Только это и радует.
За этот год мы с подругой немного отдалились, но остались в хороших отношениях. А если бы я оказалась в экипаже Новицкого, он гарантированно не взял бы Джен. Говорил, что трёх девушек в экипаже более чем достаточно.
– Пойдём, познакомимся поближе с нашим экипажем, – сказала Джен без особого энтузиазма.
– Давай через два часа, – ответила я. – Я пошлю всем сообщения. Соберемся где-нибудь, в кафе или в комнате отдыха. А сейчас мне надо кое с кем поговорить.
Джен сразу поняла, с кем я хочу пообщаться, и сказала о своём парне:
– А я не буду. Он для меня больше не существует.
Но я не Джен, я этого так не оставлю!
Пылая праведным гневом, я разыскала Данилу. Это было не трудно, потому что наши наручи настроены друг на друга, я всегда могла включить геолокацию и узнать где он, если мы не вместе. У информа мы оказались не вдвоём, потому что когда пришло сообщение, у меня было индивидуальное занятие.
Геолокация подсказала, что Новицкий в столовой. Мы как раз должны были встретиться там и вместе пообедать. Заметила его издалека, он уже взял обед на двоих, увидел меня, улыбнулся и помахал рукой, как ни в чём ни бывало:
– Лан, ну где ты ходишь? Я уже десять минут тебя жду.
Я подошла, но за стол не села, и прямо спросила:
– Дан, почему ты решил не брать меня в экипаж?
– Лана, извини, конечно, но никто не возьмет девушку помощником капитана или бортинженером, – развёл он руками. – Если бы я тебя взял, никто из парней не пошёл бы ко мне в экипаж.
А все считали меня своим парнем! Сказала возмущённо:
– По-моему, у нас в Федерации равноправие!
– Да, но много ли ты видела девушек-бортинженеров в Исследовательском корпусе?
Вообще, Дан прав. Их там нет от слова совсем, как и капитанов и помощников капитанов. Все девушки, окончившие навигаторский факультет Звёздной Академии, уходят пилотами и бортинженерами в гражданский космофлот. Потому что в исследовательские экипажи правдами и неправдами их не берут.
Я надеялась сломать стереотип. То есть надеялась, что мы с Даном вместе его сломаем.
– Я вообще сомневаюсь, что ты меня любишь! – обиженно воскликнула я.
– Я люблю тебя, Лана, – возразил он. – Но не надо смешивать любовь с работой.
– Да я в бортовом оборудовании разбираюсь не хуже, чем ты! И я один из лучших навигаторов на курсе!
– Я знаю. Но ты – девушка... – начал Дан.
– Так бы сразу и говорил, что моё место на кухне! – возмущённо прервала я его.
– Я хотел сказать не это, – снова возразил он. – А только то, что женщины на те или иные внештатные ситуации реагируют не так, как мужчины.
– Неадекватно, хочешь сказать? – прищурилась я.
– Нет, просто иначе. И это может оказаться проблемой.
– Какой проблемой?
– Ну, например... Видала ли ты мужчину, который боялся бы мышей?
– Я не боюсь!
– А если это будет не мышь, а какой-нибудь космический монстр, и ты среагируешь не так, как надо? Возьмешь и закричишь, или бросишься бежать. А по ситуации, допустим, надо соблюдать тишину и неподвижность. Из-за одной ошибки может погибнуть весь экипаж.
– Космических монстров не бывает!
– Если мы о них не знаем, не значит, что их нет. Лана, пойми, если в моём экипаже будет женщина бортинженер, нас просто не возьмут в Исследовательский корпус. А я дал себе слово, что буду там работать. Ничего личного, поверь.
Возможно, Дан снова прав, но я всё равно сочла его поступок предательством.
Почему он не хочет даже проверить, каким я буду бортинженером? Ведь это только первая практика! Никто не требует, чтобы экипаж был неизменным с первого же совместного полёта! Да он просто опасается, что я получу за эту практику более высокий индивидуальный балл, чем он сам! И тогда меня, а не его комиссия рекомендует на должность капитана экипажа! И я стану первым капитаном-женщиной на исследовательском звездолёте!
– Но... но мы же мечтали вместе... – я едва сдерживалась, чтобы не заплакать.
Если бы только он сразу сказал, что не возьмет меня в экипаж навигатором, я могла бы и перейти на другой факультет, на астрофизику, например, тоже интересная специальность. А сейчас уже поздно! Мы на третьем курсе!
– Мечтать можно о чём угодно, – ответил Дан. – Извини, я думал, ты понимаешь, что мы не сможем летать в одном экипаже.
– Что ж, желаю удачи, капитан Новицкий, – сказала я таким тоном, словно желала ему провалить практику, на самом деле так и было, развернулась и ушла.
Дан попытался остановить меня, позвал:
– Лана, куда ты? А обед?
Но я даже не обернулась.
Было обидно не столько оттого, что он не взял меня в экипаж, а больше оттого, что не предупредил заранее. Если бы я не мечтала об этом целый год, было бы не так обидно. И меня никто не приглашал в другие экипажи, потому что наверняка все думали, что место в экипаже Дана мне гарантировано.
Так вот, пусть он увидит, кого потерял!
Я решительно пошла к ректору. Он оказался на месте, и как раз принимал учащихся по разным вопросам, в порядке живой очереди.
Повезло.
– Георг Олегович! Курсант Светлова, – представилась я, постучав и приоткрыв дверь кабинета, когда оттуда вышел предыдущий посетитель. – Можно войти? По личному вопросу.
