— До меня много народу что ль было? — Андрей с облегчением выдохнул, значит кто-то всё-таки ему расскажет, что за чертовщина творится в том доме.
— Да, журналюги приезжали,— ворчала бабка, с трудом поднимаясь на крутое крыльцо,— С местного канала. Спрашивали. Да только ничего они не нашли… И ты не найдёшь…
— Почему это? — «мнс» расправил плечи, следуя за бабкой по аккуратным светлым сенцам. Здесь, в доме, было теплее; намного теплее, чем у Воргухиных.
— Не вашего полёта тут…— прокряхтела бабка, приглашая в крохотную кухоньку, где стол, накрытый клеёнкой, занял почти половину пространства. А два стула возле стола отнимали остальное.— Садись, научный сотрудник…
— Андрей… Васильевич,— откашлялся гость. Смущаясь, присел на скрипучий старый стул. На кухне пахло растопленной печкой и подгоревшей кашей. Вдруг пришло понимание, что он, Андрей, из-за отсутствия аппетита не завтракал, а впереди ещё целый день, а домой надо ещё добраться.
Бабка присела за стол, сложив сухие морщинистые руки на коленях.
— Клавдия Васильна…— коротко представилась она,— чего тебе?
— Узнать хочу,— сбросив маску, Андрей доверительно подался вперёд,— что там у ваших соседей происходит?
— А зачем? — отрезала Клавдия Васильевна.
— Жалко девочку, гибнет же…
— А ты не жалей,— отрезала бабка, сверкнув тёмными, как угли глазами,— обещанная она, вот и гибнет.
— Кому обещанная?
Бабка опустила веки, медленно разгладила флисовую кофту на коленях.
— Ты, коли просто так интересуешься, то поезжай домой… Ничего ты тут не найдёшь…
— А если не просто?
Бабка снова подняла взгляд, пристально посмотрела в глаза.
— Тем более езжай подобру-поздорову…
— Они к знающей ездят, в город, вы в курсе? — не отступал Андрей.— Мать хочет девчонку спасти…
— Может и хочет,— уклончиво отозвалась бабка, отводя взгляд,— да не сможет она… никто не сможет.
— Расскажите: что там?
— Погибнешь,— Клавдия Васильевна скорбно вздохнула.— Зачем тебе это?
— Помочь хочу,— Андрей сжал кулак. Упорство бабки стало его напрягать. Хотелось вцепиться ей в плечи, встряхнуть, чтобы она посмотрела в жёлтые волчьи глаза, напугалась до оторопи и всё рассказала. Но нет, надо сдержаться. Так можно узнать больше. Много больше.
— Ну смотри… Убежишь… и ей не поможешь…
— Ну, может, попробую? — усмехнулся гость.
— Клятая она…— выдохнула бабка.
— Кто?
— Земля,— Клавдия Васильевна поднялась, поставила пузатый эмалированный чайник на газовую плиту, зажгла синеватый огонёк.
— Тут ведь изгои жили. После революции сюда раскулаченных ссылали. Так и звали — «Кулачьи выселки», это потом после перестройки Кротовкой назвали, когда с соседним селом срослись. А что делать? Люди — они везде живут, так ведь? Выгнали на целину: ни воды, ни деревца. Но отстроились, даже церковь тайком поставили. Аккурат над древним капищем… Оттуда и пошло…
— Что пошло?
— Говорили, бог проклял церковь за то… Сгорела она, первая-то… а люди новую отстроили… Молились там, просили воды… и допросились. Возле церковки забил ключ. Так и зовётся: Чёрный ключ.
— Чего-плохого-то? Молитвы услышали, разве нет? Чудо…— Андрей опёрся плечом о белёную стену.
— То-то и оно, что чудо…— Клавдия Васильевна закуталась в платок плотнее.— Сама не знаю, мать рассказывала. Ключ подмыл стену у церковки, стена возьми да рухни. Прямо на людей. Говорят, трёх человек придавило. Ну уж после этого не стали восстанавливать. На другом месте поставили. А ключ-то до сих пор бьёт…
— А к Воргухиным это каким боком? — усмехнулся Андрей.
— А ты дальше слушай,— назидательно подняла палец бабка. Снова отвлеклась на вскипевший чайник. Долго разливала кипяток по эмалированным кружкам, кинула в каждую по пакетику с заваркой и поставила перед гостем вазочку с дешёвыми конфетами.
— Люди порадовались: вода — вот она, есть. Да только пить её некипячёную — нельзя. Ни собакам, ни курам дать. Мёртвая вода, как есть мёртвая… Сколько потравилось, пока поняли… И тогда поп решил ключ освятить. Даром, что под церквушкой родился, а будто от дьявола.
Бабка со свистом отпила кипятка из кружки.
— Освятил? — Андрей взял в руки приятно горячую жестянку.
— Не смог,— покачала головой рассказчица,— на грязи поскользнулся да головой о бетонное кольцо убился…
— Выходит, ключ-то проклят? — усмехнулся Андрей, подхватывая кубик конфеты в простой обёртке.
— Выходит,— согласилась бабка,— люди озверели да решили засыпать тот ключ. Нагнали людей, приготовились. А он, как живой, словно учуял: под землю ушёл, представляешь?
— Это вам матушка рассказывала? — насторожился Андрей.
— Она. Говорит, девчонкой была.
— Так вы говорите, до сих пор бьёт…
— Вышел снова, да в другом месте, там уж люди пограмотнее… обложили, как положено, тропку провели… Никто уж не верит в эти байки…
— Никто? — усомнился Андрей.
— Только воду мы берём из скважин, мил человек, к роднику никто, кроме заезжих, не ходит. Там ветла растёт, красота, скамеечку поставили. Только вот что я скажу: нехороший то родник.
— А Воргухины?
— Ты дальше слушай…— бабка отпила ещё чаю.— Как родник место поменял, так и в деревне пошло странное… Люди с ума сходят, вот прям на глазах. Сегодня нормальный человек, а завтра он собственный дом поджигает, да со всеми домочадцами, и хлев со скотиной… Его спрашивают: «Зачем?». А он словно просыпается, представляешь? Вот так вот…
— А Воргухины? — терпеливо повторил вопрос Андрей.
— И с той поры пошло поверье: если «Чёрный ключ» раз в два года девку заберёт, то бед в деревне не будет.
— Это как? — прошипел Андрей, подаваясь вперёд.— Откупаетесь?
— Ты не шипи! — отмахнулась Клавдия Васильевна.— Пробовали по-другому. Горят избы, да ещё как горят! Пожарные приехать не успевают. Ты вон пройди! На каждой улице — погорельцы! А девку он сам выбирает! Потому говорю: езжай себе домой. Как бы хуже не стало…
Андрей снова откинулся на рассохшуюся, скрипучую спинку стула. Как бы хуже не стало… Значит, «Чёрный ключ». Звучит, как сюжет дешёвого фильма ужасов.
— А кто избы жжёт? — уже спокойнее спросил гость.
— Хозяева,— скорбно вздохнула рассказчица,— вон,— и кивнула на сгоревший остов через улицу,— заперся в доме Миколай, да сгорел.
— А если я девке помогу? — с рассеянной улыбкой спросил Андрей.
— Ну поможешь…— махнула рукой бабка,— думаешь, ты одни такой? Пробовали. Увозили выбранную-то, а на следующий день избы полыхают. Тут добра, как ни покрути — нету. Ни полиция, ни пожарные, ни батюшка сделать ничего не могут. Разве помолиться о душе…
— А колдуны? Были, может?
— И эти были,— кивнула рассказчица,— одного так и нашли у ключа. Словно выпитый. Так что, мой тебе совет, милок: ехай домой. Не по силам тебе…
— Откуда тебе знать, что мне по силам? — зло процедил Андрей, подаваясь вперёд. Клавдия Васильевна подняла взгляд и отпрянула от увиденного. Перекрестилась.
— Свят, свят,— окрестилась бабка,— оборотнище…
— Не крестись, не трону,— ухмыльнулся Андрей.
— Показалось всякое,— всхлипнула бабка, снова бросая взгляд на серые, голодные глаза.
— Где родник? — гость отставил кружку.
— Дык там,— бабка махнула рукой в сторону,— по дороге пойдёшь, а там и тропа. Заросла, правда. Проводить бы тебя, сам не найдёшь.
— Проводите?
— Нет, извини, милок, я туда не пойду…
— Ну хоть от дороги направление покажете?
— Ну до дороги разве,— с сомнением проговорила бабка. Потом словно спохватилась.— А за Воргухиных-то вот ещё, что говорят…
Андрей подался вперёд.
— Покойный-то Ильюшка, мир его праху, дурной был человек,— и снова рука бабки окрестила впалую грудь,— говорят, скважину пробил под домом, чтоб воду завести. Да поленился, дошёл до первого водоносного слоя. А тот, говорят, Чёрный ключ и питает!
— Прямо в дом? — усмехнулся Андрей.
— Ага, прямо в дом,— согласилась бабка,— Светка-то, дура, и рада, а как преставился Ильюшка, то по-другому запела. Машку на поклон к ключу отвела сама.
Голос бабки становился всё тише и речь всё быстрее.
— Почитай, продала девку-то! Свою жизнь выкупила, продала душу-то. А Машка-то с детства наивная дура!
— Я понял,— кивнул Андрей.
— Так что ты из её рук ничего не бери! Отдаст, ей-богу, отдаст дьяволу!
— А обереги по деревне-то от него? — невзначай спросил Андрей. Бабка тотчас осенила себя крестом и плюнула за левое плечо.
— От него, милок. Даст бог, не тронет…
— А что вы не соберётесь да не засыплете ключ-то?
— Так пробовали,— бабка махнула рукой,— как подходить, как безумеют все. Давай друг с другом переругиваться! Раз до смертоубийства дошло! Сеньку-то Силевёрстова лопатой зарубили… Так что беги! Езжай домой и радуйся, что он до тебя руки-то не дотянет!
— И уехать нельзя? — усомнился гость.
— Нам-то? — Клавдия Васильевна вздохнула.— Да куда нам? Где нас ждут с распростёртыми-то?
— Уборную покажете? — Андрей улыбнулся.— Да проводите до дороги. Оттуда я сам.
— Ну пойдём-пойдём…— бабка с готовностью поднялась,— калоши только надену.
Бабка проводила до последней избы на улице, затерявшейся в высоком высохшем бурьяне. Ткнула пальцем на небольшую рощицу в поле и, перекрестившись, попятилась прочь.
Андрей затянулся сигаретой, примериваясь к недалёкому роднику. Если бабка права, то добра ждать не стоит. Если всё так, как говорит, то Светлана Георгиевна здесь не помощник, да и сама Машенька тоже. А не привиделось ли бабке? Ей да ещё паре поколений. Сомнительно. Хорошо бы взглянуть на ту самую скважину в подполе у Воргухиных.
Кто смог бы помочь? Андрей свободной рукой задумчиво помял пальцами хромированный бок телефона. Если подозрения окажутся верными, то здесь ему одному, пожалуй, не сладить. Позвонить Марату? После нескольких секунд сомнений он ступил на едва заметную тропку к проклятому роднику.
Бурьян и репьи обдирали куртку в боках. Хохот и чьи-то голоса впереди не оставляли сомнений, что кто-то там точно есть. Андрей вывалился с заросшей тропы на вытоптанную полянку перед тремя вётлами, под которыми, как под сводами, стояла полусгнившая домушка. Из небольшого желоба, мирно журча, бежала вода, падая на камни, умостившиеся на сыром русле. А возле родника хохоча фотографировались трое подростков.
— Давай так…— и ярко накрашенная девушка, выставив два пальца, приняла ещё одну позу. Подруга её примерилась для фотографии.
— Вы что здесь делаете? — грубо прорычал Андрей, надеясь спугнуть беспечных подростков.
— Гуляем! — с вызовом бросил парень, лениво развалившийся на кованой лавочке.
— Погуляли? Бегите домой…
— Тебя не спросили,— бросила красотка перед родником и нарочито медленно отошла к приятелю.
— А вы тут часто… гуляете? — Андрей вдохнул носом осенний, напоенный запахом прелой листвы воздух. И откуда только берутся неприятности? Благодать-то какая! Солнце пригрело поздним теплом поле, защёлкали птицы, стирая тревогу.— Местные?
— Местные,— подтвердила девица с дорогим телефоном в руках,— сам-то откуда?
— В гости приехал,— хитро сощурился Андрей,— вот на достопримечательности решил взглянуть.
— На родник-то? — фыркнула первая девица, присаживаясь на колени своему парню.— Тоже мне достопримечательность…
— А мне говорили, легенда о нём нехорошая ходит…— Андрей медленно приблизился, словно боясь спугнуть подростков. Сначала хотелось, чтобы ушли, теперь — нет.
— Ну ходит… и чё? — парень поднял дерзкий взгляд на незнакомца.
— Не боитесь? — Андрей выбил из пачки сигарету, протянул пачку, предлагая и подросткам. Девица с телефоном не растерялась, вытянула сразу две.
— Чего нам бояться? — фыркнула девица, потянувшись за огоньком зажигалки.— Сказки это всё…
— Так уж и сказки? — терпкий дым поднялся к облетевшим веткам ветлы.
— Родник и родник,— фыркнула девица на коленях у парня.
— Мы в это не верим, дядя,— язвительно произнёс парень,— сказочки для пенсионеров!
— И воду пить можно? — Андрей выпустил дым в сторону, отметив про себя, что все трое сразу потеряли уверенность и начали прятать взгляды.
— Ну попробуй,— хохотнул парень, взяв себя в руки.
— Значит, нельзя…— Андрей поднял взгляд к верхушке ветлы, склонившей ветки до самой земли.
— А ты сам откуда? — набравшись храбрости, продолжил парень, скидывая подругу с колен.— С телевидения?
— Далось вам это телевидение,— проворчал мужчина.
— В прошлом месяце приезжали, снимали.
— Что снимали? Родник?
— Да мужика тут зарубили…— авторитетно заявил парень поднимаясь.— Вон там.
— Может, ещё что знаете? — закинул удочку Андрей.— Про это место…
— Скотина сюда не ходит,— вставила свою реплику девушка с телефоном,— ни кошек, ни собак нету, и птицы отсюда не пьют…
— Странно, правда? — согласился сам с собой Андрей, наблюдая за подростками из-под полуопущенных век.
— Может, вода ядовитая,— девушка пожала плечами.
— А голосов не слыхали?
— Да иди ты! — хохотнула девица на скамейке.
— Брат говорил — девку здесь видел,— серьёзно проговорил парень,— шла сюда, а потом исчезла.
— Девка?
— Днём было, не мог ошибиться,— тотчас добавил парень, предупреждая расспросы.
— И всё равно не боитесь?
— Устали бояться,— совсем не по-детски фыркнула девица с телефоном.
— А…— парень подошёл ближе. Интерес в глазах разгорался всё сильнее,— ты сам-то чего здесь? А, мужик?
— Ответы ищу,— улыбнулся Андрей в гладкое юношеское лицо.
— Тут мужик помер,— склонив голову к плечу, предупредил парень,— в прошлую весну. Тоже искал ответы. Так что ты поаккуратней… дядя…
— Постараюсь,— прошипел Андрей подростку, похожему теперь на змею перед атакой.
— Пошли,— парень махнул рукой и отправился прочь по едва заметной тропе. Девушки, наградив глупого незнакомца улыбками превосходства, отправились следом.
Значит, не привиделось бабке, раз даже телевидение приезжало. Документальные доказательства в наличии. Андрей присел на скамейку. Вот он, родник. Источник всех бед. Птичьи трели, звенящие в тишине, придавали окружающей обстановке камерный, почти домашний уют.
— Что ты ищешь? — Машенька подошла совсем неслышно. Со стороны поля, откуда точно не должна была.
Андрей медленно повернул в её сторону голову. Красивая. Тонкая, как ивовая ветвь, всё ещё бледная, в странном льняном платье до пят. Волосы убраны в неопрятный хвост на затылке.
— Тебя,— Андрей взглянул на журчащее устье родника.
— Я знаю, кто ты,— Машенька обошла скамейку, влажные от течения камни и присела на самый краешек доски.
— И кто же я? — усмехнулся Андрей, поднимая на девушку тяжёлый, налитый голодом взгляд.
— Ты потерян,— кротко сказала Машенька,— и пришёл сюда найти себя.
— Я пришёл за тобой…
— Нет,— девушка покачала головой,— не вмешивайся.
— Ты наказала одно поколение, теперь оставь их.
— Нет, они оскорбили меня,— тихо возразила Машенька,— и будут платить.
— Оставь.
— Тебе легко говорить это,— в голосе девушки вдруг прорезалась злость, осязаемая в воздухе золой,— вы легко подбираете всё, что люди могут вам дать! А я?
— Да, журналюги приезжали,— ворчала бабка, с трудом поднимаясь на крутое крыльцо,— С местного канала. Спрашивали. Да только ничего они не нашли… И ты не найдёшь…
— Почему это? — «мнс» расправил плечи, следуя за бабкой по аккуратным светлым сенцам. Здесь, в доме, было теплее; намного теплее, чем у Воргухиных.
— Не вашего полёта тут…— прокряхтела бабка, приглашая в крохотную кухоньку, где стол, накрытый клеёнкой, занял почти половину пространства. А два стула возле стола отнимали остальное.— Садись, научный сотрудник…
— Андрей… Васильевич,— откашлялся гость. Смущаясь, присел на скрипучий старый стул. На кухне пахло растопленной печкой и подгоревшей кашей. Вдруг пришло понимание, что он, Андрей, из-за отсутствия аппетита не завтракал, а впереди ещё целый день, а домой надо ещё добраться.
Бабка присела за стол, сложив сухие морщинистые руки на коленях.
— Клавдия Васильна…— коротко представилась она,— чего тебе?
— Узнать хочу,— сбросив маску, Андрей доверительно подался вперёд,— что там у ваших соседей происходит?
— А зачем? — отрезала Клавдия Васильевна.
— Жалко девочку, гибнет же…
— А ты не жалей,— отрезала бабка, сверкнув тёмными, как угли глазами,— обещанная она, вот и гибнет.
— Кому обещанная?
Бабка опустила веки, медленно разгладила флисовую кофту на коленях.
— Ты, коли просто так интересуешься, то поезжай домой… Ничего ты тут не найдёшь…
— А если не просто?
Бабка снова подняла взгляд, пристально посмотрела в глаза.
— Тем более езжай подобру-поздорову…
— Они к знающей ездят, в город, вы в курсе? — не отступал Андрей.— Мать хочет девчонку спасти…
— Может и хочет,— уклончиво отозвалась бабка, отводя взгляд,— да не сможет она… никто не сможет.
— Расскажите: что там?
— Погибнешь,— Клавдия Васильевна скорбно вздохнула.— Зачем тебе это?
— Помочь хочу,— Андрей сжал кулак. Упорство бабки стало его напрягать. Хотелось вцепиться ей в плечи, встряхнуть, чтобы она посмотрела в жёлтые волчьи глаза, напугалась до оторопи и всё рассказала. Но нет, надо сдержаться. Так можно узнать больше. Много больше.
— Ну смотри… Убежишь… и ей не поможешь…
— Ну, может, попробую? — усмехнулся гость.
— Клятая она…— выдохнула бабка.
— Кто?
— Земля,— Клавдия Васильевна поднялась, поставила пузатый эмалированный чайник на газовую плиту, зажгла синеватый огонёк.
— Тут ведь изгои жили. После революции сюда раскулаченных ссылали. Так и звали — «Кулачьи выселки», это потом после перестройки Кротовкой назвали, когда с соседним селом срослись. А что делать? Люди — они везде живут, так ведь? Выгнали на целину: ни воды, ни деревца. Но отстроились, даже церковь тайком поставили. Аккурат над древним капищем… Оттуда и пошло…
— Что пошло?
— Говорили, бог проклял церковь за то… Сгорела она, первая-то… а люди новую отстроили… Молились там, просили воды… и допросились. Возле церковки забил ключ. Так и зовётся: Чёрный ключ.
— Чего-плохого-то? Молитвы услышали, разве нет? Чудо…— Андрей опёрся плечом о белёную стену.
— То-то и оно, что чудо…— Клавдия Васильевна закуталась в платок плотнее.— Сама не знаю, мать рассказывала. Ключ подмыл стену у церковки, стена возьми да рухни. Прямо на людей. Говорят, трёх человек придавило. Ну уж после этого не стали восстанавливать. На другом месте поставили. А ключ-то до сих пор бьёт…
— А к Воргухиным это каким боком? — усмехнулся Андрей.
— А ты дальше слушай,— назидательно подняла палец бабка. Снова отвлеклась на вскипевший чайник. Долго разливала кипяток по эмалированным кружкам, кинула в каждую по пакетику с заваркой и поставила перед гостем вазочку с дешёвыми конфетами.
— Люди порадовались: вода — вот она, есть. Да только пить её некипячёную — нельзя. Ни собакам, ни курам дать. Мёртвая вода, как есть мёртвая… Сколько потравилось, пока поняли… И тогда поп решил ключ освятить. Даром, что под церквушкой родился, а будто от дьявола.
Бабка со свистом отпила кипятка из кружки.
— Освятил? — Андрей взял в руки приятно горячую жестянку.
— Не смог,— покачала головой рассказчица,— на грязи поскользнулся да головой о бетонное кольцо убился…
— Выходит, ключ-то проклят? — усмехнулся Андрей, подхватывая кубик конфеты в простой обёртке.
— Выходит,— согласилась бабка,— люди озверели да решили засыпать тот ключ. Нагнали людей, приготовились. А он, как живой, словно учуял: под землю ушёл, представляешь?
— Это вам матушка рассказывала? — насторожился Андрей.
— Она. Говорит, девчонкой была.
— Так вы говорите, до сих пор бьёт…
— Вышел снова, да в другом месте, там уж люди пограмотнее… обложили, как положено, тропку провели… Никто уж не верит в эти байки…
— Никто? — усомнился Андрей.
— Только воду мы берём из скважин, мил человек, к роднику никто, кроме заезжих, не ходит. Там ветла растёт, красота, скамеечку поставили. Только вот что я скажу: нехороший то родник.
— А Воргухины?
— Ты дальше слушай…— бабка отпила ещё чаю.— Как родник место поменял, так и в деревне пошло странное… Люди с ума сходят, вот прям на глазах. Сегодня нормальный человек, а завтра он собственный дом поджигает, да со всеми домочадцами, и хлев со скотиной… Его спрашивают: «Зачем?». А он словно просыпается, представляешь? Вот так вот…
— А Воргухины? — терпеливо повторил вопрос Андрей.
— И с той поры пошло поверье: если «Чёрный ключ» раз в два года девку заберёт, то бед в деревне не будет.
— Это как? — прошипел Андрей, подаваясь вперёд.— Откупаетесь?
— Ты не шипи! — отмахнулась Клавдия Васильевна.— Пробовали по-другому. Горят избы, да ещё как горят! Пожарные приехать не успевают. Ты вон пройди! На каждой улице — погорельцы! А девку он сам выбирает! Потому говорю: езжай себе домой. Как бы хуже не стало…
Андрей снова откинулся на рассохшуюся, скрипучую спинку стула. Как бы хуже не стало… Значит, «Чёрный ключ». Звучит, как сюжет дешёвого фильма ужасов.
— А кто избы жжёт? — уже спокойнее спросил гость.
— Хозяева,— скорбно вздохнула рассказчица,— вон,— и кивнула на сгоревший остов через улицу,— заперся в доме Миколай, да сгорел.
— А если я девке помогу? — с рассеянной улыбкой спросил Андрей.
— Ну поможешь…— махнула рукой бабка,— думаешь, ты одни такой? Пробовали. Увозили выбранную-то, а на следующий день избы полыхают. Тут добра, как ни покрути — нету. Ни полиция, ни пожарные, ни батюшка сделать ничего не могут. Разве помолиться о душе…
— А колдуны? Были, может?
— И эти были,— кивнула рассказчица,— одного так и нашли у ключа. Словно выпитый. Так что, мой тебе совет, милок: ехай домой. Не по силам тебе…
— Откуда тебе знать, что мне по силам? — зло процедил Андрей, подаваясь вперёд. Клавдия Васильевна подняла взгляд и отпрянула от увиденного. Перекрестилась.
— Свят, свят,— окрестилась бабка,— оборотнище…
— Не крестись, не трону,— ухмыльнулся Андрей.
— Показалось всякое,— всхлипнула бабка, снова бросая взгляд на серые, голодные глаза.
— Где родник? — гость отставил кружку.
— Дык там,— бабка махнула рукой в сторону,— по дороге пойдёшь, а там и тропа. Заросла, правда. Проводить бы тебя, сам не найдёшь.
— Проводите?
— Нет, извини, милок, я туда не пойду…
— Ну хоть от дороги направление покажете?
— Ну до дороги разве,— с сомнением проговорила бабка. Потом словно спохватилась.— А за Воргухиных-то вот ещё, что говорят…
Андрей подался вперёд.
— Покойный-то Ильюшка, мир его праху, дурной был человек,— и снова рука бабки окрестила впалую грудь,— говорят, скважину пробил под домом, чтоб воду завести. Да поленился, дошёл до первого водоносного слоя. А тот, говорят, Чёрный ключ и питает!
— Прямо в дом? — усмехнулся Андрей.
— Ага, прямо в дом,— согласилась бабка,— Светка-то, дура, и рада, а как преставился Ильюшка, то по-другому запела. Машку на поклон к ключу отвела сама.
Голос бабки становился всё тише и речь всё быстрее.
— Почитай, продала девку-то! Свою жизнь выкупила, продала душу-то. А Машка-то с детства наивная дура!
— Я понял,— кивнул Андрей.
— Так что ты из её рук ничего не бери! Отдаст, ей-богу, отдаст дьяволу!
— А обереги по деревне-то от него? — невзначай спросил Андрей. Бабка тотчас осенила себя крестом и плюнула за левое плечо.
— От него, милок. Даст бог, не тронет…
— А что вы не соберётесь да не засыплете ключ-то?
— Так пробовали,— бабка махнула рукой,— как подходить, как безумеют все. Давай друг с другом переругиваться! Раз до смертоубийства дошло! Сеньку-то Силевёрстова лопатой зарубили… Так что беги! Езжай домой и радуйся, что он до тебя руки-то не дотянет!
— И уехать нельзя? — усомнился гость.
— Нам-то? — Клавдия Васильевна вздохнула.— Да куда нам? Где нас ждут с распростёртыми-то?
— Уборную покажете? — Андрей улыбнулся.— Да проводите до дороги. Оттуда я сам.
— Ну пойдём-пойдём…— бабка с готовностью поднялась,— калоши только надену.
Глава 6
Бабка проводила до последней избы на улице, затерявшейся в высоком высохшем бурьяне. Ткнула пальцем на небольшую рощицу в поле и, перекрестившись, попятилась прочь.
Андрей затянулся сигаретой, примериваясь к недалёкому роднику. Если бабка права, то добра ждать не стоит. Если всё так, как говорит, то Светлана Георгиевна здесь не помощник, да и сама Машенька тоже. А не привиделось ли бабке? Ей да ещё паре поколений. Сомнительно. Хорошо бы взглянуть на ту самую скважину в подполе у Воргухиных.
Кто смог бы помочь? Андрей свободной рукой задумчиво помял пальцами хромированный бок телефона. Если подозрения окажутся верными, то здесь ему одному, пожалуй, не сладить. Позвонить Марату? После нескольких секунд сомнений он ступил на едва заметную тропку к проклятому роднику.
Бурьян и репьи обдирали куртку в боках. Хохот и чьи-то голоса впереди не оставляли сомнений, что кто-то там точно есть. Андрей вывалился с заросшей тропы на вытоптанную полянку перед тремя вётлами, под которыми, как под сводами, стояла полусгнившая домушка. Из небольшого желоба, мирно журча, бежала вода, падая на камни, умостившиеся на сыром русле. А возле родника хохоча фотографировались трое подростков.
— Давай так…— и ярко накрашенная девушка, выставив два пальца, приняла ещё одну позу. Подруга её примерилась для фотографии.
— Вы что здесь делаете? — грубо прорычал Андрей, надеясь спугнуть беспечных подростков.
— Гуляем! — с вызовом бросил парень, лениво развалившийся на кованой лавочке.
— Погуляли? Бегите домой…
— Тебя не спросили,— бросила красотка перед родником и нарочито медленно отошла к приятелю.
— А вы тут часто… гуляете? — Андрей вдохнул носом осенний, напоенный запахом прелой листвы воздух. И откуда только берутся неприятности? Благодать-то какая! Солнце пригрело поздним теплом поле, защёлкали птицы, стирая тревогу.— Местные?
— Местные,— подтвердила девица с дорогим телефоном в руках,— сам-то откуда?
— В гости приехал,— хитро сощурился Андрей,— вот на достопримечательности решил взглянуть.
— На родник-то? — фыркнула первая девица, присаживаясь на колени своему парню.— Тоже мне достопримечательность…
— А мне говорили, легенда о нём нехорошая ходит…— Андрей медленно приблизился, словно боясь спугнуть подростков. Сначала хотелось, чтобы ушли, теперь — нет.
— Ну ходит… и чё? — парень поднял дерзкий взгляд на незнакомца.
— Не боитесь? — Андрей выбил из пачки сигарету, протянул пачку, предлагая и подросткам. Девица с телефоном не растерялась, вытянула сразу две.
— Чего нам бояться? — фыркнула девица, потянувшись за огоньком зажигалки.— Сказки это всё…
— Так уж и сказки? — терпкий дым поднялся к облетевшим веткам ветлы.
— Родник и родник,— фыркнула девица на коленях у парня.
— Мы в это не верим, дядя,— язвительно произнёс парень,— сказочки для пенсионеров!
— И воду пить можно? — Андрей выпустил дым в сторону, отметив про себя, что все трое сразу потеряли уверенность и начали прятать взгляды.
— Ну попробуй,— хохотнул парень, взяв себя в руки.
— Значит, нельзя…— Андрей поднял взгляд к верхушке ветлы, склонившей ветки до самой земли.
— А ты сам откуда? — набравшись храбрости, продолжил парень, скидывая подругу с колен.— С телевидения?
— Далось вам это телевидение,— проворчал мужчина.
— В прошлом месяце приезжали, снимали.
— Что снимали? Родник?
— Да мужика тут зарубили…— авторитетно заявил парень поднимаясь.— Вон там.
— Может, ещё что знаете? — закинул удочку Андрей.— Про это место…
— Скотина сюда не ходит,— вставила свою реплику девушка с телефоном,— ни кошек, ни собак нету, и птицы отсюда не пьют…
— Странно, правда? — согласился сам с собой Андрей, наблюдая за подростками из-под полуопущенных век.
— Может, вода ядовитая,— девушка пожала плечами.
— А голосов не слыхали?
— Да иди ты! — хохотнула девица на скамейке.
— Брат говорил — девку здесь видел,— серьёзно проговорил парень,— шла сюда, а потом исчезла.
— Девка?
— Днём было, не мог ошибиться,— тотчас добавил парень, предупреждая расспросы.
— И всё равно не боитесь?
— Устали бояться,— совсем не по-детски фыркнула девица с телефоном.
— А…— парень подошёл ближе. Интерес в глазах разгорался всё сильнее,— ты сам-то чего здесь? А, мужик?
— Ответы ищу,— улыбнулся Андрей в гладкое юношеское лицо.
— Тут мужик помер,— склонив голову к плечу, предупредил парень,— в прошлую весну. Тоже искал ответы. Так что ты поаккуратней… дядя…
— Постараюсь,— прошипел Андрей подростку, похожему теперь на змею перед атакой.
— Пошли,— парень махнул рукой и отправился прочь по едва заметной тропе. Девушки, наградив глупого незнакомца улыбками превосходства, отправились следом.
Значит, не привиделось бабке, раз даже телевидение приезжало. Документальные доказательства в наличии. Андрей присел на скамейку. Вот он, родник. Источник всех бед. Птичьи трели, звенящие в тишине, придавали окружающей обстановке камерный, почти домашний уют.
— Что ты ищешь? — Машенька подошла совсем неслышно. Со стороны поля, откуда точно не должна была.
Андрей медленно повернул в её сторону голову. Красивая. Тонкая, как ивовая ветвь, всё ещё бледная, в странном льняном платье до пят. Волосы убраны в неопрятный хвост на затылке.
— Тебя,— Андрей взглянул на журчащее устье родника.
— Я знаю, кто ты,— Машенька обошла скамейку, влажные от течения камни и присела на самый краешек доски.
— И кто же я? — усмехнулся Андрей, поднимая на девушку тяжёлый, налитый голодом взгляд.
— Ты потерян,— кротко сказала Машенька,— и пришёл сюда найти себя.
— Я пришёл за тобой…
— Нет,— девушка покачала головой,— не вмешивайся.
— Ты наказала одно поколение, теперь оставь их.
— Нет, они оскорбили меня,— тихо возразила Машенька,— и будут платить.
— Оставь.
— Тебе легко говорить это,— в голосе девушки вдруг прорезалась злость, осязаемая в воздухе золой,— вы легко подбираете всё, что люди могут вам дать! А я?
