Я смотрела вниз – жутко, никаких перил, оградок, девятый этаж. Кажется, дрожу.
– Я... не знаю. Мне надо подумать. Давай отойдём от края, а?
– Даш, я не дам тебе упасть.
– Всё равно. Я просто нервничаю.
– Даш, я могу защитить тебя практически от чего угодно.
– Угу. – Сказано довольно равнодушно.
Что я там говорила про «разозлить»? А про «вывести из себя»?
Он толкнул меня в спину.
Равновесие пропало в момент, передо мной бездна. Ошеломляющее чувство падения, ожидание смерти, надежда на нереальность происходящего.
И меня хватают крепкие руки. И шёпот на ухо:
– Даш, ты должна мне доверять.
С чего бы? Меня трясёт. От страха и гнева.
И он толкает снова.
Снова рывок пресекается его руками. После двух или трёх метров падения. Но меня не интересует – как он это делает.
– Не делай так больше! – ору в ярости.
– Ты видишь, я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
– Может быть. Но, тем не менее, это жутко. Я всегда должна ожидать от тебя подвоха. Ты говоришь доверять тебе – но я не могу даже расслабиться рядом с тобой.
Он крепко обнял меня сзади и прошептал на ухо.
– Девочка, я не буду больше. Это просто маленькая демонстрация.
Он просто псих. Демонстрация? Я чуть снова не умерла – от страха. Он сумасшедший, натурально. Человек, который играет жизнью. Нет, не жизнью – смертью. Вот и как можно такому доверять?
19.
Я созвонилась с Ланкой и отправилась к ней домой. Если она говорит, что будет дома ещё полчаса, то лучше поторопиться – ровно через тридцать минут повернёт ключ в дверном замке. Она великолепно просчитывала своё время. Но почему-то не могла – или не хотела – просчитать свою жизнь. Мужчины, квартиры, работы, хобби чередовались с ненормальной частотой. Неизменными оставались только мы в её жизни.
Я как раз застала её на выходе.
– Мы идём на презентацию, – резко и уверенно заявила она. Она всегда так разговаривала. – Клуб совместных увлечений. Знаю одну из организаторов.
– Лан, я хотела поговорить.
– Конечно, без проблем.
– Серьёзно.
– Конечно, без проблем.
Она схватила меня за руку и потянула вниз по лестнице. Лана пользовалась лифтами только для того, чтобы перевезти что-нибудь тяжёлое.
При её спортивной форме – неудивительно. Как-то раз она отжималась на спор сотню раз. Причём, насколько мне известно, она не ходила ни в какие фитнесс-клубы, занималась дома. Даже не бегала по утрам. Я бегала. До того, как заболела. После диагноза перестала. Бегать, принимать ледяной душ, готовить три раза в день и прочую ерунду, которая всё равно не помогала. Что толку от того, что сердце сильное, желудок здоровый, мышцы крепкие, если метастазы в лёгких?
Сейчас, когда мне дали ещё одну жизнь, почему-то захотелось вернуться к здоровому образу жизни. Очень не хватало свежего воздуха по утрам, бодрящей прохлады – или хрустящего морозца, жара по телу от ледяной воды.
Что-то явно надо менять в жизни, но почему именно это?
20.
Мы сели в машину. У Ланы, разумеется, она была ярко-красная – кто мог ожидать от иного от яркой блондинки? И малолитражка для женщины – самое то. Но загвоздка была в том, что Ланкина малолитражка была джипом. Маленький такой, аккуратненький джип. Проходимость – танк. Мы впятером в нём умещались с трудом, но ездили всегда на нём, а не на седанах Егора и Андрея. Резкий уклон, размытая в болото глинистая дорога, горные каменистые речки – малыш «Мицубиси» побеждал всё. Я, признаться, любила кататься на переднем сиденье, наблюдая за дорогой, которую Лана усмиряла, как дикого мустанга. Но обычно это место занимал Андрей.
– Лан, теперь можно?
– Конечно, давно можно, – пожала она плечом, заводя мотор.
– Мы видим, что с тобой что-то случилось.
Она не отреагировала. Никак. Отпустила сцепление, выдавила газ, вырулила со двора. Постояла перед выездом и дала по дороге строго разрешённые шестьдесят.
– Лана! – окликнула я её.
– Даш. Ничего! Не! Случилось! – медленно выговорила она, почти срываясь на крик.
– Можно, я расскажу историю? Даже если тебе покажется, что ты её знаешь, просто сначала послушай. Мы ведь ещё не подъезжаем?
Так вот, – я, спохватившись, пристегнулась. – три недели назад я наконец решилась сказать гинекологу про боли в груди. Я предполагала, что это гормональное, и он со мной почти согласился... Но на всякий случай направил в онкоцентр – сдать анализы.
Тогда я решила ничего вам не говорить. Рано ещё пугать.
– Пугать? – хмыкнула Лана едко. – Ну да, мы бы разбежались. Теперь ты наконец переедешь от этого своего химзавода?
Я смерила её строгим взглядом и продолжила:
– Потом были анализы, пробы, тесты. Недельный курс какого-то экспериментального лекарства. Колебания врачей, которые вроде бы сначал хотели что-то вырезать... потом, после размышлений, ничего не вырезали. Ельцов сказал, что кромсать надо половину меня. Вряд ли то, что останется, будет жизнеспособно.
Лана слушала сочувственно. Она умела слушать, при всей своей резкости, лёгкости – она могла слушать очень долго, не теряя внимания.
– Мне назначили химиотерапию. Я снова вам ничего не сказала. Продала бабушкину квартиру, уволилась с работы, написала завещание. Обрезала волосы, сказала вам, что надоели. Вы возмутились, особенно Егор с Андреем, помнишь? Мужчинам нравятся длинные волосы у девушек. Коса до сих пор лежит у меня дома, кстати.
Я приготовилась умирать. Надежды не было никакой, но химиотерапию всё же решила пройти. Хотя – такой запущенный рак – это приговор.
А потом я привела домой незнакомого мужчину, и наутро проснулась совершенно здоровой.
Это невероятное чудо, Лан, такого не бывает. Вернее, бывает... как оказалось. Но сколько было шансов?
Я родилась во второй раз, понимаешь?
А потом я рассказала Андрею. Знаешь, что он ответил? Что существуют люди, которые способны вылечить рак четвёртой стадии. И он знает таких. Найти их сложно... Но я уверена, невозможного нет.
Скажи, что было бы, если бы я не вылечилась и молчала бы до конца? Лана?
Подруга молчала. Я знала, она задумалась – пальцы перебирали руль – и не мешала ей. Потом что-то решила:
– Даш, это так. Ты права. И, возможно, кто-то из вас может мне помочь. Но это тоже будет чудом. Давай я расскажу кому-то одному, а потом уже решим, что и как делать дальше. Ты не обидишься, если я поговорю с Андреем?
– Не обижусь, если тебе так легче... – я пожала плечами.
– Я тебе доверяю не меньше, но сейчас мне нужен мужской совет. Мужская точка зрения. Ладно?
– Конечно, Лан. Только обязательно поговори. Как можно скорее. Хорошо?
– Обещаю, – подруга тепло улыбнулась.
21.
Мы припарковались на небольшой улочке, примыкающей к центральной. Прошли в вестибюль пятиэтажного здания, проигнорировали гардероб – моя куртка и короткий сиреневый плащ Ланы остались в машине. На улице было уже достаточно тепло, чтобы дойти без верхней одежды.
Кафе – я в нём ни разу не была. Большое, но уютное. Красно-синее оформление, на удивление, не выглядело безвкусно.
Лана поздоровалась с людьми у входа – видимо, организаторы.
– Пойдём, – позвала она меня внутрь. – Вот, видишь прилавок? Там и будет действо. Вот отсюда будет всё видно, но в первых рядах садиться не будем, ладно?
– Слушай, ты сказала это клуб... интересов? – спросила я, устраиваясь за столиком.
– Совместных увлечений. Вторая презентация. На первой я не была.
– А чем они здесь занимаются?
– Подбирают партнёра по увлечениям и обеспечивают место и время встреч.
– И какое увлечение хочешь предложить ты?
– Я хочу предложить им свои услуги в качестве психолога, – мило улыбнулась Лана. – или инструктора по некоторым видам увлечений.
Я пожала плечами. Этакий клуб для скучающего гламура. Если подруге нравится – что ж, почему бы и нет?
Один из экземпляров этого самого скучающего гламура встал рядом с пустым на сегодня прилавком и прокашлялся. Официантки разносили напитки – видимо, бесплатно, но я не стала брать. Не хотелось ничего пить и есть.
Вводная часть давалась с улыбкой, громко и чётко – надо было заинтересовать слушателей. Меня заинтересовал – говорил красиво, увлечённо. Глаза блестели. Сидели далеко, но мне показалось, что у него чёрные глаза. А может, просто кажется. У Романа чёрные – и мне мерещатся его глаза у каждого прохожего.
Чёрные, бездонные. Жутковатый взгляд. Искры безумия в самых зрачках. Я уже соскучилась по ним.
– Даш!
Острый локоть Ланки впился в бок, застав меня врасплох.
Я вынырнула из воспоминаний и поглядела на неё. Испуг?
– Что случилось?
– Тихо! Встаём и уходим, ясно?
Я судорожно кивнула и стала оглядываться, пытаясь понять, что так напугало подругу.
– Даша, ради бога, веди себя естественно. Я сейчас выйду, через минуту просто встаёшь и уходишь. Не озирайся, всё равно не поймёшь в чём дело. Ясно?
Я снова кивнула.
– Я пошла.
Она подхватила сумку, неторопливо встала и по стеночке проплыла к выходу. Со стороны смотрелось так, будто она захотела в туалет и не хочет никому мешать слушать.
Я так не смогу. Горделиво и спокойно выйти – или не обратить на себя внимание. Одно из двух.
Раз Ланке нужно, будет второе.
22.
Она ждала меня в машине. Сосредоточена, спина каменная, руки на руле.
– Давай, поехали.
– Лан, в чём дело? – спросила я пристёгиваясь. – Что за спешка?
– На нас никто не смотрел? – напряжённо спросила она вместо ответа.
– Нет.
Подруга кивнула.
– Слушай, Даш, давай как договаривались, а? Я сначала поговорю с Андреем, а потом всё расскажу.
– Конечно. Но если вдруг нужна помощь...
– Угу, – отозвалась она.
Действительно что-то случилось. Такого я не помню. Много раз мне вместе с ней приходилось от кого-то прятаться, убегать, но никогда она не боялась и не нервничала. Ланка вообще никогда ничего не боялась.
До этого времени.
24.
Я вернулась домой встревоженная. Позвонила Андрею, рассказала об условии Ланы. Мне показалось, или он тоже начал нервничать? В последнее время с ним происходило много непонятного.
Да что уж там, в последнее время со мной мало происходит того, что я могу понять.
Квартира мне показалась внезапно самой настоящей крепостью из пословицы. Почему-то все проблемы остались за порогом, и теперь толпились там, угрожая захватить целиком.
Здесь было умиротворение. Каким бы привлекательным не был Роман, я хотела побыть одна.
Сняла и аккуратно повесила одежду. Расправила даже складочки. В такое время, когда всё вокруг переворачивалось с ног на голову, порядок успокаивал. За последние пару недель я сделала полностью генеральную уборку.
Прошла в зал, потянулась за пультом от телевизора.
На столе, стянутые ленточкой, лежали пять розовых орхидей. Без всяких папоротников, без спаржи, без слоёв безобразной цветной плёнки. Живые цветы. Их не портила и не глушила яркая и, по большому счёту обычно безвкусная упаковка, поэтому они казались маленьким островком совершенства на пустом столе.
Я, конечно, поняла сразу, кто мог оставить мне цветы в запертой квартире.
А ведь я даже не могу кинуть ему СМСку в знак благодарности. Просто не знаю его номера. Вот это да!
Как так я умудрилась – не спросить телефон?
Достала вазу из серванта. Чудесные цветы.
25.
Утром Роман снова был у меня. Я уже привыкаю видеть его на постели, когда просыпаюсь.
– Привет, – улыбается. В глазах прыгают чёртики. К этой улыбке я тоже привыкаю. Она заставляет сердце замирать в груди.
– Привет, – я глупо улыбаюсь. – Чем это так пахнет?
– Я сделал блинчики. У тебя ведь нет аллергии на абрикосовое варенье?
Даша, он опасен. Даша, он ненормальный. Даша, ты обещала Андрею держаться от него подальше.
– Нет, – сажусь на постели. Он смотрит на одеяло, которое я прижимаю к груди и смеётся.
– Думаешь, это меня остановит?
Не знаю, что ответить. И «да», и «нет» явно будут лишними.
Отбирает одеяло, целует. Его поцелуи просто невероятно кружат голову. Прохладгые губы и лёгкое покалывание. Прижимаюсь к нему, чтобы почувствовать это во всём теле.
Но он отстраняет меня:
– Пошли, блинчики стынут.
Первое время я даже не очень поняла, о чём он. Потом покраснела и потянула одежду, которую специально стала оставлять возле кровати.
– Хитро! – усмехнулся Роман. – Вставай, я налью кофе.
26.
Его глаза как две бездны. И взгляд – тягучий, мягкий, пронизывающий. Длинные тёмные ресницы, тяжёлые брови.
– Даша, ты не любишь блинчики?
Я мотнула головой:
– Нет-нет! В смысле – они очень вкусные! Я просто... задумалась.
О том, что твои губы гораздо вкуснее. Только бы не сказать вслух. Я схожу с ума?
Так, Даша, сиди и ешь.
– У меня только на цитрусовые аллергия, – поделилась я, чтобы снять напряжение. – Откуда варенье?
– Нет, не сам делал, – улыбнулся он. – Купил.
– Ром, ты извини... Мне сегодня надо пораньше зайти к одному другу. Это важно.
– Ну конечно. Мы можем зайти к твоему другу, если надо.
Я поглядела на него задумчиво. А что? Почему бы не зайти к Андрею вместе? Посмотреть, как они будут друг на друга реагировать. Знакомы ли они, или только Андрей знает Романа? И будут ли притворяться, что незнакомы?
– Хорошо, пошли.
Я встала, вымыла руки. Жаль, хорошее быстро заканчивается.
– Где ты учился готовить? – поинтересовалась я.
– Дома, – ответил он с улыбкой. – Всего лишь дома.
– Даже не верится, – улыбаюсь в ответ.
– Любовь вдохновляет, – обнимает за талию. Будешь продолжать в том же духе, и мы никуда не пойдём. Хотя, думаю, ты бы согласился.
Не верю. Ну ни в какую. Удержалась от того, чтобы прижаться к нему и обнять в ответ:
– Мне надо одеться.
Озадаченно нахмурился:
– А сейчас ты...
– Это же домашняя одежда.
Пожал плечами:
– Ну пойдём.
Я вздохнула. Лучше переодеться при нём, чем полчаса уговаривать, чтобы он вышел или отвернулся.
27.
Как обычно – я позвонила по домофону, мы поднялись и вошли. Андрей сразу открыл дверь и ждал нас на кухне. Вернее, меня – он не знал, что я не одна.
Всё самообладание Романа дало течь. Он удивился куда больше, чем Андрей. Я не стала их представлять, объяснять другу, и вообще что-либо говорить. Просто следила.
А они некоторое время смотрели друг на друга. Потом Андрей сказал:
– Вот оно как. Ну, привет, Еретик.
– Привет, Монах, – отозвался Роман.
– Андрей, – протянул руку мой друг.
– Роман, – пожал её.
Они помолчали. Потом Андрей как-то недовольно сказал:
– Спасибо, что вылечил Дашу.
– Рад был помочь.
Роман засунул руки в карманы и привалился к стене.
Они что, притворяются, что не знают друг друга? Или не притворяются? Как мне теперь себя вести?
– То есть вы знакомы? – в лоб уточнила я.
Оба синхронно кивнули. Андрей встал, достал ещё одну чашку и стал наливать чай.
– Садись. Рассказывай. Мы же не виделись не знаю сколько.
– Тридцать восемь лет, – ответил Роман.
Андрей совершенно неожиданно вздрогнул и зло ответил:
– Можно поменьше подробностей?
Тот пожал плечами.
– Я обещал Даше, что она будет потихоньку узнавать обо мне.
– Но не обо мне же! – рявкнул мой друг.
– Извини, – снова пожал плечами.
Тридцать восемь лет. Они были знакомы тридцать восемь лет назад. И при этом Андрею двадцать два?
М-да.
– Сколько тебе лет? – спросила я глухо, не поднимая глаз от чашки с чаем.
Они ответили одновременно:
– Триста девять, – Роман;
– Триста двадцать, – Андрей.
Я качнула головой. Не понимаю.
– Я... не знаю. Мне надо подумать. Давай отойдём от края, а?
– Даш, я не дам тебе упасть.
– Всё равно. Я просто нервничаю.
– Даш, я могу защитить тебя практически от чего угодно.
– Угу. – Сказано довольно равнодушно.
Что я там говорила про «разозлить»? А про «вывести из себя»?
Он толкнул меня в спину.
Равновесие пропало в момент, передо мной бездна. Ошеломляющее чувство падения, ожидание смерти, надежда на нереальность происходящего.
И меня хватают крепкие руки. И шёпот на ухо:
– Даш, ты должна мне доверять.
С чего бы? Меня трясёт. От страха и гнева.
И он толкает снова.
Снова рывок пресекается его руками. После двух или трёх метров падения. Но меня не интересует – как он это делает.
– Не делай так больше! – ору в ярости.
– Ты видишь, я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
– Может быть. Но, тем не менее, это жутко. Я всегда должна ожидать от тебя подвоха. Ты говоришь доверять тебе – но я не могу даже расслабиться рядом с тобой.
Он крепко обнял меня сзади и прошептал на ухо.
– Девочка, я не буду больше. Это просто маленькая демонстрация.
Он просто псих. Демонстрация? Я чуть снова не умерла – от страха. Он сумасшедший, натурально. Человек, который играет жизнью. Нет, не жизнью – смертью. Вот и как можно такому доверять?
19.
Я созвонилась с Ланкой и отправилась к ней домой. Если она говорит, что будет дома ещё полчаса, то лучше поторопиться – ровно через тридцать минут повернёт ключ в дверном замке. Она великолепно просчитывала своё время. Но почему-то не могла – или не хотела – просчитать свою жизнь. Мужчины, квартиры, работы, хобби чередовались с ненормальной частотой. Неизменными оставались только мы в её жизни.
Я как раз застала её на выходе.
– Мы идём на презентацию, – резко и уверенно заявила она. Она всегда так разговаривала. – Клуб совместных увлечений. Знаю одну из организаторов.
– Лан, я хотела поговорить.
– Конечно, без проблем.
– Серьёзно.
– Конечно, без проблем.
Она схватила меня за руку и потянула вниз по лестнице. Лана пользовалась лифтами только для того, чтобы перевезти что-нибудь тяжёлое.
При её спортивной форме – неудивительно. Как-то раз она отжималась на спор сотню раз. Причём, насколько мне известно, она не ходила ни в какие фитнесс-клубы, занималась дома. Даже не бегала по утрам. Я бегала. До того, как заболела. После диагноза перестала. Бегать, принимать ледяной душ, готовить три раза в день и прочую ерунду, которая всё равно не помогала. Что толку от того, что сердце сильное, желудок здоровый, мышцы крепкие, если метастазы в лёгких?
Сейчас, когда мне дали ещё одну жизнь, почему-то захотелось вернуться к здоровому образу жизни. Очень не хватало свежего воздуха по утрам, бодрящей прохлады – или хрустящего морозца, жара по телу от ледяной воды.
Что-то явно надо менять в жизни, но почему именно это?
20.
Мы сели в машину. У Ланы, разумеется, она была ярко-красная – кто мог ожидать от иного от яркой блондинки? И малолитражка для женщины – самое то. Но загвоздка была в том, что Ланкина малолитражка была джипом. Маленький такой, аккуратненький джип. Проходимость – танк. Мы впятером в нём умещались с трудом, но ездили всегда на нём, а не на седанах Егора и Андрея. Резкий уклон, размытая в болото глинистая дорога, горные каменистые речки – малыш «Мицубиси» побеждал всё. Я, признаться, любила кататься на переднем сиденье, наблюдая за дорогой, которую Лана усмиряла, как дикого мустанга. Но обычно это место занимал Андрей.
– Лан, теперь можно?
– Конечно, давно можно, – пожала она плечом, заводя мотор.
– Мы видим, что с тобой что-то случилось.
Она не отреагировала. Никак. Отпустила сцепление, выдавила газ, вырулила со двора. Постояла перед выездом и дала по дороге строго разрешённые шестьдесят.
– Лана! – окликнула я её.
– Даш. Ничего! Не! Случилось! – медленно выговорила она, почти срываясь на крик.
– Можно, я расскажу историю? Даже если тебе покажется, что ты её знаешь, просто сначала послушай. Мы ведь ещё не подъезжаем?
Так вот, – я, спохватившись, пристегнулась. – три недели назад я наконец решилась сказать гинекологу про боли в груди. Я предполагала, что это гормональное, и он со мной почти согласился... Но на всякий случай направил в онкоцентр – сдать анализы.
Тогда я решила ничего вам не говорить. Рано ещё пугать.
– Пугать? – хмыкнула Лана едко. – Ну да, мы бы разбежались. Теперь ты наконец переедешь от этого своего химзавода?
Я смерила её строгим взглядом и продолжила:
– Потом были анализы, пробы, тесты. Недельный курс какого-то экспериментального лекарства. Колебания врачей, которые вроде бы сначал хотели что-то вырезать... потом, после размышлений, ничего не вырезали. Ельцов сказал, что кромсать надо половину меня. Вряд ли то, что останется, будет жизнеспособно.
Лана слушала сочувственно. Она умела слушать, при всей своей резкости, лёгкости – она могла слушать очень долго, не теряя внимания.
– Мне назначили химиотерапию. Я снова вам ничего не сказала. Продала бабушкину квартиру, уволилась с работы, написала завещание. Обрезала волосы, сказала вам, что надоели. Вы возмутились, особенно Егор с Андреем, помнишь? Мужчинам нравятся длинные волосы у девушек. Коса до сих пор лежит у меня дома, кстати.
Я приготовилась умирать. Надежды не было никакой, но химиотерапию всё же решила пройти. Хотя – такой запущенный рак – это приговор.
А потом я привела домой незнакомого мужчину, и наутро проснулась совершенно здоровой.
Это невероятное чудо, Лан, такого не бывает. Вернее, бывает... как оказалось. Но сколько было шансов?
Я родилась во второй раз, понимаешь?
А потом я рассказала Андрею. Знаешь, что он ответил? Что существуют люди, которые способны вылечить рак четвёртой стадии. И он знает таких. Найти их сложно... Но я уверена, невозможного нет.
Скажи, что было бы, если бы я не вылечилась и молчала бы до конца? Лана?
Подруга молчала. Я знала, она задумалась – пальцы перебирали руль – и не мешала ей. Потом что-то решила:
– Даш, это так. Ты права. И, возможно, кто-то из вас может мне помочь. Но это тоже будет чудом. Давай я расскажу кому-то одному, а потом уже решим, что и как делать дальше. Ты не обидишься, если я поговорю с Андреем?
– Не обижусь, если тебе так легче... – я пожала плечами.
– Я тебе доверяю не меньше, но сейчас мне нужен мужской совет. Мужская точка зрения. Ладно?
– Конечно, Лан. Только обязательно поговори. Как можно скорее. Хорошо?
– Обещаю, – подруга тепло улыбнулась.
Глава 21-30
21.
Мы припарковались на небольшой улочке, примыкающей к центральной. Прошли в вестибюль пятиэтажного здания, проигнорировали гардероб – моя куртка и короткий сиреневый плащ Ланы остались в машине. На улице было уже достаточно тепло, чтобы дойти без верхней одежды.
Кафе – я в нём ни разу не была. Большое, но уютное. Красно-синее оформление, на удивление, не выглядело безвкусно.
Лана поздоровалась с людьми у входа – видимо, организаторы.
– Пойдём, – позвала она меня внутрь. – Вот, видишь прилавок? Там и будет действо. Вот отсюда будет всё видно, но в первых рядах садиться не будем, ладно?
– Слушай, ты сказала это клуб... интересов? – спросила я, устраиваясь за столиком.
– Совместных увлечений. Вторая презентация. На первой я не была.
– А чем они здесь занимаются?
– Подбирают партнёра по увлечениям и обеспечивают место и время встреч.
– И какое увлечение хочешь предложить ты?
– Я хочу предложить им свои услуги в качестве психолога, – мило улыбнулась Лана. – или инструктора по некоторым видам увлечений.
Я пожала плечами. Этакий клуб для скучающего гламура. Если подруге нравится – что ж, почему бы и нет?
Один из экземпляров этого самого скучающего гламура встал рядом с пустым на сегодня прилавком и прокашлялся. Официантки разносили напитки – видимо, бесплатно, но я не стала брать. Не хотелось ничего пить и есть.
Вводная часть давалась с улыбкой, громко и чётко – надо было заинтересовать слушателей. Меня заинтересовал – говорил красиво, увлечённо. Глаза блестели. Сидели далеко, но мне показалось, что у него чёрные глаза. А может, просто кажется. У Романа чёрные – и мне мерещатся его глаза у каждого прохожего.
Чёрные, бездонные. Жутковатый взгляд. Искры безумия в самых зрачках. Я уже соскучилась по ним.
– Даш!
Острый локоть Ланки впился в бок, застав меня врасплох.
Я вынырнула из воспоминаний и поглядела на неё. Испуг?
– Что случилось?
– Тихо! Встаём и уходим, ясно?
Я судорожно кивнула и стала оглядываться, пытаясь понять, что так напугало подругу.
– Даша, ради бога, веди себя естественно. Я сейчас выйду, через минуту просто встаёшь и уходишь. Не озирайся, всё равно не поймёшь в чём дело. Ясно?
Я снова кивнула.
– Я пошла.
Она подхватила сумку, неторопливо встала и по стеночке проплыла к выходу. Со стороны смотрелось так, будто она захотела в туалет и не хочет никому мешать слушать.
Я так не смогу. Горделиво и спокойно выйти – или не обратить на себя внимание. Одно из двух.
Раз Ланке нужно, будет второе.
22.
Она ждала меня в машине. Сосредоточена, спина каменная, руки на руле.
– Давай, поехали.
– Лан, в чём дело? – спросила я пристёгиваясь. – Что за спешка?
– На нас никто не смотрел? – напряжённо спросила она вместо ответа.
– Нет.
Подруга кивнула.
– Слушай, Даш, давай как договаривались, а? Я сначала поговорю с Андреем, а потом всё расскажу.
– Конечно. Но если вдруг нужна помощь...
– Угу, – отозвалась она.
Действительно что-то случилось. Такого я не помню. Много раз мне вместе с ней приходилось от кого-то прятаться, убегать, но никогда она не боялась и не нервничала. Ланка вообще никогда ничего не боялась.
До этого времени.
24.
Я вернулась домой встревоженная. Позвонила Андрею, рассказала об условии Ланы. Мне показалось, или он тоже начал нервничать? В последнее время с ним происходило много непонятного.
Да что уж там, в последнее время со мной мало происходит того, что я могу понять.
Квартира мне показалась внезапно самой настоящей крепостью из пословицы. Почему-то все проблемы остались за порогом, и теперь толпились там, угрожая захватить целиком.
Здесь было умиротворение. Каким бы привлекательным не был Роман, я хотела побыть одна.
Сняла и аккуратно повесила одежду. Расправила даже складочки. В такое время, когда всё вокруг переворачивалось с ног на голову, порядок успокаивал. За последние пару недель я сделала полностью генеральную уборку.
Прошла в зал, потянулась за пультом от телевизора.
На столе, стянутые ленточкой, лежали пять розовых орхидей. Без всяких папоротников, без спаржи, без слоёв безобразной цветной плёнки. Живые цветы. Их не портила и не глушила яркая и, по большому счёту обычно безвкусная упаковка, поэтому они казались маленьким островком совершенства на пустом столе.
Я, конечно, поняла сразу, кто мог оставить мне цветы в запертой квартире.
А ведь я даже не могу кинуть ему СМСку в знак благодарности. Просто не знаю его номера. Вот это да!
Как так я умудрилась – не спросить телефон?
Достала вазу из серванта. Чудесные цветы.
25.
Утром Роман снова был у меня. Я уже привыкаю видеть его на постели, когда просыпаюсь.
– Привет, – улыбается. В глазах прыгают чёртики. К этой улыбке я тоже привыкаю. Она заставляет сердце замирать в груди.
– Привет, – я глупо улыбаюсь. – Чем это так пахнет?
– Я сделал блинчики. У тебя ведь нет аллергии на абрикосовое варенье?
Даша, он опасен. Даша, он ненормальный. Даша, ты обещала Андрею держаться от него подальше.
– Нет, – сажусь на постели. Он смотрит на одеяло, которое я прижимаю к груди и смеётся.
– Думаешь, это меня остановит?
Не знаю, что ответить. И «да», и «нет» явно будут лишними.
Отбирает одеяло, целует. Его поцелуи просто невероятно кружат голову. Прохладгые губы и лёгкое покалывание. Прижимаюсь к нему, чтобы почувствовать это во всём теле.
Но он отстраняет меня:
– Пошли, блинчики стынут.
Первое время я даже не очень поняла, о чём он. Потом покраснела и потянула одежду, которую специально стала оставлять возле кровати.
– Хитро! – усмехнулся Роман. – Вставай, я налью кофе.
26.
Его глаза как две бездны. И взгляд – тягучий, мягкий, пронизывающий. Длинные тёмные ресницы, тяжёлые брови.
– Даша, ты не любишь блинчики?
Я мотнула головой:
– Нет-нет! В смысле – они очень вкусные! Я просто... задумалась.
О том, что твои губы гораздо вкуснее. Только бы не сказать вслух. Я схожу с ума?
Так, Даша, сиди и ешь.
– У меня только на цитрусовые аллергия, – поделилась я, чтобы снять напряжение. – Откуда варенье?
– Нет, не сам делал, – улыбнулся он. – Купил.
– Ром, ты извини... Мне сегодня надо пораньше зайти к одному другу. Это важно.
– Ну конечно. Мы можем зайти к твоему другу, если надо.
Я поглядела на него задумчиво. А что? Почему бы не зайти к Андрею вместе? Посмотреть, как они будут друг на друга реагировать. Знакомы ли они, или только Андрей знает Романа? И будут ли притворяться, что незнакомы?
– Хорошо, пошли.
Я встала, вымыла руки. Жаль, хорошее быстро заканчивается.
– Где ты учился готовить? – поинтересовалась я.
– Дома, – ответил он с улыбкой. – Всего лишь дома.
– Даже не верится, – улыбаюсь в ответ.
– Любовь вдохновляет, – обнимает за талию. Будешь продолжать в том же духе, и мы никуда не пойдём. Хотя, думаю, ты бы согласился.
Не верю. Ну ни в какую. Удержалась от того, чтобы прижаться к нему и обнять в ответ:
– Мне надо одеться.
Озадаченно нахмурился:
– А сейчас ты...
– Это же домашняя одежда.
Пожал плечами:
– Ну пойдём.
Я вздохнула. Лучше переодеться при нём, чем полчаса уговаривать, чтобы он вышел или отвернулся.
27.
Как обычно – я позвонила по домофону, мы поднялись и вошли. Андрей сразу открыл дверь и ждал нас на кухне. Вернее, меня – он не знал, что я не одна.
Всё самообладание Романа дало течь. Он удивился куда больше, чем Андрей. Я не стала их представлять, объяснять другу, и вообще что-либо говорить. Просто следила.
А они некоторое время смотрели друг на друга. Потом Андрей сказал:
– Вот оно как. Ну, привет, Еретик.
– Привет, Монах, – отозвался Роман.
– Андрей, – протянул руку мой друг.
– Роман, – пожал её.
Они помолчали. Потом Андрей как-то недовольно сказал:
– Спасибо, что вылечил Дашу.
– Рад был помочь.
Роман засунул руки в карманы и привалился к стене.
Они что, притворяются, что не знают друг друга? Или не притворяются? Как мне теперь себя вести?
– То есть вы знакомы? – в лоб уточнила я.
Оба синхронно кивнули. Андрей встал, достал ещё одну чашку и стал наливать чай.
– Садись. Рассказывай. Мы же не виделись не знаю сколько.
– Тридцать восемь лет, – ответил Роман.
Андрей совершенно неожиданно вздрогнул и зло ответил:
– Можно поменьше подробностей?
Тот пожал плечами.
– Я обещал Даше, что она будет потихоньку узнавать обо мне.
– Но не обо мне же! – рявкнул мой друг.
– Извини, – снова пожал плечами.
Тридцать восемь лет. Они были знакомы тридцать восемь лет назад. И при этом Андрею двадцать два?
М-да.
– Сколько тебе лет? – спросила я глухо, не поднимая глаз от чашки с чаем.
Они ответили одновременно:
– Триста девять, – Роман;
– Триста двадцать, – Андрей.
Я качнула головой. Не понимаю.
