Лиора кивнула.
Вот так она обрела жилище и работу.
Была работа простой и незамысловатой.
Надо было прибираться в доме, а по вечерам, когда приходили посетители, помогать Аюми, так звали золотоволосую, разносить еду. Лиору приодели в симпатичное платье. Темно-синее, длинное, ниже коленей, узкое, с боковым разрезом до середины бедра.
А еще эльфийке пришлось привыкать к деревянным сандалиям, которые тут носили все поголовно, то есть поножно. Научиться носить обувь оказалось самым большим испытанием.
Вернее, вторым по сложности.
Потому что самым сложным оказалось учить язык.
Лиора не думала, что вообще возможно освоить чужую речь без специальных заклинаний.
Оказалось – можно, но неимоверно тяжело.
Эльфийка поняла, почему люди готовы платить Учителям золотые монеты. Да, дорого. Зато вжик – и ты свободно говоришь на местном языке. А тут долгие недели и месяцы пытайся запомнить слова, пробуй научиться складывать их в правильные фразы.
Но золотых у Лиоры не было и вскорости не предвиделось.
Она работала исключительно за еду и кров.
К счастью, работа была необременительной. Чистоту, просто невероятную для болотной жительницы, они поддерживали на пару с Аюми. Трудиться официанткой было немного смутительно, но не трудно.
Мужчины, заходящие в таверну, чтобы съесть тарелку удона и выпить чашечку саке, разглядывали эльфийку с удовольствием, но рук никогда не пытались распускать. Местные обычаи на этот счет были очень строгими. Нет, несколько раз с Лиорой пытались знакомиться молодые парни, но видя, что эльфийка лишь синеет от смущения и молчит как рыба, бросали это бесперспективное занятие.
Вот так и началась для Великой Волшебницы жизнь в человеческом мире.
22.12.195 г.в.п.
деревня Большие Прыщи Волкинское княжество
Дрёма уселся на обросший мхом ствол полусгнившего дерева.
В лесу много таких. Лесорубы брезгуют их даже на дрова распиливать.
Зачем, когда можно свежее дерево срубить.
Это вызывало в сыне друида неприязнь. Хоть он и проработал всю прошлую зиму на Велибора, но особой радости от изничтожения деревьев не испытывал.
Все-таки наследственность – это не друидская сказочка. Есть она! И никуда от нее не деется.
Вот и сейчас Дремудад сидел на бревне в заснеженном лесу не просто так. Он терпеливо ждал, когда его старая знакомая белочка догрызет подаренный ей орех и сможет сконцентрировать внимание своего слабенького разума на словах пастыря.
– И якоже зверь лесной должна пребывать ты в радости… – монотонно втолковывал ей Дрёма. – Ничто не должно печалить тебя и ввергать в сомнения.
Белочка согласно кивнула. Или это она попыталась выгрызть из скорлупки остатки ядрышка?
Юноша предпочел думать, что именно кивнула и именно на его слова.
«Увидел и услышал бы сейчас меня папа! – подумал молодой дворф. – Вот бы обрадовался. «Отпрыск наконец-то взялся за ум и поворотился к истинной вере» – сказал бы он мне».
Несомненно, именно так бы и произошло. Заговаривание зубов и компостирование мозгов лесной живности было одним из таинств друидической церкви.
А для Дрёмки оно стало чуть ли не единственным развлечением.
Нет, жизнь отшельника вовсе не так прекрасна, как ее описывают те, кто возвращаются из Мистического странствования. Они, вернувшиеся, в один голос твердят, что главное в их путешествии было как раз вот это – сидение в глуши лесной и постижение тайн друидических.
– Вот разделать бы тебя… – мечтательно сказал Дремудад белке. – Не из злобности моей, а, чтобы посмотреть, что у тебя внутри и как это все устроено.
Белка настороженно покосилась на дворфа.
– Но ты не бойся, безвинная зверушка, – вновь перешел друиденок на монотонный лад. – Не заморачивай свой крошечный мозг сомнениями и глупыми умствованиями.
«Мне бы этими самыми умствованиями не заморачиваться бы, – вздохнул про себя Дрёма. – Но не могу. И потом, если я перестану думать и изучать окружающее, то это буду уже не я. Так что белочка, прости, но я тебя… Нет, не пущу под нож, но к научным опытам приспособлю! Надо будет хорошенько продумать тот, с колесом. Как же мне все-таки измерить энергию, которую белка в нем вырабатывает? И что вообще такое энергия? Она ведь самая разная бывает. И тепло от костра, и солнечные лучи, и те силы, что получаем мы от пищи. Я не могу пока этого доказать, но чувствую, что все едино».
Странные мысли для подростка?
Но это же Дремудад! Юный естествоиспытатель, которому наконец-то никто не мешает заниматься именно тем, о чем дворф всю жизнь мечтал.
Сиди себе в кривовато собранной, но достаточно теплой избушке среди чащи и думай о всяком разном.
Нет, конечно, и есть что-то надо. Поэтому Дрёма два-три дня в неделю работал на Велибора, за что скупой лесоруб ворча передавал ему стряпню, что готовила его сердобольная жена.
Плюс мясо зверей, на которых Дремудад время от времени охотился. Безо всякого удовольствия, но кушать-то хочется.
Вот и сегодня его ждала дома тушка жирного зайца, которую он мариновал в рассоле от огурцов с тем самым тотемом деревни Большие Прыщи. Я о хрене, если кто забыл.
Вечером Дремудад намеревался запечь тушку в печи. И отпраздновать один из главных друидических праздников – день зимнего солнцестояния.
Так что жаловаться на жизнь дворфу не приходилось. Но все-таки размеренное существование начинало его тяготить. Размышления и научные опыты — это хорошо, но не за этим он ушел из родной тайги! Не только за этим.
25.03.196 г.в.п.
Сегунат
Пять девушек скакали по сцене, застывали в эффектных позах и громко пели. Позади них расположились музыканты: парни в чем-то разноцветном, аляповатом и ярком. Они стучали в барабаны, дребезжали бубнами, бренькали на мандолинах и дудели в дудки.
И все это обрушивалось на уши зрителей, плотной толпой сгрудившихся вокруг сцены.
Публика ликовала.
Девушки подпевали своим идеалам, или, как тут говорили: «айдалам», парни пожирали глазами юных красавиц.
Тем более что айдалицы были одеты… Правильнее сказать, почти раздеты.
Даже Лиора, привыкшая шастать по болотам в одном хитоне, постеснялась бы так ходить.
Короткие юбочки совершенно не прикрывали ноги в разноцветных гетрах, голые животы поблескивали белой кожей, руки в длинных перчатках производили манящие жесты, а обнаженные плечи и глубочайшие декольте довершали образ.
И это по весьма прохладной весенней погоде!
Впрочем, девушки так прыгали и танцевали, что даже вспотели.
Юная эльфийка, вместе с притащившей ее «приобщиться к великой культуре Сегуната» Аюми стояла в задних рядах. Нет, Аюми хотела бы пробраться поближе к сцене, но понимала, что пробиться туда вместе с Лиорой ей не удастся. Даже здесь народ стоял слишком плотно.
Лиора, хоть и привыкла к многолюдию, толп не любила.
Тем более, когда они состоят из азартно размахивающих над головой частями одежды девушек и возбужденных молодых парней.
Один из них пристроился рядом с эльфийкой и явно слишком сильно к ней прижимался.
Эльфийка синела от смущения и неприязни, но ничего не могла с этим поделать. Она попробовала отодвинуться и наступила деревянной сандалией на ногу другого соседа.
– Ой! – слишком громко вскрикнул тот и, схватив Лиору за локоть, с деланным возмущением воскликнул: – Ты мне все пальцы отдавила! Как будешь теперь расплачиваться?
– А меня толкнула! – поддакнул тот самый «прижимальщик» и подмигнул приятелю.
– Ребята, отстаньте! – заметила неладное Аюми.
– Не лезь, – сузил глаза парень с отдавленной конечностью и положил ладонь на рукоять меча. Демонстративно положил, чтобы был виден, вернее не виден отрубленный мизинец.
Аюми захлопала ресницами, жалостливо посмотрела на Лиору... и, опустив плечи, отвернулась к сцене.
А парни уже крепко схватили Лиору за плечи и поволокли прочь из толпы.
Эльфийке еще не приходилось сталкиваться с местными бандитами. Они в респектабельную таверну дядюшки Ядзавы не заходили. По городу эльфийка старалась ходить как можно меньше, а если приходилось, то выбирала центральные культурные улицы.
«Что делать? – металась в голове Лиоры паника. – Закричать? Позвать на помощь? Или подпалить их заклятием?»
Но проявлять магию девушке совершенно не хотелось. Она тщательно скрывала свой дар, умно решив, что, если хоть раз продемонстрирует волшебство, это совершенно изменит ее жизнь.
А нынешнее существование юную эльфийку более чем устраивало. Хозяин таверны был так добр к ней, что совершенно не требовал никакой платы ни за комнатку, ни за еду. А еще поручил Аюми подобрать для эльфийки одежду. И даже несколько раз давай Лиоре небольшие деньги! Поэтому новая работница изо всех сил старалась, наводя чистоту, моя посуду и работая официанткой.
Но что делать сейчас?!
Парни уже вытащили свою жертву на чистое пространство и целеустремленно потащили ее в ближайший темный и узкий переулок.
– По-моему, она не хочет с вами идти, – раздался спокойный и немного насмешливый голос.
Лиора обернулась и увидела стоявшего невдалеке молодого самурая. Он был высоким, черноволосым, с желтоватой кожей сурового лица, с прищуренными темно-карими глазами и тонкогубым ртом. Одет парень был в широкие хакамы и просторную хаори, а на боках висели ножны с катаной и вакидзаси.
– Отвянь, фраер! – шикнул на него «обжиматель».
– Неправильный ответ.
Самурай оттолкнулся лопатками от стены и шагнул к бандитам. Быстрым и текуче-плавным змеиным движением выхватил оружие и встал в стойку.
– Самураешко, – с презрением сплюнул якудза с отдавленной ногой.
Ну да, как и у всех жителей города, мечи самурая были деревянными.
Как объяснила Аюми: «Они же все время дерутся! Если бы настоящими мечами рубились, ни одного мужика в городе не осталось бы!»
Вот и раздавался то и дело откуда-нибудь перестук деревянных мечей и азартные выкрики вместо лязга и предсмертных воплей.
Но якудза закон не писан.
И два бандита, оттолкнув Лиору, с ухмылками достали настоящие стальные клинки.
Но самурая это ни капельки не испугапло.
Он даже удовлетворенно хмыкнул, прищурил и без того узкие глаза и стремительным вихрем налетел на врагов.
Лиора прикрыла рот рукой и, широко распахнув глаза, смотрела, как деревянные клинки воина проскальзывают между мечами врагов, отбивают их в стороны и наносят сокрушительные удары.
Сначала самурай перебил якудзам руки, а потом, стонущих и причитающих, утративших всю напускную крутость, огрел по склоненным головам.
Самурай присел над телами поверженных противников и позвал Лиору:
– Зеленая-сан, подойди, помоги их связать.
– Я не зеленая, я лазоревая, – тихонько поправила его Лиора, но подошла, присела на корточки и принялась спутывать запястья бандитов кожаными ремешками, которые самурай предусмотрительно носил в глубоких карманах.
– Вы… – Лиора запнулась, пытаясь припомнить подходящее слово. – Для этого стояли, да?
– Да, я специально поджидал их, или еще каких-нибудь преступников, – кивнул молодой человек. – Подобные отбросы любят отираться в таких местах. Крадут деньги, дерутся, нападают на девушек.
– Спасибо, – спохватилась эльфийка и представилась: – Я – Лиора. Эльфийка.
– Я заметил, – усмехнулся самурай. – Кейто Киншан.
– Я… что-то должна? За помощь, – потупилась Лиора.
– Нет, это моя обязанность перед городом, – спокойно ответил парень.
– Вы работаете… как это… защищаете людей?
– Нет, не работаю, – возразил тот. – Просто, считаю, что кто-то должен это делать. А если не я, то кто?
Лиора улыбнулась этому суровому воину. Было так приятно встретить подобного человека.
Такого же, как она сама или священник Нргав.
– Я работаю… Таверна «Зимняя орхидея». Западный квартал. Недалеко, – зачем-то сообщила она парню и посинела от смущения.
– Зайду, если окажусь поблизости, – вежливо ответил тот.
Внезапно пнул ногой «обжимальщика», приказал:
– Вставай! Ты давно уже очнулся.
– Не хочу! Ты не имеешь права! Я буду жаловаться! – прохныкал тот в ответ.
– Жалуйся, – усмехнулся самурай и ударил его деревянным мечом пониже спины. – Или я могу просто переломать тебе ребра или хребет. И оставить здесь.
– Наши тебя найдут! – зло прошипел второй бандит.
– Уже многие находили, – спокойно ответил воин. – Некоторые из них больше никогда и не на кого не нападут. Ты же слышал мое имя.
– Нет, а что? – зло спросил «отдавленноногий».
– Это же Киншан! – торопливо подсказал ему приятель.
И смелый якудза сжался в комок, попросил тоненьким голосочком:
– Пожалуйста, Киншан-сан, не убивай нас! Мы сейчас быстренько встанем и сами пойдем к стражникам сдаваться.
– Вот и замечательно, – невозмутимо сказал самурай, кивнул Лиоре:
– Удачи, девочка. И не ходи одна на подобные сборища.
– Я не одна, – беспомощно ответила Лиора и побрела в сторону таверны.
Аюми вернулась туда через пару часов. Раскрасневшаяся, довольная. Но тут же надела маску беспокойства и подскочила к Лиоре, которая надраивала тарелки.
– Ты как? Убежала? Я знала, что они ничего тебе не сделают! Или сделали? Ты прости-прости, я не могла тебе помочь, поэтому осталась на концерте. Ведь все равно ничего бы не сумела сделать, а там Юки Обо выступала! Она такая замечательная.
Лиора грустно смотрела на свою «подружку» и думала, что при всей внешней разнице и различиях в темпераменте, что эльфы, что собаки, что люди…
Захотелось заплакать, тихонько так, но она сдержалась и негромко сказала:
– Меня спас. Киншан. Он так себя назвал.
– Что? Сам Киншан?! – глаза у Аюми округлились, а рот удивленно приоткрылся.
– А он кто? – спросила эльфийка.
– Ты не знаешь?! Он великий самурай! Чуть старше меня, а уже считается одним из сильнейших воинов! Киншан всегда за справедливость и часто с якудза дерется! Его все плохие парни боятся, а хорошие уважают! Вот же тебе повезло! Ну почему те дураки не меня схватили?!
15.06.196 г.в.п.
деревня Большие Прыщи, Волкинское княжество
Дремудад собирался в дорогу.
Делал это молодой дворф неторопливо и вдумчиво, как это и положено делать уже не отроку, а юноше.
Весной у дворфа случилась линька. Это когда старая детская щетина, мягкая и тонкая, выпадает, а на смену ей вылазит взрослая, с повышенной лохматостью и жесткостью.
Так что гордость любого дворфа – его борода – вид являла жалкий, плачевный и смешной. Вкривь и вкось торчали пучки довольно длинной, но жиденькой детской поросли, а на смену ей лез подлесок – еще коротенький, меньше вершка, но густой и плотный.
Дремудад, разглядывая себя в старинное серебряное зеркальце, что подарила ему, сама смущенная этим поступком, сестра Рагнадора, подумал:
«Я похож на те делянки, где лесорубы почему-то оставили несколько старых деревьев, и высадили новые».
Лесорубы, кстати, действительно прикапывали по весне саженцы. Лесов, конечно, кругом море, но и океан можно вычерпать. Этой весной, правда, работы у Велибора и его товарищей поубавилось, потому как кто же высадит деревья лучше дворфа-друида?!
– У тебя какое-то шаманство есть? – допытывался у Дрёмы хитрый Велибор.
– Нет, – честно отвечал дворф. – Просто, руки умелые. Я с детства со всякими растениями вожусь.
– Ну да, ну да, – закивал лесоруб, ни капельки не поверив дворфенку.
А Дрёме действительно нравилось возиться с живой природой. Никуда от наследственности не уйдешь.
Вот так она обрела жилище и работу.
Была работа простой и незамысловатой.
Надо было прибираться в доме, а по вечерам, когда приходили посетители, помогать Аюми, так звали золотоволосую, разносить еду. Лиору приодели в симпатичное платье. Темно-синее, длинное, ниже коленей, узкое, с боковым разрезом до середины бедра.
А еще эльфийке пришлось привыкать к деревянным сандалиям, которые тут носили все поголовно, то есть поножно. Научиться носить обувь оказалось самым большим испытанием.
Вернее, вторым по сложности.
Потому что самым сложным оказалось учить язык.
Лиора не думала, что вообще возможно освоить чужую речь без специальных заклинаний.
Оказалось – можно, но неимоверно тяжело.
Эльфийка поняла, почему люди готовы платить Учителям золотые монеты. Да, дорого. Зато вжик – и ты свободно говоришь на местном языке. А тут долгие недели и месяцы пытайся запомнить слова, пробуй научиться складывать их в правильные фразы.
Но золотых у Лиоры не было и вскорости не предвиделось.
Она работала исключительно за еду и кров.
К счастью, работа была необременительной. Чистоту, просто невероятную для болотной жительницы, они поддерживали на пару с Аюми. Трудиться официанткой было немного смутительно, но не трудно.
Мужчины, заходящие в таверну, чтобы съесть тарелку удона и выпить чашечку саке, разглядывали эльфийку с удовольствием, но рук никогда не пытались распускать. Местные обычаи на этот счет были очень строгими. Нет, несколько раз с Лиорой пытались знакомиться молодые парни, но видя, что эльфийка лишь синеет от смущения и молчит как рыба, бросали это бесперспективное занятие.
Вот так и началась для Великой Волшебницы жизнь в человеческом мире.
Глава 15. Отшельник
22.12.195 г.в.п.
деревня Большие Прыщи Волкинское княжество
Дрёма уселся на обросший мхом ствол полусгнившего дерева.
В лесу много таких. Лесорубы брезгуют их даже на дрова распиливать.
Зачем, когда можно свежее дерево срубить.
Это вызывало в сыне друида неприязнь. Хоть он и проработал всю прошлую зиму на Велибора, но особой радости от изничтожения деревьев не испытывал.
Все-таки наследственность – это не друидская сказочка. Есть она! И никуда от нее не деется.
Вот и сейчас Дремудад сидел на бревне в заснеженном лесу не просто так. Он терпеливо ждал, когда его старая знакомая белочка догрызет подаренный ей орех и сможет сконцентрировать внимание своего слабенького разума на словах пастыря.
– И якоже зверь лесной должна пребывать ты в радости… – монотонно втолковывал ей Дрёма. – Ничто не должно печалить тебя и ввергать в сомнения.
Белочка согласно кивнула. Или это она попыталась выгрызть из скорлупки остатки ядрышка?
Юноша предпочел думать, что именно кивнула и именно на его слова.
«Увидел и услышал бы сейчас меня папа! – подумал молодой дворф. – Вот бы обрадовался. «Отпрыск наконец-то взялся за ум и поворотился к истинной вере» – сказал бы он мне».
Несомненно, именно так бы и произошло. Заговаривание зубов и компостирование мозгов лесной живности было одним из таинств друидической церкви.
А для Дрёмки оно стало чуть ли не единственным развлечением.
Нет, жизнь отшельника вовсе не так прекрасна, как ее описывают те, кто возвращаются из Мистического странствования. Они, вернувшиеся, в один голос твердят, что главное в их путешествии было как раз вот это – сидение в глуши лесной и постижение тайн друидических.
– Вот разделать бы тебя… – мечтательно сказал Дремудад белке. – Не из злобности моей, а, чтобы посмотреть, что у тебя внутри и как это все устроено.
Белка настороженно покосилась на дворфа.
– Но ты не бойся, безвинная зверушка, – вновь перешел друиденок на монотонный лад. – Не заморачивай свой крошечный мозг сомнениями и глупыми умствованиями.
«Мне бы этими самыми умствованиями не заморачиваться бы, – вздохнул про себя Дрёма. – Но не могу. И потом, если я перестану думать и изучать окружающее, то это буду уже не я. Так что белочка, прости, но я тебя… Нет, не пущу под нож, но к научным опытам приспособлю! Надо будет хорошенько продумать тот, с колесом. Как же мне все-таки измерить энергию, которую белка в нем вырабатывает? И что вообще такое энергия? Она ведь самая разная бывает. И тепло от костра, и солнечные лучи, и те силы, что получаем мы от пищи. Я не могу пока этого доказать, но чувствую, что все едино».
Странные мысли для подростка?
Но это же Дремудад! Юный естествоиспытатель, которому наконец-то никто не мешает заниматься именно тем, о чем дворф всю жизнь мечтал.
Сиди себе в кривовато собранной, но достаточно теплой избушке среди чащи и думай о всяком разном.
Нет, конечно, и есть что-то надо. Поэтому Дрёма два-три дня в неделю работал на Велибора, за что скупой лесоруб ворча передавал ему стряпню, что готовила его сердобольная жена.
Плюс мясо зверей, на которых Дремудад время от времени охотился. Безо всякого удовольствия, но кушать-то хочется.
Вот и сегодня его ждала дома тушка жирного зайца, которую он мариновал в рассоле от огурцов с тем самым тотемом деревни Большие Прыщи. Я о хрене, если кто забыл.
Вечером Дремудад намеревался запечь тушку в печи. И отпраздновать один из главных друидических праздников – день зимнего солнцестояния.
Так что жаловаться на жизнь дворфу не приходилось. Но все-таки размеренное существование начинало его тяготить. Размышления и научные опыты — это хорошо, но не за этим он ушел из родной тайги! Не только за этим.
Глава 16. Горожанка
25.03.196 г.в.п.
Сегунат
Пять девушек скакали по сцене, застывали в эффектных позах и громко пели. Позади них расположились музыканты: парни в чем-то разноцветном, аляповатом и ярком. Они стучали в барабаны, дребезжали бубнами, бренькали на мандолинах и дудели в дудки.
И все это обрушивалось на уши зрителей, плотной толпой сгрудившихся вокруг сцены.
Публика ликовала.
Девушки подпевали своим идеалам, или, как тут говорили: «айдалам», парни пожирали глазами юных красавиц.
Тем более что айдалицы были одеты… Правильнее сказать, почти раздеты.
Даже Лиора, привыкшая шастать по болотам в одном хитоне, постеснялась бы так ходить.
Короткие юбочки совершенно не прикрывали ноги в разноцветных гетрах, голые животы поблескивали белой кожей, руки в длинных перчатках производили манящие жесты, а обнаженные плечи и глубочайшие декольте довершали образ.
И это по весьма прохладной весенней погоде!
Впрочем, девушки так прыгали и танцевали, что даже вспотели.
Юная эльфийка, вместе с притащившей ее «приобщиться к великой культуре Сегуната» Аюми стояла в задних рядах. Нет, Аюми хотела бы пробраться поближе к сцене, но понимала, что пробиться туда вместе с Лиорой ей не удастся. Даже здесь народ стоял слишком плотно.
Лиора, хоть и привыкла к многолюдию, толп не любила.
Тем более, когда они состоят из азартно размахивающих над головой частями одежды девушек и возбужденных молодых парней.
Один из них пристроился рядом с эльфийкой и явно слишком сильно к ней прижимался.
Эльфийка синела от смущения и неприязни, но ничего не могла с этим поделать. Она попробовала отодвинуться и наступила деревянной сандалией на ногу другого соседа.
– Ой! – слишком громко вскрикнул тот и, схватив Лиору за локоть, с деланным возмущением воскликнул: – Ты мне все пальцы отдавила! Как будешь теперь расплачиваться?
– А меня толкнула! – поддакнул тот самый «прижимальщик» и подмигнул приятелю.
– Ребята, отстаньте! – заметила неладное Аюми.
– Не лезь, – сузил глаза парень с отдавленной конечностью и положил ладонь на рукоять меча. Демонстративно положил, чтобы был виден, вернее не виден отрубленный мизинец.
Аюми захлопала ресницами, жалостливо посмотрела на Лиору... и, опустив плечи, отвернулась к сцене.
А парни уже крепко схватили Лиору за плечи и поволокли прочь из толпы.
Эльфийке еще не приходилось сталкиваться с местными бандитами. Они в респектабельную таверну дядюшки Ядзавы не заходили. По городу эльфийка старалась ходить как можно меньше, а если приходилось, то выбирала центральные культурные улицы.
«Что делать? – металась в голове Лиоры паника. – Закричать? Позвать на помощь? Или подпалить их заклятием?»
Но проявлять магию девушке совершенно не хотелось. Она тщательно скрывала свой дар, умно решив, что, если хоть раз продемонстрирует волшебство, это совершенно изменит ее жизнь.
А нынешнее существование юную эльфийку более чем устраивало. Хозяин таверны был так добр к ней, что совершенно не требовал никакой платы ни за комнатку, ни за еду. А еще поручил Аюми подобрать для эльфийки одежду. И даже несколько раз давай Лиоре небольшие деньги! Поэтому новая работница изо всех сил старалась, наводя чистоту, моя посуду и работая официанткой.
Но что делать сейчас?!
Парни уже вытащили свою жертву на чистое пространство и целеустремленно потащили ее в ближайший темный и узкий переулок.
– По-моему, она не хочет с вами идти, – раздался спокойный и немного насмешливый голос.
Лиора обернулась и увидела стоявшего невдалеке молодого самурая. Он был высоким, черноволосым, с желтоватой кожей сурового лица, с прищуренными темно-карими глазами и тонкогубым ртом. Одет парень был в широкие хакамы и просторную хаори, а на боках висели ножны с катаной и вакидзаси.
– Отвянь, фраер! – шикнул на него «обжиматель».
– Неправильный ответ.
Самурай оттолкнулся лопатками от стены и шагнул к бандитам. Быстрым и текуче-плавным змеиным движением выхватил оружие и встал в стойку.
– Самураешко, – с презрением сплюнул якудза с отдавленной ногой.
Ну да, как и у всех жителей города, мечи самурая были деревянными.
Как объяснила Аюми: «Они же все время дерутся! Если бы настоящими мечами рубились, ни одного мужика в городе не осталось бы!»
Вот и раздавался то и дело откуда-нибудь перестук деревянных мечей и азартные выкрики вместо лязга и предсмертных воплей.
Но якудза закон не писан.
И два бандита, оттолкнув Лиору, с ухмылками достали настоящие стальные клинки.
Но самурая это ни капельки не испугапло.
Он даже удовлетворенно хмыкнул, прищурил и без того узкие глаза и стремительным вихрем налетел на врагов.
Лиора прикрыла рот рукой и, широко распахнув глаза, смотрела, как деревянные клинки воина проскальзывают между мечами врагов, отбивают их в стороны и наносят сокрушительные удары.
Сначала самурай перебил якудзам руки, а потом, стонущих и причитающих, утративших всю напускную крутость, огрел по склоненным головам.
Самурай присел над телами поверженных противников и позвал Лиору:
– Зеленая-сан, подойди, помоги их связать.
– Я не зеленая, я лазоревая, – тихонько поправила его Лиора, но подошла, присела на корточки и принялась спутывать запястья бандитов кожаными ремешками, которые самурай предусмотрительно носил в глубоких карманах.
– Вы… – Лиора запнулась, пытаясь припомнить подходящее слово. – Для этого стояли, да?
– Да, я специально поджидал их, или еще каких-нибудь преступников, – кивнул молодой человек. – Подобные отбросы любят отираться в таких местах. Крадут деньги, дерутся, нападают на девушек.
– Спасибо, – спохватилась эльфийка и представилась: – Я – Лиора. Эльфийка.
– Я заметил, – усмехнулся самурай. – Кейто Киншан.
– Я… что-то должна? За помощь, – потупилась Лиора.
– Нет, это моя обязанность перед городом, – спокойно ответил парень.
– Вы работаете… как это… защищаете людей?
– Нет, не работаю, – возразил тот. – Просто, считаю, что кто-то должен это делать. А если не я, то кто?
Лиора улыбнулась этому суровому воину. Было так приятно встретить подобного человека.
Такого же, как она сама или священник Нргав.
– Я работаю… Таверна «Зимняя орхидея». Западный квартал. Недалеко, – зачем-то сообщила она парню и посинела от смущения.
– Зайду, если окажусь поблизости, – вежливо ответил тот.
Внезапно пнул ногой «обжимальщика», приказал:
– Вставай! Ты давно уже очнулся.
– Не хочу! Ты не имеешь права! Я буду жаловаться! – прохныкал тот в ответ.
– Жалуйся, – усмехнулся самурай и ударил его деревянным мечом пониже спины. – Или я могу просто переломать тебе ребра или хребет. И оставить здесь.
– Наши тебя найдут! – зло прошипел второй бандит.
– Уже многие находили, – спокойно ответил воин. – Некоторые из них больше никогда и не на кого не нападут. Ты же слышал мое имя.
– Нет, а что? – зло спросил «отдавленноногий».
– Это же Киншан! – торопливо подсказал ему приятель.
И смелый якудза сжался в комок, попросил тоненьким голосочком:
– Пожалуйста, Киншан-сан, не убивай нас! Мы сейчас быстренько встанем и сами пойдем к стражникам сдаваться.
– Вот и замечательно, – невозмутимо сказал самурай, кивнул Лиоре:
– Удачи, девочка. И не ходи одна на подобные сборища.
– Я не одна, – беспомощно ответила Лиора и побрела в сторону таверны.
Аюми вернулась туда через пару часов. Раскрасневшаяся, довольная. Но тут же надела маску беспокойства и подскочила к Лиоре, которая надраивала тарелки.
– Ты как? Убежала? Я знала, что они ничего тебе не сделают! Или сделали? Ты прости-прости, я не могла тебе помочь, поэтому осталась на концерте. Ведь все равно ничего бы не сумела сделать, а там Юки Обо выступала! Она такая замечательная.
Лиора грустно смотрела на свою «подружку» и думала, что при всей внешней разнице и различиях в темпераменте, что эльфы, что собаки, что люди…
Захотелось заплакать, тихонько так, но она сдержалась и негромко сказала:
– Меня спас. Киншан. Он так себя назвал.
– Что? Сам Киншан?! – глаза у Аюми округлились, а рот удивленно приоткрылся.
– А он кто? – спросила эльфийка.
– Ты не знаешь?! Он великий самурай! Чуть старше меня, а уже считается одним из сильнейших воинов! Киншан всегда за справедливость и часто с якудза дерется! Его все плохие парни боятся, а хорошие уважают! Вот же тебе повезло! Ну почему те дураки не меня схватили?!
Глава 17. Междоусобица
15.06.196 г.в.п.
деревня Большие Прыщи, Волкинское княжество
Дремудад собирался в дорогу.
Делал это молодой дворф неторопливо и вдумчиво, как это и положено делать уже не отроку, а юноше.
Весной у дворфа случилась линька. Это когда старая детская щетина, мягкая и тонкая, выпадает, а на смену ей вылазит взрослая, с повышенной лохматостью и жесткостью.
Так что гордость любого дворфа – его борода – вид являла жалкий, плачевный и смешной. Вкривь и вкось торчали пучки довольно длинной, но жиденькой детской поросли, а на смену ей лез подлесок – еще коротенький, меньше вершка, но густой и плотный.
Дремудад, разглядывая себя в старинное серебряное зеркальце, что подарила ему, сама смущенная этим поступком, сестра Рагнадора, подумал:
«Я похож на те делянки, где лесорубы почему-то оставили несколько старых деревьев, и высадили новые».
Лесорубы, кстати, действительно прикапывали по весне саженцы. Лесов, конечно, кругом море, но и океан можно вычерпать. Этой весной, правда, работы у Велибора и его товарищей поубавилось, потому как кто же высадит деревья лучше дворфа-друида?!
– У тебя какое-то шаманство есть? – допытывался у Дрёмы хитрый Велибор.
– Нет, – честно отвечал дворф. – Просто, руки умелые. Я с детства со всякими растениями вожусь.
– Ну да, ну да, – закивал лесоруб, ни капельки не поверив дворфенку.
А Дрёме действительно нравилось возиться с живой природой. Никуда от наследственности не уйдешь.
