Прошло пару часов. Алиса сидела в своей комнате, безуспешно пытаясь читать учебник, когда в дверь снова застучали. Не стук Марка. Жесткие, нетерпеливые удары кулаком!
Сердце Алисы упало. Мама вскрикнула на кухне. Арчи зашипел, шерсть дыбом. Алиса подбежала к двери, заглянула в глазок. Марк. Но его лицо... Оно было искажено чистым, животным ужасом. Он снова забил кулаком в дверь. "Алиса! ОТКРЫВАЙ! СРОЧНО!"
Она дернула дверь на себя. Марк ворвался, втащив с собой запах паники и холодного воздуха. Он был бледен, губы дрожали.
"Что? Что случилось?" – Алиса схватила его за руку.
Марк задыхался, его глаза бегали по комнате, цепляясь за испуганное лицо мамы в дверях кухни.
"Кира..." – выдохнул он. "Киру... нашли. В парке. У старой мельницы. Она... Алиса, она мертва."
"Мертва? Как?" – голос мамы был тонким.
"Не знаю... Насильственная... Полиция там..." – Марк перевел взгляд на Алису. В его глазах – потрясение и страх. *За нее. * "Все говорят... все шепчутся..." Он не договорил. Не надо.
Алиса поняла. Холод сковал тело. "Думают... это я?" – голос чуждый.
Марк молча кивнул. "Дочь психа". "Ведьма". "Она угрожала Кире вчера". "Видели, как она шла из лесу – грязная, злая..."
За окном – нарастающий гул. Злобный ропот. Алиса раздвинула занавеску. Толпа. Соседи, родители. Злые лица. Пальцы, тыкающие в ее окно. Камень – БАМ! – в стену под окном.
"УБИЙЦА!" – крик сквозь стекло. "ВЕДЬМА!"
"Как ее отец! Выродок!"
"Отдайте ее!"
Мама зажала рот рукой. Арчи зарычал, бросился к окну. Марк оттащил Алису. "Не показывайся! Они с ума сошли!"
Дверной звонок – настойчивый, официальный. Полиция.
Марк посмотрел на Алису. Решимость в глазах. "Алиби? Вчера вечером?"
Алиса покачала головой, онемев. Прогулка к дому Мауры – не алиби. Только подтвердит "странности". И ложь маме...
"Ладно. Слушай." Марк достал ключ. "Охотничья избушка моего деда. За Черным Ручьем. Бери кота, бери всё, что нужно и бежим." Он кивнул наверх. "Иди через огород в лес. Я задержу их. БЫСТРО!"
"Марк, нет! Они подумают..."
"Они УЖЕ думают! Тебя растерзают или арестуют! Иди! Я найду тебя!" Звонок повторился. Крики громче. Еще камень – звон разбитого горшка.
Мама встала. Мертвенно-бледная, но в глазах – огонь. "Иди, дочка!" – прошептала она, толкая Алису к задней двери. "Иди. Прячься. Марк... спасибо."
Арчи схватил зубами штанину Алисы, потащил к выходу. Бегство. Позорное. Необходимое.
Алиса кивнула, слезы жгли. Она бросилась наверх, схватила рюкзак с гримуаром. Марк открывал вход полиции, его голос громкий, отвлекающий.
"Быстро!" – шикнула мама.
Алиса выскользнула, Арчи – следом. Пригнулась, побежала через огород к лесу. Крики толпы, голоса полиции, плач матери – все слилось в гул ненависти: "Убийца! Ведьма!"
Она вбежала под сень деревьев, спотыкаясь. Сердце колотилось. Слезы гнева. Кира мертва. Весь город верит, что это сделала она. Дочь тирана. Ведьма.
Она остановилась, оперлась о сосну. Гримуар давил на спину. Страх кричал: "Беги!" Но внутри поднималась волна – не ярости, а леденящей решимости. Кто-то убил Киру и подставил ее. Но кто? Игра в смерть. Ее загнали в угол.
Она не позволит.
Она сжала ремни рюкзака. Доказать невиновность. Найти убийцу. Для этого нужны ответы. Сила и Знания. Всё, что в этом гримуаре. Цена? Цена бегства – ее жизнь, имя, мамино спокойствие.
Путь к правде стал бегством от виселицы. Первый шаг – открыть книгу Мауры, чтобы выжить и сражаться. Кровь Кингов требовала силы. Она ответит.
Она посмотрела в глубь леса, к избушке за Черным Ручьем. Убежище. Первая ставка. Арчи ткнулся мордой в руку. Алиса кивнула.
"Пошли, защитник. Нам есть за что бороться." Ее мысли о Кире были ясны и горьки: Мерзкая стерва... но убивать? Нет. И кто это сделал? Кто так меня ненавидит? Подлинный шок и непонимание.
Глава 6: Стены Избушки
Холод. Он пробирался сквозь тонкую ткань куртки, заставляя Алису дрожать мелкой дрожью, не связанной только с сыростью леса. Она бежала, спотыкаясь о корни, скользя по мокрой хвое. Рюкзак с гримуаром внутри бил по пояснице – тяжелый, зловещий груз, напоминающий о доме Мауры, о тенях, о цене силы. Но хуже всего были крики, все еще звеневшие в ушах: "Убийца! Ведьма! Как ее отец!" Они смешивались с шелестом дождя в листве, создавая жуткий хор обвинения.
Кира мертва. Мысль билась, как пойманная птица. И я.… я последняя, кто с ней говорил. Кто угрожал. Отчаяние сжимало горло. Она не убивала! Но кто поверит "дочери психа", сбежавшей с места... преступления? Так это выглядело. Так это видел весь Серебряный Ключ.
Арчи бежал впереди, его бело-рыжий силуэт мелькал в серой пелене дождя и тумана. Он не оглядывался. Он вел. Чуял путь. Чуял убежище. Маленький, мокрый компас в ее личном апокалипсисе.
Черный Ручей встретил их грязным, разбушевавшимся потоком. Знакомые мостки снесло. Пришлось перебираться по скользким, шатающимся камням, балансируя над черной, пенящейся бездной. Холодная вода хлестала по ботинкам. Каждый шаг отдавался болью в изможденных мышцах. Она поскользнулась, едва не рухнув в воду. Резкий, тревожный вопль Арчи заставил ее вцепиться в мокрый камень. Его голубые глаза, яркие даже в этом сером аду, горели решимостью: Держись!
Избушка Марка возникла внезапно, как мираж. Небольшая, покосившаяся, из почерневших бревен, почти полностью скрытая разросшейся бузиной и цепким хмелем. Больше похожая на дровяной сарай, чем на жилье. Марк как-то в шутку назвал ее своим "бункером на случай зомби-апокалипсиса или побега от родительского гнева". Алиса тогда смеялась. Теперь это было ее единственное убежище от настоящего кошмара.
Ключ – простой железный – выскальзывал из дрожащих пальцев. Она вставила его в замок, покрытый ржавчиной и слизью. Щелчок. Скрип. Дверь поддалась, открывая черноту и волну запахов – пыль, прель, мышиный помет и слабый, горьковатый отголосок полыни. Арчи забежал внутрь первым. Алиса шагнула следом, захлопнув дверь. Тишина. Только шум дождя по ветхой крыше и ее собственное прерывистое дыхание.
Она достала фонарик. Луч, дрожащий и слабый, выхватил крошечное пространство: грубая деревянная койка с тюфяком из сена, чурбан вместо стула, ржавая буржуйка, столбик с гвоздями для инструментов. Пыль. Паутина. Но это были стены. Крыша. Замок на двери. Убежище.
Алиса сбросила рюкзак на пол. Гримуар внутри словно излучал холод. Она отшатнулась. Не трогай. Спрячься. Пережди. Но страх был сильнее. Страх не только перед людьми снаружи. Страх перед тем холодком, что уже висел в воздухе избушки. Тени здесь двигались ленивее, вязче, чем дома. И пахло… озоном. Слабо, но верно. Завеса была тоньше. Сущность из дома Мауры… или другая? Они могли найти ее? Чуят ее страх? Ее неуправляемую силу?
Арчи, обнюхав углы, запрыгнул на койку и уселся, устремив голубой взгляд на дверь. Настороженный часовой. Его шерсть была мокрой, но он не вылизывался. Все внимание – на возможную угрозу.
Алиса закусила губу до крови. Она не могла просто сидеть. Не могла ждать, пока Сущность просочится сквозь щели или следопыты найдут ее следы. Ей нужна была хоть капля контроля. Хоть тень защиты. И единственный источник… лежал в рюкзаке.
Сердце колотилось, как барабан, когда она расстегнула рюкзак и вынула гримуар. Кожаная обложка была ледяной под пальцами. Знак сплетенных змей казался выпуклым, чуть пульсирующим. Запах – пыль, сухие травы, озон – усилился, заполняя тесное пространство.
«Не корми их страхом», – всплыл в памяти шепот Мауры из видения. Но как не кормить, когда страх был ее воздухом?
Она открыла книгу. Шершавые страницы, испещренные непонятными символами и выцветшими рисунками трав, деревьев, звездных схем, казались мертвыми. Но под пальцами они… вибрировали. Словно книга спала и теперь пробуждалась. Алиса листала, глаза бегали по строчкам, ища знакомое, ища слово "защита", "невидимость", "покой". Отчаяние нарастало.
И вдруг ее взгляд упал не на текст, а на рисунок. Простой круг, сплетенный из ветвей дуба и рябины. Рядом – надпись на странном, но вдруг понятном языке: «Ограда Корней. Сила Места. Защита от Чужого Взора и… Глубинного Зова». И инструкция: сплести круг из свежих ветвей этих деревьев, окропить водой и… вложить намерение. Силу воли. Желание безопасности.
Это было… подозрительно просто. Слишком для гримуара. Но выбора не было.
Алиса выскочила под дождь. Арчи тревожно мяукнул, но остался внутри. Она надергала гибких веток дуба и рябины, мокрых и скользких. Руки коченели. Вернувшись, села на пол и начала плести. Пальцы вспомнили детские уроки плетения корзин от бабушки Маргариты. Ветви ломались, кололи ладони, сдирали кожу. Она плела, вкладывая в каждое движение одно: Безопасность. Покой. Неприступность. Никто не войдет. Ничто не войдет. Она плела свой страх, свою ярость на несправедливость, свое отчаянное желание спрятаться.
Когда грубый, неровный круг был готов, она вынесла его под дождь и положила на землю, окружая избушку. Капли падали на свежие срезы. Она встала в центре, мокрая до нитки, дрожащая, и прошептала: «Ограда. Защита. От глаз людских. От шагов враждебных. От теней из глубин. Здесь – убежище. Здесь – покой». Она вложила в слова всю свою волю, всю свою отчаянную нужду. И почувствовала… толчок. Слабый, как удар слабого тока, прошедший от макушки до пяток. Воздух вокруг избушки дрогнул, словно над раскаленным асфальтом. Потом все стихло. Дождь, ветер, запах леса – ничего не изменилось. Но ощущение… Ощущение пристального, враждебного внимания из леса ослабло. Давление холодка внутри избушки чуть спало. Арчи перестал напряженно смотреть на дверь и начал вылизывать мокрую шерсть.
Алиса вернулась внутрь, рухнув на жесткое сено койки. Истощение накрыло новой, сокрушительной волной. Голова гудела, в глазах плясали черные точки. Цена. Маленькая толика силы – и снова опустошение. Но круг был сплетен. Защита установлена. Хлипкая, ненадежная, но ее.
Время текло тягуче. Она дремала, просыпаясь от каждого шороха снаружи, от малейшего движения теней в углу. Арчи мурлыкал у ее ног, его тепло было единственной реальной опорой. Гримуар лежал рядом, холодный и молчаливый. Она боялась до него дотрагиваться.
Сумрак начал сгущаться, когда снаружи донесся осторожный шорох, потом – тихий, но четкий стук. Три быстрых, два медленных. Сигнал Марка.
Сердце Алисы бешено заколотилось. Арчи насторожился, но не зашипел. Она подбежала к двери, приоткрыла ее на цепочку.
Марк стоял на пороге, закутанный в темный плащ, капюшон низко надвинут на лоб. Лицо было усталым, осунувшимся, но в карих глазах горела решимость. В руках – большой сверток и термос.
«Пусти быстрее», – прошептал он, оглядываясь через плечо.
Он втолкнул сверток ей в руки – там были бутерброды, яблоки, шоколад, кусок сыра. Поставил термос на чурбан.
«Пей пока горячий. Куриный суп. Мама передала…» Он замолчал, видя ее немой вопрос. «Полиция допрашивала ее. Долго. Она… держалась. Но напугана до смерти. Я сказал, что понятия не имею, где ты. Они…» Он сделал паузу, его лицо стало жестче. «Они обыскали твой дом. Твою комнату. Всю перевернули».
Алиса почувствовала, как подкашиваются ноги. «Они что-то... взяли?» Гримуар был с ней, но что еще могли найти?
Марк покачал головой, его выражение было смесью гнева и отвращения. «Вещественных доказательств, как они сказали, не нашли. Но... они очень интересовались твоими «коллекциями». Он сделал воздушные кавычки. «Засунутыми в книги листьями, камешками с речки, твоими рисунками деревьев... Особенно их зацепила пачка старых открыток от бабушки с видами леса. Словно это было что-то преступное!» Он тяжело вздохнул. «Но это еще не самое страшное. На месте… там, где нашли Киру… под ее… телом… лежал твой шарф. Тот самый, синий шерстяной. Который ты носила на прошлой неделе. Весь город об этом говорит. И в нем…» Марк замялся, его лицо исказилось. «В нем были волосы Киры. И следы… как будто его держали в кулаке. Очень крепко. И еще...» Он посмотрел на Алису прямо. «На шарфе была грязь. Такая же редкая красноватая глина, как на твоих ботинках, которые стояли в прихожей. Полиция их тоже забрала «на экспертизу».
Алиса ощутила ледяную пустоту внутри. Шарф? Она его… потеряла? Или Кира вырвала его вчера во время ссоры? Или… кто-то специально взял, вымазал в глине у Черного Ручья (где она точно была!) и подбросил? Улики складывались в чудовищную, неопровержимую картину: ее угроза Кире, ее "странности" (коллекции, разговоры с лесом), ее шарф на месте преступления с волосами Киры и грязью, идентичной грязи на ее собственных ботинках. Это было слишком идеально. Слишком зловеще. Как паутина, сплетенная вокруг нее.
«Алиса, – голос Марка стал низким, серьезным, – ты должна сказать мне правду. Всю. Что случилось вчера у Черного Ручья? Почему ты вернулась в таком состоянии? И что это?» Его взгляд упал на грубый венок из веток, валявшийся у порога. «И как твой шарф и грязь с твоих ботинок оказались там? Ты была там? После нашей ссоры?» В его глазах не было обвинения, только страх и потребность понять.
Алиса посмотрела на него. На его осунувшееся лицо, на тени под глазами, на плащ, промокший насквозь. Он рисковал, пришел. Принес еду. Принес правду, какой бы страшной она ни была. Он видел обыск, видел абсурдные подозрения вокруг ее "коллекций", слышал о шарфе и грязи, и все равно был здесь, в ее убежище, когда весь мир кричал "Убийца!".
Она глубоко вдохнула. В воздухе пахло пылью, сыростью, озоном и страхом. Гримуар лежал в рюкзаке рядом – тяжелый, холодный, ее единственная надежда и источник опасности. Кровь застучала в висках. Пришло время открыть дверь в свою самую темную комнату. Довериться.
«Я не убивала Киру, Марк, – начала она, голос предательски дрожал. – И после ссоры я была только дома. Но вчера... вчера я была у дома моей прабабушки Мауры. У Черного Ручья. И там... там случилось нечто, из-за чего я вернулась в таком состоянии. Я нашла кое-что. Книгу. Дневник с.… знаниями. И там были вещи...» Она кивнула на венок. «Я сделала это сегодня, чтобы защититься. Потому что там, в доме, и здесь, сейчас... есть не только люди, которые хотят меня уничтожить. Есть нечто другое. Темное. И я боюсь, что тот, кто убил Киру и подставил меня, знает об этом. Знает о доме. Знает о книге. И использует это все против меня». Она посмотрела в темный угол избушки, где тени, казалось, сгустились, прислушиваясь.
Глава 7: Признание и Игла во Тьме
Тишина в избушке после слов Алисы стала густой, как смола. Дождь стучал по крыше, ветер завывал в щелях, но внутри повисло напряженное молчание, нарушаемое только тревожным мурлыканьем Арчи и прерывистым дыханием Марка. Его лицо было полотном, на котором смешались неверие, шок и… страх. Не страх перед ней. Страх перед неизвестностью, которую она приоткрыла.
"Темное?" – наконец выдавил он, голос хриплый. "Нечто другое? Алиса… что ты имеешь в виду? Гримуар? Дом прабабки? Это все…" Он провел рукой по лицу. "Ты в шоке. Это понятно. Киру убили, тебя подставляют…"
"Марк," – Алиса перебила его, ее голос звучал тихо, но с железной уверенностью, которая заставила его замолчать.
