Он позволяет мне только одно – быть слабой женщиной в его объятиях. Но я ему не игрушка! Он будет со мной считаться, рано или поздно. И пусть всё будет так, как он говорит, я своё возьму.
Только останься со мной, мой любимый.
– Пошли домой.
Я взяла его за руку и направилась к подъезду.
Он за два шага догнал меня и властно обнял за плечи, словно утверждая свои права.
Только одно – мне уже очень любопытно.
– Ром, а с кем ты играешь в шахматы по средам?
– Потом.
Равнодушный, твёрдый ответ. Понимаю, не хочешь говорить. Но что может быть страшнее того, что я уже о тебе знаю?
Ого. Неужели этот – Рольсен?
Или кто-то подобный – охотник на Лану?
87.
– Даш, идёшь завтракать?
Кажется, Роман повторяет это второй раз.
– Даша!
Да, я слышу. Надо, наверное, ответить? Хотя бы пошевелиться.
– Даша, проснись.
Я правда очень хочу сказать что-нибудь.
Постель просела под тяжестью, и холод его прикосновенья стал потихоньку разгонять вязкий дурман.
– Сегодня ляжешь пораньше. Ты спала совсем мало, но на работу опаздывать нехорошо. Если, конечно, хочешь работать. Ты можешь совсем бросить. Давай вместо этого ты выспишься – мы можем провести целый день в постели. А?
Я, наконец, продрала глаза. Практически буквально.
– Ром, заманчиво, но я должна работать. Послезавтра суббота, я буду с тобой весь день, если хочешь.
–Если хочу? – он наклонился совсем низко. – Я не могу дождаться субботы.
Полушёпот – немного хриплый. Прохладное дыхание овеяло моё лицо. Чуть горьковатый аромат – это какой-то одеколон? Или его собственный запах? Он всегда так пахнет. Моя подушка так пахнет, когда его рядом нет. В снах я чувствую этот запах, и наутро не остаётся воспоминаний, кроме него и смутного ощущения удовольствия.
Ещё немного, и я сама никуда не пойду.
– Ром, уйди, пожалуйста. Я уже проснулась и сейчас приду.
– Я тебе не мешаю.
В его полушёпоте чувствую привычную улыбку.
– Мешаешь. Я совершенно не могу себя заставить идти на работу.
Тихонько усмехнулся и встал.
– Ну хорошо, жду на кухне.
Он ушёл, но остался образ – его запах, эхо его шёпота, ощущение прохладных искр по коже. И это ощущение странным образом бодрило.
Я вылезла из постели. Теперь нахожу в себе силы.
88.
На кухонном столе высилась маленькая горка очищенных мандаринов.
Когда я вошла, из-за неё показались кофе и овсянка, но я не обратила на всё это внимания.
Так неудобно... Он ведь старался. Хотел меня порадовать. Но... Я не могу просто покивать и съесть, зажав нос. Не тот случай.
– Ро-ом... извини. Но это – не надо, – сказала печально. Очень печально, всё-таки мандаринов хотелось. – У меня аллергия на цитрусовые.
Он стоял у разделочного стола, скрестив руки. Улыбался.
– Даша, ешь.
– Я не могу их есть. Правда. Я пробовала.
– Можешь. Просто бери и ешь.
Вот так равнодушно. С лёгкой улыбкой. Он знает, что говорит? Снова вопрос доверия?
– Мне не станет плохо? – уточнила снова. Только не раздражайся, я просто боюсь. Всю жизнь этот фрукт был для меня запретным плодом. Всю жизнь удовольствие несло в себе большие неприятности. И сейчас я просто боялась. Роман, я тебе доверяю. Просто не могу побороть страх.
Он взял мандаринку и разломил на дольки.
– Не станет.
Провёл долькой по моим губам, и в нос ударил соблазнительный и запретный аромат. Да будь, что будет!
Я с удовольствием съела дольку. Прислушалась к ощущениям. Пока ничего.
Он дал мне ещё одну.
Первые полмандарина я ждала, что сейчас перехватит дыхание, начнётся зуд. Вторые полмандарина пошли сами.
Потом Роман придвинул ко мне овсянку.
– Давай-ка займёмся чем-нибудь более серьёзным. Тебе до обеда мандаринов одних не хватит.
Правильно, подумала я. Ещё и проверю реакцию на запретный фрукт.
Но и после овсянки и кофе всё было в порядке.
Я с удовольствием слопала оставшиеся цитрусы.
– Всё, спасибо! Я побегу одеваться, времени уже много.
– Подожди.
Он поднял меня с табурета и жадно поцеловал.
– Вот так. В такие дни, Даша, мне ещё труднее сдерживать себя. Ещё немного, и я наплюю на твою работу.
– В такие дни? А что случилось?
Он, случайно, не про опасность, которая грозит Лане?
Надеюсь, нет. Хорошо, если он поможет, но переживания непременно будут немало значить.
– Даша, – насмешливо улыбнулся он, – у тебя месячные.
– Да? – в принципе, сегодня я их жду. Но... – откуда ты знаешь?
Ещё даже не начались.
Он усмехнулся.
– По запаху.
Что?!
Как – по запаху?
Значит, начались. Так неудобно! Я и не подозревала, что от меня как-то пахнет. А что, может быть. Запахи не сильно приятные, не факт, что окружающие их не чувствуют.
– Извини, я не знала, что пахну, – тихонько. Кажется, я покраснела. А он притянул меня к себе и уткнулся в мою макушку лицом.
– Я различаю незаметные запахи. Этот безумный коктейль из твоей крови, плоти и гормонов совершенно невозможно выносить. Или ты сейчас уйдёшь, или опоздаешь на работу.
Роман прижимал меня сильно но что-то я не почувствовала того, на что намекает. Ну да ладно, в любом случае можно бежать.
Я аккуратно высвободилась из его объятий и улыбнулась:
– Хорошо, тогда я пойду.
89.
Сегодня я решила, так сказать, проинспектировать рабочие места. Согласно плану здания и документации, у нас была современная вентиляционная система, паровое отопление во всех помещениях, кроме кладовок и серверной, и кондиционеры в особо людных кабинетах, а так же у директора и зама. Так же я решила проверить датчики пожарной сигнализации и общее состояние. А то нам в институте нарассказывали историй про вредные материалы, которые разлагаются на солнце, и про штукатурку, которая отваливается кусками на головы. Преподаватель был со специфическим чувством юмора, и обожал пугать. Мы верили всему курса, наверное, до четвёртого. Потом потихоньку стали умнеть. И если на первом курсе мы считали, что в вентиляционных шахтах могут ползать люди на четвереньках, то на последнем совершенно точно знали, как провести воздуховоды так, чтобы без кондиционера в здании летом было прохладно даже в жару.
Так как я считала себя здравомыслящим человеком, самые странные страшилки я предпочитала просматривать на рабочих местах так, чтобы никто не узнал.
Но и так на меня смотрели со снисходительной улыбкой, посмеивались за спиной. Да, они думают, что у меня столько рвения из-за возраста. Может, и так. Всё равно, это мои обязанности, и я их выполняю.
Паровое отопление уже отключили, но остальное я проверила. Специально одела брюки, чтобы нормально можно было заглянуть в самые сокровенные места нашего предприятия.
В результате я исписала полблокнота замечаниями. В бухгалтерии шкафы перекрывали выходы вентиляции, а в отделе кадров – датчики дыма. На производстве половина техники давала повышенные уровни шума и вибрации, то есть, проще говоря, дребезжали так, что голова начинала трещать через полчаса.
Напоследок я оставила два кабинета. Романа Петровича, потому что не горела желанием его проверять, и директора – потому что стеснялась, честно говоря. Человек работает, а я тут вломлюсь со своей бестолковой проверкой.
Тем не менее, сначала я решила идти к директору. А вдруг он скажет что-то такое, что позволит не заходить к Петровичу?
Например, что у того скоро в кабинете будет ремонт. Или «отвалите от начальства».
Некоторое время стояла перед кабинетом, не решаясь потревожить начальство. Потом сообразила, что в коридоре установлены камеры видеонаблюдения, и на них я выгляжу глупо.
Постучала.
– Да-да? – женский голос.
Я осторожно вошла, объяснила, кто такая и что надо. Секретарь дежурно улыбнулась и заглянула к директору.
– Входите, Евгений Михайлович ждёт.
С небольшим трепетом я вошла к своему самому главному начальнику.
Вежливая улыбка судорогой застыла на губах.
Не знаю, кто здесь Евгений Михайлович, а я этого человека знаю, как Рольсена.
90.
Не знаю, какая реакция логична, но дверь была открыта, и за ней была секретарша, поэтому я с вежливой улыбкой поздоровалась и объяснила, зачем пришла.
И он совершенно равнодушно, как будто и не узнал, ответил:
– Здравствуйте, Дарья. Конечно, вы можете делать то, что считаете нужным для выполнения ваших обязанностей.
Имя «Дарья» я ненавидела, и прежняя начальница звала меня Дашей, но сейчас...
От такого человека неприятная форма имени казалась к месту.
Секретарша слушала, и я ни словом не обмолвилась о том, что уже видела его. Проверила по схеме всё необходимое оборудование и все требуемые условия.
Я молчала и он молчал.
Записала всё в блокнот. Поблагодарила – не то, чтобы я так чувствовала, просто из вежливости.
Я собиралась уходить, когда он всё-таки заговорил со мной. Но – не о том, о чём я думала.
– Как, вам нравится ваша новая работа, Дарья?
– Спасибо, мне нравится, – ответила я с уже привычной вежливой, но фальшивой улыбкой.
– Если вам что-то нужно, обращайтесь.
– Хорошо, спасибо.
Мы дружелюбно улыбались друг другу.
Полагаю, он был так же искренен, как и я, просто за долгую жизнь мистика поднаторел в актёрском мастерстве.
91.
Я убежала в туалет, заперлась, включила воду и набрала Романа. Быстро – и, по возможности, тихо – объяснила проблему.
На удивление, он отреагировал спокойно. Кажется, слегка разозлился. Человек, который привык ничего не бояться? Он, может, и не боится, а я – очень даже!
Объяснила снова. Спросила, что теперь.
Я не видела его лица, но он, похоже, совсем не напуган. То есть... а не знал ли он заранее?.. Мистиков же не так много, они друг друга знают, мог Роман знать и то, где Рольсен работает.
– Не знал, – равнодушно ответил он. – Я всего лишь в курсе того, что у него какая-то фабрика. Никогда не интересовался, какая именно.
– Ну и что мне теперь делать? – с сильным волнением спросила я.
– Ничего, – ответил он так же спокойно. – Работай. Не разговаривай с ним лишний раз, делай вид, что не знаешь и всё такое.
Как он не понимает!
Я сказала жалобно:
– Ром, я боюсь.
Его голос из равнодушного тут же стал ласковым:
– Моя девочка, ну ты чего? Не надо Рольсена бояться, он не сделает тебе ничего плохого. Он сам меня боится. Даже наборот, хорошо, – мне теперь не надо следить за тобой, когда ты на работе.
– Но зачем он меня сюда велел взять?
– Может быть, следит. Может быть, очень может быть, решил посмотреть на тебя.
– Лану убить, а на меня – посмотреть?! – я тщательно прятала в голосе нотки истерики. Незачем психовать, это ни к чему не приведёт. А я могу ему разонравиться! Не хочу такого.
– Дашенька, девочка, он простой исполнитель воли ложи. Они не трогают обычных людей, таких, как ты, без крайней необходимости. Успокойся и не бойся Рольсена. И никуда не уходи с работы без меня. Столовая там у вас есть? Да? Вот и прекрасно.
Я раздражённо отключилась.
Нет, тут что-то не то. Тот, кто способен убить, не может быть моим защитником. Он во что-то играет, и Роман прекрасно это знает. Но – почему он скрывает от меня? Не хочет беспокоить? Или что-то другое?
Да здесь трудно даже предположить. Происходит много чего, что от меня скрывают, я уверена.
Может, этот Рольсен Евгений Михайлович даст ключ к разгадке?
Роман так и не перезвонил.
92.
– Алло, Ковшов, Яшильтовский молзавод.
– Привет, Ковшов. Ладно, раунд за тобой. Чего ты хочешь?
– Это кто?
– Тебе нужен я или Милана?
– Я не понимаю, что вы имеете в виду.
– Думаю, я. Ну... наставил ты себе препятствий. Перепрыгнешь?
– Кто это говорит?
– Так что тебе надо? Что за игры? Вы никогда не трогали посторонних.
– Ещё как трогали. Если надо было.
– А как же «я вас не узнал»?
– Мне ничего не надо. Если ты про нашего нового инженера, то она полностью соответствовала требованиям, и собеседование прошло неудачно по субъективным причинам.
– Можешь передать, что если с ней что-то случится, я вырежу всю ложу. Мне это не трудно. Забавно даже будет.
– Эльвильяр, не надо. У нас нет никакого желания что-то делать с ней.
– Знаю, вы хотите со мной. Но... теперь-то ты будешь за ней приглядывать? С работы я буду её забирать, а пока она на твоём предприятии, будет под твоей личной ответственностью.
Молчание.
– Что в ней такого, чего нет в Милане?
– Это не твоё дело.
– Нет, правда. У нас строят предположения. Она лапочка, но простушка. Обычная девочка, каких сотни.
Ответное молчание.
– Ну, раз уж... Дай ей завтра отгул.
– Без проблем, в субботу отработает.
Вздох.
– Хорошо.
93.
– Дашка, скатаемся сейчас в одно место, – заявил Роман с ходу, встречая меня после работы.
Я, разумеется, не стала возражать. Во-первых, с чего бы? А во-вторых – бесполезно ему возражать.
– Завтра после обеда отпрашиваешься, – велел он, когда мы отъехали. – Я договорился. Увы, в счёт субботы.
Вот это меня уже взбесило.
– Конечно, хозяин! Я существую, чтобы служить вам!
Он различил едкие интонации – их трудно было не различить. Повернул голову:
– Даш, извини. Это я твой верный раб. Но я хочу, чтобы завтра ты была со мной. Пожалуйста.
Всё ещё сердитая, я фыркнула.
– Как скажешь.
– Дашенька, перестань. Ты моё солнышко, не обижайся на меня. Я просто хочу тобой похвастать.
– В смысле? – не поняла? Я что, вещь?
– Вечер. Такие проводятся регулярно, на них присутствуют только мистики и их спутники. Раз уж тебя спалили, хочу тебя открыто показать!
А глаза совсем шкодные. И лукавая улыбка.
Вся злость улетучилась напрочь.
Даша перестала шипеть, замурлыкала и свернулась клубочком.
Разве так можно? Он же из меня верёвки вить может!
Давай, скажи, что думаешь по этому поводу. Смелее.
– Хорошо, поехали.
94.
Мы ехали дольше, чем обычно. Думаю, столько бы времени добирались обычные люди. Сначала были крупные улицы, потом окраины, потом частный сектор, потом симпатичный коттедж из красного кирпича, огороженный тоже кирпичным ажурным забором.
Ворота открылись сами собой, и Роман заехал.
– Пошли тебе за платьем, – он вытащил меня из машины.
– Сюда?! – удивилась я. Он загадочно улыбнулся.
Нас на крыльце встретила женщина – пожалуй, наверняка мистик. Слишком необычно она выглядела – ярко-алые вьющиеся волосы, одежда всевозможных цветов и оттенков, причём ярких, насыщенных – но смотрелось всё это просто сногсшибательно.
Я вежливо поздоровалась. Но ответа не последовало. Меня разглядывали – пристально, удивлённо, с интересом.
– Жанна! Эй! – окликнул Роман. – Здравствуй.
– М-м... – женщина отвлеклась от меня и протянула ему руку для приветствия. Он укоризненно поглядел на эту руку, Жанна усмехнулась и убрала. Протянула мне. Я, глянув нерешительно на Романа, пожала.
– Не боишься? – лукаво спросила женщина.
Интересный голос. Звучный, глубокий, но весёлый и задорный.
– Я не знаю – чего, – призналась серьёзно.
– Я считываю настроение через физический контакт, – она подняла яркие брови, ожидая реакции.
– Ну это не страшно, – лёгкое облегчение.
– Значит, Еретик, это та девочка?
Обо мне в третьем лице. Ладно, это же великие и непогрешимые мистики. Остальные не могут возвыситься до них.
Ждём. Пусть поговорят своими намёками.
– Сплетники! – фыркнул Роман. – Да, она. И нам нужно...
– Неужто платье? – деланно удивилась Жанна.
– Внезапно, правда?
Неужели она шьёт платья? Я ещё раз оглядела женщину. Разве такое сочетание ярко-зелёного, неоново-голубого, фиолетового, лимонно-жёлтого и алого говорит о её хорошем вкусе?
Только останься со мной, мой любимый.
– Пошли домой.
Я взяла его за руку и направилась к подъезду.
Он за два шага догнал меня и властно обнял за плечи, словно утверждая свои права.
Только одно – мне уже очень любопытно.
– Ром, а с кем ты играешь в шахматы по средам?
– Потом.
Равнодушный, твёрдый ответ. Понимаю, не хочешь говорить. Но что может быть страшнее того, что я уже о тебе знаю?
Ого. Неужели этот – Рольсен?
Или кто-то подобный – охотник на Лану?
87.
– Даш, идёшь завтракать?
Кажется, Роман повторяет это второй раз.
– Даша!
Да, я слышу. Надо, наверное, ответить? Хотя бы пошевелиться.
– Даша, проснись.
Я правда очень хочу сказать что-нибудь.
Постель просела под тяжестью, и холод его прикосновенья стал потихоньку разгонять вязкий дурман.
– Сегодня ляжешь пораньше. Ты спала совсем мало, но на работу опаздывать нехорошо. Если, конечно, хочешь работать. Ты можешь совсем бросить. Давай вместо этого ты выспишься – мы можем провести целый день в постели. А?
Я, наконец, продрала глаза. Практически буквально.
– Ром, заманчиво, но я должна работать. Послезавтра суббота, я буду с тобой весь день, если хочешь.
–Если хочу? – он наклонился совсем низко. – Я не могу дождаться субботы.
Полушёпот – немного хриплый. Прохладное дыхание овеяло моё лицо. Чуть горьковатый аромат – это какой-то одеколон? Или его собственный запах? Он всегда так пахнет. Моя подушка так пахнет, когда его рядом нет. В снах я чувствую этот запах, и наутро не остаётся воспоминаний, кроме него и смутного ощущения удовольствия.
Ещё немного, и я сама никуда не пойду.
– Ром, уйди, пожалуйста. Я уже проснулась и сейчас приду.
– Я тебе не мешаю.
В его полушёпоте чувствую привычную улыбку.
– Мешаешь. Я совершенно не могу себя заставить идти на работу.
Тихонько усмехнулся и встал.
– Ну хорошо, жду на кухне.
Он ушёл, но остался образ – его запах, эхо его шёпота, ощущение прохладных искр по коже. И это ощущение странным образом бодрило.
Я вылезла из постели. Теперь нахожу в себе силы.
88.
На кухонном столе высилась маленькая горка очищенных мандаринов.
Когда я вошла, из-за неё показались кофе и овсянка, но я не обратила на всё это внимания.
Так неудобно... Он ведь старался. Хотел меня порадовать. Но... Я не могу просто покивать и съесть, зажав нос. Не тот случай.
– Ро-ом... извини. Но это – не надо, – сказала печально. Очень печально, всё-таки мандаринов хотелось. – У меня аллергия на цитрусовые.
Он стоял у разделочного стола, скрестив руки. Улыбался.
– Даша, ешь.
– Я не могу их есть. Правда. Я пробовала.
– Можешь. Просто бери и ешь.
Вот так равнодушно. С лёгкой улыбкой. Он знает, что говорит? Снова вопрос доверия?
– Мне не станет плохо? – уточнила снова. Только не раздражайся, я просто боюсь. Всю жизнь этот фрукт был для меня запретным плодом. Всю жизнь удовольствие несло в себе большие неприятности. И сейчас я просто боялась. Роман, я тебе доверяю. Просто не могу побороть страх.
Он взял мандаринку и разломил на дольки.
– Не станет.
Провёл долькой по моим губам, и в нос ударил соблазнительный и запретный аромат. Да будь, что будет!
Я с удовольствием съела дольку. Прислушалась к ощущениям. Пока ничего.
Он дал мне ещё одну.
Первые полмандарина я ждала, что сейчас перехватит дыхание, начнётся зуд. Вторые полмандарина пошли сами.
Потом Роман придвинул ко мне овсянку.
– Давай-ка займёмся чем-нибудь более серьёзным. Тебе до обеда мандаринов одних не хватит.
Правильно, подумала я. Ещё и проверю реакцию на запретный фрукт.
Но и после овсянки и кофе всё было в порядке.
Я с удовольствием слопала оставшиеся цитрусы.
– Всё, спасибо! Я побегу одеваться, времени уже много.
– Подожди.
Он поднял меня с табурета и жадно поцеловал.
– Вот так. В такие дни, Даша, мне ещё труднее сдерживать себя. Ещё немного, и я наплюю на твою работу.
– В такие дни? А что случилось?
Он, случайно, не про опасность, которая грозит Лане?
Надеюсь, нет. Хорошо, если он поможет, но переживания непременно будут немало значить.
– Даша, – насмешливо улыбнулся он, – у тебя месячные.
– Да? – в принципе, сегодня я их жду. Но... – откуда ты знаешь?
Ещё даже не начались.
Он усмехнулся.
– По запаху.
Что?!
Как – по запаху?
Значит, начались. Так неудобно! Я и не подозревала, что от меня как-то пахнет. А что, может быть. Запахи не сильно приятные, не факт, что окружающие их не чувствуют.
– Извини, я не знала, что пахну, – тихонько. Кажется, я покраснела. А он притянул меня к себе и уткнулся в мою макушку лицом.
– Я различаю незаметные запахи. Этот безумный коктейль из твоей крови, плоти и гормонов совершенно невозможно выносить. Или ты сейчас уйдёшь, или опоздаешь на работу.
Роман прижимал меня сильно но что-то я не почувствовала того, на что намекает. Ну да ладно, в любом случае можно бежать.
Я аккуратно высвободилась из его объятий и улыбнулась:
– Хорошо, тогда я пойду.
89.
Сегодня я решила, так сказать, проинспектировать рабочие места. Согласно плану здания и документации, у нас была современная вентиляционная система, паровое отопление во всех помещениях, кроме кладовок и серверной, и кондиционеры в особо людных кабинетах, а так же у директора и зама. Так же я решила проверить датчики пожарной сигнализации и общее состояние. А то нам в институте нарассказывали историй про вредные материалы, которые разлагаются на солнце, и про штукатурку, которая отваливается кусками на головы. Преподаватель был со специфическим чувством юмора, и обожал пугать. Мы верили всему курса, наверное, до четвёртого. Потом потихоньку стали умнеть. И если на первом курсе мы считали, что в вентиляционных шахтах могут ползать люди на четвереньках, то на последнем совершенно точно знали, как провести воздуховоды так, чтобы без кондиционера в здании летом было прохладно даже в жару.
Так как я считала себя здравомыслящим человеком, самые странные страшилки я предпочитала просматривать на рабочих местах так, чтобы никто не узнал.
Но и так на меня смотрели со снисходительной улыбкой, посмеивались за спиной. Да, они думают, что у меня столько рвения из-за возраста. Может, и так. Всё равно, это мои обязанности, и я их выполняю.
Паровое отопление уже отключили, но остальное я проверила. Специально одела брюки, чтобы нормально можно было заглянуть в самые сокровенные места нашего предприятия.
В результате я исписала полблокнота замечаниями. В бухгалтерии шкафы перекрывали выходы вентиляции, а в отделе кадров – датчики дыма. На производстве половина техники давала повышенные уровни шума и вибрации, то есть, проще говоря, дребезжали так, что голова начинала трещать через полчаса.
Напоследок я оставила два кабинета. Романа Петровича, потому что не горела желанием его проверять, и директора – потому что стеснялась, честно говоря. Человек работает, а я тут вломлюсь со своей бестолковой проверкой.
Тем не менее, сначала я решила идти к директору. А вдруг он скажет что-то такое, что позволит не заходить к Петровичу?
Например, что у того скоро в кабинете будет ремонт. Или «отвалите от начальства».
Некоторое время стояла перед кабинетом, не решаясь потревожить начальство. Потом сообразила, что в коридоре установлены камеры видеонаблюдения, и на них я выгляжу глупо.
Постучала.
– Да-да? – женский голос.
Я осторожно вошла, объяснила, кто такая и что надо. Секретарь дежурно улыбнулась и заглянула к директору.
– Входите, Евгений Михайлович ждёт.
С небольшим трепетом я вошла к своему самому главному начальнику.
Вежливая улыбка судорогой застыла на губах.
Не знаю, кто здесь Евгений Михайлович, а я этого человека знаю, как Рольсена.
90.
Не знаю, какая реакция логична, но дверь была открыта, и за ней была секретарша, поэтому я с вежливой улыбкой поздоровалась и объяснила, зачем пришла.
И он совершенно равнодушно, как будто и не узнал, ответил:
– Здравствуйте, Дарья. Конечно, вы можете делать то, что считаете нужным для выполнения ваших обязанностей.
Имя «Дарья» я ненавидела, и прежняя начальница звала меня Дашей, но сейчас...
От такого человека неприятная форма имени казалась к месту.
Секретарша слушала, и я ни словом не обмолвилась о том, что уже видела его. Проверила по схеме всё необходимое оборудование и все требуемые условия.
Я молчала и он молчал.
Записала всё в блокнот. Поблагодарила – не то, чтобы я так чувствовала, просто из вежливости.
Я собиралась уходить, когда он всё-таки заговорил со мной. Но – не о том, о чём я думала.
– Как, вам нравится ваша новая работа, Дарья?
– Спасибо, мне нравится, – ответила я с уже привычной вежливой, но фальшивой улыбкой.
– Если вам что-то нужно, обращайтесь.
– Хорошо, спасибо.
Мы дружелюбно улыбались друг другу.
Полагаю, он был так же искренен, как и я, просто за долгую жизнь мистика поднаторел в актёрском мастерстве.
Глава 91-100
91.
Я убежала в туалет, заперлась, включила воду и набрала Романа. Быстро – и, по возможности, тихо – объяснила проблему.
На удивление, он отреагировал спокойно. Кажется, слегка разозлился. Человек, который привык ничего не бояться? Он, может, и не боится, а я – очень даже!
Объяснила снова. Спросила, что теперь.
Я не видела его лица, но он, похоже, совсем не напуган. То есть... а не знал ли он заранее?.. Мистиков же не так много, они друг друга знают, мог Роман знать и то, где Рольсен работает.
– Не знал, – равнодушно ответил он. – Я всего лишь в курсе того, что у него какая-то фабрика. Никогда не интересовался, какая именно.
– Ну и что мне теперь делать? – с сильным волнением спросила я.
– Ничего, – ответил он так же спокойно. – Работай. Не разговаривай с ним лишний раз, делай вид, что не знаешь и всё такое.
Как он не понимает!
Я сказала жалобно:
– Ром, я боюсь.
Его голос из равнодушного тут же стал ласковым:
– Моя девочка, ну ты чего? Не надо Рольсена бояться, он не сделает тебе ничего плохого. Он сам меня боится. Даже наборот, хорошо, – мне теперь не надо следить за тобой, когда ты на работе.
– Но зачем он меня сюда велел взять?
– Может быть, следит. Может быть, очень может быть, решил посмотреть на тебя.
– Лану убить, а на меня – посмотреть?! – я тщательно прятала в голосе нотки истерики. Незачем психовать, это ни к чему не приведёт. А я могу ему разонравиться! Не хочу такого.
– Дашенька, девочка, он простой исполнитель воли ложи. Они не трогают обычных людей, таких, как ты, без крайней необходимости. Успокойся и не бойся Рольсена. И никуда не уходи с работы без меня. Столовая там у вас есть? Да? Вот и прекрасно.
Я раздражённо отключилась.
Нет, тут что-то не то. Тот, кто способен убить, не может быть моим защитником. Он во что-то играет, и Роман прекрасно это знает. Но – почему он скрывает от меня? Не хочет беспокоить? Или что-то другое?
Да здесь трудно даже предположить. Происходит много чего, что от меня скрывают, я уверена.
Может, этот Рольсен Евгений Михайлович даст ключ к разгадке?
Роман так и не перезвонил.
92.
– Алло, Ковшов, Яшильтовский молзавод.
– Привет, Ковшов. Ладно, раунд за тобой. Чего ты хочешь?
– Это кто?
– Тебе нужен я или Милана?
– Я не понимаю, что вы имеете в виду.
– Думаю, я. Ну... наставил ты себе препятствий. Перепрыгнешь?
– Кто это говорит?
– Так что тебе надо? Что за игры? Вы никогда не трогали посторонних.
– Ещё как трогали. Если надо было.
– А как же «я вас не узнал»?
– Мне ничего не надо. Если ты про нашего нового инженера, то она полностью соответствовала требованиям, и собеседование прошло неудачно по субъективным причинам.
– Можешь передать, что если с ней что-то случится, я вырежу всю ложу. Мне это не трудно. Забавно даже будет.
– Эльвильяр, не надо. У нас нет никакого желания что-то делать с ней.
– Знаю, вы хотите со мной. Но... теперь-то ты будешь за ней приглядывать? С работы я буду её забирать, а пока она на твоём предприятии, будет под твоей личной ответственностью.
Молчание.
– Что в ней такого, чего нет в Милане?
– Это не твоё дело.
– Нет, правда. У нас строят предположения. Она лапочка, но простушка. Обычная девочка, каких сотни.
Ответное молчание.
– Ну, раз уж... Дай ей завтра отгул.
– Без проблем, в субботу отработает.
Вздох.
– Хорошо.
93.
– Дашка, скатаемся сейчас в одно место, – заявил Роман с ходу, встречая меня после работы.
Я, разумеется, не стала возражать. Во-первых, с чего бы? А во-вторых – бесполезно ему возражать.
– Завтра после обеда отпрашиваешься, – велел он, когда мы отъехали. – Я договорился. Увы, в счёт субботы.
Вот это меня уже взбесило.
– Конечно, хозяин! Я существую, чтобы служить вам!
Он различил едкие интонации – их трудно было не различить. Повернул голову:
– Даш, извини. Это я твой верный раб. Но я хочу, чтобы завтра ты была со мной. Пожалуйста.
Всё ещё сердитая, я фыркнула.
– Как скажешь.
– Дашенька, перестань. Ты моё солнышко, не обижайся на меня. Я просто хочу тобой похвастать.
– В смысле? – не поняла? Я что, вещь?
– Вечер. Такие проводятся регулярно, на них присутствуют только мистики и их спутники. Раз уж тебя спалили, хочу тебя открыто показать!
А глаза совсем шкодные. И лукавая улыбка.
Вся злость улетучилась напрочь.
Даша перестала шипеть, замурлыкала и свернулась клубочком.
Разве так можно? Он же из меня верёвки вить может!
Давай, скажи, что думаешь по этому поводу. Смелее.
– Хорошо, поехали.
94.
Мы ехали дольше, чем обычно. Думаю, столько бы времени добирались обычные люди. Сначала были крупные улицы, потом окраины, потом частный сектор, потом симпатичный коттедж из красного кирпича, огороженный тоже кирпичным ажурным забором.
Ворота открылись сами собой, и Роман заехал.
– Пошли тебе за платьем, – он вытащил меня из машины.
– Сюда?! – удивилась я. Он загадочно улыбнулся.
Нас на крыльце встретила женщина – пожалуй, наверняка мистик. Слишком необычно она выглядела – ярко-алые вьющиеся волосы, одежда всевозможных цветов и оттенков, причём ярких, насыщенных – но смотрелось всё это просто сногсшибательно.
Я вежливо поздоровалась. Но ответа не последовало. Меня разглядывали – пристально, удивлённо, с интересом.
– Жанна! Эй! – окликнул Роман. – Здравствуй.
– М-м... – женщина отвлеклась от меня и протянула ему руку для приветствия. Он укоризненно поглядел на эту руку, Жанна усмехнулась и убрала. Протянула мне. Я, глянув нерешительно на Романа, пожала.
– Не боишься? – лукаво спросила женщина.
Интересный голос. Звучный, глубокий, но весёлый и задорный.
– Я не знаю – чего, – призналась серьёзно.
– Я считываю настроение через физический контакт, – она подняла яркие брови, ожидая реакции.
– Ну это не страшно, – лёгкое облегчение.
– Значит, Еретик, это та девочка?
Обо мне в третьем лице. Ладно, это же великие и непогрешимые мистики. Остальные не могут возвыситься до них.
Ждём. Пусть поговорят своими намёками.
– Сплетники! – фыркнул Роман. – Да, она. И нам нужно...
– Неужто платье? – деланно удивилась Жанна.
– Внезапно, правда?
Неужели она шьёт платья? Я ещё раз оглядела женщину. Разве такое сочетание ярко-зелёного, неоново-голубого, фиолетового, лимонно-жёлтого и алого говорит о её хорошем вкусе?
