- Кто ж летает в такую грозу? – упрекнул я ее, пропуская вперед и показывая, куда спускаться. – Так же убиться недолго.
- А в Альбре никакой грозы нет, - возразила Юлька, все еще задыхаясь и вытирая ладошкой мокрое лицо. – Я даже не предполагала, что тут такие порывы… Когда начало швырять, до башни уже было ближе, чем до города.
-Здесь всегда ветер, - возразил я. - Крылатому на башню очень непросто сесть. Тут и виммы неопытным пилотам лучше подальше оставлять.
- Я думала, что не долечу, - призналась она, ежась и трясясь от испуга и холода: от здешней непогоды ее не спас даже полетный костюм. - Тут-то меня и нашли бы.
- Если бы вообще нашли, - сурово сказал я, завертывая ее в свой плед. – Могло ведь и в океан сбросить.
Она поежилась.
- Я ни разу еще в такой шторм не попадала, - вздохнула она виновато. – Ужас. Надо было действительно вимму взять или пешком дойти.
- Пешком тоже неблизко, - вздохнул я. Надо бы ее во что-то переодеть, а то простудится еще. В башне прохладно, а она вся сырая, вон, зубами стучит. - Вимма все-таки – лучшее решение.
- Ага,- согласилась она, придвигая кресло поближе к камину.
- Погоди-ка, - я поковылял вниз, в спальню, и через несколько минут вернулся, принеся ей полотенце, теплые носки и халат. – Переодевайся. Кончай стесняться, - хмыкнул я, глядя, как она напряглась от неловкости. – Я сейчас спущусь вниз, на кухню, принесу что-нибудь поесть. И вот еще…
Я показал ей дверь, замаскированную под нишу в стене.
- Туалет. Маленький, правда… рассчитан на одного худого мужика в перьях, - рассмеялся я, и она неуверенно улыбнулась мне в ответ.
Ходил я долго… еле дополз обратно. Она пристально вгляделась в меня, когда я вернулся, забрала поднос с тарелками и кастрюльками, и взяла остальную деятельность по организации ужина в свои маленькие уверенные ладошки.
- Он тебя ранил, - сказала она утвердительно, когда мы сели за стол перед камином. – А ты как всегда делаешь вид, что ничего не случилось.
–Неприятно, но не смертельно, - бросил я бодрым голосом. – Заживет. Расскажи лучше, что привело тебя сюда в такую погоду. Ведь ты не просто в гости, проведать бедного одинокого затворника.
Она явно смутилась, словно я упрекнул ее в корысти.
- Я хотела тебя поблагодарить, - начала она твердо. – За помощь в Саманданге. И еще мне нужен твой совет. Тут такая история…
- Рассказывай, - подбодрил ее я.
Рассказ Юльки меня очень насторожил, если не напугал. Я еще раз попросил ее подробно пересказать, как описывал тип по имени Джилейр технологию создания управляемых фантомов, и в особенности – медальон с Филином и ее встречу с похожим на него существом в Мааре. Я никогда не слышал о подобных вещах раньше, и теперь все недавние события виделись мне совсем в ином свете. С одной стороны, кто-то вербует сторонников - ищет талантливых и доверчивых молодых людей, играя на их чувствах, подкидывая благородную идею и давая им попробовать свои силы, а с другой – активно пытается воплотить в жизнь вторую часть процесса, имея под рукой уже созданные, вполне рабочие фантомы.
- Как ты думаешь, реально ли сделать такой фантом, или им нужно от меня что-то другое?- спросила Юлька. - А фантом - лишь морковка для ослика?
Я рассмеялся неожиданному сравнению.
- Не знаю, реально ли. Но, боюсь, тебе рассказали далеко не все.
- Не сомневаюсь, - фыркнула она.
- Смотри, у меня есть вторая часть этой истории, - и я рассказал ей свою, вернее, нашу часть событий, связанную с охотой на Вечных и фантомами-приманками. – К сожалению, Даллах не помнит, был ли в его случае некий фантом, за которым он погнался или который пытался на него напасть. Но я сам, к сожалению, со своей тенью пересекся, физически вошел в него, убеждаясь, что это всего лишь призрак. Когда в меня выстрелили, был короткий момент, когда Ворон попытался подавить мое сознание, но я ему не дал. Даллах и Вагабр потеряли разум, Реваль – нет, но я с ним еще не общался, только коротко, по шамальским проблемам. Давай-ка мы с тобой вот как поступим, - предложил я, поразмыслив и убедившись, что собственных знаний мне тут однозначно не хватит. – Ты не против встретиться с Ширин и еще раз рассказать ей эту историю?
- Не против, - согласилась Юлька. – Как ты думаешь… если я все-таки попробую сделать фантом, это будет опасно для… Нигейра?
- А тебе хочется? – полюбопытствовал я.
- Хочется, - призналась она. - Интересно попробовать. У меня же получилось. Я не знаю, чем был тот крохотный змей, что вышел из моих рук, но он... был.
- Пожалуй, опасности нет, - сказал я, поразмыслив. – Как мне кажется, фантом - всего лишь часть какого-то сложного процесса, но им дело не заканчивается... Только будь осторожна. Если получится, не рассказывай об этом никому. А лучше - сразу обратись к Ширин, она должна понять, как оно может сработать.
- Хорошо, - кивнула Юлька. – Только я боюсь… А вдруг им уже управляют? Сегодня, когда я была в Наган-Кархе, Саша жаловался, что не может контролировать Змея. Совсем.
- Что, пожалела бедненького? - буркнул я с досадой. – Вечно вы, женщины, униженных да оскорбленных кидаетесь утешать.
Юлька посмотрела на меня с удивлением, отчего мне стало неловко за свою дурацкую ревнивую реплику.
-Тогда уж опиши мне, что именно он тебе рассказал, - проворчал я.
Дослушав ее сбивчивый рассказ, я вздохнул.
- В том, что он описывает, нет ничего необычного. Именно так ощущает себя свежеиспеченный полубог - Вечный. Вселившаяся в него сущность - это голая стихия: энергия удара, порыва, ярости, страсти. Не интеллект, как, например, у тех же Гевора, Кинэна и Ширин. Не власть расчета и порядка, как у Вагабра с Ревалем. А стихия. Я и сам, к примеру, стихия, хотя и в гораздо меньшей степени. Я себя хорошо помню в тот период. Я, к сожалению, поначалу многое разрушил, не понимая до конца, что со мной происходит. Семью, например. Я был женат, когда стал Вороном, - продолжил я с горечью. - Двое детей… Она ушла через год, возненавидев того, в кого я превратился. Я их даже потерял на несколько лет, совсем не интересовался, что с ними происходит. Хорошо еще, очнуться успел, когда было не совсем поздно, хотя бы дети меня простили.
Другое дело, что я раньше был убежден, что сам подход к проблеме в принципе неверен. Из двух личностей Вечного главный – человек, а не тварь. Он должен повелевать тварью, а не тварь – им. Нет ничего невозможного, и многие Вечные прошлого служат нам примером. Надо бороться и за себя, и с собой. Не быть зверем, понимаешь… Просто им не быть. Двуликие же могут. Но мы почему-то считаем, что нам позволено больше, чем им.
-Кто бы только Саше это объяснил, - вздохнула Юлька.
-Боюсь, у меня теперь нет шансов, - сказал я с печальным смешком.
Какое-то время мы молчали, думая каждый о своем. Потом она спохватилась, что уже поздно, и засобиралась домой. Я выглянул в окно - дождь, как назло, припустил с новой силой, ветер, казалось бы, и вовсе не собирался стихать.
- На крыльях тебе не улететь, - констатировал я. – Боюсь, на вимме тоже. Сюда сейчас никто не возьмется сесть, ибо бывали прецеденты... Да и одежда у тебя все еще сырая. Простудишься.
- Что же мне делать? – растеряно спросила она.
- Оставайся здесь, - предложил я. – На втором этаже есть гостевые комнаты. – Тебя ведь никто не хватится в Саманданге? Тот бестолковый лев Серджента, например? Или подруги?
Она смущенно покачала головой.
- Идем, - я протянул ей руку. – Убедишься, что там вполне приличное место, совсем не такое архаичное и странное, как рабочий кабинет пары десятков поколений Воронов.
Башня действительно показалась Юльке архаичной и странной до нелепости - полный контраст с ультрасовременным обиталищем нагов. Рабочий кабинет под крышей был абсолютно круглый, с очень высоким куполообразным потолком. Каменные, встроенные в ниши полки с книгами повторяли очертаниями форму башни. Стол, шкаф, стулья, кресла, тяжеловесные и массивные, по цвету и жесткости напоминали гранит, и Юлька предположила, что возраст их не меньше возраста самой башни. Большой старый камин не имел гнезд аэров, а значит, топить его можно было только дровами. На верхнюю площадку можно было попасть только через кабинет хозяина, так же, как и спуститься в такую же круглую спальню на третьем этаже, не имевшую выходов на центральную лестницу, только на узкую боковую, выбитую в стене, ту самую, часть которой выводила на крышу башни. Второй этаж был официальным: половину занимал полукруглый зал для приема гостей и проведения совещаний, и гостевые комнаты. На плоской стене зала совещаний размещался еще один громоздкий закопченный камин и гигантская, во всю стену, уникальная карта земель, выполненная в виде гравюры по металлу, со множеством отметок из тускло светящихся огоньков-камешков. Крохотные гостевые комнаты, уютные и вполне современные, отапливались аэрами и ничем не напоминали весь этот музей. На первом этаже располагалась прихожая, кухня и еще две комнаты для слуг, одну из которых занимал Нвер. Рес пояснил, что под башней имеются обширные подвалы, часть из них завалена всяческой любопытной древней рухлядью, и признался, что время от времени любит в ней покопаться, хотя у него ни разу не хватило терпения разобрать эти завалы до конца.
–Хотя в некоторые годы я даже пытался их каталогизировать, - признался он со смехом. – Но меня никогда не хватало больше, чем на два дня.
–Так нанял бы кого-нибудь более терпеливого, – предложила она.
- А вдруг там хранится что-нибудь… зловещее? - Рес забавно приподнял одну бровь, отчего его лицо вдруг приобрело комичное выражение.
- Ага, полуобглоданный скелет птеродактиля, - хихикнула Юлька. – Консервы на черный день.
- Фу,- поморщился он. – Вонючий, наверно. Тухлятина. Не для гурманов.
Пожелав хозяину спокойной ночи и оставшись одна, она поразилась тишине, от которой успела отвыкнуть в вечно шумном студенческом мирке. Там, наверху, под сводом, гулко и пронзительно завывал ветер, громыхали ставни, что-то все время свистело и дребезжало. Здесь, внизу, было на удивление, прямо-таки зловеще тихо. Переодевшись для сна в забавную пеструю хламиду из тонкого шелка ("Мода пятидесятилетней давности",- пояснил Рес со смешком), она завернулась в одеяло и стала вспоминать этот невероятно длинный, насыщенный откровениями день. Рассказ Реса о потерявших человеческий облик Вечных ее изрядно напугал, и теперь она не могла отвязаться от мысли, что кто-то может проделать подобное с Сашей. Вон, Вагабр до сих пор не вернул себе человеческий облик, так и бродит, бедняга, в виде оленя вокруг Рузанны.
В конце концов она заснула и сразу же провалилась в какой-то муторный и душный сон, который с каждым мгновением становился все тяжелее и тяжелее. Ей снилось черное с алмазными сполохами небо и кристально-прозрачная земля, неожиданно переходящая в странную серую пустошь, за которой простирался иссиня черный, неспокойный океан, от которого веяло холодом и смертью. Там, на серой полоске земли, на половину пространства расползлась угрюмая белая с черными полосами тварь, с отталкивающей трехглазой мордой, большеухая, желтоглазая, с пастью мелких острых зубов, увенчанных четырьмя внушительными клыками. Тварь с отвратительным чавканьем что-то ела, пуская кровавые слюни и время от времени выдирая клыками куски мяса. Вокруг нее лежали… да, именно они: белый олень с перерезанным горлом, бездыханная серо-рыжая рысь, огромный лохматый зубр со вспоротым брюхом, огромный ящер со скорпионьим хвостом, придавленный здоровенным камнем, ворон, насквозь пронзенный гигантской стрелой. Она поспешно огляделась в поисках змея, и, не найдя его, испугалась, не он ли превратился в эту омерзительную тварь, но к счастью, та ничем не напоминала ей змея. Там, за спиной твари, она разглядела еще тела погибших, но, испугавшись до безумия, отпрянула назад, привычно выставив руку, чтобы вырваться из Маара…
Выскочив в реальность, она обнаружила, что падает с гигантской башни прямо в океан и, подхваченная яростным воздушным потоком, летит, пытаясь справиться с порванными крыльями, прямо на скалы, навстречу вырастающему из них аспидно-черному змею. «Ты меня предала, - сказал ей змей, когда она поравнялась с ним в воздухе. - Ты меня бросила, - крикнул он, когда она попыталась выровнять полет и обойти его, чтобы не упасть на камни. - Сбежала, оставила меня с этими… кошками, ящерицами и прочими тварями. Рядом со мной нет людей…Что же ты теперь хочешь от меня, если сама толкнула меня к ним?» С трудом удержавшись в воздухе, она почти уже проскочила мимо него, но он неожиданно ринулся навстречу, захлестывая ее кольцами сильного змеиного тела. Она дернулась, чтобы вырваться, но кольца сжались, затягиваясь все сильнее и душа ее, и когда в груди уже не осталось ни капли воздуха, она неожиданно вывалилась в темное беззвучное пространство каменной комнаты. Тяжело дыша, она вскочила с кровати – призрак змея, казалось бы, все еще витал здесь, таращась на нее из темноты желтыми, неподвижными глазами.
Иди сюда, требовали эти глаза. Ты моя. Не надо длить агонию. Ты моя, смирись с этим.
Охваченная неконтролируемым ужасом, она выскочила вон из комнаты и, плохо соображая, где находится и что делает, бросилась вверх по лестнице. Улететь. Улететь, как тогда, с верхней площадки Наган-Карха, надо только надеть крылья и прыгнуть, не побояться прыгнуть, а дальше крылья сами сделают свое дело.
Выскочив под ледяной ветер, она кинулась искать крылья, но в темноте никак не могла найти их. Обшарив всю площадку, она убедилась, что их нет. Паника и ужас захлестывали все сильнее и сильнее, и тут ей пришла в голову совершенно безумная мысль – а может, она тоже сможет обернуться в какое-нибудь крылатое существо? Мысль оказалась настолько дикой и притягательной, что она, нащупав несколько каменных ступеней, поднялась по ним почти до зубцов и увидела лежащий за ними черный, холодный океан.
«Ты моя, - прошептала тварь из глубины сознания. – Иди ко мне».
И тут кто-то властно стащил ее со ступеней. Заорав от ужаса, Юлька попыталась вырваться, но ее крепко, железной хваткой прижали к груди и держали, пока она не перестала импульсивно дергаться и кричать. Когда силы безумия иссякли, она, тяжело дыша и едва не падая от изнеможения, вцепилась в одежду своего спасителя и бурно разрыдалась.
- Пойдем-ка отсюда, - сказал Рессер, поспешно уводя ее с ледяного ветра. – Расскажешь, что за кошмар с тобой приключился.
Она снова оказалась в кабинете, завернутая в плед, и, по прежнему цепляясь за его шею, словно за спасительный якорь, вперемешку со всхлипываниями пересказывала ему свой кошмар, до сих пор не понимая, какая из его частей была сном, а какая – явью. Он гладил ее растрепанные волосы и вздрагивающие плечи, прижимая к себе и покачивая, как ребенка, а когда она выговорилась и выплакалась, разжал ее судорожно вцепившиеся в ткань халата ладони, положив их себе на грудь. Придя в себя, она вдруг сообразила, что он полуодет - брюки да кое-как накинутый на голое тело халат, а на ней - вот этот вот нелепый шелковый балахон чуть длиннее бедер, который, считай, ничего не скрывает, и плед сполз, и она тычется зареванным сопливым носом ему в грудь... Она рывком
- А в Альбре никакой грозы нет, - возразила Юлька, все еще задыхаясь и вытирая ладошкой мокрое лицо. – Я даже не предполагала, что тут такие порывы… Когда начало швырять, до башни уже было ближе, чем до города.
-Здесь всегда ветер, - возразил я. - Крылатому на башню очень непросто сесть. Тут и виммы неопытным пилотам лучше подальше оставлять.
- Я думала, что не долечу, - призналась она, ежась и трясясь от испуга и холода: от здешней непогоды ее не спас даже полетный костюм. - Тут-то меня и нашли бы.
- Если бы вообще нашли, - сурово сказал я, завертывая ее в свой плед. – Могло ведь и в океан сбросить.
Она поежилась.
- Я ни разу еще в такой шторм не попадала, - вздохнула она виновато. – Ужас. Надо было действительно вимму взять или пешком дойти.
- Пешком тоже неблизко, - вздохнул я. Надо бы ее во что-то переодеть, а то простудится еще. В башне прохладно, а она вся сырая, вон, зубами стучит. - Вимма все-таки – лучшее решение.
- Ага,- согласилась она, придвигая кресло поближе к камину.
- Погоди-ка, - я поковылял вниз, в спальню, и через несколько минут вернулся, принеся ей полотенце, теплые носки и халат. – Переодевайся. Кончай стесняться, - хмыкнул я, глядя, как она напряглась от неловкости. – Я сейчас спущусь вниз, на кухню, принесу что-нибудь поесть. И вот еще…
Я показал ей дверь, замаскированную под нишу в стене.
- Туалет. Маленький, правда… рассчитан на одного худого мужика в перьях, - рассмеялся я, и она неуверенно улыбнулась мне в ответ.
Ходил я долго… еле дополз обратно. Она пристально вгляделась в меня, когда я вернулся, забрала поднос с тарелками и кастрюльками, и взяла остальную деятельность по организации ужина в свои маленькие уверенные ладошки.
- Он тебя ранил, - сказала она утвердительно, когда мы сели за стол перед камином. – А ты как всегда делаешь вид, что ничего не случилось.
–Неприятно, но не смертельно, - бросил я бодрым голосом. – Заживет. Расскажи лучше, что привело тебя сюда в такую погоду. Ведь ты не просто в гости, проведать бедного одинокого затворника.
Она явно смутилась, словно я упрекнул ее в корысти.
- Я хотела тебя поблагодарить, - начала она твердо. – За помощь в Саманданге. И еще мне нужен твой совет. Тут такая история…
- Рассказывай, - подбодрил ее я.
Рассказ Юльки меня очень насторожил, если не напугал. Я еще раз попросил ее подробно пересказать, как описывал тип по имени Джилейр технологию создания управляемых фантомов, и в особенности – медальон с Филином и ее встречу с похожим на него существом в Мааре. Я никогда не слышал о подобных вещах раньше, и теперь все недавние события виделись мне совсем в ином свете. С одной стороны, кто-то вербует сторонников - ищет талантливых и доверчивых молодых людей, играя на их чувствах, подкидывая благородную идею и давая им попробовать свои силы, а с другой – активно пытается воплотить в жизнь вторую часть процесса, имея под рукой уже созданные, вполне рабочие фантомы.
- Как ты думаешь, реально ли сделать такой фантом, или им нужно от меня что-то другое?- спросила Юлька. - А фантом - лишь морковка для ослика?
Я рассмеялся неожиданному сравнению.
- Не знаю, реально ли. Но, боюсь, тебе рассказали далеко не все.
- Не сомневаюсь, - фыркнула она.
- Смотри, у меня есть вторая часть этой истории, - и я рассказал ей свою, вернее, нашу часть событий, связанную с охотой на Вечных и фантомами-приманками. – К сожалению, Даллах не помнит, был ли в его случае некий фантом, за которым он погнался или который пытался на него напасть. Но я сам, к сожалению, со своей тенью пересекся, физически вошел в него, убеждаясь, что это всего лишь призрак. Когда в меня выстрелили, был короткий момент, когда Ворон попытался подавить мое сознание, но я ему не дал. Даллах и Вагабр потеряли разум, Реваль – нет, но я с ним еще не общался, только коротко, по шамальским проблемам. Давай-ка мы с тобой вот как поступим, - предложил я, поразмыслив и убедившись, что собственных знаний мне тут однозначно не хватит. – Ты не против встретиться с Ширин и еще раз рассказать ей эту историю?
- Не против, - согласилась Юлька. – Как ты думаешь… если я все-таки попробую сделать фантом, это будет опасно для… Нигейра?
- А тебе хочется? – полюбопытствовал я.
- Хочется, - призналась она. - Интересно попробовать. У меня же получилось. Я не знаю, чем был тот крохотный змей, что вышел из моих рук, но он... был.
- Пожалуй, опасности нет, - сказал я, поразмыслив. – Как мне кажется, фантом - всего лишь часть какого-то сложного процесса, но им дело не заканчивается... Только будь осторожна. Если получится, не рассказывай об этом никому. А лучше - сразу обратись к Ширин, она должна понять, как оно может сработать.
- Хорошо, - кивнула Юлька. – Только я боюсь… А вдруг им уже управляют? Сегодня, когда я была в Наган-Кархе, Саша жаловался, что не может контролировать Змея. Совсем.
- Что, пожалела бедненького? - буркнул я с досадой. – Вечно вы, женщины, униженных да оскорбленных кидаетесь утешать.
Юлька посмотрела на меня с удивлением, отчего мне стало неловко за свою дурацкую ревнивую реплику.
-Тогда уж опиши мне, что именно он тебе рассказал, - проворчал я.
Дослушав ее сбивчивый рассказ, я вздохнул.
- В том, что он описывает, нет ничего необычного. Именно так ощущает себя свежеиспеченный полубог - Вечный. Вселившаяся в него сущность - это голая стихия: энергия удара, порыва, ярости, страсти. Не интеллект, как, например, у тех же Гевора, Кинэна и Ширин. Не власть расчета и порядка, как у Вагабра с Ревалем. А стихия. Я и сам, к примеру, стихия, хотя и в гораздо меньшей степени. Я себя хорошо помню в тот период. Я, к сожалению, поначалу многое разрушил, не понимая до конца, что со мной происходит. Семью, например. Я был женат, когда стал Вороном, - продолжил я с горечью. - Двое детей… Она ушла через год, возненавидев того, в кого я превратился. Я их даже потерял на несколько лет, совсем не интересовался, что с ними происходит. Хорошо еще, очнуться успел, когда было не совсем поздно, хотя бы дети меня простили.
Другое дело, что я раньше был убежден, что сам подход к проблеме в принципе неверен. Из двух личностей Вечного главный – человек, а не тварь. Он должен повелевать тварью, а не тварь – им. Нет ничего невозможного, и многие Вечные прошлого служат нам примером. Надо бороться и за себя, и с собой. Не быть зверем, понимаешь… Просто им не быть. Двуликие же могут. Но мы почему-то считаем, что нам позволено больше, чем им.
-Кто бы только Саше это объяснил, - вздохнула Юлька.
-Боюсь, у меня теперь нет шансов, - сказал я с печальным смешком.
Какое-то время мы молчали, думая каждый о своем. Потом она спохватилась, что уже поздно, и засобиралась домой. Я выглянул в окно - дождь, как назло, припустил с новой силой, ветер, казалось бы, и вовсе не собирался стихать.
- На крыльях тебе не улететь, - констатировал я. – Боюсь, на вимме тоже. Сюда сейчас никто не возьмется сесть, ибо бывали прецеденты... Да и одежда у тебя все еще сырая. Простудишься.
- Что же мне делать? – растеряно спросила она.
- Оставайся здесь, - предложил я. – На втором этаже есть гостевые комнаты. – Тебя ведь никто не хватится в Саманданге? Тот бестолковый лев Серджента, например? Или подруги?
Она смущенно покачала головой.
- Идем, - я протянул ей руку. – Убедишься, что там вполне приличное место, совсем не такое архаичное и странное, как рабочий кабинет пары десятков поколений Воронов.
***
Башня действительно показалась Юльке архаичной и странной до нелепости - полный контраст с ультрасовременным обиталищем нагов. Рабочий кабинет под крышей был абсолютно круглый, с очень высоким куполообразным потолком. Каменные, встроенные в ниши полки с книгами повторяли очертаниями форму башни. Стол, шкаф, стулья, кресла, тяжеловесные и массивные, по цвету и жесткости напоминали гранит, и Юлька предположила, что возраст их не меньше возраста самой башни. Большой старый камин не имел гнезд аэров, а значит, топить его можно было только дровами. На верхнюю площадку можно было попасть только через кабинет хозяина, так же, как и спуститься в такую же круглую спальню на третьем этаже, не имевшую выходов на центральную лестницу, только на узкую боковую, выбитую в стене, ту самую, часть которой выводила на крышу башни. Второй этаж был официальным: половину занимал полукруглый зал для приема гостей и проведения совещаний, и гостевые комнаты. На плоской стене зала совещаний размещался еще один громоздкий закопченный камин и гигантская, во всю стену, уникальная карта земель, выполненная в виде гравюры по металлу, со множеством отметок из тускло светящихся огоньков-камешков. Крохотные гостевые комнаты, уютные и вполне современные, отапливались аэрами и ничем не напоминали весь этот музей. На первом этаже располагалась прихожая, кухня и еще две комнаты для слуг, одну из которых занимал Нвер. Рес пояснил, что под башней имеются обширные подвалы, часть из них завалена всяческой любопытной древней рухлядью, и признался, что время от времени любит в ней покопаться, хотя у него ни разу не хватило терпения разобрать эти завалы до конца.
–Хотя в некоторые годы я даже пытался их каталогизировать, - признался он со смехом. – Но меня никогда не хватало больше, чем на два дня.
–Так нанял бы кого-нибудь более терпеливого, – предложила она.
- А вдруг там хранится что-нибудь… зловещее? - Рес забавно приподнял одну бровь, отчего его лицо вдруг приобрело комичное выражение.
- Ага, полуобглоданный скелет птеродактиля, - хихикнула Юлька. – Консервы на черный день.
- Фу,- поморщился он. – Вонючий, наверно. Тухлятина. Не для гурманов.
Пожелав хозяину спокойной ночи и оставшись одна, она поразилась тишине, от которой успела отвыкнуть в вечно шумном студенческом мирке. Там, наверху, под сводом, гулко и пронзительно завывал ветер, громыхали ставни, что-то все время свистело и дребезжало. Здесь, внизу, было на удивление, прямо-таки зловеще тихо. Переодевшись для сна в забавную пеструю хламиду из тонкого шелка ("Мода пятидесятилетней давности",- пояснил Рес со смешком), она завернулась в одеяло и стала вспоминать этот невероятно длинный, насыщенный откровениями день. Рассказ Реса о потерявших человеческий облик Вечных ее изрядно напугал, и теперь она не могла отвязаться от мысли, что кто-то может проделать подобное с Сашей. Вон, Вагабр до сих пор не вернул себе человеческий облик, так и бродит, бедняга, в виде оленя вокруг Рузанны.
В конце концов она заснула и сразу же провалилась в какой-то муторный и душный сон, который с каждым мгновением становился все тяжелее и тяжелее. Ей снилось черное с алмазными сполохами небо и кристально-прозрачная земля, неожиданно переходящая в странную серую пустошь, за которой простирался иссиня черный, неспокойный океан, от которого веяло холодом и смертью. Там, на серой полоске земли, на половину пространства расползлась угрюмая белая с черными полосами тварь, с отталкивающей трехглазой мордой, большеухая, желтоглазая, с пастью мелких острых зубов, увенчанных четырьмя внушительными клыками. Тварь с отвратительным чавканьем что-то ела, пуская кровавые слюни и время от времени выдирая клыками куски мяса. Вокруг нее лежали… да, именно они: белый олень с перерезанным горлом, бездыханная серо-рыжая рысь, огромный лохматый зубр со вспоротым брюхом, огромный ящер со скорпионьим хвостом, придавленный здоровенным камнем, ворон, насквозь пронзенный гигантской стрелой. Она поспешно огляделась в поисках змея, и, не найдя его, испугалась, не он ли превратился в эту омерзительную тварь, но к счастью, та ничем не напоминала ей змея. Там, за спиной твари, она разглядела еще тела погибших, но, испугавшись до безумия, отпрянула назад, привычно выставив руку, чтобы вырваться из Маара…
Выскочив в реальность, она обнаружила, что падает с гигантской башни прямо в океан и, подхваченная яростным воздушным потоком, летит, пытаясь справиться с порванными крыльями, прямо на скалы, навстречу вырастающему из них аспидно-черному змею. «Ты меня предала, - сказал ей змей, когда она поравнялась с ним в воздухе. - Ты меня бросила, - крикнул он, когда она попыталась выровнять полет и обойти его, чтобы не упасть на камни. - Сбежала, оставила меня с этими… кошками, ящерицами и прочими тварями. Рядом со мной нет людей…Что же ты теперь хочешь от меня, если сама толкнула меня к ним?» С трудом удержавшись в воздухе, она почти уже проскочила мимо него, но он неожиданно ринулся навстречу, захлестывая ее кольцами сильного змеиного тела. Она дернулась, чтобы вырваться, но кольца сжались, затягиваясь все сильнее и душа ее, и когда в груди уже не осталось ни капли воздуха, она неожиданно вывалилась в темное беззвучное пространство каменной комнаты. Тяжело дыша, она вскочила с кровати – призрак змея, казалось бы, все еще витал здесь, таращась на нее из темноты желтыми, неподвижными глазами.
Иди сюда, требовали эти глаза. Ты моя. Не надо длить агонию. Ты моя, смирись с этим.
Охваченная неконтролируемым ужасом, она выскочила вон из комнаты и, плохо соображая, где находится и что делает, бросилась вверх по лестнице. Улететь. Улететь, как тогда, с верхней площадки Наган-Карха, надо только надеть крылья и прыгнуть, не побояться прыгнуть, а дальше крылья сами сделают свое дело.
Выскочив под ледяной ветер, она кинулась искать крылья, но в темноте никак не могла найти их. Обшарив всю площадку, она убедилась, что их нет. Паника и ужас захлестывали все сильнее и сильнее, и тут ей пришла в голову совершенно безумная мысль – а может, она тоже сможет обернуться в какое-нибудь крылатое существо? Мысль оказалась настолько дикой и притягательной, что она, нащупав несколько каменных ступеней, поднялась по ним почти до зубцов и увидела лежащий за ними черный, холодный океан.
«Ты моя, - прошептала тварь из глубины сознания. – Иди ко мне».
И тут кто-то властно стащил ее со ступеней. Заорав от ужаса, Юлька попыталась вырваться, но ее крепко, железной хваткой прижали к груди и держали, пока она не перестала импульсивно дергаться и кричать. Когда силы безумия иссякли, она, тяжело дыша и едва не падая от изнеможения, вцепилась в одежду своего спасителя и бурно разрыдалась.
- Пойдем-ка отсюда, - сказал Рессер, поспешно уводя ее с ледяного ветра. – Расскажешь, что за кошмар с тобой приключился.
Она снова оказалась в кабинете, завернутая в плед, и, по прежнему цепляясь за его шею, словно за спасительный якорь, вперемешку со всхлипываниями пересказывала ему свой кошмар, до сих пор не понимая, какая из его частей была сном, а какая – явью. Он гладил ее растрепанные волосы и вздрагивающие плечи, прижимая к себе и покачивая, как ребенка, а когда она выговорилась и выплакалась, разжал ее судорожно вцепившиеся в ткань халата ладони, положив их себе на грудь. Придя в себя, она вдруг сообразила, что он полуодет - брюки да кое-как накинутый на голое тело халат, а на ней - вот этот вот нелепый шелковый балахон чуть длиннее бедер, который, считай, ничего не скрывает, и плед сполз, и она тычется зареванным сопливым носом ему в грудь... Она рывком
