Потом, лежа в шатре, я не могла уснуть, поцелуй парня горел на моих губах. Я ворочалась с боку на бок в пуховых одеялах, и не понимала, что со мной происходит. Чувствовала необъяснимое томление, грудь наливалась тяжестью, а соски становились твердыми, стоило их потрогать. И сразу в глубине живота вдруг пробегал холодок, а потом становилось тепло, зато пушок на коже вставал дыбом, как от порыва холодного ветра. Но откуда в шатре ветер?.. Я решила бы, что заболела, если бы не знала, что мы, странницы, никогда не болеем. Я ведь даже насморк не подхватила, когда несколько лет назад мы с мамой шли через горный перевал по пояс в снегу. И ни разу не чихнула после того, как год назад пришлось искупаться в проруби, вытаскивая из ледяной воды решившую утопиться из-за неразделённой любви девицу.
Поэтому я не понимала, почему меня бросает то в жар, то в холод. При всём притом днем я чувствовала себя абсолютно нормально.
Однажды, когда мне наконец удалось уснуть, я увидела во сне маму. Она вела к своему шатру мужчину. Они целовались, обнаженные, под струями теплого дождя, а потом вместе нырнули в шатер. Что это за глупости? Я ни разу не видела, чтобы мама приводила в шатер мужчину, даже когда уже спала в своем собственном.
Проснувшись утром, я твердо знала, то, что видела во сне, происходило на самом деле, и было это еще до моего рождения. Возможно даже, я видела собственного отца.
Внезапно ко мне пришло понимание. Мы странствуем по свету не только затем, чтобы помогать людям, а еще затем, чтобы продолжить свой род. И я знаю легенду, которую мама рассказала мне не до конца. Мы странствуем, чтобы найти мужчину, который станет отцом сына странницы, и когда это случится, заклятие предка падет.
А я-то всегда недоумевала, почему странницы есть, а странников нет.
Но самое главное, я поняла, что мне нужен мужчина.
Понимание этого ввергло меня в смущение, такое сильное, что я три дня не выходила из шатра. Мужчина будет смотреть на мое обнаженное тело? Будет его трогать?! Мне почему-то захотелось надеть на себя всю одежду, что у меня была, чтобы никто не видел ни одного обнаженного участка моего тела, даже я сама, и никогда ее не снимать. Но спать в одежде было настолько неудобно, что если мне удавалось заснуть, то просыпалась я уже полностью раздетая.
Пришлось наплевать на смущение, и спать, как всегда, голой. Тем более что рядом все равно не было ни одного мужчины.
Через три дня я сложила шатер и отправилась дальше. Моя дорога шла через лес, и я была рада, что нет никого, нуждающегося в моей помощи, и вообще никого. Едва стоило подумать о том, что мне нужен мужчина, меня бросало в краску, и я радовалась, что моего лица никто не видит. Я надеялась, что успею привыкнуть к своему новому состоянию, пока иду по малонаселенным местам.
Помимо своей воли я представляла, как не мама, а я целуюсь с мужчиной под теплым дождем, и мы прижимаемся друг к другу обнаженными телами, а потом вместе заходим в шатер.
И тут моя фантазия давала сбой. Я просто не знала, что делать дальше.
Стоял средний месяц лета, жарень, дни уже шли на убыль, но всё еще были длинными, а ночи короткими. Я остановилась на ночлег у лесного озера, и решила не вызывать дождь, а искупаться. Поставила шатер, разделась и вошла в воду. Это был не первый раз, когда я купалась в водоеме, мне не раз приходилось купаться и в море, и в реках, и в прудах, и в озёрах. Но этот раз был особенный. Вода ласкала меня, прикасаясь к коже то тёплыми, то прохладными струями, и нежно сжимала в объятиях, так, что мне хотелось стонать от наслаждения. Казалось, я смогу плавать в озере всю ночь.
Наконец я вышла из воды, чувствуя приятную усталость во всем теле. Время было позднее, солнце село, но сумерки еще не сгустились. Я стояла на берегу, обнаженная, отжимая волосы, и вдруг увидела рядом в пяти шагах мужчину. То есть юношу, потому что ему было лет восемнадцать, как и мне. Он смотрел на меня с привычным мне восхищением, а я удивилась, почему он вообще меня увидел. Я забыла создать колпак невидимости, впервые в жизни! Первой моей мыслью было спрятаться в шатре, в котором я буду, как за каменной стеной, потому что никто не сможет в него войти, если я этого не хочу. Но я тут же засомневалась в том, что не хочу впускать его в шатер.
Я вдруг поняла, что уже не чувствую усталости. Мне захотелось посмотреть, как выглядит обнажённый мужчина наяву, а не во сне. В самом деле, он же на меня пялится, так пусть и себя покажет во всей красе.
– Искупаемся? – предложила я.
И сама удивилась тому, как призывно и многообещающе звучит мой голос, и полному отсутствию смущения.
– Давай, – согласился он, и начал раздеваться. Похоже, его подобная ситуация тоже не смущала.
Я знала, чем мужское тело отличается от женского, я же почти полгода жила в одном шатре с Радомиром. Но то был маленький мальчик, а этот, хоть и юный – мужчина.
Я с бесстыдным любопытством смотрела на него. Высок, строен, худощав, под кожей просматриваются тугие мышцы. Лицо приятное, даже красивое, несмотря на юношеский пушок, которого еще не касалось лезвие бритвы, и полное отсутствие мужественности в его чертах – подбородок округлый, полноватые губы, большие глаза с длинными ресницами, которым позавидовала бы любая девушка. Да его вообще можно было бы принять за девушку, если бы не плоская грудь, не узкие бедра и не мужское достоинство между ног.
Хотя его мужская красота интересовала меня в тот момент меньше всего. Окажись он толстеньким коротышкой, я, наверное, вела бы себя точно так же. Я просто радовалась, что мой первый мужчина не толстый коротышка.
Мы взялись за руки и вошли в воду.
Мы плавали, ныряли, брызгали друг друга, и смеялись, как дети. Мне было безумно приятно, когда я чувствовала, как его пальцы скользят по моей коже, а губы касаются моих губ, шеи и груди, когда мы играли в воде.
Спустились сумерки, вода в озере стала совсем черной, и мы, наконец, вышли на берег. Я открыла полог шатра и пригласила парня внутрь. И мы продолжили там, на мягких пуховых одеялах наслаждаться друг другом. Еще пару часов назад я совершенно не представляла, что буду делать вдвоем с мужчиной. Но моё тело, руки и губы, похоже, знали это лучше меня.
Это было время неописуемых откровений. Много позже я поняла, если бы заранее знала, что произойдёт со мной наедине с мужчиной, то не испытала бы и половины того наслаждения. Впоследствии, с другими мужчинами, мне было и хорошо, и приятно, я испытывала восторг и чувство полета от близости, но так, как в первый раз, не было никогда. Теперь мои долгие томления и смущение казались мне восхитительной прелюдией к первой близости. Мне хотелось поблагодарить маму за то, что она не рассказала, что меня ждет. И я обязательно это сделаю, когда мы встретимся в Долине Странниц. А тогда я, конечно, об этом не думала, и просто наслаждалась наземным блаженством.
– Я люблю тебя, – сказал мне тот парень перед тем, как мы оба провалились в сон. Мне казалось, я тоже безумно люблю его, но ответить я просто не успела, уснула.
Мы проснулись, когда солнце уже стояло высоко. В лесу кто-то кричал:
– Ваше высочество! Где вы? Отзовитесь!
Мой любовник вскочил и бросился к выходу из шатра, но еще обернулся, наклонился и поцеловал меня в губы. Вот уж никак не ожидала, что мой первый мужчина окажется принцем.
– Я люблю тебя. Ты будешь моей женой?
Женой? Какой женой? Нет-нет-нет, странствующие колдуньи никогда не выходят замуж, даже за принцев. И хотя мне казалось, что я тоже безумно люблю этого юношу, я не могла ответить ему «Да». Ведь если я выйду замуж, то перестану быть странствующей колдуньей и потеряю магический дар. Мне придется всю оставшуюся жизнь провести в одном городе. И я никогда не увижу Долину Странниц и свою маму.
Мы снова услышали крики, уже с другой стороны и гораздо ближе. Вместо ответа я сказала:
– Тебя ищут. Иди, одевайся.
Он вышел из шатра и стал торопливо натягивать брюки и рубаху, а крики все приближались.
– Ответь, – сказала я, мысленно произнося заклинание подчинения.
– Я здесь! – крикнул он, повинуясь моей магии, и повернулся к шатру.
– Забудь, – добавила я, с мысленным заклинанием забвения.
Я заметила мгновенное удивление в его глазах, когда он не увидел никакого шатра. Потому что он был под колпаком невидимости. В следующее мгновение принц уже забыл о ночном приключении, и когда к нему подбежали слуги, и спросили:
– Где же вы были, ваше высочество? – он совершенно спокойно ответил:
– Я тут искупался и задремал на бережку. А вы что подумали?
Вскоре они ушли. Я оделась, сложила шатер и продолжила путешествие, только много позже сообразив, что даже не узнала имени своего первого мужчины. Несколько дней после того приключения я чувствовала необычайную лёгкость, и мне казалось, что я иду, не касаясь ногами земли.
Возможно, тот принц давно стал королем, женившись на какой-нибудь наследной принцессе-волшебнице, и у него куча сыновей и дочек. Я его теперь и не узнаю, если встречу, ведь ему сейчас должно быть около пятидесяти лет, и выглядит он на столько же. Я же по-прежнему странствую, и осталась почти прежней. Но он меня даже и не вспомнит...
Пасмурное дождливое утро следующего дня застало меня уже в дороге. Уснуть я так и не смогла, и тронулась в путь, едва забрезжил рассвет. В деревне Марии мне больше было делать нечего.
Примерно через час я вышла из леса, прошла мимо пары деревень, не заходя в них. По пути догнала старушку, тащившую на спине мешок муки, взяла у нее мешок, проводила до хутора, где та жила. В благодарность за помощь она дала мне козьего молока, а от денег я отказалась. Ей нужнее, а я не бедствую. С той золотой монетой, что мне дали лесовики, и с тем, что накопилось в посохе за долгое время странствий, я могу жить года три, ни в чем себе не отказывая, в лучшей гостинице в столице какого-нибудь государства. Если бы, конечно, я могла где-то жить три года.
Дальше по дороге я догнала группу путников. Им никакая помощь не требовалась, но они были счастливы уже тем, что увидели странствующую колдунью. Это были три женщины и четверо мужчин разных возрастов, но ни один из них не представлял для меня интереса. Двое были слишком старые, третий слишком молодой, а четвертый, подходящий по возрасту, лет тридцати, не понравился, хотя на первый взгляд был привлекательным. Но какой-то взгляд у него был, хитрый... нет, скорее подозрительный, как будто он ожидал от меня какого-то подвоха. Я была рада, когда мы разошлись в разные стороны на развилке дороги, и дальше я пошла одна.
Перед тем, как попутчики расстались со мной, они удивились, что я хочу идти по той дороге. Как это часто со мной случалось, та дорога была не слишком торная, сразу видно, что ездили по ней нечасто.
– Что вы, госпожа странница, что вы, не ходите туда! – сказала мне пожилая женщина. – Там колдун живет. Страшный!
– Вы его видели? – спросила я.
– Нет, нет, – замахала руками женщина. – Я не видела, и не пойду к нему ни при каких обстоятельствах!
– Да, да, к нему только в крайних случаях люди ходят, когда магическая помощь позарез нужна, – подхватила женщина помоложе.
– А, может, госпоже страннице как раз и нужна такая помощь, – хитро прищурившись, сказал тридцатилетний мужчина.
– Ты что, дурак? – самая молодая из женщин покрутила пальцем у виска. – Она же сама колдунья, зачем ей помощь колдуна? – а потом повернулась ко мне. – Госпожа, неужели вы пойдете туда? Вы не боитесь?
– Я не вольна выбирать свою дорогу. Эта дорога выбрала меня, и я пойду по ней в любом случае. А вам – удачи на вашем пути, – ответила я и свернула на тропу.
– И вам удачи, странница! – ответили мне.
Что-то в последнее время мне не везет с мужчинами. Может, я стала слишком привередлива? Или, может, старею? Находясь среди людей, я часто слышала от них фразу: «Мне бы теперешний ум да двадцать лет назад! Я бы всё сделал (сделала) по-другому! Какое это было бы счастье!» Ну вот, мне почти пятьдесят, выгляжу на двадцать пять, я достаточно умудренная опытом женщина, и уже не повторяю ошибок прошлого, а счастья как не было, так и нет.
Хотя, будь сегодня солнечно, я чувствовала бы себя гораздо счастливее. Дождливые дни всегда навевают на меня грусть. Может, потому, что именно в такой пасмурный дождливый день я познакомилась с человеком, которого полюбила.
Мне было двадцать, только была осень, а не весна, первый осенний месяц, богатень. Я люблю осень, наверное, ничуть не меньше, чем весну. Очень нравится, когда всё вокруг становится ярко-желто-красным. Но когда идет дождь, осень заметно проигрывает весне. Как говорится, весной – ведро воды и ложка грязи, осенью – ложка воды и ведро грязи. Потому что весной дождь прошел – и через пару часов снова сухо. А осенью – только дня через два, если, конечно, снова дождь не пойдет.
В такой вот дождливый осенний день я шла по обочине дороги, мечтая поскорее дойти до какого-нибудь постоялого двора или гостиницы. Можно, конечно, и в шатре переждать непогоду, но слишком долго придётся сушить место под шатер, а потом вода все равно туда просачивается, никакого колдовства на нее не хватает. Даже зимой в шатре уютнее, чем осенью, поэтому в такое дождливое время я предпочитала ночевать в гостиницах. Мама тоже так делала, от нее и научилась. Хотя, если поблизости нет никаких постоялых дворов, сойдет и шатер, главное, местечко повыше найти.
Но в тот день ночевать в шатре мне не грозило, потому что город уже был близко.
Мимо меня промчались трое всадников, грязь из-под копыт летела во все стороны, но они не обращали внимания на бредущих по обочине путников – я в стремлении попасть из одного места в другое была не одинока – шагах в пятидесяти впереди шла группа людей. Я промолчала, когда несколько липких комьев финишировали на моем плаще, и удержалась, хотя и с трудом, чтобы не послать вслед заклинание-спотыкач. Лошади-то ни при чем, их всадники погоняют. А когда лихая троица промчалась мимо группы людей, вслед им понеслись дружные проклятия.
Всадники не остановились даже, чтобы помочь вытащить завязшую в грязи телегу, нагруженную тяжелыми мешками, закрытыми от дождя куском брезента, шагах в ста впереди меня. Она, кстати, из-за них в эту яму с грязью и залетела, шарахнулась в сторону, когда они с гиканьем мимо проскакали. Возница то пытался тянуть лошадь под уздцы, то толкал телегу сзади, всё тщетно. Она увязла чуть не по самые оси.
Мужчины из группы, шедшей впереди меня, попытались помочь, но телега не сдвинулась даже на полпальца.
– Надо разгрузить, иначе не выедешь, – посоветовал один из мужчин, пытавшихся помочь.
– Так ведь дождь, сырость, а у меня там мука, – возразил возница – молодой парень в плаще с капюшоном. – Подмокнет же.
– А по-другому никак, – ответили ему.
И мужчины начали обсуждать, как разгрузить телегу, причинив муке как можно меньше ущерба.
Когда я подошла, на моем плаще уже не было никакой грязи – к драконьей коже она не пристает.
– Можно и по-другому, – сказала я.
Все обернулись ко мне.
– Странница! – с восторгом прошептал кто-то.
– К удаче! – радостно вторили ему.
А парень-возница взглянул на меня из-под капюшона, и между нами словно невидимая искра проскочила. Я потом удивлялась, и не красавец вроде, а только взглянул – и я влюбилась.
Поэтому я не понимала, почему меня бросает то в жар, то в холод. При всём притом днем я чувствовала себя абсолютно нормально.
Однажды, когда мне наконец удалось уснуть, я увидела во сне маму. Она вела к своему шатру мужчину. Они целовались, обнаженные, под струями теплого дождя, а потом вместе нырнули в шатер. Что это за глупости? Я ни разу не видела, чтобы мама приводила в шатер мужчину, даже когда уже спала в своем собственном.
Проснувшись утром, я твердо знала, то, что видела во сне, происходило на самом деле, и было это еще до моего рождения. Возможно даже, я видела собственного отца.
Внезапно ко мне пришло понимание. Мы странствуем по свету не только затем, чтобы помогать людям, а еще затем, чтобы продолжить свой род. И я знаю легенду, которую мама рассказала мне не до конца. Мы странствуем, чтобы найти мужчину, который станет отцом сына странницы, и когда это случится, заклятие предка падет.
А я-то всегда недоумевала, почему странницы есть, а странников нет.
Но самое главное, я поняла, что мне нужен мужчина.
Понимание этого ввергло меня в смущение, такое сильное, что я три дня не выходила из шатра. Мужчина будет смотреть на мое обнаженное тело? Будет его трогать?! Мне почему-то захотелось надеть на себя всю одежду, что у меня была, чтобы никто не видел ни одного обнаженного участка моего тела, даже я сама, и никогда ее не снимать. Но спать в одежде было настолько неудобно, что если мне удавалось заснуть, то просыпалась я уже полностью раздетая.
Пришлось наплевать на смущение, и спать, как всегда, голой. Тем более что рядом все равно не было ни одного мужчины.
Через три дня я сложила шатер и отправилась дальше. Моя дорога шла через лес, и я была рада, что нет никого, нуждающегося в моей помощи, и вообще никого. Едва стоило подумать о том, что мне нужен мужчина, меня бросало в краску, и я радовалась, что моего лица никто не видит. Я надеялась, что успею привыкнуть к своему новому состоянию, пока иду по малонаселенным местам.
Помимо своей воли я представляла, как не мама, а я целуюсь с мужчиной под теплым дождем, и мы прижимаемся друг к другу обнаженными телами, а потом вместе заходим в шатер.
И тут моя фантазия давала сбой. Я просто не знала, что делать дальше.
Стоял средний месяц лета, жарень, дни уже шли на убыль, но всё еще были длинными, а ночи короткими. Я остановилась на ночлег у лесного озера, и решила не вызывать дождь, а искупаться. Поставила шатер, разделась и вошла в воду. Это был не первый раз, когда я купалась в водоеме, мне не раз приходилось купаться и в море, и в реках, и в прудах, и в озёрах. Но этот раз был особенный. Вода ласкала меня, прикасаясь к коже то тёплыми, то прохладными струями, и нежно сжимала в объятиях, так, что мне хотелось стонать от наслаждения. Казалось, я смогу плавать в озере всю ночь.
Наконец я вышла из воды, чувствуя приятную усталость во всем теле. Время было позднее, солнце село, но сумерки еще не сгустились. Я стояла на берегу, обнаженная, отжимая волосы, и вдруг увидела рядом в пяти шагах мужчину. То есть юношу, потому что ему было лет восемнадцать, как и мне. Он смотрел на меня с привычным мне восхищением, а я удивилась, почему он вообще меня увидел. Я забыла создать колпак невидимости, впервые в жизни! Первой моей мыслью было спрятаться в шатре, в котором я буду, как за каменной стеной, потому что никто не сможет в него войти, если я этого не хочу. Но я тут же засомневалась в том, что не хочу впускать его в шатер.
Я вдруг поняла, что уже не чувствую усталости. Мне захотелось посмотреть, как выглядит обнажённый мужчина наяву, а не во сне. В самом деле, он же на меня пялится, так пусть и себя покажет во всей красе.
– Искупаемся? – предложила я.
И сама удивилась тому, как призывно и многообещающе звучит мой голос, и полному отсутствию смущения.
– Давай, – согласился он, и начал раздеваться. Похоже, его подобная ситуация тоже не смущала.
Я знала, чем мужское тело отличается от женского, я же почти полгода жила в одном шатре с Радомиром. Но то был маленький мальчик, а этот, хоть и юный – мужчина.
Я с бесстыдным любопытством смотрела на него. Высок, строен, худощав, под кожей просматриваются тугие мышцы. Лицо приятное, даже красивое, несмотря на юношеский пушок, которого еще не касалось лезвие бритвы, и полное отсутствие мужественности в его чертах – подбородок округлый, полноватые губы, большие глаза с длинными ресницами, которым позавидовала бы любая девушка. Да его вообще можно было бы принять за девушку, если бы не плоская грудь, не узкие бедра и не мужское достоинство между ног.
Хотя его мужская красота интересовала меня в тот момент меньше всего. Окажись он толстеньким коротышкой, я, наверное, вела бы себя точно так же. Я просто радовалась, что мой первый мужчина не толстый коротышка.
Мы взялись за руки и вошли в воду.
Мы плавали, ныряли, брызгали друг друга, и смеялись, как дети. Мне было безумно приятно, когда я чувствовала, как его пальцы скользят по моей коже, а губы касаются моих губ, шеи и груди, когда мы играли в воде.
Спустились сумерки, вода в озере стала совсем черной, и мы, наконец, вышли на берег. Я открыла полог шатра и пригласила парня внутрь. И мы продолжили там, на мягких пуховых одеялах наслаждаться друг другом. Еще пару часов назад я совершенно не представляла, что буду делать вдвоем с мужчиной. Но моё тело, руки и губы, похоже, знали это лучше меня.
Это было время неописуемых откровений. Много позже я поняла, если бы заранее знала, что произойдёт со мной наедине с мужчиной, то не испытала бы и половины того наслаждения. Впоследствии, с другими мужчинами, мне было и хорошо, и приятно, я испытывала восторг и чувство полета от близости, но так, как в первый раз, не было никогда. Теперь мои долгие томления и смущение казались мне восхитительной прелюдией к первой близости. Мне хотелось поблагодарить маму за то, что она не рассказала, что меня ждет. И я обязательно это сделаю, когда мы встретимся в Долине Странниц. А тогда я, конечно, об этом не думала, и просто наслаждалась наземным блаженством.
– Я люблю тебя, – сказал мне тот парень перед тем, как мы оба провалились в сон. Мне казалось, я тоже безумно люблю его, но ответить я просто не успела, уснула.
Мы проснулись, когда солнце уже стояло высоко. В лесу кто-то кричал:
– Ваше высочество! Где вы? Отзовитесь!
Мой любовник вскочил и бросился к выходу из шатра, но еще обернулся, наклонился и поцеловал меня в губы. Вот уж никак не ожидала, что мой первый мужчина окажется принцем.
– Я люблю тебя. Ты будешь моей женой?
Женой? Какой женой? Нет-нет-нет, странствующие колдуньи никогда не выходят замуж, даже за принцев. И хотя мне казалось, что я тоже безумно люблю этого юношу, я не могла ответить ему «Да». Ведь если я выйду замуж, то перестану быть странствующей колдуньей и потеряю магический дар. Мне придется всю оставшуюся жизнь провести в одном городе. И я никогда не увижу Долину Странниц и свою маму.
Мы снова услышали крики, уже с другой стороны и гораздо ближе. Вместо ответа я сказала:
– Тебя ищут. Иди, одевайся.
Он вышел из шатра и стал торопливо натягивать брюки и рубаху, а крики все приближались.
– Ответь, – сказала я, мысленно произнося заклинание подчинения.
– Я здесь! – крикнул он, повинуясь моей магии, и повернулся к шатру.
– Забудь, – добавила я, с мысленным заклинанием забвения.
Я заметила мгновенное удивление в его глазах, когда он не увидел никакого шатра. Потому что он был под колпаком невидимости. В следующее мгновение принц уже забыл о ночном приключении, и когда к нему подбежали слуги, и спросили:
– Где же вы были, ваше высочество? – он совершенно спокойно ответил:
– Я тут искупался и задремал на бережку. А вы что подумали?
Вскоре они ушли. Я оделась, сложила шатер и продолжила путешествие, только много позже сообразив, что даже не узнала имени своего первого мужчины. Несколько дней после того приключения я чувствовала необычайную лёгкость, и мне казалось, что я иду, не касаясь ногами земли.
***
Возможно, тот принц давно стал королем, женившись на какой-нибудь наследной принцессе-волшебнице, и у него куча сыновей и дочек. Я его теперь и не узнаю, если встречу, ведь ему сейчас должно быть около пятидесяти лет, и выглядит он на столько же. Я же по-прежнему странствую, и осталась почти прежней. Но он меня даже и не вспомнит...
ГЛАВА 4
Пасмурное дождливое утро следующего дня застало меня уже в дороге. Уснуть я так и не смогла, и тронулась в путь, едва забрезжил рассвет. В деревне Марии мне больше было делать нечего.
Примерно через час я вышла из леса, прошла мимо пары деревень, не заходя в них. По пути догнала старушку, тащившую на спине мешок муки, взяла у нее мешок, проводила до хутора, где та жила. В благодарность за помощь она дала мне козьего молока, а от денег я отказалась. Ей нужнее, а я не бедствую. С той золотой монетой, что мне дали лесовики, и с тем, что накопилось в посохе за долгое время странствий, я могу жить года три, ни в чем себе не отказывая, в лучшей гостинице в столице какого-нибудь государства. Если бы, конечно, я могла где-то жить три года.
Дальше по дороге я догнала группу путников. Им никакая помощь не требовалась, но они были счастливы уже тем, что увидели странствующую колдунью. Это были три женщины и четверо мужчин разных возрастов, но ни один из них не представлял для меня интереса. Двое были слишком старые, третий слишком молодой, а четвертый, подходящий по возрасту, лет тридцати, не понравился, хотя на первый взгляд был привлекательным. Но какой-то взгляд у него был, хитрый... нет, скорее подозрительный, как будто он ожидал от меня какого-то подвоха. Я была рада, когда мы разошлись в разные стороны на развилке дороги, и дальше я пошла одна.
Перед тем, как попутчики расстались со мной, они удивились, что я хочу идти по той дороге. Как это часто со мной случалось, та дорога была не слишком торная, сразу видно, что ездили по ней нечасто.
– Что вы, госпожа странница, что вы, не ходите туда! – сказала мне пожилая женщина. – Там колдун живет. Страшный!
– Вы его видели? – спросила я.
– Нет, нет, – замахала руками женщина. – Я не видела, и не пойду к нему ни при каких обстоятельствах!
– Да, да, к нему только в крайних случаях люди ходят, когда магическая помощь позарез нужна, – подхватила женщина помоложе.
– А, может, госпоже страннице как раз и нужна такая помощь, – хитро прищурившись, сказал тридцатилетний мужчина.
– Ты что, дурак? – самая молодая из женщин покрутила пальцем у виска. – Она же сама колдунья, зачем ей помощь колдуна? – а потом повернулась ко мне. – Госпожа, неужели вы пойдете туда? Вы не боитесь?
– Я не вольна выбирать свою дорогу. Эта дорога выбрала меня, и я пойду по ней в любом случае. А вам – удачи на вашем пути, – ответила я и свернула на тропу.
– И вам удачи, странница! – ответили мне.
Что-то в последнее время мне не везет с мужчинами. Может, я стала слишком привередлива? Или, может, старею? Находясь среди людей, я часто слышала от них фразу: «Мне бы теперешний ум да двадцать лет назад! Я бы всё сделал (сделала) по-другому! Какое это было бы счастье!» Ну вот, мне почти пятьдесят, выгляжу на двадцать пять, я достаточно умудренная опытом женщина, и уже не повторяю ошибок прошлого, а счастья как не было, так и нет.
Хотя, будь сегодня солнечно, я чувствовала бы себя гораздо счастливее. Дождливые дни всегда навевают на меня грусть. Может, потому, что именно в такой пасмурный дождливый день я познакомилась с человеком, которого полюбила.
***
Мне было двадцать, только была осень, а не весна, первый осенний месяц, богатень. Я люблю осень, наверное, ничуть не меньше, чем весну. Очень нравится, когда всё вокруг становится ярко-желто-красным. Но когда идет дождь, осень заметно проигрывает весне. Как говорится, весной – ведро воды и ложка грязи, осенью – ложка воды и ведро грязи. Потому что весной дождь прошел – и через пару часов снова сухо. А осенью – только дня через два, если, конечно, снова дождь не пойдет.
В такой вот дождливый осенний день я шла по обочине дороги, мечтая поскорее дойти до какого-нибудь постоялого двора или гостиницы. Можно, конечно, и в шатре переждать непогоду, но слишком долго придётся сушить место под шатер, а потом вода все равно туда просачивается, никакого колдовства на нее не хватает. Даже зимой в шатре уютнее, чем осенью, поэтому в такое дождливое время я предпочитала ночевать в гостиницах. Мама тоже так делала, от нее и научилась. Хотя, если поблизости нет никаких постоялых дворов, сойдет и шатер, главное, местечко повыше найти.
Но в тот день ночевать в шатре мне не грозило, потому что город уже был близко.
Мимо меня промчались трое всадников, грязь из-под копыт летела во все стороны, но они не обращали внимания на бредущих по обочине путников – я в стремлении попасть из одного места в другое была не одинока – шагах в пятидесяти впереди шла группа людей. Я промолчала, когда несколько липких комьев финишировали на моем плаще, и удержалась, хотя и с трудом, чтобы не послать вслед заклинание-спотыкач. Лошади-то ни при чем, их всадники погоняют. А когда лихая троица промчалась мимо группы людей, вслед им понеслись дружные проклятия.
Всадники не остановились даже, чтобы помочь вытащить завязшую в грязи телегу, нагруженную тяжелыми мешками, закрытыми от дождя куском брезента, шагах в ста впереди меня. Она, кстати, из-за них в эту яму с грязью и залетела, шарахнулась в сторону, когда они с гиканьем мимо проскакали. Возница то пытался тянуть лошадь под уздцы, то толкал телегу сзади, всё тщетно. Она увязла чуть не по самые оси.
Мужчины из группы, шедшей впереди меня, попытались помочь, но телега не сдвинулась даже на полпальца.
– Надо разгрузить, иначе не выедешь, – посоветовал один из мужчин, пытавшихся помочь.
– Так ведь дождь, сырость, а у меня там мука, – возразил возница – молодой парень в плаще с капюшоном. – Подмокнет же.
– А по-другому никак, – ответили ему.
И мужчины начали обсуждать, как разгрузить телегу, причинив муке как можно меньше ущерба.
Когда я подошла, на моем плаще уже не было никакой грязи – к драконьей коже она не пристает.
– Можно и по-другому, – сказала я.
Все обернулись ко мне.
– Странница! – с восторгом прошептал кто-то.
– К удаче! – радостно вторили ему.
А парень-возница взглянул на меня из-под капюшона, и между нами словно невидимая искра проскочила. Я потом удивлялась, и не красавец вроде, а только взглянул – и я влюбилась.
