показались дешевой безвкусицей? Дальше продолжать или сама поймешь? В браслет встроен ощутимый заряд колдовства, которое и удачу приносит, и от проклятий защищает, и верную дорогу подсказывает. Всё на уровне интуиции.
Обалдеть! Так вот почему стража не пропустила меня в Россию с браслетом. Я стояла с разинутым ртом и не находила слов для едкого ответа. Дим, кстати, тоже выглядел удивленным донельзя, а вот король Август ухмыльнулся в бороду и показал Демьяну большой палец.
— Ой, я что-то пропустила? — донесся с подушки слабый голосок Виктории.
— О твоем поведении мы потолкуем чуть позже, — рыкнул Август, и сестрица тотчас съежилась. — Что касается вас, Полина... — Мне стало страшно за его бороду, потому что король грозился вырвать её себе по кускам. — В наших интересах оставлять вас «мертвой» максимально долго. Вас зачем-то хотели уничтожить те же люди, которые замыслили преступление против короны. Что ж, будем разбираться, чем и кому вы насолили, а главное — как именно вы связаны со мной. Демьяна я прикажу освободить из тюрьмы своим приказом, вас же временно скроем от людских глаз. Радуйся, Виктория, твоя свадьба откладывается.
Принцесса пискнула что-то печальное, но спорить с суровым братом не отважилась.
— Постой, а чего ты забыл в столице? Ты ж только в конце недели должен был приехать, а уже как-то умудрился освободить господина долины Роз?! — поинтересовалась она.
— Я вернулся из поездки сегодня на рассвете, но планировал закончить несколько нерешенных дел перед тем, как явиться во дворец. О моем прибытии знало всего несколько лиц, которым я полностью доверяю.
— Вообще-то я не знала! — оскорбилась Виктория.
— Ты многого не знаешь, — беззлобно отбрил Август. — В общем, Полине нужно где-то пересидеть, пока решаются вопросы королевской важности. В Россию её возвращать нежелательно.
— В Россию ей дорога закрыта. Полина поселится у меня, — выступил Демьян.
Такое ощущение, что только я не понимала, почему нельзя пнуть меня обратно в родную страну? С другой стороны, предложение остановиться в поместье мне понравилось. Аж мурашки покатились по позвоночнику. Самое главное — Демьян не просил разрешения. Он не желал слышать других вариантов. Поселит меня у себя, и точка.
— Что слуги? — коротко уточнил Август, поднимаясь с дивана.
— Я ручаюсь за них. Они ничего никому не скажут.
— Договорились. Полина, вы согласны стать пленницей долины Роз? — спросил король с улыбкой.
Еле удержалась от того, чтобы радостно захлопать в ладоши. Нет уж, никаких эмоций, а то кое-кто зазнается и решит, будто он самый обворожительный мужчина в двух мирах. Я собрала себя в кулак и отстраненно кивнула, мол, бывали места в моей жизни и интереснее, но за неимением лучшего — сойдет. Короля ответ устроил.
— Расходимся, дамы и господа. Дим, будь добр, доставь мою непокорную сестрицу в её покои. Полина, был рад познакомиться с вами. Демьян, жду тебя вечером на аудиенцию.
Господин долины Роз посторонился, позволяя мне первой выйти в прихожую.
— Тебе очень идет это платье, — сказал он шепотом, от которого мои щеки покрылись пунцовой краской.
Последнее, что я услышала перед тем, как выйти через входную дверь, было «Ой-ой-ой», произнесенное грубым женским голосом, и грустный бас короля:
— Ну, здравствуй, моё чудовище.
Судя по всему, принцесса опять превратилась в лягушку.
Вскоре повозка с зашторенными окнами, дабы никто не рассмотрел «мертвую россиянку», домчала нас до поместья. Пока Демьян давал наставления прислуге на мой счет («в клетку не лезть, с рук не кормить»), я осталась наедине с листом бумаги, чтобы составить список вещей. Лишь самое необходимое, что нужно незамедлительно привезти в поместье. На составление потребовался почти час. Идеи не шли. Нет, мне, разумеется, требуется пять пар туфель, потому что без них мне некомфортно, но насколько это жизненно необходимо?..
Кроме того, мне выделили личную спальню, из окон которой открывался прекрасный вид на долину — и я засмотрелась на изумруд листвы и кровавые подтеки бутонов. Вдруг подумалось, что туфель может потребоваться шесть пар. Пять повседневных и одни босоножки — для долгих прогулок среди розовых кустов.
— Готово, — сказала я, внося двухстраничный список в кабинет Демьяна.
Честное слово, никто не может так восхитительно смотреться за письменным столом, одетым в серый джемпер с узким воротом, как этот мужчина. Он будто создан для того, чтобы управлять, планировать важные переговоры и разговаривать с подчиненными вполголоса.
— Ты уверена, что всё это — вещи первой необходимости? — Демьян бегло просмотрел перечень из почти сотни пунктов.
— Да, — кивнула, присаживаясь на край стола.
Господин долины Роз откинулся на стуле, скрестив руки на груди. Он наблюдал за мной снизу вверх, пристально осматривал, смаковал детали. Я покрутила в пальцах перо, чуть не заляпавшись тушью. Хм, в шариковых ручках есть своё очарование.
— То есть ты знаешь обо мне абсолютно всё? — спросила внезапно севшим голосом.
— Практически, — согласился Демьян.
— Наверное, ещё и наизусть помнишь мою биографию? Оригиналы-то я сожгла.
Он легко поднялся и прошелся сначала до окна, задергивая плотные шторы, а затем застыл напротив меня. Мрачный, непреклонный, невероятный мужчина.
— В третьем классе ты напоролась на штырь, поэтому у тебя остался шрам, — сказал, глядя мне в глаза. — Вот тут.
Ладонь коснулась моего левого бедра, затянутого в ткань юбки. Прикосновение выжгло на моей коже след. Демьян оперся обеими руками о стол и склонился ко мне, так близко, что дыханию стало тесно в груди. В его взгляде появился животный голод. Самое страшное, что мне захотелось ему поддаться.
— Так нечестно, мне вот ничего не известно про тебя.
Я бесстыдно рассматривала его из-под опущенных ресниц. Наша близость — ещё не телесная, но уже духовная — была правильной и желанной, будто этого человека я ждала всю свою бессмысленную жизнь. Каждый раз, когда я бежала от отношений, меняла мужчин, вымывала слезами чужие имена, приближал меня к господину долины Роз.
— Что бы ты хотела знать? — Губы прочертили дорожку по моей шее, тронули кожу плеча.
— Август назвал тебя тайным советником. — Я вырвалась от поцелуев, потому что иначе могла бы окончательно потерять способность соображать. — Что предполагает эта должность?
Демьян отстранился, но лишь для того, чтобы убрать с моего лица непослушную прядь волос, прочертить пальцами линию от подбородка до ключиц. Его дыхание полыхало, от жажды мутилось в моих глазах.
— Я собираю сведенья по поручению короля. Самые разные, от мелких сплетен до целых досье, как в случае с тобой. Для своей выгоды, в том числе. Не забывай, ты задолжала мне рекламу. — Хитрющая улыбка тронула тонкие губы. — Руковожу информаторами, незримо слежу за всей и вся Иссы. Теперь очевидно, что среди моих помощников появился предатель. Тем хуже для него, ведь про твою аллергию на цитрусы, кроме меня, знал всего один частный детектив. — Он нехорошо усмехнулся. — Мы с Августом не могли приблизить к принцессе абы какого человека, поэтому нечего удивляться, что тебя рассмотрели вдоль и поперек.
— А браслет? — Я вновь отстранилась.
Демьян стянул украшение с моего запястья и бросил на стол. Мол, забудь о нем, если тебе так угодно. Мысли путались. С этим мужчиной попросту нельзя говорить о важных вещах — он помнит все мои слабые места и жмет на них, давит, поглаживает...
— Ты — чужеземка. Неизвестно, что могло приключиться с тобой в Иссе. Оно и приключается, причем с завидным постоянством. Я решил добавить тебе чуточку удачи. Клянусь, тогда я не был знаком с тобой лично или с твоим дурным характером.
— Эй!
Оба моих запястья оказались заведены за спину. Я попробовала брыкнуться, но Демьян нагло развел мои ноги свободной рукой, вклинился между них коленом. Юбка поползла куда-то в район живота.
— Я до сих пор не поблагодарил тебя за свое спасение.
Интересно, чем конкретно он собрался меня благодарить? Что-то мне подсказывает, что не деньгами и даже не памятной грамотой.
— Дверь открыта, кто-нибудь может зайти, — сказала я, запрокидывая голову, чтобы скрыть смущение. — И вообще...
Моя попытка одернуть юбку окончилась полным провалом.
— Что?.. — хрипло, на изломе дыхания.
— Сдалась я тебе? Неужели ты, весь такой таинственный и красивый, тайный советник при королевском дворе, грезишь о какой-то россиянке без роду, без племени? Или я нужна тебе на один раз?
Я произнесла это на едином дыхании, только бы не сорваться, не позволить себе остановиться и замолчать. Его ответ был резок:
— Ты — не на один раз.
— Тогда что с тобой?
— Поль, я сам не могу сказать. Считай, что ты — моё наваждение. Дурная привычка. Так будь ею или уходи. Я приму любой отказ.
Теперь отодвинулся сам Демьян. Его зрачки расширились, и потемневшие глаза казались бездонными озерами. Черной бездной, в которую так легко провалиться. Его дыхание потяжелело, и мышцы окаменели. Он застыл, точно мраморная статуя, лишь на шее билась напряженная вена.
— А кто сказал, что я собираюсь отказаться?
Если он моё проклятие, я согласна быть проклятой. Если цыганка права, и он пришел, чтобы разрушить мой мир, — пускай. Если ему суждено сгубить нас обоих, то мне безразлично, когда именно мы погибнем.
У нас есть «сейчас», что гораздо важнее всяких «когда-нибудь».
Мы целовались как люди, изголодавшиеся по близости. Захлебываясь друг другом, без возможности надышаться. Дрожащими руками срывали с себя одежду, касались разгоряченной кожи кончиками пальцев, повалили бумаги, и те усыпали пол своей белизной.
— Как только я увидел твои фотографии, то лишился рассудка. — Горячий шепот, от которого по позвоночнику поползли мурашки. — Чем это назвать, если не помешательством?
У меня на языке крутилось ещё одно — куда более пугающее — слово, но я не произнесла его вслух.
Всю свою жизнь я сознательно бежала от привязанности. Чем сильнее ты дорожишь людьми, тем больнее они бьют — таков закон выживания. В студенчестве переехала на другой конец страны, только бы скрыться от школьных знакомств. Сейчас чисто случайно покинула Россию, о чем не слишком-то сожалела. У меня не было места, где бы хотелось остаться.
Но за неделю наедине с Демьяном я расслабилась настолько, что даже представила, как переезжаю в поместье насовсем, как повсюду появляются милые сердцу вещицы, и невзрачная гостиная преображается после моих дизайнерских изысканий.
О нет, мы не проводили вместе дни и ночи напролет, отрываясь друг от друга только для приема пищи. Ничего подобного (а жаль). Господин долины Роз постоянно где-то шлялся либо пропадал в кабинете, запершись на все мыслимые и немыслимые засовы, а я просиживала штаны в библиотеке, гуляла по долине и ощущала, что ещё немного, и сойду с ума от ничегонеделания.
Сильнее всего тяготело отсутствие общения. В доме, полном людей, я оказалась совсем одна. Прислуга была улыбчива, но неразговорчива настолько, что сворачивала в сторону, стоило мне попасться им на пути. Идешь себе вся такая замечательная, а от тебя прячутся как от прокаженной.
На шестой день мучений я не выдержала и приперла к стене юную служанку Людмилу. Лучшей болтушки не отыскать, потому будем колоть её.
— Привет, — лучезарно улыбнулась я. — Чем занимаешься?
— Подметаю, — с удивлением ответила Людмила, размахивающая веником.
— Ой, как интересно. Давно ты работаешь в поместье?
Я встала за её спиной, всем своим видом показывая, что никуда не денусь. Служанка стушевалась, оглядела свой веник так, будто примерялась: как бы огреть им докучливую особу (то есть меня) и сбежать с места преступления.
— Недавно. Если вы не против, я бы хотела дальше убираться.
— Не против, конечно. Происходит здесь что-нибудь интересное?
Взгляд Людмилы недвусмысленно намекал: «Вы б свалили куда подальше, уважаемая», но я всячески изображала дурочку и хлопала ресницами.
— Очень редко, — сдалась служанка, повернувшись ко мне. — Мы сюда работать приходим, а не сплетни сплетничать.
— Знаешь, мне кажется, что я какая-то неправильная, — прошептала жалостливым тоном. — Со мной никто не общается. Вот прям совсем. Я вас чем-то обидела?
— Глупости, — Людмила отвела взгляд. — Просто нам не велено вас донимать. Господин четко высказался на этот счет, и мы ему не перечим.
Ах, вот как! То есть я стала затворницей по милости Демьяна, который решил, что негоже прислуге ко мне приставать. А сидеть взаперти и лезть на стену от скуки — это, по его мнению, нормальное времяпрепровождение?!
— А что до других женщин? Мне казалось, у Демьяна должна быть целая орава незаконнорожденных детей от десятка любовниц.
Служанка быстро-быстро закачала головой и попыталась бочком протиснуться между мной и стеной. Не получилось. Её паникующий настрой показался мне любопытным. Если Демьяну нечего скрывать, а его биография чиста и от любовниц, и от детей — почему Людмила побелела от испуга?
— Не думаю, что это можно обсуждать с вами.
— Расскажи, пожалуйста! Мне безумно интересно. Клянусь, буду молчать обо всём, что узнаю. Я — могила.
Она помялась, но скорее ради приличия.
— Вы ничего не слышали про Марину? Не знаю фамилии, к сожалению. Я ещё здесь не работала, когда господин познакомился с ней. Говорят, что она была красивой, и он очень-очень ею дорожил, даже вытворял всякие поступки. Ну-у, романтические такие. Она была любовью всей его жизни, вот как мне рассказывали.
Меня несколько напрягало слово «была», так часто повторяемое Людмилой. Словосочетание «любовь всей жизни» тоже напрягло, но чуть меньше. Жизнь длинная, любви на всех хватит, а вот если про меня в скором времени тоже заговорят «была здесь Полина Иванова, а потом сгинула» — приятного мало.
— И куда она делась?
Служанка развела руками.
— Исчезла. Поговаривают, что...
На половине фразы Людмила замолчала, и мне пришлось применить всё свое обаяние, только бы расшевелить девушку. Лучше бы я этого не делала, ибо слухов об исчезновении Марины ходило великое множество. В самых безобидных из них она попросту погибала, а в худших — до сих пор оставалась пленницей господина долины Роз.
Очевидным было одно: перед тем, как Марина навсегда пропала, они с Демьяном крупно повздорили.
— Мне говорили, что господин вышел из комнаты, а у него щека изодрана в кровь. Он тогда неделями ни с кем не общался, ходил мрачнее тучи, а про Марину было запрещено упоминать в поместье. Её вещи вывезли за ночь, представляете? — лепетала Людмила, которой наверняка давненько хотелось обсосать все подробности скандала, но не хватало слушателей. — Но, если честно, я во всё это не верю. Господин не такой. Только если она сама его довела, — добавила Людмила разгоряченно. — Вы обещаете, что не скажете ему, откуда всё узнали?
— Клянусь. — Я приложила ладонь к груди.
Итак, получается, что мне вскружил голову местный Синяя борода? Интересно, где у него потайная комнатка с коллекцией мертвых жен?
Я еле дождалась возвращения Демьяна и налетела на него, стоило ему закрыться в своей спальне.
— Кто такая Марина? — поинтересовалась замогильным голосом, ожидая, что Демьян смутится или отведет взгляд, но он лишь дернул плечом.
— Та, которая была до тебя.
Опять это «была»! Никогда бы не подумала, что простой глагол может довести меня до трясучки.
Обалдеть! Так вот почему стража не пропустила меня в Россию с браслетом. Я стояла с разинутым ртом и не находила слов для едкого ответа. Дим, кстати, тоже выглядел удивленным донельзя, а вот король Август ухмыльнулся в бороду и показал Демьяну большой палец.
— Ой, я что-то пропустила? — донесся с подушки слабый голосок Виктории.
— О твоем поведении мы потолкуем чуть позже, — рыкнул Август, и сестрица тотчас съежилась. — Что касается вас, Полина... — Мне стало страшно за его бороду, потому что король грозился вырвать её себе по кускам. — В наших интересах оставлять вас «мертвой» максимально долго. Вас зачем-то хотели уничтожить те же люди, которые замыслили преступление против короны. Что ж, будем разбираться, чем и кому вы насолили, а главное — как именно вы связаны со мной. Демьяна я прикажу освободить из тюрьмы своим приказом, вас же временно скроем от людских глаз. Радуйся, Виктория, твоя свадьба откладывается.
Принцесса пискнула что-то печальное, но спорить с суровым братом не отважилась.
— Постой, а чего ты забыл в столице? Ты ж только в конце недели должен был приехать, а уже как-то умудрился освободить господина долины Роз?! — поинтересовалась она.
— Я вернулся из поездки сегодня на рассвете, но планировал закончить несколько нерешенных дел перед тем, как явиться во дворец. О моем прибытии знало всего несколько лиц, которым я полностью доверяю.
— Вообще-то я не знала! — оскорбилась Виктория.
— Ты многого не знаешь, — беззлобно отбрил Август. — В общем, Полине нужно где-то пересидеть, пока решаются вопросы королевской важности. В Россию её возвращать нежелательно.
— В Россию ей дорога закрыта. Полина поселится у меня, — выступил Демьян.
Такое ощущение, что только я не понимала, почему нельзя пнуть меня обратно в родную страну? С другой стороны, предложение остановиться в поместье мне понравилось. Аж мурашки покатились по позвоночнику. Самое главное — Демьян не просил разрешения. Он не желал слышать других вариантов. Поселит меня у себя, и точка.
— Что слуги? — коротко уточнил Август, поднимаясь с дивана.
— Я ручаюсь за них. Они ничего никому не скажут.
— Договорились. Полина, вы согласны стать пленницей долины Роз? — спросил король с улыбкой.
Еле удержалась от того, чтобы радостно захлопать в ладоши. Нет уж, никаких эмоций, а то кое-кто зазнается и решит, будто он самый обворожительный мужчина в двух мирах. Я собрала себя в кулак и отстраненно кивнула, мол, бывали места в моей жизни и интереснее, но за неимением лучшего — сойдет. Короля ответ устроил.
— Расходимся, дамы и господа. Дим, будь добр, доставь мою непокорную сестрицу в её покои. Полина, был рад познакомиться с вами. Демьян, жду тебя вечером на аудиенцию.
Господин долины Роз посторонился, позволяя мне первой выйти в прихожую.
— Тебе очень идет это платье, — сказал он шепотом, от которого мои щеки покрылись пунцовой краской.
Последнее, что я услышала перед тем, как выйти через входную дверь, было «Ой-ой-ой», произнесенное грубым женским голосом, и грустный бас короля:
— Ну, здравствуй, моё чудовище.
Судя по всему, принцесса опять превратилась в лягушку.
Вскоре повозка с зашторенными окнами, дабы никто не рассмотрел «мертвую россиянку», домчала нас до поместья. Пока Демьян давал наставления прислуге на мой счет («в клетку не лезть, с рук не кормить»), я осталась наедине с листом бумаги, чтобы составить список вещей. Лишь самое необходимое, что нужно незамедлительно привезти в поместье. На составление потребовался почти час. Идеи не шли. Нет, мне, разумеется, требуется пять пар туфель, потому что без них мне некомфортно, но насколько это жизненно необходимо?..
Кроме того, мне выделили личную спальню, из окон которой открывался прекрасный вид на долину — и я засмотрелась на изумруд листвы и кровавые подтеки бутонов. Вдруг подумалось, что туфель может потребоваться шесть пар. Пять повседневных и одни босоножки — для долгих прогулок среди розовых кустов.
— Готово, — сказала я, внося двухстраничный список в кабинет Демьяна.
Честное слово, никто не может так восхитительно смотреться за письменным столом, одетым в серый джемпер с узким воротом, как этот мужчина. Он будто создан для того, чтобы управлять, планировать важные переговоры и разговаривать с подчиненными вполголоса.
— Ты уверена, что всё это — вещи первой необходимости? — Демьян бегло просмотрел перечень из почти сотни пунктов.
— Да, — кивнула, присаживаясь на край стола.
Господин долины Роз откинулся на стуле, скрестив руки на груди. Он наблюдал за мной снизу вверх, пристально осматривал, смаковал детали. Я покрутила в пальцах перо, чуть не заляпавшись тушью. Хм, в шариковых ручках есть своё очарование.
— То есть ты знаешь обо мне абсолютно всё? — спросила внезапно севшим голосом.
— Практически, — согласился Демьян.
— Наверное, ещё и наизусть помнишь мою биографию? Оригиналы-то я сожгла.
Он легко поднялся и прошелся сначала до окна, задергивая плотные шторы, а затем застыл напротив меня. Мрачный, непреклонный, невероятный мужчина.
— В третьем классе ты напоролась на штырь, поэтому у тебя остался шрам, — сказал, глядя мне в глаза. — Вот тут.
Ладонь коснулась моего левого бедра, затянутого в ткань юбки. Прикосновение выжгло на моей коже след. Демьян оперся обеими руками о стол и склонился ко мне, так близко, что дыханию стало тесно в груди. В его взгляде появился животный голод. Самое страшное, что мне захотелось ему поддаться.
— Так нечестно, мне вот ничего не известно про тебя.
Я бесстыдно рассматривала его из-под опущенных ресниц. Наша близость — ещё не телесная, но уже духовная — была правильной и желанной, будто этого человека я ждала всю свою бессмысленную жизнь. Каждый раз, когда я бежала от отношений, меняла мужчин, вымывала слезами чужие имена, приближал меня к господину долины Роз.
— Что бы ты хотела знать? — Губы прочертили дорожку по моей шее, тронули кожу плеча.
— Август назвал тебя тайным советником. — Я вырвалась от поцелуев, потому что иначе могла бы окончательно потерять способность соображать. — Что предполагает эта должность?
Демьян отстранился, но лишь для того, чтобы убрать с моего лица непослушную прядь волос, прочертить пальцами линию от подбородка до ключиц. Его дыхание полыхало, от жажды мутилось в моих глазах.
— Я собираю сведенья по поручению короля. Самые разные, от мелких сплетен до целых досье, как в случае с тобой. Для своей выгоды, в том числе. Не забывай, ты задолжала мне рекламу. — Хитрющая улыбка тронула тонкие губы. — Руковожу информаторами, незримо слежу за всей и вся Иссы. Теперь очевидно, что среди моих помощников появился предатель. Тем хуже для него, ведь про твою аллергию на цитрусы, кроме меня, знал всего один частный детектив. — Он нехорошо усмехнулся. — Мы с Августом не могли приблизить к принцессе абы какого человека, поэтому нечего удивляться, что тебя рассмотрели вдоль и поперек.
— А браслет? — Я вновь отстранилась.
Демьян стянул украшение с моего запястья и бросил на стол. Мол, забудь о нем, если тебе так угодно. Мысли путались. С этим мужчиной попросту нельзя говорить о важных вещах — он помнит все мои слабые места и жмет на них, давит, поглаживает...
— Ты — чужеземка. Неизвестно, что могло приключиться с тобой в Иссе. Оно и приключается, причем с завидным постоянством. Я решил добавить тебе чуточку удачи. Клянусь, тогда я не был знаком с тобой лично или с твоим дурным характером.
— Эй!
Оба моих запястья оказались заведены за спину. Я попробовала брыкнуться, но Демьян нагло развел мои ноги свободной рукой, вклинился между них коленом. Юбка поползла куда-то в район живота.
— Я до сих пор не поблагодарил тебя за свое спасение.
Интересно, чем конкретно он собрался меня благодарить? Что-то мне подсказывает, что не деньгами и даже не памятной грамотой.
— Дверь открыта, кто-нибудь может зайти, — сказала я, запрокидывая голову, чтобы скрыть смущение. — И вообще...
Моя попытка одернуть юбку окончилась полным провалом.
— Что?.. — хрипло, на изломе дыхания.
— Сдалась я тебе? Неужели ты, весь такой таинственный и красивый, тайный советник при королевском дворе, грезишь о какой-то россиянке без роду, без племени? Или я нужна тебе на один раз?
Я произнесла это на едином дыхании, только бы не сорваться, не позволить себе остановиться и замолчать. Его ответ был резок:
— Ты — не на один раз.
— Тогда что с тобой?
— Поль, я сам не могу сказать. Считай, что ты — моё наваждение. Дурная привычка. Так будь ею или уходи. Я приму любой отказ.
Теперь отодвинулся сам Демьян. Его зрачки расширились, и потемневшие глаза казались бездонными озерами. Черной бездной, в которую так легко провалиться. Его дыхание потяжелело, и мышцы окаменели. Он застыл, точно мраморная статуя, лишь на шее билась напряженная вена.
— А кто сказал, что я собираюсь отказаться?
Если он моё проклятие, я согласна быть проклятой. Если цыганка права, и он пришел, чтобы разрушить мой мир, — пускай. Если ему суждено сгубить нас обоих, то мне безразлично, когда именно мы погибнем.
У нас есть «сейчас», что гораздо важнее всяких «когда-нибудь».
Мы целовались как люди, изголодавшиеся по близости. Захлебываясь друг другом, без возможности надышаться. Дрожащими руками срывали с себя одежду, касались разгоряченной кожи кончиками пальцев, повалили бумаги, и те усыпали пол своей белизной.
— Как только я увидел твои фотографии, то лишился рассудка. — Горячий шепот, от которого по позвоночнику поползли мурашки. — Чем это назвать, если не помешательством?
У меня на языке крутилось ещё одно — куда более пугающее — слово, но я не произнесла его вслух.
***
Всю свою жизнь я сознательно бежала от привязанности. Чем сильнее ты дорожишь людьми, тем больнее они бьют — таков закон выживания. В студенчестве переехала на другой конец страны, только бы скрыться от школьных знакомств. Сейчас чисто случайно покинула Россию, о чем не слишком-то сожалела. У меня не было места, где бы хотелось остаться.
Но за неделю наедине с Демьяном я расслабилась настолько, что даже представила, как переезжаю в поместье насовсем, как повсюду появляются милые сердцу вещицы, и невзрачная гостиная преображается после моих дизайнерских изысканий.
О нет, мы не проводили вместе дни и ночи напролет, отрываясь друг от друга только для приема пищи. Ничего подобного (а жаль). Господин долины Роз постоянно где-то шлялся либо пропадал в кабинете, запершись на все мыслимые и немыслимые засовы, а я просиживала штаны в библиотеке, гуляла по долине и ощущала, что ещё немного, и сойду с ума от ничегонеделания.
Сильнее всего тяготело отсутствие общения. В доме, полном людей, я оказалась совсем одна. Прислуга была улыбчива, но неразговорчива настолько, что сворачивала в сторону, стоило мне попасться им на пути. Идешь себе вся такая замечательная, а от тебя прячутся как от прокаженной.
На шестой день мучений я не выдержала и приперла к стене юную служанку Людмилу. Лучшей болтушки не отыскать, потому будем колоть её.
— Привет, — лучезарно улыбнулась я. — Чем занимаешься?
— Подметаю, — с удивлением ответила Людмила, размахивающая веником.
— Ой, как интересно. Давно ты работаешь в поместье?
Я встала за её спиной, всем своим видом показывая, что никуда не денусь. Служанка стушевалась, оглядела свой веник так, будто примерялась: как бы огреть им докучливую особу (то есть меня) и сбежать с места преступления.
— Недавно. Если вы не против, я бы хотела дальше убираться.
— Не против, конечно. Происходит здесь что-нибудь интересное?
Взгляд Людмилы недвусмысленно намекал: «Вы б свалили куда подальше, уважаемая», но я всячески изображала дурочку и хлопала ресницами.
— Очень редко, — сдалась служанка, повернувшись ко мне. — Мы сюда работать приходим, а не сплетни сплетничать.
— Знаешь, мне кажется, что я какая-то неправильная, — прошептала жалостливым тоном. — Со мной никто не общается. Вот прям совсем. Я вас чем-то обидела?
— Глупости, — Людмила отвела взгляд. — Просто нам не велено вас донимать. Господин четко высказался на этот счет, и мы ему не перечим.
Ах, вот как! То есть я стала затворницей по милости Демьяна, который решил, что негоже прислуге ко мне приставать. А сидеть взаперти и лезть на стену от скуки — это, по его мнению, нормальное времяпрепровождение?!
— А что до других женщин? Мне казалось, у Демьяна должна быть целая орава незаконнорожденных детей от десятка любовниц.
Служанка быстро-быстро закачала головой и попыталась бочком протиснуться между мной и стеной. Не получилось. Её паникующий настрой показался мне любопытным. Если Демьяну нечего скрывать, а его биография чиста и от любовниц, и от детей — почему Людмила побелела от испуга?
— Не думаю, что это можно обсуждать с вами.
— Расскажи, пожалуйста! Мне безумно интересно. Клянусь, буду молчать обо всём, что узнаю. Я — могила.
Она помялась, но скорее ради приличия.
— Вы ничего не слышали про Марину? Не знаю фамилии, к сожалению. Я ещё здесь не работала, когда господин познакомился с ней. Говорят, что она была красивой, и он очень-очень ею дорожил, даже вытворял всякие поступки. Ну-у, романтические такие. Она была любовью всей его жизни, вот как мне рассказывали.
Меня несколько напрягало слово «была», так часто повторяемое Людмилой. Словосочетание «любовь всей жизни» тоже напрягло, но чуть меньше. Жизнь длинная, любви на всех хватит, а вот если про меня в скором времени тоже заговорят «была здесь Полина Иванова, а потом сгинула» — приятного мало.
— И куда она делась?
Служанка развела руками.
— Исчезла. Поговаривают, что...
На половине фразы Людмила замолчала, и мне пришлось применить всё свое обаяние, только бы расшевелить девушку. Лучше бы я этого не делала, ибо слухов об исчезновении Марины ходило великое множество. В самых безобидных из них она попросту погибала, а в худших — до сих пор оставалась пленницей господина долины Роз.
Очевидным было одно: перед тем, как Марина навсегда пропала, они с Демьяном крупно повздорили.
— Мне говорили, что господин вышел из комнаты, а у него щека изодрана в кровь. Он тогда неделями ни с кем не общался, ходил мрачнее тучи, а про Марину было запрещено упоминать в поместье. Её вещи вывезли за ночь, представляете? — лепетала Людмила, которой наверняка давненько хотелось обсосать все подробности скандала, но не хватало слушателей. — Но, если честно, я во всё это не верю. Господин не такой. Только если она сама его довела, — добавила Людмила разгоряченно. — Вы обещаете, что не скажете ему, откуда всё узнали?
— Клянусь. — Я приложила ладонь к груди.
Итак, получается, что мне вскружил голову местный Синяя борода? Интересно, где у него потайная комнатка с коллекцией мертвых жен?
Я еле дождалась возвращения Демьяна и налетела на него, стоило ему закрыться в своей спальне.
— Кто такая Марина? — поинтересовалась замогильным голосом, ожидая, что Демьян смутится или отведет взгляд, но он лишь дернул плечом.
— Та, которая была до тебя.
Опять это «была»! Никогда бы не подумала, что простой глагол может довести меня до трясучки.
