В комнате воцарилась гробовая тишина. Дождь за окном снова стал слышен. Холодок Завесы сменился промозглой сыростью разрухи. Фонарик Алисы замигал и снова зажегся, выхватывая клубы пыли, взметнувшиеся от недавнего движения.
Марк стоял, прислонившись к стене, его лицо было белым как мел, рука с раной дрожала. Он смотрел на то место, где исчез Вэйл. Арчи сидел на полу, его шерсть была взъерошена, глаза потускнели, он тяжело дышал. Он спас их, но цена была высокой.
Алиса разжала кулак. Крошечные песочные часы лежали у нее на ладони. Песок – несколько песчинок – все-таки перетек в верхнюю колбу. Совсем чуть-чуть. Время сдвинулось. Не назад. Вперед.
Она подняла глаза. На полу, там, где стоял Вэйл, лежал только один предмет. Тот самый черный камень-амулет? Нет. Он был уничтожен. Лежал... маленький, истлевший лоскуток ткани. Детская рубашечка. Та самая, из видения Мауры. Она была чистой, белой, как будто время и горечь стерлись с нее. Последний след жертвы и прощения.
Тишину разорвал далекий, но нарастающий звук сирен. Полиция. Кто-то в городе услышал крики, выстрелы (удар двери?), увидел свет в заброшенном доме. Помощь? Или новые обвинения?
Марк встрепенулся. «Алиса...» – его голос был хриплым. «Нам нужно...»
«Знаю,» – она встала, убирая часы и лоскуток в карман. Она подошла к Арчи, взяла его на руки. Он прижался к ней, его мурлыканье было слабым, но живым. «Правда вышла наружу, Марк. Через боль. Через кровь. Через тьму. Теперь... теперь она должна быть услышана.»
Она посмотрела на кресло Мауры. На гримуар, лежащий открытым у его ножек. На шаль. Дом у Черного Ручья больше не был могилой воспоминаний. Он был свидетелем. Хранителем правды. И ее домом. Последняя Кинг стояла на пороге новой эры – эры, где тени прошлого были рассеяны, но Завеса, тонкая как паутина, все еще шелестела на ветру времени. И Арчи, ее верный страж с глазами цвета грозового неба, тихо мурлыкал у нее на руках, напоминая, что она не одна. Никогда.
Глава 13: Правда, Пробившаяся Сквозь Прах
Сирены выли все ближе, разрывая тишину леса, как клыки стальных гончих. Свет фар мелькнул сквозь провалы окон, выхватывая из мрака пыль, парящую в воздухе после битвы, пятна крови Марка на полу, пустоту там, где стоял Вэйл, и их троих – изможденных, но живых.
Марк прислонился к стене, сжимая раненую руку, его лицо было землистым от боли и шока. Алиса стояла, прижимая к себе теплый, дрожащий комочек Арчи, ее глаза были прикованы к белому лоскутку детской рубашечки на полу – немому свидетелю искупления и жертвы. Гримуар лежал открытым у ножек кресла Мауры, его страницы безмолвствовали.
«Готовься» – хрипло прошептал Марк. «Скажи только правду. Всю. Как есть.»
Алиса кивнула. Страха перед полицией не было. Был лишь леденящий покой после бури и бесконечная усталость. Правда была тяжелой, кровавой, невероятной. Но она была *их* правдой.
Первыми ворвались двое полицейских в дождевиках, с фонарями и оружием наготове. Их фонари выхватили разруху, кровь, Алису с котом и бледного Марка. Глаза округлились от шока.
«Руки вверх! Где Сноу? Что здесь произошло?» – крикнул старший, наводя фонарь на Алису. «Алиса Кинг? Ты...»
«Она невиновна!» – перебил Марк, шагнув вперед, заслоняя Алису. «Вэйл Сноу все подстроил! Кира жива! Он убил Эллен! И он... он пытался убить нас!»
«Эллен мертва? Вэйл Сноу?» – второй полицейский, помоложе, побледнел. «Вы говорите ерунду! Где Сноу?»
«Его здесь нет,» – тихо, но отчетливо сказала Алиса. Она осторожно поставила Арчи на кресло Мауры. Кот устроился на шали, его голубые глаза полуприкрыты, но он наблюдал. Алиса подняла руки. «Он... ушел. Через Завесу. Ценой своей жизни. Но мы можем доказать остальное.»
Она медленно опустила руку в карман куртки и достала резиновую перчатку в прозрачном пакете, с четким штампом городской больницы. «Эллен надела ее, когда подбрасывала мой шарф. По приказу Вэйла. Он шантажировал ее.» Она указала на темный угол. «Там лежит тесак Вэйла. Им он убил Эллен и пытался убить нас.»
Полицейские переглянулись. Недоверие боролось с шоком от улик. Старший осторожно подошел, забрал пакет с перчаткой. Младший направился к углу, свет фонаря выхватил окровавленный тесак.
«А Кира?» – спросил старший, его голос потерял уверенность.
«Жива,» – подтвердил Марк. «Это был спектакль. Чтобы подставить Алису и отомстить ее роду. Ищите ее. Возможно, у доктора Грея. Он помогал.»
В этот момент в дверь ввалились еще люди – начальник местного отделения, Рогов, грузный и вечно подозрительный, и.… доктор Эдгар Грей. Его лицо, обычно масляно-спокойное, было бледным, глаза бегали по комнате, цепляясь за тесак, за кровь Марка, за пустое место Вэйла. Он пытался сохранить маску профессионализма.
«Бред!» – фыркнул Рогов. «Сноу пропал? А девчонка-убийца и ее ухажер что-то мямлят про завесы! Грей, осмотрите раненого!»
Грей шагнул к Марку, его пальцы дрожали, когда он попытался осмотреть рану. «Порезы... глубокие, но не опасные для жизни... Нужна перевязка...» – его голос срывался.
«Доктор Грей,» – Алиса посмотрела ему прямо в глаза. Ее голос был тихим, но пронзительным, как ледяная игла. «Вы помогали Вэйлу инсценировать смерть Киры. Вы дали ему препараты. Вы знали про Эллен. Вы знали про камень и ненависть его рода к моему. Вы боялись силы Кингов. Или завидовали ей.»
Грей отпрянул, как от удара. «Вы... вы не в себе! Шок! Бред!» – забормотал он. Но страх в его глазах был настоящим. Паническим.
«Проверьте его счета,» – сказал Марк, опираясь на стену. «Связи. Где он был прошлой ночью. Найдите Киру. Она подтвердит.»
Рогов смотрел на Грея, потом на Алису, на перчатку в руках у коллеги, на тесак. Колебания были написаны на его лице. Вера в рациональное рушилась под тяжестью невероятных, но подкрепленных уликами заявлений.
«Задержите Грея,» – неожиданно тихо приказал Рогов младшему. «До выяснения. Ищите Киру Сноу. Живую. Весь город на уши!» Он повернулся к Алисе и Марку. «А вы... в больницу. Под конвоем. Пока что.»
***
Больница Серебряного Ключа встретила их ярким светом и запахом антисептика – резким контрастом сырости и крови дома Мауры. Марка сразу повели в перевязочную. Алису с Арчи (которого не отпускала ни на шаг) поместили в пустую палату под присмотром усталой, но доброй медсестры. Она принесла Алисе чистую одежду (какие-то списанные больничные штаны и кофту), термос чая и бутерброды. Арчи получил миску воды и кусок вареной курицы.
Алиса сидела на жесткой койке, поглаживая спящего на ее коленях Арчи. Шок постепенно отпускал, сменяясь глубочайшей усталостью и.… странным облегчением. Правда вышла наружу. Пусть чудовищная, пусть кровавая, но она больше не давила только на нее. Город знал. Полиция знала.
Дверь палаты открылась. На пороге стояла ее мама, Элеонора. Она выглядела на десять лет старше, ее глаза были красными от слез и бессонницы, но в них горел огонек – не страха, а безумной надежды.
«Алисочка...» – выдохнула она и бросилась к дочери, обнимая ее так крепко, что Арчи проснулся и фыркнул, но не ушел. «Моя девочка... Они сказали... что ты не убивала... что Кира...» Она не могла говорить, ее тело сотрясали рыдания облегчения.
Алиса прижалась к матери, вдыхая знакомый запах дешевого мыла и лаванды. Ее собственные слезы текли беззвучно. Все эти годы мама пряталась в тени страха. Теперь тень рассеялась. Немного.
«Все кончилось, мама,» – прошептала Алиса. «Вэйл... исчез. Кира найдется. Правда вышла.»
«Но этот ужас... этот дом... твоя сила...» – мама отстранилась, смотря ей в глаза с трепетом. «Ты... другая. Я всегда знала. Боялась. Как Виктор...»
«Я не папа» – твердо сказала Алиса, глядя на спящего Арчи, на гримуар, который стоял теперь на тумбочке (полиция забрала его «на экспертизу», но вернула через час – «книга старинная, ничего криминального»). «И не дед. Я – Алиса Кинг. С силой Мауры. И я научусь с ней жить. Не бояться. Не ломаясь.»
Мама долго смотрела на нее, потом кивнула, смахнув слезы. «Я верю. Я.… научусь не бояться за тебя. Ты сильнее, чем я думала.» Она обняла дочь снова, на этот раз не так отчаянно. «Марк?»
«Ранен, но будет в порядке,» – успокоила Алиса. «Он... он был героем.»
***
Новости распространялись по Серебряному Ключу быстрее лесного пожара. Киру Сноу нашли через три часа. Она пряталась на заброшенной даче доктора Грея на окраине. Напуганная до полусмерти, узнав о гибели Эллен и исчезновении брата, она сломалась сразу. Ее показания стали сенсацией: инсценировка смерти по плану Вэйла, чтобы уничтожить Алису и род Кингов; роль Грея в обеспечении препаратами и фальсификации; шантаж Эллен; безумная ненависть Вэйла, подпитанная семейными легендами о "проклятии Кингов". Грей, под давлением улик и показаний Киры, частично признался, бормоча что-то о "темном наследии Сноу" и "необходимости контроля". Его арестовали. Киру поместили в закрытое медицинское учреждение – ее психика была разрушена.
Марка выписали на следующий день с предписанием отдыхать. Его рука была забинтована, но он стоял рядом с Алисой на пороге дома Мауры у Черного Ручья. Городской шум остался позади. Здесь царила тишина, нарушаемая лишь шепотом ручья и пением вернувшихся птиц. Воздух пах дождем, хвоей и.… возможностью.
Перед ними, под старой, полузасохшей яблоней, лежали два предмета: маленький белый лоскуток детской рубашечки и щепотка черного пепла – все, что осталось от камня Вэйла. Алиса держала лопату.
«Ты уверена?» – тихо спросил Марк.
Алиса кивнула. «Здесь начало. Здесь и конец. Для них. И начало для нас.» Она воткнула лопату в землю у корней яблони. Земля была мягкой после дождя. Она выкопала небольшую ямку, бережно опустила в нее лоскуток и пепел.
«Простите» – прошептала она, обращаясь к тени Мауры, к плачущему ребенку Сноу, к самому Вэйлу. «Простите за боль. За ненависть. За все.» Она засыпала ямку землей и утрамбовала ладонью.
Они стояли молча. Арчи терся о ее ноги, его мурлыканье было тихим гимном покою. Солнце, пробившись сквозь тучи, осветило яблоню, ее кривые ветви, несколько уцелевших плодов. И в этом свете Алиса вдруг ясно увидела ее – Мауру. Не призрак, а воспоминание, настолько яркое, что казалось реальным. Она сидела в своем кресле (которое стояло теперь на веранде восстановленного дома), укутавшись в синюю шаль с звездами, гладила Барона. И улыбалась. Тепло. С пониманием. С гордостью. Потом образ растаял, как дымка.
«Я не мои предки, Марк,» – сказала Алиса, поворачиваясь к нему. В ее зеленых глазах не было страха. Была усталость, печаль, но и твердость. «Не Дейд. Не Виктор. Даже не Маура. Я – Алиса Кинг. С их кровью. С их силой. С их тенями. Но с моим путем.»
Марк взял ее руку. Его пальцы были теплыми и надежными. «Я знаю. И я всегда буду рядом. С тобой. И с этим рыжим хранителем.» Он кивнул на Арчи.
Алиса улыбнулась. Первая настоящая улыбка за долгие дни. Она посмотрела на дом. Почти руины. Но их руины. Их убежище. Их будущее.
«Завеса еще не закрылась» – тихо сказала она, глядя в глубь леса, где тени уже сгущались в предвечерних сумерках. Она чувствовала легкое, знакомое покалывание на коже – отголосок Пограничья, вечное присутствие Иного. Но теперь это не был леденящий ужас. Это был... фон. Часть мира. Часть ее. «Но теперь у меня есть свой свет.»
Она сжала руку Марка и подняла другую руку, ладонью к лесу. Не для ритуала. Для приветствия. Для признания. Арчи прыгнул ей на плечо, его хвост обвил шею, мурлыканье стало громче. В его голубых глазах отражались первые звезды и глубокие, вечные тени леса. Они были готовы. Дом ждал.
Эпилог: Тени за Завесой
Луна серебрила крышу дома у Черного Ручья, уже не проваленную, а аккуратно перекрытую свежим горбылем. Запах не гнили и плесени, а свежей древесины, смолы и сушеной мяты витал в прохладном ночном воздухе. Алиса стояла на новом, еще не покрашенном крыльце, опираясь на перила, и смотрела в сад.
Он был далек от запустения прошлого года. Крапива и лопух уступили место грядкам с пряными травами – мяте, мелиссе, полыни. Марк, рукава его рубашки закатаны, копался у подножия старой яблони, подсыпая землю к ее корням. Само дерево, казалось, вздохнуло с облегчением – его кривые ветви, подпертые, дали новые побеги, а несколько упрямых плодов, пусть и мелких, краснели в лунном свете.
«Держи ровнее!» – крикнул Марк не яблоне, а Арчи. Кот, исполняя роль живого уровня, важно восседал на спине у Барона – огромного, лохматого щенка сенбернара, подаренного Марком «для охраны и душевного равновесия». Барон терпеливо пыхтел, его добрые глаза наблюдали за Марком с полным доверием. Арчи же мурлыкал, его голубые глаза, казалось, отслеживали не только горизонталь, но и что-то в лунном свете, невидимое для других.
Жизнь налаживалась. Медленно, с шероховатостями, как свежеструганная доска, но неуклонно. Суд над Греем был коротким и мрачным. Его связи и знания не спасли от тюрьмы за соучастие в похищении, подлоге и непредумышленном убийстве Эллен (смерть Вэйла официально сочли «исчезновением при невыясненных обстоятельствах»). Кира оставалась в закрытом учреждении – ее рассудок не справился с крахом планов и гибелью брата. Город Серебряный Ключ зализывал раны. К Алисе относились с осторожным уважением, смешанным со страхом. Шепот «ведьма» не исчез, но теперь в нем слышалось больше трепета, чем ненависти. Ее «странности» – умение успокоить испуганную лошадь, найти родник в засуху, предсказать грозу по поведению муравьев – стали частью местного фольклора. К ней шли за травами от бессонницы, за советом, шепотом рассказывали о снах с покойными родственниками. Она не колдовала. Она *чувствовала*. И помогала, как могла. Как учила Маура.
Дом восставал из руин их общими с Марком усилиями. Он бросил учебу в городе, вернулся в Серебряный Ключ. «Здесь важнее», – сказал он просто. – Здесь ты. И здесь теперь мой дом». Они не говорили громких слов, но их связь, закаленная в кромешной тьме, была прочнее стали. Его поддержка была тихой и нерушимой – твердое плечо, теплая рука на ее плече посреди ночи, когда кошмары о Пограничье возвращались. Его смех, заполнявший комнаты дома, был лучшим лекарством. Алиса училась жить с силой не как с бременем или оружием, а как с частью себя – как со зрением или слухом. Гримуар стоял теперь на полке в гостиной, рядом с фотографией Мауры и Барона. Она изучала его не со страхом, а с уважением, как учебник сложной науки, где каждая страница требовала осмысления и осторожности. Цена силы была известна, но теперь она знала и цену *контроля*.
Арчи запрыгнул на перила рядом с Алисой, его хвост обвил ее руку. Его шерсть лоснилась в лунном свете, голубые глаза светились спокойным внутренним светом. После битвы с Пограничьем он изменился. Стал больше? Мудрее? Его связь с Завесой углубилась. Он не просто чувствовал Сущности. Он иногда... разговаривал с тенями. Безобидными. С душой рыбака у ручья, с эхом девчонки, утонувшей в пруду век назад. Он был ее антенной, ее стражем, ее другом. И Барон, огромный и добродушный, был его верным оруженосцем.
«Чай готов?» – Марк отряхнул руки от земли, подходя к крыльцу. Его лицо, загоревшее за лето, улыбалось. В его глазах светилась любовь и та тихая гордость, что бывает у созидателей.
