В антракте я встретилась с Алиной в холле напротив знаменитого деревянного корабля, летящего по морю на всех парусах. Сначала мне показалось, что подруга меня не узнала, поэтому я слегка махнула ей. Она медленно двинулась мне навстречу.
– Лин, привет! Как ты?
– Да всё нормально. Ты как?
– Тоже. Ты вроде несколько раз смотрела этот спектакль?
– Да! – спокойное, слегка отстранённое лицо подруги оживилось. – Уже пятый раз прихожу и всегда узнаю что-то новое.
– Ммм, понятно. Мне тоже понравилось.
– Ну вот видишь.
Беседа не клеилась, говорить вообще не хотелось, а филологическую дискуссию о пьесе я бы тем более не вытянула.
Мелькнувшая было мысль сделать совместное селфи на фоне корабля теперь казалась неуместной: моя шишка по сравнению с водопадом волос подруги выглядела слабым подобием причёски. Мы с Алиной попрощались скомканно и неловко – как равнодушные друг к другу одноклассники после встречи выпускников.
Во втором акте Гильденстерна было меньше, и в моём распоряжении оказалось около получаса. Алина в пятый раз смотрит спектакль, ведущий актёр которого похож на Андрея. Алина отстраняется, от неё так и веет холодом. Алина общается с Бобриком, которая попала под влияние Андрея. Неужели мою подругу всё-таки тянет к нему? Ведь, помимо сознательного, есть подсознание. Вдруг Алина, учитывая поведение Андрея, подавляет в себе чувства и переживает их через избегание, прямо как я, но немного иначе?
“И я скажу незнающему свету, как всё произошло”, – сообщил в конце пьесы Горацио.
Я сжала зубы. О, теперь мне было кристально ясно, как и почему в считанные дни испортились мои взаимоотношения с двумя подругами.
Я увидела Алину и Андрея вместе на следующий день – подруга гуляла под руку с мужчиной, которого я любила. Конечно, в окно автобуса особо много не разглядишь, а буйная растительность аллеи закрывала лица, но никаких сомнений не осталось: это были они! Удовлетворение от успешно проведённых занятий развеялось, как дым. На смену ему сознание заполонили чёрные тучи мыслей: “Алина предала меня и уступила Андрею!”
24.05.16. В Доме творчества проходил театральный фестиваль, и я так удачно принарядилась, что незнакомый сотрудник прямо в фойе преподнёс мне букет алых роз. Правда, настроение подпортил Андрей, дежуривший тут же и глазевший на меня с кислой миной. Я прошла мимо, задев его шипами. А за всё хорошее!
Во время коротких спектаклей я специально переключала внимание и с преувеличенным интересом следила за происходящим на сцене. Нельзя отравлять себя мыслями об Андрее! Повезло, что представления объединяла так любимая мной тема дальних странствий и актёры делали всё, чтобы зрители “выпали” из реальности. Если бы не мои мысли…
После фестиваля ко мне подошли организаторы, в одной из которых я узнала свою учительницу вокала. Только теперь я сообразила, что разрезом глаз она здорово напоминает Алину! Я почти не глядя поставила галочку напротив названия понравившегося спектакля (“Против всех штормов”) и, подхватив розы поудобнее, отправилась домой. На пути меня догнал Андрей, и я успела удивиться: надо же, он хоть в чём-то проявил инициативу.
– Ты устарела, – просветил он меня.
– Неужели?
– Не ожидал от тебя такого.
Андрей указал взглядом на рукав пиджака. На серой ткани едва проступала крохотная затяжка, но дело было не в ней.
– Сам же говорил, что тебе наплевать на чужое мнение. А теперь трясёшься, как бы кто не увидел наших разборок.
– А тебе так нужны разборки?
– И всё из-за тебя!
Мы кусались фразами, как парочка бывших, расставание которых было не из приятных, и я сама не заметила, как мы оказались напротив лицея.
“Шкода” Андрея поблёскивала на солнце и ждала водителя, а пассажирское кресло занимала… Алина!
Не поверив своим глазам, я подошла вплотную – настолько близко, что заметила и слёзы, стоявшие в глазах подруги, и припухлость нижних век.
– Как??? – другие слова на ум не приходили.
Но Алина смотрела мимо грустным и отрешённым взглядом, а Андрей молча пристёгивался и даже не поворачивал ко мне голову.
Я в немом отупении наблюдала, как они уезжают, и не знала, зареветь мне в голос или умереть на месте.
Сообщение Алине, отправленное с утра пораньше, было разбавлено скобками и смайлами. Подозрение нужно было смягчить, хотя пальцы обжигало от жажды спросить прямо.
“Какой-то прикол”, – ответила подруга.
“Надеюсь, это не сбудется в реальности?” – те же скобки и смайлы украшали моё сообщение, делая его почти шутливым, если не знать подробностей.
Алина не ответила. Пятнадцать минут ожидания превратились в густую и вязкую резину. Потом я поняла, что если не сделаю с ней хоть что-нибудь, то она затянется вокруг моей шеи. А в горле и так уже стояли комья тревоги.
В поисках спасения я выпила смесь настоек боярышника, пустырника и валерианы. Родители планировали остаться на даче до вечера, поэтому можно было ходить из комнаты в комнату, думая, анализируя, разговаривая сама с собой. На что-либо другое не было ни сил, ни энтузиазма.
Какой ответ устроил бы меня? Ненавязчивая шутка? Откровенное признание? Замечание про больное воображение? Или раздражённое “Лесь, ты что, дура совсем?!”? Ничто из этого не развеяло бы мои сомнения, но отрезвить могло.
Резина превратилась в туман – не менее опасный, но в нём хотя бы можно было дышать. Во рту горчило от настоек, выпитых уже дважды, голова казалась легче воздушного шарика, и тут бы взлететь или, на худой конец, поспать. Вместо этого я отправилась на кухню и в третий раз за три часа откупорила пузырьки.
В таком состоянии я и написала сестре.
“Лесь, это безумие какое-то! Остановись. Наверняка ты просто немного надоела ей темой про Андрея, – написала Энн примерно то, что я ожидала от Алины. – Отвлекись, займись чем-нибудь”.
К счастью, подходящее занятие оказалось в буквальном смысле под рукой: только что вышла новая серия “Игры престолов”, и я могла пересматривать любимые моменты аж в трёх вариантах – в оригинале, с субтитрами и в дубляже.
В фильмах и сериалах я столько раз видела, как герой борется с самим собой, преодолевая могущественную магию. Теперь мне выпало ощутить это на себе. Соблазн набрать номер Алины и задать прямые вопросы мог сравниться с сильнейшим заклятием, наложенным тёмным магом. Ему противостоял здравый смысл (“Конец учебного года! Она занята! Она моя подруга и не предаст меня!”), а Лена, Гретт и Энн с Артуром помогали удерживать оборону.
26 мая я вернулась домой раскрасневшаяся и на улыбке. Расцеловала маму, уселась за компьютер и записала в дневнике: “Впервые с “Богов Египта” была в кинотеатре. Пора избавляться от неприятных ассоциаций! “Алиса в Зазеркалье” – странный фильм, несуразный, но визуально красивый и динамичный. Тема семьи и дружбы красной линией проходит через сюжет. В свете последних событий хотелось даже, чтобы этого было поменьше. А потом Энн и Артур повезли меня к себе на новоселье. Сестра теперь живёт во всех смыслах в новом мире: Артур не только играет, но и рисует, да так, что превратил в произведения искусства стены, потолок и даже пол. Звёздное небо, уходящий за горизонт корабль, морозные узоры… Пока я рассматривала всё это, остыло горячее. Кстати, Энн учится готовить, и первые блины получаются совсем не комом. А ещё у них очаровательные котята. Чёрно-белая Ингрид – такой же холерик, как Энн, а белая Млека спокойствием и степенностью напоминает Артура. Как славно проводить время с теми, у кого всё хорошо! Благодаря им кажется, что у меня тоже всё отлично”.
На странице Алины в соцсети необыкновенно кстати обнаружилась песня “Рассветы нужно встречать с любимыми” – о расставании девушки с настойчивым и щедрым, но нелюбимым мужчиной. Прослушав её, я приложила ладонь к груди и облегчённо вздохнула.
“Я должна верить ей, – застрочила я в дневнике новую закрытую запись. – Алина моя подруга и знает, как для меня губительна неизвестность. Она просто занята. У неё ведь конец года и отчёты!”
31.05.16. Алина шла в лицей, а мне нужно было пройтись по магазинам, вот мы и пересеклись на Ленина почти спонтанно. Я не стала тянуть кота за хвост и прямо спросила:
– Ты что, правда с Леоновым встречаешься?
Алина по-доброму рассмеялась и замахала рукой.
– Ты что?! Нет, конечно! У меня Женя есть, – и рассказала про своего бывшего одноклассника, который давно её добивался, ухаживал за ней, помогал ей и как-то незаметно и абсолютно естественно стал частью её жизни.
– Вот так оглянуться не успела – и уже невеста, – заключила Алина.
У меня отлегло от сердца. Подхватив Алину под руку, я проводила её до перекрёстка, где мы и расстались.
“Прошла неделя, – констатировала я утром почти отстранённо. – Наверняка Алина мне написала”.
Я ринулась к монитору, оставив умывание и завтрак на потом, и ещё успела с какой-то залихватской весёлостью подумать: “Сейчас открою – а там и правда сообщение про одноклассника Женю”.
Но Алина молчала, словно внезапно забыла обо мне. Я помедлила – и удалила её из друзей. “Она поймёт, – я побарабанила по столу. – Обязательно поймёт, что это только для привлечения внимания. Я же не Ира”.
Потом весь день меня отчего-то преследовало одно из самых ярких воспоминаний: мне лет восемь, я сижу на полу в своей комнате и пытаюсь сконструировать из кранов, шлангов, проволоки и прочих подручных материалов машину времени.
Вечером соцсеть сообщила, что Алина добавила меня в чёрный список – и у меня отнялись пальцы. Горло снова стянуло невидимой резинкой, а вместо сердца образовался провал. Сразу – никакой буравящей тревоги, никакого сосания под ложечкой. Так я и сидела, пялясь в сообщение от администрации и пытаясь сглотнуть комок, который всё не двигался с места.
– Машину времени бы, – пробормотала я. – Немедленно.
“Время нам не враг, оно наш союзник”, – вспомнилась фраза из “Алисы”. А следом за этим воспоминанием понеслись другие: запах домашнего пирога, шутливая перепалка Энн и Артура в бамбуково-камышовой кухне, спетый на три голоса “Волкодав”, селфи с кошками, настольная игра-”ходилка” с фишками и кубиком…
Слёзы всё-таки хлынули – но значительно позже, ночью. Прежде чем провалиться в сон, я успела подумать, что самая нервная и тяжёлая весна в моей жизни наконец-то закончилась. А первый день лета – лучшее время, чтобы перелистнуть страницу, исчерканную надрывными строками и продырявленную в нескольких местах дышащей на ладан ручкой. В который раз я начинала всё сначала, без заклинаний и машины времени, зато не в одиночестве.
“Я не одна. Я никогда не буду одна”, – горели перед внутренним взором огненные слова, когда я впервые написала в плане на день пункт “Без слёз”.
* Будь выше (англ.).
** Я всё ещё верю, что лучшее – впереди (англ.).
С жарой, пришедшей на смену дождям, лето лихо выхватило у весны поводья времени. Столь же резко изменилась и моя жизнь. Теперь ни один вечер не обходился без подробного плана на следующий день. Не то чтобы я задумывала нечто глобальное – просто хотелось использовать время по максимуму и с наибольшей пользой. Впервые за три года сходить в парикмахерскую, обновить музыку в плеере, сделать генеральную уборку в комнате. На квартиру я не замахивалась: четырёхкомнатную громадину меньше чем за полгода не привести в порядок. Но если бы у меня спросили, как называется затеянный мною квест, то я бы ответила: “Новое начало”. И обязательным в ежедневных планах стал пункт “Без слёз”. Иногда получалось ему следовать, но чаще – нет. Что-то мешало мне поставить точную дату достижения цели, да и странно звучало бы: “К такому-то числу прекращаю плакать”. Оставалось положиться на время. В конце концов, даже простая привычка пить по утрам кофе с молоком и сахаром не появилась вдруг, а сформировалась постепенно. Что же говорить о страданиях по утраченным иллюзиям?
И ещё был Нейтан. Этот пышущий здоровьем весельчак выделялся из моих учеников, как подсолнух среди полевых цветов. Интернет стирал все границы, а разница в возрасте, которой в детстве я бы ужаснулась (целых полтора года!), затерялась в дебрях памяти и только изредка показывалась на свету.
– А сколько ему лет? – спросил однажды за обедом папа, листая каналы телевизора и почти не глядя на меня.
– Двадцать шесть, – ответила я также между прочим, вынимая из микроволновки чашку с куриным супом.
– Это с ним вы вчера полчаса гоготали? – обернулась от плиты мама, активно перемешивая макароны с тушёным мясом.
– С ним, с ним. Давай помогу.
Я перехватила ложку и жадно вдохнула аромат, предвкушая неспешную трапезу. Лишь бы без разговоров про Нейтана, поэтому я постаралась сразу всё прояснить:
– Он мой ученик, но владеет русским лучше, чем я английским. Ему нужна практика, поэтому мы много говорим. И, конечно, без шуток никак.
– Ну правильно, общайтесь, – разрешил папа, и я не сдержала смешок.
– Тем более, он к нам в июле приедет.
– Ну вот и познакомитесь вживую.
Больше родители ни о чём не спрашивали, да и мне самой было куда легче не задаваться лишними вопросами. Так проще начинать сначала.
Правда, в лицей я всё же заглянула – когда на второй неделе июня зашла за Гретт. В кои-то веки я не искала встречи с Андреем, не задавалась вопросом, увижу ли его вообще. И именно теперь он оказался поблизости: маячил в дверях учительской, с кем-то болтая. Я не стала присматриваться и скользнула в кабинет подруги.
– Почти готова, – разулыбалась она, застёгивая новую летнюю сумку. – Только вот документы разложу.
– Да я не тороплю.
Я обвела взглядом небольшой, но аккуратный кабинет, в котором всё было на своих местах. Прошлась до противоположной стены, на которой разноцветным пятном выделялась карта Германии. Улыбнулась небесно-голубой Баварии, зацепилась за Гессен и крупную красную точку на реке Майн. Франкфурт. Если всё сложится удачно, в следующем году я поеду к Лаурин. Конечно, без Дармштадта тоже не обойдётся, а пока нужно копить деньги и продумывать маршрут.
Часом позже, ожидая в кафе заказ, я делилась планами с Гретт.
– Это всё ещё не точно, но идея мне нравится. И на жилье сэкономлю.
– Естественно! А Лаурин твоя наверняка знает какие-нибудь необычные места в городе. Что-то менее туристическое, но не менее интересное.
– Как мозаичный дворик в Петербурге?
– Ну!
Живописный двор, выложенный мозаикой – настоящий рай для кинестетиков! – действительно располагался в стороне от туристических маршрутов. Однако уходить оттуда не хотелось ни через полчаса, ни даже через час.
– А иногда такое происходит, что думаешь: лучше бы я навсегда осталась в том дворике, – я изогнула бровь и вяло прошлась пальцами по столешнице. Рассказывать о насущном не хотелось, но эта история держала меня в плотном многослойном коконе, и освободиться из него можно было только проговаривая, облекая эмоции в слова, готовя себя к самоанализу.
– Вообще не ожидала такого от этих людей, – подытожила я свой пространный рассказ, а подруга решительно махнула рукой.
– Вот и не будем о них.
– Знаешь, что советуют статьи на “Дзене”? – я глотнула кофе и на несколько секунд задержала его во рту. – Ммм, потрясающий вкус, настоящий капучино! В общем, про “Дзен”… Я только вчера нашла с десяток статей в духе “Отпусти ситуацию”, “Отпусти и прости” и прочее. Предлагают забыть козла и переключиться на достойного мужчину. Ну ага! Как будто это так легко… Да что они понимают!
– Лин, привет! Как ты?
– Да всё нормально. Ты как?
– Тоже. Ты вроде несколько раз смотрела этот спектакль?
– Да! – спокойное, слегка отстранённое лицо подруги оживилось. – Уже пятый раз прихожу и всегда узнаю что-то новое.
– Ммм, понятно. Мне тоже понравилось.
– Ну вот видишь.
Беседа не клеилась, говорить вообще не хотелось, а филологическую дискуссию о пьесе я бы тем более не вытянула.
Мелькнувшая было мысль сделать совместное селфи на фоне корабля теперь казалась неуместной: моя шишка по сравнению с водопадом волос подруги выглядела слабым подобием причёски. Мы с Алиной попрощались скомканно и неловко – как равнодушные друг к другу одноклассники после встречи выпускников.
Во втором акте Гильденстерна было меньше, и в моём распоряжении оказалось около получаса. Алина в пятый раз смотрит спектакль, ведущий актёр которого похож на Андрея. Алина отстраняется, от неё так и веет холодом. Алина общается с Бобриком, которая попала под влияние Андрея. Неужели мою подругу всё-таки тянет к нему? Ведь, помимо сознательного, есть подсознание. Вдруг Алина, учитывая поведение Андрея, подавляет в себе чувства и переживает их через избегание, прямо как я, но немного иначе?
“И я скажу незнающему свету, как всё произошло”, – сообщил в конце пьесы Горацио.
Я сжала зубы. О, теперь мне было кристально ясно, как и почему в считанные дни испортились мои взаимоотношения с двумя подругами.
Я увидела Алину и Андрея вместе на следующий день – подруга гуляла под руку с мужчиной, которого я любила. Конечно, в окно автобуса особо много не разглядишь, а буйная растительность аллеи закрывала лица, но никаких сомнений не осталось: это были они! Удовлетворение от успешно проведённых занятий развеялось, как дым. На смену ему сознание заполонили чёрные тучи мыслей: “Алина предала меня и уступила Андрею!”
24.05.16. В Доме творчества проходил театральный фестиваль, и я так удачно принарядилась, что незнакомый сотрудник прямо в фойе преподнёс мне букет алых роз. Правда, настроение подпортил Андрей, дежуривший тут же и глазевший на меня с кислой миной. Я прошла мимо, задев его шипами. А за всё хорошее!
Во время коротких спектаклей я специально переключала внимание и с преувеличенным интересом следила за происходящим на сцене. Нельзя отравлять себя мыслями об Андрее! Повезло, что представления объединяла так любимая мной тема дальних странствий и актёры делали всё, чтобы зрители “выпали” из реальности. Если бы не мои мысли…
После фестиваля ко мне подошли организаторы, в одной из которых я узнала свою учительницу вокала. Только теперь я сообразила, что разрезом глаз она здорово напоминает Алину! Я почти не глядя поставила галочку напротив названия понравившегося спектакля (“Против всех штормов”) и, подхватив розы поудобнее, отправилась домой. На пути меня догнал Андрей, и я успела удивиться: надо же, он хоть в чём-то проявил инициативу.
– Ты устарела, – просветил он меня.
– Неужели?
– Не ожидал от тебя такого.
Андрей указал взглядом на рукав пиджака. На серой ткани едва проступала крохотная затяжка, но дело было не в ней.
– Сам же говорил, что тебе наплевать на чужое мнение. А теперь трясёшься, как бы кто не увидел наших разборок.
– А тебе так нужны разборки?
– И всё из-за тебя!
Мы кусались фразами, как парочка бывших, расставание которых было не из приятных, и я сама не заметила, как мы оказались напротив лицея.
“Шкода” Андрея поблёскивала на солнце и ждала водителя, а пассажирское кресло занимала… Алина!
Не поверив своим глазам, я подошла вплотную – настолько близко, что заметила и слёзы, стоявшие в глазах подруги, и припухлость нижних век.
– Как??? – другие слова на ум не приходили.
Но Алина смотрела мимо грустным и отрешённым взглядом, а Андрей молча пристёгивался и даже не поворачивал ко мне голову.
Я в немом отупении наблюдала, как они уезжают, и не знала, зареветь мне в голос или умереть на месте.
Сообщение Алине, отправленное с утра пораньше, было разбавлено скобками и смайлами. Подозрение нужно было смягчить, хотя пальцы обжигало от жажды спросить прямо.
“Какой-то прикол”, – ответила подруга.
“Надеюсь, это не сбудется в реальности?” – те же скобки и смайлы украшали моё сообщение, делая его почти шутливым, если не знать подробностей.
Алина не ответила. Пятнадцать минут ожидания превратились в густую и вязкую резину. Потом я поняла, что если не сделаю с ней хоть что-нибудь, то она затянется вокруг моей шеи. А в горле и так уже стояли комья тревоги.
В поисках спасения я выпила смесь настоек боярышника, пустырника и валерианы. Родители планировали остаться на даче до вечера, поэтому можно было ходить из комнаты в комнату, думая, анализируя, разговаривая сама с собой. На что-либо другое не было ни сил, ни энтузиазма.
Какой ответ устроил бы меня? Ненавязчивая шутка? Откровенное признание? Замечание про больное воображение? Или раздражённое “Лесь, ты что, дура совсем?!”? Ничто из этого не развеяло бы мои сомнения, но отрезвить могло.
Резина превратилась в туман – не менее опасный, но в нём хотя бы можно было дышать. Во рту горчило от настоек, выпитых уже дважды, голова казалась легче воздушного шарика, и тут бы взлететь или, на худой конец, поспать. Вместо этого я отправилась на кухню и в третий раз за три часа откупорила пузырьки.
В таком состоянии я и написала сестре.
“Лесь, это безумие какое-то! Остановись. Наверняка ты просто немного надоела ей темой про Андрея, – написала Энн примерно то, что я ожидала от Алины. – Отвлекись, займись чем-нибудь”.
К счастью, подходящее занятие оказалось в буквальном смысле под рукой: только что вышла новая серия “Игры престолов”, и я могла пересматривать любимые моменты аж в трёх вариантах – в оригинале, с субтитрами и в дубляже.
В фильмах и сериалах я столько раз видела, как герой борется с самим собой, преодолевая могущественную магию. Теперь мне выпало ощутить это на себе. Соблазн набрать номер Алины и задать прямые вопросы мог сравниться с сильнейшим заклятием, наложенным тёмным магом. Ему противостоял здравый смысл (“Конец учебного года! Она занята! Она моя подруга и не предаст меня!”), а Лена, Гретт и Энн с Артуром помогали удерживать оборону.
26 мая я вернулась домой раскрасневшаяся и на улыбке. Расцеловала маму, уселась за компьютер и записала в дневнике: “Впервые с “Богов Египта” была в кинотеатре. Пора избавляться от неприятных ассоциаций! “Алиса в Зазеркалье” – странный фильм, несуразный, но визуально красивый и динамичный. Тема семьи и дружбы красной линией проходит через сюжет. В свете последних событий хотелось даже, чтобы этого было поменьше. А потом Энн и Артур повезли меня к себе на новоселье. Сестра теперь живёт во всех смыслах в новом мире: Артур не только играет, но и рисует, да так, что превратил в произведения искусства стены, потолок и даже пол. Звёздное небо, уходящий за горизонт корабль, морозные узоры… Пока я рассматривала всё это, остыло горячее. Кстати, Энн учится готовить, и первые блины получаются совсем не комом. А ещё у них очаровательные котята. Чёрно-белая Ингрид – такой же холерик, как Энн, а белая Млека спокойствием и степенностью напоминает Артура. Как славно проводить время с теми, у кого всё хорошо! Благодаря им кажется, что у меня тоже всё отлично”.
На странице Алины в соцсети необыкновенно кстати обнаружилась песня “Рассветы нужно встречать с любимыми” – о расставании девушки с настойчивым и щедрым, но нелюбимым мужчиной. Прослушав её, я приложила ладонь к груди и облегчённо вздохнула.
“Я должна верить ей, – застрочила я в дневнике новую закрытую запись. – Алина моя подруга и знает, как для меня губительна неизвестность. Она просто занята. У неё ведь конец года и отчёты!”
31.05.16. Алина шла в лицей, а мне нужно было пройтись по магазинам, вот мы и пересеклись на Ленина почти спонтанно. Я не стала тянуть кота за хвост и прямо спросила:
– Ты что, правда с Леоновым встречаешься?
Алина по-доброму рассмеялась и замахала рукой.
– Ты что?! Нет, конечно! У меня Женя есть, – и рассказала про своего бывшего одноклассника, который давно её добивался, ухаживал за ней, помогал ей и как-то незаметно и абсолютно естественно стал частью её жизни.
– Вот так оглянуться не успела – и уже невеста, – заключила Алина.
У меня отлегло от сердца. Подхватив Алину под руку, я проводила её до перекрёстка, где мы и расстались.
“Прошла неделя, – констатировала я утром почти отстранённо. – Наверняка Алина мне написала”.
Я ринулась к монитору, оставив умывание и завтрак на потом, и ещё успела с какой-то залихватской весёлостью подумать: “Сейчас открою – а там и правда сообщение про одноклассника Женю”.
Но Алина молчала, словно внезапно забыла обо мне. Я помедлила – и удалила её из друзей. “Она поймёт, – я побарабанила по столу. – Обязательно поймёт, что это только для привлечения внимания. Я же не Ира”.
Потом весь день меня отчего-то преследовало одно из самых ярких воспоминаний: мне лет восемь, я сижу на полу в своей комнате и пытаюсь сконструировать из кранов, шлангов, проволоки и прочих подручных материалов машину времени.
Вечером соцсеть сообщила, что Алина добавила меня в чёрный список – и у меня отнялись пальцы. Горло снова стянуло невидимой резинкой, а вместо сердца образовался провал. Сразу – никакой буравящей тревоги, никакого сосания под ложечкой. Так я и сидела, пялясь в сообщение от администрации и пытаясь сглотнуть комок, который всё не двигался с места.
– Машину времени бы, – пробормотала я. – Немедленно.
“Время нам не враг, оно наш союзник”, – вспомнилась фраза из “Алисы”. А следом за этим воспоминанием понеслись другие: запах домашнего пирога, шутливая перепалка Энн и Артура в бамбуково-камышовой кухне, спетый на три голоса “Волкодав”, селфи с кошками, настольная игра-”ходилка” с фишками и кубиком…
Слёзы всё-таки хлынули – но значительно позже, ночью. Прежде чем провалиться в сон, я успела подумать, что самая нервная и тяжёлая весна в моей жизни наконец-то закончилась. А первый день лета – лучшее время, чтобы перелистнуть страницу, исчерканную надрывными строками и продырявленную в нескольких местах дышащей на ладан ручкой. В который раз я начинала всё сначала, без заклинаний и машины времени, зато не в одиночестве.
“Я не одна. Я никогда не буду одна”, – горели перед внутренним взором огненные слова, когда я впервые написала в плане на день пункт “Без слёз”.
* Будь выше (англ.).
** Я всё ещё верю, что лучшее – впереди (англ.).
Глава пятнадцатая. “… может, когда-нибудь мы её разгадаем”
С жарой, пришедшей на смену дождям, лето лихо выхватило у весны поводья времени. Столь же резко изменилась и моя жизнь. Теперь ни один вечер не обходился без подробного плана на следующий день. Не то чтобы я задумывала нечто глобальное – просто хотелось использовать время по максимуму и с наибольшей пользой. Впервые за три года сходить в парикмахерскую, обновить музыку в плеере, сделать генеральную уборку в комнате. На квартиру я не замахивалась: четырёхкомнатную громадину меньше чем за полгода не привести в порядок. Но если бы у меня спросили, как называется затеянный мною квест, то я бы ответила: “Новое начало”. И обязательным в ежедневных планах стал пункт “Без слёз”. Иногда получалось ему следовать, но чаще – нет. Что-то мешало мне поставить точную дату достижения цели, да и странно звучало бы: “К такому-то числу прекращаю плакать”. Оставалось положиться на время. В конце концов, даже простая привычка пить по утрам кофе с молоком и сахаром не появилась вдруг, а сформировалась постепенно. Что же говорить о страданиях по утраченным иллюзиям?
И ещё был Нейтан. Этот пышущий здоровьем весельчак выделялся из моих учеников, как подсолнух среди полевых цветов. Интернет стирал все границы, а разница в возрасте, которой в детстве я бы ужаснулась (целых полтора года!), затерялась в дебрях памяти и только изредка показывалась на свету.
– А сколько ему лет? – спросил однажды за обедом папа, листая каналы телевизора и почти не глядя на меня.
– Двадцать шесть, – ответила я также между прочим, вынимая из микроволновки чашку с куриным супом.
– Это с ним вы вчера полчаса гоготали? – обернулась от плиты мама, активно перемешивая макароны с тушёным мясом.
– С ним, с ним. Давай помогу.
Я перехватила ложку и жадно вдохнула аромат, предвкушая неспешную трапезу. Лишь бы без разговоров про Нейтана, поэтому я постаралась сразу всё прояснить:
– Он мой ученик, но владеет русским лучше, чем я английским. Ему нужна практика, поэтому мы много говорим. И, конечно, без шуток никак.
– Ну правильно, общайтесь, – разрешил папа, и я не сдержала смешок.
– Тем более, он к нам в июле приедет.
– Ну вот и познакомитесь вживую.
Больше родители ни о чём не спрашивали, да и мне самой было куда легче не задаваться лишними вопросами. Так проще начинать сначала.
Правда, в лицей я всё же заглянула – когда на второй неделе июня зашла за Гретт. В кои-то веки я не искала встречи с Андреем, не задавалась вопросом, увижу ли его вообще. И именно теперь он оказался поблизости: маячил в дверях учительской, с кем-то болтая. Я не стала присматриваться и скользнула в кабинет подруги.
– Почти готова, – разулыбалась она, застёгивая новую летнюю сумку. – Только вот документы разложу.
– Да я не тороплю.
Я обвела взглядом небольшой, но аккуратный кабинет, в котором всё было на своих местах. Прошлась до противоположной стены, на которой разноцветным пятном выделялась карта Германии. Улыбнулась небесно-голубой Баварии, зацепилась за Гессен и крупную красную точку на реке Майн. Франкфурт. Если всё сложится удачно, в следующем году я поеду к Лаурин. Конечно, без Дармштадта тоже не обойдётся, а пока нужно копить деньги и продумывать маршрут.
Часом позже, ожидая в кафе заказ, я делилась планами с Гретт.
– Это всё ещё не точно, но идея мне нравится. И на жилье сэкономлю.
– Естественно! А Лаурин твоя наверняка знает какие-нибудь необычные места в городе. Что-то менее туристическое, но не менее интересное.
– Как мозаичный дворик в Петербурге?
– Ну!
Живописный двор, выложенный мозаикой – настоящий рай для кинестетиков! – действительно располагался в стороне от туристических маршрутов. Однако уходить оттуда не хотелось ни через полчаса, ни даже через час.
– А иногда такое происходит, что думаешь: лучше бы я навсегда осталась в том дворике, – я изогнула бровь и вяло прошлась пальцами по столешнице. Рассказывать о насущном не хотелось, но эта история держала меня в плотном многослойном коконе, и освободиться из него можно было только проговаривая, облекая эмоции в слова, готовя себя к самоанализу.
– Вообще не ожидала такого от этих людей, – подытожила я свой пространный рассказ, а подруга решительно махнула рукой.
– Вот и не будем о них.
– Знаешь, что советуют статьи на “Дзене”? – я глотнула кофе и на несколько секунд задержала его во рту. – Ммм, потрясающий вкус, настоящий капучино! В общем, про “Дзен”… Я только вчера нашла с десяток статей в духе “Отпусти ситуацию”, “Отпусти и прости” и прочее. Предлагают забыть козла и переключиться на достойного мужчину. Ну ага! Как будто это так легко… Да что они понимают!
