«Вот все у меня, не как у нормальных людей!» — ворчала я про себя, пока с сынишкой петляла по узеньким улочкам, стараясь никому не попадаться на глаза.
— Мама, мама! Там есе дядя! — указал мальчик на одну из развилок.
— Молодец сынок, — утягивая ребенка в противоположный переулок, сказала я.
Только бы добраться до дома, никем незамеченными. Ни к чему нам лишнее внимание — муж за это не погладит по головке, а кое-что другое сделает с этой самой головой непутевой!
И зачем только поддалась на уговоры сына посмотреть на торжественное шествие принца. Да, было красочно и ... незабываемо. Самое то слово! Этот день я точно не забуду.
Нет, я ни в коем случае не виню ребенка в том, что он закричал принцу «Позлявиляю!» и призывно помахал рукой. И уж тем более он не виноват, когда этот самый злосчастный принц посмотрел на его родительницу и нехорошо прищурился, увидев фингал на пол-лица. А уж когда он подозвал стражника и кивнул в мою сторону, я поняла, что вряд ли нас будет ждать теплый прием. Поэтому не дожидаясь лишнего и абсолютно ненужного нам внимания, мы пробирались домой самыми кривыми тропами.
Через два поворота стал, виден наш дом, находящийся на самой окраине столицы, и я смогла выдохнуть спокойно. Но вот скорости не сбавляла. Ребенка уже пять минут я несла на руках, что быстроты и маневренности нам не прибавляло.
Если быть честными, то это скорее не большой дом, а маленький замок. Из-за его размеров я чувствовала себя в нем одиноко. И только сынишка скрашивал пустоту и одиночество моей жизни. Нет, конечно, я не была там единственной жительницей, но теплых отношений не было.
То ли от старости, то ли от состава камней, из которых были сложены стены, но замок имеет темно-серый цвет, за что его прозвали Черным. Правда я слышала, как слуги шептались, что здесь обитает сама тьма. И вот тут я с ними поспорить не могла, потому что в любом неосвещенном месте я чувствовала, как клубилась тьма. И дай ей волю, поглотила бы все, до чего дотянулась. Но моему мужу она подчиняется беспрекословно.
Да, у меня есть муж, но одновременно его как бы и нет. У него престижная должность — он королевский некромант. Поднимает умерших для суда, когда требуется выявить наследника состояния, оставшихся без завещания, выяснения обстоятельств умерших насильственной смертью, особенно нужна его помощь при наследовании трона, когда поднимают нескольких предыдущих правителей и путем голосования определяют наследника престола. Поэтому он часто занят и редко бывает дома. Его как игрушку или диковинку держат около престола. Их способности используют и в спорных судебных делах. Просто дар некромантии крайне редок в нашем мире, поэтому все обладатели востребованы, популярны и известны.
И торопимся домой мы именно из-за него, потому что он не любит, когда мы покидаем стены поместья. Надеюсь, он не придет домой раньше запланированного, а то несдобровать мне будет, потому что он строго-настрого запретил нам выходить за ворота.
И вообще, я его боюсь! Правильно говорит народ, что добрых некромантов не бывает! То ли это отпечаток общения с мертвецами, то ли просто скверный характер, но он и его коллеги не отличаются заботой и вниманием к окружающим. Так что молю Всеведущего о том, чтобы муж только не узнал о нашем пребывании на празднике. А что будет тогда со стражником, который нас выпустил, даже подумать страшно!
Ноги уже еле передвигаются, в боку колет от долгого бега, ребенок начинает хныкать, видимо ему передался мой страх, да и устал он уже наверняка. Надо брать себя в руки. Остался последний рывок и мы дома. Всего-то осталось — преодолеть маленькое расстояние и забыть этот день, как страшный сон.
У ворот снова никого нет. Если мой муж узнает, что охранник отлучался несколько раз, то самое безобидное что он с ним сделает — это уволит без оплаты за последний месяц работы, а в худшем... Надеюсь, он вернется на место до прихода мужа.
Вот она, спасительная дверь. Теперь добежать до спальни и переодеться. Сынок молодец, почти весь путь молчал и только сейчас сказал:
— Мам, пи-пи.
— Сейчас сынок, — забегала я еще быстрее по комнате, по пути запихивая вещи с прогулки в стирку.
И только усадила ребенка на горшок и потихоньку стала выравнивать дыхание, как, постучавшись и получив разрешение войти, перешагнула порог горничная.
— Ваша светлость, — присела в книксене женщина, — мы Вас искали, и Вас нигде не было.
Искали они нас! Небось, Василис тут на уши весь дом поставила, что бы нас нашли. Даже не знаю, кто хуже и жестче мой муж или его матушка. Эта везде свой нос успеет засунуть. Не удивлюсь, если она в курсе, какое я каждый день белье одеваю. И вроде не грубит, но настолько предельно вежлива, что холодом, словно сквозняком, от нее веет. И только благодаря ей я никак не чувствую себя хозяйкой в собственном замке.
— Гуляли в саду. Странно, что нас не нашли. Наверно, недостаточно хорошо искали, — на лице девушки промелькнул испуг. Еще бы оказаться между молотом и наковальней.
Еще не хватало, что бы какая-то прислуга меня отчитывала, тем более доложила о нашей пропаже мужу. А сад — это отличное прикрытие, он настолько большой, что пришлось бы долго нас там искать.
— Вы хорошо себя чувствуете? — пристально разглядывая меня, спросила пожилая женщина.
Вот привязалась, старуха надоедливая!
— С чего такие выводы?
— У вас лицо красное.
Я бы удивилась, если бы после такого бега оно осталось у меня бледным, как обычно.
— Чувствую себя хорошо. Но выглядеть еще лучше мне никто не мешает. Так что пришли ко мне Рилу и Бетту. Да, вот еще, пусть ко мне зайдет и леди Василис. За мальчиком нужно присмотреть, пока меня будут готовить к приходу мужа.
Как только появилась няня для малыша, я забралась в ванну. Не люблю я эту няню, и ребенка с ней оставлять мне совсем не хочется, но находиться рядом каждое мгновение я тоже не могу, и оставлять его без присмотра не могу — душа не на месте сразу.
В комнате меня уже ждали девушки, а сынок весело играл с няней в кубики. От самой леди Василис мне достался холодный колкийвзгляд. Да рядом с ней снежные вершины гор являются горячей пустыней. И за что это черноволосая, сероглазая женщина так меня не любит? Причем не понравилась я ей сразу, и никакие попытки наладить с ней контакт к успеху не привели. Я тщетно пыталась уговорить мужа рассчитать ее и взять другую, но категорически отказывался и настаивал, что именно она та самая, что нам необходима. В конце концов, я просто смирилась с ее нахождением в нашем доме.
Девушки принялись меня облачать в голубое платье, которое очень хорошо сочеталось со светлыми волосами и синими глазами. Корсетов я не любила принципиально, но иногда все же приходилась их надевать. И сегодня такой день. Дело в том, что муж требует от меня соблюдение всех новых модных веяний, ведь его жена должна выглядеть лучше всех. Вот только зачем? Во-первых, меня все равно никто, кроме прислуги в этом платье не увидит. Во-вторых, у меня нет даже надежды, соблазнить мужа. Он проводит только те ночи в моей спальне, которые сочтет нужным и зависимость от моего внешнего вида и его присутствия в спальне я не заметила. Он в постели нежен и ласков, но... даже там меня пугала мгла, плескавшаяся в его глазах. Есть во всем его существе некая холодность, скрытость и отстраненность. Лучше уж я с сыном рядышком спать буду. Может из-за его ко мне отношения я и не люблю всякие декольте и разрезы-вырезы направленные в первую очередь на соблазнение мужской половины человечества. А как по мне, так чем дальше он от меня, тем мне спокойнее.
Мои, настолько светлые волосы, что они казались почти белыми, девушки расчесали и собрали так, чтобы они не лезли в глаза, но при этом большая часть осталась распущенной.
Чтоб этому принцу, с его Днем рождения... жилось долго и счастливо. Сейчас придет муж выпивший, что ему взбредет на ум, даже представить сложно. Лишь бы не узнал, где мы сегодня были!
Как только ушла няня со служанками я снова завела разговор с сыном:
— Солнышко мое, ты помнишь, что никому-никому нельзя рассказывать, где мы сегодня были и кого видели? — он закивал, продолжая строить башню из деревянных кубиков. — И папе тоже нельзя, помнишь?
И так весь разговор. Я понимаю, что он слишком мал, что бы понимать всю серьезность нашей вылазки и остается надеяться, что он не проговориться. Даже лучше будет, если он уснет до возвращения Орлайна и проснется после его ухода.
Мне вообще по жизни не везет. Вот и сегодня муж вернулся к ужину и навеселе, если так можно про него сказать.
Я, конечно, бегом спустилась к нему по центральной лестнице. Сынишка, все еще бодрствующий, припустив, обогнал меня и побежал к отцу.
— Папа, папа! — раскинув руки и, кидаясь на шею мужчине, кричал Вилиал. — Ты знаешь...
И тут я поняла, что зря я спускаюсь к мужу, потому что мне надо срочно двигаться в абсолютно противоположном направлении. И сделала бы я это незамедлительно и удивительно проворно, если бы не сын. Его оставить наедине с ним я не смогла. Даже если это плохо для меня кончиться, Вилиала я буду защищать всеми силами и даже больше.
— …я сегодня... — не обращая никакого внимания, на побелевшую мать, продолжил сын.
Мое сердце не то, что пропустила удар, а остановилось совсем. И только любовь к сыну заставляла держаться на ногах. А сынишка продолжил, не замечая маминого полуобморочного состояния:
— ... построил та-а-акую большую...
Слово «башню» скрылось в тумане обморока.
Очнулась от того, что кто-то похлопывал меня по щекам, а под нос совали нюхательную соль, от которой начинали слезиться глаза.
— Я всегда говорила, что здоровье ее подведет в самый ответственный момент. Слаба она слишком, — с этими словами леди Василис забрала у меня из под носа соль, и шурша юбками, удалилась из комнаты.
Рила, что своими нежными ладошками хлопала мне по щекам поспешила удалиться вслед за надменной дамой.
Я посмотрела в стальные глаза мужа, что нависал надомной и еще сильнее вжалась в диван.
— Прости, я не хотела испортить ужин...
— Не важно. Я все равно был не голоден. Тебе сейчас лучше? — изогнул он смоляную бровь.
— Да, спасибо. Намного лучше. Это все корсет... — соврала я, стараясь смотреть куда угодно, только не в эти, выворачивающие наизнанку душу и ведающие в ней все тайные уголки, глаза.
— И что не так с твоим корсетом? — в очередной раз бровь изобразила дугу.
— Я... мне, — хотела сказать, что затянули его слишком сильно служанки, но потом передумала, иначе им попадет, — мне он немного давит и дышать тяжело.
Без единого слова, шнуровка на моем корсете была растянута.
— Лучше?
— Да, — судорожный вздох, потому что взгляд мужа изучал прелести моего тела.
От такого взгляда становилось одновременно горячо и холодно. Предательские мурашки поползли по спине, дыхание участилось, а щеки заалели.
— Где Вилиал? — решилась я увести разговор в другом направлении, от мыслей мужа.
— Он спит... и нам пора.
Мое сердце сначала пропустило удар, а потом усиление забилось. Почему-то у всех нормальных людей сердце падает в пятки, а у меня начинает стучать в висках? В очередной раз, я почувствовала себя испуганным зайцем, которому бежать некуда от страшного злого волка.
А этот страшный «волк» коснулся синяка на пол моего лица, неопределенно хмыкнул и укоризненно посмотрел на меня. Я виновата, что ли?
Затем он меня подхватил на руки и понес. И я даже догадываюсь куда. Может изобразить очередной обморок? Идея хороша, но что тогда он будет мне расстегивать? Так что лучше я пока останусь в сознании.
— Я могу сама идти, — намекнула супругу.
— Что бы ты очередной раз навернулась со ступенек? — он даже не посмотрел на меня.
— До комнаты остался только ровный коридор, — напомнила я.
— А раз осталось совсем чуть-чуть, я уж как-нибудь донесу.
«Как-нибудь! Хорошо, что еще через плечо, как мешок с мукой, не перекинул» — почему-то подумалось мне.
Пока он меня нес, я смотрела за его спину и словно сама тьма следовала за его спиной. Все свечи, что горели в коридоре, сами потухали за его спиной. И мне становилось жутко и неуютно. Но самое невероятное, что в такие моменты мне казалось, что только его присутствие спасает меня от полного поглощения тьмой. А она, словно живая, следовала попятам, поджидая момента, что бы настигнуть меня.
Она пугала меня, заставляя прижиматься сильнее к мужу.
— Она преследует нас, — не выдержав напряжения, я указала в глубину темной стороны коридора.
— Я знаю.
«Я знаю» и все? И все?! Но слезать с его рук я не спешила — некромантам не страшна темнота. Наоборот, она их первый помощник. Ну ладно, второй. Первый — источник.
А вот и комната нашего сына. И когда я поняла, что тьма пройдется и по его двери, меня охватила паника. Жуткий, всепоглощающий ужас заморозил каждую частичку моего тела.
— Сын! — закричала я выходя из оцепенения. — Тьма приближается к нему!
И стала выбираться из сильных мужских рук. Но меня держали крепко, и отпускать не собирались. Но и я не могла отдаться на волю некроманту.
— Пусти. Отпусти меня сейчас же! Там же наш ребенок.
— Прекрати дергаться, а то я тебя уроню. Ему ничего не грозит.
— А если...
— Я сказал, что с ним все будет в порядке, — удостоили меня сердитым взглядом. – Сегодняшняя ночь моя.
И распахнув дверь ногой, супруг бережно уложил меня на кровать не сводя гипнотического взгляда. Затем он наклонился и нежно коснулся моих губ. И стоило мне только потянуться навстречу, как моим ртов властно завладели, а рука поползла вниз по ноге, сминая юбку и поднимаясь вверх к кружевному краю чулок. Сам супруг, позволив мне вдохнуть, переместился вниз по шее к ключице. А оттуда в вырез ослабленного корсета, который уже особо и не скрывал женских прелестей.
Рука на чулках, пройдясь по самому краю легонько скользнула под резинку и левая нога оголилась и тут же получила порцию нежных поцелуев и легкий укус внутренней стороны бедра, вырвав крик из моих уст.
Настал черед правого чулка. Те же медленные, манящие движения. От ощущения близости все тело покрывается огнем и тянется ему навстречу. Сдерживаюсь буквально из последних сил.
Второй чулок покинул мою ногу. Рука властно поползла к самому сокровенному, вызывая желание близости. Сам Орлайн навис надомной и пристально вглядываясь в глаза, не забывая ласкать мои бедра под юбкой. Но дальше нежных прикосновений дело не шло.
Муж перевел возбужденный взгляд с моего лица, на грудь. Место взгляда заняла рука, нырнув под вырез и легонько сжав выпуклость. Его поцелуй властный, горячий обжег кожу на шее и стал двигаться вниз. Коснулся ключицы, и, заставив меня зажмуриться от удовольствия. А потом он коснулся вмиг освободившейся груди. Вот тут я не смогла сдержать вырвавшегося сладострастного стона.
«Неужели я снова поддалась на его чары?» — пронеслось в моей голове. Хотя он клятвенно заверял, что никогда не применял ко мне магию, я никак это проверить не могла. А за его скрытность и замкнутость я ему еще и не доверяла.
Оставив чувствительную до умопомрачения грудь, он вернулся изучать мои губы, то слегка покусывая, то едва касаясь, заставляя тянуться ему на встречу.
Но вдруг он отстранился и спросил:
— Может, расскажешь?
Он издевается? Или это пытка? Потому что мой возбужденный мозг отказывался воспринимать какую-либо информацию, поэтому я не ответила.
— Мама, мама! Там есе дядя! — указал мальчик на одну из развилок.
— Молодец сынок, — утягивая ребенка в противоположный переулок, сказала я.
Только бы добраться до дома, никем незамеченными. Ни к чему нам лишнее внимание — муж за это не погладит по головке, а кое-что другое сделает с этой самой головой непутевой!
И зачем только поддалась на уговоры сына посмотреть на торжественное шествие принца. Да, было красочно и ... незабываемо. Самое то слово! Этот день я точно не забуду.
Нет, я ни в коем случае не виню ребенка в том, что он закричал принцу «Позлявиляю!» и призывно помахал рукой. И уж тем более он не виноват, когда этот самый злосчастный принц посмотрел на его родительницу и нехорошо прищурился, увидев фингал на пол-лица. А уж когда он подозвал стражника и кивнул в мою сторону, я поняла, что вряд ли нас будет ждать теплый прием. Поэтому не дожидаясь лишнего и абсолютно ненужного нам внимания, мы пробирались домой самыми кривыми тропами.
Через два поворота стал, виден наш дом, находящийся на самой окраине столицы, и я смогла выдохнуть спокойно. Но вот скорости не сбавляла. Ребенка уже пять минут я несла на руках, что быстроты и маневренности нам не прибавляло.
Если быть честными, то это скорее не большой дом, а маленький замок. Из-за его размеров я чувствовала себя в нем одиноко. И только сынишка скрашивал пустоту и одиночество моей жизни. Нет, конечно, я не была там единственной жительницей, но теплых отношений не было.
То ли от старости, то ли от состава камней, из которых были сложены стены, но замок имеет темно-серый цвет, за что его прозвали Черным. Правда я слышала, как слуги шептались, что здесь обитает сама тьма. И вот тут я с ними поспорить не могла, потому что в любом неосвещенном месте я чувствовала, как клубилась тьма. И дай ей волю, поглотила бы все, до чего дотянулась. Но моему мужу она подчиняется беспрекословно.
Да, у меня есть муж, но одновременно его как бы и нет. У него престижная должность — он королевский некромант. Поднимает умерших для суда, когда требуется выявить наследника состояния, оставшихся без завещания, выяснения обстоятельств умерших насильственной смертью, особенно нужна его помощь при наследовании трона, когда поднимают нескольких предыдущих правителей и путем голосования определяют наследника престола. Поэтому он часто занят и редко бывает дома. Его как игрушку или диковинку держат около престола. Их способности используют и в спорных судебных делах. Просто дар некромантии крайне редок в нашем мире, поэтому все обладатели востребованы, популярны и известны.
И торопимся домой мы именно из-за него, потому что он не любит, когда мы покидаем стены поместья. Надеюсь, он не придет домой раньше запланированного, а то несдобровать мне будет, потому что он строго-настрого запретил нам выходить за ворота.
И вообще, я его боюсь! Правильно говорит народ, что добрых некромантов не бывает! То ли это отпечаток общения с мертвецами, то ли просто скверный характер, но он и его коллеги не отличаются заботой и вниманием к окружающим. Так что молю Всеведущего о том, чтобы муж только не узнал о нашем пребывании на празднике. А что будет тогда со стражником, который нас выпустил, даже подумать страшно!
Ноги уже еле передвигаются, в боку колет от долгого бега, ребенок начинает хныкать, видимо ему передался мой страх, да и устал он уже наверняка. Надо брать себя в руки. Остался последний рывок и мы дома. Всего-то осталось — преодолеть маленькое расстояние и забыть этот день, как страшный сон.
У ворот снова никого нет. Если мой муж узнает, что охранник отлучался несколько раз, то самое безобидное что он с ним сделает — это уволит без оплаты за последний месяц работы, а в худшем... Надеюсь, он вернется на место до прихода мужа.
Вот она, спасительная дверь. Теперь добежать до спальни и переодеться. Сынок молодец, почти весь путь молчал и только сейчас сказал:
— Мам, пи-пи.
— Сейчас сынок, — забегала я еще быстрее по комнате, по пути запихивая вещи с прогулки в стирку.
И только усадила ребенка на горшок и потихоньку стала выравнивать дыхание, как, постучавшись и получив разрешение войти, перешагнула порог горничная.
— Ваша светлость, — присела в книксене женщина, — мы Вас искали, и Вас нигде не было.
Искали они нас! Небось, Василис тут на уши весь дом поставила, что бы нас нашли. Даже не знаю, кто хуже и жестче мой муж или его матушка. Эта везде свой нос успеет засунуть. Не удивлюсь, если она в курсе, какое я каждый день белье одеваю. И вроде не грубит, но настолько предельно вежлива, что холодом, словно сквозняком, от нее веет. И только благодаря ей я никак не чувствую себя хозяйкой в собственном замке.
— Гуляли в саду. Странно, что нас не нашли. Наверно, недостаточно хорошо искали, — на лице девушки промелькнул испуг. Еще бы оказаться между молотом и наковальней.
Еще не хватало, что бы какая-то прислуга меня отчитывала, тем более доложила о нашей пропаже мужу. А сад — это отличное прикрытие, он настолько большой, что пришлось бы долго нас там искать.
— Вы хорошо себя чувствуете? — пристально разглядывая меня, спросила пожилая женщина.
Вот привязалась, старуха надоедливая!
— С чего такие выводы?
— У вас лицо красное.
Я бы удивилась, если бы после такого бега оно осталось у меня бледным, как обычно.
— Чувствую себя хорошо. Но выглядеть еще лучше мне никто не мешает. Так что пришли ко мне Рилу и Бетту. Да, вот еще, пусть ко мне зайдет и леди Василис. За мальчиком нужно присмотреть, пока меня будут готовить к приходу мужа.
Как только появилась няня для малыша, я забралась в ванну. Не люблю я эту няню, и ребенка с ней оставлять мне совсем не хочется, но находиться рядом каждое мгновение я тоже не могу, и оставлять его без присмотра не могу — душа не на месте сразу.
В комнате меня уже ждали девушки, а сынок весело играл с няней в кубики. От самой леди Василис мне достался холодный колкийвзгляд. Да рядом с ней снежные вершины гор являются горячей пустыней. И за что это черноволосая, сероглазая женщина так меня не любит? Причем не понравилась я ей сразу, и никакие попытки наладить с ней контакт к успеху не привели. Я тщетно пыталась уговорить мужа рассчитать ее и взять другую, но категорически отказывался и настаивал, что именно она та самая, что нам необходима. В конце концов, я просто смирилась с ее нахождением в нашем доме.
Девушки принялись меня облачать в голубое платье, которое очень хорошо сочеталось со светлыми волосами и синими глазами. Корсетов я не любила принципиально, но иногда все же приходилась их надевать. И сегодня такой день. Дело в том, что муж требует от меня соблюдение всех новых модных веяний, ведь его жена должна выглядеть лучше всех. Вот только зачем? Во-первых, меня все равно никто, кроме прислуги в этом платье не увидит. Во-вторых, у меня нет даже надежды, соблазнить мужа. Он проводит только те ночи в моей спальне, которые сочтет нужным и зависимость от моего внешнего вида и его присутствия в спальне я не заметила. Он в постели нежен и ласков, но... даже там меня пугала мгла, плескавшаяся в его глазах. Есть во всем его существе некая холодность, скрытость и отстраненность. Лучше уж я с сыном рядышком спать буду. Может из-за его ко мне отношения я и не люблю всякие декольте и разрезы-вырезы направленные в первую очередь на соблазнение мужской половины человечества. А как по мне, так чем дальше он от меня, тем мне спокойнее.
Мои, настолько светлые волосы, что они казались почти белыми, девушки расчесали и собрали так, чтобы они не лезли в глаза, но при этом большая часть осталась распущенной.
Чтоб этому принцу, с его Днем рождения... жилось долго и счастливо. Сейчас придет муж выпивший, что ему взбредет на ум, даже представить сложно. Лишь бы не узнал, где мы сегодня были!
Как только ушла няня со служанками я снова завела разговор с сыном:
— Солнышко мое, ты помнишь, что никому-никому нельзя рассказывать, где мы сегодня были и кого видели? — он закивал, продолжая строить башню из деревянных кубиков. — И папе тоже нельзя, помнишь?
И так весь разговор. Я понимаю, что он слишком мал, что бы понимать всю серьезность нашей вылазки и остается надеяться, что он не проговориться. Даже лучше будет, если он уснет до возвращения Орлайна и проснется после его ухода.
Мне вообще по жизни не везет. Вот и сегодня муж вернулся к ужину и навеселе, если так можно про него сказать.
Я, конечно, бегом спустилась к нему по центральной лестнице. Сынишка, все еще бодрствующий, припустив, обогнал меня и побежал к отцу.
— Папа, папа! — раскинув руки и, кидаясь на шею мужчине, кричал Вилиал. — Ты знаешь...
И тут я поняла, что зря я спускаюсь к мужу, потому что мне надо срочно двигаться в абсолютно противоположном направлении. И сделала бы я это незамедлительно и удивительно проворно, если бы не сын. Его оставить наедине с ним я не смогла. Даже если это плохо для меня кончиться, Вилиала я буду защищать всеми силами и даже больше.
— …я сегодня... — не обращая никакого внимания, на побелевшую мать, продолжил сын.
Мое сердце не то, что пропустила удар, а остановилось совсем. И только любовь к сыну заставляла держаться на ногах. А сынишка продолжил, не замечая маминого полуобморочного состояния:
— ... построил та-а-акую большую...
Слово «башню» скрылось в тумане обморока.
Очнулась от того, что кто-то похлопывал меня по щекам, а под нос совали нюхательную соль, от которой начинали слезиться глаза.
— Я всегда говорила, что здоровье ее подведет в самый ответственный момент. Слаба она слишком, — с этими словами леди Василис забрала у меня из под носа соль, и шурша юбками, удалилась из комнаты.
Рила, что своими нежными ладошками хлопала мне по щекам поспешила удалиться вслед за надменной дамой.
Я посмотрела в стальные глаза мужа, что нависал надомной и еще сильнее вжалась в диван.
— Прости, я не хотела испортить ужин...
— Не важно. Я все равно был не голоден. Тебе сейчас лучше? — изогнул он смоляную бровь.
— Да, спасибо. Намного лучше. Это все корсет... — соврала я, стараясь смотреть куда угодно, только не в эти, выворачивающие наизнанку душу и ведающие в ней все тайные уголки, глаза.
— И что не так с твоим корсетом? — в очередной раз бровь изобразила дугу.
— Я... мне, — хотела сказать, что затянули его слишком сильно служанки, но потом передумала, иначе им попадет, — мне он немного давит и дышать тяжело.
Без единого слова, шнуровка на моем корсете была растянута.
— Лучше?
— Да, — судорожный вздох, потому что взгляд мужа изучал прелести моего тела.
От такого взгляда становилось одновременно горячо и холодно. Предательские мурашки поползли по спине, дыхание участилось, а щеки заалели.
— Где Вилиал? — решилась я увести разговор в другом направлении, от мыслей мужа.
— Он спит... и нам пора.
Мое сердце сначала пропустило удар, а потом усиление забилось. Почему-то у всех нормальных людей сердце падает в пятки, а у меня начинает стучать в висках? В очередной раз, я почувствовала себя испуганным зайцем, которому бежать некуда от страшного злого волка.
А этот страшный «волк» коснулся синяка на пол моего лица, неопределенно хмыкнул и укоризненно посмотрел на меня. Я виновата, что ли?
Затем он меня подхватил на руки и понес. И я даже догадываюсь куда. Может изобразить очередной обморок? Идея хороша, но что тогда он будет мне расстегивать? Так что лучше я пока останусь в сознании.
— Я могу сама идти, — намекнула супругу.
— Что бы ты очередной раз навернулась со ступенек? — он даже не посмотрел на меня.
— До комнаты остался только ровный коридор, — напомнила я.
— А раз осталось совсем чуть-чуть, я уж как-нибудь донесу.
«Как-нибудь! Хорошо, что еще через плечо, как мешок с мукой, не перекинул» — почему-то подумалось мне.
Пока он меня нес, я смотрела за его спину и словно сама тьма следовала за его спиной. Все свечи, что горели в коридоре, сами потухали за его спиной. И мне становилось жутко и неуютно. Но самое невероятное, что в такие моменты мне казалось, что только его присутствие спасает меня от полного поглощения тьмой. А она, словно живая, следовала попятам, поджидая момента, что бы настигнуть меня.
Она пугала меня, заставляя прижиматься сильнее к мужу.
— Она преследует нас, — не выдержав напряжения, я указала в глубину темной стороны коридора.
— Я знаю.
«Я знаю» и все? И все?! Но слезать с его рук я не спешила — некромантам не страшна темнота. Наоборот, она их первый помощник. Ну ладно, второй. Первый — источник.
А вот и комната нашего сына. И когда я поняла, что тьма пройдется и по его двери, меня охватила паника. Жуткий, всепоглощающий ужас заморозил каждую частичку моего тела.
— Сын! — закричала я выходя из оцепенения. — Тьма приближается к нему!
И стала выбираться из сильных мужских рук. Но меня держали крепко, и отпускать не собирались. Но и я не могла отдаться на волю некроманту.
— Пусти. Отпусти меня сейчас же! Там же наш ребенок.
— Прекрати дергаться, а то я тебя уроню. Ему ничего не грозит.
— А если...
— Я сказал, что с ним все будет в порядке, — удостоили меня сердитым взглядом. – Сегодняшняя ночь моя.
И распахнув дверь ногой, супруг бережно уложил меня на кровать не сводя гипнотического взгляда. Затем он наклонился и нежно коснулся моих губ. И стоило мне только потянуться навстречу, как моим ртов властно завладели, а рука поползла вниз по ноге, сминая юбку и поднимаясь вверх к кружевному краю чулок. Сам супруг, позволив мне вдохнуть, переместился вниз по шее к ключице. А оттуда в вырез ослабленного корсета, который уже особо и не скрывал женских прелестей.
Рука на чулках, пройдясь по самому краю легонько скользнула под резинку и левая нога оголилась и тут же получила порцию нежных поцелуев и легкий укус внутренней стороны бедра, вырвав крик из моих уст.
Настал черед правого чулка. Те же медленные, манящие движения. От ощущения близости все тело покрывается огнем и тянется ему навстречу. Сдерживаюсь буквально из последних сил.
Второй чулок покинул мою ногу. Рука властно поползла к самому сокровенному, вызывая желание близости. Сам Орлайн навис надомной и пристально вглядываясь в глаза, не забывая ласкать мои бедра под юбкой. Но дальше нежных прикосновений дело не шло.
Муж перевел возбужденный взгляд с моего лица, на грудь. Место взгляда заняла рука, нырнув под вырез и легонько сжав выпуклость. Его поцелуй властный, горячий обжег кожу на шее и стал двигаться вниз. Коснулся ключицы, и, заставив меня зажмуриться от удовольствия. А потом он коснулся вмиг освободившейся груди. Вот тут я не смогла сдержать вырвавшегося сладострастного стона.
«Неужели я снова поддалась на его чары?» — пронеслось в моей голове. Хотя он клятвенно заверял, что никогда не применял ко мне магию, я никак это проверить не могла. А за его скрытность и замкнутость я ему еще и не доверяла.
Оставив чувствительную до умопомрачения грудь, он вернулся изучать мои губы, то слегка покусывая, то едва касаясь, заставляя тянуться ему на встречу.
Но вдруг он отстранился и спросил:
— Может, расскажешь?
Он издевается? Или это пытка? Потому что мой возбужденный мозг отказывался воспринимать какую-либо информацию, поэтому я не ответила.
