Кстати, что же с ними не так? Я до сих пор не смог забыть, как они почернели, доведя меня до трясучки, пока он читал своё странное исцеляющее заклинание:
-- Кто же ты такой на самом деле, Леам из Дома Великих равнин? Может, всё-таки стоит сообщить о твоих странностях куда следует, или повременить с этим? -- усмехнувшись, подошёл к скучавшей невдалеке девчонке-торговке с большой корзиной. Похоже, день у неё сегодня не задался, у меня же, напротив, было отличное настроение:
-- Что там у тебя, малышка?
Она взмахнула ресницами над круглыми, вмиг повеселевшими глазами, и выпалила:
-- Фигурки-амулеты, сделанные нашей знаменитой на всю округу мастерицей. Они приносят удачу и оберегают от зла. Возьмите, добрый господин, всего две медные монеты… Вот тут есть лошадь -- для силы, куница -- для ловкости, ворон -- для острого ума и хорошего зрения… Есть ещё...
Но я её остановил, бросив в корзину горсть мелочи:
-- Достаточно, возьму это, -- выбрал из кучи нелепую деревянную фигурку чёрной птицы, больше напоминавшую отощавшую курицу, -- ворон, говоришь… Вот что, беги сейчас в лазарет, разыщи там…
И со смехом смотрел, как сверкают пятки девчонки, представляя лицо Леама, когда он получит мой подарок.
-- Кто знает, когда мы вновь увидимся… и увидимся ли, -- я разжал пальцы, оставив на ладони маленькую золотистую лису с нарисованными чёрными глазами, -- но очень хочу верить в нашу новую встречу. Не подведи меня, Лисёнок…
Золотая сеть
Я долго смотрел на его усталое осунувшееся лицо, прежде чем решиться прикоснуться к спутанным золотистым волосам. Осторожно, чтобы не потревожить беспокойный сон измученного пытками Леама, отвёл со взмокшего лба непослушную светлую прядь и провёл пальцами по совсем ещё недавно безупречной коже щёк, теперь щедро «украшенной» синяками и цепью глубоких, уже начинавших гноиться порезов.
Мы были в палатке одни, и можно было не беспокоиться о том, что кто-то заподозрит в этом поступке нечто недостойное высокородного Избранного. На самом деле, мне всегда было плевать на мнение о себе малознакомых людей, пусть злословят -- не привыкать… Я просто боялся его разбудить -- мой шёпот был тише взмаха крыльев позднего мотылька, только что залетевшего на тёплый свет фонаря:
-- Знаешь, Лис, совсем не так я представлял нашу новую встречу… Как же всё-таки непредсказуема жизнь -- три месяца от тебя не было известий, и это почему-то бесило, заставляя представлять, какие интересные выражения бывший враг узнает от меня на этот раз. Три долгих месяца… И вот уже жаркое лето сменилось осенней непогодой, когда наш отряд под руководством везучего капитана Шверга, отступая через лес, наткнулся на разбойничье гнездо. Трудно описать шок, что я испытал, увидев, кто оказался одним из несчастных пленников, угодивших в жестокую ловушку.
Это случилось всего несколько часов назад…
Лошади, тащившие за собой уцелевшие орудия, волновались и фыркали, сверкая лиловыми глазами, пока солдаты, ругая непогоду и бестолковых командиров, выталкивали застрявшие в грязи огромные колёса пушечных лафетов. Подошедший к нам разведчик в насквозь промокшем плаще доложил хмурому капитану, что впереди ждёт засада:
-- Судя по всему, это небольшая шайка, человек десять. Все вооружены луками -- расселись на деревьях, как куры на насесте, и думали, что мы их не заметим…
Немногословный Шверг кивнул:
-- Разберитесь с ними по-быстрому и найдите лагерь -- сделаем там привал, -- он посмотрел усталым взглядом на обложившие небо тучи, -- проклятый дождь, так не вовремя… -- и перевёл взгляд на меня, -- Ворон, пойдёшь старшим, если что, поддержишь ребят магией.
Я натянул поглубже капюшон плаща и, отдав поводья Верного слуге Тимсу, поспешил за разведчиками. Капитан перестраховывался -- его людям, как правило, не требовалась помощь -- они прекрасно справлялись и сами. Честно говоря, я восхищался этими головорезами, жаль, что меня они не жаловали. Впрочем, это относилось ко всем Избранным… Что поделать, если плохая слава высокомерных придурков, беспокоившихся о своих драгоценных косах больше, чем о солдатах, замарала грязью и порядочных офицеров.
Всё дело не заняло и нескольких минут, мне оставалось, стоя за стволом дерева, наблюдать отличную работу разведчиков -- взвизгнули стрелы, и бандиты с воплями один за другим полетели в начинавшую осыпаться хвою подлеска. Трое из них умерли ещё в полёте, четверо тут же близко познакомились с острыми клинками бойцов, а оставшиеся -- пинками были брошены к ногам подошедшего Командира.
Тому, похоже, хватило одного взгляда на поверженного врага -- он сплюнул, кивнув на соседнее раскидистое дерево, не слушая ни стонов, ни оправдательных воплей обречённых. С дезертирами, мародёрами и разбойниками капитан Шверг не церемонился, с остальными же был вежлив, строг, но справедлив, чем заслужил всеобщее уважение. И моё в том числе -- он жёстко пресекал сплетни, в людях ценил исключительно «полезность для отряда» и боевую сноровку, подонки здесь не приживались…
Пока вопящих и брыкавшихся злодеев тащили к месту заслуженной казни, я, не любитель подобных экзекуций, решил осмотреться, но уже сделав несколько шагов по лагерю грабителей, пожалел о своём решении. Тела замученных ими людей были сброшены в кучу, подобно мусору -- их или не успели закопать, или специально оставили без должного погребения на поживу зверью, и даже привыкший за месяцы войны к виду трупов, я не смог сдержать стона, увидев изуродованные тела…
-- Изверги, да я сам вас… -- сжатые кулаки побелели от напряжения, но кто-то, неслышно подойдя сзади, сдавил моё плечо, и негромкий голос капитана чуть не остановил измученное сердце:
-- Спокойно, Ворон, они своё получат… Посмотри -- вон у того дерева привязан человек, кажется, он из вашей Избранной братии -- разберись…
Приказы Командира не обсуждаются, и я поспешил в указанном направлении. Там действительно, судя по грязным лохмотьям, когда-то бывшими частью военного мундира, находился Избранный. Он был примотан к дереву прочной, настолько туго натянутой верёвкой, словно его хотели разрезать -- полуобнажённые руки и ноги жертвы посинели, и меня передёрнуло от мысли, какую боль при этом должен был испытывать несчастный, во всяком случае, пока был жив.
Его голова была прикрыта ветошью, и, подойдя вплотную, я приготовился к неизбежному запаху разложения, однако… грудь пленника едва заметно поднималась и опадала, а из-под тряпки раздавались чуть слышные стоны:
-- Скорее… Спасите их, умоляю…
Не раздумывая, сорвал «покрывало» с лица пленника и замер, не в силах говорить -- светлые волосы закрывали глаза, окровавленный рот и подбородок были похожи на сплошной синяк, на белоснежной коже щёк чей-то нож, развлекаясь, нанёс неровные рваные «штрихи», покрасневшие и вздувшиеся страшными буграми… Обычно попавшим в подобную переделку Избранным, в первую очередь, отрезали косу, что было для них равносильно бесчестью. Но в этот раз, словно в насмешку, нетронутая золотая «гордость Высокородного» была перекинута через плечо, и по ней стекал тонкий ручеёк не собиравшегося прекращаться ливня.
Пересохшие губы пленника замерли, когда на них попала капли дождя. Теперь я понял, почему его лицо было закрыто -- мерзавцы сделали это, чтобы лишить беднягу возможности напиться. Моя рука дрожала словно в лихорадке, отвинчивая крышку фляги -- я осторожно поднёс воду к разбитому рту, позволив сделать несколько жадных глотков, и, не удержавшись, прошептал:
-- Как же так, Лисёнок… Почему это случилось с тобой?
Он перестал пить и, закашлявшись, прохрипел:
-- Умоляю, спасите их… Там, в земле, люди, они ещё живы…
Когда до меня дошло, о чём он говорит, я завертелся волчком, пока взгляд не остановился на клочке вскопанной земли, и закричал так, что самому стало страшно:
-- Сюда, скорее, их закопали живыми!
Меня трясло, когда разведчики, упав на колени, голыми руками разрывали скользкую мокрую землю, вытаскивая на поверхность тела с посиневшими лицами. Когда второй Избранный в нашем отряде -- молчаливый, всегда мрачный Хорт из Дома Певчих птиц, разогнав обезумевших от волнения бойцов, читал своим оглушающим басом заклинания и, наконец, пошатнувшись, без сил рухнул на начинавшую желтеть траву, впервые за всё время нашего знакомства довольно улыбаясь. Когда несчастные пленники самостоятельно сделали первые вдохи и, закашлявшись, застонали, а воздух вокруг наполнился счастливыми криками людей…
Но заплакал я только, когда, перерезав верёвки, подхватил на руки потерявшего сознание Леама:
-- Мы успели -- они живы, слышишь. И ты будешь… клянусь.
Округлившиеся глаза Тимса заставили меня сдержать эмоции:
-- Живо ставь палатку, его надо лечить, и это будет непросто…
Выросший словно из-под земли капитан Шверг окинул нас цепким проницательным взглядом серых глаз:
-- Так вы знакомы? Что ж, приведи парня в чувство, я сам его допрошу.
Сердце подскочило и рухнуло, отдавшись болью во всём теле, меня охватило отчаяние:
-- Леам не появлялся в отряде три месяца, кто знает, где его носило. Если Командир признает Лиса дезертиром, разговор будет коротким. Господи, умоляю, помоги нам…
Сильный порыв холодного ветра, словно пощёчина, остановил разраставшуюся в душе панику, взгляд упал на насквозь промокшую, уже касавшуюся быстро растущей лужи золотистую косу. Слишком бледное лицо Леама казалось совсем юным, худые ключицы выглядывали из разорванного ворота когда-то красивой бирюзовой рубахи -- улыбчивый «заучка», лучший ученик школы умирал на моих руках, а я как последний дурак медлил, упиваясь бесполезной жалостью, вместо того, чтобы немедленно начать лечение…
Словно очнувшись от наваждения, быстро положил бессознательное тело на пригорок, куда вода ещё не добралась, и, для начала наорав на взбесившуюся непогоду, чем вызвал недоумевающие взгляды окружающих и понимающую улыбку хорошо знавшего меня Тимса, начал читать заклинания. Я был очень сосредоточен, и даже, казалось, разорвись рядом вражеский снаряд, это не отвлекло бы меня от поставленной цели. Должен признаться, лучший в единоборствах, но не отличавшийся особым усердием в учёбе Терри-Ворон был средненьким магом. Хотя на этот раз я превзошёл сам себя…
Уже скоро отвратительные следы верёвок практически исчезли, как и пугающая синева на коже -- кровоток был полностью восстановлен, а главное, мне удалось активировать собственную магию Лиса. Теперь всё зависело от того, как быстро в измученном организме пойдёт процесс восстановления. Со своей стороны, я сделал всё, что мог, сил не осталось даже убрать синяки с его лица или заживить неглубокие порезы. Падая на мокрую траву рядом с «пациентом», новоиспечённый лекарь шептал:
-- Всё, Лисёнок, я -- спёкся, наводить красоту будем потом…
Мне было настолько паршиво, что оставалось, лёжа на спине, ловить губами жалкие остатки дождя, наконец, решившего, что на этот раз с нас достаточно. Это радовало, и гордое:
-- Что, небесные придурки, кажется, я и вас достал? -- насмешило Тимса, утащившего в палатку сначала Леама, а потом и своего уставшего господина…
Теперь, с трудом удерживаясь от того, чтобы не отключиться, я бережно гладил мокрые волосы ненадолго пришедшего в себя и сразу же забывшегося беспокойным сном одноклассника. Но как только его длинные ресницы вздрогнули, обрадованно зашептал:
-- Ну наконец-то, соня… Снова заставил меня поволноваться, хитрож… умный Лис.
Конечно, ему было больно улыбаться разбитыми губами, но он это сделал -- тонкая струйка крови скользнула на подбородок, и я осторожно вытер её краем своего насквозь промокшего плаща.
-- Терри, как же я рад… -- это всё, что он смог выдавить из себя, задрожав от холода, так что пришлось напоить его выпрошенным у знакомого интенданта самогоном. От этого сонные глаза «подопытного» в ужасе распахнулись, а я удовлетворённо хмыкнул, легонько похлопывая его по плечу:
-- Ничего, ничего… Конечно, с непривычки слегка крепковато, но нельзя же допустить, чтобы ты загнулся от обычной простуды, после того как было приложено столько усилий для спасения. Верно?
Он долго откашливался, чтобы еле выдохнуть:
-- Крепковато? Ах ты...
Но я со смехом закрыл ему рот ладонью:
-- Тсс… Не стоит продолжать -- выходит, ещё не всё потеряно, раз «золотой мальчик» умеет ругаться… Ты лучше честно скажи, чучело, где пропадал три месяца? Капитан Шверг сам будет вести допрос, и, боюсь, если ему не понравится твоя история, мне даже не позволят похоронить симпатичные бренные останки…
Смеющиеся глаза Лиса словно подёрнулись морозной дымкой, голос наполнился такой тоской, что в ледяном осеннем воздухе я вдруг вспотел:
-- Помоги сесть, Терри, сил нет…
Осторожно усадил его рядом, и, вздохнув, Леам неожиданно положил голову мне на плечо, совсем как когда-то это делал Келли, младший братишка. Если бы родители не взяли его на ту злополучную речную прогулку, он до сих пор был бы жив. И они тоже… Старая боль разбередила рану в сердце, и, не знаю зачем, я взял чужую ладонь, крепко сжав её в своей. Наверное, хотел подбодрить…
Его ответное пожатие было слабым, но голос звучал уверенно и искренне:
-- Я поправлялся очень быстро и долго оставаться в лазарете не мог -- не переношу всё это… Сам попросил отпустить меня пораньше и на третий день уже отправился догонять отряд, но… Ты, наверное, слышал, что произошло -- Твари напали внезапно, окружив городок, и устроили настоящую бойню. От лазарета ничего не осталось, никто не выбрался из его развалин… До сих пор не понимаю, почему судьба сохранила мне жизнь? Может быть, это не случайность… -- он задумался и замолчал, а я тогда не придал значения этой оговорке.
Пришлось снова осторожно пожать его пальцы, и Леам продолжил свой печальный рассказ:
-- Меня чуть не похоронило под развалинами какого-то дома, -- он вдруг смутился, -- пожалуйста, не думай обо мне плохо, Терри. Я пытался сражаться, но был слишком слаб и потерял сознание прямо на дороге. Соседнее здание в тот момент рухнуло, придавив многих… Уцелевших вытащили разведчики из Восточного отряда -- они оказались в городе по своим делам. Это удивительное совпадение, а может быть, чудо… Ребята позвали меня присоединиться к ним, и поскольку капитан Шверг увёл бойцов в неизвестном направлении, я принял предложение, три месяца сражаясь бок о бок с ними… Уверен, они могут подтвердить мои слова.
Я задумчиво теребил косу, не зная, что сказать. Лис поднял голову, с тревогой заглядывая мне в глаза:
-- Плохи дела, если даже ты не веришь…
-- Почему сразу -- не верю? Говоришь, разведчики могли бы… Но где они сейчас? Чем докажешь, что это не выдумки дезертира? И как ты покинул Восточный отряд, да ещё умудрился угодить в лапы разбойников? -- я нервничал, понимая, что без доказательств жизнь Леама висит на волоске.
Он запустил пальцы в и без того растрепавшиеся волосы:
-- Ты прав… Но я не уходил из отряда, напротив, три дня назад командир Трой из дома Лунного света отправил меня и ещё двух своих бойцов в этот район с одним секретным поручением. Мы опаздывали и решили сократить путь через лес, где и попали под обстрел -- оба бойца были ранены, и тут я совершил ошибку -- пытаясь сохранить им жизнь, согласился на переговоры…
-- Кто же ты такой на самом деле, Леам из Дома Великих равнин? Может, всё-таки стоит сообщить о твоих странностях куда следует, или повременить с этим? -- усмехнувшись, подошёл к скучавшей невдалеке девчонке-торговке с большой корзиной. Похоже, день у неё сегодня не задался, у меня же, напротив, было отличное настроение:
-- Что там у тебя, малышка?
Она взмахнула ресницами над круглыми, вмиг повеселевшими глазами, и выпалила:
-- Фигурки-амулеты, сделанные нашей знаменитой на всю округу мастерицей. Они приносят удачу и оберегают от зла. Возьмите, добрый господин, всего две медные монеты… Вот тут есть лошадь -- для силы, куница -- для ловкости, ворон -- для острого ума и хорошего зрения… Есть ещё...
Но я её остановил, бросив в корзину горсть мелочи:
-- Достаточно, возьму это, -- выбрал из кучи нелепую деревянную фигурку чёрной птицы, больше напоминавшую отощавшую курицу, -- ворон, говоришь… Вот что, беги сейчас в лазарет, разыщи там…
И со смехом смотрел, как сверкают пятки девчонки, представляя лицо Леама, когда он получит мой подарок.
-- Кто знает, когда мы вновь увидимся… и увидимся ли, -- я разжал пальцы, оставив на ладони маленькую золотистую лису с нарисованными чёрными глазами, -- но очень хочу верить в нашу новую встречу. Не подведи меня, Лисёнок…
Глава 2
Золотая сеть
Я долго смотрел на его усталое осунувшееся лицо, прежде чем решиться прикоснуться к спутанным золотистым волосам. Осторожно, чтобы не потревожить беспокойный сон измученного пытками Леама, отвёл со взмокшего лба непослушную светлую прядь и провёл пальцами по совсем ещё недавно безупречной коже щёк, теперь щедро «украшенной» синяками и цепью глубоких, уже начинавших гноиться порезов.
Мы были в палатке одни, и можно было не беспокоиться о том, что кто-то заподозрит в этом поступке нечто недостойное высокородного Избранного. На самом деле, мне всегда было плевать на мнение о себе малознакомых людей, пусть злословят -- не привыкать… Я просто боялся его разбудить -- мой шёпот был тише взмаха крыльев позднего мотылька, только что залетевшего на тёплый свет фонаря:
-- Знаешь, Лис, совсем не так я представлял нашу новую встречу… Как же всё-таки непредсказуема жизнь -- три месяца от тебя не было известий, и это почему-то бесило, заставляя представлять, какие интересные выражения бывший враг узнает от меня на этот раз. Три долгих месяца… И вот уже жаркое лето сменилось осенней непогодой, когда наш отряд под руководством везучего капитана Шверга, отступая через лес, наткнулся на разбойничье гнездо. Трудно описать шок, что я испытал, увидев, кто оказался одним из несчастных пленников, угодивших в жестокую ловушку.
Это случилось всего несколько часов назад…
Лошади, тащившие за собой уцелевшие орудия, волновались и фыркали, сверкая лиловыми глазами, пока солдаты, ругая непогоду и бестолковых командиров, выталкивали застрявшие в грязи огромные колёса пушечных лафетов. Подошедший к нам разведчик в насквозь промокшем плаще доложил хмурому капитану, что впереди ждёт засада:
-- Судя по всему, это небольшая шайка, человек десять. Все вооружены луками -- расселись на деревьях, как куры на насесте, и думали, что мы их не заметим…
Немногословный Шверг кивнул:
-- Разберитесь с ними по-быстрому и найдите лагерь -- сделаем там привал, -- он посмотрел усталым взглядом на обложившие небо тучи, -- проклятый дождь, так не вовремя… -- и перевёл взгляд на меня, -- Ворон, пойдёшь старшим, если что, поддержишь ребят магией.
Я натянул поглубже капюшон плаща и, отдав поводья Верного слуге Тимсу, поспешил за разведчиками. Капитан перестраховывался -- его людям, как правило, не требовалась помощь -- они прекрасно справлялись и сами. Честно говоря, я восхищался этими головорезами, жаль, что меня они не жаловали. Впрочем, это относилось ко всем Избранным… Что поделать, если плохая слава высокомерных придурков, беспокоившихся о своих драгоценных косах больше, чем о солдатах, замарала грязью и порядочных офицеров.
Всё дело не заняло и нескольких минут, мне оставалось, стоя за стволом дерева, наблюдать отличную работу разведчиков -- взвизгнули стрелы, и бандиты с воплями один за другим полетели в начинавшую осыпаться хвою подлеска. Трое из них умерли ещё в полёте, четверо тут же близко познакомились с острыми клинками бойцов, а оставшиеся -- пинками были брошены к ногам подошедшего Командира.
Тому, похоже, хватило одного взгляда на поверженного врага -- он сплюнул, кивнув на соседнее раскидистое дерево, не слушая ни стонов, ни оправдательных воплей обречённых. С дезертирами, мародёрами и разбойниками капитан Шверг не церемонился, с остальными же был вежлив, строг, но справедлив, чем заслужил всеобщее уважение. И моё в том числе -- он жёстко пресекал сплетни, в людях ценил исключительно «полезность для отряда» и боевую сноровку, подонки здесь не приживались…
Пока вопящих и брыкавшихся злодеев тащили к месту заслуженной казни, я, не любитель подобных экзекуций, решил осмотреться, но уже сделав несколько шагов по лагерю грабителей, пожалел о своём решении. Тела замученных ими людей были сброшены в кучу, подобно мусору -- их или не успели закопать, или специально оставили без должного погребения на поживу зверью, и даже привыкший за месяцы войны к виду трупов, я не смог сдержать стона, увидев изуродованные тела…
-- Изверги, да я сам вас… -- сжатые кулаки побелели от напряжения, но кто-то, неслышно подойдя сзади, сдавил моё плечо, и негромкий голос капитана чуть не остановил измученное сердце:
-- Спокойно, Ворон, они своё получат… Посмотри -- вон у того дерева привязан человек, кажется, он из вашей Избранной братии -- разберись…
Приказы Командира не обсуждаются, и я поспешил в указанном направлении. Там действительно, судя по грязным лохмотьям, когда-то бывшими частью военного мундира, находился Избранный. Он был примотан к дереву прочной, настолько туго натянутой верёвкой, словно его хотели разрезать -- полуобнажённые руки и ноги жертвы посинели, и меня передёрнуло от мысли, какую боль при этом должен был испытывать несчастный, во всяком случае, пока был жив.
Его голова была прикрыта ветошью, и, подойдя вплотную, я приготовился к неизбежному запаху разложения, однако… грудь пленника едва заметно поднималась и опадала, а из-под тряпки раздавались чуть слышные стоны:
-- Скорее… Спасите их, умоляю…
Не раздумывая, сорвал «покрывало» с лица пленника и замер, не в силах говорить -- светлые волосы закрывали глаза, окровавленный рот и подбородок были похожи на сплошной синяк, на белоснежной коже щёк чей-то нож, развлекаясь, нанёс неровные рваные «штрихи», покрасневшие и вздувшиеся страшными буграми… Обычно попавшим в подобную переделку Избранным, в первую очередь, отрезали косу, что было для них равносильно бесчестью. Но в этот раз, словно в насмешку, нетронутая золотая «гордость Высокородного» была перекинута через плечо, и по ней стекал тонкий ручеёк не собиравшегося прекращаться ливня.
Пересохшие губы пленника замерли, когда на них попала капли дождя. Теперь я понял, почему его лицо было закрыто -- мерзавцы сделали это, чтобы лишить беднягу возможности напиться. Моя рука дрожала словно в лихорадке, отвинчивая крышку фляги -- я осторожно поднёс воду к разбитому рту, позволив сделать несколько жадных глотков, и, не удержавшись, прошептал:
-- Как же так, Лисёнок… Почему это случилось с тобой?
Он перестал пить и, закашлявшись, прохрипел:
-- Умоляю, спасите их… Там, в земле, люди, они ещё живы…
Когда до меня дошло, о чём он говорит, я завертелся волчком, пока взгляд не остановился на клочке вскопанной земли, и закричал так, что самому стало страшно:
-- Сюда, скорее, их закопали живыми!
Меня трясло, когда разведчики, упав на колени, голыми руками разрывали скользкую мокрую землю, вытаскивая на поверхность тела с посиневшими лицами. Когда второй Избранный в нашем отряде -- молчаливый, всегда мрачный Хорт из Дома Певчих птиц, разогнав обезумевших от волнения бойцов, читал своим оглушающим басом заклинания и, наконец, пошатнувшись, без сил рухнул на начинавшую желтеть траву, впервые за всё время нашего знакомства довольно улыбаясь. Когда несчастные пленники самостоятельно сделали первые вдохи и, закашлявшись, застонали, а воздух вокруг наполнился счастливыми криками людей…
Но заплакал я только, когда, перерезав верёвки, подхватил на руки потерявшего сознание Леама:
-- Мы успели -- они живы, слышишь. И ты будешь… клянусь.
Округлившиеся глаза Тимса заставили меня сдержать эмоции:
-- Живо ставь палатку, его надо лечить, и это будет непросто…
Выросший словно из-под земли капитан Шверг окинул нас цепким проницательным взглядом серых глаз:
-- Так вы знакомы? Что ж, приведи парня в чувство, я сам его допрошу.
Сердце подскочило и рухнуло, отдавшись болью во всём теле, меня охватило отчаяние:
-- Леам не появлялся в отряде три месяца, кто знает, где его носило. Если Командир признает Лиса дезертиром, разговор будет коротким. Господи, умоляю, помоги нам…
Сильный порыв холодного ветра, словно пощёчина, остановил разраставшуюся в душе панику, взгляд упал на насквозь промокшую, уже касавшуюся быстро растущей лужи золотистую косу. Слишком бледное лицо Леама казалось совсем юным, худые ключицы выглядывали из разорванного ворота когда-то красивой бирюзовой рубахи -- улыбчивый «заучка», лучший ученик школы умирал на моих руках, а я как последний дурак медлил, упиваясь бесполезной жалостью, вместо того, чтобы немедленно начать лечение…
Словно очнувшись от наваждения, быстро положил бессознательное тело на пригорок, куда вода ещё не добралась, и, для начала наорав на взбесившуюся непогоду, чем вызвал недоумевающие взгляды окружающих и понимающую улыбку хорошо знавшего меня Тимса, начал читать заклинания. Я был очень сосредоточен, и даже, казалось, разорвись рядом вражеский снаряд, это не отвлекло бы меня от поставленной цели. Должен признаться, лучший в единоборствах, но не отличавшийся особым усердием в учёбе Терри-Ворон был средненьким магом. Хотя на этот раз я превзошёл сам себя…
Уже скоро отвратительные следы верёвок практически исчезли, как и пугающая синева на коже -- кровоток был полностью восстановлен, а главное, мне удалось активировать собственную магию Лиса. Теперь всё зависело от того, как быстро в измученном организме пойдёт процесс восстановления. Со своей стороны, я сделал всё, что мог, сил не осталось даже убрать синяки с его лица или заживить неглубокие порезы. Падая на мокрую траву рядом с «пациентом», новоиспечённый лекарь шептал:
-- Всё, Лисёнок, я -- спёкся, наводить красоту будем потом…
Мне было настолько паршиво, что оставалось, лёжа на спине, ловить губами жалкие остатки дождя, наконец, решившего, что на этот раз с нас достаточно. Это радовало, и гордое:
-- Что, небесные придурки, кажется, я и вас достал? -- насмешило Тимса, утащившего в палатку сначала Леама, а потом и своего уставшего господина…
Теперь, с трудом удерживаясь от того, чтобы не отключиться, я бережно гладил мокрые волосы ненадолго пришедшего в себя и сразу же забывшегося беспокойным сном одноклассника. Но как только его длинные ресницы вздрогнули, обрадованно зашептал:
-- Ну наконец-то, соня… Снова заставил меня поволноваться, хитрож… умный Лис.
Конечно, ему было больно улыбаться разбитыми губами, но он это сделал -- тонкая струйка крови скользнула на подбородок, и я осторожно вытер её краем своего насквозь промокшего плаща.
-- Терри, как же я рад… -- это всё, что он смог выдавить из себя, задрожав от холода, так что пришлось напоить его выпрошенным у знакомого интенданта самогоном. От этого сонные глаза «подопытного» в ужасе распахнулись, а я удовлетворённо хмыкнул, легонько похлопывая его по плечу:
-- Ничего, ничего… Конечно, с непривычки слегка крепковато, но нельзя же допустить, чтобы ты загнулся от обычной простуды, после того как было приложено столько усилий для спасения. Верно?
Он долго откашливался, чтобы еле выдохнуть:
-- Крепковато? Ах ты...
Но я со смехом закрыл ему рот ладонью:
-- Тсс… Не стоит продолжать -- выходит, ещё не всё потеряно, раз «золотой мальчик» умеет ругаться… Ты лучше честно скажи, чучело, где пропадал три месяца? Капитан Шверг сам будет вести допрос, и, боюсь, если ему не понравится твоя история, мне даже не позволят похоронить симпатичные бренные останки…
Смеющиеся глаза Лиса словно подёрнулись морозной дымкой, голос наполнился такой тоской, что в ледяном осеннем воздухе я вдруг вспотел:
-- Помоги сесть, Терри, сил нет…
Осторожно усадил его рядом, и, вздохнув, Леам неожиданно положил голову мне на плечо, совсем как когда-то это делал Келли, младший братишка. Если бы родители не взяли его на ту злополучную речную прогулку, он до сих пор был бы жив. И они тоже… Старая боль разбередила рану в сердце, и, не знаю зачем, я взял чужую ладонь, крепко сжав её в своей. Наверное, хотел подбодрить…
Его ответное пожатие было слабым, но голос звучал уверенно и искренне:
-- Я поправлялся очень быстро и долго оставаться в лазарете не мог -- не переношу всё это… Сам попросил отпустить меня пораньше и на третий день уже отправился догонять отряд, но… Ты, наверное, слышал, что произошло -- Твари напали внезапно, окружив городок, и устроили настоящую бойню. От лазарета ничего не осталось, никто не выбрался из его развалин… До сих пор не понимаю, почему судьба сохранила мне жизнь? Может быть, это не случайность… -- он задумался и замолчал, а я тогда не придал значения этой оговорке.
Пришлось снова осторожно пожать его пальцы, и Леам продолжил свой печальный рассказ:
-- Меня чуть не похоронило под развалинами какого-то дома, -- он вдруг смутился, -- пожалуйста, не думай обо мне плохо, Терри. Я пытался сражаться, но был слишком слаб и потерял сознание прямо на дороге. Соседнее здание в тот момент рухнуло, придавив многих… Уцелевших вытащили разведчики из Восточного отряда -- они оказались в городе по своим делам. Это удивительное совпадение, а может быть, чудо… Ребята позвали меня присоединиться к ним, и поскольку капитан Шверг увёл бойцов в неизвестном направлении, я принял предложение, три месяца сражаясь бок о бок с ними… Уверен, они могут подтвердить мои слова.
Я задумчиво теребил косу, не зная, что сказать. Лис поднял голову, с тревогой заглядывая мне в глаза:
-- Плохи дела, если даже ты не веришь…
-- Почему сразу -- не верю? Говоришь, разведчики могли бы… Но где они сейчас? Чем докажешь, что это не выдумки дезертира? И как ты покинул Восточный отряд, да ещё умудрился угодить в лапы разбойников? -- я нервничал, понимая, что без доказательств жизнь Леама висит на волоске.
Он запустил пальцы в и без того растрепавшиеся волосы:
-- Ты прав… Но я не уходил из отряда, напротив, три дня назад командир Трой из дома Лунного света отправил меня и ещё двух своих бойцов в этот район с одним секретным поручением. Мы опаздывали и решили сократить путь через лес, где и попали под обстрел -- оба бойца были ранены, и тут я совершил ошибку -- пытаясь сохранить им жизнь, согласился на переговоры…
