Они ненавидят меня – за то, что навлекла беду на их детей.
- Знаешь, что будет забавно?
Акорион останавливается позади меня.
- То, что я сейчас среди них устрою. То, как они будут умолять ту, что недавно проклинали, подарить им быструю смерть. Захлебываться в своей крови и на последнем дыхании клясться никогда больше не говорить ни единого слова о тебе, любовь моя.
- Нет! – Я качаю головой. – Нет!
- Ты защищаешь тех, кто готов разорвать тебя на части?
- Это их проблемы. Я не хочу быть причиной чужой смерти.
- Ты уже причина, Дел-л-лин. Уже давно.
- Я. Сказала. Нет!
- Нет? – в голосе бога удивление. – Тогда…
Я чувствую на талии стальную хватку рук.
- Тогда поклянись, что будешь моей. Что не позволишь никому к себе прикоснуться. Поклянись…
Я вырвалась из сна так резко и неожиданно, что схватила ртом воздух, подавилась и закашлялась. Присутствие Кеймана дошло не сразу, лишь когда спазмы в легких прекратились, и я смогла нормально дышать. Очертания магистра расплывались перед глазами из-за слез, но голос прорывался в сознание на удивление четко.
- Ну, что это такое? Что тебе снилось?
- Почему вы не предупредили, что в письмах столько обвинений и угроз?
- Потому что рано или поздно ты с этим столкнешься. Теперь будешь знать.
- Они обвиняют вас.
- Они не так уж неправы. А вот ты уснула на моем диване.
И тут я осознала собственное незавидное положение. Или завидное? Хоть кто-нибудь мечтал уснуть на диване в кабинете директора школы, будучи одетым в аккурат по заветам Коко Шанель – в маленькое черное платьице? Но хуже всего было то, что ладонь Кеймана по-хозяйски лежала на моем колене. И нет, он не положил ее туда прекрасно осознавая, что делает. А сейчас просто ждал реакции.
Ну и еще протянул руку и вытер слезы со щеки, ввергнув меня в крайнюю степень задумчивости. Однако я успела покоситься на стол и убедиться, что Бастиан убрал личное дело Аннабет обратно в шкаф. К счастью, сегодня огненный король решил меня не подставлять. Наверное, рассудил, что если Кейман выпрет меня из школы, то желание стребовать не получится.
- Ты не пьешь зелье, да? – спросил опекун.
Я покачала головой.
- Зря. Поможет, попробуй.
- Выпью, но… мои сны – правда?
- В каком смысле?
- Я действительно говорю в них с Акорионом, или его рисует подсознание?
- Тебе снился только Акорион? Больше никто?
Я нахмурилась, смутно припоминая какие-то не слишком приличные сны, мучавшие меня в прошлом семестре, но решиться рассказать, да и вообще обдумать их, не успела. Дверь кабинета открылась и… Яспера застыла в проходе. Можно было не сомневаться: магистр Ванджерия увидела и чуть задравшееся до самых граней приличия платье, и руку Кеймана на моем колене, и встрепанные от беспокойного сна волосы. Одни боги ведали, что подумала Яспера, увидев эту картину, однако женщина сначала побледнела, потом покраснела и сжала губы в тонкую ниточку.
- Позже, - бросил ей Кейман.
В абсолютной тишине Яспера медленно закрыла за собой дверь. И тут же у меня дернулась нога, но Крост и не подумал убрать с нее ладонь.
- Зачем вы так с ней? – вздохнула я. – Она ведь влюблена.
- И что мне с этим обстоятельством делать? Я не в ответе за чужие чувства.
- Вы могли бы быть с ней помягче.
- А где я с ней жесток?
Я многозначительно покосилась на колено, которое уже не просто согревала ладонь мужчины - она обжигала.
- Я в своем кабинете. Если кого-либо печалит то, чем я занимаюсь у себя, им следует стучать. Ну или хотя бы носить колокольчик на шее.
- Хорошо, я поняла. Мы все во всем сами виноваты.
Кейман засмеялся:
- Может, в тебе и есть способности к обучению. Начинаешь схватывать.
- Так что с моими снами? Это ведь не просто сны. Мне кажется, что я говорю с Акорионом. Будто он в моей голове, знает каждую мысль и каждый страх.
Прежде, чем ответить, опекун долго молчал. Обдумывал, что можно мне сказать? Я становлюсь параноиком.
- Акорион сейчас там, откуда он не может до тебя добраться. А его глаза и руки - Джорах Оллис - залегли на дно. Когда ты спишь, завеса сознания истончается. И Акорион может отчасти влиять на сны и видения. Эдакая смесь подсознания и наведенных снов. Я уже говорил, как от них избавиться. Просто снотворное. И путь для темного бога будет закрыт.
- А почему вы спрашивали, вижу ли я только его?
- Хочу использовать тебя.
Он вдруг так резко поднялся, что меня обдало невесть откуда взявшимся ледяным ветром, хотя все окна были закрыты. В воздухе отчетливо запахло дождливым лесом. Приятный успокаивающий запах.
- Сделай мне одолжение, записывай сны, раз уж не хочешь принимать снотворное. Все, что услышишь, увидишь, запомнишь. Все разговоры, места.
Я живо представила записанные сны, покраснела и неуклюже сползла с дивана.
- М-м-м… а можно не писать слишком личное?
- Ну я же не смогу проверить правдивость записей, - логично ответил Кейман.
Не то чтобы меня это успокоило, потому что в глубине души я немножечко была уверена, что как-то, но сможет.
В комнату вернулась хоть и без головной боли, но зато с головным гулом. Словно десяток личностей спорили в моей голове. Очень хотелось заткнуть их все, упасть на кровать и отключиться, но я неожиданно хорошо выспалась на диванчике в кабинете директора.
- Шторм, я бы на твоем месте вел себя поскромнее, - снова появился куда-то пропавший было ди Файр, - я ведь использую всю информацию, что получил, пока здесь мотался. В том числе о тебе и директоре.
- Между мной и директором ничего нет.
- А то я не видел, - фыркнул Бастиан. - Как он на тебя смотрит.
- Как?
- Как адепты на яичницу утром. А Ванджерия рыдает, кстати. Сидит у себя и воет на луну. Ты, Шторм, удивительная баба. Тебя даже уничтожать нет смысла, ты сама настроишь против себя всех.
Пришлось показать Бастиану средний палец - на большее не хватило сил.
- А если я не придумаю, как рассказать Аннабет о Ленарде, то меня возненавидит и подруга. - Это я уже произнесла вслух случайно, погрузившись в размышления.
- Вообще я с удовольствием посмотрю, как ты останешься в одиночестве и унынии. Но дуры меня бесят больше темных, поэтому возьми совет бесплатно - заткнись и сделай вид, что ничего не читала.
Я приоткрыла один глаз.
- Даже не знаю, верить ли в добрый совет от тебя.
- Если бы ты влезла в мою семью, я бы тебя убил, - вполне серьезно отозвался ди Файр.
Я вспомнила пламя в его глазах в одну из наших встреч и как-то сразу поверила. Легче от этого, правда, не стало.
***
Если я когда-нибудь высплюсь, то этот день объявят национальным праздником. Будут пускать фейерверки, угощать всех пивом на главной площади и бурно делиться мнениями: выпадет ли еще на нынешний век такой дивный праздник.
Утром прыгала по комнате, одновременно складывая в сумку все необходимое и застегивая платье на загривке. Потом поняла, что сразу после завтрака поставили тренировку по крылогонкам и платье придется сразу сменить на спортивную форму, но переодеваться не стала, рванула, как есть.
Несмотря на утренний “час пик”, в коридорах жилого корпуса школы было подозрительно тихо. Я встретила лишь парочку первокурсниц с факультета воды, но те оказались уж очень пугливыми: при виде меня замерли, словно оцепенев, и быстро юркнули в ближайшую аудиторию. Что-то мне все это не понравилось. Душа почуяла подвох, а задница - приключения.
Я заглянула в столовую и, никого там не обнаружив, уже с совершенно четким ощущением какой-то беды. По мере того, как я спускалась в холл, гул нарастал, и вскоре я очутилась среди сотен взволнованных голосов. Все столпились посреди помещения, из-за стихийно образовавшегося полукруга было очень сложно спуститься с лестницы и пробиться в первые ряды зевак.
А когда мне, наконец, это удалось, я ахнула, потому что вокруг были цветы. Много цветов! Корзины с красными и черными розами, коробки с кокетливыми ромашками, охапки легкомысленных колокольчиков, тяжелые и пахучие цветки, напоминающие георгины. Буйство красок и запахов! И на каждом букете мое имя. Черные карточки с серебристыми, изящно изгибающимися, буквами. Ни подписи, ни отправителя, да и зачем? И так ясно, кто заказал этот кошмар.
Но самое мерзкое то, что помимо корзин с цветами, по холлу были разбросаны белые куски чего-то непонятного. Сначала я приняла их за элементы подарочка от Акориона и мысленно пожала плечами: уже даже не было сил пугаться или ужасаться изощренной фантазии темного бога. Но потом дошло: вокруг валялись осколки мемориала, установленного в честь погибших студентов. Красивые статуи девушки и парня превратились в груду осколков, издевательски разбросанных между цветов.
- Довольна? - раздался голос.
Я не сразу определила, кому он принадлежит, но даже не удивилась, увидев Брину.
- Что?
- Вниманием к своей персоне, спрашиваю, довольна? Наверное, это жутко приятно, да? Превратиться из никому не нужной иномирянки в главную новость Штормхолда, да? Смотри, - Брина скривилась, бросив взгляд на цветы, - все для тебя. Как тебе спится, Деллин Шторм? Не давит груз вины?
- Прости? Считаешь, я должна нести ответственность за чужие преступления?
- Ты не способна нести даже за свои.
- Можешь объяснить, какого хрена происходит? Если у тебя есть претензии - выкладывай!
- Хорошо, - сестра Бастиана вышла из толпы адептов и с вызовом посмотрела мне в глаза, - из-за твоих игр тот препод свихнулся. Из-за тебя Эйген и Бастиан остались в школе. Из-за тебя мой жених мертв, а брат одной ногой в могиле. Если бы ты, Деллин Шторм, не была такой самовлюбленной, тупой шлюхой, ничего бы не произошло. Вот моя претензия.
- Брина, - Аннабет покачала головой, подруга лучше прочих знала, что если у меня сорвет крышу, то к жертвам Акориона добавятся еще и жертвы спонтанного всплеска темной магии.
Но, как ни странно, злость хоть и бурлила внутри, но не спешила прорываться через щит самоконтроля.
- А тебе не кажется, что виноваты во всем как раз твой брат, да и вообще такие, как ты? Это вы создали в школе атмосферу постоянной войны. Это вы загоняете всех, кто вам не нравится, в угол, вынуждаете их искать защиты у преподов, набрасываетесь толпой. Это вы превратили школу магии в школу выживания. Хочешь мою претензию? Если бы дружки твоего брата не травили меня и моих друзей, ничего бы не случилось. Знаешь, как быстро Эйген перешел из категории лучших друзей огненного короля в изгоев? Из-за меня они остались в школе? А не из-за того ли, что твой братик - упрямый мудак, а Эйген так не хотел с тобой расставаться, что ходил за ним хвостом, пытаясь поговорить? Нет, Брина, они остались в школе не из-за меня, а из-за тебя. И это…
Я обвела руками творившийся бардак.
- Плоды, которые выращены вашими руками. И неважно, кто съехал с катушек: препод, влюбившийся в адептку-изгоя, затравленный первокурсник, привязанный голым к столбу, изнасилованная на пьяной вечеринке старшекурсников девочка. Каждый из них может взять крупицы и насовать их вам по самые гланды через одно место. Просто потому что вы ДОСТАЛИ! Всех.
Я замолкла, ожидая ответной атаки, но Брина молчала. В ее глазах все еще пылала ненависть, уже знакомая мне - они с братом были очень похожи. А еще ее глаза наполнились слезами, и мне тут же стало стыдно. Наверное, в том, что я сказала, была лишь половина правды, но, пожалуй, можно было отнестись к девушке, потерявшей жениха, снисходительнее.
Додумать эту мысль и как-то сгладить сказанное мне не дали: раздались оглушительные, взорвавшиеся в большом холле яростным звуком, аплодисменты.
- Что здесь происходит? - сквозь них с трудом пробился голос Кеймана, усиленный магией.
Директор продрался через толпу и мрачно осмотрел открывшуюся картину.
- Шторм? Ди Файр? Почему я не удивлен? Что здесь происходит?
- Ничего, - хором ответили мы.
- Поразительное единодушие, - едко прокомментировал директор. – Лучше бы вы так не отмазывались, а дружили.
Мы с Бриной не менее единодушно насупились. Никто из нас не хотел признаваться в неправоте, особенно на глазах у всех. Ну а все традиционно наслаждались шоу. Подозреваю, и хлопали мне не потому что были согласны с пламенной речью, а потому что получилось с огоньком и смотреть было интересно.
Кейман меж тем осматривал разрушения. По виду мужчины ничего толком и сказать было нельзя, каменное лицо не выражало никаких эмоций. Но все без исключения почувствовали, как атмосфера накалилась. У меня даже начало покалывать пальцы, словно крошечные искры были готовы вот-вот сорваться с рук.
- Расходимся, - наконец скомандовал Кейман. – Все, кого не будет через пять минут в столовой, получат наказание на выходные до конца учебного года.
Народ сдуло мгновенно. Я еще сомневалась, относятся ли эти слова и ко мне, но Аннабет, порой соображавшая куда быстрее, схватила меня за рукав и потащила прочь. При взгляде на нее я резко вспомнила о прочитанном деле и снова устыдилась.
- Это было впечатляюще, но опасно. Теперь половина школы тебя ненавидит, потому что ты при всех обвинила богатеньких детишек в травле, а вторая половина школы уважает. Но исключительно из-под стола, потому что таких, как ты, здесь… ну, ты видела, в общем.
- Да пошли они все. Я устала, правда. Да, мне жалко Брину, мне жалко Бастиана, я скучаю по Эйгену и ненавижу Оллиса. Да, возможно, я виновата в том, что он сделал, может, я вела себя как-то не так или вообще должна была отказаться приходить в этот мир, но я не могу ничего исправить! И делаю ошибку за ошибкой, и…
Я вздохнула в кашу, махнула рукой на молоко и выпалила:
- Я влезла в твое личное дело в кабинете Кеймана.
Почти зажмурилась, ожидая возмущенного вопля. Но Аннабет даже подпрыгнула на стуле.
- И что там? Там есть сведения о родителях?
- Нет, только адрес приюта, который ты и сама знаешь. Но есть еще кое-что. Ты сказала, что попала в школу бесплатно, да?
- Да, магистр Ленард продвинул меня на стипендию. А что?
- Он тебе наврал. Ты учишься по полному контракту, за тебя платит Ленард.
Аннабет застыла, не донеся ложку до рта.
- Зачем?
- Понятия не имею. Он не может быть твоим отцом?
- Нет! – Аннабет рассмеялась. – Нет… мы ведь не похожи. Вообще…
Но в ее глазах все же промелькнуло сомнение. Я не стала подливать масла в огонь, рассказывая, что тоже совершенно не похожа на мать. В свете намеков Арена Уотерторна этот аргумент можно считать сомнительным.
- Знаешь, я бы даже поверила, что магистр мой отец или другой родственник, но откуда у него такие деньги? Обучение в школе не потянуть магистру. Да, им платят больше, чем преподавателям в школах стихий, но не настолько, чтобы выбросить свой годовой заработок на обучение ребенка. Не голодает же он!
- Мысль интересная, - задумалась я. – Может, ему кто-то дал денег?
- Зачем?
- Ну… например, Ленард не случайно с тобой встретился. И не пожалел сиротку, а искал именно тебя по поручению твоих родителей. Они не хотят светиться, поэтому передали ему деньги и наказали тебя найти.
- Почему Ленарда? А не детектива?
- Понятия не имею. Надо припереть его к стенке и заставить все рассказать. Ну… если хочешь.
- Я не знаю. Одно дело искать родителей, которые, возможно, умерли или не смогли меня воспитать. А другое лезть туда, где кто-то неизвестный может запросто отдать такие деньги для обучения брошенной дочери. Или… как думаешь, это может значить, что им не все равно?
- Знаешь, что будет забавно?
Акорион останавливается позади меня.
- То, что я сейчас среди них устрою. То, как они будут умолять ту, что недавно проклинали, подарить им быструю смерть. Захлебываться в своей крови и на последнем дыхании клясться никогда больше не говорить ни единого слова о тебе, любовь моя.
- Нет! – Я качаю головой. – Нет!
- Ты защищаешь тех, кто готов разорвать тебя на части?
- Это их проблемы. Я не хочу быть причиной чужой смерти.
- Ты уже причина, Дел-л-лин. Уже давно.
- Я. Сказала. Нет!
- Нет? – в голосе бога удивление. – Тогда…
Я чувствую на талии стальную хватку рук.
- Тогда поклянись, что будешь моей. Что не позволишь никому к себе прикоснуться. Поклянись…
Я вырвалась из сна так резко и неожиданно, что схватила ртом воздух, подавилась и закашлялась. Присутствие Кеймана дошло не сразу, лишь когда спазмы в легких прекратились, и я смогла нормально дышать. Очертания магистра расплывались перед глазами из-за слез, но голос прорывался в сознание на удивление четко.
- Ну, что это такое? Что тебе снилось?
- Почему вы не предупредили, что в письмах столько обвинений и угроз?
- Потому что рано или поздно ты с этим столкнешься. Теперь будешь знать.
- Они обвиняют вас.
- Они не так уж неправы. А вот ты уснула на моем диване.
И тут я осознала собственное незавидное положение. Или завидное? Хоть кто-нибудь мечтал уснуть на диване в кабинете директора школы, будучи одетым в аккурат по заветам Коко Шанель – в маленькое черное платьице? Но хуже всего было то, что ладонь Кеймана по-хозяйски лежала на моем колене. И нет, он не положил ее туда прекрасно осознавая, что делает. А сейчас просто ждал реакции.
Ну и еще протянул руку и вытер слезы со щеки, ввергнув меня в крайнюю степень задумчивости. Однако я успела покоситься на стол и убедиться, что Бастиан убрал личное дело Аннабет обратно в шкаф. К счастью, сегодня огненный король решил меня не подставлять. Наверное, рассудил, что если Кейман выпрет меня из школы, то желание стребовать не получится.
- Ты не пьешь зелье, да? – спросил опекун.
Я покачала головой.
- Зря. Поможет, попробуй.
- Выпью, но… мои сны – правда?
- В каком смысле?
- Я действительно говорю в них с Акорионом, или его рисует подсознание?
- Тебе снился только Акорион? Больше никто?
Я нахмурилась, смутно припоминая какие-то не слишком приличные сны, мучавшие меня в прошлом семестре, но решиться рассказать, да и вообще обдумать их, не успела. Дверь кабинета открылась и… Яспера застыла в проходе. Можно было не сомневаться: магистр Ванджерия увидела и чуть задравшееся до самых граней приличия платье, и руку Кеймана на моем колене, и встрепанные от беспокойного сна волосы. Одни боги ведали, что подумала Яспера, увидев эту картину, однако женщина сначала побледнела, потом покраснела и сжала губы в тонкую ниточку.
- Позже, - бросил ей Кейман.
В абсолютной тишине Яспера медленно закрыла за собой дверь. И тут же у меня дернулась нога, но Крост и не подумал убрать с нее ладонь.
- Зачем вы так с ней? – вздохнула я. – Она ведь влюблена.
- И что мне с этим обстоятельством делать? Я не в ответе за чужие чувства.
- Вы могли бы быть с ней помягче.
- А где я с ней жесток?
Я многозначительно покосилась на колено, которое уже не просто согревала ладонь мужчины - она обжигала.
- Я в своем кабинете. Если кого-либо печалит то, чем я занимаюсь у себя, им следует стучать. Ну или хотя бы носить колокольчик на шее.
- Хорошо, я поняла. Мы все во всем сами виноваты.
Кейман засмеялся:
- Может, в тебе и есть способности к обучению. Начинаешь схватывать.
- Так что с моими снами? Это ведь не просто сны. Мне кажется, что я говорю с Акорионом. Будто он в моей голове, знает каждую мысль и каждый страх.
Прежде, чем ответить, опекун долго молчал. Обдумывал, что можно мне сказать? Я становлюсь параноиком.
- Акорион сейчас там, откуда он не может до тебя добраться. А его глаза и руки - Джорах Оллис - залегли на дно. Когда ты спишь, завеса сознания истончается. И Акорион может отчасти влиять на сны и видения. Эдакая смесь подсознания и наведенных снов. Я уже говорил, как от них избавиться. Просто снотворное. И путь для темного бога будет закрыт.
- А почему вы спрашивали, вижу ли я только его?
- Хочу использовать тебя.
Он вдруг так резко поднялся, что меня обдало невесть откуда взявшимся ледяным ветром, хотя все окна были закрыты. В воздухе отчетливо запахло дождливым лесом. Приятный успокаивающий запах.
- Сделай мне одолжение, записывай сны, раз уж не хочешь принимать снотворное. Все, что услышишь, увидишь, запомнишь. Все разговоры, места.
Я живо представила записанные сны, покраснела и неуклюже сползла с дивана.
- М-м-м… а можно не писать слишком личное?
- Ну я же не смогу проверить правдивость записей, - логично ответил Кейман.
Не то чтобы меня это успокоило, потому что в глубине души я немножечко была уверена, что как-то, но сможет.
В комнату вернулась хоть и без головной боли, но зато с головным гулом. Словно десяток личностей спорили в моей голове. Очень хотелось заткнуть их все, упасть на кровать и отключиться, но я неожиданно хорошо выспалась на диванчике в кабинете директора.
- Шторм, я бы на твоем месте вел себя поскромнее, - снова появился куда-то пропавший было ди Файр, - я ведь использую всю информацию, что получил, пока здесь мотался. В том числе о тебе и директоре.
- Между мной и директором ничего нет.
- А то я не видел, - фыркнул Бастиан. - Как он на тебя смотрит.
- Как?
- Как адепты на яичницу утром. А Ванджерия рыдает, кстати. Сидит у себя и воет на луну. Ты, Шторм, удивительная баба. Тебя даже уничтожать нет смысла, ты сама настроишь против себя всех.
Пришлось показать Бастиану средний палец - на большее не хватило сил.
- А если я не придумаю, как рассказать Аннабет о Ленарде, то меня возненавидит и подруга. - Это я уже произнесла вслух случайно, погрузившись в размышления.
- Вообще я с удовольствием посмотрю, как ты останешься в одиночестве и унынии. Но дуры меня бесят больше темных, поэтому возьми совет бесплатно - заткнись и сделай вид, что ничего не читала.
Я приоткрыла один глаз.
- Даже не знаю, верить ли в добрый совет от тебя.
- Если бы ты влезла в мою семью, я бы тебя убил, - вполне серьезно отозвался ди Файр.
Я вспомнила пламя в его глазах в одну из наших встреч и как-то сразу поверила. Легче от этого, правда, не стало.
***
Если я когда-нибудь высплюсь, то этот день объявят национальным праздником. Будут пускать фейерверки, угощать всех пивом на главной площади и бурно делиться мнениями: выпадет ли еще на нынешний век такой дивный праздник.
Утром прыгала по комнате, одновременно складывая в сумку все необходимое и застегивая платье на загривке. Потом поняла, что сразу после завтрака поставили тренировку по крылогонкам и платье придется сразу сменить на спортивную форму, но переодеваться не стала, рванула, как есть.
Несмотря на утренний “час пик”, в коридорах жилого корпуса школы было подозрительно тихо. Я встретила лишь парочку первокурсниц с факультета воды, но те оказались уж очень пугливыми: при виде меня замерли, словно оцепенев, и быстро юркнули в ближайшую аудиторию. Что-то мне все это не понравилось. Душа почуяла подвох, а задница - приключения.
Я заглянула в столовую и, никого там не обнаружив, уже с совершенно четким ощущением какой-то беды. По мере того, как я спускалась в холл, гул нарастал, и вскоре я очутилась среди сотен взволнованных голосов. Все столпились посреди помещения, из-за стихийно образовавшегося полукруга было очень сложно спуститься с лестницы и пробиться в первые ряды зевак.
А когда мне, наконец, это удалось, я ахнула, потому что вокруг были цветы. Много цветов! Корзины с красными и черными розами, коробки с кокетливыми ромашками, охапки легкомысленных колокольчиков, тяжелые и пахучие цветки, напоминающие георгины. Буйство красок и запахов! И на каждом букете мое имя. Черные карточки с серебристыми, изящно изгибающимися, буквами. Ни подписи, ни отправителя, да и зачем? И так ясно, кто заказал этот кошмар.
Но самое мерзкое то, что помимо корзин с цветами, по холлу были разбросаны белые куски чего-то непонятного. Сначала я приняла их за элементы подарочка от Акориона и мысленно пожала плечами: уже даже не было сил пугаться или ужасаться изощренной фантазии темного бога. Но потом дошло: вокруг валялись осколки мемориала, установленного в честь погибших студентов. Красивые статуи девушки и парня превратились в груду осколков, издевательски разбросанных между цветов.
- Довольна? - раздался голос.
Я не сразу определила, кому он принадлежит, но даже не удивилась, увидев Брину.
- Что?
- Вниманием к своей персоне, спрашиваю, довольна? Наверное, это жутко приятно, да? Превратиться из никому не нужной иномирянки в главную новость Штормхолда, да? Смотри, - Брина скривилась, бросив взгляд на цветы, - все для тебя. Как тебе спится, Деллин Шторм? Не давит груз вины?
- Прости? Считаешь, я должна нести ответственность за чужие преступления?
- Ты не способна нести даже за свои.
- Можешь объяснить, какого хрена происходит? Если у тебя есть претензии - выкладывай!
- Хорошо, - сестра Бастиана вышла из толпы адептов и с вызовом посмотрела мне в глаза, - из-за твоих игр тот препод свихнулся. Из-за тебя Эйген и Бастиан остались в школе. Из-за тебя мой жених мертв, а брат одной ногой в могиле. Если бы ты, Деллин Шторм, не была такой самовлюбленной, тупой шлюхой, ничего бы не произошло. Вот моя претензия.
- Брина, - Аннабет покачала головой, подруга лучше прочих знала, что если у меня сорвет крышу, то к жертвам Акориона добавятся еще и жертвы спонтанного всплеска темной магии.
Но, как ни странно, злость хоть и бурлила внутри, но не спешила прорываться через щит самоконтроля.
- А тебе не кажется, что виноваты во всем как раз твой брат, да и вообще такие, как ты? Это вы создали в школе атмосферу постоянной войны. Это вы загоняете всех, кто вам не нравится, в угол, вынуждаете их искать защиты у преподов, набрасываетесь толпой. Это вы превратили школу магии в школу выживания. Хочешь мою претензию? Если бы дружки твоего брата не травили меня и моих друзей, ничего бы не случилось. Знаешь, как быстро Эйген перешел из категории лучших друзей огненного короля в изгоев? Из-за меня они остались в школе? А не из-за того ли, что твой братик - упрямый мудак, а Эйген так не хотел с тобой расставаться, что ходил за ним хвостом, пытаясь поговорить? Нет, Брина, они остались в школе не из-за меня, а из-за тебя. И это…
Я обвела руками творившийся бардак.
- Плоды, которые выращены вашими руками. И неважно, кто съехал с катушек: препод, влюбившийся в адептку-изгоя, затравленный первокурсник, привязанный голым к столбу, изнасилованная на пьяной вечеринке старшекурсников девочка. Каждый из них может взять крупицы и насовать их вам по самые гланды через одно место. Просто потому что вы ДОСТАЛИ! Всех.
Я замолкла, ожидая ответной атаки, но Брина молчала. В ее глазах все еще пылала ненависть, уже знакомая мне - они с братом были очень похожи. А еще ее глаза наполнились слезами, и мне тут же стало стыдно. Наверное, в том, что я сказала, была лишь половина правды, но, пожалуй, можно было отнестись к девушке, потерявшей жениха, снисходительнее.
Додумать эту мысль и как-то сгладить сказанное мне не дали: раздались оглушительные, взорвавшиеся в большом холле яростным звуком, аплодисменты.
- Что здесь происходит? - сквозь них с трудом пробился голос Кеймана, усиленный магией.
Директор продрался через толпу и мрачно осмотрел открывшуюся картину.
- Шторм? Ди Файр? Почему я не удивлен? Что здесь происходит?
- Ничего, - хором ответили мы.
- Поразительное единодушие, - едко прокомментировал директор. – Лучше бы вы так не отмазывались, а дружили.
Мы с Бриной не менее единодушно насупились. Никто из нас не хотел признаваться в неправоте, особенно на глазах у всех. Ну а все традиционно наслаждались шоу. Подозреваю, и хлопали мне не потому что были согласны с пламенной речью, а потому что получилось с огоньком и смотреть было интересно.
Кейман меж тем осматривал разрушения. По виду мужчины ничего толком и сказать было нельзя, каменное лицо не выражало никаких эмоций. Но все без исключения почувствовали, как атмосфера накалилась. У меня даже начало покалывать пальцы, словно крошечные искры были готовы вот-вот сорваться с рук.
- Расходимся, - наконец скомандовал Кейман. – Все, кого не будет через пять минут в столовой, получат наказание на выходные до конца учебного года.
Народ сдуло мгновенно. Я еще сомневалась, относятся ли эти слова и ко мне, но Аннабет, порой соображавшая куда быстрее, схватила меня за рукав и потащила прочь. При взгляде на нее я резко вспомнила о прочитанном деле и снова устыдилась.
- Это было впечатляюще, но опасно. Теперь половина школы тебя ненавидит, потому что ты при всех обвинила богатеньких детишек в травле, а вторая половина школы уважает. Но исключительно из-под стола, потому что таких, как ты, здесь… ну, ты видела, в общем.
- Да пошли они все. Я устала, правда. Да, мне жалко Брину, мне жалко Бастиана, я скучаю по Эйгену и ненавижу Оллиса. Да, возможно, я виновата в том, что он сделал, может, я вела себя как-то не так или вообще должна была отказаться приходить в этот мир, но я не могу ничего исправить! И делаю ошибку за ошибкой, и…
Я вздохнула в кашу, махнула рукой на молоко и выпалила:
- Я влезла в твое личное дело в кабинете Кеймана.
Почти зажмурилась, ожидая возмущенного вопля. Но Аннабет даже подпрыгнула на стуле.
- И что там? Там есть сведения о родителях?
- Нет, только адрес приюта, который ты и сама знаешь. Но есть еще кое-что. Ты сказала, что попала в школу бесплатно, да?
- Да, магистр Ленард продвинул меня на стипендию. А что?
- Он тебе наврал. Ты учишься по полному контракту, за тебя платит Ленард.
Аннабет застыла, не донеся ложку до рта.
- Зачем?
- Понятия не имею. Он не может быть твоим отцом?
- Нет! – Аннабет рассмеялась. – Нет… мы ведь не похожи. Вообще…
Но в ее глазах все же промелькнуло сомнение. Я не стала подливать масла в огонь, рассказывая, что тоже совершенно не похожа на мать. В свете намеков Арена Уотерторна этот аргумент можно считать сомнительным.
- Знаешь, я бы даже поверила, что магистр мой отец или другой родственник, но откуда у него такие деньги? Обучение в школе не потянуть магистру. Да, им платят больше, чем преподавателям в школах стихий, но не настолько, чтобы выбросить свой годовой заработок на обучение ребенка. Не голодает же он!
- Мысль интересная, - задумалась я. – Может, ему кто-то дал денег?
- Зачем?
- Ну… например, Ленард не случайно с тобой встретился. И не пожалел сиротку, а искал именно тебя по поручению твоих родителей. Они не хотят светиться, поэтому передали ему деньги и наказали тебя найти.
- Почему Ленарда? А не детектива?
- Понятия не имею. Надо припереть его к стенке и заставить все рассказать. Ну… если хочешь.
- Я не знаю. Одно дело искать родителей, которые, возможно, умерли или не смогли меня воспитать. А другое лезть туда, где кто-то неизвестный может запросто отдать такие деньги для обучения брошенной дочери. Или… как думаешь, это может значить, что им не все равно?